Текст книги "Влюбленная мстительница"

Автор книги: Мэрил Хенкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Потрясенная до глубины души этим прикосновением Белинда огрызнулась:

– У меня, знаете ли, в последнее время было не так много поводов для смеха...

Она сама расслышала горечь, прозвучавшую в ее голосе, и досадливо прикусила губу. Дура! Какая же она дура! А если он спросит почему? Но Освальд в свою очередь клял себя за глупое замечание и потому молчал.

Неловкая пауза была прервана подошедшим официантом с меню.

– Добрый вечер, мистер Фергюссон.

– Здравствуйте, Пьер.

– Могу настоятельно порекомендовать вам, сэр, если вы не желаете чего-то особенного, petits viettes du garren, а затем esturgeon etoile de serviett. Шефу они сегодня особенно удались.

– Да, с удовольствием. Я пробовал их раньше и должен сказать, они всегда превосходны, – сказал Фергюссон, повернулся к своей расстроенной собеседнице и спросил: – Как вы относитесь к маленьким фаршированным креветкам и севрюге, поджаренной на углях? Или предпочтете выбрать что-нибудь самостоятельно?

Белинда, которая с ужасом поняла, что забыла последние французские слова, которым ее учили в школе, с облегчением ответила:

– Нет-нет, я с удовольствием последую совету знатоков.

Когда официант с заказом удалился, Фергюссон молча посмотрел на свою гостью, неуверенный в ее настроении. Поняв, что он предоставляет ей возможность начать разговор, мисс Стэджерфорд начала:

– Вы сказали, что мистер Брендон Фергюссон – ваш племянник...

– Да, он сын моего старшего брата. Но работает у меня не поэтому. Брендон хороший специалист и стоит своего жалованья, хотя не так давно окончил Сиднейский университет. И, надо отдать ему должное, – неохотно добавил Освальд, – прекрасно ладит с людьми. Что делает его просто неоценимым для работы именно с персоналом. Он очень популярный человек в офисе.

– Это меня не удивляет.

– Я так понимаю, что он вам понравился?

– Да! Очень! – Белинда с удовлетворением отметила проблеск недовольства на красивом лице старшего Фергюссона и спросила: – А почему вы сказали, что я не начну работать с понедельника?

– О, вы сами увидите, что так быстро не успеете приспособиться к новому часовому поясу.

– Уверена, что не усну на рабочем месте.

– Возможно, и нет, но я не рассчитываю, что вы приступите к работе до праздников. А эти несколько предрождественских дней можно посвятить знакомству с городом.

– Вы всегда так щедры и великодушны со своими служащими? – поинтересовалась она.

Ее черные глаза встретили взгляд его синих.

– И что бы вам хотелось услышать? Что вы – особенная?

Она немного поколебалась, потом ответила:

– Ну что вы. Почему я должна быть кем-то особенным?

– Могу с ходу назвать по меньшей мере одну причину.

Сердце Белинды подпрыгнуло и затрепетало в горле. Она с трудом выдавила:

– О!

– Этот обмен опытом – мое личное детище, и я в высшей степени заинтересован в его результатах. Мне бы хотелось работать в полной гармонии, а для этого надо, чтобы все участники были довольны и счастливы.

Она почувствовала, будто свалилась с небесных высот прямо на жесткий асфальт, и тихо спросила:

– А тому, кто займет мое место в Калифорнии, вы тоже дадите так много выходных?

Синие глаза сверкнули, и Фергюссон ответил:

– Питер Кост поедет в Калифорнию только после Нового года, поэтому мой ответ: нет. – И после небольшой паузы добавил: – Но я в свою очередь намерен позволить себе несколько выходных дней.

Его взгляд так и вызывал на расспросы. И когда она уже собралась спросить о причинах, прибыло их первое блюдо и ей пришлось сдержаться. Белинда сразу обнаружила, что ужасно проголодалась, и принялась есть креветки, наслаждаясь их сочной, сладковатой плотью и ароматной начинкой.

Освальд ел с нескрываемым аппетитом, но аккуратно и не торопясь, размеренными, изящными движениями.

