Текст книги "Влюбленная мстительница"

Автор книги: Мэрил Хенкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Только не говори, что тот, кто доедает последним, – моет посуду.

– Не волнуйся, с мытьем справится техника. Но кто закончит последним, будет разливать кофе.

Сочтя угрозу не страшной и опасаясь обещанного разговора, Белинда не спешила с мороженым, тем более что оно действительно заслуживало того, чтобы его смаковали не торопясь. Сложив грязную посуду в посудомоечную • машину, она сварила кофе, перелила его в кофейник, поставила на поднос с кружками и молочником и понесла в гостиную.

Там было много прохладнее, чем в кухне, и Освальд, задернув занавески на окнах, разводил огонь в камине. Он посмотрел на нее через плечо, и блеск синих глаз встревожил Белинду. У него был вид человека, пришедшего к определенному решению и намеревающегося осуществить его любой ценой. Она занервничала.

С большим запозданием молодая женщина поняла, что совершила ошибку. Ей не следовало соглашаться приезжать сюда – Освальд конечно же блефовал. Он ни за что не остался бы проводить с ней Рождество в той жалкой дыре, где она пряталась.

Он с улыбкой наблюдал за ней, будто прекрасно знал, о чем именно она думает.

Присев к низкому столику и разлив кофе, Освальд спросил:

– Боишься, что я укушу тебя, если подойдешь ближе?

– Нет, конечно. – Но дрожащий голос выдал ее.

Он похлопал рукой по кушетке рядом с собой.

– Садись сюда.

Но она выбрала самое дальнее кресло и опустилась на самый краешек, готовая вскочить и убежать в любую секунду. Только вот бежать было некуда...

– Ага, не желаешь. Не хочешь рисковать, да?

Игнорируя вопрос, она взяла кружку с кофе, немного отпила и посмотрела в сторону. Потом, сознавая, что надо что-то немедленно предпринять, сделала вид, будто с трудом подавила зевок, и сказала:

– Я плохо спала сегодня. Мне бы хотелось поскорее лечь.

– Неплохая идея, – мягко одобрил Освальд. – Только сначала ответь, почему ты сбежала, ничего не сказав мне?

– Я... я не желаю говорить об этом.

– Ты жила в моем доме, спала в моей постели. Тебе не кажется, что я имею право знать?

Белинда закусила губу и, не произнося ни слова, посмотрела в сторону.

Немного помолчав, Освальд тихо спросил:

– Тебе не приходило в голову, что я могу с ума сходить от беспокойства?

Естественно, не приходило. Белинда считала, что он разозлится, придет в бешенство, все что угодно, но только не будет беспокоиться за нее.

– Так что, не приходило? – настаивал он.

– Нет. – И, защищаясь, она добавила: – Я взрослая женщина, а не беспомощный младенец.

– Ты, конечно, взрослая женщина, но ведешь себя много хуже, чем младенец, – резко бросил он. – Во всяком случае, ни один ребенок не будет сознательно морить себя голодом.

– Я не морила себя голодом, – вспылила Белинда. – Мне просто не хотелось есть, вот и все!

Освальд тяжело вздохнул.

– Скажи мне честно, Белинда, почему ты сбежала как трусливый заяц.

Она вздернула подбородок и гордо заявила:

– Я не собираюсь обсуждать это!

– Ясно... – Он усмехнулся. – Заяц в неприступной позе. Так все-таки что заставило тебя потупить подобным образом?

Белинда уже поняла, что он не отстанет, пока не добьется ответа, и сказала:

– Я поняла, что мне вообще не следовало приезжать.

– Гмм... А мне казалось, что Сидней тебе понравился.

– Да.

– Значит, это я тебе не понравился?

– Я не хотела вступать в такие отношения.

– Почему? – продолжал допытываться Освальд.

В полном отчаянии она воскликнула:

– Потому что мне претят легкие связи и уж тем более я не сплю с боссом.

– Тогда почему ты спала со мной?

– Не знаю... Так... так получилось.

– Но, наверное, что-то во мне все же привлекло тебя. Иначе ты не согласилась бы лечь со мной в постель.

– Хотелось бы мне, чтобы это никогда не случилось, – горько усмехнулась Белинда.

– Разве ты не получила удовольствия?

