Текст книги "Аметист"
Автор книги: Мэри-Роуз Хейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
– И что же ты хочешь этим сказать?
Рафаэль запихнул в рот последний кусок сандвича и задумчиво стряхнул крошки с густого ковра черных волос, покрывавшего его грудь.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я.
– Вообще-то я думала о Гвиннет и Фреде.
– Им самим придется решать свои проблемы. Я же говорю о наших с тобой. – Рафаэль опустил локоть и повернулся к Джесс:
– Посмотри на меня, Джессика.
Джесс неохотно посмотрела в глаза Рафаэлю, отлично зная все, что сейчас скажет Геррера. Это они уже проходили.
– Ты сама усложняешь собственную жизнь, – мягко начал Рафаэль. Одной рукой он принялся поглаживать густую гриву непослушных волос Джесс. – Она действительно может быть очень простой. Ты совершенно права.
Единственное, что ты должна осознать, что твоя жизнь – это твоя жизнь. Выбор делать тебе. И вовсе не обязательно воздвигать все эти барьеры между нами. Ты думаешь, что владение домом в Калифорнии и этим вот домом означает свободу и независимость? Но, Джессика, все это даром не нужно, если ты внутренне не свободна. Как бы там ни было, а имение в Нале стало для тебя обузой. Где же здесь свобода?
– Я же говорила тебе, что решила продать имение.
– Ты говорила об этом еще в прошлом году.
– Но я имела в виду, что сделаю это сейчас.
– Тебе не следует затягивать с продажей. Слишком много печальных воспоминаний.
– Я знаю, – Джесс захотелось расплакаться, – там со мной столько всякого случилось.
И все же она чувствовала, что поспешная продажа дома после трагической смерти Андреа будет своего рода предательством.
– Я серьезно, Джессика, – словно прочтя ее мысли, сказал Рафаэль. – Андреа больше нет. Макс тоже уехал; он счастлив в своем университете в Германии. Стефан давно умер. Ты выполнила свой долг. Отпусти их из своей жизни.
Динамитный взрыв прогрохотал в карьере за городом; эхо его, отразившись от гор, ворвалось в комнату.
– Идиоты, – сердито буркнул Геррера. – Перекалечат друг друга…
– Я продам его в следующем году, – заявила Джесс. – Обещаю. – Она бодро улыбнулась. – В конце концов, осталось всего две недели.
– Вот и хорошо, – кивнул Рафаэль. – Ты будешь рада.
С глаз долой – из сердца вон. А потом ты должна решить, нужен ли тебе я.
Джесс неожиданно почувствовала жуткий холод, и у нее перехватило дыхание.
– Что ты сказал?
– Что я не стану моложе, – досадливо вздохнул Рафаэль. – Мне уже пятьдесят. Мы слишком часто в разлуке. Я слишком сильно скучаю по тебе.
– Я знаю.
«Но что еще я могу сделать?» – подумала про себя Джесс в панике.
– Мы слишком нужны друг другу, да и время, как известно, не ждет.
Джесс подумала о том, что выхода нет. Она снова и снова пыталась отказаться от своего маленького домика в Сан-Мигеле. Пыталась, но не могла.
– Я никогда тебя об этом не спрашивал, – продолжал Рафаэль, – но ведь наверняка же есть какой-то выход? Ты Прекрасно работала прежде и в Койакане. Моя практика и мой госпиталь – в столице, не в Сан-Мигеле.
Более чем убедительно. Разумеется, Джесс не могла ждать от Герреры, что он займется частной практикой в маленьком провинциальном городишке.
Если бы только она так не боялась! Не страшилась так потерять независимость, пусть выдуманную, но порою вполне реальную.
– Тебе выбирать, Джессика.
Если бы только она могла ему поверить! Если бы на Джесс не давило так сильно сознание того, что ее судьба безнадежно связана с Сан-Мигель-де-Альенде, созерцать который она стала бы до конца своих дней.
К тому же следующим летом Джесс, возможно, вообще не станет. Надо подождать. Она не может дать окончательный ответ Рафаэлю, зная, что ее может здесь скоро не быть.
«ВЫ СНОВА БУДЕТЕ ВМЕСТЕ, НО ВАС БУДЕТ ОДНОЙ МЕНЬШЕ». Кому из подруг предначертана эта судьба?
