Текст книги "Удачная сделка"
Автор книги: Мэри Джо Патни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Вы очень разумно рассуждаете, – сказал герцог, явно заинтересовавшись разговором. – Хотелось бы, чтобы как можно больше женщин занимали такую обдуманную позицию. Тогда брак стал бы гораздо привлекательнее.
Взглянув на герцога, Джослин поняла, что значительно выросла в его глазах. Если он когда-нибудь решит жениться, то его избранницей будет женщина вроде нее – такая не станет утомлять мужа скандалами и истериками.
Немного помолчав, Джослин со вздохом проговорила:
– К сожалению, у меня не было выбора. – Она взглянула на герцога из-под опущенных ресниц и, чуть понизив голос, добавила:
– Доставляющие удовлетворение отношения мне придется искать где-то еще.
– И ваш муж не будет возражать? – осведомился он, глядя ей в глаза.
– Не будет, – решительно заявила Джослин. Находясь в объятиях мужчины, за которого ей хотелось выйти замуж, Она не желала думать о майоре Ланкастере. – Наш брак рассчитан только на взаимную выгоду.
Наконец вальс закончился, и они чуть отстранились друг от друга. Однако по-прежнему стояли в центре зала. Стояли, пристально глядя друг другу в глаза. И вдруг Кэндовер улыбнулся и, отступив еще на шаг, взглянул на вырез ее платья.
Джослин правильно поняла его взгляд – это был деликатный намек. В какой-то момент она даже испугалась. Может, отступить, может, дать ему понять, что она не желает идти дальше?
В следующее мгновение Джослин взглянула ему в глаза и улыбнулась. Герцог прекрасно понял значение этой улыбки. Подавая ей руку, он проговорил:
– Завтра утром я уезжаю из Лондона до сентября, но буду с нетерпением ждать нашей встречи.
К этому времени она уже овдовеет, в ничто не помешает ей принять герцога у себя. Правда, эта свобода обходится дороже, чем она предполагала… Стараясь не думать об умирающем майоре, Джослин ответила:
– Я тоже буду ждать с нетерпением.
Улыбнувшись ей на прощание, герцог Кэндовер отошел. Приглашение на второй танец подряд привлекло бы к ним ненужное внимание Однако они договорились встретиться… При мысли об этом Джослин задыхалась от волнения. Наконец-то единственный интересующий ее мужчина увидел в ней женщину – и все потому, что она вышла замуж!
Конечно, не так уж приятно хладнокровно строить планы любовной связи, но она не столь наивна, чтобы полагать, что герцог думает о чем-то большем Однако Джослин чувствовала: можно рассчитывать на дальнейшие отношения с Кэндовером только в том случае, если они будут близки.
А если она потеряет и его, и девственность?.. Ну что ж, конечно, ей будет больно сознавать, что он счел ее подходящей для роли любовницы, но не для роли герцогини… Однако и в этом будут свои плюсы. Ей, как и любой нормальной женщине, любопытно узнать, что такое страсть. Кэндовер же чрезвычайно привлекательный мужчина, и он сможет многому ее научить.
Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что она девственница? Вероятно, Кэндовер все-таки поймет, почему она после венчания отправилась к Паркингтонам одна. Оставалось надеяться, что он в ней не разочаруется.
А пока… Пока она будете нетерпением дожидаться сентября.
Глава 5
Салли ушла из госпиталя лишь к вечеру. А потом беспокойно ворочалась всю ночь, вспоминая надменную светскую красавицу, так бесцеремонно воспользовавшуюся положением ее брата. Даже на следующее утро, давая уроки своим воспитанникам, Салли все еще кипела от гнева.
Но лотом, направляясь в госпиталь, она вдруг почувствовала, что события, произошедшие накануне, вселили в нее надежду. В течение последних недель она безропотно принимала приговор, который доктора вынесли Дэвиду. Но теперь гнев придавал ей решимости, теперь она не желала сдаваться. Если Дэвид не в состоянии бороться за жизнь, то бороться за него будет она, его сестра!
