Текст книги "Боевая принцесса против оцифровщиков в Солярике"

Автор книги: МеРи Назари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Фамильная легенда

Кремень Мухтарбеков игнорировал собрания Двора, однако на «дно не уходил», как бывало. Он постоянно общался с крестной. Единственно, что-то мешало ему возобновить с ней обычные занятия по искусству ножевого поединка. Неужели утрата ею боевого ножа в системе Юпитера?

Но он нашел занятиям замену.

–«Прив, Мар. Я слышал, что ты уволила фрау Стрейт-Лейсд,– прочла Мария в мессенджере.– Ну прям браво. Давно пора вылезти из подгузников и слюнявчиков. Может, отметим это погружением в бункер на Таганке?»

–«Прив. Ты о донье Беатрис?

– Да. Об этой правильно зашнурованной высокоуважаемой преподавательнице этикета.

– Ура, мне такой уж не быть. Я выросла из ее «шнуровки», как из коротких штанишек. А давай-ка, Крен, посетим Аркаим. Сегодня как никак лётная погода».

Однажды они заглянули на Иссык-Куль, где в прибрежной зоне находилась древняя «вотчина» предков Мухтарбековых.

…Весь путь, состоящий из авиаперелета, пешего и конного маршрутов, крестный сосредоточенно присматривался к Марии с глазами на мокром месте.

–Ландшафт потрясно Эшбианский…ностальгия,– сказала она, скользя затуманенным от слёз взглядом по зубчатому горизонту.

–Знаешь, Мар,– сказал Кремень, вздохнув,– я тебе тоже многое не рассказываю.

Они надолго замолчали, возобновив разговор уже на берегу озера.

Девушка присела на валун, надевая косынку.

–Увы,– призналась она, щурясь на восходящее солнце,– и я о твоем прошлом мало знаю.

– Нет места лучшего для восполнения этого упущения, чем эта земля, – сказал крестный, перетирая в ладони сухую глину.– Здесь родилось и жило множество моих предков. По этому берегу тысячу лет назад,– продолжал он,– проходил Шелковый путь из Китая. А в той скале, что нависла над водой и почти касается ее, обитала шайка разбойников. И был у них главарь по прозвищу Мухтарбек.

–Романтично – факт. Интересно, что будет дальше.

–А давай меняться– моя история в обмен на твою? Дай слово, что и ты мне расскажешь потом о себе что-нибудь интересное.

–Слово чести?

–Можно по-пацански.

–Тогда заметано.

–Дело было зимой,– приступил Кремень к рассказу.– Тогда в зимний период Шелковый путь проходил по льду замерзшего озера. Караван с поклажей, притороченной к горбам верблюдов, размеренно тянулся через ледяную пустошь прямо к месту замаскированной снегом полыньи…

–Погоди!– воскликнула Мария.– Ты видишь, как кружатся чайки над тем темным местом?

–Когда ты прослушаешь до конца, ты узнаешь, что это…Продолжаю. Но тут раздался крик. Кто-то предупредил купцов об опасности. Караван свернул с проторенной тропы…

–Должно быть, благородные разбойники предупредили и свою тропу в обход предоставили?..

–Если перебьешь еще раз, то будешь к ужину варить рис по-разбойничьи.

–Испугал. Замолкаю.

–В то утро в пещере умирал новорожденный сын главаря шайки. У роженицы от истощения закончилось молоко. Нужна была добрая добыча. Тогда Керим, двенадцатилетний сын хана, вызвался вернуть удачу. Отец не возражал, хоть и не разумел, в чем заключается план мальчика. Керим натер себя и щенка золой от черного камня, которым они разжигали очаг для обогрева. Разбойники считали, что он согревает человека при натирании. Мальчишка попрощался с родичами и отправился в путь. Рядом бежал щенок. За ними следили во все глаза. Но два черных челнока, прошивающие белое полотно, быстро исчезли в белой пыли…

Мария подняла было голову, чтоб вставить ремарку, но встретив взгляд Кременя, осеклась.