Больше всего ей хотелось крикнуть «нет!», но язык не повернулся. Она молча боролась с собой, силясь придумать достойный ответ. Освальд внимательно наблюдал за ней.

– Значит, ты проснулась, упрекая меня в случившемся?

– Нет, – опустив голову, прошептала Белинда. – Я виновата в равной степени.

– Мы с тобой оба взрослые, здоровые, не связанные никакими сторонними обязательствами люди. Почему мы вообще говорим о какой-то вине?

– Потому что этого не должно было произойти...

– Но почему? – допытывался он.

– Я уже сказала. Не в моих правилах спать с боссом.

Видя, что она покраснела сильнее, Освальд тихо сказал:

– Но то, что ты поступила иначе, еще не значило, что надо бежать.

– Случившееся сделало мое положение совершенно невозможным.

– В таком случае, даже если ты проснулась и пожалела об этом, сбежать было верхом глупости. Почему ты не разбудила меня и не поговорила со мной? Не рассказала, о чем думаешь, что собираешься сделать? Или ты боялась, что я уговорю тебя остаться?

Выражение ее лица сказало ему все.

– Но если ты действительно жалела, что переспала со мной, и боялась, что это повлияет на твое положение, я бы понял твои чувства и не стал бы докучать тебе. – И Освальд серьезно добавил: – В жизни своей не навязывался женщине, которая не желает иметь со мной ничего общего.

– Смех, да и только, – горько отозвалась Белинда. – Ты вынудил меня приехать сюда, хотя я не хотела.

– Почему не хотела? Ответь мне, Белинда, только честно. Ты боялась, что не устоишь и снова согласишься лечь со мной в постель?

– Нет, – отважно соврала она. – Все это было чудовищной ошибкой. И я не намерена повторять ее. Ни за что!

– Ясно... Что ж, в таком случае, Белинда, ты в полной безопасности. А скажи-ка мне, пожалуйста...

Она вскочила.

– Я не желаю больше отвечать ни на какие вопросы! Я хочу немедленно лечь в постель. Будь добр, покажи мне, где я буду спать.

– Еще не поздно. Почему ты не хочешь посидеть еще немного?

Но Белинда знала, что силы ее на исходе.

– Нет, я предпочла бы уйти сейчас же.

– Очень хорошо.

Он легко поднялся с кушетки и провел ее в комнату, где возле большой кровати горела веселая розовая лампа. Мебель и здесь была крайне простой. На кровати лежало лоскутное одеяло и масса разноцветных подушек. На полу была постелена белая овечья шкура.

Пока Белинда осматривалась, Освальд внес чемодан и положил его на деревянный сундук. Потом закрыл дверь, прислонился к ней спиной... И улыбнулся.

От этой улыбки ноги Белинды подкосились, а во рту пересохло.

8

Она могла только стоять и смотреть на него ничего не понимающими глазами. Сердце бешено колотилось, в голове метались отрывки бессвязных мыслей. Этого не может быть... Он обещал... Я в полной безопасности... Это не опасность, а наслаждение...

Пока она пыталась найти какое-то объяснение его присутствию, Освальд спокойно расстегнул рубашку и начал уже снимать ее, как Белинда обрела дар речи.

– Что... что ты делаешь?

– Снимаю рубашку, – удивленно выгнув бровь, ответил Освальд.

– Но почему?

– У меня есть обыкновение раздеваться, прежде чем лечь в постель, – спокойно пояснил он.

– Ты не можешь здесь спать! – закричала Белинда.

– Почему? Это моя спальня.

– Тогда... тогда я займу другую. Не все же здесь спальни – твои?

– Видишь ли, дело в том, что я всегда приезжаю сюда один, поэтому это единственная спальня, которой можно пользоваться, – объяснил Освальд. – Так что нам придется как-нибудь обойтись ею. Но поскольку нам уже довелось спать вместе, то большой беды в этом нет.

– Для тебя, может, и нет, – возмущенно и одновременно испуганно запротестовала Белинда. – Но я не желаю спать с тобой! Ты обещал, что не тронешь меня!

Однако Освальд покачал головой.

