Текст книги "С тобой наедине"

Автор книги: Мэри Линн Бакстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

Сказать, что Блэр была в шоке, значило не сказать ничего. Пронизывающий взгляд черных глаз поверг ее в смятение, сердце гулко колотилось в груди. Она закрыла глаза в надежде, что видение исчезнет.

К сожалению, этого не произошло.

Могучая фигура Калеба Ханта возвышалась посреди маленькой комнаты, отчего та казалась еще теснее. Держа в пальцах зажженную сигарету, он продолжал мерить Блэр изучающим взглядом.

«Он лучший из лучших в Бюро, – уверял ее Уоррел. – Твоя безопасность – его забота. Я сам втянул тебя в это дело и отвечаю за тебя головой».

Молчание затягивалось. Щеки Блэр стали пунцовыми. Где-то теперь Уоррел, когда ей нужна его помощь?

«Боже, она просто красавица! – думал Калеб, холодея от страха. – Черт бы побрал Уоррела! Да от нее глаз отвести невозможно!»

Длинные темно-каштановые локоны обрамляют нежное лицо с правильными чертами. Тонкие дуги темных бровей подчеркивают красоту янтарных глаз и кремово-персиковой кожи. Прямой тонкий нос, высокие скулы. Полуоткрытые от удивления губы словно очерчены резцом скульптора. Нежное и одновременно аристократическое, породистое лицо. Лицо, которое будит воображение.

«Эй, Хант! Нажми на тормоза. Эта женщина не для тебя. Она принадлежит к другому кругу. И даже если бы это было не так, с ней все равно хлопот не оберешься. Так что откатывайся назад, пока не заработал общее расстройство организма».

Калеб резко отвернулся, шагнул к столику с декоративной пепельницей и притушил в ней окурок.

Блэр лишилась дара речи. Она не смогла бы сейчас вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь, и молча стояла перед ним как изваяние. Надо бы извиниться, да язык прилип к гортани!

Манекенщик, нечего сказать! Надо же было сморозить такую глупость! Теперь никакие извинения не помогут исправить эту досадную оплошность и наладить с ним нормальные отношения. И все же надо попытаться.

Облизнув пересохшие губы, она промямлила:

– Мистер Хант… мне… очень жаль.

На звук ее охрипшего голоса Калеб обернулся и подошел к письменному столу. Звериная грация и сила сквозили в каждом его движении. Он даже окурок притушил в пепельнице энергичным, четким движением. А спичку, от которой прикурил сигарету, отбросил, как взрывчатку.

Но суровый, ледяной взгляд ничуть не потеплел, когда он коротко отрезал:

– Забудьте об этом, миссис Браунинг. Человеку свойственно ошибаться. И эта ошибка не первая и не последняя.

Между ними вновь воцарилось молчание. Они стояли не шевелясь, изучая друг друга. Блэр покраснела, чувствуя, как внутри у нее все закипает от гнева под его презрительным взглядом. К дьяволу его снисхождение! – злилась она. Хоть бы улыбнулся – нет, ледяное высокомерие, и больше ничего! Ну хорошо же, она ему покажет! Она тоже может быть высокомерной.

– Ближе к делу, – заявила она самым надменным тоном, на какой была способна.

– Ну конечно, – ответил он с невозмутимым спокойствием.

Блэр снова облизнула губы, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Вы… не хотите ли кофе? – спросила она, желая как-то разрядить обстановку.

– С удовольствием, – вежливо откликнулся он и, опередив Блэр, направился к кофеварке. Взяв чашку, он обернулся и спросил: – А вы сами?

– Нет… спасибо. – Она вымученно улыбнулась. – Я пью кофе с самого утра и выпила столько, что этого хватит, чтобы потопить военный крейсер.

Он чуть заметно усмехнулся, и Блэр затаила дыхание, но выражение его лица по-прежнему оставалось холодным и суровым. Склонив голову, он помешивал кофе в чашке.

Блэр и раньше приходилось встречать этот тип мужчин: суровые, амбициозные – они считают, что все средства хороши для достижения цели, и на все способны. Ей они не нравились, но и ненависти к ним она тоже не испытывала. Для этих людей существует только работа, а профессия у них – не для слабонервных.

