Текст книги "Разрушители Мира"

Автор книги: Мэрион Зиммер Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Не бойся. Мы можем попробовать это.

Дэвид не сразу нашел отверстие, и Керал должен был ему помочь. Он. Она. Проклятье, проклятье! Новый страх, беспомощность, глубокий вздох Керала и напряжение, которое снова чуть было не расслабило Дэвида. Потом он почувствовал, что член его вошел. Он подавил инстинкт двигать им, совладал со собой и прошептал: – Керал?

– Все хорошо… – но голос был только дыханием, – Никакого… страха?

– Немного страшно…. давай дальше, я хочу итога.

Это шло тяжело, сначала они беспомощно устали друг от друга. Их снова охватил страх, Керал всхлипнул в последней волке паники. И внезапно они установили, что обо они великолепно подходят друг к другу, и Дэвид почувствовал такое сильное облегчение, что чуть было снова не разразился слезами. Он быстро успокоился, а потом напряжение и страх исчезли смытые потом желания.

Они яростно обнялись, они учились приспособиться к ритму друг друга. Керал все еше всхлипывал, но теперь не от страха. А потом для Дэвида все исчезло в оглушающей вспышке света.

Когда он снова обрел дыхание, то нагнулся и поцеловал Керала. Он сокрушенно почувствовал его слезы и прижал к себе.

– Не плачь, больше незачем плакать, не так ли? Разве я сделал тебе больно? Я пытался…

– Нет, нет, ты не сделал мне больно, я так боялся, что снова пойдет все не так, а теперь… теперь мне хочется плакать, смеяться, летать…

Снаружи перед окном легко кружился, словно что-то шепча, мягкий падающий снег. Дэвид даже не заметил как исчезла всякая отчужденность, и все же это все еще был Керал. Он не был готов видеть в Керале женщину – а, к дьяволу! Почему он должен быть привязан ко всем этим предрассудкам? Керал был Кералом, он любил его и все это его не беспокоило. Так он и заснул в объятиях Керала.

14

Днем позже, зимой, Джейсон заглянул в лабораторию и сказал:

– Дэвид? Регис Хастур прислал мне сообщение. Он хочет, чтобы мы все поднялись в крепость. Зачем это нужно, он не сказал. Ты пойдешь со мной?

Дэвид взял с собой теплое пальто – дарковерское (те пальто, которые носили на других планетах, были здесь летней одеждой) и последовал за Джейсоном. Тот осведомился: – Как продвигаются дела?

– Сделано все, что можно. Впрочем, был прав, у всех телепатов в новой группе серые глаза, все люди Комина и другие дарковерцы имеют типичные мозговые волны, но не такие сильные, как у чири, а значительно меньше.

Джейсон улыбнулся про себя.

– И много ты видел рыжеволосых?

– Нет! Я однажды читал один из доисторических рассказов, он назывался "Лига рыжеволосых", глупая история о чем-то, что тогда было преступлением. В целом я его не помню, но один из абзацев мне вспомнился сегодня: "Я надеюсь, что мне больше не придется пережить ничего подобного. С севера, юга, востока и запада сюда направлялся каждый, у кого были рыжие волосы. Я никогда не думал, что их так много в нашей стране. Здесь были представлены все оттенки рыжего: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, песчаный, охряной и настоящий огненно-рыжий".

– Кажется, что ты сам присутствовал там, – произнес Джейсон, и Дэвид рассмеялся.

– В детстве на Земле я не связывал рыжие волосы ни с чем, кроме кипучей натуры. Да, так это и было, прежде чем я заметил, что ни один из этих людей не может так же легко читать мои мысли, как я читал их. Почему бы это, Джейсон? Ты не рыжеволосый.

– Я был тогда как ребенок, но я забыл об этом. Моя мать была рыжеволосой, – ответил Джейсон. – Она была дарковеркой и она умерла так рано, что я даже не могу вспомнить ее. Я никогда и не подозревал, что могу быть телепатом, пока вы не прибыли и я не начал улавливать что-то. Где Керал?

