Текст книги "Малая качурка"

Автор книги: Мэри Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Его рука опустилась. Я тихо попросила:

– Будьте добры, откройте дверь. И, если это мой брат, не стреляйте в него.

Он не улыбнулся. Бросив на меня смущенный взгляд, он двинулся к двери.

Порыв ветра с силой распахнул ее. Снаружи стоял молодой человек в дождевике с капюшоном. У него были мокрые спутанные каштановые волосы. В одной руке он держал спортивную сумку.

Ивэн Макей отошел в сторону, чтобы пропустить его.

– Входите. Чайник как раз закипает. Мистер Фенимор, я полагаю.

Вновь прибывший ввалился вместе с порывом ветра и застыл на месте, капая на ковер. Ивэн Макей запер за ним дверь.

– Что? – спросил новый гость.

Он так сильно замигал от света, будто ослеп. Глаза у него были красными, явно от ветра; и казалось, что он вот-вот шлепнется в обморок.

– Ваш брат все-таки добрался, – сообщил Ивэн Макей, но я покачала головой.

– Я этого человека не знаю, – ответила я.

Глава 6

– Очень прошу вас, простите за то, что я так к вам ворвался.

Вновь прибывший смотрел то на Ивэна Макея, то на меня, то снова на моего первого гостя. Он, разумеется, принимал нас за парочку, чью идиллию потревожил. Хотя, по моему разумению, в таком случае мы должны были бы сидеть у камина не в простеньком халате и в грязных джинсах и свитере. Кажется, до него это тоже стало доходить. Он помолчал, а потом неуверенно добавил:

– Мою палатку унесло и некоторые вещи тоже. Я пытался их найти, но там так темно, и я забрался прямо в болото. А потом я увидел ваш свет, собрал все, что осталось, и пошел сюда. Можно, я подожду, пока гроза не стихнет и не станет светло? Потом попытаюсь найти свои вещи?

– Ну, конечно, – радушно ответил Ивэн Макей прежде, чем я успела произнести хоть слово. Я изумленно посмотрела на него, но он меня проигнорировал. – Входите и разоблачайтесь. Просто кошмар, правда? Мы как раз пьем горячие напитки. Присоединитесь?

– Спасибо. Вы так добры. С удовольствием. – Говоря, он снимал с себя мокрую одежду, и брошенный на меня взгляд ясно давал понять, кто именно должен поторопиться и приготовить ему горячий напиток.

Тут я обрела голос и одарила Ивэна холодным взглядом.

– Если вы тут хозяин, вы и готовьте. Где находится чайник, вам известно.

Новый гость удивился, но Ивэн даже глазом не моргнул. Он даже улыбнулся.

– Конечно.

Потом обратился к другому:

– Меня зовут Макей, между прочим, а это Роза Фенимор. Если хотите, могу предложить вам кофе, но думаю, вам не повредит кое-что покрепче.

– Все равно. Кофе – это отлично. Спасибо. Вы так добры. – Швырнув свои вещи на стул около двери, он подошел к камину и протянул руки к огню. – Меня зовут Парсонс. Джон Парсонс.

Объяснял он это двери сушильни, где Ивэн наливал в чайник воду. Он, безусловно, все еще принимал нас за пару, отдыхающую вместе. И его беспокойство по поводу своего вторжения приняло форму полного меня игнорирования.

Я же пребывала в недоумении: чего ради Ивэн Макей, приняв на себя роль хозяина, так изощрялся, чтобы ему поверили. И причины этому я не находила. Может быть, простое мужское тщеславие. Обнаруженный в отдаленном коттедже наедине с девицей, чей брат как-то охарактеризовал ее, как «хотя и училка из Кембриджа, но, когда захочет, то девочка – пальчики оближешь», специально ли он вводил в заблуждение вновь прибывшего? Или же у него появилась надежда, что таким образом он сумеет остаться здесь на ночь, а от другого отделаться вот таким способом? Мое собственное тщеславие, каким бы оно ни было, отказывалось принять обе эти версии: в подобном одеянии, да еще встрепанная, вряд ли я в состоянии очаровать первого встречного мужчину.

– Молоко, сахар? – Ивэн, рачительный хозяин, наливал кипяток.

Мистер Парсонс повернулся спиной к огню – вечно эти мужчины занимают лучшие места.

– Да. И то, и другое, спасибо.

Приняв дымящуюся кружку из рук Макея, он вновь обратился к нему, все так же не обращая внимания на меня.

– Вы здесь отдыхаете или живете?

