355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэри Портман » Импровизация » Текст книги (страница 11)
Импровизация
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 14:00

Текст книги "Импровизация"


Автор книги: Мэри Портман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11

Новый офис адвокатской конторы «Гоббс, Флинт и Иствуд» занимал весь первый этаж внушительного дома в деловом центре города. Этажом выше располагались снятые конторой апартаменты для отдыха.

Квартира была предназначена для адвокатов, которые по долгу службы задерживались на работе допоздна. После переезда на новое место кухней и душем пользовались часто. Спальней реже. По крайней мере, так казалось Алексу. Именно это он говорил Долли, когда нес ее по лестнице.

Судя по всему, он уже восстановил силы после того, как она на славу поработала губами.

Ощущение прикосновения его брюшных мышц к обнаженным ногам Долли во время путешествия наверх стоило дополнительных усилий. Подниматься в лифте они не стали. Алекс не был уверен, что остался в офисе один. Кроме того, у него хватило ума и сообразительности собрать одежду, которую Долли сбросила, как только сам Алекс избавился от шорт и трусов.

Этот мужчина нравится Долли все больше и больше. У него потрясающее тело. Стройное и мускулистое. Нельзя сказать, что он сложен совершенно иначе, чем ее предыдущие любовники. Нет, так же, но лучше. Во всяком случае, с ее женской точки зрения. Где нужно, там толсто. С наклоном там, где требуется наклон. Но больше всего Долли подкупала его чувствительность.

Да, Алекс заботился о том, чтобы ей было удобно и приятно. Судя по всему, он придает и тому и другому большое значение. Но она имеет в виду другое. То, как он реагирует на ее ласки. Как выгибается всем телом от прикосновения ее пальцев и вздрагивает от быстрого движения языка.

Алекс чуть не сломал подлокотники кресла, когда она изучала то чувствительное место, где ляжка соединяется с пахом. Когда она касалась этой точки ногтем, проводила по его коже губами и слегка покусывала, его стоны становились глухими и гортанными.

Долли это так понравилось, что она решила повторить опыт. Алекс лежал навзничь, согнув колени. Она оперлась о его бедра и широко раздвинула ноги. То, что Алекс дал ей доступ к своим самым чувствительным и уязвимым местам, говорило о полном доверии.

Она не хотела, чтобы другая женщина узнала то, что было известно ей, Долли. Его тело принадлежит только ей. Это тело выполняет роль площадки для игр, созданной для ее развлечения. Сундука с сокровищами, наполненного ее фантазиями. Приза, который призван доставлять ей удовольствие. И в то же время Алекс Кэррингтон ни в коем случае не ее игрушка. Похоже, их беззаботные игры и постельные забавы переходят в новую стадию.

– А, Долли?

– Угу. – Ее рот был слишком занят, чтобы производить другие звуки.

– Наверно, будет лучше, если ты остановишься, – тяжело дыша, выдавил Алекс.

Но ей не хочется останавливаться. Нет, ни за что! Ей нравится заставлять его корчиться. Долли подняла голову на несколько сантиметров и спросила:

– Ты уверен?

– Да. Уверен. Ох… Да. Сейчас же… Долли…

Его отрывистый задыхающийся шепот для нее лучшая награда. К тому же Долли надеялась, что они еще не закончили.

Она нежно поцеловала Алекса, поднялась и села на кровати, скрестив ноги.

– Твое желание для меня закон.

– Спасибо, – с трудом прохрипел он, привалившись к изголовью.

– Пожалуйста. – Долли соскочила с кровати, стащила с Алекса простыню и завернулась в нее как в тогу. – Попкорн остывает.

Она потянулась за пакетом, который вскрыла в начале экскурсии по квартире. Теперь пакет лежал на тумбочке, ибо экскурсия неожиданно прервалась в спальне. Они согласились, что наличие кровати требует снять с себя одежду и заняться сексом.

Так что не на ней одной лежит ответственность за то, что произошло потом.

Плюхнувшись на кровать, она перестала придерживать простыню. Ну и черт с ней, пусть падает! Если Алекс ничуть не стесняется своей вызывающей наготы, то и она не будет строить из себя девственницу и стесняться своей безукоризненной розовой кожи.