Они подошли к воротам космопорта, прошли через них и стали подниматься по древней крутой дороге к крепости на нависающую над ними гору. Дэвид ответил: – Он предпочел прогулку по полю. Я думаю, улицы и здания душат его. – Он один?

– Нет, с ним Коннер, и я думаю, что через пару недель я завершу свою работу.

– Керал выглядит как-то не так – он так же женоподобен, как Мисси. Мне показалось, что ты все еще говоришь о нем, как о нем.

Дэвид пожал плечами.

– Я думаю о нем, как о нем. Может быть, Мисси изменилась так сильно, потому что она подражала людям. Поведение, казавшееся нам связанным с сексом, на самом деле было связано с культурой, в которой она жила, но я этого не знал.

Джейсон сказал: – Я однажды полюбил одну из Свободных Амазонок. Это было так, словно я полюбил мужчину, и к концу это чувство стало очень сильным.

– Я слышал, что Лиинеа говорила об Амазонках и подумал, что они любят только женщин.

– О нет! Но они делают то, что им нравится и ни один мужчина не может долго выдержать их. Кила оставалась со мной три года и это было достаточно долго для женщины, не имеющей ребенка. Потом она устала от городской жизни. Однако, у меня здесь была работа и я решил остаться. Я не уверен, поступил ли я правильно, но я врач, а это значит… – Джейсон замолчал и Дэвид кивнул.

– Я понимаю.

– Работа, которую мы теперь делаем – полное исследование телепатов, их сил и способностей – будет иметь огромное значение для Дарковера, – произнес Джейсон. Такие попытки предпринимались и раньше, однако ничего из этого не вышло. Дарковерцы не были склонны к сотрудничеству. Но теперь они делают это добровольно.

– Не совсем, – ответил Дэвид – только подчиняясь необходимости. Я думаю, что Керала, рассказавшего о своем народе, подгонял страх. Он видел самого себя. То же относится и к Совету Старейшин. Ты же знаешь, это пробуждает озабоченность. Ни одна из их женщин не приносит детей, а мужчины… – он пожал плечами. – Пара таких, как Регис, считает своей обязанностью заботиться о подрастающем поколении, а другим это даже никогда и в голову не приходило.

Джейсон спросил: – Это бывает, когда природа возвращается назад, к норме?

– Я этого не думаю. Все дело в привычке, – объяснил Дэвид. – Человеку, который однажды привык к такому роду контакта, нужно меньше, а не больше. А большого числа потенциальных партнеров просто не существует. Браки также заключаются из политических соображений, девушки растут изолированно и видят только своих кровных родственников. Никому и в голову не приходило специально развивать гены телепатии. Следствием этого является то, что семьи телепатов смешиваются с другими, у которых способности едва намечены и эти другие опять вступают в инбридинг, так что появляются значительные рецессивные признаки.

– Это так, – согласился Джейсон, – Ну, может быть, это встреча принесет результаты, – они миновали высокие ворота древней крепости. Стоящая на постах охрана косо посмотрела на врачей-землян в их белых кителях, однако пропустила. В коридоре, который здесь, как и в большинстве дарковерских домов, был сделан из светлого прозрачного камня с вделанными в панели цветными светильниками, один из слуг сказал им, что Лорд Хастур отдал ему распоряжение отвести их в комнату Совета.

Дэвид уже знал, что Регис приказал вызвать в Тендару всех известных телепатов – двести тридцать мужчин и женщин. Это на Дарковере означало всех, кому уже исполнилось пятнадцать лет. Около ста из них не смогли приехать из-за неблагоприятных погодных условий, преклонного возраста или болезни, а пара женщин – из-за далеко зашедшей беременности. Это было незначительное число при количестве населения в пару миллионов – подсчет населения на Дарковере не производился никогда. Джейссн знал старые оценки, раньше едва ли сотня телепатов имела значительные способности.

