Текст книги "Наследие (ЛП)"

Автор книги: Мэттью Фаррер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Этот идиот, видимо, вознамерился умереть. Он стоял спиной к двери, в руке свисал пистолет, дурацкие серебристые оборки на голове вибрировали, обмениваясь информацией с панелью связи.

– Сэр, вы должны сменить курс ближе к формации! Они обходят Галату, из того, что я могу сказать, следует, что они будут в радиусе поражения. Нет, не настолько хорошо, мы не можем уворачиваться от них достаточно долго, чтобы добраться до «Ганн‑Люктиса»! Вы меня вообще слушаете?

– Рика.

Он резко повернулся с расширенными глазами.

– Домаса, пожалуйста, мне нужна помощь. Мы должны сотрудничать.

– Неужели? Ничего подобного. Спроси своего хозяина о сотрудничестве, Рика. Ты знаешь, что он натворил? Не смей отвечать, гнусное ты насекомое. Ты знаешь, что теперь со мной будет? Ответ: ничего, что может быть хуже того, что я собираюсь сделать с тобой.

– СМОТРИ! – закричал Рика ей в лицо, и невольно она все же бросила взгляд на ленты сообщений в его руке. Большая часть ей ни о чем не говорила, но она смогла распознать коды авторизации флотилии Фракса и Имперского Флота.

– Они сейчас будут в нас стрелять! – завопил Рика. – Они идут сюда из‑за Галаты, вся их чертова прорва! Они думают, что на этом корабле Варрон или хартия. Они вооружены и попытаются нас уничтожить! Тут есть эскадрилья Флота, она нас прикрывает, нам нужно до них добраться! Ты хотя бы слушаешь меня, тупая ты баба?

Пока они смотрели друг на друга, панель снова защелкала, и из покрытого гравировкой бронзового выводного устройства полезла еще одна лента кремово‑белой бумаги. Одновременно из панели послышался трескучий голос:

– …«Коваш Венатор». Приказываю немедленно отключить свои орудия и сменить направление на передаваемое нашими астропатами. Я повторяю флотилии Фракса, говорит боевой корабль Имперского Линейного флота Пацификус «Коваш Венатор». Приказываю немедленно отключить свои орудия и сменить направление на передаваемое нами.

Домаса наклонилась, вытянула длинный извивающийся палец и надавила на переключатель внутреннего вокса.

– Сохраняй курс, пилот. Просто чуток петляй в стороны.

Они почувствовали, как пол начал слабо колыхаться, когда команда повиновалась приказу.

– Если ты можешь проложить курс, который быстро доставит нас на «Ганн‑Люктис» сквозь заслон Флота, тогда сделай это. Если не можешь, не делай. Мы не будем терять время.

– Корабли флотилии Фракса, – раздался еще один трескучий голос, – говорит боевой корабль Линейного флота Пацификус «Голос серафима». Отключите орудия сейчас же!

– Ты слышал, Рика, – сказала Домаса, поворачиваясь к нему лицом. – За ними идет Флот. Мы в центре Гидрафура, тупой ты мужлан, ты что, думал, им это сойдет с рук?

– Мы повернем и двинемся к эскадре Флота, – дрожащим голосом сказал Рика. Он вспомнил про пистолет в своей руке и нацелился ей в грудь. – Я тебе скажу, что случилось на «Ганн‑Люктисе», мы обо всем позаботились. Мы все продумали еще до того, как добрались до Гидрафура. Так что ты можешь, ты можешь просто…

– А это вы продумали? – спросила Домаса и посмотрела на него.

Рике вдруг показалось, что на него нахлынул холодный ветер, пронизанный ледяным дождем и туманом. В ушах раздался громоподобный белый шум, металлические гребни на голове как будто обожгло. Аугметические рецепторы, встроенные в уши, внезапно заработали, улавливая статику, которая звучала как пронзительно воющие голоса, и варп‑око этой женщины все росло и росло в его глазах, пока не заполнило все поле зрения непроглядной тьмой…

Ее взгляду понадобилось полторы секунды, чтобы выжечь все синапсы в мозгу Рики. Он упал на пол, дергаясь в конвульсиях. Она прижала его запястье ногой к полу, чтобы пистолет не вскинулся и не выстрелил в нее, и подождала, пока не закончатся последние содрогания.