Виктория жила опасной жизнью, но она, Джесс, тоже часто мотается между Мексикой, Соединенными Штатами и Лондоном; Гвиннет постоянно летает по всему миру. У «ягуара» Катрионы может лопнуть шина на шоссе М4 на скорости сто миль в час.
– У меня следующим летом выставка в Нью-Йорке, – прервала наконец молчание Джесс. – Первая моя выставка после смерти Андреа. Я должна много работать, чтобы закончить все картины. Но после выставки, – голос Джесс зазвучал твердо и уверенно, – я продам дом в Напе. И мы сможем больше времени проводить вместе. А если ты все еще будешь этого хотеть, мы поженимся. Обещаю. Пожалуйста, Рафаэль, дай мне несколько месяцев!
Семь месяцев, если быть точным. До 30 июня 1985 года.
– Так вы собираетесь пожениться?
На дворе стоял ослепительно яркий солнечный и морозный денек середины декабря. Гвиннет и Катриона в толстых свитерах и шарфах полулежали в складных деревянных креслах у теннисного корта, наблюдая, как Ши сосредоточенно отражает мячи, посылаемые весьма преуспевавшей в искусстве подач Кэролайн. Джулиан, прикусив кончик языка, напряженно следил за перелетавшими через сетку мячами и стремительно бросался искать пропущенные мячи в кустах, окружавших площадку.
– Нет, пока Ши не уволится. Но это произойдет уже скоро. Нельзя же до конца дней своих прыгать с парашютом и штурмовать захваченные здания! А пока, – натянуто улыбнувшись, добавила Катриона, – я стараюсь быть постоянно занятой делами, иначе в голову слишком часто лезут мысли о смерти, и я просто схожу с ума.
– Надеюсь, осталось действительно немного.
– Да. В моей жизни сейчас это самое главное. Замужество представляется мне чуть ли не случайностью… Странно, правда? – Катриона задумалась. – Вот нам уже за тридцать, а ни одна из нас не замужем – ни ты, ни я, ни Джесс. Помнишь Твайнхем? Представляешь, как мы ужаснулись бы в то время, если бы узнали о такой своей судьбе? Мы же тогда только и говорили, что о замужестве… только о нем и думали.
– Пока не появилась Виктория.
Над головами подруг пролетел ярко-зеленый теннисный мяч, приземлившийся в самом центре кустарника, что вызвало сердитый возглас Кэролайн:
– Джуль, ты совсем мышей не ловишь! У нас осталось всего два мяча. Иди и ищи.
– Виктория – да. – Катриона задумчиво покачала головой. – Знаешь, Ши довольно ревностный ее поклонник: он постоянно читает репортажи Виктории.
– Где она сейчас?
– В Бейруте. Дом, где находилась Виктория, бомбили.
Она едва выбралась из-под развалин – опять повезло. Просто немыслимо, на чем держится ее везучесть. И забавно, как часто ей удается оказываться именно там, где разворачиваются события. Думаю, что это репортерский инстинкт.
– Похоже, – осторожно согласилась Гвиннет, подумав о том, что бы на это сказала тетушка Камерон.
– В прошлом году я написала Виктории. Последний раз мы виделись перед самым рождением Кэролайн, и это была не лучшая наша встреча. Она попыталась объяснить мне что-то о Джонатане, но я ей не поверила. А теперь? Ты можешь себе представить, что можно быть такой наивной? Я наговорила Виктории массу гадостей. И мне захотелось снова с ней встретиться, чтобы извиниться. И я отправилась в Челси, – сообщила Катриона доверительно.
– Но Виктории там не было.
– Нет. Там был Танкреди.
Над кустами раздался победный клич Джулиана:
– Я нашел целых три мяча! Один пролежал здесь вечность – он насквозь мокрый!
Гвиннет задумчиво смотрела на невысокую, крепко сбитую фигуру подростка, то и дело выныривавшего из кустов, и неожиданно вспомнила другого мальчика, в другом саду, давно, и блики сентябрьского солнышка на голом каменном плече.
«Мне он нравится, – сказала тогда Катриона в итальянском садике пентхауса Гвиннет. – Он мне что-то напоминает».