Ивэн Макей бросил на меня быстрый взгляд и снова занял позицию у камина. Взгляд у него был чуточку виноватым. По-моему. Если он принял решение соревноваться со мной в тщеславии, это было бессмысленно. Неужели, он полагал, что я вступлю в его игру? Исключительно из чистого любопытства я попридержала язык и стала ожидать продолжения.

Протянув ногу к камину, он стал ворошить ею торф.

– Я жил здесь раньше. Тут я вырос. Но в данный момент я, как и вы, заброшен сюда бурей. Мисс Фенимор и мне предоставила укрытие.

– Да что вы? Понятно.

Наконец мистер Парсонс удостоил и меня своим вниманием. Встретившись с моим ироничным взглядом, он смутился.

– Э… мисс Эр, вы очень любезны. Прямо-таки вторжение. Простите меня за беспокойство.

– Забудьте об этом. И где же вы разбили свой лагерь, мистер Эр?

И тут же испугалась, что зашла слишком далеко. В серых глазах, изучавших меня сквозь пар от кофе, что-то блеснуло… возможно, удивление. С таким же успехом это могло быть и раздражение. Джона Парсонса, настоящего мужчину, преспокойно дразнит пустое место.

Затем он успокоился и тихо ответил:

– На мачере. Но из-за ветра там тоже опасно. – Потом обратился к Ивэну? – Вы тоже потеряли палатку?

– Нет. У меня судно. Я привязал его в бухте к западу отсюда. Как раз за мысом.

Я поинтересовалась:

– Неужели с мачера виден свет в коттедже?

Явно смутившись, мистер Парсонс отвернулся и поставил кружку на каминную полку.

– Сомневаюсь. Но, когда я его заметил, я как раз пробивал себе путь по дороге. А что?

– Просто поинтересовалась.

– А где именно на мачере? – спросил Ивэн. – Там же очень открытое место, совсем непригодное для лагеря. Или вы устроились прямо рядом с Домом?

– Каким домом?

– Местные… мы… называем его Большим Домом. Или просто Домом. Тот, что напротив острова с развалинами.

– А, ну да. Конечно. Дом Хэмилтонов?

– Именно. Старая миссис Хэмилтон, которая там жила, недавно умерла, поэтому теперь там пусто. Значит, вы его знаете? А прежде вы бывали на Мойле?

– Да, давно, еще будучи студентом.

– Интересно… – Во время разговора Ивэн Макей не сводил с другого глаз. Внезапно он спросил:

– А мы раньше не встречались? Я все думаю, может, я вас знаю?

– Может быть. Хотя не думаю.

– Так что же вас заставило сюда вернуться?

– Я геолог.

Мистер Парсонс безмятежно глотал кофе. Добавку из фляги Ивэна он принял.

– Мне захотелось кое-что тут проверить еще раз, и я решил, что было бы занятно провести отпуск в этих местах. Хочу обосноваться на острове с развалинами. Там чистая интрузия, с фрагментами гранатового перидота, хотя на северо-западе скалы труднодоступны. Но вам это не интересно…

Меня-то этот разговор давно перестал интересовать. Мне очень хотелось спать. С того места, где я сидела, часы на камине были не видны. Я поднялась, чтобы посмотреть, который час, и что-то привлекло мое внимание. За часами были заткнуты какие-то бумаги; возможно, старые письма и счета, забытые, по всей видимости, прежними съемщиками. Но был отчетливо виден напечатанный на машинке адрес:

Дж. Р. Парсонс, эск.,

Бухта Выдр, Остров Мойла, Аргилл.

Значит, Джон Парсонс не во всем признался?

Когда Ивэн Макей предположил, что они встречались раньше, мне показалось, что тот другой чуть насторожился. Да и поведение самого Ивэна с его напускным радушием тоже наводило на размышление. Несмотря ни на что, я не забыла движения его руки по направлению к карману, когда Парсонс постучал в дверь.

Я отнесла свою пустую кружку в раковину и встала в дверях, разглядывая их обоих. Ни один из них не обратил на мои действия никакого внимания. Мистер Парсонс тут же оказался на освободившемся стуле, и оба они вели беседу о ловле лосося. Между ними стояла фляга с виски Ивэна Макея. Я сухо подумала, что подобная тема дает прекрасный простор воображению врунам.

Наступила моя очередь. Ивэн Макей говорил, что может переночевать на судне, но Парсонса он явно не собирался к себе приглашать. Места на двоих там не хватит. И другого я не в состоянии выгнать вон в такую погоду. Безопасность зависит от количества. Пусть остаются оба. Может, я и «девочка – пальчики оближешь», но я еще и «училка» и не имею склонности находить трудности там, где их нет.