–…Только на следующий день мальчик вернулся, ведя на поводу навьюченного верблюда,– продолжил тот.– Он сказал, что натоптал с собачкой путь к полынье, а потом подстерег караван, идущий через озеро. Дождался, пока первый верблюд не рухнул в прорубь. С ним вместе ушел под лед проводник. А без него караван – ветхая постромка упряжи. После этого ушел, чтобы дать сигнал разбойникам. Ватага взвилась, как сухой саксаул в самум… Младенец выжил. Впоследствии от него родился первый Кремень.

–А мальчик с собачкой?– спросила Мария.

–Собака, по преданию, оказалась в полынье вместе с верблюдами, и они заледенели в виде тороса. Весной на основе сродства с золой, конгломерат трупов впитал в себя кремнезем со дна. Образовался островок, на который ты недавно показывала. Геологи говорят, это обычная вещь. Матрица золы дала из кремнезема в смеси с органикой тот же черный кремень. Очевидно, он способен так размножаться в природе.

–И конечно, эта порода не встречается нигде, кроме мест, где жили разбойники…– добавила девушка.

–Угадала. Его стало так много, что они этот камень использовали всюду. Высекали огонь, к примеру. У каждого на шее болтался амулет из этого камня, это был своего рода талисман. Он был незаменим в магии привлечения удачи. Использовался он и как огниво, а также им чистили воду. Погружали в воду– и мутная вода делалась чистой. Потому и озеро Иссык-Куль славится своей чистотой и с тех пор не замерзает.

–Знатное сказание старины замшелой… А с мальчиком что стало?

–Керим, по-русски Кремень, приобрел влияние как первый открыватель свойств камня. Его именем принято нарекать первенца в семьях рода. Я по счету двадцатый.

–Ага. Если младший братишка Керима—первый Кремень, то Керим– нулевой Кремень. Это тайна, до которой надо дорасти?

Кремень вздохнул.

–Что делать с тобой?.. Расскажу дальше. Видишь ли, черный кремень кочевники использовали и для других целей. Шаманы толкли его в порошок и нюхали. Таким способом они попадали в темпоральные пузыри.

– Что это?

– Слои параллельного мира – мира, нанизанного на пространство, как на ось.

– Как так?..

– Сейчас объясню. Люди ощущают пространство, скользя по оси времени: в этой точке они здесь, в другой– они там. Но мы вправе представить обратное: что время «нанизано» на пространственную ось. Тогда все станет по-другому. Время станет производным фактором, функцией, как прежде пространство на стреле-времени– есть такое понятие в термодинамике.

–Похоже на бессмертие…

–Ты будешь права, если остановиться в одной точке плюс максимально заморозить процессы в организме, как делают некоторые экспериментаторы. Перемещаться, задавая мысленно конечную точку, из одного мгновения в другое, из одной эпохи в следующую и наоборот, меняя пространственные картинки – это ли не бессмертие?..

–Похоже на бессмертие буддийских мумий– полуживых-полумертвых сущностей.

–Может быть, они только с нашей точки зрения полумертвые. Они способны думать, так как мысль– производное времени, но не пространства. Кто знает, возможно, мы живем в мире, придуманном ими.

–А если расхотят думать?

Кремень усмехнулся.

–А как ты думаешь? Может ли мир оттого кончиться, исчезнуть? Но я думаю, что мир стабилен. Просто тогда будут думать за них.

– Кто же?

– Другие сущности. Искусственные интеллекты, например.

– Насмешил. Что могут искины придумать без ума и без совести?

– Не смешно. Думать можно и без этих понятий. А вообще хорошо, что душа и совесть не материальны и потому не подвержены программированию. Это значит, что искинам нас никогда не осилить.

– Я слышала, что госпожа Когнинейбо ищет материальную основу души.

– Госпожа Когнинейбо? Откуда ты ее знаешь?!

– Я… как-то случайно проходила мимо «Садов Семирамиды» и услышала разговор…

– С кем?!

– Ты будто меня допрашиваешь, Крен.

– Извини.

Кремень отвернулся, будто раздумывая о чем-то, но быстро взял себя в руки. Плоским камешком он швырнул в озеро и начал отсчет «блинов» на его поверхности.

– Раз, два, три, четыре…двенадцать!

–Ловок же ты, Крен.

–Это не я. Это суперпозиция. Впрочем, наступила пора твоего рассказа.