– Я обещал не принуждать тебя. И намерен сдержать обещание. А ты только что заявила, что не собираешься совершать одну и ту же ошибку дважды... – И с коварной улыбкой он добавил: – Но, может, ты сама себе не доверяешь?

– Я уверена в себе.

– Ну, в таком случае у нас не возникнет никаких проблем. Кровать, как ты видишь, большая. Так что, если мы станем придерживаться каждый своей стороны, это будет все равно что спать в разных постелях.

Похоже, он решил, что был достаточно логичен и убедителен, поэтому совершенно спокойно продолжил снимать рубашку. Бросив ее на ближайший стул, принялся расстегивать пояс брюк. Белинда смотрела как завороженная на мощный торс, выступающие мускулы, гладкую кожу груди. Но когда Освальд потянул замок молнии, не выдержала, повернулась и бросилась в ванную. Он тихо засмеялся ей вслед.

Дьявол, думала она, закрывая за собой дверь. Настоящий дьявол! Это часть моего наказания: спать с ним в одной постели! Не в состоянии справиться с лихорадочным возбуждением, Белинда прислонилась спиной к двери и попыталась что-то придумать. Если бы ванная запиралась, она могла бы закрыться и не выходить до утра, каким бы глупым и трусливым поступком это ни выглядело.

Но замка не было. Так что Освальд мог войти в любую секунду, когда ему захочется... если ему захочется...

В полном смятении она машинально открыла дверцы шкафа, нашла полотенца, мыло, шампунь, зубные щетки и пасту. Принимая душ, она решала, что же делать дальше. Чего от нее ждет Освальд? Конечно, борьбы. Так должна ли она подыгрывать ему?

Он великолепный тактик. Если она будет нервничать, это даст ему все возможные преимущества и уменьшит ее шансы сохранить контроль над ситуацией. А ей это нужно сейчас больше всего на свете. Стоит только потерять голову, и она окажется в его власти.

Так, может, сделать вид, что она согласна с его решением, и держаться холодно-отстраненно, игнорируя его близость? И мысль о Саманте должна ей помочь в этом. Еще как помочь!

Вспомнив, что ночная рубашка осталась в чемодане, а тот в спальне, Белинда завернулась в полотенце и осторожно выглянула. Спальня была пуста.

Дверь в гостиную стояла приоткрытой, но там тоже никого не было. Белинда поняла, что Освальд просто пошел в другую ванную, и бросилась к чемодану. Быстро вытащила тонкую шелковую рубашку, которую Марта подарила ей на позапрошлое Рождество, и как раз собиралась надеть ее, как вошел Освальд в коротком халате с еще мокрыми после душа волосами.

Она начала неловко просовывать руку, но запуталась в тонких бретельках и вдруг с ужасом ощутила, что полотенце вот-вот упадет.

Понаблюдав за ее отчаянной борьбой, Освальд сказал:

– Давай помогу.

Но Белинда оттолкнула его руку и прижала к груди полотенце, пытаясь справиться с сорочкой.

– Отпусти лучше полотенце, а то задушишься.

Но она-то знала, что в эту минуту предпочла бы именно такой выход, поэтому стиснула зубы и прошипела:

– Уходи. Оставь меня в покое.

К ее удивлению, Освальд не стал спорить, а спокойно повернулся и вышел, затворив за собой дверь.

Белинда с удивлением обнаружила, что чувствует себя разочарованной, – и немедленно разозлилась. Быстро приведя себя в порядок и не зная, что и думать, она только-только легла в постель, как раздался деликатный стук в дверь.

– Все в порядке? – спросил Освальд, заглядывая.

– Да, спасибо, – чопорно отозвалась она.

С небрежно-беззаботным видом он вошел в спальню, подошел к ее половине кровати и сел на край.

– Что... что ты делаешь? – подскочив, испуганно воскликнула Белинда.

– Не надо паниковать.

– Я не паникую.

– Странно, а очень похоже, что паникуешь.

– Ты же сказал, что будешь спать на своей половине кровати.

– Я передумал, – спокойно ответил Освальд и расхохотался, увидев, как широко открылись ее глаза. – Видела бы ты себя сейчас!

– Ты – свинья, грязная скотина! – прохрипела она.

Он немедленно притворился обиженным.

– Не понимаю, почему надо оскорблять меня, когда я решил пойти тебе навстречу...