Я сказала:

– Уже четвертый час. Я иду спать. Спальня наверху приготовлена для моего брата, но я предпочитаю занимать верхний этаж весь. Я вижу, вам удалось спасти свой спальный мешок, мистер Парсонс. Я выдам вам полотенца и парочку одеял, а вы уж сами решите, кто из вас займет диван, а кто поспит на полу. – И добавила Ивэну из чистейшей злобы: – Где старый туалет, вы, я надеюсь, помните? В двадцати ярдах от черного входа. Спокойной ночи. И добрых вам снов.

Глава 7

Утро стояло тихое и светлое. Солнечные лучи скользили по камням и блестели на волнах. Море все еще штормило. Волны, высотой в фут, с шумом падали на берег, но небо было голубым и чистым. Снизу не доносилось ни звука. Я вылезла из кровати, надела халат и, громко топая, вышла на крошечную лестничную площадку. Внизу все так же стояла тишина, там несомненно никого не было.

Но я решила на всякий случай удостовериться. Да, исчезли оба. Одеяла и полотенца лежали сложенные на диване. На кухне я нашла записку, прислоненную к пакету молока.

Она гласила: «Огромное спасибо за гостеприимство. Надеемся, что вы выспались. Ушли рано на поиски палатки и т.п. Может, еще увидимся?»

Подпись отсутствовала.

Упоминание о палатке свидетельствовало о том, что либо записку написал Джон Парсонс, и именно он надеется меня увидеть, либо они прекратили враждебные действия и объединились. Что бы там ни было, у меня появились знакомые на Мойле.

Я осторожно коснулась чайника. Он был теплым. Значит, они позавтракали, ухитрившись меня не разбудить. Что ж, в таком случае, они куда умнее, чем показались ночью. Походит на извинение. Я поставила чайник и пошла наверх одеваться.

Утро я честно провела на свежем воздухе.

Когда приедет Криспин, мне захочется все время быть с ним, поэтому до ленча я работала. Сделала половину нормы плюс придумала, как станет развиваться сюжет в следующей главе.

Сделав на память пометки, я приготовила яичницу, а потом решила дойти до почты и узнать, не звонил ли брат.

Миссис Макдугал, занятая покупателями у прилавка, только кивнула мне и указала на дверь, ведущую к телефону.

Я радостно зашла внутрь, на ходу ища деньги.

Невестка взяла трубку немедленно, будто сидела рядом с телефоном. Заговорила она прежде, чем прекратились гудки.

– Да? Это больница?

– Нет, – ответила я, – это Роза. Только не говори, что случилось непредвиденное и Крис не приедет.

– А, Роза…

Но раздражение в ее голосе отсутствовало. Я услышала, как она вздохнула, и, крепко стиснув трубку, я спросила гораздо резче, чем собиралась:

– Пожалуйста, говори. Что произошло? С Криспином все в порядке?

– Да, с ним все в порядке. Вернее, он ранен, но не сильно. У него… локоть. Сначала думали, что он сломан, но потом сказали, что сильное растяжение связок. Они хотят сделать еще один рентген, поэтому я абсолютно не знаю, что там происходит. Он пытался дозвониться до тебя вчера вечером, по тому номеру, который ты дала, но что-то случилось на линии…

– Ночью была очень плохая погода. Рут, пожалуйста, каким образом он поранился? Что случилось?

– Он ехал на том поезде, с которым ночью произошла катастрофа: сошел с рельс неподалеку от Кендала. Он ехал в этом поезде до Глазго, в спальном вагоне. Я думала, ты уже знаешь. Разве ты не слышала по радио?

– Радио нет. Продолжай. Как Криспин?

– С ним все в порядке, правда-правда. Он сам мне позвонил. Он не сильно поранился. Вагон сошел с рельс, но, очевидно, не перевернулся, потому что из него все выбрались сами. Все остальные живы, только несколько раненых. Крис, разумеется, стал помогать, но скорая отправила его в местную больницу, и он теперь там. А я-то все гадала, почему ты не звонишь.

– Да, понятно… У тебя под рукой номер телефона в Кендале?

– Да, но он оттуда сегодня уезжает. Я же говорила, нужен еще один рентген, поэтому его отправляют в Карлайл, в Камберлендскую больницу.

– В Карлайл? Но ты же сказала, что он не сильно ранен.

