Текст книги "Прелестная бунтарка"
Автор книги: Мэри Патни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 8
Калли разбудил грохот пушек. Но нет, это была не артиллерия, а гром, потому что комнату озарила вспышка молнии. Она успокоилась: сильная гроза все же лучше, чем атакующая армия. Лежа в полудреме, Калли чувствовала приятную расслабленность в каждой клеточке своего тела. Снова вспыхнула молния, и почти одновременно загрохотал гром, казалось, прямо по крыше. Мгновенно вернулись все воспоминания, и она осознала, что находится не в своей кровати, потому что англичане сожгли ее дом дотла. Она в гостевом коттедже и не одна в постели. Это был Ричард, чудесным образом оказавшийся живым. Он лежал на боку рядом с ней, и его рука покоилась на ее талии. Калли узнала его даже в темноте по запаху и какому-то неуловимому, не поддающемуся описанию ощущению присутствия старого друга. Ричард заворочался во сне и убрал руку с ее талии.
– Грозы у вас такие же экстремальные, как жара.
– Согласна, но ливень должен погасить пожары, и это хорошо. – Калли сладко потянулась, выгибая спину и вытягивая руки над головой. – Не помню, когда я в последний раз так хорошо спала. Из-за того, что ты рядом, я чувствую себя в безопасности. Помнишь, когда мы решили звать друг друга «средними» именами?
– Был дождь, хотя не такой сильный, как сейчас. Мы были совсем юными, почти детьми. Ходили на озеро в Кингстон-Корте, и, когда возвращались обратно, началась гроза, и мы спрятались в сарае для сена. Ты сказала, что я не выгляжу как Джордж, и спросила, какие еще у меня есть имена.
Калли засмеялась:
– Имя Гордон мне больше понравилось, но оно звучит слишком сурово, а Огастес – напыщенно. Ричард – теплее и мягче. Больше тебе подходит.
– Не много найдется людей, которые сочли бы меня мягким или теплым, – насмешливо заметил он. – Никто никогда не звал меня Ричардом, за исключением моей няни. Но идея, что у нас будут друг для друга особые имена, которые используем только мы, мне понравилась, поэтому мы перебрали и твои имена тоже.
– Ты сказал, что Кэтрин звучит чересчур величественно для такой непоседы, как я. Тогда осталась только Каллиста, и ты сократил ее до Калли.
– Это имя необычное, как ты сама, однако прозвище Калли более озорное, – объяснил Гордон. – В греческой мифологии Каллисто звали одну из охотниц из свиты Артемиды.
– Мне нравилось быть охотницей, но позднее я узнала, что это имя переводится как «прекраснейшая». Уверена, ты это не подразумевал.
Он усмехнулся:
– Если вспомнить, ты была хорошенькой, но я этого не замечал из-за твоих вечно спутанных волос и грязи на лице.
– Думаешь, ты был лучше?
– Хуже. Мы подстрекали друг друга на разные проделки и попадали в неприятности.
– Однако это были невинные забавы, мы никогда не были врединами по отношению к другим детям. – Калли вздохнула. – Как я рада, что мой брат снова со мной!
Вспышка молнии ненадолго осветила комнату, и Калли увидела, что Гордон поднял брови.
– У тебя есть брат, и это не я.
– Маркуса я почти не помню. Он был совсем маленьким, когда я уехала из Англии. А недавно ему исполнился двадцать один год. Думаю, мои родители устроили грандиозный бал по случаю, что их наследник достиг совершеннолетия.
– Вероятно. Но здесь и сейчас я хочу внести ясность: я не твой брат и не считаю тебя сестрой.
– Но мы же были друг другу братом и сестрой, – возразила Калли. – У тебя нет сестер, а мой брат был слишком маленьким, он не мог быть товарищем по играм, так что мы с тобой попадали во всякие передряги как брат и сестра. Например, вместе извозились в грязи в ручье, скакали верхом и учились прыгать через изгороди, покрывали проделки друг друга. Нас и наказывали вместе. Ты был лучшим братом, чем мой настоящий.
– Я не твой брат.
– Нет? – Еще одна молния на мгновение осветила его силуэт, и Калли заморгала. Ей казалось, будто его нежелание признать их детские отношения лишило ее какой-то очень важной части прошлого. – Мне нравилось считать тебя братом.
