Текст книги "Из-за любви"

Автор книги: Мэри Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

9

У Селмы было ощущение, что расстояние от гостиной до спальни Адама они пролетели со скоростью света. Он стал раздевать ее, целуя грудь, живот, бедра, вызывая у женщины лихорадочный жар. У Селмы дрожали руки от волнения, когда она расстегивала пуговицы его рубашки. Пальцы скользнули по мягким завиткам волос и плотным мышцам груди. Адам застонал от удовольствия. Потом подхватил ее на руки и бережно опустил на кровать, словно хрупкую драгоценность. По телу женщины разлилась сладостная нега.

Когда он наклонился над ней, в его глазах светилась такая нежность, что Селма задрожала в благоговейном трепете. Внутри нее стало подниматься что-то мягкое и воздушное – нечто, лежащее уже за пределами обыкновенного физического желания.

Он целовал ее в губы так чувственно, будто собирался заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Их языки встретились и закружились в сладостном хороводе. Адам припал ртом к ее соску, потом к другому, одновременно лаская ее руками. Селма тихо стонала, испытывая божественные ощущения от прикосновений рук и губ любимого человека. Она тоже ласкала Адама, возбуждая его и еще больше возбуждаясь сама.

Селма наслаждалась ощущением знакомого мужского тела, самого прекрасного в мире. Сейчас оно полностью принадлежало ей. Адам взял ее руки и осторожно развел их в стороны.

– Просто лежи, – прошептал он. – Дай мне возможность почувствовать тебя.

Это было похоже на погружение в мир божественной музыки, на соприкосновение с чем-то неземным. Она уже не чувствовала собственного тела, мозг фиксировал только ощущения, волшебные ощущения.

– О, как это прекрасно, – прошептала Селма и почувствовала, что Адам улыбается.

– Будет еще лучше.

Она шевельнулась под его мощным телом.

– Уверен?

Адам тихонько засмеялся.

– О да, абсолютно уверен.

И он увлек ее в мир чувственных эмоций, где не существовало времени. Лаская любимую, мужчина наполнял каждую клетку ее тела томительной негой, пока наконец женщина не почувствовала, что ее переполняет неземное наслаждение. Она притянула к себе лицо любимого, скользнув губами по его губам.

– Я хочу… Я должна дотронуться до тебя, – прошептала Селма, задержав дыхание, и коснулась его возбужденной плоти, вызвав у обоих новый взрыв страсти. Они жадно прильнули друг к другу, соединившись в неистовом порыве, затем закружились в бешеном ритме, двигаясь все быстрее и быстрее, пока, наконец их тела не задрожали в последнем конвульсивном движении. В следующий миг они опустились в мягкие волны небытия…

Сознание медленно возвращало Селму в реальный мир, сопровождая пробуждение ощущением счастья. Постель была уютной, в окна проникал свежий утренний воздух. Она чувствовала руку Адама на своем животе.

Стоп. Не надо просыпаться. Там тебя поджидает опасность, прозвенел в мозгу колокольчик. Было так хорошо, так приятно, что исчезло время, растворились тревожные мысли.

Адам шевельнулся, и женщина прижалась к его теплому телу. Он положил ей руку на грудь и прильнул к ее губам в нежном, сладком поцелуе.

И опять забвение, медленное возвращение из волшебной страны грез. Пробудившись после бурной, наполненной страстью ночи, Селма подумала, что ей все это приснилось. И сон был таким прекрасным, что не хотелось прерывать его.

– Я сейчас принесу тебе кофе, дорогая.

Эти слова коснулись глубин ее сознания, всколыхнув память. Знакомые слова, все тот же голос. Селма улыбнулась, уткнувшись лицом в подушку, по телу разлилась сладкая нега. Нет, не надо просыпаться, пусть длится этот сон до бесконечности.

Спальню наполнил запах свежего кофе. Молодая женщина по-прежнему лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь состоянием ленивого удовлетворения.

Вдруг до ее ушей донесся смех.

– Просыпайся, лентяйка, завтрак готов.