Перед тем как идти в палату брата, Салли нашла доктора Рэмзи. Ей нужно было серьезно поговорить с ним, чтобы выяснить, есть ли хоть какая-то надежда на выздоровление. Доктор Рэмзи прекрасно знал свое дело, но в отличие от многих своих коллег охотно признавал, что его возможности ограниченны.
С беспокойством взглянув на Салли, доктор Рэмзи пробормотал:
– Я слушаю вас, мисс Ланкастер. – Его близорукие глаза моргали за стеклами очков.
– Скажите, доктор, можно ли как-то помочь моему брату? Он умирает у меня на глазах! Не может быть, чтобы вы не могли еще что-нибудь сделать!
Рэмзи снял очки и принялся их протирать.
– Случай майора Ланкастера меня удивляет. Он держится за жизнь с удивительной цепкостью, но при параличе практически ничего нельзя сделать. – Доктор нацепил очки на нос. – Подозреваю, что, помимо паралича, у него еще и повреждения внутренних органов, которые мы вылечить не в состоянии. Мы можем лишь облегчить его страдания в эти последние дни.
Доктор хотел уйти, но Салли его удержала:
– Мне не хотелось бы спорить с вами. Я знаю, что вы сделали все, что могли, и я очень вам благодарна, доктор. И все же… нет ли в Лондоне специалиста, чьи методы, возможно, отличаются от общепринятых? Ведь терять уже нечего, не так ли, доктор?
Рэмзи молча кивнул. Поразмыслив, сказал:
– В больнице Святого Варфоломея есть сумасшедший шотландец по имени Йен Кинлок. Я слышал, что он недавно вернулся из Бельгии, где в течение нескольких недель оперировал раненных при Ватерлоо. Он очень… эксцентричен, но выполнил несколько удивительных операций. – Окинув взглядом скромное платье Салли, доктор добавил:
– Кинлок, судя по всему, превосходный хирург, а поэтому его консультации стоят очень дорого. Но, насколько я знаю, он берет крупные суммы с людей состоятельных, а потом раздает деньги нищим. Этот человек действительно безумец. И знаете… Я сомневаюсь, что он согласится осмотреть пациента в госпитале герцога Йоркского.
– Я только что получила некоторую сумму денег, – заявила Салли. – Возможно, мне удастся его уговорить.
Она повернулась и решительно зашагала по коридору.
– Да поможет Бог Йену Кинлоку, – пробормотал доктор Рэмзи, глядя ей вслед.
Направляясь к Дэвиду, Салли лихорадочно размышляла. Консультация с новым хирургом была попыткой уцепиться за соломинку, но она не откажется от борьбы, покуда остается хоть какая-то надежда. Кроме того, ей хотелось потратить деньги леди Джослин именно таким образом, хотелось потратить их на Дэвида. Больница Святого Варфоломея – одна из старейших и самых известных в Лондоне, и там всегда множество пациентов. Кажется, эта больница находится неподалеку от собора – Святого Павла, так что ей придется нанять экипаж…
В дверях палаты Салли едва не столкнулась с рослым молодым мужчиной в синей ливрее. В следующую секунду она узнала Моргана, слугу, сопровождавшего накануне леди Джослин.
– Пришли проверить, не умер еще муж вашей хозяйки? – проговорила Салли.
Молодой человек смутился, покраснел, и ей сразу же стало стыдно за свои слова. Действительно, несправедливо винить слугу за то, что леди Джослин не умеет себя вести.
– Я приехал сюда, чтобы забрать моего брата, мисс Ланкастер, – ответил Хью Морган. – Леди Джослин попросила меня заодно проведать майора Ланкастера.
– Ваш брат – пациент этого госпиталя? – спросила Салли.
– Он был капралом драгунского полка, мисс. Леди Джослин предложила ему место и решила взять его к себе, чтобы он быстрее поправился, – объяснил Хью. – Она прислала за ним свою карету, чтобы его довезти.
Салли внимательно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. Конечно же, он был очень высокого мнения о своей хозяйке – ведь леди Джослин согласилась забрать его брата из этого ужасного госпиталя, где даже здоровому недолго заболеть. Салли с радостью забрала бы отсюда Дэвида, но куда его отвезти? Ведь у нее не было денег для того, чтобы арендовать квартиру и нанять для брата сиделку.