– Я не твой брат! – повторил Гордон, на сей раз резко, а затем наклонился и поцеловал Калли.
Когда его губы накрыли ее губы, тепло и одновременно требовательно, Калли словно пронзила молния. За первоначальным испугом быстро последовали совсем другие эмоции, не похожие ни на что, что она когда-либо испытывала. Какие-то пьянящие, волнующие ощущения прокатились по всему ее телу от головы до пальцев на ногах. Калли только-только начинала чувствовать интерес к противоположному полу, когда ее выдали замуж за мужчину в три раза ее старше. Мэтью всегда был с ней нежен, даже в короткий страстный период их медового месяца, однако в их супружеской постели она испытывала лишь слабое любопытство, не более, и покорно выполняла обязанности жены. Но это… это было совсем по-другому. Впервые в жизни Калли поняла, почему женщины губят себя из-за мужчин. В прикосновении Ричарда она чувствовала обещание чего-то неистового и неукротимого, и это пугало. Когда он передвинул руку к ее талии, от которой было всего несколько дюймов до не скованной корсетом груди, она оттолкнулась от него и в результате оказалась прижатой к стене, у которой стояла кровать.
– Это очень плохая идея, – сдавленно проговорила она.
– Ты права. – Видя ее реакцию, он не сделал попытки придвинуться ближе или снова ее поцеловать. – Но я хотел внести полную ясность: я не твой брат. Хотя у меня никогда не было сестры, я уверен, что не чувствовал бы по отношению к ней ничего подобного.
– Надеюсь!
Еще одна вспышка молнии осветила невозмутимое лицо Гордона. Он не выглядел угрожающе, не казался грубым, однако определенно был кем-то намного бо`льшим, чем просто другом детства. Калли купила в коттедж двуспальную кровать, чтобы супружеским парам было в ней удобно, но сейчас Гордон буквально заполнял ее всю, господствовал над пространством и даже, казалось, над воздухом, которым Калли дышала. Он был воплощением силы и мощи, и Калли сознавала, что на ней надета лишь тончайшая муслиновая сорочка, да и на нем – ненамного больше.
Она начала слезать с кровати, но он схватил ее за запястье.
– Кэткин, останься, – тихо попросил он. – Еще не светает, и я тебе обещаю: не произойдет ничего, чего ты сама не захочешь.
Калли колебалась, но потом поверила ему. Кроме того, в это время, среди ночи, когда по крыше коттеджа барабанил сильный дождь, идти ей было некуда. Она снова легла на подушку и натянула на себя легкое покрывало. Калли надеялась, что ее друг не причинил бы ей вреда, но ее пугала мужская агрессия и властность, которые от него исходили. Она подавляла в себе страх еще с тех пор, как сбежала с Ямайки. Но этот прошедший день оживил ее переживания. Положение у нее тяжелое, однако не катастрофическое, и нужно сосредоточиться на реальных проблемах, а не терять голову из-за мужчины.
– Чего я хочу, так это быстрой безопасной поездки в Балтимор, – произнесла она. – Без сложностей с твоей стороны.
– Понял. – Он снова лег лицом к ней. Так он занимал меньше пространства. – Но все-таки надеюсь, что я больше не отношусь к категории «брат».
– Нет. Только не знаю, хорошо это или плохо, – сказала Калли, в душе желая, чтобы он действительно был ее братом. Тогда все было бы гораздо проще.
– Не хорошо и не плохо. Мы больше не дети. У нас есть фундамент прочной дружбы, однако теперь мы взрослые.
В детстве Калли никогда не задумывалась о его голосе, но сейчас поняла, что он довольно красивый. Глубокий, мягкий и опасно убедительный.
– У взрослых меньше времени и доверчивости, а сомнений, страхов и обязанностей – больше.
– Да, и моя обязанность – обеспечить твою безопасность во время войны, что включает воссоединение тебя с твоей семьей.
– С английской семьей или моей настоящей?
– Твои английские родственники платят за эту миссию, но куда ты отправишься отсюда – выбирать тебе. Когда меня просили взяться за это дело, я ясно дал понять, что даже не попытаюсь заставить тебя приехать в Англию вопреки твоей воле. Хотя, признаюсь, задавался вопросом, размышляла ли ты когда-нибудь о возвращении.