– Просто превосходно, никогда не ела такой вкуснятины! – заявила Белинда, когда их тарелки опустели.

– Рад, что вам понравилось. – И тут же, не меняя тона, произнес: – Ну, давайте спрашивайте.

Решив прикинуться непонимающей, Белинда удивленно вскинула брови.

– Что спрашивать?

– Почему я намерен взять несколько выходных перед Рождеством?

– Ладно, – беззаботно откликнулась она. – Итак, почему вы намерены взять несколько выходных перед Рождеством?

– Чтобы показать вам Сидней.

Пытаясь спрятать свое раздражение, Белинда ответила:

– Это в высшей степени любезно с вашей стороны. Но вы уверены, что можете уделить мне столько вашего драгоценного времени?

– Абсолютно уверен. Я с нетерпением жду нескольких спокойных дней.

Он замолчал, пока им меняли тарелки и наполняли опустевшие бокалы. Когда официант удалился, Белинда спросила:

– Значит, вы не такой бизнесмен, который счастлив, только когда работает?

– Нет, не такой. Когда я только начинал свою деятельность, мне приходилось работать по шестнадцать-семнадцать часов в сутки без всяких выходных неделями, иногда месяцами. Но тогда это было необходимо, чтобы развернуть дело и добиться успеха.

– А теперь?

– Теперь я по-прежнему много работаю, чтобы консолидировать все, что имею. Потому что, когда женюсь, рассчитываю получить возможность расслабиться. Мне наверняка захочется проводить много времени с детьми, играть с ними, водить их везде и все им показывать... и уделять внимание жене.

Господи, ну кто бы мог подумать, удивлялась Белинда, что безжалостный делец и известный дамский угодник лелеет такие мечты? Это никак не вязалось с образом, созданным прессой.

Да, но какой же из двух портретов верный? Примерного отца семейства и верного супруга? Или гуляки-обольстителя, способного соблазнить и совратить чужую невесту?

Что ж, последним он, без сомнения, является.

Но может ли быть так, что в нем уживаются оба образа? Людские характеры редко бывают только белыми или черными, обычно преобладают разные оттенки серого.

– Что вы думаете о севрюге? – спросил объект ее размышлений.

Погруженная в свои размышления Белинда едва успела попробовать стоящее перед ней блюдо, но вежливо ответила:

– Очень вкусно, благодарю. – И снова перешла к сути их разговора: – Газеты рисуют вас закоренелым холостяком.

– Да, но не по убеждениям. До настоящего времени я не стремился к серьезным отношениям, да и не встретил пока женщины, достойной стать спутницей жизни. Но мне недавно исполнилось тридцать два, и я намерен иметь детей, пока еще способен получать удовольствие от общения с ними.

Он говорил так убедительно, так... искренне, что Белинду охватила внутренняя дрожь. Если он хотя бы начал думать о серьезных отношениях, ее план может увенчаться успехом.

Легко и небрежно, насколько это ей удалось, она спросила:

– Но если вы думаете о женитьбе, то как планируете выбирать свою суженую? Я имею в виду, что именно вы будете искать в женщине, которую захотите назвать женой?

Фергюссон задумчиво посмотрел на нее.

– Вы, похоже, следили за мной по сообщениям прессы, так каковы же ваши предположения?

– Ну, во-первых, красоты, исключительной красоты. Это, думаю, непременное условие.

– Вот и неправильно. В таких отношениях, как супружеские, я бы на первое место поставил... употреблю немного старомодное слово, чистоту. – И, видя ее изумление, пояснил предельно откровенно: – Мне не нужна жена, которая спала с кем попало.

– Старые двойные стандарты, – пробормотала Белинда.

– Знаю, это нечестно. Но все равно такова моя точка зрения и я твердо намерен ее придерживаться.

Белинда не могла обвинить его в отсутствии или недостатке прямоты.

– Значит, красота на втором месте?

– И даже не на втором. Доброта и ум намного более важны в жене и матери семейства. Красота – это дополнительный приз, но необязательное условие для прочного брака, пока существует сильное взаимное физическое влечение.

– Так вы планируете...