Однако теперь у нее появилась другая возможность! В соответствии с британскими законами Дэвиду принадлежал роскошный особняк на Брук-стрит, который леди Джослин называла «своим домом». Эта особа не посмеет ей отказать, если она захочет перевезти туда своего брата. Да, она отвезет Дэвида на Брук-стрит – пусть только леди Джослин попробует протестовать!
– Как удачно, что вы с каретой! – воскликнула Салли. – Мы можем воспользоваться ею для того, чтобы перевезти майора Ланкастера в дом леди Джослин!
Морган сначала удивился, потом – встревожился.
– Но, мисс, хозяйка попросила меня только проведать его, она ничего не говорила о том, чтобы увезти его домой. Пристально глядя на Моргана, Салли сказала:
– Ваша хозяйка ничего не говорила об этом только потому, что была уверена: его нельзя перевозить. Однако я только что беседовала с доктором Рэмзи, и он сказал, что от перевозки Дэвиду хуже не станет.
Салли понимала, что не совсем верно передает слова доктора Рэмзи, но иначе она не сумела бы настоять на своем.
Но Морган молчал, и тогда Салли заявила:
– Полагаю, что ваша хозяйка обязана его принять, ведь она – жена Дэвида. И конечно же, леди Джослин не захочет, чтобы ее муж оставался в этом… в таком ужасном месте.
– Да, похоже, что миледи очень заботится о вашем брате, – пробормотал Морган. – И Бог свидетель, моему брату тоже хочется побыстрее выбраться из госпиталя. Вы правы, это ужасное место. – Хью нахмурился и вдруг решительно кивнул:
– Я усажу брата в карету, а потом вернусь за майором Ланкастером с носилками, потому что надо осторожно перенести его.
– Да, конечно, – кивнула Салли. Глядя вслед Моргану, она вдруг подумала: «Почему же он все-таки согласился, неужели не боится гнева своей балованной хозяйки?»
Салли снова нашла доктора Рэмзи. Выслушав ее, он с ней согласился, сказал, что если уж переправка из Бельгии майора не убила, то и поездка по Лондону, наверное, не причинит ему особого вреда. А если он все же не выдержит дороги, то это будет означать только одно: неизбежный конец наступил немного раньше.
Попрощавшись с доктором, Салли вернулась к палате брата и прямо с порога заявила:
– У меня хорошие новости, Дэвид. Здесь карета леди Джослин, и я получила от доктора Рэмзи разрешение перевезти тебя домой. Я уверена, что там тебе будет лучше, чем в госпитале.
– Леди Джослин хочет, чтобы я остановился у нее? – Майор был приятно удивлен. – Это в условия сделки не входило. Как она добра!
При мысли о том, что Джослин прислала за ним карету, Дэвид преобразился, он казался таким счастливым, что Салли не стала ничего ему объяснять. Однако мысленно поклялась, что заставит леди Джослин принять брата, заставит во что бы то ни стало.
– Ну, по госпиталю я скучать не буду. – Дэвид окинул взглядом серые стены палаты. – Может, только по Ричарду.
– Ричард сможет тебя навешать, ведь ему с каждым днем становится все лучше. Я не сомневаюсь, что он очень за тебя обрадуется. Перед отъездом я сообщу ему твой новый адрес. Салли принялась укладывать веши брата в картонку. Покончив со сборами, она взяла со столика пузырек с опием.
– Дать тебе двойную дозу? Во время поездки тебе будет больно.
– Увы, ты права. Думаю, я предпочел бы не сознавать, что происходит.
Брат впервые упомянул о своей боли, но Салли догадывалась, что страдает он постоянно. Она молила Бога о том, чтобы поездка в карете не повредила Дэвиду. Если он не выдержит перевозки, она никогда себе этого не простит!
Хью Морган ехал на запятках, но Салли, Дэвиду и капралу с костылями все равно было тесно в карете. Хью где-то раздобыл доски и одеяла и устроил нечто вроде походной кровати – на нее и положили впавшего в забытье майора, – но Салли все же морщилась всякий раз, когда карету подбрасывало на крупных булыжниках, которыми была вымощена дорога.