Переговоры между кораблями умолкли или же переключились на частоту, которую «Дротик» не мог уловить, и теперь в алькове стояла тишина. Домаса фыркнула и вышла в коридор. Внешнюю стену самой высокой галереи усеивали иллюминаторы, и она направилась туда, чтобы посмотреть, что оттуда видно.

Как раз, когда она выходила с лестницы, все эти иллюминаторы залило ослепительным желто‑белым светом – вокруг дромона начали разрываться плазменные снаряды из пушки «Бассаана». Корабль сотрясся и дернулся от близкого взрыва, столь мощного, что Домасу отшвырнуло вдаль по коридору.

Корабельная шлюпка с «Обещания Каллиака», космос вблизи Галаты

Занти достигла шлюпки с «Обещания Каллиака» одновременно с Кальпурнией, Варроном, Одамо и полудюжиной арбитраторов, и внезапно в ее голове возник план, как будто она составила его десять лет тому назад. Она заставила себя кивать, улыбаться и приседать, слушая эту их зуднячью болтовню про «власть, данную Адептус», и позволила им думать, что они захватили управление транспортом и ведут его на «Барон Микаль». Она разыграла ужас, вызванный бойней в зале суда. Похоже, что Гайт и Халпандер погибли первыми. У Бехайи и Тразелли, возможно, был бы шанс, если бы они вели себя не так глупо. А Д'Лесте… Д'Лесте полностью заслужил то, что с ним произошло.

Она пресмыкалась, расшаркивалась и соглашалась, что да, конечно, они должны лететь на «Микаль», а потом, при помощи своей печати флотилии, прошла в кабину шлюпки и сказала экипажу: «Летим к «Обещанию». Причалите хоть где‑то, кроме «Обещания», и я вас выпотрошу». Занти знала, что они подчинятся, и знала, что как только они снова окажутся на борту «Обещания Каллиака», все изменится. Она знала, что когда наследник будет на корабле, она сможет доставить его в святилище хартии, и тогда кто будет на самом деле знать, что он скажет? Она доставит наружу его слова, его приказы, чтобы Арбитрес покинули корабль, чтобы флотилия собралась и покинула систему. Если он будет жив, чтобы передать эти приказы, то все будет хорошо, а если не будет – тоже хорошо. А потом надо будет выбрать новую команду распорядителей флотилии, и у нее как раз были люди на примете…

– Отмените приказ, пожалуйста.

Занти не привыкла витать в фантазиях, не говоря уж о том, чтоб внезапно выходить из такого состояния, и ей понадобилась секунда, чтобы осознать, что перед ней стоит эта женщина‑арбитратор с зелеными глазами и шрамами на лбу, и одна ее рука лежит на рукояти пистолета. За ней, в арке, ведущей к главному отсеку шлюпки, стоял Варрон, прижав к груди хартию и глядя вперед широко раскрытыми глазами. Усилием воли Занти оторвала взгляд от маленькой книжки и посмотрела другой женщине в глаза.

– Я не давала никаких приказов, моя досточтимая леди‑арбитр, – сказала она, склоняясь даже ниже, чем обычно позволяла ее сутулость. – Я лишь удостоверилась, что у экипажа хватает опыта и умения, чтобы пристыковаться к незнакомому судну, такому, как ваш прославленный боевой корабль, на который вы столь мудро нас направили…

– Вы отдали экипажу приказ отвезти нас на «Обещание Каллиака». Отмените его, и, может быть, я все‑таки буду рассматривать ваше дело в суде, когда все это закончится, вместо того, чтобы казнить вас на месте.

Занти пристально посмотрела на нее. Она могла относительно легко расправиться с этой женщиной, а потом нужно было бы только не допустить, чтобы Варрон поднял тревогу на протяжении десятиминутного перелета к «Обещанию». Когда они окажутся там, у нее будет все необходимое, чтобы позаботиться об остальных. Эти мысли примерно за секунду промелькнули в ее голове, а потом она шагнула вперед.