Освальд покачал головой.

– Нет, никто не может спланировать заранее, как будут развиваться отношения между мужчиной и женщиной. Это тайна, самая непостижимая химическая реакция на свете. Мгновенный взрыв, который не уничтожит, а спаяет двоих в единое, неделимое целое.

Ощущая, как по спине побежали мурашки, молодая женщина тихо спросила:

– А деньги? Деньги имеют значение?

– Конечно! И у меня их предостаточно для двоих и стольких детей, скольких захочется.

Вспомнив, что его всегда сопровождали дамы из высших социальных слоев общества, Белинда поинтересовалась:

– Как насчет родословной?

– Нет, я предпочитаю опираться на характер.

– Ну а любовь?

– Учитывая то, что брак должен быть на всю жизнь, любовь – непременное условие. Я не понимаю людей, которые, еще только собираясь пожениться, обсуждают условия будущего возможного развода.

– Да, но любовь не гарантирует того, что отношения сложатся.

– Я так понимаю, что вы говорите на основании собственного опыта?

– Да, – коротко подтвердила Белинда.

– Но вы не хотите говорить об этом?

– Да, в общем-то, и говорить не о чем.

Фергюссону было бы интересно узнать о ее расторгнутой помолвке, но, уловив нежелание Белинды распространяться об этом, настаивать не стал. Он снова наполнил бокалы и сменил тему.

– В Калифорнии сейчас раннее утро. Вы, наверное, устали, Белинда?

– Немного, мистер Фергюссон, – ответила она.

– Мы не должны оставаться здесь дольше, чем вам хочется. И еще... меня зовут Освальд, Белинда.

Когда они поели, кофе и бренди уже были поданы и выпиты, Фергюссон поднялся и протянул ей руку.

– Может, станцуем разок перед уходом?

Она заколебалась, представив, что ощутит, оказавшись в его объятиях, но быстро напомнила себе о причинах, приведших ее сюда, заставила себя встать и вложила руку в его ладонь.

Они неслышно двинулись по мягкому ковру к небольшой танцевальной площадке перед оркестром, который как раз заиграл медленное танго. Там Освальд обнял ее, прижал к себе, и они начали танцевать. Он сразу ощутил ее скованность и шепнул на ухо, оказавшееся на уровне его губ, когда Освальд чуть склонил голову:

– Расслабьтесь.

Фергюссон танцевал хорошо и вел ее по отполированному до зеркального блеска паркету легко и непринужденно, слегка прикасаясь щекой к ее щеке. Постепенно, когда первый шок прошел, она действительно расслабилась и ее напряжение растаяло, как лед в окружающей его теплой воде. Белинда вдруг поняла, что получает истинное удовольствие от происходящего.

Когда танец окончился, Фергюссон отпустил ее и сказал:

– Если вы готовы уйти, скажите только слово.

Но она уже подпала под очарование музыки и больше не чувствовала себя усталой.

– Нет, я с удовольствием останусь.

Тогда он притянул ее ближе и снова прижался к ее щеке, на этот раз сильнее, и начал двигаться в такт чувственной музыке...

Было около часа ночи, когда Фергюссон решил, что все же пора уезжать. В промежутках между танцами они успели выпить еще бутылку шампанского, и голова кружилась у обоих – как от выпитого, так и от усталости после длинного дня.

– Может, еще по бокалу перед уходом? – спросил он, и Белинда, зная, что должна сказать «нет», согласилась.

Когда они наконец-то спустились вниз, выяснилось, что сильно похолодало. И они с облегчением нырнули в спасительное тепло лимузина, который, плавно покачиваясь на мягких рессорах, быстро докатил их до Розового дворца.

Там они вышли из машины, и Фергюссон довел ее до двери. Когда он отпустил ее, нащупывая в кармане ключ, Белинда ощутила, что несколько нетвердо стоит на ногах.

Освальд снова обнял ее за талию и ввел в гостиную.

– Думаю, вам надо отправляться сразу в кровать. Вы совершенно без сил.

– Вовсе нет, – заявила Белинда и пропела: – Я танцевать хочу всю ночь...