Когда экипаж остановился у дома на Брук-стрит, она сказала:
– Подождите, пожалуйста. Я сообщу леди Джослин о том, что приехал ее муж.
Салли решительно поднялась по мраморным ступенькам и взялась за тяжелый дверной молоток в форме дельфина. Когда дворецкий открыл дверь, она заявила:
– Я мисс Ланкастер, сестра майора Ланкастера. Будьте любезны, проводите меня к леди Джослин. Я хочу спросить у нее, куда перенести ее мужа.
Мужа? У дворецкого глаза на лоб полезли. Следовало отдать должное деликатности Хью Моргана – в доме никто не знал о венчании в госпитале Взяв себя в руки, пожилой дворецкий ответил:
– Леди Джослин сейчас находится в утренней гостиной. Будьте добры, следуйте за мной…
Особняк леди Джослин далеко не во всем соответствовал представлениям Салли. Она ожидала увидеть вызывающую роскошь, свидетельствующую о вульгарности и дурном вкусе хозяйки, но, к величайшему своему сожалению, вынуждена была признать, что дом обставлен с безупречным вкусом.
Миновав огромный холл с высоченным потолком, Салли с независимым видом проследовала за дворецким в утреннюю гостиную.
Леди Джослин сидела за письменным столом, ее желтое платье весьма удачно сочеталось с цветом ее волос. На письменном столе, рядом с вазой с цветами, сидела кошка, но не пушистая домашняя кошечка, а изящное гладкошерстное животное, явно «аристократического» происхождения. Салли невольно поморщилась: кошка казалась такой же высокомерной, как и ее хозяйка.
Дворецкий, откашлявшись, обратился к ней:
– Леди Джослин, с вами желает говорить сестра майора Ланкастера.
Дворецкий покосился на гостью, как бы давая понять, что она скорее всего самозванка.
Джослин подняла голову и с удивлением посмотрела на стоявшую перед ней женщину. Было совершенно очевидно, что эта особа настроена весьма враждебно. Но зачем она сюда пришла? Что ей нужно?
– Благодарю вас, Дадли. Вы пока свободны. Дворецкий молча кивнул и поспешно вышел из комнаты.
– Мисс Ланкастер? Очень рада вас видеть, – холодно проговорила хозяйка.
Джослин вдруг подумала о том, что Салли пришла сообщить ей о смерти брата. Впрочем, нет, маловероятно… Скорее всего эта угрюмая особа явилась сюда для того, чтобы снова устроить сцену.
– Так что же привело вас сюда? – спросила Джослин. Гостья по-прежнему хмурилась.
– Я привезла Дэвида к вам, – ответила она.
– Ко мне? Что вы хотите этим сказать?
С вызовом глядя на Джослин, мисс Ланкастер заявила:
– Собственность женщины после замужества переходит к ее мужу. Если вы не позволите Дэвиду остаться здесь, то я… я заставлю его завешать все ваше состояние Фонду помощи вдовам и детям погибших при Ватерлоо. Он это сделает, если я его попрошу!
Джослин невольно сжала кулаки. Она вдруг почувствовала, что ей ужасно хочется поколотить эту дерзкую гувернантку.
– Какой трогательный пример сестринской любви! Однако вы должны знать: ваш брат отказался от прав на мою собственность и подписал соответствующий документ, который составил мой нотариус.
– Он отказался от своих прав?! – в ужасе воскликнула Салли.
– Да, отказался. Очевидно, только ваш брат унаследовал фамильную честь Ланкастеров. А также привлекательную внешность, – добавила Джослин и потянулась к шнурку звонка. – Если вы немедленно не уйдете отсюда, то я прикажу слугам вывести вас. Салли потупилась.
– Леди Джослин, я понимаю, что нравлюсь вам не больше, чем вы мне. Но неужели вы никогда в жизни никого не любили?
Джослин недоверчиво посмотрела на гостью:
– К чему вы это говорите?