Ну разумеется, напоминает – садик Танкреди. Гвиннет заказала архитектору более или менее точную копию именно этого внутреннего дворика, сама не понимая, зачем она это делает.
Что случилось в том доме, когда там была Катриона?
Занимался Танкреди любовью и с ней? Гвиннет решила, что нет. Катриона рассказывала свою историю совершенно спокойно.
– После этого я оставила все, как есть, – продолжала Катриона. – Я знала, что Танкреди сообщит Виктории о моем визите. Но я не хотела рассказывать Виктории о том, что в конце концов случилось с Джонатаном. Не хотела говорить о себе и, разумеется, о Ши. Я написала Виктории в прошлом году. Она не ответила. Мне очень хотелось получить от нее письмо, но я ее не виню. Я была такой сукой.
В эту ночь Гвиннет лежала в постели, не в силах уснуть, и слушала звуки стихающей к ночи гостиницы и гудки неожиданно подъезжающих к парадному входу автомобилей.
«Я стараюсь быть постоянно занятой делами, – сказала Катриона, наблюдая игру Ши с детьми, – иначе в голову слишком часто лезут мысли о смерти…»
Гвиннет думала обо всех людях, которых она знала и которые уже умерли.
Первая – тетушка Камерон. Ее некролог был опубликован в «Тайме». Тетушке было за девяносто.
Вдовствующую леди Вайндхем, дряхлую и прикованную болезнью к постели в очень дорогом доме для престарелых, нашли утром умершей от обширного инфаркта перед телевизором с зажатым в руке стаканом ежевечернего виски с содовой.
В усмерть пьяный Доминик Каселли брел по самому центру Тоттенхем-Корт-роуд, и его сбил автобус. Старик скончался мгновенно.
– Именно так и хотел помереть старый бродяга, – прокомментировал Фред. (Фред унаследовал дом Каселли со всей обстановкой и, к великому ужасу Гвин, вместе с Синтией – этой маленькой розововолосой бестией с енотовыми ресницами, сладко и остро пахнущую дешевым сексом.) Гвин заставила себя не думать о Синтии. Вместо этого она принялась размышлять о том, что некоторые смерти происходят в порядке вещей, а некоторые – противоестественно. о, : Противовесом старикам выступали Джонатан, Стефан, Андреа. И, не вмешайся в свое время Франческа, к ним могла бы присоединиться и сама Гвин.
Еще была Виктория, определенно стремившаяся к новым и новым опасностям. Возможно, вскоре наступит ее очередь.
Откуда-то сверху Гвиннет услышала голос:
«ВЫ СНОВА БУДЕТЕ ВМЕСТЕ, НО ВАС БУДЕТ ОДНОЙ МЕНЬШЕ».
– Пошел к черту! – крикнула Гвиннет кому-то в темноту комнаты.
Гвин пыталась забыть о голосе, убеждая себя, что «одной меньше» ;вовсе не означает, что кто-то из них должен умереть.
Но, несмотря на все усилия, Гвин не смогла удержаться от вопроса: могла ли Виктория предвидеть собственную смерть?
– Ерунда, – твердо сказала Гвиннет. – Никакая Виктория на самом деле не ясновидящая. Если бы так, то тетушка Камерон обязательно сказала бы об этом, а не стала бы переводить разговор на интуицию и наблюдательность. Тетушка Камерон была очень старой женщиной, но в расцвете сил.
Гвиннет сказала себе, что никто в здравом рассудке не станет верить в подобную чепуху. Конечно же, не будет. Суеверная абракадабра – не более…
И тем не менее она никак не могла выбросить из головы дату 30 июня 1985 года, которая была уже не за горами.
Чуть больше полугода.
– Вы с Гвиннет говорили сегодня о Виктории Рейвн. – Голый Ши стоял в дверном проеме ванной комнаты и вытирал полотенцем мокрые волосы. Вид у него был задумчивый и озабоченный. – Между прочим, вы сами-то замечаете, до чего часто говорите о своей подружке?
Катриона удивленно подняла голову и посмотрела на Ши:
– Нет. Я не замечала.
– О чем вы говорили сегодня?
– Не уверена, что вспомню.