– Нет, Крен, не пора.

– Почему так?

Мария затянула потуже поясок замшевой куртки и стряхнула невидимые пылинки с ее рукавов. Потом встала и прошлась около валуна. Оставшийся на нем Кремень внимательно следил за девушкой. Он видел, что та в затруднении. Хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, поправила прядку, выбившуюся из-под косынки, и сказала:

– История твоя замечательна. Дети заслушаются. Но она неправдоподобна.

– Почему ты так думаешь?

– Тут нет логики. – Она подошла ближе и посмотрела ему в лицо сверху вниз.– Я никогда не поверю, что в основе твоего рода лежит преступление, пусть и сделанное маленьким мальчиком. Впрочем, не таким уж и маленьким. Двенадцать лет– это срок.

– Еще какой срок!

Мария снова посмотрела ему в глаза, но, опустив голову, промолчала.

Он схватил ее за руку.

– Нет, уж, если начала, то говори. Без слов я не пойму твоих мыслей или пойму их неправильно. Соберись и сформулируй свои претензии ко мне. Или это претензии ко всему клану Кременей?..

Мария невесело усмехнулась.

– Помнишь, ты рассказывал о несчастном случае, в котором погибла твои жена и маленький сын? Ты говорил, что никогда не простишь себе, что их круиз был проплачен деньгами олигарха. И вот на тебе, на их паром обрушился гигантский эвкалипт при переправе через реку…Все, кроме них, выжили. Почему, ты думаешь, так случилось? Ответ напрашивается сам собой.– Мария сделала паузу, в течение которой Кремень не сводил с нее глаз. – Потому что отрицательное рождает отрицательное. Про того олигарха известно, что в период ликвидации денежной системы он эмигрировал со своими нажитыми нечестным путем деньгами, наговорив на Империю много напраслины. Вот и все, что я хотела сказать, надеюсь, ты понял.

Она снова села на валун и принялась сосредоточенно вытряхивать из кроссовок мелкий приозерный щебень.

– Да, я понял тебя и спасибо. Спасибо за то, что своим укором ты невольно сделала комплимент мне. Ведь ты не веришь потому, что якобы такое зловещее событие как гибель каравана не могло породить ничего хорошего, в том числе и меня.

– Типа да, – сказала она, не отрываясь от своего занятия.

– А я хороший потому, что дружу с такой хорошей, как ты?

Мария искоса взглянула на Кременя.

– Нет, не потому.

– Ну да. Христос простил разбойника, и это был первый, кому он пообещал рай.

– Потому что разбойник первым обратился к нему с такой просьбой, а, значит, признал его высшим.

– Ах, вот оно как… Ок, замнем для ясности. А относительно легенды…Что и говорить, отдаю дань справедливости, ты почувствовала лажу. Это хорошо. Хотя это не совсем она. Скорее, недоговоренность. Каюсь, я умолчал о конце этой легенды, потому что не хотел звездиться, переливаться гранями, как бриллиант на прилавке. Конец таков.

Теперь с валуна соскочил сам наставник, и глаза Марии в течение всего рассказа ходили за ним туда-сюда, как маятник.

– Мальчонка боялся рассказать разбойникам все, кое-что он утаил, – так гласит оставшаяся часть легенды. В действительности было так. Когда он с собачкой добежал до каравана, то первым делом предупредил купцов о полынье по их курсу, но ему не поверили. Тогда он крикнул, что это ловушка разбойников. Половина каравана остановилась. Погонщики окружили его. Однако его словам еще мало было веры. Но когда на глазах оставшихся один за другим стали уходить под лед верблюды, они поняли, что ошибались и мальчонке следует верить. Они оставили ему верблюда с продуктовой поклажей в качестве вознаграждения. А сами пошли той дорогой, которую он указал. Разбойничья ватага, прибыв к полынье, увидела людей и верблюдов, барахтающихся в студеной воде. Помогать было уже бесполезно. Мороз окреп так, что тонущие быстро вмерзали в лед уже мертвыми телами. Разбойники отступились и удовольствовались верблюдом, которого держал за повод мальчик. Ватажок заметил дорожку, протоптанную верблюдами, спасенными мальчиком– и понял все. «Ты сделал добро, и ты никогда не будешь разбойником», – сказал он сыну. Однако с того дня он стал ценить мнение подростка. Именно поэтому открытые Керимом качества черного кремня не пропали втуне, а использовались народом, что населял прибрежную полосу озера. Это изменило местные обычаи и нравы. Разбойничий уклад жизни сменился менее кровожадным и более интересным, так как люди научились жить, делая благо друг другу.