Варрон увидел, как женщина с мрачным лицом как‑то странно и напряженно схватила полы своего длинного плаща и начала двигать их вверх и вперед, а потом вздрогнул, услышав выстрел из пистолета. Выпучив глаза от изумления, Занти согнулась пополам, неловко попятилась и врезалась спиной в красное пятно, которое появилось на дверях кабины позади нее. Когда она рухнула на колени, Кальпурния шагнула вперед и выстрелила еще раз, в затылок. Голова взорвалась, металлические аугметические гнезда вылетели из креплений и раскатились по полу.

Варрон пораженно уставился на это зрелище. Кальпурния шагнула в сторону и толкнула ногой полу плаща, смяв ее. Ткань зашевелилась и снова выпрямилась.

– Запоминающая проволока с грузиками, – сказала она. – Популярное оружие среди аристократов Хазима. Если уметь с ним обращаться, можно сделать выбоину на стальной пластине, – она вздохнула. – Зря она так. На борту «Обещания» куда больше наших, чем она, скорее всего, думала.

Она снова повернулась к Варрону.

– Передайте экипажу приказ, что наш пункт назначения – «Барон Микаль». Это ведь, в конце концов, теперь ваш корабль.

Космос вблизи Галаты, Круговорот Аурукон, внутренняя часть системы Гидрафур

Флотилия обогнула круглый бок Галаты и устремилась вперед, уходя от кораблей Флота и Арбитрес, которые преследовали их, словно тени. «Бассаан» и «Стрела Магритты», самые мощные корабли с наиболее агрессивными экипажами, были первыми, кто ринулся в погоню за «Дротиком Омикрона».

Медленным кораблям, «Звуку Аурукона» и «Рассвету Прозерпины», пришлось хуже всех, когда они отстали. Флот не забыл, как вела себя флотилия по прибытии, и когда «Бассаан» набрал энергию и разрядил ее в «Дротик», это была последняя капля. «Голос серафима», гранд‑крейсер типа «Яростный», чьи орудийные батареи могли бы посоперничать с вооружением иных линкоров, атаковал первым. Он использовал едва ли половину своей огневой мощи, но этого хватило, чтобы сразу вывести из строя «Рассвет Прозерпины». Ухоженный контейнеровоз, который девятнадцать лет служил домом Халпандеру, пьяно накренившись, поплыл прочь от Галаты, и дыры в его обшивке истекали горящим воздухом. Легкие крейсеры, входившие в эскадрилью «Голоса», так же метко пронзили инженариум «Звука Аурукона» скоординированным лэнс‑залпом, отчего плазма вырвалась из двигательного отсека, пронеслась сквозь переборки и испепелила три четверти экипажа.

«Гига‑VII», корабль, похожий на толстый самородок, в котором находились тайные покои магоса Диобанна, окутался слоями пустотных щитов – даже распорядители флотилии не знали, что они у него есть – и разогнал двигатели, пытаясь пройти сквозь формацию флотилии и миновать корабли Флота. Но наличие щитов сделало его мишенью для одного из немногих кораблей, который мог и угнаться за ним, и нанести ему урон. «Коваш Венатор», тонкий как копье крейсер типа «Длинный змей», снабженный мощными двигателями, помчался на перехват «Гиги» и целый час шел бок о бок с ней, осыпая щиты плазмой и макроснарядами. Наконец, когда обшивка «Гиги» смялась, а двигатели были повреждены, и еще одна флотская эскадрилья двинулась навстречу ей, уйдя с обычного маршрута патрулирования, корабль смирился со своей судьбой, включил ретродвигатели, сбросил скорость и приготовился к абордажу.