– Да, да, не волнуйся. Он разговаривал вполне нормально, когда звонил, только переживал из-за отпуска. Он обещал, что, как получит новый результат, тут же позвонит, но просил не беспокоиться потому, что, как только дело касается врача, немедленно поднимается большая шумиха. Ну, ты понимаешь. Следовательно, нам остается только сидеть и ждать. Много ходить он, конечно, не сможет, но все равно хочет к тебе приехать.

Последнюю фразу она произнесла так удивленно, что я засмеялась.

– Похоже, что с ним действительно все в порядке. Постарайся сама не волноваться, Рут. Я еще позвоню. Может, он попытается связаться со мной через тебя. Вечером приду на почту и тебе позвоню.

– Хорошо. Я запишу для тебя номер телефона, и ты сама ему позвонишь. А как ты сама, Роза? С тобой-то все в порядке? Я не представляю, как ему удастся попасть к тебе в понедельник, впереди еще целая неделя.

Ее тревога и удивила, и тронула меня.

– У меня все хорошо. Коттедж очень удобный. Я сочиняю новый роман, так что мне есть, чем заняться, даже в плохую погоду. А в хорошую… здесь так красиво. А за птицами я смогу понаблюдать и сама. Передай Криспину, что я его люблю, Рут. Позвоню вечером, узнать, как дела.

– Я передам ему. До свидания, Роза.

– До свидания.

Когда я вернулась в магазин, миссис Макдугал все еще была занята. Взяв то, что мне требовалось, я подошла к прилавку. Она обсуждала с покупателями железнодорожную катастрофу. Бросив на меня озабоченный взгляд, миссис Макдугал забрала у меня корзину и поставила ее на прилавок.

– Надеюсь, плохих новостей нет, мисс Фенимор? Ваш брат не на север ехал? Не на том поезде из Лондона?

– Да. Он ехал как раз в этом поезде. Нет, нет, спасибо, с ним все в порядке. Он не сильно ранен, только растянул связки, к тому же ничего серьезного, как говорят. Но пока он не в состоянии ехать сюда.

Раздались восклицания и выражения сочувствия. А так как я убедила их, что ничего страшного с братом не случилось, покупатели, выражая соболезнование, испытывали еще и удовольствие оттого, что услышали такую новость собственными ушами. Я представила им полный отчет, повторив все, что рассказала мне невестка, и сообщила, что вечером поговорю с братом сама. Потом заплатила за покупки и удрала.

На полпути домой я вспомнила, что совершенно забыла расспросить миссис Макдугал об Ивэне Макее. И о Джоне Парсонсе.

Вообще-то никакого значения это не имело. Скорее всего, я ни одного из них больше не увижу. Но сцена, которую я наблюдала прошлой ночью, была столь непонятной, что меня обуяло любопытство.

Возьмем, к примеру, Парсонса. Он, наверняка, мошенник. Не верится, что его совершенно случайно зовут так же, как и предыдущих арендаторов коттеджа. Если только он не был тем съемщиком и зачем-то вернулся на Мойлу таким способом, чтобы об этом никто не знал.

Я вспомнила, что Арчи Макларен говорил, что у того семейства была своя лодка, на которой они плавали за продуктами в Тобермори, а с местными не общались.

Я прекрасно помнила все геологические термины, которые Парсонс использовал в своей речи. Он употребил слово «гранат». Может, он и впрямь геолог. Вероятно, он обнаружил в этих краях пласт – а бывают ли пласты граната? – и тайно приехал, чтобы исследовать его и…

Во мне пробуждался дух Хью Темплара. Чушь. Прочь фантазии, мне нужны только факты. Значит, Парсонс. Он, вероятно, воспользовался чужим именем. Наврал и про то, что видел свет к коттедже. Если он искал свою улетевшую палатку от мачера на западном побережье, то мог добраться аж до болот у озера, но свет в моем коттедже ему удалось заметить лишь в том случае, если бы он дошел по дороге до гребня и до Бухты Выдр. Следовательно, он врал и в этом случае.

Теперь Ивэн Макей.

Предположим, что он меня не обманул. Ведь все, что он рассказал, можно и проверить. К тому же, ему известно, где хранятся уголь и паяльная лампа, да и ключ у него был, который мне, кстати, следовало бы у него забрать. Но как он среагировал на стук в дверь… и эта бессмысленная ложь, которая затем последовала… совершенно бессмысленная… ведь он же понимал, что я не стану молчать. Может, таким способом он пытался избавиться от непрошеного гостя? А зачем? Потом то, как настороженно они оба отнеслись к расспросам.