У кровати стоял Адам с подносом в руках.

На бедрах лишь кусок расписной материи. Селма заставила себя сесть. Прикрыв рот рукой, зевнула.

На губах мужчины играла насмешливая улыбка. Он поставил поднос на колени Селме и поцеловал ее. Губы были теплыми и твердыми, язык, которым он поиграл с ее губами, нежным.

– Проснулась?

– Ммм… Кажется, да. Пахнет кофе.

Адам хмыкнул и выпрямился. На подносе – чашка кофе с молоком, тарелка с тостом, обильно намазанным медом, и фрукты.

– О, мне уже сто лет никто не приносил завтрак в постель.

Это делал только Адам. Сто лет назад… Тогда их соединяли чудесные, наполненные страстью ночи, тогда у них все было хорошо и она чувствовала себя любимой. А утром он приносил ей завтрак.

Их прошлая ночь – лишь отголосок прежней прекрасной жизни, где царствовала настоящая любовь.

И вот сегодняшнее утро – она сидит в постели с подносом на коленях, но нет прежнего умиротворения. Уж не пепел ли отгоревшего костра едва согревает ее сейчас? Селма дернула простыню на себя и прикрыла обнаженную грудь.

На одну ночь реальность отступила. Одна ночь вне времени. Одна магическая ночь. Разве способна она изменить прошлое? – задумалась женщина.

Да нужна ли она Адаму? И та, прежняя, была ли нужна? Он прекрасно может обходиться без нее. Просто уж так получилось, что обстоятельства соединили их. Как только все закончится, они разойдутся в разные стороны и, может быть, никогда больше не встретятся.

А сейчас она просто удобна ему, как была удобна в те прежние их годы.

Так что не надо обманываться. И не надо повторения случившегося. Больше этого не будет! У нее участилось дыхание, руки задрожали. Хоть бы он оставил сейчас ее одну, так легче справиться с паникой, неожиданно охватившей ее.

– Селма? Что случилось?

Она судорожно сглотнула.

– Я не голодна.

– И это все?

Селма кивнула, боясь взглянуть на его лицо и увидеть в глазах отблески прошлой любви. Нет, это не должно повториться снова. Еще раз пройти через былые муки не хватит никаких сил.

– Поставь поднос на стол, пожалуйста, я позавтракаю позже. – Ее голос звучал неестественно. Адам подноса не взял, и она снова опустила его на колени. – Я пока не хочу вставать.

– Дорогая моя, в чем дело? – спокойно произнес он.

В ответ – молчание.

– Я не уйду, Селма, пока ты мне не ответишь. Я имею право знать, почему вдруг после ночи, которая была у нас с тобой, ты ведешь себя так, словно произошла какая-то трагедия? Может, я что-то не так сказал? Или сделал?

Нет, все было хорошо, прекрасно и просто замечательно. Только вот мечты не превратились в реальность.

– Эта была ошибка, моя ошибка. Мне не надо было устраивать этот ужин. Я…

– О чем ты?

– О прошлой ночи. – Селма судорожно перевела дыхание. – Все это очень похоже на то, как было раньше.

– Но что же в этом плохого?

– То, что прошлой ночью это было не по-настоящему! Мы как будто… разыгрывали старую историю.

– Мне очень нравилась старая история, – ровным голосом произнес Адам. – Но, я думаю, ни один из нас не притворялся вчера. – Он взял ее за руку. – Селма, посмотри на меня. Скажи мне, что было не так в той нашей старой истории?

Женщина судорожно вздохнула.

– Я тебе была не нужна.

– Не понимаю, о чем ты?

– Я уже говорила, что все было так хорошо, когда ты возвращался, а я ждала тебя и готовилась к твоему приезду. Но мое отсутствие тебя вовсе не трогало. Грустно признаваться самой себе: я сумела стать для тебя удобной женой, но не сумела стать необходимой.

– Откуда тебе знать, что творилось у меня в душе, когда я не заставал тебя дома?