Регис недолго заставил их ждать и гадать, зачем он собрал их. После того, как они обсудили пару известных проблем, таких, как например, совместная работа над поддерживаемым землянами проектом измерения телепатических способностей, и тому подобное, что находилось в скрытом состояние, а также о развитии страны, он закончил формальный разговор и покинул высокую трибуну.

Дэвид довольно часто был с ним в контакте, чтобы знать ранг его положения, но он, собственно, никогда не считал его прирожденным вождем. Регис казался ему тихим, довольно робким молодым человеком, которого против его воли выдвинули на высший пост, и он не находил в этом никакого удовольствия. Регис был не особенно высок – это было обычно для дарковерца – они не были высокорослой расой.

В нем было пять футов девять дюймов, и хотя у него были тонкие черты лица и снежно-белая кожа, которые придавали ему вид знатного человека, он обычно никогда не интересовался своей внешностью. Но теперь Дэвид почувствовал, что Регис использует свой авторитет, который исходил от его личности.

– Наш мир уничтожен преступниками, – сказал он, но я не хочу торопить вас искать помощи у землян. Может быть, будeт лучше умереть. Но теперь я не думаю, что это наша единственная альтернатива. На ста тысячах населенных мирах мы нашли кое-что необычное и должны сохранить то, что у нас есть. Наша традиционная форма правления сломана и на ее месте нет ничего нового. Земная Империя только и ждет того, чтобы заполнить этот вакуум. Комин и Совет Комина, наша старая иерархия, самоликвидировались. Я прошу вас всех со мной образовать новый Совет. Этот Совет должен не править Дарковером, а работать, чтобы восстановить наш мир. Сотни лет назад каждый из вас, кто был, как и я, рожден в Семье Телепатов и в Касте Телепатов, следовали традиции использовать свое дарование на благо нашего мира и всех живущих на нем. Вы жертвовали собой и жили изолированно, вы работали с матрикс-экранами, чтобы обеспечить минимум необходимой техники. И те из вас, кто родился в других семьях и кастах, рассматривались как чужаки и отклонения от нормы; редкие и необычные способности их одновременно почитали и боялись. Я требую от вас единства: Комина и народа, крестьян у Лордов, Свободных Амазонок и чужаков, жителей долин и жителей гор. Я прошу вас работать для нашего народа. А в настоящее время прошу вас предоставить ваше дарование в распоряжение землян. За это мы получим помощь, которую мы используем для восстановления нашего мира. Но я даю вам слово, что мы никогда не допустим включения нашего мира в Земную Империю. Может быть, мы будем дрожжами в их тесте. Может быть, они, когда увидят, что мы не собираемся плясать под их дудку, сами будут плясать под нашу. Хотите ли вы мне помочь?

Он молча стоял и ждал, но не было никакого ответа.

Но ответа и не требовалось. Словно штормовой ветер пронесся по помещению, когда каждый человек вскочил. И Дэвид внезапно сам вошел в это невероятное единение.

Существовало небольшое расхождение во мнениях, а так же возникли небольшие споры. Но все в это время были единым целым, и Дэвид про себя подумал, что еще никогда в истории Вселенной, известной человеку, никто не мог создать такую единодушную труппу людей.

Он не знал, как они смогут решить проблемы их мира.

Но он верил в то, что они их решат и что он – он вздрогнул от этого, словно от видения – был частью этого ответа.

Зима прошла, каждый день становился длиннее предыдущего, а Андреа Клоссон изучала и составляла планы, выслушивала шпионов, задумывалась над заключительным актом, который делал эту планету совершенно беспомощной. Иногда она думала, что она едва ли смогла бы спланировать лучше это дело, и теперь все пойдет без ее участия.

Оставшиеся телепаты собрались в крепости Комина, и ей казалось, что они, как лемминги, спешат навстречу своей гибели.