Кремень закруглил свой рассказ и с улыбкой посмотрел на Марию.

– А собачка?– спросила опять она.

– Собачка осталась в озере. Спасая утопающих. Но безуспешно, сразу вмерзла в лед. Ведь она была щенком.

Солнце закатывалось за горизонт, и собеседники поднялись, чтобы засветло прийти к самолету.

Шли молча.

Кремень сел за штурвал и только тогда спросил:

– Боюсь показаться назойливым, но как насчет обмена? Теперь моя очередь спрашивать. Договор дороже денег.

Вздох Марии потерялся в реве мотора. Она знала, что Кремень—могила. Совсем не в том дело. Даже струе родниковой воды девушка б не доверила некоторые свои тайны. Потому что…потому.

–А давай обнулимся,– предложила она вдруг.

–Что это значит?

–Нулевой Кремень не тот мальчик, кто шерсть собачью черно-кремневым порошком натер и дал верблюду понюхать. А ты. И Зоряна– нулевая. И я тоже. Мы все нулевые. Идет?

–Идет.

–Ну, значит, и спрашивать ни о чем не надо.

Из дневника Пресветлой:

«…Как домой вернулась, сразу– в справочник. И правда: “минерал кремень– из кремнезема. Его формула: силициум о два. Включения железа и марганца окрашивают его в разные цвета»

.

Вспомнилось пояснение эшбианского гуру: «…Наши боги, как египетские, в разные цвета окрашены. Бог Тот, бог Гор и Осирис– все они разного цвета…»

Тут меня словно молнией прожгло: иные сущности живут с нами в одном времени, но в другом, параллельном, мире. Цвет– вот коды разных измерений.

Где ж марганца взять?

—Больше всего его в марганцовке,– сказал Главный Химик.

—А посъедобней где будет?!

Химик сказал, что– в витаминах группы «В» …

Но это всё болтовня по сравнению с главным. А главное вот в чем: в моей ДНК– гены Кременя.»

В чреве горы

Лучи заходящего светила лизнули горизонт, воспламенив пики скалистых гор.

Одинокий путник брел по краю ущелья. Слева, куда хватало глаз, простиралась головокружительная бездна. Там, где тропа чуть расширилась, смельчак остановился и вынул черный камешек из плотной осыпи справа. Покатал его в ладонях, отряхивая от песчинок… и не удержался от возгласа:

–Черный Камень вблизи. Вон оно как!

Не снимая поклажу и прикрывая одной рукой глаза от еще достаточно яркого солнца, другой – путник извлек из рюкзачного кармана сбоку складной полупрозрачный шлем. Прислонился для равновесия к осыпающемуся склону и обеими руками водрузил шлем на голову. Синий светофильтр сгустил краски, и словно мрак обрушился на горный ландшафт. И только орел, выделяясь движением, черной точкой скользил по небосклону.

Внезапная вспышка скрыла птицу от взгляда. Вот пернатое снова появилось в обзоре, но новая вспышка поглотила его. Рукавом толстого свитера путник протер шлем снаружи и повторил наблюдение. Орла уже не было, но не его пытался высмотреть мужчина. Он хотел убедиться в том, что гора, на фоне которой он засек птицу, местами блестела на солнце, как гладко отполированный камень. Мужчина внимательно оглядел панораму местности по всему видимому горизонту. Проблески повторялись только по обширной треугольной поверхности и, если их больше не виделось нигде, значит, гладкая плоскость, скрытая за нанесенным ветрами грунтом и растительностью– это не мираж.

– Финиш, – коротко определил ситуацию путник.