– Если бы у вас был выбор, неужели вы оставили бы любимого человека умирать в этом гадком заведении? Джослин поморщилась, вспомнив мрачный госпиталь. Заметив, что хозяйка не осталась равнодушной к ее слотам, Салли продолжала:
– Вы спрашивали, как можно облегчить страдания Дэвида. Так знайте: здесь ему будет гораздо лучше. У вас ведь достаточно места, так что он не будет вам в тягость. Если вы запретите мне навещать его, я с этим смирюсь. Если потребуете, чтобы я навсегда отказалась от ренты, – я согласна. – Голос Салли дрогнул. – Но пожалуйста, умоляю вас, не отправляйте Дэвида обратно в госпиталь! Вы должны его принять, даже если у него нет законных прав оставаться здесь.
– Не отправлять обратно… Вы хотите сказать, что он сейчас здесь? Боже правый, вы что, хотите его убить? – ужаснулась Джослин, вспомнив, как был слаб майор накануне.
– Он в вашей карете и перенес дорогу. Пока.
Салли умолкла, но и без слов было ясно: еще одну поездку майор скорее всего не перенесет.
Взглянув на кольцо, которое Дэвид надел ей на палец, Джослин вспомнила, с каким трудом он это сделал. «Пока смерть не разлучит вас».
Вчера Дэвид был очень слаб, да и Салли наотрез отказалась от помощи – только поэтому Джослин не предложила перевезти его в Кромарти-Хаус. Однако Салли права: Дэвид – ее муж, и она обязана принять его в своем доме, обязана позаботиться о нем и хоть как-то облегчить его страдания. Более того, Джослин почувствовала, что готова на все – только бы Дэвид не страдал в эти последние дни.
Она потянула за шнурок. Дворецкий появился с такой стремительностью, что стало ясно: все это время он прижимал ухо к замочной скважине.
– Дадли, в карете у дома – мой муж, – сказала Джослин. – Он очень болен, так что его придется внести сюда. Устройте его в голубой комнате.
После того как дворецкий ушел, Салли дрожащим голосом проговорила:
– Спасибо вам…
– Я делаю это не ради вас, а ради него. – Повернувшись к письменному столу, Джослин взяла небольшой мешочек. Мешочек звякнул, когда она передала его Салли. – Я собиралась отправить это вам с посыльным, но раз уж вы здесь, то передаю деньги вам в руки. Здесь ваш доход за первые три месяца.
Салли замерла в изумлении. Когда же она потянула за тесемку, чтобы заглянуть в мешочек, Джослин сказала:
– Можете не пересчитывать, Здесь сто двадцать пять фунтов золотом.
Салли подняла голову.
– А не тридцать сребреников? – съязвила она. Пристально глядя на гостью, Джослин медленно проговорила:
– Серебро – это когда продают. А я покупаю, следовательно, плачу золотом.
Казалось, Салли вот-вот взорвется, но Джослин вновь заговорила:
– Вы можете приходить и уходить, когда пожелаете. К комнате вашего брата примыкает еще одна небольшая комната. Я распоряжусь, чтобы ее подготовили для вас на то время… пока она будет вам нужна. У него есть слуга? – Салли отрицательно покачала головой, и Джослин сказала:
– Я передам в его распоряжение одного из моих слуг. И конечно, у него будут сиделки, если они нужны.
Салли повернулась, собираясь уйти, но вдруг, обернувшись, в нерешительности пробормотала:
– И вот еще что… Он подумал, что это вы решили перевезти его сюда, и очень обрадовался. Надеюсь, вы не станете его разочаровывать.
Почувствовав, что ее терпение иссякает, Джослин резко ответила:
– Вам придется надеяться на то, что я не стану мучить умирающего человека. А теперь извольте избавить меня от вашего присутствия.
Салли поспешно удалилась. Она едва сдерживалась, ибо окончательно убедилась в том, что леди Джослин – отвратительная и совершенно бессердечная особа. Что ж, оставалось надеяться на то, что она хотя бы Дэвиду не будет грубить… Ведь он очень огорчится, если вдруг поймет, что собой представляет эта женщина.
Глава 6
Уже через четверть часа майор оказался в уютной комнате с окнами на Гайд-парк. Это была лучшая комната для гостей, и Салли снова с величайшей неохотой признала, что леди Джослин способна проявлять щедрость. Дэвид побелел от боли, когда его переносили из кареты в дом, и Салли мысленно похвалила себя за то, что не забыла прихватить пузырек опия. Когда слуга ушел, она дала брату очередную дозу болеутоляющей настойки.