Селма ощутила приступ гнева. Она подняла глаза на бывшего мужа.

– Что ты все про мое отсутствие! Куда чаще отсутствовал ты! Когда бы ни позвонила – мужа нет на месте. Даже в три часа ночи! – Селма вскочила на постели, опрокинув чашку с кофе. Поднос упал на пол, и весь завтрак разлетелся в разные стороны. Последствия ее неловкости лишь прибавили досады и горечи. С болью прозвучали слова: – Где ты был ночами? И с кем?

10

Вопросы, которые мучили женщину столь долго, всегда оставались без ответа, потому что она попросту никогда их и не задавала Адаму. Одному Богу известно, как страдала она хотя бы в итальянской поездке. Все время высчитывала, когда стоит позвонить мужу. Четыре утра в Риме – десять вечера в Нью-Йорке. Значит, он дома.

Они тогда уже несколько месяцев не виделись, и Селма с трудом выдерживала разлуку. Хотелось услышать голос любимого, хотелось сказать ему, что ей плохо без него, что любит, что торопится к нему.

Набрала нужный номер. Послышались гудки – один, второй… двадцатый… Положила трубку. Попыталась перебороть отчаяние. Уговаривала себя – может быть, муж принимает душ и не слышит звонка? Или его пригласили друзья на ужин, и он еще не вернулся. Перезвоню! И что же?

Так никто и не снял трубку.

Снова несложные подсчеты: в Риме шесть утра, значит, в Нью-Йорке почти полночь. Муж, видимо, уже спит. Она наверняка разбудит его, если позвонит сейчас. Плевать! Пусть проснется. Но опять где-то в далекой Америке раздались никем не услышанные телефонные звонки.

Только не паниковать! Не давать воли подозрениям и ревности! Что, если Адам попал в аварию и в данную минуту находится в больнице? Он, может быть, страдает от боли?..

Сама во всем виновата – сидела бы дома и все было бы в порядке. О своей вине подумала вскользь. О его – думала все время, с горечью и болью.

Так, в Нью-Йорке половина первого ночи. Снова – никого.

В полдень по римскому времени – в Нью-Йорке шесть утра – сделала еще одну попытку дозвониться. Напрасная надежда… Позже позвонила мужу на работу. Раздраженная секретарша сообщила, что господин Симмонс на совещании и его нельзя беспокоить.

Первое чувство – радость: он на работе, значит, жив и невредим. Но следом подкралась безрадостная, злая мыслишка: где же и с кем был муж всю ночь?

– Передайте ему, что звонила жена из Рима, – сказала она секретарше и повесила трубку.

Симмонс позвонил через три часа.

– Селма? Мне передали, что ты звонила.

– Да… – Как хотелось сказать ему, что, мол, люблю, скучаю, тороплюсь к тебе. Но не шли с языка подобные слова. Раздражение и боль подсказывали другие выражения. Однако сумела сдержаться. Пусть он сейчас говорит.

Вот бы сейчас взял и сказал, что любит, что хочет ее, мечтает о ней по ночам. Ну же! Говори! А услышала?

– У тебя все в порядке? Я тут веду борьбу с бюрократией. Если я когда-нибудь засяду за бумажную рутину, привяжи меня к стулу и вызови психиатра.

– Хорошо. Я выполню твою просьбу.

– Ну ладно, мне пора возвращаться в зал заседаний. Ты звонила по какому-то делу? – Тон деловой, в мыслях человек остался на своем дурацком совещании.

– Я позвонила просто так. – И продолжала молиться: пусть он скажет, что любит меня, что умирает от тоски.

– Ну, привет! Увидимся в следующем месяце.

Стоит где-то там, на краю земли ее муж – серые, спокойные глаза, волевой подбородок. Высокий, энергичный мужчина, излучающий уверенность. Ему идет строгий, деловой костюм, галстук. Можно представить, какими глазами смотрят на него женщины. Селма попыталась перебороть ревнивую мысль и произнесла почти спокойно:

– Да. Пока, Адам.