«Стрела Магритты» тоже попыталась сбежать, а за ней последовал маленький, размером с эскортный, корабль «Кортика», дом и владение Занти. «Кортика», не приспособленная к скорости, попыталась пройти на бреющем полете над поверхностью Галаты, чтобы спрятаться за изгибом луны. Ее капитан осознал, что Галата так же хорошо укреплена, как и любое другое небесное тело Гидрафура, когда огромная батарея плазменных пусковых шахт, расположенных на поверхности, с презрительной легкостью снесла щиты с его корабля, а три гигантских лэнсовых турели завершили дело. «Кортика» разлетелась на части в буре статики и помех, которая с воем пронеслась по всем незащищенным системам в радиусе двадцати километров.

На другой стороне планеты в искусственных рифтовых долинах разошлись заслонки тоннелей с торпедами, и шесть громадных шипов из адамантия помчались по космосу следом за улетающей «Стрелой Магритты». Две торпеды взорвались, пролетая сквозь ее жаркую реактивную струю, еще одна дезинтегрировалась под огнем оборонительных орудий корабля, но последние три вонзились в его корпус, как смертоносные шприцы, и взорвались в глубине пробитых палуб. Темный тлеющий остов, который когда‑то был «Стрелой Магритты», кувыркаясь, пролетел по космосу еще семьдесят тысяч километров, пока четыре эскортных корабля «Огненный шторм» не подлетели вплотную к нему и методично разбомбили останки судна так, что остались лишь фрагменты не крупнее той кафедры, за которой стояла в суде Кальпурния.

Последним остался «Бассаан», который, по крайней мере, добился небольшой победы, разнеся на части «Дротик Омикрона» вторым и третьим залпами, прежде чем ответный огонь «Барона Микаля» и «Голоса серафима» пробил его щиты с обеих сторон, обездвижил и привел в практически нефункциональное состояние.

На борту «Обещания Каллиака», висящего над Селена Секундус и отрезанного от остальной флотилии, произошла краткая и безуспешная борьба, когда треть экипажа попыталась пробиться сквозь ряды зудней и вывести корабль к своим. Арбитрес подавили ее без пощады, все мятежные члены команды были казнены на месте, и этого, вкупе с новостями о том, что происходит с остальными кораблями флотилии, хватило, чтобы ни у кого больше не возникало идей о сопротивлении.

Конечно, оставалась еще и уборка: сбор обломков, аресты, ликвидация повреждений вокруг Галаты, спасение капсулы с «Дротика Омикрона», где находилась тяжело раненная и почти лишившаяся сознания навигаторша, которую поспешно забрали и вывезли из системы агенты дома Дорел. Так, по общему мнению, закончился мятеж Фраксов, и таким его окончание вошло в большую часть имперских архивов. Однако для Ширы Кальпурнии он завершился не на этом.

Санкционированный лайнер «Ганн‑Люктис», внешняя часть системы Гидрафур

ешняя часть системы Гидрафур

Хартия лежала на столе без присмотра. Варрон Фракс стоял на коленях на полу, держа в руках Ксану точно так же, как та держала в руках Дрейдера. Кровь из их смертельных ран смешалась и стеклась в лужу под телами, руки и грудь Варрона стали скользкими от нее, пока он пытался прижать их обоих к себе. Слезы стекали по его лицу и смешивались с их кровью.

Шира Кальпурния стояла в нескольких шагах позади него, почтительно заложив руки за спину и опустив голову. По пути сюда они видели признаки борьбы – люди, верные Варрону, пытались отвоевать корабль у агентов Домасы и делегации губернатора Гунарво; только это ей и удалось собрать из имеющихся сведений. По большей части им это удалось, поэтому «Ганн‑Люктис» подпустил «Барон Микаль» к себе, и челнок с Кальпурнией и Варроном пристыковался к нему без какого‑либо сопротивления.

Они победили почти везде, но не здесь.

«Черрик». Так было написано на опознавательных жетонах человека, лежавшего на полу в середине комнаты с огнестрельной раной в животе. Это имя не встречалось ни в одном досье Кальпурнии. Возле трупа валялся хеллган, но, когда он пришел сюда, чтобы убить семью Варрона, он воспользовался ножом. Кальпурния не строила предположений, почему так вышло, но, видимо, именно это дало Ксане Фракс возможность вытащить оружие и выстрелить. Она решила, что никогда не узнает, что именно здесь произошло.