– А теперь вернемся к Игре. – Долли положила пакет с попкорном в миску, стоявшую у нее на коленях. Если Алекс захочет полакомиться, то будет вынужден сесть поближе. – Большинство пунктов моей анкеты не заполнено, а до следующей игры осталась всего неделя.

Она не упомянула о том, что еще ничего не придумала для своей колонки. В ближайшие дни ее обязательно посетит вдохновение… Впрочем, зачем ждать?

У нее есть все нужное, чтобы придумать нечто забавное, не сходя с места. Дыхание Алекса успокоилось, его член совершил круг и переместился из зоны принимающего в зону подающего. Достаточно одного прикосновения губ – и он будет готов к броску. Настоящий спальный бейсбол. В голом виде. Сесили будет визжать и плакать…

Алекс спустился пониже, вытянулся, прикрыл бедра половиной простыни, подложил руки под голову и начал изучать ее взглядом.

– Итак, что ты хочешь знать?

Долли, рот которой был набит попкорном, глухо пробормотала:

– О бейсболе?

– При чем тут бейсбол? Очнись, Долли! Какие вопросы остались в твоей анкете?

Вот тебе и раз…

– Что, прямо сейчас?

– А почему бы и нет? По-моему, мне больше нечего скрывать. – Он обвел взглядом нижнюю половину своего тела и верхнюю половину тела Долли.

Долли ощутила укол совести. Это было неожиданно, потому что их сексуальные игры еще не перешли в прочную связь. Неужели она начинает нервничать?

– Ну, раз так… – Она подняла край простыни и завязала ее под мышками. Потом сунула в рот пригоршню попкорна и надолго задумалась.

Наконец ее внимание привлек угол простыни, прикрывавший бедро Алекса.

– Как ты получил этот шрам?

Алекс прижал подбородок к груди и посмотрел на следы старых швов, удивительно напоминавшие железнодорожную колею.

– Подростковая беспечность.

– Угу. Велосипед?.. Нет, скейтборд. По своему психическому складу ты больше похож на скейтбордиста. – Долли протянула руку и измерила шрам пальцами, озабоченно цокая языком.

– И что же это за склад?

– Стремление рисковать конечностями и жизнью ради собственного удовольствия.

Алекс надменно поднял бровь, но это только подхлестнуло Долли. Она подцепила край простыни согнутым указательным пальцем и тянула до тех пор, пока не показался клин темных волос и искушающая крайняя плоть, которая легко напрягалась от ее прикосновения.

Ей нравилось, что мужская кожа может быть такой же нежной и розовой, как женская. Чтобы возбудить его интерес и разжечь кровь, достаточно беглого поцелуя, легкого прикосновения руки или груди. А потом… Ладно, не будем торопить события.

– Ты нашла там что-то смешное?

Долли улыбнулась. Вопрос Алекса отвлек ее от очень любопытного, но в данных условиях второстепенного исследования.

– Когда ты впервые занялся сексом?

– Один или с женщиной?

Она снова набросила простыню на его бедра и искусно притворилась недотрогой.

– Очень остроумно.

Алекс внимательно изучал ее.

Глаза его без очков казались прозрачными. Долли почувствовала себя неуютно и решила, что с нее достаточно. Ей не нравилось, что Алекс может смутить ее одним взглядом.

Она дала ему пощечину. Фигурально выражаясь. Иными словами, слегка шлепнула по бедру.

– Перестань сейчас же!

– Что? Смотреть на тебя?

– Ты смотришь на меня… я не знаю… слишком пристально. – Слишком серьезно и изучающе. Еще немного, и он увидит ее насквозь. – Что ты ищешь?

Он подсунул под спину еще одну подушку и по-прежнему серьезно спросил:

– Ты не хочешь, чтобы тебя изучали взглядом? Мы лежим в постели совершенно обнаженные, а ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели?

Что она могла ответить?

Что пристальный взгляд является предвестником прочной связи? Что она была слишком легкомысленной, слишком беспечной и не думала, к чему это может привести? Что такая связь до смерти пугает ее?