– Я иногда мечтаю об Англии. – Обычно Калли представляла счастливые часы, проведенные с Ричардом. – Зеленой, прохладной. Это мой дом в том смысле, в каком Новый Свет никогда не был. Но я не вернусь в Англию, чтобы жить там бедной родственницей. Мне нравится, что я вольна жить так, как сама считаю нужным. В Балтиморе я открою новое швейное ателье. Конечно, на то, чтобы обзавестись клиентурой, потребуется время, но Балтимор богатый город, гораздо крупнее Вашингтона. Я справлюсь и сделаю это на моих собственных условиях.
– Традиционный способ для женщины содержать семью – это замужество, – заметил Гордон. – Красивые женщины вроде тебя редко страдают от недостатка интереса со стороны мужчин. Однако, я полагаю, что с тех пор, как изгнала мужа из своей постели, ты не заводила любовников?
Легкий подъем интонации в конце предложения превратил его в вопрос. Калли была рада, что в темноте не видно, как она покраснела.
– Я никогда бы не опозорила Мэтью неверностью. Да и мужчины, которые там были, не вызывали у меня искушения.
– Ничто так не способствует добродетели, как отсутствие искушения, – сухо промолвил Гордон. – Но теперь ты вдова, и брак облегчил бы твое положение.
– Типично мужской образ мышления! – усмехнулась Калли. – Мне более чем достаточно одного брака. Не хочу повторять этот опыт. Я прекрасно справлюсь сама.
– Часть моего задания – убедиться, что ты не бедствуешь. Если решишь не возвращаться в Англию, деньги пригодятся тебе для устройства новой жизни, и у меня в распоряжении крупные суммы.
Калли удивилась:
– Вероятно, Эндрю Хардинг очень богат, если столько тратит на женщину, с которой даже никогда не встречался!
– Да, богат, и, видимо, его жена умеет быть убедительной.
– Мне трудно представить, чтобы кто-либо из моих сестер был настолько настойчивым, впрочем, я не общалась с ними пятнадцать лет. – В памяти Калли сохранилось воспоминание, как они все выглядели, наряженные по случаю ее свадьбы, прямо перед тем, как она навсегда уехала из Раш-Холла. – Если я вернусь, будет потрясением увидеть их взрослыми.
– Порой я думаю, как там мои братья, но это не так сильно меня интересует, чтобы я стал выяснять, чем они занимаются. Два старших были весьма испорченными, а младшие еще школьниками. Поскольку они происходят от трех матерей и были отправлены в разные школы, я мало их знал. Особенно младших.
– Мои дети хорошо знают и любят друг друга. В семьях так и должно быть. И это еще один повод не выходить замуж снова. Я не смогу выйти замуж за человека, который относился бы к ним свысока из-за их смешанной крови.
– Да, это серьезная причина быть осторожной с замужеством. В период ухаживания люди показывают себя с наилучшей стороны, а после свадьбы реальность может стать неприятным сюрпризом.
– Много веских причин не выходить замуж. – Разговаривать в темноте было легко, поэтому Калли решила спросить: – А как ты? Женат? Или был когда-нибудь женат?
– Боже правый, нет! – воскликнул Гордон, явно пораженный этой мыслью. – Я веду слишком беспорядочный образ жизни, чтобы жениться. Ни одна женщина в здравом уме не захочет взять меня в мужья.
Однако его внешность и обаяние легко могли заставить женщину забыть о здравом смысле.
– А чего желаешь ты? Ты снова обосновался в Англии? Хочешь иметь жену и детей, осуществить мечту англичанина – иметь собственное поместье и стать сквайром?
Он шумно выдохнул, и Калли услышала, что он переворачивается на спину. Она предположила, что Гордон смотрит вверх, в темноту. Наконец он заговорил:
– Когда-то я бы ответил «нет». Я вел беспорядочную жизнь, в чем-то она была пугающей и болезненной, но в чем-то приносила удовлетворение. Я бы не променял свое прошлое на другое, даже те его эпизоды, о которых жалею. Но…
– Но что?
– Мне уже за тридцать, пять лет назад я пережил кое-что, и это заставило меня переосмыслить многое. Я совершил немало такого, чем не горжусь. Делать глупости приемлемо в юности, но потом это становится уже неприличным. С тех пор я стараюсь быть лучше. Помогать другим, если необходимо.
– Что это был за эпизод, который изменил твой взгляд на жизнь?