– Постарайся. – По тону Ши Катриона поняла, что это непраздное любопытство. Он действительно хотел знать. :
– Ну-у-у, не о многом. Только о том, какая Виктория везучая, как она умеет всякий раз выходить сухой из воды. И как она всегда знает, где будет какая-нибудь заваруха, ну знаешь, когда случаются события.
– Почему ты так считаешь?
– Почему? – Катриона нахмурила брови. – Мне кажется, ты назвал бы это естественным чутьем на новости. Гвин, разумеется, – Катриона коротко рассмеялась, – считает Викторию ясновидящей.
– Когда ты последний раз видела Викторию?
– Много лет назад. Еще до рождения Кэролайн.
– Вы после этого как-то связывались?
– И об этом мы говорили с Гвин. Я пыталась, но Виктория не ответила.
– Хорошо.
– Хорошо? – Катриона поразилась загадочности выражения Ши. – Я хотела найти Викторию. Что в этом такого?
– Я хотел бы, чтобы ты с ней больше не встречалась. И не пыталась связаться. Никогда.
Катриона рассердилась. Ее приятельские отношения – сугубо личное дело.
Ши говорил бездоказательно, и Катриона потребовала у него объяснений.
– В свое время Виктория значила для меня очень многое. Мы вместе учились в школе.
– Это было давно.
– Но она все еще моя подруга.
– Я предпочел бы, чтобы вы расстались.
– В таком случае объясни причину.
Со многими недоговоренностями Ши объяснил.
Катриона попыталась понять.
– Да о чем, в самом деле, ты говоришь?
– Просто подумай, Кэт. Сама додумайся.
Последовало долгое молчание, в течение которого Катриона, растерянно глядя на Ши, попыталась привести в порядок свои мысли и нежелательные ассоциации, которые, как это ни ужасно, неожиданно принялись выстраиваться в стройную систему.
Виктория оказывалась в местах событий вовсе не благодаря ясновидению, но именно потому, что знала о них заранее. Это не имело ничего общего ни с «чутьем на новости», ни с «репортерским инстинктом». Имя Виктории раз за разом возникало «в не том месте и в не то время». Причем слишком часто, чтобы казаться случайностью.
Работа работой, но, может бы№, это лишь прикрытие?
Самое надежное?
– Ты хочешь сказать… – начала было Катриона, но вопрос ее оказался обращенным к закрытой двери в ванную.
Ши в любом случае не согласится и не опровергнет предположение Катрионы.
Одиноко сидя на постели, объятая ужасом Катриона прошептала слова, которых сама же и испугалась:
– Виктория Рейвн – террористка!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава 1
Глаза слипались от усталости. Путешествие казалось бесконечным. Джесс не могла дождаться, когда же оно закончится, хотя и страшилась того, что ее ожидает в конце пути.
Она прислонилась лбом к стеклу иллюминатора и посмотрела вниз на набрякшие дождем серые лохматые облака, похожие на грязную вату. Маленький самолет сотрясала болтанка.
Джесс откинула голову назад и раздраженно вздохнула. Почему они не летают выше, в чистом синем небе? Ей хотелось назад – домой. Она не хотела быть здесь. Джесс понимала, что будет раскаиваться в своем донкихотском порыве, бросившем ее за шесть тысяч миль от дома и через шесть часовых поясов.
Джесс вылила остатки водки из маленькой бутылочки, стоявшей на подносе, в пластиковый стаканчик с растаявшим кубиком льда и выпила. Она еще раз спросила себя, в сотый уже раз за последние двадцать четыре часа: так что же все-таки случилось с Викторией?
Сидевшая рядом с Джесс Гвиннет слепо уставилась в лежавший у нее на коленях номер «Ивнинг стандарт», на фото: молоденькая блондинка в бикини кувыркалась «колесом» на пляже. «Счастливая Кристина! – кричал заголовок. – Эта фотомодель от Килбурна отправляется в Рим, а контракт на съемки в фильме – ее Гран-при…» Но глаза застилал туман, и Гвин не суждено было узнать, за что Кристина получила свою награду. Да и потом, к чему?.. Суббота, 29 июня 1985 года – значилось на обложке журнала.
И это означало: завтра – 30 июня.