– Я не нуждаюсь, чтобы ты шел мне навстречу!

– Ладно, раз ты настаиваешь... Но мне только что показалось, что ты решительно не одобряешь мою идею спать в одной кровати, поэтому я решил переночевать сегодня на кушетке в гостиной. Но раз ты не хочешь, чтобы я ухо...

– Я хочу!

– Ну что ж, довольно недвусмысленно, хотя и нелестно. – И он поднялся с кровати.

Белинда, сцепив зубы, изо всех сил боролась с собой, чтобы не попросить его остаться. Освальд подошел к двери, взялся за ручку и тут внезапно повернулся.

– Ах да, я кое-что забыл. – И вернулся к постели.

– Что? – прошептала Белинда, чувствуя, что уже не в состоянии дышать.

– Ты еще не поцеловала меня перед сном.

– Но я не хочу целовать тебя.

– Ну-ну, разве так хорошо вести себя? И это когда я иду на то, чтобы ютиться на кушетке, лишь бы не искушать тебя.

Не обращая внимания на провокационное заявление, она в отчаянии повторила:

– Я не хочу целовать тебя!

– Ну, тогда ладно, – успокаивающе произнес Освальд, – тогда я тебя поцелую. И твоя совесть будет чиста. – И он улыбнулся.

Эта улыбка заставила Белинду позабыть обо всем на свете, кроме того, что каждая клеточка ее тела рвется к нему, жаждет его, мечтает о нем.

Он наклонился и поцеловал ее сочные губы. Нежно, осторожно, но чувственно. Она впивала его поцелуй, как умирающий от жажды упивается глотком живительной влаги.

Губы ее податливо приоткрылись, и он поцеловал ее второй раз – дольше, глубже, с большей страстью. Потом взял ее лицо обеими руками и начал осыпать поцелуями щеки, лоб, нос, подбородок, закрытые веки, длинные ресницы. Затем снова нашел губами ее губы, а руками – округлые груди, приподнял их ладонями и начал ласкать и гладить их, дразнить нежные соски сквозь прозрачную ткань.

Белинда задохнулась, всхлипнула...

Он поднял голову и хрипло произнес:

– Если все еще хочешь, чтобы я ушел, говори сейчас.

Вне себя от неистового, сотрясающего ее желания, Белинда тем не менее собрала остатки силы воли и сказала:

– Да, хочу...

Он немедленно отодвинулся, убрал руки, но желание, страстное неутоленное желание осталось. И она, сдаваясь, обхватила руками его шею и прошептала:

– Нет, не уходи...

С тихим вздохом он одним движением плеч скинул халат и скользнул к ней в постель, крепко прижав к себе драгоценный трофей.

Как хорошо! Белинда уткнулась лицом ему в грудь и вдыхала его мужественный аромат. Потом прикоснулась губами к ямочке на шее и почувствовала, как бешено забилось его сердце.

Освальд провел рукой по ее боку к талии, по бедру, потом по плоскому животу и снова вверх, к упоительному чуду женской груди. Тончайший шелк вдруг превратился в невыносимую преграду между ними, и Белинда дрожащими пальцами помогла ему снять ее.

– Как хорошо, – выдохнул он, прижимая к себе обнаженное тело молодой женщины и лаская руками нежнейшую кожу.

Потом приподнялся и припал губами к груди, а пальцами нащупал влажную долину и начал поглаживать, дразня, пока Белинда не застонала. Она уже не в состоянии была сдерживать столь долго терзавшие ее эмоции – любовь, желание, страсть и думала, что если он не возьмет ее сейчас, то она умрет, задушенная ими.

– Пожалуйста, – прошептала Белинда.

Он прервался, колеблясь, взглянул на нее. И она повторила более настойчиво:

– О, пожалуйста, прошу тебя...

Освальд приподнялся над распростертым перед ним роскошным, полным невыразимой женственности телом и начал медленно опускаться. Она смотрела на него широко открытыми, но затуманившимися от неутоленной страсти глазами, молча умоляя насытить ее голод. Как же я люблю его, было последней мыслью Белинды перед тем, как он взял ее, властно, но нежно, лишив всех остальных мыслей, кроме одной: еще, еще, еще...