– Грозившая мне казнь. Я находился на севере Португалии, когда там хозяйничали французы. Для пятерых из нас это закончилось заключением в сыром погребе и смертным приговором. На рассвете нас должны были расстрелять как английских шпионов. Мы пили дрянной бренди и говорили о том, как бы изменили свои жизни, если бы чудом нам удалось выжить.
Он говорил о смертном приговоре так небрежно!
– Ты выжил. И что, воплотил в жизнь свои планы?
– Да. Именно так я занялся своей нынешней работой. Я нахожу варианты для людей, у которых нет средств решить определенные проблемы самостоятельно.
– Звучит как нечто достойное восхищения, – заметила Калли. – Значит, поэтому ты здесь, спасаешь заблудшую вдову по поручению одного очень богатого человека?
Гордон рассмеялся:
– Дело стоящее, и оплата хорошая. Но с тех пор, как достиг почтенного тридцатилетнего возраста, я начал думать, что в жизни должно быть что-то большее. Я просто пока не понял, что именно.
– Брак, семья, особняк? Насколько я помню, ты был наследником своего крестного. Может, этого достаточно, чтобы сделаться сельским джентльменом?
– Думаю, хватило бы. Однако связаться с семейным адвокатом означало бы рисковать встретиться воочию с моим отцом или братьями. Мои контакты с благородным семейством Одли заключались в том, что я время от времени посылал нашему адвокату открытку с каким-нибудь текстом вроде «Вынужден вас огорчить, я все еще жив!»
Калли рассмеялась:
– Тебе нравится раздражать своих родственников!
– В общем, хорошо, что я с ними не вижусь. Если я когда-нибудь сделаюсь сельским сквайром, вряд ли случайно столкнусь с моими знатными родственниками, они же ужасные снобы и стараются избегать низшего сословия. Кстати, люди из низшего сословия интереснее, чем большинство представителей элиты.
– Ты лорд Джордж Гордон Ричард Огастес Одли, третий сын маркиза Кингстона, не очень похож на представителя низшего сословия.
– Мой отец бы с этим не согласился.
– Твой отец безнадежен, но вдруг есть шанс подружиться с братьями? Наверняка хотя бы один или два стоят того, чтобы с ними общаться.
– Не исключено. Может, с младшим, потому что двое старших крайне неприятные типы. Я предпочитаю друзей родственникам, ведь друзей мы сами выбираем.
– Если надумаешь жениться, то с твоим остроумием, привлекательной внешностью, титулом и состоянием, пусть небольшим, тебе будет легко найти жену, которая может стать и любовницей, и другом.
– Подозреваю, что найти подходящую пару – одна из самых трудных задач. От моего титула мало проку, поскольку это формальность. Мне не показалось, что перспектива стать леди Джордж Одли тебя впечатлила.
Калли усмехнулась:
– Я была слишком удивлена, чтобы впечатлиться. Кроме того, мне не нравится имя леди Джордж, так же, как не нравилось называть тебя Джорджем.
– Если повезет, тебе не придется снова выдавать себя за леди Джордж. – Гордон взял ее за руку. – Думаю, мы можем отдохнуть еще часок-другой перед тем, как встретить новый день, который обещает быть весьма напряженным.
Калли зевнула, прикрывая рот ладонью.
– Ты прав. Спи спокойно. И пусть тебе приснится будущая жена, которая станет еще и подругой в твоей счастливой и достойной жизни.
Засыпая, Калли услышала, как Гордон пробормотал:
– Не знаю, Кэткин, возможно ли это. Единственная женщина, на которой я когда-либо готов был жениться, – это ты.
Глава 9
Когда Гордон проснулся, утро уже наступило, хотя по тусклому свету он догадался, что было еще рано. В воздухе чувствовался запах горелого дерева, но пока еще было относительно прохладно. Ночью Калли перекатилась во сне так, что оказалась вплотную к нему, ее голова лежала на его предплечье, мягкие кудри разметались по его боку. В утреннем свете она выглядела намного моложе и была совершенно неотразимой. Несколько рыжих кудрей выбились из пучка. Гордону захотелось склониться над ней, чтобы поцеловать, и ласками вовлечь ее в страстное утреннее соитие. Вот только у него было столько причин сопротивляться этому желанию, что пересчитать их не хватило бы пальцев на руках и на ногах. Начать с того, что они находились в зоне военных действий, кроме того, Калли сейчас не испытывала ни малейшего интереса ни к нему, ни любому другому мужчине. Возможно, позднее, когда Калли будет в безопасности и ее жизнь наладится, она станет более открытой к флирту. Или этого не произойдет никогда. Калли решительно настроена не впускать в свою жизнь мужчин, и Гордон понимал почему. Пока мужчины в ее жизни давали ей мало хорошего.