Те немногие, кто не пришел, не считались. Они были стары, больны, или жили в отдаленных областях. А также пара беременных молодых женщин, которые остались дома и не пришли. Сама не сознавая этого, она почувствовала облегчение, потому что у нее были иррациональные предрассудки против того, чтобы убить беременную женщину, поэтому она была рада, что они не прибыли. Ее главной целью был Регис Хастур, которого она всегда считала своим главным врагом с тех пор, как на Дарковере появились покушающиеся, и вот теперь прошел слух, что у него появилась новая содержанка. Андреа никогда не видела Региса Хастура, но она немного удивлялась тому, что ему удалось выжить после стольких нападений. Он должен был тихо наслаждаться временем, которое у него осталось, чтобы жить в мире. Немногие, кто еще уцелел в последних стычках, были слишком слабы и их было слишком мало, чтобы произвести на свет новое поколение телепатов. Еще одно поколение, и останется только одно воспоминание о них, а также пара-другая рецидивов телепатии.

С помощью одного из агентов (как в большинстве Торговых Городов, их всегда можно было купить в космопорте Дарковера, если заплатить хорошую цену) ей удалось добыть желаемый материал.

Однажды вечером – уже наступила весна – она получила сообщение, которого ожидала.

– Это их особый праздник, – сообщил ей шпион, – и они этой ночью будут в крепости, даже телепаты, которых медики штаб-квартиры доставили сюда с других планет для осуществления проекта. Это нечто вроде танца-радости весеннему таянию снегов, появлению зеленых листьев или что-то подобное. Я не знаю почему в это время года во время танца им кажется, что они лучше понимают все проблемы, но я никогда не понимал дарковерцев до конца.

– Как надежна эта информация? – спросила Андреа.

– Так же, как данные компьютера, – заверил ее шпион. – Один человек из проекта "Телепат" – неисправимый игрок. Я могу развязать ему язык, чтобы он выиграл.

– Идиот, – без особого пыла сказала Андреа. – Если он телепат, он, очевидно, знает, что вы нашли его специально.

– Знает он или нет – это все равно, – ответил шпион. Я не имею никакого представления, что вы думаете или намереваетесь сделать, поэтому из моих мыслей он едва ли что-го может почерпнуть, разве что то, что я не затеваю в отношении него ничего хорошего. Я не телепат, но я все же знаю, что этот Рондо тоже не так уж лоялен к ним. Вероятно, он даже рад тому, что сказал мне что-то, что не понравится этим людям.

Вред был причинен только однажды. Однако Андреа сомневалась, что кто-нибудь в состоянии определить то, что скрывается за одним из этих шпионов. Она не думала, что человек может читать ее мысли – не сможет после всех этих лет. (Когда эта медноволосая Свободная Амазонка увидела, что она зарывает черный вирус, она хотя и почувствовала следы понимания, однако не испытала ничего, кроме презрения. Действительно, ничего не произошло, хотя она после короткой проверки установила, что Амазонки обладают некоторым ясновидением, подобным телепатии. Хотя они все глупцы, эти телепаты Дарковера!).

И если ее мысли потом прочтут – это будет уже слишком поздно. Андреа никогда не позволяла подняться на поверхность своего сознания чему-то, и после заключительного акта у нее не было никаких планов собственного бегства, да и зачем?

Решение ее было простым. Не было никого, кому она могла бы доверить свои планы, потому что тогда телепаты могли бы узнать о них.

Поэтому она все делала одна, и еще одна раса должна была погибнуть. Как и ее собственная.

Не зная об этом, Дэвид повторил слова Андреа:

– Я не знаю, почему для решения этих проблем вы устраиваете праздник с танцами!

Джейсон улыбнулся.

– Если бы ты прожил на Дарковере еще пару лет, ты бы все понял. Танцы здесь – нечто очень важное. Позволь только дарковерцам где-то собраться, они обязательно устраивают танцы.