Варрон все рыдал и рыдал, ровным, монотонным, непрекращающимся тихим плачем человека, чей дух окончательно сломлен. Он наклонился над их телами, спрятав лицо в окровавленных волосах своей жены.

Вокс Кальпурнии загудел, и, когда она вышла в коридор и приняла сигнал, то услышала голос Одамо с «Барона Микаля». Она отвернулась, чтобы матросы «Ганн‑Люктиса», ждущие снаружи в коридоре, не видели выражение ее лица, и сохранялась приватность разговора.

– Мэм, вы просили осмотреть корабль.

– Да, что с ним?

Как только она спросила, по палубе прошла характерная дрожь, а свет на мгновение потускнел.

– Мы засекли повышение энергии в двигателях, мэм. Они готовятся к старту. Еще есть сигнатура, спецы по ауспикам говорят, что она соответствует включению варп‑катушек. Мы думаем, что они собираются сделать прыжок прямо отсюда.

Невозможно. Так она сразу подумала. Она видела отчеты о состоянии, в котором корабль прибыл в Гидрафурскую систему. Теперь ему еще и не хватало экипажа, а навигатор – остался ли у них хоть один навигатор после той поездки?

Она резко повернулась к матросам, которые отшатнулись под ее взглядом.

– Немедленно отменить маневр. Сейчас же. Известите мостик. Этому кораблю нельзя входить в варп.

– Приказ отдал господин Фракс, – решительно сказал стоявший посередине офицер, высокий мужчина с гривой седых волос. – Он отдал его, когда поднялся сюда. Он сказал, что мы должны войти в варп и отправиться на Гунарво, вне зависимости от последствий.

– Это безумие! – воскликнула Кальпурния. – Уж вам‑то должно быть понятно, что это верная смерть. Внутри системы? С такими повреждениями? Как он мог отдать такой приказ?

– Он отдал его, когда вошел в каюту, – повторил офицер. – Я думаю, он уже знал, что случилось.

Другие двое кивнули в знак согласия.

– Тогда вы понимаете, что он не в здравом уме. Отмените приказ. Сейчас.

– Варрон Фракс для нас больше, чем просто новый господин, мэм, – сказал седовласый офицер, приподняв подбородок. – Он рисковал собой в бою с варп‑демоном. Он принес нам удачу, когда мы ехали сюда. И теперь он владелец хартии, подписанной Императором. Мы сражались за него. Мы доверяем ему.

Матросы закивали. Кальпурния мгновение пристально смотрела на них, потом прошла обратно в двери и приблизилась к вольному торговцу, который по‑прежнему стоял на коленях.

– Варрон? Варрон, послушай. Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что ты чувствуешь с тех самых пор, как сделал то, что сделал, в зале суда.

Он как будто не замечал, что она села рядом, не чувствовал ее руку на своем плече. Его лица не было видно. Висел густой запах крови. Плач продолжался.

– Варрон, ты не имеешь права вести на ужасную гибель весь этот корабль и всех, кто на нем есть. Они отчего‑то не верят, что это случится, но так и будет. У тебя есть долг перед живыми, Варрон. Послушай меня!

Потом корабль снова загудел энергией, гудение становилось все выше по мере того, как варп‑двигатели с трудом набирали силу. Вокс Кальпурнии жужжал и пищал, сквозь помехи от заряжающихся двигателей она слышала голос Одамо, неистово выкрикивающий ее имя.

За это решение ей предстояло еще долго себя ненавидеть, но она ничего больше не могла сделать. Она поднялась.

– Тогда, Варрон, пусть Император идет с тобой, где бы ты ни оказался.

И она побежала.