– Мы и так почти всю ночь танцевали... А теперь пора спать.

Она была искренне благодарна ему за поддержку, когда они начали подниматься по лестнице. В доме стояла полнейшая тишина. Миссис Гарднер, без сомнения, уже давно спала.

Но тут ей вдруг пришло в голову, как хозяин дома упомянул, что она занимает комнаты домоправительницы. Стараясь четко выговаривать слова, Белинда спросила:

– Вы сказала, что у Джонсона квартира над гаражом. А где же спит миссис Гарднер?

– Когда Молли поступила ко мне на работу, она была вдовой и ее устраивало то, что можно жить в доме, где работаешь. Но полгода назад она вышла замуж и теперь живет у мужа.

Белинда моментально протрезвела.

– Так ее сейчас нет здесь? – Она явственно расслышала смятение в собственном голосе.

– Нет, но их квартира совсем недалеко, так что ей несложно добираться.

Может, его этот факт и не беспокоит, но ее очень. Белинда запаниковала. О Господи, почему же она не уточнила этого раньше, а решила, что в доме постоянно живет еще один человек. С ужасом вспомнила она предупреждение Марты. И вот сейчас она наполовину пьяна и находится в его власти...

И он хочет ее... В этом нет ни малейшего сомнения.

В то же время интуиция подсказывала, что, как бы там ни было, Освальд Фергюссон силу применять не будет. Мужчина, который может уложить в постель любую приглянувшуюся ему женщину, не станет так поступать... Да и самолюбие ему не позволит.

Ее паника сменилась пьяной уверенностью. Вот если бы она могла и дальше вести его по этому пути, распаляя все сильнее...

Как часто говорила Марта: «Если хочешь, чтобы мужчина побежал за тобой, убегай». Только сначала она должна немного ободрить и подзадорить его, а потом уже убегать.

У двери Белинда остановилась и кокетливо взглянула на Фергюссона из-под опущенных ресниц.

– Спасибо за прекрасный вечер, Освальд. – Она подняла голову и чуть приоткрыла губы, молча приглашая его к поцелую.

Он думал о вкусе ее губ на своих губах, о тяжести округлой груди в ладони, о сладострастных изгибах ее тела... Но нет, еще слишком рано.

И вместо того, чтобы принять приглашение, протянул руку и открыл дверь.

Да что же это такое с ним? – раздраженно подумала Белинда. Она же видела, как вспыхнули его глаза, знала, что он хотел поцеловать ее... Почему же сдержался и отступил?

Выпитое шампанское победило ее обычную скованность. Белинда взялась руками за лацканы его пиджака и, чуть притянув к себе, прикоснулась губами к его рту.

На какую-то долю секунды Освальд замер, стоя совершенно неподвижно и безответно. Но потом утратил остатки самообладания, которое сохранял весь день, обхватил ее руками и начал целовать с долго сдерживаемой неистовой страстью, разбудившей ответный голод.

За всю свою жизнь Белинда привыкла к сдержанным проявлениям чувств и не была готова к этому урагану эмоций, который захватил ее, закружил и понес куда-то далеко-далеко. Она могла только прижаться к нему, отдаваясь яростным поцелуям. Голова кружилась, колени подгибались, и Белинда так никогда и не узнала, как долго они целовались в дверях, пока сильные руки не подхватили ее и не внесли в спальню.

Когда она наконец пошевелилась и приоткрыла глаза, в окна вливался яркий теплый солнечный свет. Под потолком тихо бормотал вентилятор, навевая приятную прохладу.

Все еще в полусне, Белинда никак не могла понять, где она и что с ней происходит. Почему она спит в какой-то незнакомой комнате? Это же не ее спальня!

И тут память вернулась. Она в Сиднее... В Розовом дворце... Наедине с Освальдом Фергюссоном...

Освальд Фергюссон! Вчера ночью, когда они вернулись домой, он долго и страстно целовал ее, потом подхватил на руки и внес в спальню!

Белинда полностью проснулась и резко села. Тряхнула головой, немного поморщилась... Когда головокружение уменьшилось, она заметила две вещи. Первое – что на огромной двуспальной кровати она лежала одна. И второе – что на ней все еще надето ее белье и чулки.