Как ни хотелось упасть там, где стоял, и, закинув руки за голову, повалиться в весеннюю траву и безмятежно полюбоваться облаками, усилием воли путник сдержал порыв, пока не просканировал взглядом возможные препятствия на пути к финишу. Впереди и ниже по курсу неясные отсветы в скалистом нагромождении намекали на сквозной проход.

–Пройду каменный хаос, сделаю привал, а там– уж совсем ерунда,– сказал себе путник.

В вещмешке нашел нужную обувь. Сняв шлем, он переобулся в прорезиненные сапоги, так как скрытое от глаз солнца всегда чревато сыростью.

–Маршрут следующего рывка понятен. Можно послушать последние известия.

Путник достал фемтон и услышал в подкасте Новостного Серпантина следующее:

«…Погруженные в бальзам тела высочайших молодоженов в назначенный день транспортировали в МОП– Место для Окончательного Прощания. Почетный Астролог в определенный час оповестили весь мир об эпохальном трагическом событии. Конечно, большая часть отдающих последний долг памяти была представлена голографически, и лишь немногие удосужились присутствовать на погребении реально…

—Постой-постой! О чем это они?!

Человек прижал микро-динамик фемтона к ушной раковине так плотно, что уху стало больно. Через минуту, путник вскочил и буквально понесся к скальному проходу. Словно вместо рюкзака у него были крылья. Только не голубиные. А мощные крылья кондора.

Каждый шаг всё более съедал и без того жиденький свет. Иногда приходилось переходить вброд гигантские лужи, напоминающие небольшие озерца. Рубчатая подошва сапог защищала от скольжения на влажных булыжниках.

Гора словно противилась, сужала проход и запечатывала просвет над головой. Склоняющиеся стены все более превращали ущелье в туннель с узкими боковыми ответвлениями, заваленными камнями.

Вскоре тлеющий впереди свет пропал, темнота сгладила последние ориентиры. Вероятно, снаружи на землю упали сумерки.

Наощупь прислонившись к стене, путник остановился, чтобы достать фонарь, обычно размещенный во внешних карманах заплечной клади.

И тут же повалился как куль. Не в том беда, что расшиб при падении руку. Услышав треск из вещмешка, едва ли не схватился за сердце.

–Астролябия! Цела ли она?..

Путник поднял голову, его глаза уперлись в темноту– «хоть глаз выколи».

Отказаться от попыток двигаться до самого утра?..

Но с темнотой быстро похолодало. Еще раньше путник успел заметить, что потолок туннеля покрыт изморозью– возможно, в глубине породы находится вечная мерзлота. Трансмиссивный обогреватель, который путник извлек из рюкзака наощупь, отказался работать, следовательно, предстояла ночь без сна, в движении– чтоб не замерзнуть. Выдержит ли?

Сил после длительного путешествия не осталось– необходим полноценный отдых.

Разжечь костер? Черная каменная порода, возможно, горюча, но это палка о двух концах: не вызвать бы всё пожирающий пожар.

Что ж, остается один вариант: по возможности обследовать пространство.

Освободившись от рюкзака, привязанный к нему бечевой, он отполз в сторону. Рука коснулась вертикального столба. Похоже о него он оперся накануне, в темноте по ошибке приняв за стену. Путник ощупал его и понял, что на метровой высоте в него вделана поперечная палка.

«Похоже, это метка для обозначения разбойного клада… и прекрасно сойдет за дрова».

Обустроил костёр в выемке стены туннеля. Обложил стенки фольгой, чтоб исключить прямой контакт пламени с черной породой, чиркнул огнивом– амулетом, висящим на груди…

Пространство раздвинулись. Тени от выступов затанцевали в такт пламени.

Сквозь прорехи в фольге в костер стали падать капли. Оказалось, что потолок ниши пузырился, будто плавился. Падающие в огонь капли шипели, сгорая и испаряясь.

«Прекрасно, и дровишки про запас не нужны…»– подумал обессиленный путник, уже выпадая из реальности.

Проснулся от разогретой, дымящейся обуви. Скидывая с ног сапоги, в бликах костра ему померещился человек восточной осанки, сидящий в позе лотоса у костра. Навалившийся сон не дал разглядеть видение как следует.

***

Сон не сон, а снова он в кабине за штурвалом своего двухместного «Альбатроса», а рядом с ним по правую руку– Мария в косынке и замшевой куртке.