Регис сказал:

– Это восходит к давним временам, может быть, это даже исходит от древних народных праздников дневного и ночного равноденствия. Танец – это исключительный человеческий вид активности. Для всех других видов активности существует параллель с животными, даже для музыки – пение птиц, а некоторые насекомые создают искусные узоры. Но в древних стихах говорится: "…только люди смеются, только люди плачут, только люди танцуют", – он великолепно выглядел в своем серебристо-синем костюме, украшенном драгоценными камнями. Линнеа была покрыта розовыми цветами, естественными и искусственными. Регис дружески улыбнулся Дэвиду и осведомился у Керала, который стоял возле Дэвида: – Чири тоже танцуют?

– О да, – ответил Керал, – в лесах (при свете солнца или луны) в экстазе.

Дэвид, который, как всегда, слушал голос Керала, подумал, что он сам почти находится в экстазе. Хотя он, как обычно, избегал большого скопления людей, сегодня вечером он надел свою одежду – странную длинную тунику из блестящей ткани, которую он назвал паучьим шелком – и примкнул к ним. Изменение Керала закончилось, и Дэвиду он казался прекраснее, чем Мисси. От чири, казалось, исходили потоки света.

Позади них находился большой зал, освещенный тысячью светильниками. Он был полон мужчин и женщин в великолепных костюмах, волосы которых были рыжими (всевозможных оттенков). Звучала тихая музыка с запоминающимся ритмом. Регис повернулся к ним спиной и вышел в темный сад. Посмотрев на четыре луны, плывущие по небу, он обернулся. Лунный свет освещал светлые волосы Керала. Лицо Коннера было темным пятном в полутьме.

Коннер сказал: – Слушай, Регис, у меня было одно видение вне потока времени. Сегодня ночью что-то идет не так. Я на минуту оказался здесь и почувствовал это, но я не мог это проконтролировать.

Регис медленно ответил: – Я не почувствовал ничего – это не наша способность, как Хастуров. Кто это был, Коннер? Опиши!

Коннер сильно наморщил лоб в раздумье.

– Я не могу это полностью контролировать. Я не уверен. Это словно… словно двойной фейерверк.

– Может быть, ты вспомнил прошлое, а не будущее. Эта крепость имеет долгую и кровавую историю, мой друг.

– Может быть, – но Коннер все еще был озабочен, он взял Мисси за руку. Они вместе пошли прочь, и Регис посмотрел им вслед. Фантастическая красота Мисси не вернулась, но после того, что стало известно о чири, для этого еще было не время. Много больше времени, чем было у Коннера.

Целая жизнь. Однако Коннер был доволен ею такой, как она была.

Дэвид снова вернулся в бальный зал. Он стоял в стороне – он очень мало понимал в танцах – и смотрел на сложные фигуры: пары, группы, длинные цепи, случайные соло-танцоры, вырывающиеся из групп. Ему казалось, что он наблюдает за полетом светящихся пестрых птиц. Регис и Линнеа на короткое время отделились от группы и танцевали, тесно обнявшись. Их любовь была почти осязаема. Не то, чтобы их танец имел эротическую окраску, и все же сексуальность окружала их как свет, и у Дэвида создалось впечатление, что они гордятся этим, показывают это посторонним. Он весело сказал себе, что после прибытия на Дарковер он очень много времени – провел за раздумьями о сексуальности других людей. Но это был только основополагающий факт и над ним задумывалось большинство разных людей. На Дарковере – по крайней мере, среди телепатов – было просто невозможно затрагивать эту тему при встречах и беседах. Было бессмысленно говорить об этом девушке, когда она может прочитать тайные чувства своего поклонника так же легко, как и свои собственные. Не поэтому ли телепаты развивают свою почти ритуальную вежливость? К примеру, не смотреть открыто и пристально на молодую девушку. Это может значить: я сексуальное существо и реагирую на тебя, но я этим подчеркиваю, что я жду твоей реакции и согласия.