Стараясь не показывать своего отношения к леди Джослин, Салли сказала:
– Хотя твоя жена любезно отвела мне комнату рядом с твоей, думаю, мне лучше ночевать у Лонстонов. Но я буду приходить каждый вечер, как в госпиталь, и Ричард пообещал завтра тебя навестить. – Она расправила одеяло. – Тебе надо поспать. Переезд очень тебя утомил.
Дэвид едва заметно улыбнулся:
– Да, устал. Но чувствую себя неплохо, мой ежик.
– Раз ты устроился, я пойду в больницу Святого Варфоломея. Доктор Рэмзи сказал, что там есть прекрасный хирург, который может тебе помочь.
– Может помочь? Возможно, – пробормотал Дэвид. И тут Салли заметила, что брат то и дело поглядывает на дверь. Неужели он рассчитывает на то, что эта женщина станет его навещать? Но наверное, леди Джослин все-таки зайдет к нему хотя бы несколько раз… Поцеловав брата в лоб, Салли покинула комнату.
В коридоре она встретила Хью Моргана.
– Миледи назначила меня прислуживать майору, – сообщил он. – Я очень рад этому, мисс Ланкастер.
– Я уверена, что вы ему подойдете.
Выходя из дома, она подумала: «Может быть, леди Джослин придумала для Моргана такое наказание за то, что он привез сюда майора? Ведь ухаживать за тяжело раненным – дело очень непростое…» К счастью, Хью Морган Салли понравился, и она надеялась, что Дэвид также будет доволен.
Теперь ей предстояло найти сумасшедшего шотландца, хирурга из больницы Святого Варфоломея.
Джослин потребовалось не меньше получаса на то, чтобы успокоиться. Когда пришла эта ужасная женщина, она любовалась цветами, утром герцог Кэндовер прислал ей букет и записку, в которой была только одна фраза: «До сентября». Вместо подписи стояла размашистая "К".
Держа записку в руке и вспоминая многозначительные взгляды, которыми они обменялись, Джослин предавалась мечтам. Возможно, в загадочном герцоге она найдет то, что всегда искала, но не надеялась найти.
И тут явилась эта несносная мисс Ланкастер.
Явилась с угрозами и грубым шантажом! Если не считать зеленых глаз, она совершенно не походила на брата. Ведь Дэвид был джентльменом, вне всяких сомнений.
Джослин невольно улыбнулась, вспомнив свои слова о том, что за майора она платит золотом. Если бы тетя Лора услышала, как ее племянница произносит такие вульгарные слова, она упала бы в обморок! Но у этой Салли Ланкастер просто дар пробуждать в людях самые низменные чувства.
Джослин вздохнула – и вдруг нахмурилась. Поглаживая Исиду, она вспоминала о том, как впервые увидела майора Ланкастера. Неужели она полагала, что, обвенчавшись, сумеет тотчас же забыть о нем, сумеет не думать о его неминуемой смерти? Конечно же, она не собиралась становиться свидетельницей этой смерти, но теперь этого уже не избежать.
Всякий раз, когда Джослин вспоминала о Дэвиде Ланкастере, ей хотелось плакать. Его смерть будет похожа на погасшую свечу – в мире станет темнее.
Она заставила себя думать о другом… К счастью, Морган с радостью согласился прислуживать майору. У этого валлийца было доброе сердце, от Мари Джослин слышала, что он мечтает стать камердинером. Что ж, теперь Хью Морган наберется опыта…
Снова вызвав дворецкого, Джослин сказала:
– Закажите две повозки соломы и расстелите ее на дороге у дома. Проследите, чтобы солома лежала толстым слоем. Я не хочу, чтобы майора Ланкастера беспокоил уличный грохот. И еще распорядитесь на кухне, чтобы там готовили блюда, подходящие для больного.
«Если, конечно, майор сможет есть», – добавила она мысленно.
Когда Дадли ушел, Джослин решила: она должна проявлять больше терпимости в отношениях с Салли Ланкастер, ведь избежать общения с ней, конечно же, не удастся. Впрочем, Салли можно понять: она всей душой предана брату, и больше ей заботиться не о ком. А с ее внешностью и характером… Было очевидно, что после смерти брата близких людей у нее не останется и никогда не будет. Джослин даже не устыдилась своей последней мысли.