И, наконец, утренняя записка, которая свидетельствовала о том, что оба они пришли к соглашению.

Я так резко остановилась, что рыбачивший в камышах на краю озера сорочай издал жалобный вопль и полетел к морю.

Предположим, только предположим, что Макей с Парсонсом договорились встретиться в коттедже. Буря разразилась неожиданно, так уж случилось. Макей с ключом (где же он все-таки его взял?) добрался до Бухты Выдр и направился прямо в коттедж, предполагая, что там никого нет. Я никак не могла поверить в то, что ему было неизвестно, что его родители уехали, даже если он и был за границей. Ну, разумеется, если только они сами не захотели, чтобы он об этом узнал, и не дали ему адрес.

В таком случае, о личности Ивэна Макея можно сделать неутешительные выводы.

Итак, по какой-то неизвестной мне причине он назначил Парсонсу тут встречу. Но я, непредвиденный съемщик пустого дома, именно я оказалась джокером в колоде. Я впустила их, поверила их безумным россказням, так как для меня они никакого значения не имели, а потом оказала услугу, отправившись спать и оставив их наедине друг с другом.

На противоположном берегу озера что-то мелькнуло – что-то огромное, грязное и белое застряло среди болотистого мирта и колыхалось на ветру. Палатка Джона Парсонса? Неужели, он сказал правду?

Бросив сумку с покупками у дороги, я двинулась вперед по вереску.

Хотя это и не имело значения (как я, не переставая, твердила себе), хорошо бы все-таки найти хоть какое-нибудь подтверждение этим россказням. Тем более, Криспин приедет, возможно, только в понедельник. К тому же, если это действительно улетевшая палатка, ее необходимо вернуть владельцу.

Но это оказалась не палатка, мало того, это не имело ничего общего с туристическим снаряжением. Старый полиэтиленовый мешок, брошенный, по всей вероятности, каким-нибудь фермером. А ночной ветер унес его очень далеко. Я разглядывала мешок с чувством брезгливости. Интересно, почему он остался таким грязным, пролежав под дождем. Потом я вытащила его из мирта и стала искать место, чтобы спрятать.

Для этого вполне подойдет заброшенная лисья нора, которую не успели занять ни птица, ни кролик. Я затолкала туда мешок и выпрямилась. Оказалось, что мои поиски привели меня к расщелине, поросшей вереском, откуда был виден западный мачер.

Изящная линия берега, белый песок и объеденный овцами дерн, а чуть подальше ровный цветущий луг. Даже с того места, где я стояла, можно было разглядеть белые и желтые маргаритки, смотревшиеся на зелени травы словно разноцветная вуаль, которую колышет морской бриз.

Ни намека на палатку. Но слева виднелась небольшая густая рощица, которая явно служила укрытием от непогоды дому, чьи трубы торчали между деревьями.

Наверняка, дом Хэмилтонов. Тагх-на-Туир. Огромный дом, дым из труб. не поднимался. И… пройдя несколько ярдов, я вытянула шею, чтобы разглядеть… в заливе никого, лишь лодочный сарай на берегу и пристань.

Неподалеку от берега посреди бухты лежал островок, вернее, островочек. Он был длинный и невысокий, к северу он слегка вздымался, а на юге сужался скалами, омываемыми морем. Прямо у подножия холма я разглядела (а зрение у меня хорошее) темную линию – по всей вероятности, полуразрушенная башня – а за ней, будто прячась, виднелось яркое оранжевое пятно. Палатка. Он все-таки нашел свою палатку и перебрался на остров с башней.

Вернулся сорочай и стал с шумом носиться над озером.

«Ну и что?» – вопросила я его.

Действительно, ну и что. Что бы там ни было, они оба занялись своими делами и, скорее всего, больше меня тревожить не станут. Забудем их и вернемся к работе над фантастическим романом. Напишу еще одну главу и придумаю продолжение. А вечером поговорю с Криспином. А потом… Между прочим на обеих дверях моего коттеджа есть отличные задвижки.

Когда я, шлепая по грязи, возвращалась к дороге у озера, я увидела нырка. И хотя прежде я никогда не видела его живьем, это, несомненно, был он – большая серо-коричневая птица с красной шеей. Он сидел на воде и совершенно невероятным способом сливался с рябью на поверхности озера. Раньше его здесь не было. Должно быть, неподалеку у птицы гнездо, и, услышав меня, она взлетела.