Блэр продолжала исподтишка наблюдать за ним, уверенная, что Хант этого не замечает. Движения у него точные, неторопливые. Возраст его трудно определить – должно быть, лет сорок – сорок пять. Приглядевшись, она увидела в его густых черных волосах проблески седины. Кожа на лице обветренная – он, похоже, много времени проводит на воздухе. Лицо грубоватое – густые черные брови, четко очерченные скулы, волевой подбородок. Мускулистые руки и бедра наводили на мысль о том, что столь совершенную фигуру он приобрел отнюдь не в спортзале.

Проницательный, опасный взгляд черных глаз, полуприкрытых густыми ресницами, остановился на ней. Блэр замерла, голова у нее закружилась. Что с ней творится? Этот человек ей никто. Подумать только, всего несколько минут назад она готова была надавать ему пощечин, чтобы стереть с его лица самодовольную ухмылку. А теперь…

Блэр первая не выдержала и опустила глаза. С достоинством она прошла к столу и села за него.

– Джек говорил, что мы с вами будем работать вместе. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, что от меня требуется.

– Всему свое время, миссис Браунинг. Всему свое время.

Его самодовольный, насмешливый тон начинал ее раздражать. Но было в нем что-то, отчего гневные слова буквально замерли у нее на устах, ладони стали влажными, а в горле пересохло при мысли о том, что ей придется не только вести с ним беседы, но и работать.

– Собирайте чемоданы, – спокойно приказал он. – Через два дня мы едем в Колорадо.

Сначала Блэр показалось, что она ослышалась. Должно быть, на лице ее отразилась растерянность, потому что он снова повторил свое приказание, не дожидаясь, пока она его об этом попросит.

– Миссис Браунинг, вы поняли меня? Мы уезжаем в Колорадо через два дня.

На этот раз Блэр расслышала каждое слово.

– Что?! – ахнула она.

Он сердито сверкнул глазами.

– Я не намерен больше повторять. У меня там коттедж. На две недели мы там укроемся, пока вы будете проходить курс подготовки. – Он сделал паузу, чтобы она осмыслила сказанное, и добавил: – А я буду вашим инструктором.

У Блэр сердце ушло в пятки. «Нет! – мысленно завопила она. – Этому не бывать! Провести две недели в Богом забытых пустынях Колорадо в обществе этого типа? Нет уж, увольте!» В глазах у нее потемнело от злости. Уоррел! Она его прикончит! А пока с удовольствием помечтает, как именно это осуществит.

– Насколько я понял, вы не в восторге? – насмешливо протянул Калеб, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. Глаза его были прикованы к ее лицу.

Похоже, ему приятно издеваться над ней и вгонять в краску. И ей придется провести с ним две недели! Боже милосердный! Однако, стараясь не выдать свои сокровенные мысли, Блэр встала и смерила собеседника сердитым взглядом.

– Вы правы, мистер Хант, не в восторге, – отчеканила она. – Более того, мне непонятно, почему мы должны тренироваться в вашем коттедже, а не в специальном центре тренировок ФБР.

Калеб и бровью не повел.

– Это проще простого. Я согласился на это задание при условии, что мои требования будут выполнены. И тренировки в моем коттедже – одно из этих требований.

– Понятно, – бесстрастно заметила Блэр, хотя ей ничего не было понятно. Это же черт знает что такое!

Калеб без труда прочитал ее мысли. И попытался представить себе: а что, если привезти этот продукт американского общества в дешевый мотель и лечь с ней в постель? На протяжении многих лет судьба сталкивала его с избалованными высокомерными дамочками, включая и его бывшую жену. Все они сделаны из одного теста. И он их терпеть не может.

А что, если эта женщина в одежде от известных модельеров и с модной прической не похожа них? Он презрительно скривил губы. Ну, это вряд ли.

И снова Калеб представил себе, как накрывает ладонями эти соблазнительные груди, эти соски, просвечивающие сквозь тонкую ткань шелковой блузки. Что греха таить – заманчиво! Но думать об этом – одно, а переходить от мыслей к действию – совсем другое. Калеб всегда придерживался неписаного правила: не смешивать дело и удовольствия. Это означало, в сущности, следующее: не вступать в интимные отношения с теми, с кем или на кого он работает. Такого и в мыслях быть не должно.

А кроме того, он недостаточно хорош для таких, как Блэр Стивенс Браунинг, горько усмехнувшись, напомнил себе Калеб. Он для нее человек второго сорта, и его фантазии ничего тут не изменят.