Подруга застала ее в слезах. Бросилась утешать. Искать объяснение случившемуся, всячески обходя то единственное объяснение, которое мучило Селму. В конце концов, она успокоилась и даже призналась с улыбкой:

– Я, наверное, сама себя накручиваю.

Но спустя три дня стало уже трудно сваливать все на богатое воображение. Днем человек находился на работе. Ночами был неизвестно где. Она звонила домой три ночи подряд в разное время. Все напрасно…

Картина впечатляла: смятая постель, разбросанный по полу завтрак. Заплаканная женщина, судорожно натягивающая на себя простыню. И над всем этим высился внушительный в своем спокойствии Адам Симмонс.

– Три ночи подряд ты не ночевал дома. В чьей же постели ты тогда находился? – От слез ее голос звучал хрипло.

Мужчина так сжал зубы, что на скулах заиграли желваки. В комнате повисло ледяное молчание.

– Может быть, – медленно, намеренно ровным, без модуляций голосом проговорил наконец Адам, – это мне стоит поинтересоваться, с кем ты спала, когда тебя не было дома?

Вот это да! Возмущение, злость, гнев, обида – все рвущие сердце чувства враз обрушились на нее.

– Как ты смеешь? Уж я-то ни с кем не спала! Заподозрить меня? Заподозрить в измене! Ну, это уж чересчур!

– Если учесть обстоятельства, прелесть моя, то это было совсем нетрудно. – Мужчина горько усмехнулся. – Я тебе был совершенно не нужен, в противном случае ты бы уж как-нибудь вырвалась домой, зная, что я там! – Адам повернулся и вышел из спальни, хлопнув дверью.

Селма оглядела спальню с ее беспорядком. Вот так же и в жизни – полный разгром…

Прошло немало времени, прежде чем она смогла привести свои мысли в порядок. Убралась в спальне, перестелила постель и ушла к себе в комнату. Надо попытаться взять себя в руки и начать, наконец, всерьез работать. Легкая тошнота напомнила, что хорошо бы все-таки позавтракать. Приготовила что-то немудреное. Ее мучитель читал на веранде деловые бумаги, время от времени делая на полях пометки. Работал, как ни в чем не бывало. Глаза женщины снова наполнились слезами. О Господи, она не может оставаться с ним в этом доме. Она любит его, но ведь этого недостаточно для счастья.

Вдруг Адам резко встал и направился в кухню. Судя по всему, он не ожидал застать здесь Селму. Не говоря ни слова, налил себе кофе. Пить, впрочем, не стал. Опершись обеими руками о стол, наклонил голову и уставился в какую-то точку.

– Можешь мне не верить, – наконец произнес он с непроницаемым лицом, с трудом выговаривая слова, – но я никогда – ни разу! – не изменял тебе.

От неожиданности она не нашлась, что сказать. Адам выпрямился, взял чашку и, не взглянув на растерянную женщину, вышел из кухни.

Ужин в доме Кристоферов состоялся вечером того же дня. Несмотря на размолвку, бывшие супруги отправились туда вместе. Селма надела все то же простое длинное платье.

Ничего лучшего не нашлось. То, что привез Адам из дома отца, было повседневной одеждой, а наряды Катрин, даже если бы у нее нашлось что-нибудь подходящее, великоваты.

Инди же была одета в шелковое платье фисташкового цвета, которое, вероятно, куплено в парижском или римском роскошном магазине. Рядом с ней Селма ощущала себя бедной родственницей. Мать черноокой красавицы оказалась обаятельнейшей женщиной. Это был тот случай, когда врожденный аристократизм не давит на других. В ее присутствии гостья чувствовала себя свободно и легко. Очень скоро они уже увлеченно разговаривали об особенностях индийской кухни.

На ужине присутствовало еще несколько человек. Беседа за столом была интересной, еда замечательной. Селма немного оттаяла и нисколько не жалела, что приехала сюда.

