Текст книги "Мое время — ночная пора"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

47

Вернувшись в свой кабинет, Сэм Диган первым делом позвонил в окружную прокуратуру Лос-Анджелеса и попросил соединить его с Карменом Руссо, возглавлявшим расследование по делу Элисон Кэндал.

– Окончательное заключение – смерть в результате несчастного случая, его мы и придерживаемся, – сказал ему Руссо. – Ее друзья подтвердили, что она плавала каждое утро. Дверь в дом была открыта, но ничего не пропало. На туалетном столике – драгоценности. В кошельке – пятьсот долларов наличными и кредитные карточки. Она была очень аккуратной. Все лежало на своих местах – в доме, во дворе, в домике у бассейна. Не считая того, что она мертва, здоровье у нее было безупречное. Сердце крепкое. Никаких признаков алкоголя или наркотиков.

– Вообще никаких признаков насилия? – спросил Сэм.

– Небольшой кровоподтек на плече. Но этого явно недостаточно для выдвижения версии об убийстве. Мы, конечно, пригласили фотографа, но затем передали тело близким.

– Да, я знаю. Ее прах захоронили здесь, на семейном участке, – сказал Сэм. – Спасибо, Кармен. – Он вдруг понял, что не хочет прекращать разговор. – А что теперь с ее домом?

– Ее родители живут в Палм-Спрингс. Они уже немолоды. Насколько я понял, они поручили домохозяйке Элисон следить за домом, пока они не решат продать его. Не так уж они охочи до денег. В том районе дом должен стоить несколько миллионов долларов.

Сэм удрученно повесил трубку. Профессиональное чутье говорило ему, что Элисон Кэндал погибла не своей смертью. Обратив внимание на то, что пять погибших женщин учились в одном классе в Стоункрофте и сидели за одним обеденным столом, Джейк Перкинс что-то раскопал. Сэм в этом уверен. Но если смерть Элисон не вызвала подозрений, то насколько удачными окажутся его попытки представить как убийство каждую из четырех смертей, случившихся за двадцать лет?

Позвонил Рич Стивенс.

– Сэм, благодаря этому болтуну Перкинсу, мы должны дать пресс-конференцию и сделать нечто вроде официального заявления. Приходи, решим, что делать.

Через пять минут, в кабинете Стивенса они обсуждали, как наилучшим образом угомонить взбудораженную прессу.

– Мы полагаем, что имеем дело с серийным убийцей. Поэтому мы должны устроить все так, чтобы он не насторожился, – говорил Сэм. – Расскажем все, как есть. Причина смерти Элисон Кэндал – случайно утонула. Даже зная, что четыре женщины, в прошлом близкие подруги, погибли, полиция Лос-Анджелеса не считает ее смерть подозрительной. Лаура Уилкокс позвонила в отель и сказала, что планы у нее неопределенные. То, что ее голос звучал нервозно, не более чем пристрастная догадка впечатлительной служащей отеля. Лаура – взрослая женщина, имеет право на личную жизнь, которая обсуждению не подлежит. Мы запросили данные по четырем погибшим женщинам, некогда сидевших за одним обеденным столом, но очевидно, что обстоятельства их гибели – в случае с Глорией Мартин самоубийство – не укладываются в схему, по которой можно сделать вывод о серийном убийце.

– Мне кажется, сделав такое заявление, мы выставим себя глупцами, – прямо сказал Рич Стивенс.

– А я и хочу выставить нас глупцами, – ответил Сэм. – Я хочу, чтобы каждый человек, любой, вне этих стен считал нас остолопами. Если Лаура все еще жива, я не хочу, чтобы негодяй запаниковал, прежде чем у нас появится возможность спасти ее.

В дверь постучали, и вошел один из молодых следователей.

– Сэр, мы просмотрели личные дела студентов Стоункрофта, приглашенных на встречу выпускников, и у нас, похоже, кое-что есть на одного из них – Джоэла Нимана.

– Что именно? – спросил Сэм.