Салли считала, что после госпиталя герцога Йоркского ее уже ничем не испугают. Однако больница Святого Варфоломея оказалась даже более ужасным местом, чем госпиталь. Эту больницу основали монахи еще в средние века, и похоже, с тех пор здесь ни разу не делали уборку. В больнице Святого Варфоломея лечили лондонских бедняков, и почему-то все они были крикливыми и грязными! Во всяком случае, лежавшие тут пациенты оказались именно такими.
И тем не менее в этой больнице были прекрасные хирурги. Побродив по бесчисленным переполненным палатам, Салли решила: «У хирургов здесь, конечно же, огромная практика – вот они и набрались опыта…»
Ей пришлось довольно долго ходить по больнице, прежде чем она нашла человека, который хотя бы слышал об Йене Кинлоке. Но этот человек сказал, что шотландца нет в больнице, потому что «этот день у него для щеголей». Но затем кто-то сообщил, что совсем недавно видел доктора собственными глазами.
В конце концов Салли оказалась в убогой комнатке, где, как утверждали, можно найти Кинлока после того, как он закончит дела в операционной. Она устроилась на неудобном жестком стуле и стала ждать И старое бюро, и книжные Полки были завалены книгами и анатомическими картами. На полу тоже громоздились горы книг. Возможно, Кинлок действительно был замечательным хирургом, но вот аккуратным человеком его никак нельзя было назвать.
Проскучав целый час, Салли принялась приводить в порядок книги и бумаги доктора. Затем, отыскав за бюро грязное полотенце, начала вытирать в комнате пыль. Она помнила, как сердился отец, когда кто-нибудь переставлял его книги, поэтому тщательно следила за тем, чтобы не менять ничего местами. И все же комната доктора чудесным образом преобразилась.
Когда Салли вытирала пыль с одной из книжных полок, она заметила какой-то странный предмет – ей показалось, что это фарфоровая кружка. Она протянула руку – и вдруг поняла, что перед ней человеческий череп с пустыми глазницами. Салли ахнула и поспешно отступила от полки. Она в ужасе озиралась, не зная, за что теперь взяться. И тут послышались шаги, а потом раздался мужской голос:
– Это череп того идиота, который посмел рыться в моих вещах! Хочешь составить ему компанию?
Салли вздрогнула и резко обернулась. Перед ней стоял широкоплечий пожилой мужчина среднего роста. Забрызганный кровью халат и кустистые черные брови, резко контрастировавшие с копной совершенно седых волос, придавали ему весьма устрашающий вид, – Я… я ничего местами не меняла, – пролепетала Салли. – Вы Йен Кинлок, хирург?
– Да. А теперь убирайся к дьяволу. Вон из моего кабинета!
Он плюхнулся на стул у бюро, отпер один из ящиков и извлек оттуда бутылку. Салли решила, что это виски. Не обращая внимания на гостью, доктор откупорил бутылку и приложился к горлышку. Затем откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
Салли приблизилась к нему и вдруг поняла, что он гораздо моложе, чем ей сначала показалось, доктору было явно меньше сорока, однако его старила ранняя седина, а более всего – усталость.
– Доктор Кинлок…
Он чуть приоткрыл глаза.
– Ты еще здесь? Убирайся. Немедленно.
Доктор сделал еще глоток виски.
– Простите… но я хочу, чтобы вы осмотрели моего брата.
Кинлок тяжко вздохнул:
– Мисс, постарайтесь понять: я сегодня осмотрел полсотни больных, сделал шесть операций и только что потерял на операционном столе двух пациентов. Даже если бы вашим братом был сам принц-регент, я не стал бы его осматривать. Особенно если бы это был принц-регент. В третий и последний раз говорю: убирайтесь – или я вышвырну вас вон!
Взглянув в усталые голубые глаза доктора, Салли вдруг поняла: этот человек не так груб и бессердечен, как кажется. Приободрившись, она еще ближе подошла к доктору.
– Моего брата ранило при Ватерлоо. Нижняя половина тела у него парализована, он постоянно испытывает боли и вот-вот умрет.