Белинда глубоко вздохнула. Да-да, теперь она все вспомнила. Словно сквозь туман она видела, как Освальд кладет ее на кровать, снимает с нее туфли, жакет и платье. Потом вытягивает из-под нее одеяло, укрывает... И выходит, тихо затворив за собой дверь.

Выходит, ей надо благодарить его, что ничего не случилось. А не себя.

Да она, видно, совсем с ума сошла, пытаясь подобным образом возбудить Освальда Фергюссона! Господи, подумать страшно, чем все это могло бы кончиться.

Белинда вздрогнула, вспомнив его поцелуи. Они порождали в ней такие ощущения, такие эмоции, каких бедняге Чарли не удавалось вызвать ни разу. И если бы Освальд настаивал, она едва ли смогла бы сопротивляться.

Белинда нахмурилась. Он, совершенно очевидно, хотел ее. Почему же не воспользовался ее беспомощным состоянием? Почему уложил ее в постель, как отец любимое дитя, и вышел.

Почему?

Может, ей только показалось, что он интересуется ею? Что из того, что он пригласил ее в ресторан и пообещал показать город? Возможно, он просто ведет себя как любезный хозяин по отношению к гостье, если уж не как работодатель по отношению к скромной служащей...

А если это так, она должна была вызвать у него только отвращение своим поведением.

И, взглянув на себя со стороны, Белинда испытала жгучий стыд. Потом вспомнила, как мягко, но решительно Освальд обошелся с Шарлотт, и вовсе пожелала себе провалиться в тартарары.

Богатый мужчина с безграничным обаянием, он давно привык к тому, что женщины гирляндами вешаются ему на шею. А учитывая, что Освальд и понятия не имел, что ее подталкивает к таким действиям, то должен был посчитать ее набитой дурой.

И скоро ей придется предстать перед ним. Да, неприятная мысль.

И что же теперь выйдет из ее плана? Возможно, ничего, совершенно ничего.

Разозлившись на собственную глупость, Белинда взглянула на часы и поняла, что проспала почти двенадцать часов. Пора подниматься и встретиться лицом к лицу с последствиями своего безрассудного поведения.

5

Приняв душ, сначала холодный, потом горячий, Белинда надела легкий ярко-желтый с бирюзовым узором брючный костюм и присела к туалетному столику. Она взяла щетку и начала расчесывать блестящие мокрые волосы. И тут вспомнила, как, уложив ее в постель, Освальд какое-то время сидел рядом и гладил ее по голове.

Воспоминание было почти мучительным, и она попыталась отмахнуться от него, но продолжала ощущать себя беспомощной и в высшей степени уязвимой.

Когда волосы наконец высохли, Белинда неохотно поднялась и направилась в гостиную. На кресле лежала сложенная газета, но комната была пуста. Постучав в дверь библиотеки-кабинета и не получив ответа, молодая женщина пошла в кухню.

Освальд стоял рядом с раковиной в рубашке с закатанными выше локтей рукавами и легких серых брюках. Он сосредоточенно бросал четвертинки грейпфрутов в соковыжималку. Светлые волосы были слегка взъерошены, и, несмотря на свое неожиданное занятие, а может, именно благодаря ему он выглядел больше мужественным и привлекательным, чем обычно.

Посмотрев в сторону двери, он произнес:

– Доброе утро. Вернее, добрый день...

В его взгляде не было решительно ничего, чего так боялась Белинда: ни презрения, ни осуждения, ни насмешки. Только теплая улыбка.

– Вы как раз вовремя, – сказал он. – Я только что начал готовить ланч.

Такой дружеской приветливости она никак не ожидала, поэтому стояла и молча смотрела на него.

– Надеюсь, вы хорошо спали?

Тяжело глотнув, Белинда выдавила:

– Спасибо, превосходно.

– Хочется верить, что обошлось без похмелья, – добродушно усмехнулся Освальд.

Прекрасные белые зубы, красиво очерченные губы и удивительное обаяние всего его лица заставили Белинду задрожать от участившегося сердцебиения.