Вроде она и отказалась говорить о приключениях на недавно открытом и заселенном депрессивной цивилизацией спутнике Юпитера Эшбе, «обнулилась», так сказать, с девичьей хитростью, а тут вдруг с чего-то разговорилась. И не просто так, а как-то по-хитрому.

Вроде шум мотора куда-то ушел. Словно парят они вдвоем посреди неба. Глянул вниз– луга заснеженные внизу, лесостепь холмистая, овитая ручьями и речушками незамерзшими, как на юге страны в феврале водится. Все как надо, только шума нет. Но не тревожно оттого, напротив– кайф.

–Твое любимое словечко «суперпозиция»,– нарушает она тишину.– А, Крен, не так ли?

– Ну.

– А знаешь ли ты что-нибудь о ней в квантовом смысле?

–Не бери меня на понт. О ней все знают. Это когда два братца-кванта так запутываются, что никто ничего не понимает…

– … зато они все друг о друге знают. Так ли?

– Да. Я это хотел сказать.

–Ты не учел, что это бывает и с людьми.

– Нет. Люди– это макрообъекты, которые живут по правилам Ньютона.

– Еще Пифагор в античные времена доказал, что спутанность существует между людьми и это не простое суммирование.

– Не знал, что ты Пифагором интересуешься.

– Ты сам меня им заинтересовал, когда рассказал о Тетраксисе. Что его цифрами определяется весь мир. Помнишь?

– Помню. Это было в дворцовом кафе перед твоим отлетом.

– Ага, с самоваром, который тебя выдал.

– Это как?

– Расскажу когда-нибудь, но позже, а сейчас главное.

– Что – главное?

– То, что это называется дружбой.

– А-а, я понял. Когда люди запутываются, как кванты.

–Еще никто не давал квантового определения дружбе. Ты первый.

– Допустим.

–И возникает чудо. А теперь скажи, в чем оно.

– В суперпозиции!

Мария смеется. Затем учительским голосом:

– Садитесь, Крен, ставлю вам «пять».

– Да нет же, я не все сказал.

– Говори.

– Люди, как запутанные кванты, начинают знать все друг о друге без обнуления. То есть как я тебе, так и ты мне. Я тебе рассказал.

–Тогда ладно. Слушай же.

И она, наконец, рассказала то, что его интересовало.

–Мы расстались с Зоряной в августе, это по земному календарю. Я тогда под руководством Синих Богов готовилась к акции по устранению Сатаны Семилазерного…

– Наслышан.

–Я ничего ни от кого не скрывала,– немного обиженно сказала Мария.—Ну да ладно. В общем, Зоряне я сообщила код космолета, чтобы она там взяла фемтон Джорджа. Кроме ножа, я дала ей своего биоробота Эрго-аспидистру для защиты, она уже была лишней в моем деле.

–Догадываюсь.

–Что ты там догадываешься. Как ты можешь догадываться. Ничего ты не догадываешься.

Мария обижалась отчего-то все больше. И он вдруг понял, что воспитанница комплексует по поводу своего последнего космического вояжа, хоть и успешного по оценке специалистов. Но многие ее действия на Эшби диктовались больше подростковой незрелостью, чем нестандартностью подхода, и вызвали заслуженную критику профессионалов по изучению инопланетных социумов. А какие могут быть профессионалы в нестандартной обстановке неизученных планет? Просто ей недоставало уверенности.

–Ладно, прости. Продолжай, я тебя внимательно слушаю.

–И ты прости. Я постараюсь без лишних деталей. Просто это тяжело. Всё так живо в сердце. И отдает болью…В общем, в ночь разлуки Юпитерианский Ганимед светил вовсю– такой весь из себя оранжевый… И голубая Европа показалась из-за горизонта. А промеж горных пиков выглядывала розовая Каллисто…Шоу непередаваемое. Мы расстались где-то под утро: так получилось, что у нас были разные счеты и разные задачи. Это все из-за Джорджа. Она была в него влюблена, а я – тихо ненавидела за…

– Ах, вот почему он увязался с вами!– Он таки не удержался. – Шкет был влюблен в тебя, да еще и без моего ведома, как я не догадался. Пройдоха.