«Виктория умирает», – неожиданно подумала Гвиннет, когда она несколько часов назад вымеряла шагами сине-белый клетчатый ковер в вестибюле отеля «Ариэль» в Хитроу.
Ну конечно же, Виктория умирает. А что еще могло быть?
И, зная, что умирает, Виктория попросила Танкреди позвонить подругам. Казалось странным то, что Виктория пожелала, чтобы рядом с ней сейчас оказались подруги: какое утешение они могли принести ей? Хотя тетушка Камерон находила это ничуть не странным. Гвиннет, Джесс и Катриона много значили для Виктории. Так сказала Гвин тетушка Камерон.
Сидя в центральном ряду, Катриона односложными предложениями отвечала на вопросы своего соседа справа – бизнесмена, владельца завода по производству металлических ставней в северном Лондоне. Разговорчивый попутчик, казалось, задался целью вконец измотать Катриону предложением подписать контракт на поставку металлических ставней для сети магазинов в Белфасте. В настоящее время бизнесмен летел в Глазго, где у него намечалась еще одна выгодная сделка.
У Катрионы не было ни малейшего желания говорить о ставнях, особенно в Северной Ирландии. Ставни предназначены для защиты от пуль. Пули автоматически ассоциировались с насилием и убийством и напоминали Катрионе о Виктории.
«Что я здесь делаю? – с тревогой думала Катриона. – Почему не послушалась Ши?»
Теперь было окончательно ясно, что произошло какое-то несчастье. Виктория была заточена в Данлевене, возможно, в смертельной опасности, и она, Катриона, по собственной воле впутывалась в сомнительную историю.
Ши боялся за Катриону, и она это понимала. Он лучше чем кто бы то ни было знал подоплеку подобных дел. Знал, какие жуткие подводные течения скрыты под внешним лоском цивилизованного мира, какую невообразимую опасность они представляют для неискушенного или просто глупого человека, осмелившегося заглянуть за внешний облагороженный фасад политических отношений.
Сосед Катрионы был лыс, из ушей у него буйно росли волосы. Гладко выбритое розовое лицо напоминало Катрионе лицо пухлого младенца. Мужчина нажал кнопку вызова стюардессы на своем кресле и указал глазами на пустой стакан Катрионы.
– Составите мне компанию?
Катриона покачала головой.
– На сегодня немножко перебрали, а?
– Да, кажется так.
Катрионе захотелось, чтобы она верила в пророчество о 30 июня так же, как Гвиннет, но, имея теперь собственные секретные сведения о Виктории, понимала, что все это всего лишь детские суеверия. И в самом деле: если только как следует подумать, предсказание было полнейшей бессмыслицей.
Никто вовсе и не должен умереть точно 30 июня 1985 года. За прошедшие двадцать лет у всех четырех подруг было немало возможностей отойти в мир иной. Достаточно вспомнить ту же болезнь Гвиннет.
И вообще никто не должен умереть. Если бы, скажем, кто-нибудь из них – Гвин, Джесс или сама Катриона – решил бы не ехать в Данлевен, то их, бесспорно, было бы «одной меньше».
Нет – забыть о пророчестве! Опасность реальна, близка и непреодолима, как стальные ставни. Катриона вздрогнула.
Она почувствовала холодящий сердце страх. Подруги ехали узнать что-то, о чем сами предпочитали бы не знать, и потому случится нечто ужасное. С Викторией. С Ши. С ними со всеми…
Катриона вдруг почувствовала, как чей-то локоть тихонько толкает ее под ребра.
– Готов дать пенни…
Катриона в растерянности взглянула на своего соседа:
– За что?
– Готов дать пенни, чтобы узнать, о чем вы думаете, – подмигнул бизнесмен. – За ваши тайные мысли, дорогая. За что же еще?
– О-о-о… Я… – Катриона снова решительно помотала головой. – Мои тайные, мысли? О нет. Вам они вряд ли будут понятны.
Ян Маккей, друг и деловой партнер Катрионы, встретил подруг в аэропорту Глазго и повез их на своем новеньком перламутровом «ситроене» к себе домой, в имение Драмбар.