Никогда в жизни он еще не желал так неистово ни одной женщины. И он любил ее долго и медленно, чтобы она насладилась его любовью, поверила в нее. Возносил на вершины блаженства и бросал в пропасть свершения, снова будил яростный голод и опять утолял его, продолжая шептать лишь одно слово:

– Линда, Линда, Линда...

Потом они долго лежали, удовлетворенные и умиротворенные, улыбаясь от почти невыносимой нежности.

Господи, это же не только секс, поняла Белинда, это любовь, настоящая любовь. Она отдала ему всю себя, всю свою душу. И, не выдержав безмерности переполняющего ее чувства, заплакала. Слезы тихо текли по щекам и беззвучно падали на подушку, но Освальд все равно почувствовал и начал снова целовать ее медленно, ласково, любовно.

И вскоре, прижавшись к его широкой груди, она уснула.

Яркое солнце заливало комнату, освещая кровать. Лежащая на ней женщина зашевелилась, потянулась, провела по простыне рукой... И резко села. Постель рядом с ней была пуста, тихо тикающие часы показывали начало первого. Больше ничто в доме не нарушало тишины.

Белинда тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и попыталась понять, что же случилось. Где же Освальд? Куда он делся? Почему не разбудил ее поцелуем?

Господи, внезапно похолодев, поняла она, так вот в чем был его план! Заманить ее в постель, соблазнить, сделать своей и потом бросить, как она бросила его.

Белинда застонала. Конечно, все могло кончиться только так, а не иначе. Она должна понести наказание за то, что влюбилась в убийцу Джона, за то, что отдалась этому Дон Жуану.

Что же ей теперь делать? Вот именно сейчас, немедленно?

Да все то же самое, что в прошлый раз. Собраться и бежать. Слава Богу, у нее есть деньги, которые дал ей Брендон, и она сумеет как-нибудь добраться до Сиднея.

Все совершенно ясно: Освальд вспомнил о Саманте и немедленно раскаялся, что переспал с ней, Белиндой.

Двигаясь, как автомат, она поднялась с кровати, прошла в ванную, приняла душ, почистила зубы, расчесала волосы и вернулась в спальню. Осталось только одеться, взять чемодан и уйти.

Дверь отворилась – на пороге стоял улыбающийся Освальд. Оглядев ее, он одобрительно заметил:

– Ты похожа на Афродиту, вышедшую из пены морской.

– Я как раз собиралась одеваться, – произнесла Белинда.

– У меня есть идея получше. Иди поцелуй меня и залезай обратно в постель.

Но она покачала головой.

– Не могу...

– Конечно, можешь, – радостно заявил он. – В честь праздника мы поедим в постели.

– О-о-о... – протянула она.

– Но мы не обязаны ограничиваться завтраком, если ты разочарована.

– Нет-нет, – поспешно отозвалась Белинда.

– Жаль. Ну ладно, все же иди сюда и поцелуй меня.

– Пожалуйста, Освальд, – умоляюще прошептала она.

Он внимательно посмотрел на ее лицо, выражающее безграничное отчаяние.

– Значит, прошлая ночь ничего не изменила?

– А ты ожидал, что изменит?

– Может, и нет, – согласился он. – В конце концов мы еще столько всего не обговорили. – И быстро добавил: – Но сейчас не время. Завтрак ждет. Где ты хочешь поесть – здесь или в кухне?

– В кухне. – Она сделала выбор без малейшего колебания.

– Очень хорошо. – Освальд повернулся и вышел.

Белинда быстро оделась и прошла в кухню. Он был уже там, одетый в легкие брюки и футболку, подчеркнувшую его широкие плечи и мускулистую грудь.

Кивнув на накрытый стол, он молча предложил ей сесть, суетясь у плиты. На сковороде шипела яичница с маленькими сосисками, рядом жарились крохотные крепкие грибочки, каких Белинда никогда не видела. Тихо закипал кофейник. Все было мирно и уютно, будто тут собрались завтракать не противники, а любящие супруги.

– Чего тебе положить? Хочешь попробовать всего понемногу? – предложил Освальд и, не дожидаясь ответа, начал накладывать еду ей на тарелку. – Знаешь, а я проголодался, – сообщил он.