К таким отношениям она не готова. И даже не знает, будет ли готова когда-нибудь. Не из-за того, что эти отношения могли бы повредить карьере обоих. А из страха перед чересчур большой близостью. Перед битвой качества и количества. Из страха перед необходимостью искать компромисс между двумя противоположностями.

– Долли…

Голос Алекса звучал мягко, но она тут же навострила уши. Что за чушь? Думать о каких-то дурацких страхах, когда рядом лежит роскошный обнаженный мужчина, готовый заняться с тобой любовью?

Она приподняла тонкую бровь и трижды сильно дернула простыню. Долли очень понравилось, что Алекс ее не остановил.

– Я хочу, чтобы меня изучали. Но не взглядом.

– Значит, к тебе можно прикасаться, но нельзя смотреть? Верно?

Долли притворилась, что раздумывает над его вопросом, но на самом деле ей хотелось только одного: избежать его пронизывающих глаз и снова заняться веселой сексуальной игрой. Взрослеть было скучно и неприятно.

Алекс продолжал смотреть на нее, а потом тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения.

– В жизни не видел более противоречивой женщины.

– Спасибо, что заметил. – Она потянулась за очередной пригоршней попкорна. – Таковы мы все.

– Как я мог этого не заметить? Слава Богу, со зрением у меня более или менее нормально.

– Но это не мешает тебе называть меня ребенком.

– Не помню, чтобы я называл тебя ребенком.

– Ты обвинял меня в том, что я слишком много играю.

Он слегка пошевелил бедрами, едва прикрытыми простыней.

– А сейчас я думаю, что ты играешь недостаточно.

– Не ври.

– Не вру.

– Ну, – начала она, разыскивая зерна помельче, – играть куда интереснее, когда есть с чем играть.

Алекс напряг таинственные мужские мышцы, и простыня, прикрывавшая его чресла, красноречиво подпрыгнула.

– Вы очень милые. И ты, и твоя встроенная игрушка. – Она бросила ему в лицо слипшийся кусок попкорна.

Алекс поймал его на лету, как хамелеон.

– Мы рады доставить тебе удовольствие.

– Я люблю получать удовольствие. Простое траханье не по моей части. – Она бросила ему зернышко кукурузы. Алекс промахнулся. И во второй раз, и в третий. – Язык не отсох без практики?

– Мой или твой?

Тут она принялась бомбардировать его зернами. Он нырял и уворачивался, закрыв глаза и рот. Снаряды иссякли быстро, но Алекс ждал еще несколько секунд. Потом он открыл глаза и спросил:

– Ты закончила?

Пакет почти опустел, но она еще не решила, стоит ли ложиться на простыню, усеянную солью и крошками. Долли переводила взгляд с пакета на простыню и не знала, как ей поступить.

– Думаю, да.

– Надеюсь, ты уберешь все это.

Этого только не хватает, недовольно подумала Долли и нахмурилась. Хотя… Он лежит такой хорошенький, голенький и весь засыпанный съедобными крошками. Внезапно ей пришло в голову, что слово «убрать» может иметь множество смысловых оттенков.

Она притворно вздохнула.

– Думаю, придется. Ты ведь все равно не ударишь палец о палец.

Алекс и глазом не моргнул. Этот нахальный, самоуверенный мужлан просто сел и стал ждать, когда его обслужат. Причем дважды.

Долли не собиралась задумываться над тем, почему ей хочется делать и то и другое. Наверняка это чисто рефлекторный ответ на умение Алекса возбуждать ее одним взглядом. Она решила продолжить эту веселую, беспечную игру и сама напросилась на неприятности.

Продолжая прикрываться простыней, Долли встала на колени и поползла вперед. Результат превзошел все ее ожидания. По животу разлилось пламя, спустилось вниз, охватило кончики пальцев, а потом вернулось и начало лизать нежную кожу между ее ляжками.

Обнаружив первое зернышко попкорна в локтевом сгибе Алекса, она всосала его, стараясь не прикасаться к коже ни губами, ни языком, ни зубами. Второе зернышко, лежавшее в середине его груди, Долли подобрала губами. Третье увлажнила кончиком языка и подобрала с подушки, лежавшей под его головой.