Драмбар представлял собой чудовищное сооружение викторианской эпохи, расположенное на берегу реки Клайд: массивное здание из красного кирпича с башнями, зубчатыми стенами и ярко выкрашенными окнами. Замок был построен сотни лет назад прапрадедом Яна, тоже Яном, преуспевшим в поставках для флота скобяных изделий, канатов и снастей.
Последний из Маккеев приумножил богатство рода, воспользовавшись преимуществами, которые давала близость имения к аэропорту Глазго: Ян увеличил великую империю Маккеев, добавив к ней компанию по грузовым авиаперевозкам. Новые доходы он направил на полную реконструкцию Драмбара, переделав там все – от верхушки самой высокой башни до фундамента. И ужасное по виду, но весьма импозантное здание теперь было готово присоединиться к предприятию Катрионы «В гости к феодалу».
Яну Маккею было страшно приятно приветствовать Катриону и ее подруг в своем капитально отремонтированном доме. Ян искренне гордился своими новыми ванными и гостевыми номерами, и его смутило то, что Катриона взирала на все это великолепие без особого восхищения.
– Надеюсь, все в порядке? – робко спросил он.
– Ах, Ян, – поспешила уверить Маккея Катриона, – все просто чудесно! Вы с Леонией проделали большую работу.
Катриона не кривила душой: огромные комнаты с высокими потолками теперь приятно поражали пастельными тонами, цветастыми ситцами, уютными диванчиками, покрытыми коврами; две новые ванные комнаты ослепляли блеском самого современного оборудования – лампы инфракрасного излучения, вентиляторы, душевые стояки и биде.
Но ковры и биде меньше всего сейчас занимали мысли Катрионы.
– Самая большая заслуга здесь принадлежит Леонии.
Это она все тут перепланировала, – Ян повел Катриону вниз по широкой лестнице, мимо картин в богатых массивных резных рамах с горными пейзажами, каньонами, озерами и оленями с огромными ветвистыми рогами. – После того как дети разъехались на учебу, ей просто необходимо было чем-то занять себя… Как раз то, что надо.
Внизу, в роскошной гостиной с весело пылавшим камином, их встретила жена Маккея Леония – полная сорокалетняя женщина. Она с энтузиазмом разливала по бокалам херес и предлагала гостям сыр, совершенно счастливая возможностью пообщаться с новыми знакомыми. Катриона, Джесс и Гвиннет изо всех сил старались быть хорошими гостями, но дружеский разговор поддерживался с трудом. Подруги даже не смогли по достоинству оценить замечательный ужин, состоявший из тушеной утки, запеченной лососины и клубничного мусса.
– Ах, но вы же, должно быть, страшно устали, – тактично заметила Леония. – Вы проделали такой дальний путь.
– И он еще не закончен, – вставил Ян. – А куда вы, кстати, едете? – небрежно спросил он.
– К друзьям, они живут недалеко от Обана.
– Может быть, я их знаю? – В Шотландии было очень мало-, поместий или землевладельцев, которых не знал бы Ян Маккей, если не лично, то понаслышке.
– Не думаю.
– И все же, – настаивал Ян.
«Катриона покачала головой:
– Это всего лишь деловой визит.
Ян посмотрел на Катриону просиявшими глазами:
– Деловой визит? В самом деле, Катриона?
Маккей ждал ответа, но Катриона больше ничего не сказала. Она взглянула на Гвиннет, задумчиво помешивавшую свой кофе в старинной фарфоровой чашке, потом на Джесс, которая разглядывала висевшую на противоположной стене картину, изображавшую большого марала в зарослях дрока.
Ян чувствовал, как напряжение, подобно разряду электротока, переходит от одной женщины к другой. Сразу было видно, что за всем этим стоит тайна.
– Ну что ж, – поднялся Маккей, – полагаю, вы прекрасно знаете, как вам поступать.
Катриона с благодарностью улыбнулась Яну:
– Я все тебе расскажу позже, Ян.
Проснувшись на следующее утро, 30 июня, подруги увидели, что противный мелкий дождь, моросивший вчера весь вечер, уступил место сияющему солнечному утру с бледно-голубым небом и легким ласковым ветерком.
Внизу они обнаружили Леонию за подготовкой импровизированного пикника.