Не жалела об их приезде и Инди. Она, как могла обхаживала Адама, даже не пытаясь скрыть своих чувств к красивому гостю. Тот же, судя по всему, не без удовольствия принимал знаки ее внимания – много смеялся, шутил. От хорошего настроения резкие черты его лица несколько смягчились, глаза блестели. Такое оживление удивило и огорчило Селму – при ней Симмонс смеялся очень редко. Да разве он не понимает, что его поведение просто неприлично! Ясно, что юная особа по уши влюблена, но зачем ей потакать? Или он тоже неравнодушен к ее чарам? Мысль отозвалась болезненным уколом в сердце. Как этот мужчина ее раздражает! Впрочем, дело не в раздражении…

В первые годы брака Селма твердо знала, что сердце мужа принадлежит только ей. Когда пошатнулась уверенность – начались мучения. Даже после развода невыносима была мысль, что рядом с Симмонсом может быть другая избранница. И вот сейчас перед ней впервые предстала вполне реальная женщина – красивая и молодая! – которая, недвусмысленно заявляет о своих чувствах к Адаму, о своем желании быть с ним.

Селма чувствовала себя ужасно. Трудно было дышать, не хватало воздуха. Она вышла в сад. Только бы не видеть эту картину: мужчина и женщина, увлеченные друг другом.

Довольно скоро невеселые мысли прервал виновник ее мучений: подошел Адам и сказал, что им пора возвращаться домой.

В машине напряженное молчание нарушилось лишь несколькими ничего не значащими словами, так что Селма почувствовала облегчение, когда, наконец добрались до дома Тейлоров. Вежливый кивок на прощание – и они разошлись по своим комнатам.

Сон не шел к ней. Мозг был возбужден, в голове все те же горькие мысли. И вот ведь, как ни уговариваешь себя думать о чем-нибудь хорошем, приятном, все равно возвращаешься к болезненной теме. Промучившись около часа, она встала, накинула халат и пошла на кухню приготовить чай.

С чашкой вышла на веранду и совершенно неожиданно для себя заметила, что она не одна: в полной темноте сидел Адам, держа в руке стакан, очевидно с виски.

– Не спится? – спросил он.

– Да. Вот сделала себе чай.

– Присаживайся. – Он махнул рукой на стул.

Селма облизнула пересохшие губы.

– Нет-нет, не хочу нарушать твоего одиночества.

– Ничего, нарушай. Этого добра, я имею в виду одиночество, у меня предостаточно, – шумно вздохнув, произнес Адам, вкладывая во вздох куда более глубокий смысл, чем в свои слова.

Одиночество… А что она, разве не одинока?

– Присядь, пожалуйста, – тихо повторил мужчина.

Она послушно опустилась на стул.

– В пятницу за ужином ты упомянула о своем сне, ты бы не могла рассказать мне о нем?

– Зачем?

– Я думал о твоих словах, и мне показалось странным, что тебе снится сон, где мне отведена роль спасителя.

– Чего же в этом странного?

– Как тебе объяснить? Ты, чей идеал – независимость и абсолютная самостоятельность, в сновидениях изменяешь своему правилу. Ждешь чьей-то помощи. Зовешь возможного избавителя. Как выясняется, зовешь меня… Видишь, как все интересно… Может, ты все-таки растолкуешь мне свой сон?

Селму охватило странное волнение. Тон сон, нынешняя явь. Все наполнено секретами и печалью.

– Мне снилось, что я нахожусь одна в большом, пустом доме. Я не знала, чей это дом, одиноко стоявший в каком-то странном, холодном месте. Мне надо было выбраться оттуда, но как и куда – не знала. Я выглянула в окно, почему-то подумала, что ты мог бы помочь, но потом поняла: ты же не найдешь меня, потому что не знаешь, где я нахожусь.

– Я всегда знал, где тебя найти, если нужна моя помощь, – сказал Адам.

– Конечно знал, но ведь это был сон. Там своя логика. Я ужасно испугалась, что ты не найдешь меня, потому что это было такое странное место – кругом пусто и голо, нет даже деревьев. В общем, ждала, ждала и уже впала в отчаяние, когда ты, наконец появился верхом на лошади.