Варрон Фракс не слышал, как варп‑двигатели разгоняются до максимальной мощности, и когда одна из катушек начала мерцать от перегрузки, отчего корабль задрожал по всей длине, он только обнимал свою убитую семью все сильнее и сильнее, боясь разжать объятья. Он плакал, не обращая внимания, что сработала тревога сближения, когда «Барон Микаль» подошел невероятно плотно к «Ганн‑Люктису», чтобы перехватить спасительную капсулу, до которой успела добраться Кальпурния, а потом на максимальной скорости помчался прочь из опасной зоны. Он плакал, не слыша, как основные варп‑двигатели, ослабевшие от ужасного напряжения в буре, перегрузились и вырубились. Он плакал, не видя, как в космосе открывается разрыв – не четкий и ровный, как отверстие от пули, но огромная, рваная, ширящаяся рана в реальности – и корабль засасывает в нее, словно рептилию в смоляную яму.

Он целовал холодную щеку своей жены, когда члены экипажа начали кричать, когда поле Геллера рассыпалось, и обшивка начала идти волнами и разделяться; он гладил волосы своего сына, когда стены каюты начали медленно раскачиваться, словно шторы на ветру. Он не видел, как бесцветное ничто заполняет коридоры и помещения «Ганн‑Люктиса», как корчатся его люди, когда пальцы эфира, ведомые любопытством или злобой, хватают их плоть и разумы и утаскивают их сквозь дыры распадающегося корпуса. Он слышал шепот на краю сознания, который становился все громче и громче, пока не превратился в громыхание, переполняющее мозг, и почувствовал, как комната крутится и тает вокруг него, и его собственная плоть нитями и облаками отделяется от тела, но не сопротивлялся, продолжая обнимать жену и ребенка. Может быть, они и не достигнут Гунарво, но, может быть, он понял это, еще когда увидел лица экипажа, сойдя с челнока вместе с Кальпурнией. Может быть, он всегда знал, что они никогда не вернутся на Гунарво, и поэтому ему оставалось только сидеть здесь и прижимать к себе жену и сына, пока все это не потеряло значение.

«Барон Микаль» мчался прочь от богомерзкой гибели «Ганн‑Люктиса», разогнав все двигатели на полную мощность. Только через час его капитан почувствовал, что можно сбросить скорость и начать тормозить корабль. Никто не питал никаких иллюзий по поводу того, чтобы искать выживших.

Шира Кальпурния пошла на мостик и стояла там в безмолвии, когда они пролетали то место, где был разлом. Когда они миновали его, и Галата начала заполнять собой передние иллюминаторы, она ушла и спустилась в корабельную часовню. Она не стала молиться, просто села на скамью перед золотой аквилой. Она молча сидела там, склонив голову, сидела очень, очень долго.

Эпилог

Никто не знает, с чего началась история, никто не знает, кто видел, как разворачивались эти события. Некоторые версии повествуют о мужчине из экипажа, другие – о женщине, о последнем выжившем члене команды, что выглянул из спасительной капсулы и увидел, как закрывается рана в реальности. В других упоминается об астропате или провидце где‑то на Гидрафуре или даже о безымянном матросе на оптиконовой палубе одного из кораблей‑преследователей. Говорят, что эту историю рассказывали в укромной питейной на переполненной палубе привратной станции Бескалион, или же поведали бригаде медиков на Кольце, или прошептали священнику в одном из храмов Августеума, или в отчаянии прокричали в камере Арбитрес, или открыли в Имперском Таро, или распечатали на тысяче листов грубой бумаги и расклеивали по стенам или передавали из рук в руки в неосвещенных переулках улья Константа. История пришла отовсюду и ниоткуда. Но неважно, кто был предполагаемым свидетелем событий – когда с истории снимают украшения, придуманные разными рассказчиками, она оказывается одной и той же. Она гласит, что, когда разрыв меж звездами закрылся, возникли зловещие, кровоточащие цвета, разъедающие разум, темные силуэты, которые приближались к обреченному «Ганн‑Люктису», пока тот разваливался на куски, приближались, словно акулы к пловцу, волки к путнику, кошмары к постели ребенка. Они проскользнули внутрь корабля, как масло, протекающее в трещины, и вещество его обшивки начало распадаться.