– Спасибо, я чувствую себя неплохо, – с трудом ответила молодая женщина, сознавая, что голос ее звучит напряженно.

Он наполнил высокий бокал свежевыжатым соком и протянул ей.

– Как вы относитесь к омлету с зеленью? Если вам не нравится, могу попробовать поджарить по небольшой бараньей отбивной с...

– Я хочу попросить прощения за мое вчерашнее поведение, – прервала его приветливую болтовню Белинда. – Конечно, усталость от перелета и выпитое шампанское сыграли свою роль, но все равно они никак не извиняют меня.

Покачав головой, Освальд отмел ее извинения.

– Это я должен просить прощения. Мне следовало бы подумать, как вы чудовищно устали. В таком состоянии шампанское – не самая здоровая идея. Просто чудо, что вы вообще смогли так долго продержаться на ногах. Итак, что же все-таки вы выбираете?

На мгновение его легкое отношение к столь постыдному для нее эпизоду выбило Белинду из колеи, но она быстро собралась и ответила:

– Омлет звучит просто превосходно.

– Не уверен, что он и на вкус окажется таким же... Съедобным, безусловно, но вы можете решить, что мои кулинарные таланты оставляют желать много лучшего.

– Удивительно, я думала, что вы можете...

– Нанять кого-то, кто бы делал это за меня?

– Да, – ответила она.

– Признаюсь, мне нравится проводить уикенд в одиночестве. К тому же интересно попрактиковаться в искусстве приготовления пищи. – И, зловеще усмехнувшись, Освальд добавил: – А теперь еще мне повезло заманить беззащитную, ничего не подозревающую гостью, на которой могу испробовать мои блюда.

В ответ на это Белинда закатила глаза и схватилась обеими руками за горло. Ее талантливая пантомима заставила его расхохотаться.

Сделав строгое лицо, Белинда поинтересовалась:

– В доме есть подвал?

– Почему вы спросили?

– По-моему, вы весьма легкомысленно относитесь к последствиям отравления своих гостей.

Отсмеявшись, Освальд заверил:

– Вам нечего опасаться, Белинда. Обещаю все пробовать первым.

Его синие глаза сияли глубоким внутренним светом и чем-то еще, что делало его совершенно неотразимым. Она снова ощутила слабость в коленях.

Белинда прекрасно отдавала себе отчет, что подвергается серьезной опасности: он может понравиться ей. О, если бы только можно было стереть печальное прошлое, как неправильно решенную задачку с доски. Но это, увы, невозможно. То, что случилось, не может быть изменено.

Заметив смену выражений на ее лице, он с иронией произнес:

– Если вы так опасаетесь моей стряпни, мы можем отправиться в ресторан.

Старательно выдавив улыбку, Белинда покачала головой.

– Нет уж, этот номер не пройдет. Вы заинтриговали меня, и теперь мне не терпится отведать ваших блюд.

– Вот речь истинно отважной женщины. Или, может, лучше сказать – безрассудной?

– Не сомневаюсь, что вы делаете изумительные омлеты.

– Подождите говорить, пока не попробуете... – Освальд подошел к уже накрытому столу, выдвинул стул и добавил: – Лучше садитесь и не забудьте помолиться.

Белинда грациозно опустилась на сиденье, взяла стакан и отпила несколько глотков ароматного сока. Она завороженно наблюдала за его действиями, как Освальд проворно достает большую керамическую миску, разбивает туда несколько яиц, добавляет зелени, соли, специй и умело взбивает в пушистую массу.

Чарльз старался не заходить в кухню. Даже завтракать предпочитал в столовой. Он говорил, что это исключительно женская территория и мужчине там делать нечего.

А вот Освальд Фергюссон легко и непринужденно двигался по этой территории, не теряя ни йоты природной мужественности. Он умело скатал аппетитный золотистый круг в трубочку, разрезал пополам, разложил на подогретые тарелки, сбрызнул какой-то ароматной жидкостью и поставил на стол. Потом сел сам.

Простая, но свежеприготовленная еда со свежим хрустящим хлебом и ароматным домашним маслом была великолепной, и Белинда тут же высказала это вслух.