– Не следовало беспокоиться! – запротестовала Катриона, надеявшаяся прибыть в Данлевен еще до ленча. – Нам осталось ехать не более четырех часов, максимум – пяти.
– Ах Боже мой! – воскликнула радушная хозяйка, укладывая в корзину бутылку хорошо охлажденного рейнвейна, завернутые в фольгу сандвичи с гусиным паштетом, фрукты и головку местного ароматного сыра. – Дороги здесь ужасные, и путешествие может занять у вас целый день. К тому же всегда приятно сделать в пути остановку.
После этого хозяйка дома, несмотря на отсутствие аппетита у всей компании, заставила подруг плотно позавтракать.
Было ясно, что Леония – женщина, считавшая своей святой обязанностью накормить и, как говорится, обогреть.
Ян настоял на том, чтобы Катриона отказалась от арендованного автомобиля, и вместо него предложил свой мощный джип «рэйндж-ровер».
– Мне машина не нужна, и я не вижу смысла тратить деньги на аренду, если есть альтернативный вариант.
За день до того Маккей предусмотрительно залил полный бак бензина, напомнив, что сегодня воскресенье, и, следовательно, большинство заправочных станций могли запросто оказаться закрытыми. Он заставил Катриону сесть с ним в джип и подробнейшим образом проинструктировал о назначении каждого рычага и переключателей.
– Предполагаю, что тебе прежде не доводилось водить подобного монстра.
Катриона старалась сдерживать свое раздражение, хотя и не была уверена, что Ян его не заметил.
– Веселее, девчата! – напутствовал Маккей, когда троица наконец погрузила вещи в багажник и уселась в полном составе в машину. – А то выглядите, точно едете на похороны.
– Поезжайте осторожно!.. – крикнула вслед тронувшемуся автомобилю Леония.
Наконец Маккей оказались в пределах видимости зеркала заднего обзора: стоящие рядышком на белой гравиевой дорожке перед воротами замка, улыбающиеся и машущие вслед руками. Начался последний этап путешествия.
Время перевалило за одиннадцать. И когда только успело кончиться утро?
Несмотря на разгар дня, движение на шоссе А82 от Орианларича до Тиндрама было довольно спокойным, и Катриона смогла держать приличную скорость. Но когда подруги свернули на основную трассу и влились в колонну экскурсионных автобусов и семейных экипажей с домиками-прицепами, они поняли, что, действительно доберутся в Данлевен в лучшем случае к вечеру.
Хотя остановка на ленч была не предусмотрена, теперь, когда цель поездки была не за горами, подругам захотелось вдруг оттянуть, насколько это возможно, встречу с тем, что их ожидало. Катриона свернула с дороги в самом начале озера Лох-Эйв, где они намеревались воспользоваться приготовленным для них Леонией завтраком. Говорили подруги мало, лишь поглядывали на тени облаков, скользящие по кристально чистой голубой поверхности озера, и на холмы, ярко раскрашенные лучами на удивление щедрого сегодня солнца. Чуть впереди расположилось на привал добропорядочное семейство: несколько маленьких детей кричали, бегая по траве вокруг толстой женщины в розовом шерстяном джемпере, кипятившей на походной плите воду для чая.
Картина была такой безмятежной, такой милой и приятной, что тревоги сами собой отступили на задний план: на солнечном бережке, в соседстве с мирным семейством, не могло случиться ничего ужасного.
Гвиннет старалась не думать о том, что часа через два снова увидит Танкреди. Чтобы отвлечься, она пристально наблюдала, как женщина разливает чай по пластиковым чашкам. Гвин испытывала приступ зависти. Эта супружеская пара с детьми, чаем и маленьким автомобильчиком казалась такой счастливой!
Катриона виновато и трепетно гадала, как скоро вернется Ши из очередной поездки неизвестно куда и не попытается ли он ее догнать. Ему скажут, что Катриона поехала в Шотландию. На всякий случай она оставила дома номер телефона Яна Маккея. Ян скажет Ши, что Катриона уехала в Обан. Свяжется ли тогда Ши с Данлевеном? Она решила, что, разумеется, свяжется. Особенно когда узнает, что с ней поехали Джесс и Гвиннет. Катрионе жутко захотелось вернуться на уютный диванчик в Драмбар. Но возвращаться было уже поздно. Они зашли слишком далеко и должны продолжать. Время шло.