Насколько Дэвид знал общественные формы Дарковера, это просачивалось и на людей, лишенных всяких телепатических способностей, и он также хорошо знал, какие рациональные объяснения они этому давали. Дуэли здесь были обычным делом – как же еще, если здесь нельзя было скрыть свою враждебность? Клапан для болезненной эмпатии? Или один из способов доказать свою мужскую храбрость?

Керал взял Дэвида за руку, и он почувствовал, как тесно они связаны друг с другом. Керал сегодня вечером был радостнее, чем обычно. Его серые глаза блестели от удовольствия, лицо пылало. Его длинные, шелковистые волосы казалось трепетали, как пламя свечи трепещет в потоке воздуха. Дэвид сказал: – Ты выглядишь счастливым, Керал, – и подумал, что это выражение слишком неточное.

– Я действительно счастлив. Ты же знаешь, что я сказал тебе, когда мы были вместе последний раз – мне хочется смеяться, петь, летать!

– Конечно. Как я могу это забыть.

– Теперь я еще больше счастлив. Спроси меня, почему, но не здесь и не теперь. Я очень скоро расскажу тебе это. Но теперь… здесь… – он откинул голову и стоял, сконцентрировавшись, прислушиваясь, вдумываясь. По-видимому, он слышал что-то, какой-то голос. Потом он поднял руку, на мгновение покачнулся, словно цветок на высоком стебле, и стал танцевать.

Дэвид понял, что не слышит музыки. Он воспринимал только Керала, который теперь был как гонимый ветром листок, потом он закружился в диком экстазе. Нежная, чувствительная Линнеа словно заразилась OT него. Она прорвалась к нему и танцевала позади него, а за ней последовали и другие, сначала по двое, по трое, потом группами по десять-двенадцать человек, казалось, что кружится целая стая птиц, то опускаясь, то поднимаясь. Дэвид, околдованный танцем, краешком глаза увидел, что Коннер бросился в этот поток, что мимо него легко пропорхнула Дезидерия. Дэвид словно утратил свое "я" в волнах, захлестнувших его с головой, и купался в потоке своего собственного народа.

Подъем и падение, движение вперед и кружение, круговорот приливов и отливов мира, сила вливающейся в душу и сердце весны! Лунный свет, как магнит, вел их через огромные двери наружу, в холодный туманный сад. Дэвид, чьи ноги притоптывали в том же ритме, что и у остальных, почувствовал холодный воздух и в мгновение прояснения подумал: что же мы все делаем? И вот эта мысль под светом лун вошла в общее сознание, в головокружительную радость, чтобы самой стать радостью. Это было похоже на то, что он плывет под водой, и его вдруг подхватило течение, и он полностью отдался на его волю. На долю секунды он ощутил красоту: посеребреные лунным светом волосы Керала, просветленное, поднятое вверх лицо, почти нечеловеческое. Пролетела Мисси, словно гонимый ветром листок, Коннер, безвольно плывущий в потоке, Регис – с закрытыми глазами в медленном движении, однако, чем-то напоминающий летящую стрелу. А потом Дэвида отделили от его друзей и загнали в самый центр этого людского водоворота, который вращался все быстрее и быстрее. Это было словно во сне, только тело его полностью бодрствовало, и он с удовольствием осознавал свободу движения, силу притяжения лун и моря. Каждая из лун была животворной щекоткой для его нервов, каждая из звезд оказывала свое особое влияние на его мозг, и каждый танцор в толпе был особой силой. С бесконечно обострившимися органами чувств, которые почти невидимыми светящимися нитями паутины пронизывали тонкий ароматный воздух, он касался каждого отдельного существа, чувствовал свою однократность, свою первобытную радость.