– Щедрая похвала, – пробормотал Освальд. – За это я, так и быть, поведу вас на прогулку. Куда бы вас сводить? Предлагаю пройтись по берегу Миддл Харбор, потом зайти в Парк Дэвидсона. Как вам, нравится мой план? Надеюсь, у вас есть шляпа с полями, чтобы не обгореть?

– Да.

– Тогда решено.

Следующие несколько дней, несмотря на продолжающийся назойливый ветер, вздымающий тучи пыли, они ходили везде, где только могли придумать, и смотрели все, что заслуживало хоть малейшего внимания.

Они посетили и старый форт, и Австралийский музей, и парк Таронга, и Центральный парк. Посмотрели ратушу, оперный театр, дворец губернатора и художественную галерею. Ездили даже к месту высадки Джеймса Кука.

И каждый день перекусывали и обедали в разных ресторанах – дорогих и дешевых, претенциозных и простых портовых кабачках. Белинда в конце концов стала волноваться из-за того, сколько денег Фергюссон тратит на ее развлечения, и высказала свои сомнения вслух.

– Если это так беспокоит вас, я попрошу, чтобы вашу долю расходов вычли из жалованья, – спокойно ответил Освальд.

– Но я еще официально не приступила к работе, – напомнила Белинда.

– Вам будет начислено жалованье с того дня, как вы прибыли сюда, так что, когда именно вы придете в офис, не имеет решительно никакого значения. И никто не собирается обсуждать это, возражать или спорить.

– Что ж, – согласилась Белинда, – вам виднее, вы – босс.

Он, усмехнувшись, подтвердил:

– В этом есть свои преимущества.

В тот же день Освальд повез ее в Королевский национальный парк, нанял верховых лошадей, и они долго катались бок о бок.

За время, проведенное рядом с могущественным Фергюссоном, она не только познакомилась с городом, но довольно хорошо узнала и своего хозяина. Его оптимизм и радость жизни были заразительны, характер оказался ровным и приветливым, и ничто не напоминало в нем жесткого бизнесмена и непостоянного мужчину. Его было приятно и интересно слушать, но и молчание в его обществе не выглядело тягостным.

Скоро Белинда обнаружила, что у него сдержанное чувство юмора, острое чувство справедливости и, несмотря на то, что женщины постоянно оборачиваются ему вслед, полное отсутствие тщеславия.

Но еще она полностью отдавала себе отчет в том, что происходит между ними: их неодолимо влекло друг к другу. В обществе Освальда все ее чувства словно обострялись, а окружающий мир становился ароматнее и ярче.

Что же касается самого Фергюссона, то он держался с ней по-приятельски, хотя время от времени Белинде и случалось ловить на себе такой взгляд, что сердце на целую минуту замирало в груди. И говорил этот взгляд о много большем, чем простое дружелюбие.

Он ведет себя так, будто ухаживает за мной, думала Белинда и улыбалась старомодному слову.

Хотя временами на людях ему случалось обнять ее за талию или за плечи, но, когда они оставались наедине, Освальд ни разу не пытался ни прикоснуться к ней, ни поцеловать. Каждый вечер он провожал ее наверх, целомудренно желал доброй ночи... и уходил.

Белинда же в свою очередь усвоила последний урок и была полностью удовлетворена тем, как развиваются их отношения. Она теперь внимательно следила за тем, чтобы не выпить лишнего, и старательно сопротивлялась искушению поиграть с огнем.

Если бы Освальд Фергюссон не был тем, кем был, эти дни, проведенные с ним, стали бы счастливейшими в ее жизни. Белинда обнаружила в нем множество черт, которые ей нравились, и решительно ничего, что бы не нравилось. Кроме его прошлых «подвигов».

За пару-тройку дней до Рождества они пообедали рано на набережной неподалеку от знаменитого, недавно выстроенного оперного театра и отправились потом на концерт.

Фергюссон отпустил Джонсона навестить дочь и решил вернуться домой на такси. Пока они ожидали машину, Белинда замерзла на пронизывающем ветру с океана. Да и такси, увы, оказалось старой колымагой, в которой вовсю гулял ветер. Открытое вечернее платье служило плохой защитой, и Освальд снял пиджак и накинул Белинде на плечи.