– Тут он не виноват. Это я, авантюристка, все устроила. Захотелось поприкалываться над ним, ну, мы с Зоряной и стартовали, когда он пришел на корабль типа просто посмотреть.

– Даю голову на отсечение, что это далеко не было «типа просто посмотреть». Англосаксов на дурачка не проведешь. Интрига у метрополий в крови. Он сам того хотел как пить дать.

– А, чтоб ему пусто было… И это была моя последняя встреча со 113-ым. То есть с Зоряной. Это ее боевой номер.

– И тут я в курсах.

– Помню у нее был план разобраться с сектой…Зори махнула мне тогда рукой в сторону храма…он был как черный зуб гигантской рептилии на краю кладбища как огромной челюсти… Сектанты проводили там моления…Отправляли в рай коренное население планеты…Тебе, я вижу, непонятно или… смешно.

–Нет, молчу.

–Эшбианский рай– это пояс Койпера на краю Солнечной Системы…Солярики, как ты называешь. Ее край, как сам знаешь, был недостижим для землян. «Вояджеры», «Пионеры» и прочая аппаратная разведка загибали свои траектории внутрь системы или терялись…

– Астрофизики уверяли, что там плотность материи увеличивается.

– Да, будто Солярика окружена ею, как цыпленок скорлупой.

– Но каким образом Зори разбила это яйцо?

– Она проникла в ряды убогой паствы, отправка которой на край солнечной системы была досконально отлажена сектантами. Они собирали тех, кто хочет в рай. При этом пользовались технологиями, отрытыми в архивах тех же туземцев.

– Край– рай. В русском языке эти два слова созвучны.

– Я заметила. Там– тоже. Будто мы родственники с эшбианцами.

– Вернемся к Зори. Я понял так, что она улетела на край Солярики системы, чтобы все разведать.

– Нет, она просто была моей подругой и…

– … ординарцем боевой принцессы…ну, и влюбленной в ее жениха…

– Раньше не замечала в тебе сексизма.

– Продолжу, боевая принцесса, так как дальше знаю лучше тебя. С расстояния 20 а.е., где-то из зоны Кентавров, она отослала сообщение, которое запеленговали земные астрофизики. Они проследили весь ее путь обратно. Когда пролетала мимо Земли, службы бросились на перехват…но она почти мгновенно увязла в солнечной короне… Ее капсулу, сплавленную с капсулой Джорджа доставили в январе…

– Ах! С капсулой Джорджа! Это все он…Как я и подозревала. Она бы смогла вернуться живой, если б не он, я в том уверена…

– Так и я о том же…думаю.

– Что же случилось? Я не успокоюсь, пока не узнаю, что произошло. Я не смогу стать без того счастливой. Никогда.

Лицо Марии исказилось, она закрыла его руками.

Они помолчали.

–Вот оно как. Такая суперпозиция, значится…

***

Костер едва тлел, когда первые, хоть и дальние, лучи солнца разбежались по углам пещеры-ущелья и разбудили то ли спящего, то ли бодрствующего путника. Ему пришлось метнуть в огнище обгорелый сапог, чтобы разогнать остатки сна и подземного мрака. Пламя вспыхнуло с силой и вновь осветило таинственную фигуру.

Незнакомец, привидевшийся ночью, продолжал сидеть у костра как ни в чем не бывало. Иссушенное лицо поражало своей неподвижностью, словно то был не живой человек, а мумия.

Не он ли выпытал из него все что было и не было какой-то потусторонней силой своей– такой же неведомой как он сам?

В памяти путника чередой промелькнули вчерашние находки. Останки обгоревшего столба с перекладиной и земляной купол в стороне подтвердили, что это реальность. Тайнопись, обнаруженная в Египте, застлала взор…

***

В конце февраля, мучась от незнания, как предотвратить брак Принцессы с Арнольдом Романовым, ее крестный и учитель боевых искусств Кремень Мухтарбеков, решил испросить совета у египетских богов. Решение пришло после общения с Нетленным из Иволгинского дацана. В руке мумии был зажат кожаный шнурок с амулетом, описывающим дугу над земным шаром в виде глобуса. В тот момент, когда амулет завис над Египтом, сеанс духовного уединения закончился…

…И вот Кремень в Египте. Прислушиваясь к сигналам окружающего мира, находящим ответ в сердце, с потоком праздных туристов он вошел в Великую пирамиду. Незаметно для себя он оказался в ее нутре перед отверстием, ведущим в Северный вентиляционный ход. Внезапно тонкий слой облицовки обломился и упал к его ногам. Подняв голову, Кремень застыл в изумлении: перед его глазами на отполированной поверхности базальтового блока были выгравированы четыре знака, идущие друг за другом в горизонтальную строчку. Все говорило о том, что эта неизвестная доныне тайнопись ждала своего часа, чтобы проявиться перед нужным «соискателем» в нужный момент времени. Острое чувство сопричастности к тайне охватило мужчину, так что его губы невольно разжались и прошептали: «– Благодарю!»

При попытке запечатлеть тайнопись камера фемтона не сработала.

Кремень оглянулся и прислушался: никого. Никто не помешает ему изучить эти знаки досконально.

Первый знак– окружность, составленная 12-ю иероглифами, что делает ее похожей на циферблат, точнее, на астролябию– незаменимый прибор древних мореплавателей. Второй– крест. Третий – напоминает таракана: продольное членистое тело, пара «усиков» с одного конца, три пары зигзагов-ножек по сторонам. Четвертый– три эллипсоидные линии вокруг звездочки: на внешней– друг против друга две точечки, одна из которых выдолблена в камне так, будто с подчеркивалась ее пустотелость.

Кремень с помощью скальпеля с алмазным напылением, который оказался при нем, перенес по очереди все знаки, «циферблата» третьего иероглифа на лезвие боевого ножа…

* * *

…На груди недвижной «фигуры» сверкнуло нечто, напоминающее подвеску…путник сунул руку за пазуху– амулет на месте.

Будто пропавшее вначале, сердцебиение теперь, казалось, сотрясало стены пещеры.

–Кто вы, почтенный?– воскликнул путник, тут же закашлявшись от дыма.

Горная порода шумно осыпалась рядом, однако, совсем иной гул перебил грохот обрушения. Он быстро нарастал и стал непереносимым. И надо б приникнуть к земле и загородить уши руками, если б в низких частотах не почудилось до боли знакомое с детства наречие.

–…двадцатое колено рода Мухтарбековых! Приветствую тебя у родового камня Кременей! Дым от фамильного огнива, потревожил меня, Керима– зачинателя рода Черного Камня!

–Приветствую и я тебя, основатель рода!—путник-Кремень вскочил на ноги, почтительно-молитвенно соединив ладони. Он пытался уловить хоть бы ничтожное движение губ собеседника, но тщетно. И он не нашел что сказать более учтивое, чем:– Я рад, что плита, которой потомки придавили твою могилу оказалась не так тяжела, чтобы…

–Могильный камень над умершим, – прервал пустые словоизлияния глухой голос, – открывает небесный свод, и через него доступен внешним звукам…

–Достоуважаемый пращур,– Кремень склонился ниже,– прими искренние извинения за то, что нарушил твой покой. Видит всевышний, я не хотел, но Боги Египта направили меня сюда.

– Что нужно от меня этим лицедеям, подарившие Земле огромную силу и сокрывшие ключи от нее для человека? Чем обязан вниманию этих торговцев временем и пространством?

–О допущенный к истине!– отвечал Кремень, ушные перепонки которого с трудом выдержали круто обличающую египетских богов тираду.– Недоступно моему разумению, зрению и слуху, почему избран ты невидимыми эманациями пантеона египетских богов. Возможно, на их взгляд, ты замурован в «магическом» подполье Черного Камня, и выбит из жизненного цикла, как вышедшая из обращения монета? Ты в чреве пирамиды, которая невидима человеческому глазу. Как заповедано найденной тайнописью, я шел тридцать три дня и три ночи к сооружению, изображенному на стене внутреннего помещения египетской пирамиды. Знаки, начертанные в окружности под изображением горы-пирамиды, я расшифровал как её координаты. Однако имени твоего я не видел.