И еще больше. И еще. По всей опустошенной стране храбро и невидима набухали почки листьев. Мхи сморщивались под снегом. Тихая, тайная жизнь птиц здесь, в саду, и далеко в горах и лесах, крадущиеся шаги нечеловеческих кошкообразных существ, гонимых голодом и страхом, кипение жизни в крови животных, жаждущих спаривания – повсюду просыпалось все, везде была весна и возрождение нового мира. Не сознавая как, но Дэвид видел четче, чем он мог это высказать, древние расы с серьезными, прекрасными серыми глазами, такими как у Керала, длинными распущенными волосами и нестареющей мудростью в сердцах. Она (раса) уже смирилась, что последняя осень уже подходит к концу, но внезапно почувствовала новую весну, так что люди ее начали танцевать и прыгать от радости и всепобеждающего сознания возрождения.

(И откуда-то, с высокой точки над садом Андреа увидела, как рыжеволосых охватило сумасшествие танца, и своими приглушившимися за тысячелетия чувствами она ощутила брызжущую жизнь и возрождение. Она стояла, словно парализованная. В ее душе с трудом приоткрылись двери, которые закрылись давным-давно, и с тех пор были наглухо закрыты. Невыносимые воспоминания мучили ее. Ее глаза горели от тупой ярости).

Настойчивый ритм невидимой музыки, магический ритм весны пульсировал в людях, и они словно находились в экстазе всего мира. Даже умирающие, слыша этот зов, боролись за жизнь, беспомощно противясь господству смерти и уничтожения, за восстановление своей планеты.

Регис достиг эротической силы и требовал источник возобновляющейся жизни. Все еще танцуя, он притянул к себе девушку, танцующую рядом с ним. Они опустились на мягкую траву.

Потом людей, одного за другим, начало выбрасывать из танца жизни, двое или трое упали возле Региса.

Дэвид почувствовал, как внутри него поднимается волна и прокатывается через голову, оставив его ослепленным и оглушенным. Он с трудом ощущал руки на своем теле, шепот, лицо девушки экзотической красоты, окруженное массой пылающих волос. Он освободился от танца и отдался в ее руки. Он едва соображал, как это произошло, но в течение секунды, так по крайней мере ему показалось, они ласкали друг друга, обнаженные, на теплой, освещенной лунным светом траве. Это было как сумасшествие с влажным запахом листьев вокруг них, и повсюду в ночи слышны были звуки любви: поцелуи, бормотание, шум последних танцующих, стоны страсти, выкрики желания и наслаждения.

Регис прижал девушку к себе.

И все же – он слеп? Глух? Или воспринимал он не своими обычными чувствами, потому что он в них не нуждался?

Не я один, признал он, когда слился с неуловимо коротким и одновременно бесконечно длинным мгновением наслаждения с Кералом (я здесь, мы снова одно целое, любимый…). А потом ему показалось, что с него упал последний клочок одежды и он, словно в первый раз в жизни, оказался обнаженным.

Он чувствовал никогда не познанную им интенсивность мягких губ Линнеа на своем лице, хотя он знал, что она лежит на другом конце сада в объятиях Данило. Он снова почувствовал сладость Керала, такую доверчивую и такую бесконечно чужую, связался с Джексоном, в то время, как руки его друга крепко сомкнулись вокруг груди неизвестной девушки, а потом с Регисом. (Быстро исчезнувшая картина скрещенных мечей, хватка запястьев летящего воздушного акробата, который в чудовищной и отчаянной борьбе уцепился за кольцо, раскаленное, как бедра любовников.) За одно мгновение Дэвид получил понятие о том, что это значит, когда исчезает из сознания то, что ты мужчина – познал ли Керал эту смесь скорби, радости и смирения? – когда его дух и его тело были связаны с неизвестной девушкой, и в мгновение удовлетворения он посмотрел вверх, в глаза Региса. Потом Дэвид снова оказался в своем собственном теле. Девушка под ним была мягкой, притягивающей, требующей. И прежде здесь не было ничего… и все… всегда… жара… взрыв… медленно накатывающиеся волны… звезды, вращающиеся снаружи и внутри – и мир, окутанный темным молчанием.