В то же мгновение нырок душераздирающе вскрикнул, с шумом взмыл вверх и, охваченный тревогой, полетел к морю. А прямо в двух шагах от меня я увидела гнездо.

Прямо у берега, на отмели, лежали на пестрой, как мох, подстилке два огромных яйца, зеленовато-коричневого, будто осока, цвета. От гнезда к воде спускалась тропиночка. Таким образом, вспуганная птица могла незаметно соскользнуть с яиц прямо в воду и всплыть затем далеко от своего отлично замаскированного жилища.

Я быстро огляделась вокруг.

Ни души, да и кто тут может быть. Никто не увидел, что меня что-то заинтересовало на берегу озера.

Я наклонилась и осторожно коснулась одного яйца. Оно было теплым. Должно быть, птица только что снесла его и теперь, наверное, следит за мной откуда-нибудь с выси над морем. Повернувшись спиной к озеру, я прошла дюжину шагов и оказалась на дороге.

Тут над головой у меня раздался шум, и я посмотрела вверх. Там кружил нырок. Я забрала свою сумку и оставила птицу в покое.

С миссис Макдугал в тот вечер я не встретилась. Вместо нее меня ждала девочка, лет двенадцати, которая сообщила мне, что ее зовут Мораг и что ее тетушка ушла в гости, но предупредила ее, что молодая леди с Камас-на-Довхрэйн может прийти позвонить, поэтому, пожалуйста, проходите.

Это оказалось кстати, и я спросила ее, на знакома ли она с Иваном Макеем, который когда-то жил в Бухте Выдр. Но она отрицательно покачала головой.

– Нет. – У нее был очень мягкий выговор, словно к каждой гласной добавляла «х». – Я такого не знаю. Мистер и миссис Макей здесь жили, да, но они уехали, в страну. Тетя знает. Аластер Макей, он работал садовником у старой миссис Хэмилтон в большом доме.

– А дети у них были?

Поколебавшись, она кивнула, правда, с сомнением. Был, кажется… да, точно, был мальчик, очень-очень давно. Она слышала о нем, но тогда она была совсем маленькой и его не помнит. Сейчас он, должно быть, уже взрослый. А как его звали, она не помнит. Ивэн? Может быть, и Иван. Тетя знает…

Я пришла к заключению, что это частично подтверждает рассказ Ивана Макея. Значения это, конечно, никакого не имело… Спрошу миссис Макдугал, когда приду снова.

И, поблагодарив Мораг, я отправилась звонить.

Набрав номер телефона, который дала мне Рут, я мгновенно попала на брата.

– Что там еще с повторным рентгеном? – спросила я. – Ты получил результат? У тебя действительно всего лишь растяжение?

– Да, но локоть был… да и сейчас… сильно распухший, поэтому они настаивают на повторном осмотре. После первого рентгена было подозрение на трещину. Но все чисто. Никакой трещины. Мне наложили на локоть гипс, и я могу спокойно уезжать, но боюсь этого чертова поезда, да и чем я смогу заниматься на Мойле, если буду не в состоянии гулять? Как там?

– Чудесно. Коттедж крошечный, но все необходимое имеется. А большую часть острова можно исследовать без транспорта. К тому же, я подозреваю, что его тут и нет… транспорта, я хочу сказать… за исключением «лендровера» Арчи Макларена, на котором можно доехать из гавани. Ты будешь слегка ошеломлен. Слушай, а какое это имеет значение? Ты окажешься вдали от работы и телефона, а значит отдохнешь. Если только… тебе не надо возвращаться в больницу или что-нибудь еще?

– Да нет, я не о том. Просто думаю, что испорчу отпуск тебе. Я вполне справляюсь, и мне очень хочется побывать на Мойле.

– Я испорчу себе отпуск куда больше, если ты не приедешь, – ответила я. – Может, все-таки отважишься сесть на поезд? Мне позвонить в гостиницу, чтобы объяснить, что произошло, и забронировать тебе номер? Отлично. Здесь действительно здорово и… не хочу давить на тебя, но сегодня я нашла гнездо нырка с красной шеей, такое чудесное, а в нем два яйца. А фотоаппарат я с собой не захватила. Решила, что два фотоаппарата ни к чему. И мой гораздо хуже твоего, да и плохой из меня фотограф.

– И это называется «не давить»? Я приеду, – заявил Криспин. – Жди меня в понедельник. Насколько я могу судить, к тому времени я буду уже в форме и готов к передвижениям.

– Врач, исцелись сам, – расхохоталась я и положила трубку с легким сердцем.