Некоторые варианты рассказывают о том, как гигантские когти растерзали «Ганн‑Люктис» на мелкие клочки, или о том, как края разлома выпустили зубы из чистейшей тьмы и разжевали его, будто мягкое мясо. Есть версии, которые говорят, что смертные муки корабля озарялись ярким адским светом, который как будто исходил отовсюду и ниоткуда, с другой стороны разрыва в космосе, или что корабль исчез в бездонных и безумных узорах из живой темноты, но его образ все равно как‑то вышел наружу, как будто попадал в умы людей, минуя их зрение.

В каждой форме истории говорится о чем‑то, что осталось, когда разрыв закрылся, и скорчился, и исчез среди пустого озаренного звездами пространства, о чем‑то, что просто прошло сквозь смыкающиеся края, или же его присутствие как будто отталкивало от себя сужающийся разрыв. Но большая часть историй рассказывает о безмолвном мучительном вое, который донесся из космической раны, как будто какой‑то великий зверь того, иного мира попытался стиснуть в когтях добела раскаленный металл и ощутил, как горит его плоть, и что эта вещь вылетела наружу, словно ей не было места в буре по ту сторону разрыва, словно гигантская пасть выплюнула ее, как отраву.

Более сдержанные рассказчики останавливаются на этом и отказываются строить предположения о том, чем бы мог быть этот предмет, не последовавший за «Ганн‑Люктисом» в небытие. Но есть и другие, которые настаивают, что был некий безымянный наблюдатель, и он увидел, как нечто проплыло мимо иллюминатора или появилось в линзе оптикона. Они говорят, что это была книга, простая книга в матерчатой обложке, которая кувыркалась в вакууме. Некоторые заходят так еще дальше и рассказывают, как она оказалась настолько близко, что наблюдатель увидел, как страницы по инерции раскрылись, и из них хлынул свет, который угас на его глазах, как будто отголосок какой‑то мощной реакции, свет, который окружал крошечную отметину на последней странице, похожую на пятнышко крови.

Никто не знает, уцелело ли что‑то на самом деле. Рассказывают, что книга полетела к солнцу Гидрафура и горит там поныне, или что она безмолвно парит в вакууме межпланетного пространства. Другие говорят, что ее поймал загадочный корабль, который исчез как привидение, или что она упала на сам Гидрафур и теперь хранится в темной запертой камере под Собором, или Стеной, или крепостью Инквизиции на самом дальнем материке планеты. Среди выживших членов флотилии ходят слухи, что по варпу вокруг Гидрафура бродят призраки Варрона и Петроны Фраксов, и что однажды они встретятся и сразятся за свою хартию. В этих байках также говорится, что сама память о хартии проклята и что каждая живая душа, что когда‑то путешествовала с Хойоном Фраксом, обречена.

Последние из кораблей флотилии уже разобраны на части, остатки экипажей сидят по тюрьмам или рассеялись. На Гунарво есть маленький мемориальный сад в память Ксаны Фракс и ее семьи, разбитый ее братьями после гибели «Ганн‑Люктиса». Все записи о существовании Нильса Петроны были стерты, когда он стал Петроной Фраксом, и никто о нем не вспоминает.

Документы о наследовании Фраксов лежат в одном из архивов в удаленном уголке Стены, на металлической полке в рокритовой камере, и дожидаются сервитора, который поставит на них отметки и унесет на хранение. Может быть, когда‑нибудь они попадут в хранилище, может быть, и нет. Шира Кальпурния, Кайнез Санджа, Эссах Симова и другие, вероятно, время от времени вспоминают о противостоянии на Селене Секундус, однако всем им каждый день приходится сталкиваться с новыми задачами и новыми заботами.

И поэтому единственным оставшимся монументом десяти тысяч лет наследования Фраксов остается легенда – искаженные, преувеличенные, приукрашенные истории о преемниках и соперниках, демонах, ядовитых мутантах и хладнокровных кукловодах, предателях и жертвах – которая и по сей день путешествует из уст в уста по всему Гидрафуру. Род Фраксов исчез, и таково его единственное наследие.