Белинда с удивлением обнаружила, что и сама голодна, как стая волков в зимнюю бескормицу на Юконе. Они поели в полном молчании, а когда тарелки опустели, Освальд отнес посуду в посудомоечную машину и вернулся с кофе.

Белинде было не по себе. Напряженная, смущенная, она мечтала оказаться где угодно, только не здесь.

Налив кофе и сев на свое место, Освальд сказал:

– Нам надо серьезно поговорить. Где ты предпочитаешь сделать это – здесь или пойдем к озеру?

– Я предпочитаю не разговаривать вовсе.

– Нет уж, по крайней мере, изволь объяснить, почему ты все-таки ушла таким образом: молча, не сказав ни слова, не попрощавшись.

– Я уже объяснила.

– Ерунда, это все отговорки. Я хочу знать, почему ты решила отказаться от работы и вернуться в Калифорнию.

В ответ она только молча замотала головой.

– Нет уж, как человек, ответственный за твой переезд на другой конец света, я имею право знать правду.

Белинда продолжала упрямо молчать. Тогда Освальд решил зайти с другой стороны.

– Ну хорошо, если ты твердо вознамерилась уехать, то почему именно таким образом? Просто глупо удирать, не имея обратного билета. И, кстати, уж если ты потеряла деньги, то почему не обратилась ко мне?

– Как ты узнал, что я потеряла деньги?

– Когда я разговаривал с Брендоном, он признался, что достал для тебя денег.

– Но ты же говорил, что это не Брендон выдал тебе, где я!

– Да, и продолжаю говорить. Сначала я даже понятия не имел, что вы с ним встречались. Но потом узнал из совершенно другого источника, что Брендон имеет какое-то отношение к твоему исчезновению. Но он признался только тогда, когда я позвонил ему в Мельбурн и сказал... – Освальд резко замолчал.

– Что? Что приедешь и изобьешь его до полусмерти?

Он в недоумении уставился на нее.

– Но тебе ведь это отлично удается – бить тех, кто слабее тебя, разве нет, всесильный Фергюссон? – с нескрываемой горечью спросила Белинда.

Освальд внимательно посмотрел на нее.

– Что заставляет тебя так говорить?

Воздух был так перенасыщен напряжением, что, казалось, вот-вот заискрится.

– Кое-что, что я слышала, – пробормотала Белинда и быстро добавила, чтобы не возвращаться к прежней теме: – Кстати, а почему ты пошел на такие сложности и стал разыскивать меня? В конце концов, есть немало женщин, которые только и ждут, когда ты свистнешь и позовешь их согреть твою постель. Например, Саманта...

Освальд сжал челюсти и заиграл желваками.

– Похоже, что ко мне прилипла-таки вся эта газетная грязь, – ледяным тоном произнес он.

Больше всего ей хотелось сказать, что она знает о Саманте и о том, что он лжет. Но у нее не было на это моральных сил.

– Мне не надо читать прессу, чтобы знать, что ты лживое чудовище.

– В чем ты меня обвиняешь, Белинда? – воззвал к ней Освальд. – Ведь если я не знаю, то не могу и защищаться. – Но, увидев, что она забилась в свою скорлупу, горько сказал: – Да, Освальд Фергюссон, что-то твои ставки сейчас не высоки. Собственный племянник, и тот обвинил меня едва ли не в изнасиловании.

Белинда густо покраснела.

– Мне очень жаль. Я пыталась ему сказать, что все это исключительно моя вина, но трудно было объяснить, почему я покинула Розовый дворец подобным образом.

Он одарил ее столь убийственным взглядом, что чуть не сразил наповал.

– Хотелось бы, чтобы ты объяснила это хотя бы мне. – Но поскольку она продолжала упорно молчать, сдался и попросил: – Скажи хоть, что я такого сделал, чтобы заслужить прозвище лживого чудовища.

– Ты вынудил меня приехать сюда с тобой.

– Но это же не все!

– Разве этого недостаточно?

– Послушай, если ты была настроена решительно против, то могла бы так же решительно и отказаться. Я бы не потащил тебя силой.

– Мне очень жаль, что я так не сделала.

Освальд поднялся и глубоко вздохнул, временно признавая поражение.