Оказавшись наконец дома, он быстро развел огонь в камине и усадил перед ним все еще дрожащую женщину.

– Посидите и погрейтесь, а я принесу кофе.

Она с удовольствием послушалась, удивляясь изменчивости сиднейской погоды. Ей и в голову не приходило, что в разгар лета можно так замерзнуть. Белинда сбросила изящные босоножки и протянула ноги к весело потрескивающему пламени.

– Так они никогда не согреются, – услышала вдруг она низкий, чуть охрипший голос Освальда и снова вздрогнула, но уже не от холода. Было что-то непередаваемо волнующее в модуляциях его баритона, что-то, что заставило ее поднять голову и внимательно посмотреть на него.

Могущественный Освальд Фергюссон опустился на колени у ее ног и начал растирать ей сначала одну ступню, потом другую, хотя, честно говоря, никакой необходимости в этом уже не было.

Слова застряли в горле, и Белинда молча сидела и смотрела, наслаждаясь нежданной лаской. Никогда после смерти отца и сестры никто не относился к ней с такой нежной заботой.

– Так лучше? – спросил Освальд, поднимая голову и глядя в огромные, широко раскрытые темные глаза.

– Да, намного, спасибо, – еле слышно ответила Белинда. Ее так остро взволновали его близость, его прикосновения, что она с облегчением вздохнула, когда он поднялся и вышел.

С неимоверным усилием уняв тяжело стучащее сердце, она смотрела на пляшущие в камине языки пламени, на красноватые блики, которые они бросали на шелковые стены. Но продолжала чувствовать прикосновения его рук и видеть густые пряди светлых волос.

Ей отчаянно хотелось прикоснуться к этим волосам, прижать его голову к своей груди.

Нет! Она не имеет права даже думать так! Она должна постоянно напоминать себе, кто он такой на самом деле. Может, он сейчас и кажется другим, но это не так, это ложь, маскировка. Леопард никогда не сможет превратиться в домашнего котенка...

Дверь отворилась. Фергюссон вернулся.

– Вот и кофе, – приветливо сказал Освальд, протягивая Белинде дымящуюся кружку. – Я добавил туда немного бренди.

Он сел рядом с ней и тоже вытянул ноги. Мягкие подушки дивана прогнулись под его весом. Белинда почувствовала прикосновение мускулистого бедра и конвульсивно дернулась, едва не пролив кофе.

Освальд тут же немного отодвинулся, но даже воздух вокруг, казалось, мгновенно наполнился таким сексуальным напряжением, какого Белинде еще не доводилось ощущать.

Бросив быстрый взгляд на хозяина дома, она увидела плотно сжатые губы и сурово сведенные брови, будто Фергюссон изо всех сил старался держать себя в руках.

Белинда отчаянно пыталась придумать, о чем бы таком заговорить, чтобы рассеять сгустившуюся атмосферу, пока не допьет кофе и получит возможность сбежать наверх, в свои апартаменты.

Прошло уже восемь дней с момента ее прибытия в Сидней, но речь о переезде на служебную квартиру так и не заходила. Поначалу Белинда была довольна таким положением вещей. Они вполне соответствовали требованиям ее плана, но теперь, похоже, так этого оставлять больше было нельзя. И, придя к этому выводу, Белинда, набравшись решимости, спросила:

– Думаю, что квартира, о которой вы мне говорили, уже освободилась. Когда бы вы хотели, чтобы я переехала туда?

Освальд ответил не сразу, а сделав едва заметную паузу:

– К сожалению, квартира была оставлена не в лучшем состоянии, поэтому я распорядился, чтобы ее отремонтировали и заново переоборудовали.

Что ж, каким бы напряженным ни был разговор, все же это разговор. Опасный момент, похоже, миновал.

– Однако работы будут закончены не раньше Нового года, – продолжал он. – Так что, боюсь, вы обречены терпеть мое общество еще некоторое время. Если, конечно, не возражаете...