Когда Долли отпустила простыню, позволив ей сползти и обнажить верхнюю часть тела, Алекс заерзал. Когда она провела сосками по завиткам темных волос на его груди, он глухо зарычал.

Когда она заставила его лечь плашмя, наклонилась и притронулась языком к плоскому мужскому соску, разыскивая очередной кусочек попкорна, он отпрянул и слегка шлепнул ее по попке.

Язык Долли застыл на месте. Она поборола сладострастное желание укусить его, присела на корточки и с наслаждением ощутила прикосновение тугого мужского члена к ее плоскому животу.

– Перестань сейчас же! Я терпеть не могу, когда меня шлепают.

– Очень жаль, – сказал он. Когда Алекс продолжил, Долли лишилась дара речи. – А ты могла бы надеть кружевной передник? Как сексуальная французская горничная?

– Я не смогла бы надеть кружевной передник даже в том случае, если бы ты попросил.

Алекс хмыкнул, но оставил ее стыдливую реплику без ответа.

– Значит, о кожаных плетках и сапогах со шпорами можно не спрашивать.

Она покачала головой.

– Мой предел – это позиция «женщина наверху».

– Гм… Ну что ж, посмотрим. Детские считалочки и шуточные стишки. Бросание едой и игра в «Мусорщика»… – Алекс задумчиво поджал губы, задумчиво поднял бровь и вдруг брякнул, по мнению Долли, ни с того ни с сего: – Долли Грэхем, ты обманщица! Кроме того, я думаю, что ты чего-то боишься.

Ее возбуждение исчезло так же неожиданно, как и появилось.

– Обманщица? Что ты хочешь этим сказать? И чего мне бояться?

Алекс поднял колени, зажав Долли между бедрами.

– Ты придумываешь игры для взрослых, но сама можешь играть только в детские игры. Не скажешь почему?

Его глаза пронизывали Долли. Ясные глаза, не замутненные очками, бросали ей вызов, требуя доказать, что он ошибается. Доказать, что вечный ребенок Питер Пэн не разрушительная фантазия и что жизнь в несуществующей стране не средство самозащиты, придуманное ею для бегства от реального мира.

О’кей. Может быть, он прав и в том и в другом. Ну и что? У нее имеются на то свои причины. Но она не обязана и не собирается рассказывать об этих причинах человеку, который ничего не обещает и не предлагает взамен. Человеку, который и не заикается о том, что хочет продолжить их отношения после окончания Игры. Который имеет наглость обзывать ее ребенком, хотя еще несколько минут назад называл женщиной.

– Нет, не скажу. Честно говоря, я вообще ничего не хочу тебе говорить. Никогда. – Нет, какова свинья! Думает, что он ее вычислил! А она едва не сказала ему это дурацкое слово, начинающееся с заглавной буквы «Л»… Долли чувствовала себя так, словно она пыталась проглотить огромную таблетку и та застряла у нее в горле.

Долли схватила свисавший край простыни, снова завернулась в нее как в тогу и соскочила с кровати. Нагнулась за лифчиком и трусиками… и почувствовала рывок. За которым последовал новый, еще сильнее. Раздался треск ткани. Она выпрямилась и стала медленно оборачиваться. Простыня рвалась дальше.

Она сделала паузу. Потом повернулась. Хрясь!

Пауза. Поворот. Хрясь!

Она подождала… подождала… и вдруг сделала стремительный поворот.

– Ты делаешь это нарочно?

Алекс сидел на кровати, свесив на пол одну босую ногу, упершись коленом другой в матрас, и держал в руках два куска простыни. Он встретил ее взгляд.

– Ты делаешь это нарочно!

Раздавшийся вслед за этим треск был красноречивее всяких слов. Через несколько мгновений нижняя часть простыни, верхнюю часть которой она все еще прижимала к груди, превратилась в несколько полос ткани и упала на пол. Долли опустила глаза и тут же подняла их.

– Надеюсь, ты за это заплатишь?