– Ладно, раз уж ты все же здесь, грех не воспользоваться этим. День сегодня просто чудесный. Надеюсь, у тебя есть купальник? Мы поедем кататься по озеру. И прихвати несколько больших полотенец, на воде может быть прохладно.

Обрадовавшись передышке, Белинда пошла за купальником. Окунуться перед дальней дорогой – неплохая мысль.

Они вышли из дому и неторопливо пошли вниз, к озеру. Освальд принялся рассказывать об особенностях развития австралийского континента, о его своеобразном животном и растительном мире. Белинда слушала с неподдельным интересом. Кто бы мог подумать, что удачливый бизнесмен может так искренне восхищаться природой, так хорошо знать ее?

Когда они уже почти дошли, он внезапно схватил ее за руку. Белинда вздрогнула и внутренне сжалась – опять начинается.

– Смотри, смотри, – указывая пальцем на несколько растущих рядом высоких деревьев, негромко сказал Освальд. – Вон там, видишь?

– Что?

– Ну вон же, смотри! На том дереве, на третьей ветке снизу.

Белинда пригляделась и увидела небольшого, не больше фута, удивительно пушистого серо-бурого зверька со смешными ушами и носом. Он, очевидно, услышал их голоса и сидел, повернувшись и глядя на них крохотными блестящими глазками-бусинками.

От волнения Белинда вцепилась в руку своего спутника – зрелище было столь трогательным, что она забыла обо всем.

– Это кто?

– Коала – сумчатый медведь. Нам здорово повезло, что мы увидели его. Они обычно сидят совершенно неподвижно, а этот потянулся за листом, вот я и заметил его.

– Господи, какой смешной! Просто чудо какое-то! – восхитилась Белинда.

– Давай подойдем ближе, – предложил Освальд.

– А он не убежит?

– Вряд ли. Коалы вообще-то очень доверчивы, а эти почти ручные. С ними часто играют Бетси и Вэллс. Это дети владельцев отеля, что неподалеку. Только не беги, иди спокойно.

Они, не торопясь, приблизились к эвкалипту.

Любопытный зверек медленно спустился на несколько футов, не сводя с них внимательных глаз.

– А что он ест? Может, ему что-нибудь дать?

– Нет, – усмехнулся ее наивности Освальд, – коалы питаются только эвкалиптовыми листьями. Осторожно, – предупредил он Белинду, видя, что та протянула к зверьку руку, – этот малыш может поранить тебя, желая поиграть. У них очень длинные и острые когти.

– Какой хорошенький! – восхищенно ахнула Белинда, глядя, как симпатичный медвежонок осторожно приближается к ним и принюхивается.

Но, видно, что-то ему не понравилось – то ли запах ее духов, то ли одеколона Освальда, – а может, просто появились более интересные дела, и малыш коала повернулся и неспешно полез в крону.

– Ну вот ты и посмотрела на самого интересного представителя животного мира Австралии, – сказал Освальд, беря ее под руку и направляя к озеру. – Надо бы свозить тебя в Коала-парк, как это я раньше не додумался? Всего-то миль двадцать – тридцать от Сиднея.

Они подошли к небольшой пристани, где были привязаны несколько лодок и ярко-синий с белыми полосами катер.

– На этом мы и поедем, – сообщил ей хозяин. – Нравится?

– Очень, – с искренним восхищением ответила Белинда.

Освальд подтянул катер ближе, спрыгнул на нос, подал своей гостье руку.

– Стоя поедешь или сидя?

– Стоя, конечно, – не колеблясь, ответила она.

– Тогда лучше сними платье, а то вся вымокнешь.

Белинда с сомнением покосилась на него, но выражение его лица было совершенно невинным. Освальд с головой ушел в работу: включал разные тумблеры, проверяя исправность приборов.

– Муж миссис Уоррен следит за ним, но никогда не мешает проконтролировать все самому, – усмехнулся он, заметив ее взгляд. – Ну что, готова? Тогда поехали, только держись крепко!

Мотор взревел, разорвав буколическую тишину. Катер буквально прыгнул вперед, и Белинда восторженно взвизгнула и подставила лицо ветру и брызгам.

Три часа промелькнули, как пять минут. Оба забыли на время свои проблемы и разногласия и наслаждались, как дети, солнцем, водой, быстроходной игрушкой.