Джесс следила за сменой цветов и красок на озере и холмах, на какое-то время совершенно позабыв о том, где она находится и зачем. Потом в ее воображении возник образ Танкреди, осторожно крадущегося в два часа ночи по коридору, чтобы сделать свои тайные телефонные звонки. В голове вновь закружились тревожные вопросы. Что же случилось? Почему так секретно? Мог ли Танкреди просто разыграть их? Джесс была уверена, что он никогда не повел бы себя так, случись настоящая беда, так что все это – простая игра.
Размышления подруг прервала Катриона, сказавшая твердо:
– Больше оттягивать нельзя. Время идет. Нам лучше двинуться.
Женщины собрали остатки продуктов в корзину. Погода, вечно непредсказуемая в этих краях, быстро менялась: солнечный диск затянула мутная пелена облаков, поднимался ветер; минута – и на землю хлынул дождь.
Поверхность озера стала холодно-серой, покрытой белесой рябью дождя, а дальние холмы совершенно растворились за стеной ливня.
Подруги ехали сквозь дождь, держа путь к западу от озера – к Таинуилту, и вскоре почувствовали близость побережья: воздух наполнился запахом мокрого вереска с соленым привкусом моря. Было три часа пополудни. В этот странный день с его постоянно меняющейся погодой и время казалось непредсказуемо переменчивым: то оно до бесконечности растягивалось, то вдруг безо всякой связи сжималось до кратких мгновений, будто чьи-то гигантские пальцы играли с ним, словно с куском эластика.
– До Обана, должно быть, уже недалеко, – предположила Катриона, пристально всматриваясь в дорогу сквозь беспрерывное мельтешение дворников на ветровом стекле, едва справлявшихся с потоками воды. – А сколько от него до Данлевена? – спросила Катриона у Гвиннет.
– Около пятнадцати миль, но медленной езды.
– Думаю, не намного медленнее, чем сейчас.
Движение в западном направлении было редким, но встречные машины, возвращающиеся с отдыха, шли сплошным потоком. Катриона раздраженно вздохнула и попыталась обогнать двигавшуюся перед ними с черепашьей скоростью фермерскую повозку, груженную овцами. Повозку мотало из стороны в сторону и, несмотря на звуковые и световые сигналы, которые подавала Катриона, возничий никак не желал прижаться ближе к обочине, продолжая свой путь, окатываемый грязной водой, летевшей из-под колес встречных автомобилей. Так они тянулись миль пять, но как только Катриона решила, что им придется терпеть такое издевательство до самого Обана, повозка неожиданно свернула вправо, на размытую грунтовую дорогу.
– Слава тебе, Господи! – с облегчением вздохнула Катриона и изо всех сил нажала на педаль газа.
Теперь, когда впереди не было ни одной машины, джип, взревев, рванулся вперед, словно вырвался из клейкой ловушки. На повороте Катриона обошла большой грузовик.
– Теперь уже недолго. Мы будем в Обане в…
И тут с невероятной быстротой случилось нечто потрясающее.
Раздался глухой звук, и «рейндж-ровер» затрясло.
Катриона вскрикнула. Самый жуткий из ее ночных кошмаров становился явью.
Кто-то обстреливал их машину. Катриона заехала в засаду. Террористы или спецподразделение? А какая тут разница? Они попали под огонь. Их всех убьют, и во всем только ее, Катрионы, вина.
– Пригнитесь! – закричала Катриона и инстинктивно повернула автомобиль влево на травянистую обочину, но руль уже не слушался ее. Значит, их подбили, причем очень серьезно.
Потом Катриона снова закричала, увидев нечто огромное, фиолетовое, надвигавшееся прямо на нее, и почувствовала всем своим существом кошмарный металлический хруст столкновения. Прежде чем она потеряла сознание, перед глазами у нее замелькали неясные, отрывочные образы: хромированная решетка, похожая на клыки динозавров, мертвенно-бледное молодое лицо, смотревшее на Катриону сквозь очки, и абсолютно бессмысленная надпись золотыми буквами по черному фону: «ТУРЫ ДУГЛАСА В ГОРЫ».