– На лошади? Я не сидел на лошади со школьных времен.

– В снах иногда случаются забавные вещи.

– Что произошло потом?

– Ты… Я вышла из дома, и ты поднял меня, посадил на лошадь впереди себя, и мы поехали.

– А дальше?..

– Ничего. Впрочем, не помню, – неуверенно произнесла Селма.

Неправду, конечно, сказала. Но не будешь же его впускать в свои интимные мысли, в свои мечты! Женщина встала, подошла к краю веранды и положила руки на перила. И тут услышала, как скрипнул стул. Адам поднялся и, подойдя к ней, мягко развернул к себе лицом. Потом наклонился, уперевшись в перила таким образом, что заключил ее в замкнутый круг. Сомкни он руки, и Селма оказалась бы в его объятиях.

– Не надо. – Она невольно напряглась.

– Что не надо?

– Устраивать мне ловушку!

– Но ты уже в ловушке, – сказал он с усмешкой.

– Ничего смешного.

– И вправду не смешно, – сказал Адам, но руки убрал.

– Чего ты добиваешься? – Волнение охватило молодую женщину – реакция на его близость. Она чувствовала мощь великолепного торса мужчины, ощущала его запах.

– Просто хочу услышать, что я сказал, когда посадил тебя на лошадь.

– Да брось ты! Это был всего лишь дурацкий сон!

– Может быть, не такой уж и дурацкий.

– О Господи! Хорошо, скажу, но потом уйду к себе, потому что устала и хочу спать.

– Договорились.

– Ты сказал, что отвезешь меня домой, потому что там мое настоящее место, – произнесла Селма монотонно, словно школьница, читающая стихотворение в классе. – Сказал, что найдешь меня, куда бы я ни уехала, потому что ты любишь меня и хочешь, чтобы я всегда была рядом.

Она замолчала

– А ты начала кричать на меня, – сказал Адам так, словно продолжал рассказывать ее сон. – Заявила, что ты свободный человек и что я не имею права заставлять тебя что-то делать или насильно тащить куда-то, даже если это твой дом, а ты не хочешь туда идти.

– А вот этого я не говорила.

– Почему?

На мгновение, будто что-то вспоминая, она прикрыла глаза.

– Наверно, была рада, что ты приехал за мной.

Да, она ощущала нечто сродни счастью оттого, что он любил и хотел ее, что приехал за ней в то ужасное место.

– Тебе угрожала какая-то опасность?

– Да нет, там не было никакой опасности, физической во всяком случае. Я была там одна.

– Понятно. А что произошло потом? Мы поехали с тобой навстречу закату?

– Мы проехали немного, затем ты вдруг остановил лошадь и спустил меня на землю.

– Где мы находились?

– Нигде. Кругом была пустота. Ты заявил, что не сможешь мне помочь, что я сама должна себя спасти. И уехал, оставив меня одну. Я стала кричать тебе вслед, звать, но напрасно… Сон повторялся, и каждый раз на этом самом месте я просыпалась.

– Да-а, – произнес протяжно Адам. – Каков я герой, а?

– Это же сон.

– Да, сон… – Он взял со стола свой стакан и ровным голосом произнес: – Пей чай, пока не остыл.

Селма постучала в дверь кабинета. Ей вовсе не хотелось беспокоить занятого человека, но другого выхода не было. Собирая цветы, она занозила палец, заноза никак не вынималась, причиняя не только неудобство, но и боль.

– Извини, что беспокою тебя, но мне нужны щипчики. У тебя случайно нет?

Адам рассеянно посмотрел на нее.

– Щипчики? Посмотри в верхнем ящике стола в моей комнате.

– Спасибо.

Женщина направилась в его комнату, выдвинула ящик стола. Где же здесь несессер? Авиабилеты, портмоне, связка ключей, пачка счетов… Паспорт. Еще один.

Селма взяла документы и с бьющимся сердцем открыла.

Один паспорт был его. Другой – ее.