Алекс по-прежнему не отвечал. Ни словом, ни звуком. Он встал, во всей своей красе подошел к Долли, решительно подхватил ее на руки и положил на кровать.

Она сопротивлялась, продолжая цепляться за кусок простыни, прикрывающий верхнюю часть ее тела. Полосы ткани частично обвивали ее ноги, делая Долли похожей на наполовину распеленатую мумию.

И тут до нее дошло, что он замыслил. Об этом говорили пламя, горевшее в его глазах, раздувающиеся ноздри, плотно сжатые губы и выпяченный подбородок. Как и член, напрягшийся и рванувшийся ввысь, едва Алекс снова сел на край кровати.

Он взял ее правую лодыжку, дважды обернул обрывком ткани и привязал свободный конец к изножью кровати. За лодыжкой последовало правое запястье. Алекс забинтовал его еще одной белой полосой, обмотал конец вокруг столбика кровати и крепко затянул.

Затем он встал и пошел к изножью, даже не удосужившись оглянуться и проверить, не вырвалась ли она из пут. Как будто знал, что она не станет шевелиться и будет делать то, что он хочет, потому что настала пора играть по его правилам.

Прошла еще минута, и она оказалась распятой. Долли не промолвила ни единого слова. Неиспользованные обрывки простыни лежали у нее на животе и ногах, образуя странный узор. Как ни странно, ее грудь оставалась прикрытой. Но выражение лица Алекса, стоявшего в ногах кровати и обозревавшего свою работу, подсказывало, что такое положение продлится недолго.

Внешне Долли оставалась спокойной, но в глубине души сгорала от желания узнать, что он задумал. Там, где путы прилегали к ее телу, отчаянно покалывало кожу. А прохладный воздух и взгляд Алекса дразнили те части тела, которые остались обнаженными.

Она не пыталась освободиться. В голове не было ни одной мысли. Даже насмешливой реплики, которая могла бы помешать ему. Долли хотелось только одного: раздвинуть ноги еще шире и поднять бедра. Оставалось только ждать, пока ее желание не достигнет предела.

Алекс сел в ногах кровати. Матрас прогнулся под его весом. Тепло его тела накрыло Долли как одеяло из тонкой шерсти, которым укрывают младенцев, и она почувствовала, что ее узы распустились. Но речь шла не о полосках ткани, которые привязывали к столбикам кровати ее руки и ноги; чтобы сбросить их, достаточно было повернуть щиколотку или запястье. Только и всего.

Нет. То были узы, связывающие Долли с ребяческой невинностью, которая служила буфером между ее чувствами и неизбежным жизненным злом. Теперь они были ей не нужны. Она смотрела на Алекса снизу вверх и видела его глазами взрослой. Сейчас… сейчас он овладеет ею, и все изменится. Она наконец станет женщиной, занимающейся любовью со своим мужчиной.

Алекс пополз по ее телу. Когда Долли встретила его взгляд, на ее глаза навернулись слезы. Ужасно хотелось обнять его за шею, прижать к себе и прошептать на ухо слова, которые не следовало говорить.

Но она не могла сделать это, потому что была связана. Не столько кусками простыни, сколько страхом, что он откроет рот и разрушит очарование.

Алекс встал над ней на колени, дразня прикосновением кожи к коже, и провел пальцем по ее носу.

– Мне не нравится выражение твоего лица.

Она крепко зажмурилась.

– Так лучше?

– Нет. Не лучше. – Он выждал несколько секунд. – Эй, Долли…

– Давай. Делай со мной что хочешь, – сказала она, не открывая глаз.

– Сделаю, – ответил он, и Долли пронзил трепет. – Но не пошевелю и пальцем, пока ты не откроешь глаза.

– Ты замучаешься стоять в такой позе.

Его локти упирались в матрас под руками Долли, привязанными к изголовью кровати, а колени находились между ее растянутыми углом ляжками.

Он наклонился, обдал теплым дыханием ее щеку, подбородок и шею, а потом повторил этот маршрут, лизнув ее кончиком языка.

– Долли, это моя игра. По моим правилам. Если не откроешь глаза, играть не будем.