Кинлок взглянул на гостью с некоторым интересом:
– С таким ранением его можно считать мертвецом. Если вам требуется чудо, обратитесь в церковь Святого Варфоломея. Это напротив больницы.
Однако Салли не сдавалась:
– Но, доктор, разве вы не давали клятву? Разве не обязаны помогать тем, кто страдает?
Испугавшись, что зашла слишком далеко, Салли умолкла, но шотландец, похоже, не рассердился.
– Принимаю во внимание тот факт, что вы тревожитесь за брата. Я должен даже признать, что тронут вашей верой в меня. К несчастью, знания медиков ничтожны, и я сам порой очень удивляюсь, когда мне удается кому-то помочь.
Заметив грусть в глазах доктора, Салли вспомнила о двоих пациентах, только что скончавшихся на операционном столе. Неудивительно, что доктор в таком отвратительном настроении.
Снова приложившись к бутылке, Кинлок спросил:
– Когда была битва при Ватерлоо? Восемнадцатого июня? Значит, почти два месяца… – Доктор в задумчивости покачал головой. – Почти два месяца я оперировал раненых. А сколько человек потерял!
– Вы очень переживаете за своих пациентов, – тихо сказала Салли. – Именно это нужно сейчас Дэвиду. Нужен доктор, который по-настоящему хочет помочь.
Кинлок нахмурился:
– Если у него серьезно поврежден позвоночник, то можно лишь удивляться тому, что он все еще жив. В таких случаях нарушаются основные функции организма, и рано или поздно наступает смерть. Такие пациенты не выживают… Если ваш брат действительно парализован, то смерть станет для него благом. Так что проститесь с ним и оставьте меня в покое.
Кинлок снова потянулся к бутылке, но Салли схватила его за рукав.
– Но, доктор, мой брат должен выжить! Просто он страдает сейчас от сильных болей… Не могли бы вы хотя бы осмотреть его? Ну пожалуйста! Шотландец в задумчивости посмотрел на Салли:
– От сильных болей? Очень странно… Должно наступать полное онемение…
Доктор еще немного подумал, а потом задал несколько вопросов – было, очевидно, что он напряженно размышляет.
К счастью, Салли отвечала довольно толково, видимо, общение с хирургами госпиталя герцога Йоркского пошло ей на пользу.
Выяснив, каким образом лечили Дэвида, Кинлок спросил:
– Сколько опия он принимает? Салли задумалась.
– Кажется, один пузырек настойки Сайденхэма в два-три дня.
– Гром и молния! Неудивительно, что он шевельнуться не может! Опий – чудесное средство, но у него есть свои недостатки. – Кинлок скрестил руки на груди и снова погрузился в раздумья. Наконец объявил:
– Я осмотрю его завтра во второй половине дня.
У Салли отчаянно забилось сердце.
– А сегодня вы не могли бы? Он так слаб…
– Нет, не мог бы. Если ты хочешь, чтобы я пошел к нему после того, как выпил столько виски, значит, ты просто глупа.
Салли кивнула. Конечно же, доктор был прав.
– Тогда, может быть, завтра рано утром? Я заплачу вам сто двадцать пять фунтов.
Запустив руку в разрез платья, Салли извлекла из потайного кармана мешочек с золотом и протянула его Кинлоку.
Взяв увесистый мешочек, Кинлок тихо присвистнул:
– А ты упорная крошка, верно? Но утром я должен осмотреть своих больных. Вторая половина дня – вот все, что я могу сообщить. Точное время назвать не могу. Устраивает?
Доктор вернул Салли мешочек.
Обиженная словами «упорная крошка», Салли язвительно заметила:
– Я не раз слышала, что все хирурги – грубияны и циники. Приятно сознавать, что в данном случае слухи оправдались.
К величайшему удивлению Салли, Кинлок запрокинул голову и громко расхохотался:
– Ты еще забыла добавить, что мы задиры, невоспитанные болваны и шарлатаны. Вот почему к хирургам принято обращаться «мистер», а не «доктор». Мы недостойны уважения, постарайся это запомнить, моя милая. Да, кстати… Как тебя зовут?