Мысль о неприятностях Калли пробудила в Гордоне нежность, на которую словно отбрасывали тени прошлое, настоящее и будущее. Прошлое состояло из радостных воспоминаний о веселых играх и долгих разговорах до того момента, когда их силой разлучили и отправили обоих в своего рода ссылки. Настоящее являло собой смесь восторга, опасности и обязанности вывезти Калли в целости и сохранности из этого проклятого города и воссоединить с детьми. Будущее было загадкой, кроме одного пункта: Гордон точно знал, что оно должно включать в себя Калли. Пока он не представлял, что это значит для него, но это было неважно. Когда время придет, он в этом разберется. А на сегодняшний день его задача – ускользнуть из Вашингтона в Балтимор, забрать ее семью и отправиться в Англию. Гордон чувствовал, что это будет непросто.
Калли заворочалась и открыла глаза. В лучах рассвета они казались золотистыми. Интимность ситуации кольнула Гордона, как острая рапира, он чуть не вскочил с кровати, как ошпаренный кот. Но ему не пришлось это делать, потому что Калли опередила его. Она проползла вдоль стены до края кровати и спустилась на пол. Когда она встала, покрывало соскользнул на пол, и сноп солнечного света озарил ее тело сзади, сделав сорочку почти прозрачной. В Гордоне снова шевельнулось желание, но сильнее была паника: «Откуда, черт возьми, взялась подобная реакция?» Но об этом он решил подумать позднее. А сейчас отбросил свои лихорадочно мелькавшие мысли и спустил ноги на пол.
– Много ли нужно сделать до того, как мы сможем уехать? Полагаю, ты хочешь попрощаться с миссис Тернер. В этом коттедже есть какие-нибудь вещи, которые тебе надо взять с собой?
– Я действительно хочу попрощаться с Эдит, но это все. Я поеду налегке. – Калли сняла с пресса для одежды голубое платье. – Все, что у меня есть, это одежда, которая на мне, и пистолет. К счастью, у этого платья достаточно широкая юбка, чтобы я выглядела не слишком неприлично, когда буду сидеть верхом позади тебя.
– У меня есть решение получше, – произнес Гордон.
Он прошел в гостиную, открыл седельные сумки, которые ночью оставил у двери, и достал два аккуратно свернутых предмета. Вручив их Калли, он взял сплющенную шляпу и придал ей форму широкополой, подходящей для работы в саду или в поле.
– Надень это. Одежда будет тебе велика, но не так сильно.
Калли увидела коричневые штаны, льняную рубашку и шляпу, и ее брови поползли вверх.
– Ты постоянно возишь с собой одежду, которая тебе не по размеру?
– Лишь когда собираюсь спасать вдовушек из зоны боевых действий. Некоторые женщины скорее умрут, чем согласятся надеть мужскую одежду, но я предпочитаю быть ко всему готовым. Конструкция женской одежды плохо приспособлена для бегства от разных неприятностей. Вылезать в окно или скакать верхом гораздо удобнее в брюках. Я не знал точно, какого размера будет моя вдовушка, поэтому немного ошибся.
Калли встряхнула рубашку, она доходила ей до середины бедер.
– Да, действительно. Но эти вещи хотя бы меньше любых твоих.
– Ты будешь похожа на сорванца, однако в нашей ситуации оно и к лучшему. На тебе ведь были крепкие полусапожки, не так ли? Это хорошо, удобнее, чем изящные дамские туфельки.
– Как и ты, я подготовилась на случай, если мне придется спасаться бегством. – Она протянула ему голубое платье. – Можешь упаковать это в седельную сумку?
Калли ушла в спальню переодеться. Гордон натянул брюки, сапоги и заправил рубашку. Теплый лондонский сюртук он отложил, чтобы надеть перед самым отъездом. Потом он заглянул в корзинку, которую им накануне вечером дала миссис Тернер, и нашел там рассыпчатое печенье, кусок сыра и бутылку теплого, но очень ароматного лимонада.