Возбуждение и ожидание заставили ее затаить дыхание. Долли вздрогнула, потому что ничего не могла с собой поделать. Слова Алекса, его язык и требовательное прикосновение члена к промежности сводили ее с ума.

Она открыла один глаз.

Он ждал. Смотрел на нее сверху вниз и ждал.

– Теперь другой.

Она открыла второй глаз.

– Ну что, ты доволен?

Уголки его рта тронула порочная улыбка.

– Мужчине всегда нравится, когда женщина следует его указаниям.

Я последую за тобой куда угодно, хотела сказать Долли, но сдержалась.

– Что дальше?

– Дальше я покажу тебе, как нужно играть.

– Для этого ты и разорвал простыню?

– Мне требовалось твое внимание. Я не хотел, чтобы ты ушла. Хотел, чтобы ты осталась со мной.

Хотел, чтобы она осталась с ним… В смысле «сейчас»? В данный момент? В постели, которая не принадлежит ни одному из них? Или хотел, чтобы об их связи узнали все? Чтобы она стала постоянной?

Она попыталась поднять руки, а потом ноги.

– Ты добился своего. Я никуда не ухожу.

– Вот и хорошо, – сказал он и сел на корточки. Потом взял ее лодыжки, придвинул ступни к бедрам и заставил согнуть колени, насколько позволяли путы.

Проделав эту операцию, он взял куски простыни, оставшиеся неиспользованными, и забинтовал ее ляжки, как столбы с бело-красной спиральной окраской, изображаемые на вывесках американских парикмахеров, намеренно оставив обнаженной их большую часть. Правда, каковы были его намерения, оставалось только догадываться. Другими кусками он накрыл ее грудь и живот.

Улыбка Алекса могла напугать ее до смерти. И напугала. Потому что он дерзко улыбался одними глазами. Рот был ему нужен, чтобы говорить и дразнить. Или делать то, что он делал сейчас, слегка проводя языком по частям ляжек, оставшимся обнаженными, и вздувшимся от прилива крови краям половых губ.

Если бы на ней были трусики, ей пришлось бы сменить их. Рот Алекса льнул к ее коже. Одна ляжка, другая, но никакого контакта с местами, которые отчаянно хотели его. Язык не касался середины ее тела, изгибался и жадно лизал ее плоть, губы высасывали из нее душу…

Да, да! Именно этого она и хотела. Туда, туда, ближе, еще ближе, пожалуйста. А теперь глубже. Еще глубже! Да, так, правильно, прямо туда… Алекс следовал ее молчаливым указаниям, и она старалась приподнять бедра, чтобы ему было удобнее. Долли хотелось обхватить руками его голову, прижать ее крепче, но руки были связаны. Черт побери! Она тихонько всхлипнула.

Алекс поднял голову. Его взгляд был порочным и насмешливым.

– Ну что, наигралась?

– Больше не могу, – призналась Долли. Она не желала сдерживать страсть и хотела как можно скорее насладиться волшебным искусством этого мужчины.

– Хорошо. Значит, я сделал свое дело.

Долли хотелось расквасить ему физиономию. Кричать. Испытать оргазм. Несколько раз подряд Время у них есть. Зачем он заставляет ее ждать?

– Сейчас ты кончишь и осрамишься.

– Гм… Я никогда не кончаю в такой позе. – Он впервые отказал Долли в просьбе и снял кусок простыни с верхней части ее тела. Потом наклонился и прижал к животу Долли свой упругий член, дав ей ощутить его размеры.

Но не сделал ничего другого. Только смотрел ей в лицо. Локти Алекса, упиравшиеся в матрас под ее плечами, принимали на себя большую часть тяжести его тела. Восставший член лежал между ее ляжками и дразнил Долли, демонстрируя возмутительное терпение.

– Если таковы правила твоей игры, то она не производит на меня сильного впечатления.

– Сейчас произведет. – Он развязал путы на ее запястье, взял руку Долли, опустил ее, положил на свой член, заставил согнуть пальцы, стиснул их и начал водить взад и вперед. Облегчало движения выделение прозрачной смазки, предвещавшее скорый оргазм.