Но всему хорошему, увы, приходит конец. Подошла к концу и эта прогулка, когда Освальд заметил, что у Белинды непривычно покраснело не только лицо, но и тело там, где не было прикрыто купальником.

– Да ты сгорела! – воскликнул он. – Черт, как это я не подумал! Скорее домой, у меня есть отличная мазь, которую готовит миссис Уоррен по рецепту, тайну которого не выдает никому. Помогает на сто процентов.

Развернувшись, они направились к пристани. Заглушив мотор, Освальд помог Белинде надеть платье. Прикосновение ткани к обожженным местам причиняло боль, но, когда он чуть дотронулся ладонью до ее груди, что-то поправляя, молодая женщина вздрогнула уже не от боли.

Господи, какими удивительными были эти часы, когда не надо было ни думать, ни выяснять отношения, ни размышлять о предстоящей разлуке. На это время ей показалось, что так будет продолжаться вечно, но вот прогулка закончилась и они возвращаются в домик.

Белинда сразу все вспомнила. Ей скоро надо уезжать, она не может провести с ним еще одну ночь. Ни за что!

Теперь она знает совершенно точно: она, Белинда Стэджерфорд, любит отчаянной, безответной любовью Освальда Фергюссона, коварного любовника, современного Дон Жуана, сменяющего женщин одну за другой, не задумываясь ни на минуту, лживого обманщика. Более того, человека, повинного в смерти ее второго отца.

Хотя, как любила повторять Марта, танго танцуют только вдвоем. Так что Саманта тоже ответственна за случившееся. С другой стороны, разве был у нее шанс устоять, если Освальд включил свое обаяние на полную мощность?

Я же сама растаяла, как воск в пламени свечи, напомнила себе Белинда.

Погруженная в невеселые мысли, она и не заметила, как они добрались до дому.

9

– Черт, какой же я идиот, не смог даже нормально позаботиться о тебе! Надо же, не подумал, что ты можешь сгореть с непривычки. Наверное, жутко больно? – Освальд отвернул крышку с большой стеклянной банки и зачерпнул пригоршню сомнительного вида мази. – Ложись сначала на живот, – скомандовал он и начал плавными движениями наносить странную массу на воспаленную кожу.

Белинда немедленно задрожала. Какие у него удивительные руки, доставляющие ни с чем не сравнимое наслаждение...

– Что, больно? – заботливо спросил он.

Она заставила себя покачать головой.

– Нет, холодно.

– Это тебя знобит от ожога. Ничего, потерпи чуть-чуть, через полчаса все пройдет, – заглянув ей в глаза, заверил Освальд. – Теперь вставай, намажу живот...

Белинда продолжала заниматься самобичеванием. Несмотря ни на что – ни на смерть Джона, ни на коварство Саманты, ни на то, что знает, скоро настанет разлука и принесет с собой душевную боль, – она ведет себя как жалкая потаскушка. Даже сейчас, когда Освальд всего лишь лечит ее, она вся пылает и истекает соком. Захоти он взять ее прямо здесь, на этой кушетке, – она уступит сию же секунду, с радостью, без колебаний. Нет, единственное, что она может сделать, чтобы избавить себя от постоянного унижения, – это проложить между ними океан.

Ясно, сегодня ей уже не уехать. Слишком поздно, да и Освальд не отпустит. Но даже если удастся уговорить его отвезти ее обратно в Сидней завтра, то надо еще как-то пережить предстоящую ночь...

– Ну вот, готово, – прервал ее горестные размышления голос Освальда. – Так получше?

– Да, намного, – поспешно ответила она, озираясь. Стоять почти обнаженной перед ним было неловко.

– Я вымою руки и вернусь. Захватить тебе чего-нибудь попить?

– Да, спасибо, – натянуто ответила Белинда.

Когда Освальд вернулся, неся в руках запотевшие бокалы с кока-колой, она сидела в кресле, подстелив под себя одно из полотенец, и угрюмо смотрела на погасший камин. Он опустился в соседнее кресло, передал ей один из бокалов и, немедленно заметив ее настроение, спросил:

– Что-то не так?

– Что может быть не так? – едко усмехнувшись, ответила она.

– Я так понимаю, что ты до сих пор на меня в обиде?