Ругая себя на чем свет стоит за крамольные мысли, Калеб вытащил из кармана рубашки еще одну сигарету. Он знает свою роль в совершенстве; ему так часто приходилось ее играть, что он выучил ее наизусть. Нет, если он заведет интрижку с Блэр Браунинг, это будет сущим безумием. Нужно предотвратить это любой ценой.

– Извините, – промолвила наконец Блэр, – но я не смогу уехать надолго. Обговорите с Джеком другой вариант.

Ноздри Калеба раздулись от ярости.

– Послушайте, леди, хватит мудрить! Никаких вариантов! Для пущей ясности добавлю, что я от всего этого тоже не в восторге. Будь моя воля, я был бы уже за много миль отсюда.

После этой гневной тирады воцарилось зловещее молчание.

– Итак, миссис Браунинг?

– Хорошо, мистер Хант, я вас поняла, – ответила Блэр с нескрываемой враждебностью, тем более что она знала: он прав и она обязана подчиниться. Изменить уже ничего нельзя – разве что отказаться от участия в операции, но это невозможно: она дала слово. А самое главное, согласилась на это ради Джоша и ради себя. И чем скорее она выполнит свою миссию, тем скорее вернется к нормальной жизни. Впрочем, все вышеперечисленное нисколько не упрощает стоящую перед ней задачу.

– Отлично, – промолвил Калеб. – Видите ли, получить информацию у Таннера непросто: он хитер как лиса, а кроме того, способен очаровать кого угодно.

– Я давно не работала в Бюро, но, смею вас заверить, не новичок и знаю, что делать. – Блэр не на шутку задело его пренебрежительное отношение: он, видимо, сомневается в ее профессиональных качествах! Только бы он не догадался, как она боится!

Губы Калеба искривила сардоническая усмешка.

– Надеюсь, это правда. Но если вы не готовы к выполнению задания, лучше откажитесь сейчас. Задача не из легких, миссис Браунинг.

Блэр вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза, которые холодно блестели.

– Когда мы уезжаем?

* * *

Оставшись наконец одна, Блэр без сил опустилась в кресло, не на шутку обеспокоенная неожиданным поворотом событий. Она пыталась убедить себя, что происходящее с ней – не более чем ночной кошмар. Она проснется, и все вернется на свои места. Но к сожалению, это не сон, а реальность, включая суровое лицо Калеба Ханта.

– Заносчивый ублюдок, – пробормотала она вслух, вспомнив, с каким надменным презрением он на нее смотрел. Видимо, ничего иного от него ждать не приходится.

Как, наверное, он разозлился, когда она по ошибке приняла его за манекенщика! Блэр невольно улыбнулась: в тот момент преимущество было на ее стороне – она застала его врасплох. И все же его неприязнь к ней основывается на чем-то личном – это она тоже чувствовала.

Что ж, это чувство взаимно, сказала она себе, раздраженно передернув плечами. Но странное дело: его появление на пороге офиса заинтриговало Блэр. Может, ее привлекла аура мрачной таинственности? Или мужской магнетизм? Или то, как он посмотрел на нее – презрительно и насмешливо?

Мужчины до сих пор смотрели на нее не иначе, как с восхищением, а чаще всего – с вожделением. Ее чувственная красота притягивала их, как пчел нектар, и кружила им головы.

Тем не менее во взгляде Калеба не было и намека на обожание. Вокруг его глаз лучиками расходились морщинки, говорившие о том, что он может улыбаться и даже смеяться, но делает это не часто.

Ну так что же? – спросила она себя. Ей наплевать на этого грубияна, как и ему наплевать на нее. Взаимная антипатия, что и говорить. А ведь ей придется встретиться с ним в аэропорту спустя всего несколько дней. Как ей все это вынести? Непонятно.

Телефонный звонок прервал ее размышления.

Блэр со вздохом сняла трубку и, откинув волосы, закрывавшие ухо, пробормотала:

– Алло?

– Как дела, Блэр?

Услышав в трубке веселый голос, она перевела дух и поудобнее уселась в кресле. Как хорошо, что это Кайл Палмер – человек, обучивший ее искусству фотографии. Ему удалось буквально вернуть Блэр к жизни после всех потрясений, выпавших на ее долю. Отныне она у него в неоплатном долгу.

– Блэр? – промолвил он в ответ на ее молчание.

Встряхнув головой, она наконец произнесла:

– Отлично… все просто замечательно. – Выдавив из себя эту чудовищную ложь, Блэр мысленно попросила небеса о прощении.

Но Кайла не убедил ее бодрый тон.

– Правда? По-моему, ты чем-то встревожена.

Блэр глубоко вздохнула.

– Да, утро выдалось суматошное, – призналась она, стараясь не сболтнуть лишнего. Ее работа в ФБР не является предметом обсуждения ни с посторонними, ни с родственниками, а Кайл чутко улавливает малейшие перемены в ее настроении.

– Ты уже обедала? – спросил он, тактично переменив тему.

Блэр взглянула на часы. Два часа! Она и не заметила, что прошло столько времени.

– Если честно, то нет.

– Тогда, может быть, перекусим где-нибудь?

– Спасибо за предложение, но я уже пообещала маме, что приеду к ней, – добавила она с непритворным сожалением в голосе.

– А ты не смогла бы перенести свой визит?

Блэр замялась. Звучит заманчиво, и тем не менее это невозможно. Не потому, что ей не терпится в очередной раз посетить поместье Стивенсов (одно упоминание о нем приводит ее в ужас), да и ее отношения с матерью далеки от идеальных. Но с другой стороны, сейчас она просто не в состоянии болтать о пустяках, когда ее всю трясет после недавнего разговора.

– Может, встретимся вечером? – с готовностью предложил Кайл.

Блэр улыбнулась, представив, как он склонился над своим столом. Наверняка, беседуя с ней, он перебирает ворох фотографий, и его острый глаз четко фиксирует в них малейшие недочеты и изъяны.

Подавляющее большинство женщин сочло бы его красавцем: зеленоглазый, с копной светлых курчавых волос и озорной ухмылкой. Но для нее он просто Кайл – близкий друг и наставник.

Блэр рассмеялась и промолвила:

– С удовольствием.

– Отлично. Я заеду за тобой около восьми. – Он помолчал, потом спросил: – У тебя действительно все в порядке?

– Да, спасибо, все хорошо.

– Тогда увидимся вечером.

* * *

По дороге к дому, где прошло ее детство, Блэр немного пришла в себя. Ее автомобиль съедал милю за милей, а она тем временем любовалась зелеными склонами холмов. Вилла Стивенсов располагалась на холмах Сонома среди виноградников, всего в сорока пяти минутах езды от города.

Ее мать рвала и метала, когда после гибели мужа дочь отказалась вернуться под родной кров. Но это совершенно не входило в планы Блэр. Достаточно и того, что с влиянием Сары Стивенс приходится бороться даже на расстоянии.

Повернув на дорожку, ведущую к вилле, Блэр опустила стекло и вдохнула пьянящий аромат цветов, окаймлявших аллею с обеих сторон. Сколько раз она пыталась запечатлеть эту красоту на пленку – и все напрасно. Этими изысканными созданиями природы надо любоваться вживую, а не через призму фотоаппарата.

Наконец показался особняк. Он тоже поражал своим великолепием: дом стоял на вершине холма в окружении могучих дубов.

Планировка особняка была призвана обеспечить уют и уединение: четыре отдельные спальни, ванные комнаты, кухня, столовая и рабочий кабинет. Но самое роскошное впечатление производила терраса из красного дерева, с которой открывался потрясающий вид на профессионально оформленный парк.

Остановив машину у крыльца, Блэр отстегнула ремень, вышла и стала подниматься вверх по ступенькам.

Войдя в холл и прикрыв входную дверь, она увидела Эллен Райли, экономку, которая являлась такой же неотъемлемой частью виллы, как и фундамент.

Эллен радостно улыбнулась, глаза ее засветились от счастья.

– Ну наконец-то, Блэр Браунинг, – укоризненно заметила она, по-прежнему улыбаясь. – Твоя матушка на грани истерики – мол, ты нами пренебрегаешь и не хочешь навещать.

– Но ты же знаешь, что это не так! – воскликнула Блэр, обнимая женщину, которую всю жизнь считала своей названой матерью. Сколько раз она обращалась к Эллен со своими бедами и проблемами – и не сосчитать. И всегда Эллен удавалось ее утешить и облегчить ее горе.

– Стареешь, Эллен, – лукаво заметила Блэр. – Я была здесь две недели назад. Разве ты забыла? Я пробовала пирожки с клубникой.

– Хм, – усмехнулась Эллен, разглядывая Блэр. – Сдается мне, с тех пор ты ни кусочка не съела. Смотри-ка, кожа да кости – ветром качает.

Блэр засмеялась:

– Эллен, уймись. Сейчас ты напоминаешь Сару.

– Вы говорите обо мне?

Блэр резко обернулась. К ним направлялась ее мать, Сара Стивенс – высокая седая женщина с точеными чертами лица. Держалась она, несмотря на возраст, на удивление прямо и с достоинством. Ее проницательные карие глаза мгновенно становились холодными как льдинки, если ей перечили.

– Рада видеть тебя, дорогая, – промолвила Сара подчеркнуто-официальным тоном, подставляя Блэр надушенную щеку для поцелуя.

– Я тоже рада, мама, – ответила Блэр, слегка коснувшись губами гладкой щеки и злясь на то отчуждение, которое всегда имело место в их отношениях.

– Хорошо, что ты появилась до отъезда Томаса, – заметила Сара с явным укором, давая понять, что ее рассердило опоздание Блэр.

Глаза Блэр радостно вспыхнули.

– Дядя Томас здесь? Вот здорово! – И, не теряя более ни секунды, Блэр быстрым шагом направилась по коридору к кабинету, не обращая внимания на царящую вокруг нее роскошь. Очутившись в огромной, залитой светом комнате со стеклянным потолком, она бросилась к человеку, лежавшему на диване.

Увидев свою любимую племянницу, он живо поднялся ей навстречу.

– Дядя Томас! – воскликнула Блэр, кидаясь в его объятия. – Я вас целую вечность не видела!

– Радость моя, ненаглядная моя девочка, – промолвил Томас, крепко обняв ее за плечи. – Мы с твоей мамой только что беседовали о тебе. Я сказал ей, что нагряну к Блэр и вытащу ее из лаборатории для проявки, чтобы съездить с ней пообедать. – Слегка щелкнув ее по носу, он выпустил молодую женщину из объятий.

– Неплохая идея, – перебила его Сара, входя в комнату вслед за Эллен, катившей поднос с кофе и выпечкой. – Ты свободна, Эллен, – сухо добавила она. – Благодарю.

– Мм… Кофе пахнет божественно! – сказала Блэр, улыбнувшись экономке.

Эллен повернулась и вышла из кабинета.

– Вместо того чтобы пить кофе, тебе следовало бы нормально питаться. – Сара окинула Блэр неодобрительным взглядом, заметив, как дочь наливает полную чашку ароматного горячего напитка.

– Не знаю, не знаю, – добродушно проворчал Томас. – По-моему, она выглядит прелестно. – Он помолчал и склонил голову набок. – Правда, у нее круги под глазами, но это придает ей некий ореол таинственности. – Он ухмыльнулся – ему всегда нравилось пикироваться с Сарой, хотя он проделывал это в мягкой, ироничной манере.

Блэр улыбнулась ему благодарной улыбкой:

– Спасибо, дядюшка, что пришли мне на помощь. Что бы я без вас делала – ума не приложу!

В свои шестьдесят с лишним лет Томас Стивенс выглядел великолепно. Седые волосы, лукавый взгляд проницательных серых глаз. Он был среднего роста и чуть-чуть полноват в талии. Блэр никак не могла понять, почему он так и не женился. У него ведь было все: внешность, деньги, власть.

В молодости он продавал страховки, а к тридцати годам уже основал собственную фирму. С тех пор дела его неуклонно шли в гору. Год назад, когда он удалился на пенсию, его компания стоила миллионы.

Иногда Блэр казалось, что дядя Томас не женился потому, что был влюблен в ее мать. Порой, наблюдая за ним, она замечала, как вспыхивают его глаза при появлении Сары. Если это правда…

– По-видимому, Блэр, твой обожаемый дядюшка не скажет тебе правды, но я скажу.

– Ну что ты, Сара, – спокойно начал Томас, слегка сдвинув брови.

Блэр вздрогнула и вскинула голову, услышав холодный, резкий голос матери.

– Прошу тебя, мама… я приехала не для того, чтобы выслушивать нотации. – Несмотря на все усилия казаться спокойной, голос ее дрогнул. И как Саре всегда удается испортить ей настроение?

Сара застыла и, не обратив внимания на шумный вздох Томаса, продолжала занудствовать:

– Ты похожа на выжатый лимон. Можно подумать, ты целый месяц не высыпалась. Это все твоя работа, я знаю. Разъезды, капризные манекенщицы, а ведь тебе не обязательно работать. У тебя денег больше, чем ты сможешь потратить за всю жизнь.

– Мама!

– Ну хорошо, хорошо, я умолкаю, – обиженно промолвила Сара, – только ответь мне на один вопрос.

Хотя Блэр была вне себя, она готова была согласиться на что угодно, лишь бы мать замолчала. Она давно уже привыкла к выпадам Сары, понимая, что та – властная, вечно всем недовольная женщина – считает своим долгом учить жизни окружающих, и особенно собственную дочь.

– Какой вопрос? – хмуро буркнула Блэр.

– Когда ты наконец выйдешь замуж за Кайла Палмера? Ни для кого не секрет, что он обожает тебя, и с твоей стороны будет непростительной глупостью не принять его предложение.

Мать никогда не упускала случая подчеркнуть, что Кайл – самая подходящая партия для Блэр. Сара всегда придавала большое значение мнению света. Выросшая в бедности, она никак не могла забыть свое прошлое. Она почувствовала себя человеком только после того, как вышла замуж за Уорнера Стивенса. Вместе они занимались нефтяным бизнесом в Техасе и заработали миллионы, а потом переехали в Калифорнию, где Уорнер и умер от сердечного приступа. Блэр было тогда десять лет.

Сара уделяла огромное внимание социальному статусу и приличиям. Больше всего ей хотелось, чтобы Блэр вышла замуж за человека из хорошей семьи. И Кайл Палмер представлялся ей идеальным кандидатом.

Сара была неприятно удивлена, когда Блэр вышла замуж за Джоша Браунинга, который, по ее собственному выражению, «заставил ее дочь заниматься шпионажем». Она так и не простила Джоша и считала, что он не пара Блэр. И теперь Сара всеми силами старалась, чтобы дочь не повторила той же ошибки.

– Сара, перестань, – вмешался Томас, нарушая молчание. – И как ты не понимаешь, когда надо остановиться? Блэр – взрослая женщина, которая…

– Спасибо за заступничество, дядя Томас, – перебила его Блэр с тяжелым вздохом. – Разве ты не знаешь, что если мама что задумала, ее ничто не остановит?

Даже Томас не способен противостоять ее матери. Он в течение многих лет пытался уберечь Блэр от влияния Сары, но та ничего не хотела слушать, когда речь заходила о ее дочери. После смерти мужа дочь стала центром и смыслом ее существования.

Блэр медленно обернулась и взглянула матери в лицо:

– Запомни раз и навсегда: Кайл Палмер – мой друг, и ничего больше. Я не собираюсь снова выходить замуж, а если все-таки решусь на этот шаг, ты будешь первой, кому я скажу об этом.

Сара с нескрываемым раздражением заметила:

– Тебе не кажется, что ты уже достаточно погоревала по Джошу?

– Черт возьми, Сара, ты зашла слишком далеко! – рявкнул Томас, шагнув к Блэр. – Оставь девочку в покое.

Услышав жестокие слова матери, Блэр вздрогнула, как от удара.

– Эта тема не обсуждается. Если ты еще хоть раз заговоришь об этом, я уеду и больше никогда сюда не вернусь, запомни это!

– Сара, что на тебя нашло? – пробормотал Томас, обнимая Блэр за плечи.

Лицо Сары на мгновение исказилось – или Блэр показалось? Она прильнула к дяде Томасу.

– Ты не имеешь права упрекать меня за заботу о тебе, – высокомерно обронила Сара; нижняя губа ее дрожала.

Блэр поняла, что сказанное можно считать просьбой о прощении. Ей вдруг захотелось подойти к матери, обнять ее, сократить расстояние, разделявшее их все эти годы, но она не знала, как это сделать.

И вместо того сказала:

– Спасибо за заботу. И давай оставим все как есть. – Она улыбнулась, чтобы немного смягчить напряженность.

– Я – за! – воскликнул дядя Томас, садясь перед подносом с кофе. – Кому передать пирожок?

Ну вот, все и вернулось на круги своя – они мирно сидят, пьют кофе, едят, обмениваются любезностями.

И только потом, вернувшись домой, Блэр вспомнила, что совсем забыла предупредить мать, что будет отсутствовать несколько недель, и сочинить какое-нибудь правдоподобное объяснение – к примеру, что ее отъезд связан с предстоящими съемками.

Блэр терпеть не могла лгать, но в данном случае ложь лучше, чем правда. Разве нет?