Долли принимала темп Алекса и не сводила с него глаз. По его лицу можно было изучать, что такое мужское возбуждение Глаза его полыхали, губы слегка раскрылись, дыхание стало частым, тяжелым и со свистом вырывалось из груди, прижатой к ее боку.

– О’кей. Это действительно произвело на меня впечатление.

Он покачал головой.

– Нет. Этого недостаточно.

– Тогда произведи впечатление, развязав меня. – Она хотела обхватить его руками, обвить ногами и руководить его движениями. Нельзя сказать, чтобы он нуждался в руководстве. Но связанные руки и ноги сводили Долли с ума. – Алекс, пожалуйста…

Член Алекса вонзился в ее ладонь.

– Что – пожалуйста?

– Пожалуйста, развяжи мою другую руку.

– Ты прекрасно справляешься и одной, – с трудом выдавил он, потом зарылся лицом в ее шею и застонал. Казалось, этот звук исходит из самой глубины его тела, потому что ладонь Долли явственно ощущала его.

А потом, все еще упираясь лбом в шею Долли, он протянул руку вниз, дернул путы и освободил ее.

Почувствовав свободу, она обеими руками погладила его спину, не пытаясь скрыть свою страсть. Потом обхватила его ягодицы и заставила Алекса опуститься между ее ляжками. Заерзав, она одной рукой прижала к себе его пах, а другую снова просунула между их телами.

Долли желала его, причем сию минуту, не хотела больше ждать и плевала на усилия, позволявшие ему сдерживаться, потому что сама она сдерживаться не собиралась. Ее тело было влажным, жаждущим и могло взорваться каждую секунду. Куски ткани, державшие ее лодыжки, только усиливали напряжение в груди, не дававшее ей вздохнуть.

Он фыркнул и глубоко вонзил в нее член. Долли хватала ртом воздух, пытаясь немного успокоиться перед наступлением бури.

– Почему ты смеешься?

– Потому что это было чертовски тяжело.

– О чем ты говоришь? Ты сам заставил меня ждать.

– Хотел удостовериться, что ты готова.

– Я готова всегда. Сам знаешь. – И буду готова. Всю жизнь…

– Я хотел, чтобы ты это показала. – Алекс приподнялся на локтях, взял ее лицо в ладони и, не сводя с него взгляда, начал двигаться. Он неторопливо подался вперед, потом назад и глубоко вонзился в нее, достав могучей головкой до шейки матки.

– Ох… Ох… – Долли ощутила первые судороги. Она порывисто задышала, пытаясь отсрочить наступление близкого оргазма. – Что еще я должна показать?

– Салют на Четвертое июля, – проворчал он. – Или на Новый год.

Долли стискивала его кольцом мышц, задыхалась и ловила ртом воздух, в котором так отчаянно нуждались ее легкие. Алекс был бесподобен. Могучий член, до отказа заполнивший ее влагалище, сам знал, куда нажимать, куда двигаться, и беспощадно дразнил ее.

– Ну что, хочешь увидеть фейерверк?

– Хочу.

Долли не могла отказать ему ни в чем…

Когда лифт крякнул и остановился, а дверь со скрипом открылась, Долли решила позвать Алекса к себе и до утра проспать с ним в одной постели.

Но стоило Алексу, шедшему первым, войти в квартиру, как он споткнулся о чьи-то чемоданы и едва не разбудил Лиззи, свернувшуюся калачиком на диване. Алекс шумно выдохнул, посмотрел на свою ногу и молча подтолкнул Долли в спину, предлагая пройти вперед.

Тусклого света, пробивавшегося сквозь балконную дверь, было достаточно, чтобы заметить выражение его лица. Вполне достаточно. Оно выражало досаду. Разочарование. Обиду. Сожаление. Все вместе.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять: соломинка ломает спину верблюда. Несуществующая страна, которую открыл Алекс, исчезла в мгновение ока.

Долли снова оказалась в знакомом пугающем мире и не стала звать Алекса к себе. Потому что она знала. Знала. И в глубине души ждала этого.

Алекс был готов уйти.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю