355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэри Николс » Прекрасная художница » Текст книги (страница 8)
Прекрасная художница
  • Текст добавлен: 12 сентября 2021, 10:32

Текст книги "Прекрасная художница"


Автор книги: Мэри Николс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Я же сказал.

– Ладно, тогда мы сегодня допишем приглашения. – Френсис с улыбкой посмотрела на Маркуса. – В вашем присутствии нет необходимости, обещаю, мы никуда не пойдем, разве что в сад.

– Я вернусь через два часа, – произнес он, вставая.

Когда Маркус исчез за дверью, Френсис вздохнула с облегчением.

– Ой, он такой смешной, когда старается быть вежливым, – заметила Лавиния.

– Он очень сердился?

– Да нет. А на вас он вообще не умеет сердиться.

– Господи, да он вчера метал громы и молнии.

– Это ничего не значит, он скоро отошел и утром был в безоблачном настроении.

– Приятно слышать. Ну ладно, давайте начнем, а то не успеем до его возвращения.

На следующий день, приехав на Монмаут-стрит, Френсис застала миссис Томас в ужасном волнении: та бегала по дому, складывала и таскала туда-сюда вещи, бросала их на полдороге, давала указания детям и тут же отменяла их… Это было так не похоже на нее, всегда такую уравновешенную, что Френсис сразу поняла – случилось что-то необычное.

– Ох, миссис Рэндал, – воскликнула миссис Томас, увидев Френсис. – Такие новости, такие прекрасные новости! У нас объявился загадочный доброжелатель. Он купил для нас новый дом. Такой большой, что мы сможем принять еще детей. Как вы думаете?

– Господи, да это же замечательно, – сказала Френсис, подумав про себя, что большой дом потребует больших расходов, а значит, ей придется работать еще больше. – А где этот дом?

– Тут недалеко. Там надо кое-что подремонтировать, но мы привлечем детей постарше, да и некоторые леди вроде вас тоже не откажутся поработать.

– Можете на меня рассчитывать, миссис Томас, в свободную минуту я в вашем распоряжении.

На ужине Лавинии впервые предстояло появиться в светском обществе, и Френсис, по просьбе Маркуса, помогла ей выбрать наряд. В скромном белом платье, отделанном мелкими жемчужинами, сдержанная и серьезная, Лавиния казалась старше своего возраста.

– Я горжусь вами, – шепнула ей Френсис, когда она вошла в холл под руку с отцом.

– Благодарю. – Лавиния присела в глубоком реверансе.

Окинув взглядом щегольски одетого Маркуса, Френсис почему-то представила его в потрепанных штанах и вытертой кожаной куртке. Интересно, каким его знала миссис Пул? Было ли ей известно, кто он на самом деле?

– Добро пожаловать, ваша светлость.

– Миледи, к вашим услугам. – Маркус снял шляпу и отвесил низкий поклон, не сводя с Френсис восхищенного взгляда. Господи, как же она хороша! И как он умудрился ее потерять!

Они прошли в гостиную. Поскольку приглашенных было не очень много, Френсис решила не открывать бальный зал, а ограничиться гостиной, предварительно убрав ковер, чтобы молодежь могла потанцевать.

Здесь были: Перси, как всегда причудливо одетый, майор Гринэвей, имевший мужественный вид в военной форме, Джеймс в черном вечернем костюме, который портили, по мнению Френсис, слишком яркий пояс и громадный галстук, Аугуста в светло-зеленом и Ричард в пепельно-сером. А еще там были мистер и миссис Баттерворт, лорд и леди Уиллоуби с Фелисити, лорд и леди Грэм с Констанс и дюжина других молодых женщин и тщательно отобранных молодых джентльменов.

– Миленькая крошка, – сказал Перси, кивнув на Лавинию, когда наконец оказался рядом с Френсис.

– Да, миленькая, – подтвердила та.

– Капризная небось?

– Ничуть, мы с ней прекрасно ладим.

– Ты с молодежью легко находишь общий язык. Лоскоу небось доволен.

– Чем?

– Ну, иначе она могла бы ему помешать в поисках кандидатуры на роль жены.

– Ты все еще про миссис Харкорт?

– Да нет, с этим покончено. Он на днях резко порвал с ней, и теперь она всем рассказывает, как он сделал ей предложение, а она отказала.

Френсис рассмеялась.

– Сохраняет лицо.

– Ну да. Но нет ничего страшнее разгневанной женщины. Она поставила себе целью дискредитировать его. К сожалению, приплела и тебя тоже.

– Меня?

– Да, дорогая.

– Продолжай.

– Может, не надо?

– Если не скажешь, я прекращу с тобой разговаривать. Я должна знать, с чем имею дело.

Перси вздохнул.

– Леди говорит, будто ты любовница герцога и всегда ею была, может, даже еще до его женитьбы. Мол, из-за этого ее дорогая подруга герцогиня и болела. В конце концов это свело ее в могилу.

– Неужели кто-то этому верит?

– Понимаешь, эта старая сплетница вместе с леди Барбер такое насочиняли…

– Давай-ка выкладывай.

– Ты помнишь, ходили слухи о ребенке?

– Ну да. Однако, какое отношение это имеет ко мне?

– Так якобы это твой ребенок и есть, дорогая моя, – с ухмылкой сообщил Перси. – От герцога. Дескать, дабы избежать скандала, ты его сплавила с рук сразу после рождения, а теперь, снова собираясь жениться, герцог разыскивает его.

Френсис разразилась смехом.

– Нет, это ж надо такое придумать! А как же с беременностью? Почему никто ничего не заметил?

– Хороший вопрос. Я и себе его задавал, а потом вспомнил: года три назад ты не появлялась в обществе месяцев шесть или семь…

– Правда? Ах, ну да, тогда Аугуста была беременна Бет и тяжело переносила беременность. Да и Эндрю был совсем маленьким. Пришлось пожить в Твелвтрис.

– Вот миссис Харкорт и утверждает, что тогда в Твелвтрис родилось сразу два ребенка.

– Ох, Перси, но это же дикость какая-то. Неужели кто-то поверит?

– А почему бы и нет? В этом сезоне еще ни одного хорошего скандала не было. А ты первейший кандидат.

– Почему?

– Ну как же? Ты известна, богата, уважаема, талантлива, да и вообще дамы тебе завидуют. К тому же герцог частенько бывает в твоем обществе.

– Вместе с дочерью.

– Но они говорят, Лавиния лишь средство.

– А герцог знает об этом? И леди Лавиния? Это ужасно, она очень расстроится! Что же мне делать? Может, поговорить с Map… с герцогом?

– Этим ты себя окончательно погубишь. Я тебе уже говорил, что делать: выходи за меня, это заткнет всем рты.

– Но они станут говорить, что я окрутила тебя ради спасения своей репутации. Ты слишком хороший друг, чтобы так с тобой поступать.

– Я почел бы за честь.

– Нет, Перси, это не поможет, и ты прекрасно это знаешь. – Френсис улыбнулась и похлопала его по руке. – Но я тебе очень признательна.

– Что ж, – Перси невесело усмехнулся, – по крайней мере я попытался.

– Мы заговорились, а уже начинается контрданс. Поди пригласи кого-нибудь, а то еще пуще начнут злословить.

Перси отошел, а Френсис осталась стоять, наблюдая за танцующими. На душе у нее было тяжко. Приписывать ей ребенка, которого она не могла родить… это не только несправедливо, но и жестоко. Она бы все отдала, чтобы только иметь ребенка, тем более от Маркуса. При мысли о ребенке она, как всегда, почувствовала, что к глазам подступают слезы, и заставила себя улыбнуться. Нет, такого удовольствия она им не доставит.

– Могу я присоединиться к вашему веселью? – послышался голос сбоку.

Френсис мгновенно узнала этот голос и не стала оборачиваться. Лучше в таком состоянии на него не смотреть.

– Вряд ли это покажется вам интересным. – Веер в ее руках замер. Надо уйти и не давать новую пищу для сплетен. – Почему вы не танцуете?

– Ну, это занятие для молодых.

– Не прибедняйтесь!

– Я хотел поблагодарить вас за вечер, организованный для Лавинии. Приятно видеть ее такой счастливой.

– Я это делала с удовольствием. Но прошу прощения, мне надо поговорить с миссис Баттерворд, она подает мне знаки. – И Френсис удалилась, оставив Маркуса в полном недоумении.

И это как раз когда он решил, что все как будто налаживается. Она действительно равнодушна к нему или только делает вид?

Впрочем, с того дня, как он приехал в Лондон, они только и делают, что ссорятся. Конечно, виноват в этом, по большей части, он сам, но и Френсис тоже… Она просто не подпускает его к себе, не дает ему объясниться.

– Кажется, ты нашел себе пару. – К нему подошел Доналд.

– Найти-то нашел, да только она вопринимает меня, скорее, как спарринг-партнера.

Доналд рассмеялся.

– Ну и сколько ты намерен еще пробыть в Лондоне?

– Не знаю. После того как Винни нарисовала ребенка, я не сомневался, что мы его найдем, но, увы, никто его больше не видел. Я даже не уверен, что мальчик еще в Лондоне.

– Пул точно здесь. Непонятно, однако, знает ли он, где его жена и ребенок. Если знает… – Доналд пожал плечами. – Нельзя сейчас прерывать поиски.

– Не буду. – Маркус улыбнулся. – Понимаешь, Лавинии здесь так нравится, что просто жаль ее увозить. Через две недели у Дункана начинаются летние каникулы, вот тогда и поедем в Лоскоу-Корт.

– Вместе с прекрасной герцогиней или без нее?

– Вместе или без.

– Значит, сроку у нас две недели. Мне надо разыскать неуловимую миссис Пул, а тебе – соблазнить несравненную графиню Коррингам. – Доналд хохотнул.

Маркус невесело улыбнулся.

– Если бы речь шла только о том, чтобы соблазнить… Здесь, дружище, все гораздо сложнее.

– Ты это серьезно?

– Крайне серьезно.

– Ну, тогда надо все ей рассказать и надеяться на лучшее.

– Я и собираюсь, когда она соизволит меня выслушать.

– О господи! – воскликнул Доналд. – А я-то думал, ты игрок! – И он пошел искать напиток покрепче.

Маркус стоял, наблюдая якобы за своей дочерью, а на самом деле то и дело останавливал взгляд на графине. Та ходила по залу, заговаривая с гостями, кого-то с кем-то знакомя, кого-то убеждая потанцевать, следя за тем, чтобы у всех были полные бокалы. Случайно натыкаясь на его взгляд, она быстро отводила глаза и отворачивалась.

Было уже за полночь, когда гости начали расходиться, и в толкучке у дверей Маркусу ничего не оставалось, как поблагодарить хозяйку и, подхватив Лавинию, направиться к выходу. Что за несносная женщина! То говорит с ним легко и свободно, то вдруг окатывает холодным презрением. Вот и в этот вечер что такое произошло, что она так резко переменилась?

Проводив гостей, Френсис поднялась к себе в спальню. Через несколько минут она была уже в постели, но сон не шел.

То, что рассказал Перси, было смехотворно, но смеяться не хотелось. Если рассказать об этом Маркусу, он, конечно, будет взбешен и того гляди решит, что в сложившихся обстоятельствах лучше всего – порвать с ней всякие отношения.

А что, если он подумает, будто это она сама распустила эту сплетню? Ладно, завтра она попытается что-нибудь предпринять.

На следующее утро, когда Френсис приехала на Монмаут-стрит, привратник сообщил, что все ушли в дом на Мэйден-Лейн. Френсис отправилась туда.

Дом в самом деле требовал основательной уборки. Правда, надо было еще починить двери и оконные рамы, залатать пару дыр на крыше, но в общем дом был в неплохом состоянии.

Все, включая детей, были заняты работой, и Френсис с радостью к ним присоединилась. Взяв ведро с водой и тряпку, она принялась мыть пол в спальне, оставив все вопросы на потом.

Закончив работу, она спустилась по лестнице, неся ведро с грязной водой, и у выхода столкнулась нос к носу с Маркусом, который только что вошел с улицы. Френсис ошеломленно застыла на месте.

– Что вы здесь делаете?

Он окинул ее веселым взглядом. Коричневое ситцевое платье, судя по всему, она позаимствовала у своей горничной. Руки ниже засученных рукавов были забрызганы грязью, и этими самыми руками она явно поправляла волосы, потому что на лице тоже были грязные пятна.

Если бы даже он не любил ее прежде, увидев сейчас, наверняка влюбился бы.

– Работаем, Фэнни? – улыбнулся он. Справившись наконец с изумлением, Френсис холодно взглянула на него.

– Как видите. Здесь многое надо сделать и желательно бесплатно.

Маркус засмеялся, снял свой великолепный сюртук, небрежно бросил его на лестничные перила и стал закатывать рукава своей тонкой рубашки.

– Ну, тогда показывайте, что делать.

– Но вы же не можете…

– Почему? – Он с улыбкой посмотрел на миссис Томас. – Вам же пригодится лишняя пара рук?

– Да, конечно, сэр, но мы и так будем вам по гроб жизни благодарны за все, что вы для нас сделали. – Миссис Томас явно не узнала в Маркусе молчаливого здоровяка, который стоял рядом с другим, тем, что показывал ей рисунок и спрашивал про мальчишку.

– Ерунда, – сказал Маркус, – мы зря теряем время.

– О, сэр, небеса воздадут вам за вашу щедрость, а мы не в силах отблагодарить вас ничем, кроме признательности. Миссис Рэндал покажет вам, что делать.

– Миссис Рэндал? – недоуменно переспросил Маркус.

– О, а я подумала, вы знакомы, – смутилась миссис Томас. – Это миссис Рэндал. – Она поверну-лась к Фэнни. – Это мистер Маркус Стенмор, мэм. Тот самый джентльмен, который приобрел для нас этот дом.

Об этом Френсис уже сама догадалась.

– Выходит, мы в долгу у мистера Стенмора, – спокойно произнесла она.

С широкой улыбкой Маркус протянул ей руку.

Френсис немного помедлила, но потом все же пересилила себя и пожала ее… Ее обдало теплом, и ей стало жалко до слез, что они никогда не будут вместе. Впрочем, кто знает?

– Так чем же вы хотели бы заняться, сэр? Можно мыть полы или окна. Или, может, вам больше подойдет починка дверей? Кое-где они плохо закрываются.

– Я займусь дверями, – сказал он торжественным голосом.

– Я вас покидаю, мне нужно на кухню. – С этими словами миссис Томас исчезла в глубине коридора.

– Вы издеваетесь надо мной? – прошипела Френсис, как только она удалилась.

– Ничуть, я полон восхищения.

– Вы были так щедры, ваша светлость…

– Мистер Стенмор, – улыбаясь поправил он.

– Мистер Стенмор. Вы были более чем щедры, купив этот дом, но это не означает, что вы должны еще и работать в нем…

– Знаете, очень легко быть щедрым, когда у тебя много денег. Давайте не будем терять время, покажите сломанные двери и дайте инструменты, какие у вас есть.

Френсис поразило, как ловко и умело он обращался со столярными инструментами. К четырем часам все двери уже плотно закрывались, были вставлены две новые оконные рамы, ступеньки лестницы больше не грозили выпасть, а когда он залез на крышу и стал поправлять черепицу, у Френсис от страха чуть не выскочило сердце.

И все это время Маркус весело переговаривался не только с ней, но и с детьми, которые наперегонки старались услужить веселому работнику.

Френсис не могла понять – он так терпелив и ласков с чужими детьми, почему же так строг к Лавинии? Ему не жалко времени на сирот, а заниматься собственной дочерью недосуг?

Маркус закончил работу и сложил инструменты.

– Подвезти вас до дома, миссис Рэндал? – спросил он, надевая сюртук.

Френсис согласилась.

Пока она мыла руки и приводила себя в относительный порядок, фаэтон подвели к крыльцу.

– А вы не боитесь, что вас увидят с судомойкой? – шутливо спросила она, когда фаэтон тронулся.

– Если судомойка так мила и добра, как вы, то я горд тем, что она сидит со мной рядом.

– Вы мне льстите!

– Но скажите, зачем этот маскарад?

– Просто я не хочу, чтобы тут знали, что я графиня Коррингам, иначе все будут стесняться.

– А миссис Томас тоже не знает?

– Может, и знает, но уважает мое желание.

– А дамы из благотворительного комитета?

– Нет, конечно. Маркус засмеялся.

– Да уж, они наверняка бы подумали, что вы сошли с ума. – Он посмотрел на ее руки. День был теплый, и Френсис не надела перчаток. Кожа на руках была сухая, ногти на некоторых пальцах сломаны. – А как вы объясните это?

– Ну, хорошее мыло и маникюр делают чудеса, да и потом, в обществе я чаще всего бываю в перчатках.

– Я сохраню ваш секрет, если вы сохраните мой.

– Ваш? – Уж не собирается ли Маркус сказать ей правду?..

– Что я мистер Маркус Стенмор и ничего более.

– Так вы собираетесь еще прийти?

– Собираюсь. Мне никогда не было так хорошо, как сегодня.

– Угу. Мне только непонятно одно: почему вы чувствуете себя так свободно с сиротами и так ласковы с ними, а с собственной дочерью такой неприступный?

– Именно потому, что она моя дочь. Я хочу, чтобы у нее было все, чтобы она была само совершенство и удачно вышла замуж. Хочу быть хорошим отцом и ужасно боюсь, что у меня не получится. А среди этих детей я ни о чем таком не задумываюсь.

– Но почему у вас должно не получиться?

– Трудно объяснить. У моего отца не получилось, хотя он этого так и не понял. – Маркус с улыбкой посмотрел на Френсис. – Вам в самом деле это интересно? Это старая история.

– Так или иначе она повлияла на всю вашу жизнь, и чем скорее вы это осознаете, тем быстрее освободитесь.

– Мудрая Фэнни. Скажите мне, почему вы сумели направить свою жизнь по выбранному вами пути, а меня несло по течению, я делал то, что от меня ожидали, и в результате всегда чувствовал себя неудовлетворенным?

– Это правда? – мягко спросила Френсис.

– Да, с самого рождения. Прежде всего я должен был всегда помнить, что я наследник герцога и мне надлежит быть безукоризненно вежливым с равными, а тем, кто ниже, не давать забыть ни на минуту, что они ниже. Но самым главным было правильно жениться. Все это вбили мне в голову еще до того, как я стал интересоваться прекрасным полом… – Маркус хохотнул. – И надо признаться, со мной это случилось довольно рано.

– В это я могу поверить. – Френсис натянуто улыбнулась. Главное – сохранять спокойствие, ничего иного ей не остается.

– Я как раз закончил Кембридж и вернулся в Лоскоу-Корт, где стал помогать отцу управлять поместьем, когда к нам приехала Маргарет Конно со своими родителями. Все старались нас свести. Собственно, ее и мои родители сразу решили, что поженят нас чуть позже. Это было еще до того, как мы с вами встретились. Свадьба была намечена на осень восьмисотого года. В то лето Маргарет должна была выйти в свет, но родители предупредили ее, чтобы она ни на кого не заглядывалась. Я же решил последний раз глотнуть свободы до того, как она приедет в Лондон с родителями, и вот тогда я встретил вас.

– Действительно, старая история.

– Я умолял отца освободить меня, но он был непреклонен. Я же опозорю семью, к тому же он оставит меня без гроша и наследником станет мой младший брат Джон. Так он сказал. Я ответил, что мне все равно. Он спросил, как в таком случае я собираюсь обеспечить жену, тем более что она нищая.

Я вспылил, сказал, что как-нибудь обойдусь, но потом подумал, что не имею права обречь вас на прозябание в нищете; к тому же я был уверен, что ваша мать все равно этого не допустит. И все-таки я колебался. И вот тогда отец сказал, что моя мать серьезно больна и мое сумасбродство ее убьет. Я очень любил свою мать и потому сдался.

– И?..

– Наш брак был ужасен. Бедная Маргарет в то лето тоже в кого-то влюбилась. Меня она возненавидела и внушила эту ненависть детям.

– Лавиния вовсе не ненавидит вас.

– Нет? Она меня боится, вы сами говорили. А это еще хуже, потому что мой отец внушал мне ужас. Он был жестоким человеком, и всякое нарушение его правил грозило мне побоями. Мне кажется, это доставляло ему удовольствие. Я Лавинию ни разу и пальцем не тронул, а она все равно меня боится.

– Потому что она вас не знает, она никогда не видела вас добрым, Маркус. Она милая девочка, но ей нужно знать, что вы ее любите и поддержите, что бы она ни сделала.

– Легко вам говорить.

– Вовсе не легко. Мне пришлось завоевывать доверие детей моего мужа. Они были уверены, что я постараюсь вытеснить память об их матери, и мне понадобилось много терпения, чтобы переубедить их.

– Мне даже завидно, когда я смотрю на вас. А теперь Винни на вас молится.

– Не преувеличивайте, просто мы с ней нашли общий язык.

– А мы с вами, моя дорогая, сможем найти общий язык?

Это “моя дорогая” чуть не выбило Френсис из колеи, но она быстро справилась с собой.

– Ну что вы, ваша светлость, мы прекрасно понимаем друг друга, – сказала она беспечным тоном.

Маркус спрыгнул на землю, распахнул дверцу и протянул руку Френсис.

– Если это так, то к чему это официальное обращение?

– Да затем, ваша светлость, – улыбнулась Френсис, – что мы снова в реальном мире. Я больше не миссис Рэндал, а графиня Коррингам, ну а вы из мистера Стенмора превратились в его светлость герцога Лоскоу.

– Ну что ж, тогда его светлость надеется увидеть ее милость на маскараде у леди Уиллоуби в следующую среду.

– А как я вас узнаю? Вы будете аристократом или разбойником?

Маркус засмеялся.

– Сами увидите! – Он дернул поводья, и фаэтон тронулся.

Френсис медленно пошла к дому. Рассказ Маркуса о пережитом только обострил ее чувства, она любила его сейчас сильнее и глубже, чем когда-либо, и от мысли, что потеряно столько лет, ей захотелось плакать. Но полно, были ли эти годы потеряны?

Она не погрузилась в пучину отчаяния, вышла замуж и прожила достойную жизнь с супругом, человеком благородным и добрым. Она не бездарна, ее способности идут на пользу людям, у нее много друзей.

Лишь бросившись в изнеможении на кровать в своей спальне, Френсис сообразила, что Маркус не упомянул ни единым словом о миссис Пул и ее ребенке. Он далеко не во всем открылся ей. Кое-что все же утаил.

Глава девятая

– Может, королева? – предложила Роуз. – Королева Елизавета? Или какая-нибудь греческая богиня, не помню, как ее там звали…

– Нет, Роуз, так все одеваются на маскарадах, а я хочу что-нибудь оригинальное.

– Может, какое-нибудь животное? – предложила неутомимая Роуз.

– Но я же запарюсь в меховом костюме, – засмеялась Френсис. – Кроликом, что ли, одеться? У герцога чувство юмора порой хромает, еще подумает, что я над ним смеюсь.

А Грили уже объявил, что герцог Лоскоу ждет ее внизу и желает с ней поговорить.

– Я провел его в гостиную, миледи, – сообщил дворецкий и озабоченно добавил: – Он чем-то очень встревожен.

– Скажи ему, я сейчас спущусь.

Френсис поправила прическу и пошла в гостиную.

– Милорд, что-то случилось? Надеюсь, не с леди Лавинией?

– При чем тут Лавиния? Я пришел совсем по другому поводу.

Ага, значит, до него дошла сплетня. Сейчас полетят искры.

– Может, сначала выпьете чего-нибудь? Чаю? Мадеры? Чего-нибудь покрепче?

– Спасибо, не надо.

– Садитесь, пожалуйста.

Он прошагал к окну, потом обратно и наконец сел напротив Френсис.

– Мой сын удрал из школы и оказался в каком-то игорном притоне, куда я и сам вряд ли решился бы войти…

– Мне очень жаль, но какое отношение это имеет ко мне?

– Его затащил туда ваш пасынок.

– Да вы что? Быть такого не может!

– Дункан никогда не лжет, мадам, я ему верю.

– В таком случае глубоко сожалею. Но думаю, это просто юношеская выходка, и ничего больше. Птенцу хочется опробовать крылья.

– Очень меткая метафора. Этот лоботряс, ваш сын, так заморочил голову этому самому птенцу, что тот взлетел чересчур высоко и опалил себе крылья, ни перышка не осталось.

Френсис с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Вы преувеличиваете, я уверена.

– По-вашему, проиграть две тысячи – это преувеличение?

У Френсис перехватило дыхание, смеяться расхотелось.

– Так много?! Но ведь маркиз несовершеннолетний, по закону этот долг не считается, не так ли?

– Может, и так, но это долг чести, и он должен быть выплачен.

– Так вы хотите, чтобы я его возместила? За этим и пришли?

– Нет, миледи, не за этим. Долг записан не на графа, а на тех, кто с ним был. – Маркус умолк, удивляясь про себя, зачем он сюда пришел. Взбешенный выходкой сына, он выскочил из дома, полный решимости разыскать Джеймса, сам не зная зачем. На квартире Джеймса не оказалось, и ему подумалось, что, может, он у мачехи.

Грили сообщил, что графа нет, и надо было повернуться и уйти, но вместо этого он потребовал встречи с графиней. Зачем? Чтобы посоветоваться с ней или просто пожаловаться и найти у нее сочувствие?..

– Я явился, – сердито заговорил Маркус, – чтобы выразить вам возмущение недостойным поведением вашего пасынка и сообщить, что моя дочь больше не переступит порог этого дома. А для вашей же пользы советую обуздать графа Коррингама, пока он вас не разорил. Доброго дня, графиня. – Не дав Френсис сказать ни слова, он покинул гостиную.

Остановившись в дверях, Френсис смотрела, как дворецкий закрыл за ним дверь, и словно вся жизнь ее осталась за этой дверью. Она написала гневную записку Джеймсу с приказанием как можно скорее явиться к ней, отправила ее с лакеем и поднялась в свою спальню.

– Мы никуда не пойдем, Роуз, – устало сказала она, – я жду графа.

– А как же костюм, миледи? Осталось так мало времени…

– Ничего не надо делать, я оденусь горничной. У нас с тобой примерно одинаковый размер, возьму что-нибудь из твоих вещей.

– Но, миледи, это же не то.

– Ничего, сойдет. Герцог Лоскоу смотрит на меня как на служанку, что ж, я и буду ею. Посмотрим, как ему это понравится, если, конечно, он приедет на бал, в чем я начинаю сомневаться.

Маркус шел домой. Интересно, как бы она отнеслась к случившемуся, если бы Дункан был ее сыном? Просто посмеялась бы, сказала, что юношей надо прощать, им просто очень хочется поскорее стать взрослыми? Неудивительно, что ее пасынок вырос таким безответственным.

Впрочем, он и сам терпимо отнесся бы к выходкам Дункана, если бы тот пришел и откровенно рассказал о своих проблемах. Может, они даже посмеялись бы вместе. В том-то вся и загвоздка – они никогда не смеются вместе, и он сам виноват в этом. Ходьба немного успокоила Маркуса, но не настолько, чтобы повернуть обратно и извиниться.

Дункан сидел в библиотеке на том же месте, где он его оставил час назад, опустив голову и зажав ладони между колен. Вид у него был подавленный, что неудивительно – Маркус так на него накричал, что слышно было, наверное, на милю вокруг.

– Ты мне заплатишь из своего содержания! – рычал он. – Не получишь ни пенса, пока все не выплатишь. И если для этого тебе потребуется сидеть без гроша до самого совершеннолетия, когда ты получишь наследство своей матери, то так тому и быть.

– Но, отец, как же я буду жить?

– Работай.

– Как? Я же учусь. Вы хотите, чтобы я бросил учебу и пошел работать?

– На той неделе начинаются каникулы, поедешь домой в Риели и будешь работать в поместье. Решение о твоем будущем я приму позже.

Дункан разрыдался, и Винни, которая явно подслушивала под дверью, бросилась его утешать.

– Мы что-нибудь придумаем, миленький, – повторяла она, опустившись перед ним на колени и сжимая его руки. – Мы что-нибудь придумаем.

– Не говори глупостей! Что, черт побери, ты придумаешь? – закричал в бешенстве Маркус, и тогда Винни метнула на него взгляд, полный ненависти. Это было уже слишком. Маркус выскочил за дверь, оставив детей плакать и утешать друг друга, а сам помчался к Джеймсу.

Сейчас же при взгляде на сына ему захотелось вдруг подойти, погладить его по волосам и взять обратно все, что он в сердцах наговорил. Ему почудилось, будто он слышит голос Френсис: “Если вы оставите сына без средств, как вы думаете, что он станет делать? Вернется за карточный стол в надежде отыграться. Вы что, хотите, чтобы он стал законченным игроком?”

Маркус подошел к сыну и сел рядом.

– Прости, что я накричал на тебя, Дункан, но ты должен понять…

– Ой, только не начинайте все сначала, – пробурчал Дункан и оглянулся вокруг, словно ища, куда бы спрятаться. – Я же сказал, что раскаиваюсь. Если вы опять будете ругаться, я лучше прямо сию минуту отправлюсь в Риели.