Калли вернулась из спальни в брюках и рубашке. Волосы она заплела в косу и заколола на макушке, чтобы можно было спрятать их под шляпу, так она будет выглядеть, как юноша. Садясь за стол, чтобы позавтракать, Калли сказала:
– Полагаю, ты будешь при полном параде, как лорд.
– Да, и стану всю дорогу завидовать тебе, потому что ты одета легче. Но если мы наткнемся на британские войска, мне может понадобиться снова показать себя лордом.
Гордон сел за стол напротив Калли, разломил печенье пополам и проложил между двумя половинками ломтик сыра.
После завтрака Калли сложила пустые бутылки и остатки еды в корзинку.
– Отнесу это Эдит, когда буду прощаться. Мне будет ее не хватать.
Гордон встал и надел сюртук.
– Пойду седлать Самсона, а ты пока в последний раз оглядись, не забыла ли что.
– Здесь нет ничего, что следовало бы везти с собой. – Калли направилась в спальню и вскоре вернулась с пистолетом и свернутым одеялом. – Поскольку мне предстоит скакать верхом, сидя на твоих седельных сумках, можно подложить в качестве подушки это одеяло, чтобы было удобнее.
Гордон взял у нее пистолет.
– Полагаю, он заряжен со вчерашнего дня. Пожалуй, я не буду убирать оружие далеко. Лучше, чтобы оно было под рукой.
– Пистолет заряжен. Возможно, сегодня он будет полезнее, чем прошлой ночью. – Глядя на оружие, Калли закусила губу. – Но… я не знаю, сумею ли выстрелить в человека. Стреляю-то я хорошо, однако прошлой ночью, когда солдаты ворвались в мой дом, я не могла заставить себя спустить курок. Если бы я застрелила одного солдата, это бы меня не спасло, а скорее всего в результате меня бы убили, поэтому вчера не обязательно было стрелять, но сегодня может сложиться по-иному. Боюсь, я буду не в состоянии поступить так, как необходимо.
– Принять сознательное решение убить другого человека – трудно, – заметил Гордон. – Мне приходилось это делать, и это было не легко. Это не из тех вещей, что вошли у меня в привычку. Однако предупредительный выстрел может подействовать на нападающих отрезвляюще, а если кого-то действительно нужно будет убить, я об этом позабочусь.
– Хотя мне и нравится говорить о том, как я все умею, данное дело я с радостью предоставлю тебе.
– Подобным навыкам меня научила жизнь, так что, если возникнет необходимость, я это сделаю. – Он поднял с пола седельные сумки и свернутое одеяло. – Пойду седлать Самсона. Мы можем повести его в поводу до дома миссис Тернер, чтобы ты попрощалась с ней.
Калли взяла корзинку.
– Я осмотрюсь здесь, не осталось ли чего-нибудь, что может пригодиться Эдит, а потом мы с тобой встретимся на улице.
Гордон кивнул и вышел. Снаружи горький запах дыма чувствовался гораздо сильнее, но ночная гроза пропитала землю водой и отчасти приглушила запахи. Самсон заметно убавил запасы корма и воды и выглядел готовым к предстоящему дню. Калли хорошо придумала насчет одеяла – Гордон закрепил его поперек седельных сумок на спине Самсона. Выводя коня из сарая, он увидел, что Калли уже на улице, но повернула не налево к дому миссис Тернер, а направо, к руинам своего дома. Он последовал за ней, ведя Самсона в поводу. Калли остановилась и посмотрела на пепелище, ее лицо застыло. Повсюду валялись груды закопченных кирпичей от рухнувших стен и обгорелые обломки балок, дождь превратил пепел в грязное месиво. У дальнего края пепелища еще поднималась тоненькая струйка дыма.
Калли резко развернулась и двинулась к Гордону, ее губы были плотно сжаты.
– Кэткин, мне очень жаль, – тихо промолвил он.
– Так закончился один этап моей жизни. Неизвестно, каким будет следующий.
Гордон зашагал рядом с ней, Самсон послушно шел сзади. Гордон заметил, что после того волнующего момента, когда они проснулись, они избегали смотреть друг на друга. Взаимосвязь между ними были неоспоримой, однако не поддающейся определению.