– На последнем курсе его допрашивали в связи с делом о шкафчике Элисон Кэндал. Кто-то вывинтил шурупы с петель, так что когда она открыла дверцу, та отвалилась и сбила ее с ног. Элисон отделалась легким сотрясением мозга.

– Почему его допрашивали?

– Потому что он разозлился из-за ее статьи в школьной газете. На последнем курсе ставили «Ромео и Джульетту». Ниман исполнял роль Ромео, а Кэндал написала о нем какую-то гадость, вроде того, что он не способен запомнить свои реплики. Он гордился своим знанием Шекспира и заявил во всеуслышание, что еще покажет ей. Он говорил всем, что просто несколько секунд не мог совладать с волнением – страх перед зрителями, и дело не в том, что он забыл слова. И после этого случилась история со шкафчиком.

– Есть еще кое-что. Он вспыльчив, и его неоднократно привлекали за драки в барах. В прошлом году его чуть не осудили за какие-то махинации с бухгалтерией, а его жена постоянно в разъездах. Кстати, сейчас ее тоже нет.

А неизвестный, угрожающий Лили, цитирует малоизвестный сонет Шекспира, подумал Сэм.

– Ромео, как мне жаль, что ты Ромео![16]16
  У.Шекспир. «Ромео и Джульетта» Акт II, сцена II, пер. Б. Пастернака.


[Закрыть]

Рич Стивенс и молодой следователь удивленно уставились на него, и Сэм сказал:

– Вот это я и намерен выяснить прямо сейчас. Посмотрим, что еще из Шекспира сможет нам процитировать Джоэл Ниман.

48

В половине седьмого Филин вернулся в дом и поднялся по лестнице. На этот раз Лаура явно почувствовала его присутствие, а может, ждала его, потому что когда он вошел в комнату и направил на нее фонарик, она дрожала.

– Здравствуй, Лаура, – прошептал он. – Ты рада, что я вернулся?

Она часто задышала, пытаясь вжаться в матрас.

– Лаура, ты должна мне ответить. Давай ослабим кляп. Нет, уж лучше я его выну. Я принес тебе поесть. Ну так что, ты рада моему возвращению?

– Д-д-да-а, я рада, – прошептала она.

– Лаура! Ты заикаешься! Не ожидал от тебя. Ты ведь смеешься над заиками. Покажи мне, как ты над ними смеешься. Нет, не надо. Я ненадолго. Я принес тебе бутерброд с арахисовым маслом и желе, и молока. В начальной школе ты ела это каждый день. Помнишь?

– Да... да...

– Я рад, что помнишь. Это важно, нам нельзя забывать прошлое. Я позволю тебе сходить в туалет. Потом ты сможешь съесть бутерброд и попить молока.

Он резко притянул ее и, усадив, срезал шнуры с ее запястий. Движение было столь быстрым, что Лаура покачнулась и случайно схватилась рукой за предплечье Филина.

Он дернулся от боли и сжал кулак, чтобы ударить ее, но передумал.

– Ты не могла знать, что у меня на руке рана, поэтому я тебя не виню. Но впредь не трогай эту руку. Поняла?

Лаура кивнула.

– Вставай. После того, как сходишь в туалет, я позволю тебе сесть на стул и поесть.

Лаура повиновалась, ступая с трудом, едва не падая. В ванной горел ночник. Она поспешно ополоснула лицо и руки, пригладила волосы. Только бы остаться в живых, думала она. Меня должны искать. Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы меня искали. Ручка двери повернулась.

– Лаура, пора.

Время! Он убьет ее? Господи... прошу тебя... Дверь открылась. Филин показал на стул за комодом. Лаура молча проковыляла к нему и села.

– Давай, – поторопил он. – Ешь.

Он взял фонарик и направил свет ей на шею, чтобы видеть выражение ее лица, но не слепить. Ему было приятно, что она опять плакала.

– Лаура, правда, тебе очень страшно? И уверен, тебе интересно, как я узнал, что ты насмехалась надо мной. Сейчас я расскажу тебе одну историю. Двадцать лет назад наша группа вернулась домой на выходные из своих колледжей. Решили устроить вечеринку. Как ты знаешь, я никогда не был частью толпы или узкого крута. Я далек от этого. Но почему-то меня пригласили на эту вечеринку, и там я увидел тебя. Красавицу Лауру. Ты сидела на коленях у своего нового приятеля, Дика Гормли, нашей бейсбольной звезды. Я места себе не находил, Лаура, так был одержим тобой. Само собой, на вечеринке была Элисон. Пьяная. Она подошла ко мне. Я терпеть ее не мог. Признаюсь, я опасался ее острого язычка... Она напомнила мне, что как-то на первом курсе я имел неосторожность пригласить тебя на свидание. «Ты! – сказала она, смеясь. – Филин приглашает Лауру». И тогда Элисон показала, как ты меня передразнила, вспоминая одну школьную постановку. «Й-й-яааа ф-ф-фииииил-л-л-лиииин-н-н, я, я, я ж-ж-жииив-в-ву н-над-д-д-д-д-д...»

– Лаура, та твоя пародия на меня, должно быть, великолепна. Элисон уверяла меня, что девушки за обеденным столом умирали со смеху каждый раз, когда вспоминали это. А потом ты еще напомнила им, что от стыда и страха я обмочился прямо на сцене и убежал. Ты даже это им рассказала.

Лаура уронила бутерброд на колени.

– Прости...

– Лаура, ты еще не знаешь, что прожила на двадцать лет дольше, чем положено. Сейчас я расскажу тебе и об этом. Той ночью я тоже напился на вечеринке. Я лыка не вязал, и забыл, что ты переехала. Я пришел сюда той ночью, чтобы убить тебя. Я знал, что твоя семья хранит запасной ключ под муляжом кролика у черного хода. Новоселы хранили его там же. Я зашел в дом и поднялся в эту комнату. Я увидел рассыпавшиеся по подушке волосы и подумал, что это ты. Лаура, я ошибся, зарезав Карен Соммерс. Я убивал тебя! Утром я едва мог вспомнить, зачем приходил сюда. Потом я выяснил, что случилось, и осознал, что знаменит. – Филин захлебывался словами, разволновавшись от воспоминаний. – Я не знал Карен Соммерс. Никому и в голову не пришло искать связь между ней и мной, но эта ошибка раскрепостила меня. Тем утром я понял, что имею власть над жизнью и смертью. И с тех пор я пользуюсь ею. С тех самых пор, Лаура. Женщины по всей стране.

Он поднялся и подошел к ней. Глаза Лауры расширились от ужаса; рот приоткрылся; бутерброд так и лежал у нее на коленях.

– Сейчас мне пора идти, но помни обо мне, Лаура. Помни, как тебе повезло, ведь ты наслаждалась премией в размере двадцати лет жизни.

Грубо и быстро он связал ей руки, вставил кляп, стащил со стула, толкнул на кровать и примотал к ней длинной веревкой.

– Здесь это началось, здесь и закончится, Лаура, – сказал он. – Вот-вот перейдем к последней сцене. Угадай-ка, что это будет.

Он ушел. Взошла луна, и Лаура смогла различить на комоде смутные контуры мобильного телефона.

49

В половине седьмого в номере Джин наконец-то прозвучал долгожданный звонок. Звонила Пегги Кимболл, медсестра, работавшая у доктора Коннорса в то время, когда Джин была его пациенткой.

– Вы такое срочное сообщение оставили, мисс Шеридан, – сказала Кимболл. – В чем дело?

– Пегги, мы встречались двадцать лет назад. Я была пациенткой доктора Коннорса и он, в приватном порядке, устроил удочерение моего ребенка. Мне нужно об этом с вами поговорить.

Пегги Кимболл довольно долго молчала. Джин слышала на заднем плане голоса детей.

– Простите, мисс Шеридан, – сказала Кимболл с непререкаемой интонацией в голосе. – Я просто не могу обсуждать усыновления, которыми занимался доктор Коннорс. Если вы хотите разыскать своего ребенка, попробуйте сделать это по закону.

Джин поняла, что Кимболл собирается повесить трубку.

– Я уже связалась с Сэмом Диганом, следователем окружной прокуратуры, – поспешно сказала она. – Я получила три сообщения с угрозами в адрес моей дочери. Необходимо предупредить ее приемных родителей о грозящей опасности. Прошу вас, Пегги. Вы были добры ко мне тогда. Помогите мне и сейчас, умоляю вас.

На том конце провода Пегги Кимболл воскликнула:

– Томми, накажу! Не трогай тарелку! Джин услышала звон разбитого стекла.

– О, Боже, – вздохнула Пегги Кимболл. – Мисс Шеридан, я сижу с внуками и не могу сейчас разговаривать.

– Пегги, могу я встретиться с вами завтра? Я покажу вам факсы с угрозами. Можете проверить, я декан факультета и преподаватель истории в Джорджтауне. Я дам вам номер ректора колледжа. Я дам вам номер Сэма Дигана.

– Томми, Бетси, не ходите по стеклу! Минуточку... вы не та Джин Шеридан, которая написала книгу об Эбигейл Адаме?

– Да, это я.

– Надо же! Она мне понравилась. Я все о вас знаю. Я видела вас в «Сегодня» с Кэти Курик. Вы с ней прямо как сестры. Вы будете в «Глен-Ридже» завтра утром?

– Да, буду.

– Я работаю в больнице, в палате для новорожденных. «Глен-Ридж» как раз по пути. Уж не знаю, смогу ли помочь вам, но мы можем встретиться, выпить кофе. В десять утра?

– С удовольствием, – сказала Джин. – Пегги, спасибо вам огромное.

– Я позвоню вам из вестибюля, – поспешно сказала Пегги Кимболл, затем в ее голосе прозвучала тревога: – Бетси, накажу! Не дергай Томми за волосы! О, Боже! Простите, Джин, здесь уже настоящая драка. До завтра.

Джин медленно положила трубку. Судя по звукам, там просто бедлам какой-то, но она завидовала Пегги Кимболл. Ее обычным повседневным заботам из жизни обычных людей. Людей, которые присматривают за внуками, убирают за маленькими грязнулями разбросанную еду и битые тарелки. Людей, которые могут видеть своих дочерей, прикасаться к ним, говорить, чтобы машину вели внимательно, и возвращались домой к полуночи.

Когда позвонила Кимболл, Джин пыталась составить списки, в основном, людей, с которыми подружилась в доме престарелых и профессоров чикагского университета, где она проводила на подготовительных курсах все свободное время.

Сейчас она массировала виски, надеясь остановить надвигающуюся мигрень. Через час, в половине восьмого, по просьбе Сэма они соберутся на обед в небольшой столовой на бельэтаже отеля. В числе приглашенных гостей – выдающиеся выпускники Гордон, Картер, Робби, Марк и я, думала Джин, а также, само собой, Джек, организатор этой захолустной встречи выпускников. Чего Сэм надеется добиться, снова собрав нас всех вместе?

Изливая душу Марку, Джин испытывала смешанные чувства. В его глазах читалось изумление, когда он сказал:

– Ты хочешь сказать, что в день выпуска, когда ты, спотыкаясь, вышла на сцену для получения медали по истории и стипендии в Брин-Мор, ты знала, что ждешь ребенка, а парень, которого ты любила, в это самое время лежит в гробу?

– Я не жду ни обвинений, ни похвалы, – сказала она.

– Ради Бога, Джин! Я не превозношу и не порицаю тебя, – сказал он. – Но что за ордалия![17]17
  Ордалия (ср.-лат ordalia) – в средневековом судебном процессе способ выяснения правоты или виновности тяжущихся сторон путем так называемого «суда божьего» (испытание огнем, водой и т.п.).


[Закрыть] Я приезжал в Вест-Пойнт бегать трусцой и несколько раз видел тебя с Ридом Торнтоном, но я и понятия не имел, что у вас нечто большее, чем дружеские отношения. А что ты делала после церемонии награждения?

– Обедала с отцом и матерью. Это был настоящий пир. Ведь они выполнили свой христианский долг в отношении меня, и могли с чистой совестью разойтись. Когда мы вышли из ресторана, я села в машину и поехала в Вест-Пойнт. Рида отпевали утром. Я возложила на его могилу цветы, которые поднесли мне родители на церемонии награждения.

– И вскоре после этого ты пришла к доктору Коннорсу?

– На следующей неделе.

– Джинни, – сказал Марк. – Я всегда считал, что тебе приходилось бороться за свое существование, как мне, но я и представить не мог, через что ты прошла в одиночку.

– Не в одиночку. Я сейчас переписываю всех, кто еще тогда знал об этом или мог узнать.

Марк кивнул.

– Я читал о твоей профессиональной жизни, а как насчет личной? Есть в ней кто-то особенный, или, может, был... Особенный настолько, что ты могла ему довериться?

Джин задумалась, подыскивая слова для ответа.

– Марк, помнишь, у Роберта Фроста: «Но словом данным я влеком: / Мне еще ехать далеко».[18]18
  Р.Фрост. «Глядя на лес снежным вечером», пер. И. Кашкина.


[Закрыть] Приблизительно так и у меня. До сих пор у меня не возникало необходимости рассказывать о Лили кому бы то ни было. У меня насыщенная жизнь. Я люблю свою работу, люблю писать книги. У меня много друзей, как мужчин, так и женщин. Но буду откровенна. Меня часто посещает чувство, будто в моей жизни осталось что-то невыясненное, неоконченное; такое ощущение, что сама моя жизнь пребывает в состоянии ожидания. Что-то следует завершить, прежде чем я избавлюсь от этого чувства. И мне кажется, я начинаю понимать, в чем причина. Я до сих пор сомневаюсь, может, мне стоило оставить ребенка? И теперь, когда она, возможно, нуждается во мне, а я совершенно беспомощна, мне хочется повернуть время вспять, получить еще один шанс, и на этот раз оставить ее.

Потом она увидела выражение лица Марка. А не сфабриковала ли ты сценарий, желая найти ее? С таким же успехом он мог выкрикнуть свой вопрос. Но вместо этого сказал:

– Джин, конечно, ты должна добиваться своего, и я рад, что Сэм Диган помогает тебе, поскольку, очевидно, ты имеешь дело с личностью неуравновешенной. Но как психиатр я хочу тебя предупредить: будь очень осторожна. Ведь если из-за этих предполагаемых угроз ты получишь доступ к конфиденциальной информации, ты можешь вторгнуться в личную жизнь девушки, которая не готова или не желает тебя видеть.

– Ты полагаешь, что эти факсы я сама себе послала, не так ли? – Джин сморщилась, как от боли, вспомнив, в какое бешенство пришла, осознав, что некоторые люди поспешно приходят к такому заключению.

– Нет, конечно, – тут же ответил Марк. – Но ответь мне на такой вопрос: если бы прямо сейчас тебе позвонили и предложили встретиться с Лили, ты бы пошла?

– Да, я бы пошла.

– Джин, послушай, что я тебе скажу. Некто, узнавший каким-то образом о Лили, возможно, умышленно доводит тебя до такого состояния, чтобы ты, сломя голову, бросилась к ней. Джин, ты должна быть осторожнее. Лаура пропала без вести. Остальные девушки, сидевшие за твоим столом, мертвы.

На этом он и закончил.

Через сорок минут Джин должна спуститься к обеду. Она встала из-за стола. Может, аспирин остановит ощутимо нарастающую головную боль, а горячая ванна взбодрит меня, подумала она.

В семь десять, когда она как раз выходила из ванны, зазвонил телефон. Она колебалась – стоит ли отвечать, но затем обмоталась полотенцем и бросилась в спальню.

– Алло.

– Привет, Джинни, – ответил радостный голос. Лаура! Это звонила Лаура.

– Лаура, где ты?

– Развлекаюсь на всю катушку. Джинни, скажи копам, пусть забирают своих ищеек и отправляются по домам. Сейчас лучшее время моей жизни. Я еще позвоню тебе. Пока, дорогая.

50

В понедельник вечером Сэм отправился в Райтаун, штат Нью-Йорк, в контору Джоэла Нимана.

Он полчаса прождал в приемной, пока Ниман не пригласил его в свои личные, роскошные апартаменты. Всем своим видом он демонстрировал плохо скрываемое раздражение из-за того, что его отвлекли от дел.

По-моему, совсем не похож на Ромео, думал Сэм, разглядывая пухлое лицо и крашеные каштановые волосы Нимана.

Ниман беззаботно отверг предположение, что назначал Лауре свидание во время встречи выпускников.

– Я слышал по радио это бред насчет «Убийцы Сотрапезниц», – непринужденно сказал он. – Насколько я понимаю, затея этого репортеришки Перкинса. Следовало бы надеть на него намордник и посадить под замок, пока не подрастет. Слушайте, я учился с этими девушками в одном классе. Я знал их. Мысль о том, что их смерти как-то связаны – совершеннейшая чушь. Например, Кэтрин Кейн. Ее машина свалилась в Потомак, когда мы учились на первом курсе в колледже. Кэт всегда лихачила. Если бы вы видели пачку квитанций о превышении скорости, которые она получила в последний год учебы в Корнуолле, то сразу бы поняли, о чем я.

– Может, и так, – ответил Сэм, – но не думаете ли вы, что это поразительное совпадение, когда молния бьет в одно место даже не дважды, а пять раз?

– Конечно, то, что пять девушек, сидевших за одним столом, погибли, может навести на подозрение, но я могу вас познакомить с нашим программистом. Его мать и его бабушка умерли от сердечного приступа в один день, с разницей в тридцать лет. На следующий день после Рождества. Может, они решили, что слишком много потратили на подарки, и это довело их до инфаркта. Как вы считаете?

Сэм с неприязнью посмотрел на собеседника. Но у него возникло ощущение, что за показным пренебрежением Нимана скрывалась тревога.

– Как мне стало известно, ваша жена покинула встречу в субботу утром и отправилась в командировку.

– Да, это так.

– Мистер Ниман, вы были один дома в ночь с субботы на воскресенье?

– В общем, да. Вся эта торжественная тягомотина утомила меня.

Этот тип не из тех, кто поедет домой один в отсутствие жены, подумал Сэм.

– Мистер Ниман, есть свидетели, что когда вы покидали стоянку, с вами в машине находилась женщина.

Джоэла Ниман приподнял брови.

– Наверное, я на самом деле уехал с женщиной, но ей меньше сорока. Мистер Диган, если вы решили обвинить меня в исчезновении Лауры, которая решила улизнуть с каким-нибудь парнем, советую позвонить моему адвокату. А сейчас прошу простить, у меня масса дел.

Сэм поднялся и медленно пошел к двери. У книжного шкафа он остановился и осмотрел среднюю полку.

– Неплохое собрание сочинений Шекспира, мистер Ниман.

– Всегда любил Барда.

– Вы, кажется, играли в спектакле Ромео на последнем курсе Стоункрофта?

– Да, это так.

Сэм тщательно подбирал слова.

– Элисон Кэндал вроде бы критиковала ваше выступление?

– Она говорила, что я забыл свои реплики. Я их не забыл. Меня просто на мгновение охватил страх перед зрителями. Точка.

– Через несколько дней с Элисон в школе произошел несчастный случай, верно?

– Да, на нее упала дверца шкафчика. Всех допрашивали из-за этого. Я всегда считал, что они должны были побеседовать и с девушками. Очень многие из них не любили ее. Послушайте, это вас ни к чему не приведет. Как я уже говорил, готов держать пари, что смерти других четырех «сотрапезниц» – несчастные случаи. Между ними нет ничего общего. К тому же, Элисон была злюкой. Она подавляла людей. Судя по тому, что я о ней читал, она не изменилась. Так что вполне могу представить, что в день, когда она утонула, кто-то решил помочь ей в этом.

Он демонстративно открыл дверь.

– Поторопи уходящего гостя[19]19
  В оригинале: «Speed the parting guest». Гомер, «Одиссея» в переводе английского поэта Александра Поупа (1688 – 1744).


[Закрыть], – сказал он. – Тоже Шекспир.

Сэм надеялся, что по его лицу нельзя прочесть, что он думает о Нимане и его отношении к смерти Элисон Кэндал.

– Есть еще датская пословица, которая гласит: через три дня рыба и гости начинают вонять, – заметил он, и мысленно добавил: «Особенно мертвые гости».

– Она гораздо известнее в изложении Бенджамина Франклина, – быстро сказал Джоэл Ниман.

– Вам знакома шекспировская строка о мертвых лилиях? – спросил Сэм. – Она примерно в том же духе.

Смех Нимана напоминал унылый лай.

– "Зловонней плевел лилии гниенье". Есть такая строка в одном из его сонетов. Еще бы мне не знать, ведь я столько над ней размышлял. Мою тещу зовут Лили.

Сэм мчался из Райтауна в «Глен-Ридж Хауз» быстрее, чем положено, спидометр зашкаливало. Он пригласил выдающихся выпускников и Джека Эмерсона встретиться с ним за ужином в половине восьмого. Чутье детектива подсказывало, что один из пятерых мужчин – Картер Стюарт, Робби Брент, Марк Флейшман, Гордон Эймори или Эмерсон – приложил руку к исчезновению Лауры. Правда, после беседы с Ниманом, он уже не так уверен.

По сути, Ниман подтвердил, что вернулся домой с банкета не один. В Стоункрофте он был главным подозреваемым в происшествии со шкафчиком. Он едва не попал в тюрьму за нанесение увечий во время пьяной драки. Он не скрывает, что рад смерти Элисон Кэндал.

Надо заняться Джоэлом Ниманом вплотную, решил Сэм.

Он вошел в «Глен-Ридж Хауз» ровно в семь тридцать и направился в ресторан на бельэтаже. В вестибюле, в одном из кресел, развалился вездесущий Джейк Перкинс, который сразу увязался за ним.

– Есть результаты, сэр? – радостно спросил он.

В любом случае, ты узнаешь о них последним, с досадой подумал Сэм, но вслух произнес:

– Никаких официальных заявлений, Джейк. Шел бы ты домой.

– Я как раз собирался. А вот и доктор Шеридан. Пойду поговорю с ней минутку.

Джин выходила из лифта. Даже издали Сэм заметил, что она сильно встревожена и расстроена. Она быстро пересекла вестибюль, торопясь на встречу, и обеспокоенный Сэм также ускорил шаг, чтобы догнать ее.

Они встретились у входа в ресторан.

– Сэм, мне позвонила... – начала Джин, но заметила Джейка Перкинса и прикусила язык.

Перкинс все слышал.

– Кто вам позвонил, доктор Шеридан? Лаура Уилкокс?

– Убирайся, – грубо сказал Сэм. Он взял Джин под руку, вошел с ней в зал и плотно прикрыл за собой дверь.

Картер Стюарт, Гордон Эймори, Марк Флейшман, Джек Эмерсон и Робби Брент уже собрались. Они стояли со стаканами в руках за небольшой стойкой. На звук закрывшейся двери все обернулись, но увидев выражение лица Джин, воздержались от приветствий.

– Только что звонила Лаура, – сказала она. – Только что звонила Лаура.

Во время ужина первоначальное облегчение постепенно сменилось неуверенностью.

– Я была потрясена, когда услышала голос Лауры, – сказала Джин. – Прежде, чем я успела хоть что-то спросить, она повесила трубку.

– А ты уверена, что говорила именно с Лаурой? – задал Гордон Эймори вопрос, который, подумал Сэм, вертелся на языке у каждого.

– Кажется, да, – задумчиво ответила Джин. – Но если бы меня попросили присягнуть, что это звонила Лаура, я бы не стала этого делать. Голос, вроде, ее, но... – Она заколебалась. – У меня есть друзья в Вирджинии, семейная пара, голоса которых по телефону не отличить друг от друга. Они женаты пятьдесят лет и тембр их голосов одинаковый. Я говорю: «Привет, Джин», а Дэвид смеется: «Еще попытка». В процессе разговора, я, конечно, начинаю улавливать различия. Со звонком Лауры так же. Голос вроде ее, но, возможно, и не точь-в-точь... Разговор был слишком коротким, чтобы я убедилась, так это или нет.

– Вопрос в следующем... Даже если звонила именно Лаура, опасаясь, что ее сочтут пропавшей без вести, почему она не сказала ничего о своих дальнейших планах? – спросил Гордон Эймори. – Я бы, кстати, не удивился, если бы нечто подобное устроил кто-то вроде Перкинса, который пытается состряпать статью века. Несколько лет Лаура играла в известном сериале. У нее характерный голос. Может, какой-нибудь студент-театрал, приятель Перкинса, сымитировал ее речь по его просьбе.

– Что скажете, Сэм? – спросил Марк Флейшман.

– Если хотите знать мнение копа... Не важно, Лаура звонила или нет – мне все равно это не нравится.

– Мне тоже, – кивнул Флейшман.

Картер Стюарт точными движениями ножа нарезал бифштекс.

– Есть еще одно обстоятельство, которое следует принять во внимание. Лаура – актриса, карьера которой катится под откос. Я случайно узнал, что она практически бездомная.

Он самодовольно переводил взгляд с одного удивленного собеседника на другого.

– Звонил мой агент. Сегодня в коммерческом разделе «Лос-Анджелес Таймс» появилась пикантная заметка. Внутренняя налоговая служба заложила дом Лауры без права выкупа, в счет задолженности по налогам.

Он прожевал кусок бифштекса и продолжил:

– Значит, Лаура, скорее всего, в отчаянии. А что главное для актрисы? Быть на слуху. Хорошие это слухи, плохие ли – вовсе не важно. Что угодно, лишь бы напечатали. Возможно, ради этого она все и затеяла. Таинственное исчезновение. Таинственный телефонный звонок. Честно говоря, я думаю, что мы все попусту тратим время, беспокоясь о ней.

– Картер, мне бы и в голову не пришло, что ты беспокоишься за нее, – высказался Робби Брент. – Думаю, кроме Джин, лишь один из нас по-настоящему встревожен – Джек Эмерсон. Верно, Джек?

– Как это понимать? – громко поинтересовался Сэм.

Робби невинно улыбнулся.

– Этим утром мы с Джеком осматривали недвижимость, в которую я мог бы вложить деньги, вернее, даже собирался вкладывать, но цены оказались слишком завышены. Мы заехали к нему, и пока он говорил по телефону с очередным потенциальным клиентом, которого намеревался облапошить, я от нечего делать рассматривал фотографии на стенах. На одной из них обнаружилось романтическое посвящение от Лауры, двухнедельной давности. «С любовью, поцелуями и крепкими объятьями моему ненаглядному однокласснику». И мне стало интересно, Джек, сколькими поцелуями и объятиями она одарила тебя за эти выходные и не одаряет ли до сих пор?

Еще чуть-чуть, думала Джин, и Джек Эмерсон накинется на Робби Брента с кулаками. Джек выпрямился и с силой хлопнул ладонями по столу, сверля Робби взглядом. Затем, с видимым усилием, взял себя в руки, стиснул зубы и откинулся в кресле.

– Здесь дама, – спокойно сказал он. – Иначе я поговорил бы с тобой по-другому, чтобы ты понял, гаденыш. Может, ты неплохо зарабатываешь, высмеивая людей, чего-то добившихся в жизни, но ты все тот же придурок с куриными мозгами, который заблудился в поисках туалета в Стоункрофте.

Подавленная этим обменом любезностями, Джин оглядывалась по сторонам, надеясь, что официанты не обратили внимания на происходящее, вдруг она заметила, что дверь приоткрыта. Джин не сомневалась в том, кто стоял за ней, стараясь поймать каждое слово их разговора.

Она посмотрела на Сэма Дигана. Тот поднялся.

– Если вы не возражаете, я, пожалуй, не останусь на кофе, – сказал он. – Мне надо распорядиться, чтобы проследили звонок.