Три секунды или три часа спустя – этого никто из них не знал – Дэвид внезапно вынырнул из глубокой воды грез в реальность. Мягкое тело девушки все еще покоилось в его руках, шелковистые волосы скрывали ее глаза. Он нежно погладил ее и поцеловал, прежде чем убрать волосы. Потом он оперся на локоть и взглянул в удивленные улыбающиеся глаза Дезидерии. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться. Воспоминание о том, что они проделали, вернулось, и Дэвид рассмеялся. Ну и что? Возраст и даже пол в этом случае не имел никакого значения. Выражение сомнения и раскаяния скользнуло по лицу старой женщины.

Дэвид рассмеялся, поцеловал ее и увидел, что страх ее исчез. Дезидерия прошептала:

– В старые времена это значило: то, что происходит под четырьмя объединенными лунами – воля богов и находится вне желаний и страсти людей. Но до сих пор я не знала, что подразумевается под этим.

Он улыбнулся и взял ее за руку. Повсюду в саду слышалось бормотание при возвращении сознания в отдельные тела. Дэвид схватился за свою одежду, потому что было холодно, хотя уже была весна и ему, как собаке, навострившей уши при малейшем шуме, показалось, что он больше не слышит ни одного человека. Здесь было тихо и мирно, но его нервы внезапно рванул страх. Он сердито осмотрелся, ища контакта с Коннером.

…Дэвид? Я не знаю, это мне не нравится – фейерверк… первый раз в жизни я здоров и счастлив…никогда больше я не буду один, но даже здесь, здесь…

Керал издал крик, в котором слышались страх и радость.

Вспыхнул слабый свет, и восемь или десять высокорослых фигур появились из ничего, высокие и бледные, с распущенными серебристыми волосами и серьезными серыми глазами, которые, казалось, сияли своим собственным светом. Керал побежал к ним, уверенными шагами двигаясь через все еще лежащие на траве пары, обнимающие друг друга. Дэвид, пораженный, уставился на них, однако, ему было ясно, кем были эти фигуры. Это были оставшиеся в живых чири – как это говорилось в легендах – чтобы видеть своего самого молодого и любимого члена их расы в эти мгновения счастья и возвращения к жизни. За ними снова послышались обычные шорохи ночи, затем последовали голоса, выражающие удивление, радость и печаль сквозь смех, общность, которая была слишком глубока, чтобы ее выразить через обычные слова. Дэвид понял (мысли Региса превратились в невидимую сеть), что ничто больше не сможет полностью разделить телепатов Дарковера. Если смотреть поверхностно, то все они преследуют разные цели, но утраченный за годы потенциал теперь был возвращен, и как чири перед ними, они стояли перед народом, где один человек и все вместе были единым целым.

Керал рассмеялся и, все еще полный радости, заговорил о новом единении. А потом снова прорвался поток страха, словно он учуял какую-то опасность. Дэвид почувствовал, что волосы на его голове встали дыбом. Данило мягко отодвинул Линнеа в сторону, быстро, как кошка, вскочил и схватился за меч. Не было никакой видимой угрозы, это был чистый инстинкт. Коннер тоже вскочил.

А потом… это, несомненно, был Рондо, который закричал – но использовал ли он слова? Это был испуганный крик, полный ярости и муки.

…Нет! Я выдал ваши планы, потому что я хотел убраться из этого мира, но вы никогда не делали мне ничего плохого, и я не хочу принимать участие в убийстве…

И бегущая фигура, которая внезапно замерла и поднялась в воздух, вверх, физически вверх, как летящий демон, окруженный становившимся все сильнее и сильнее сиянием.

В воздухе фигура что-то схватила странным вращательным движением, тело и этот раскаленный предмет, подобно ракете, взмыли вверх, все выше и выше…

В тысяче футах над городом эта штука лопнула как гигантский дождь искр фейерверка. Глухой вскрик невероятной боли и смертельной муки – а потом наступила тишина, огромное, зияющее отверстие в мире, где теперь находились мысли, голос и душа Рондо. Потом раздался звук взрыва, приглушенный расстоянием, он потряс крепость, прокатился по ней и замер.