– Ну нет, ты вернешься в школу и будешь ждать, пока я тебя заберу, понятно?

– Да, сэр.

Маркус не знал, что делать дальше. За мальчиком нужен глаз да глаз, но злиться надо было на тех, кто подтолкнул его к игре, а вместо этого он обрушился на Френсис Коррингам, которая тут ни при чем.

И вот теперь из-за Дункана и ее пасынка он больше не сможет с ней видеться. А ведь у них как будто уже все налаживалось! Маркус приказал подать карету, и за всю дорогу они с Дунканом не проронили ни слова. Вернувшись домой, он вызвал Лавинию в библиотеку, совершенно не готовый к новому скандалу.

Узнав о том, что ее занятия живописью прекращаются и она больше не поедет в Коррингам-хаус, девушка разразилась слезами.

– Но я же не виновата в том, что натворил Дункан! Это нечестно! Мне нравится в Коррингам-хаусе!

Маркус протянул ей носовой платок.

– Уроки все равно надо было прекращать, сама графиня сказала мне, что больше ничему не может тебя научить, тебе нужен кто-то более знающий…

– Более знающий, папа?! Таких нет! Графиня самая знающая из всех!

– Это ее слова, не мои.

– Небось, вы напали на нее из-за чего-то, вот она и сказала. Леди Коррингам была добра ко мне, она никогда не смотрела на меня свысока.

– Она слишком снисходительна. Как и я.

– Вы снисходительны? Да что вы говорите?! – Лавиния зашлась истерическим смехом.

Маркус стоял, сцепив пальцы за спиной, и смотрел на дочь. Откуда в ней это своеволие? Кто научил ее перечить отцу?

– Лавиния, – процедил он сквозь зубы, – хватит. Я решил, значит, так и будет.

Девушка внезапно перестала рыдать и вытерла глаза.

– В глубине сердца, если оно у вас, конечно, есть, вы сами понимаете, что леди Коррингам абсолютно не виновата в том, что произошло. – Лавиния шмыгнула носом. – И граф тоже не виноват. Если и есть виноватый, так это Бенедикт Уиллоуби.

– Молодой Уиллоуби? С чего ты взяла?

– Дункан сказал. Мы всегда все друг другу рассказываем, еще с детства. Все придумал Бенедикт. Ему захотелось провести ночку вне школы, вот он и уговорил Дункана сказать учителю, будто вы вызываете его на несколько дней домой и чтобы он приехал с другом.

– Это я знаю от самого учителя. Рассказывай дальше.

– У Бенедикта при себе всегда много денег, гораздо больше, чем вы даете Дункану. Он решил сходить в игровой клуб, но они знали, что их туда не пустят, и потому обратились к графу Коррингаму с просьбой, чтобы он поручился за них. Граф не хотел, но Бенедикт знал, что тот обещал ее милости больше не играть, и сказал, что все ей расскажет, если он их не проведет. Граф очень не хотел расстраивать свою мачеху и потому согласился, у него и в мыслях не было навлекать неприятности на Дункана.

– А ты, выходит, посвящена даже в намерения графа?

– Он заезжал к нам, пока вы отвозили Дункана в школу.

– И ты его приняла? – недоверчиво спросил Маркус. – Как только тебе это в голову пришло!

– В этом нет ничего дурного, я была не одна, со мной была мисс Хастингс. А вы, папа, должны признать, что были неправы по отношению к графине, и разрешить мне ездить к ней.

Маркус и сам знал, что неправ.

– Я непременно поговорю с графиней, но что касается уроков, то…

– Ну почему, папа?!

– Все, Лавиния, я больше не хочу говорить об этом. Иди в свою комнату, займись чем-нибудь.

После ухода дочери Маркус несколько минут шагал по комнате, потом переоделся и приказал оседлать своего скакуна. Полезно проветрить голову, прежде чем снова ехать в Коррингам-хаус. Странно он ведет себя в последнее время. Раньше такая вспыльчивость была ему несвойственна, почему же он так изменился? И случилось это здесь, в Лондоне, когда он встретил Френсис и обнаружил, что она вовсе не пропала без него, а прекрасно жила все эти годы. А когда он увидел, какая она прекрасная мать, и лишний раз убедился, что как отец он никуда не годится, ему стало и вовсе не по себе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю