Текст книги "Лучший подарок"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Вероника, – обратился он к девочке. – Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо, – ответил ребенок, не глядя на него.
– Ты устала? – опять спросил он.
– Да.
– Тогда засыпай, – он неловко наклонился, чтобы погладить ее по щеке. – Ты уже в безопасности. Я за этим прослежу.
Наконец малышка глянула на него.
– Доброй ночи, папа, – сказала она.
– Вы уходите, мисс Граггс? – спросил он Джейн.
– Нет. Я останусь, пока она не заснет, – сказала Джейн.
Он ближе наклонился к Джейн и сказал:
– Дебора уже покинула гостиную. Вы сможете присоединиться ко мне в библиотеке, когда освободитесь? Я должен с Вами поговорить.
Вероника уснула минут через десять после того, как ее отец покинул детскую. Джейн проверила, хорошо ли укутана одеялом малышка, а затем, после некоторого колебания, наклонилась и поцеловала ее в лоб, и лишь потом, на цыпочках, покинула комнату.
Как замечательно, подумала она, не в воображение, а на самом деле, быть матерью.
* * *
* * *
Он сидел в библиотеке, борясь с желание наполнить бокал бренди во второй раз. Если он выпьет, то будет еще хуже соображать. Ситуация, в которой он оказался, была непростой, а выпив, он, тем более, нечего не решит. Он пришел к такому мудрому заключению за почти тридцать лет своей жизни.
Дебора была угрюма, недовольна и сердита.
– Как Вы могли, дядя Уоррен? – сказала она перед тем, как отправиться спать. – Как Вы могли позволить ей остаться здесь и во всеуслышание заявить, что она Ваша дочь? Мама будет разъярена этим, а папа просто убьет Вас.
Да, они будут очень недовольны и раздражены, признал он. Ну и поделом им за то, что навязали ему свою дочь на время их, так называемого, «отпуска».
Что он должен был сделать? Как люди вообще находят хороший дом для маленького ребенка? Обри, несомненно, знал, но Обри был в Лондоне, и собирался отметить праздники в кругу семьи. Возможно, у мисс Граггс были какие-то идеи на этот счет. Во всяком случае, он очень надеялся на это.
Он почувствовал облегчение, когда она вошла в библиотеку меньше, чем через полчаса после того, как он оставил ее в детской. Он встал и жестом пригласил ее присесть на стул. Она села очень прямо на самом краешке стула, и, как он заметил, крепко сжала руки в кулаки на коленях. Выражение ее лица было абсолютно безразличным, а в глазах снова появилась пустота, которой не было в присутствии Вероники.
– Такие вещи случаются, мисс Граггс, – сказал он. Он задавался вопросом, насколько была потрясена эта чопорная учительница за фасадом своей внешней невозмутимости.
– Да, милорд, – сказала она. – Я знаю.
– Вы вините меня в том, что я взял ее в свой дом? – спросил он. – Что я должен был сделать?
Она изучающе смотрела ему в глаза, но не отвечала. Он стал неловко переминать с ноги на ногу. Он никогда не сталкивался с такими глазами, как у нее.
– Отослать ее назад, откуда она прибыла? – спросил он. – Я не могу сделать этого, мэм. Она – моя плоть и кровь.
– Да, милорд, – сказала она.
– Что же, в таком случае, мне остается делать? – спросил он. – Как находят дом для ребенка? Дом, в котором я буду уверен, в котором о ней будут хорошо заботиться? Да и сейчас неподходящее время года. Все осложняется тем, что это – Рождество. Что я должен делать?
– Возможно, милорд, Вы должны отпраздновать Рождество, – предположила она.
Он, нахмурившись, посмотрел на нее.
– Ваша юная племянница очень огорчена, что ее бросили родители, – сказала она. – Ваша маленькая дочь потрясена исчезновением матери. Сейчас самое лучшее время года, милорд. Позвольте Рождеству принести облегчение им обеим.
В глубине души он догадывался об этом. Несмотря на ее невзрачное серое одеяние и манеры, словно у невидимки. Она сентиментальна. Исцеление Рождеством, а как же! Как будто было в этом дне что-то особенное, что отличало его от других дней. Кроме того, как Рождество могло одновременно принести радость и счастье четырем таким непохожим людям, как Дебора, Вероника, мисс Граггс и он сам?
– Вы верите в чудеса, мисс Граггс? – спросил он. – У вас есть какие-нибудь предложения, как на практике осуществить это Рождественское исцеление?
Она слегка наклонилась вперед, что выдавало ее крайнюю заинтересованность.
– Мы могли бы украсить дом, – сказала она. – Я всегда мечтала о… Должна быть зелень, под которой мы могли бы собираться.
– Падуб и еще что-то? – спросил он, все еще хмурясь.
– И омела, – сказала она и тут же покраснела.
– И это она совершит… – начал он с сарказмом. – То самое чудо, мисс Граггс?
– Дебора нуждается в компании, – сказала она. – Она сейчас в таком возрасте, когда ей кажется, что жизнь проходит мимо, если у нее нет возможности проводить время в компании сверстников. И не происходит ничего, что заставило бы ее приложить свои усилия, и от того почувствовать себя счастливой.
Он скривился.
– Компания ее сверстников? – переспросил он. – Исходя из собственных воспоминаний и опыта, могу сказать, что молодые люди возраста Деборы не принимают участия в праздновании Святок, да и любых других праздников в течение года, если уж на то пошло. Взрослые не хотят иметь ничего общего с ними, а они сами слишком большие, чтобы любить проводить время с детьми. Очень неудачный возраст, который нужно просто пережить, пока он сам не пройдет.
– Возможно, по соседству есть другие молодые люди, которые будут счастливы собраться все вместе, отдельно от взрослых или детей? – предположила она.
– Вы серьезно предлагаете, чтобы я посетил своих соседей в течение нескольких дней в поисках молодежи и организовал для них праздничную вечеринку здесь? – ошеломленно спросил он.
– Я думаю, что это замечательный выход из создавшегося положения, милорд, – сказала она.
Он должен был оставить эту женщину там, где она была, подумал он. Определенно, она была опасна.
– Вам придется организовывать и сопровождать это мероприятие, – предупредил он ее. – Я буду приглашен на нормальную вечеринку. – Он даже собирался принять приглашение, хотя обычно отсылал письмо с извинениями.
– Моя работа состоит в том, чтобы присматривать за молодыми людьми, милорд, – напомнила она ему.
– Тогда все очень хорошо, – сказал он. – Вы сами придумали это на свою голову. – Он чувствовал себя ужасно раздраженным. Хотя признавал, что ее предложение имело смысл. И, определенно, решало проблему с Деборой. – Мне придется отложить решение на счет Вероники до окончания Рождества. Не думаю, что с этим возникнут какие-то трудности. Она – тихий, хороший ребенок.
– Она прячется, – спокойно констатировала мисс Граггс.
– Прячется? – нахмурившись, спросил он.
– Она догадывается, что с ее матерью случилось что-то ужасное, – сказала она. – И она понимает, что Вы – незнакомец, хотя и отец. Она нисколько не уверена в своей безопасности, несмотря на Ваши обещания, да и мои тоже. Она не знает, что с ней будет дальше. И поэтому она нашла себе тайное место, убежище. Доступное только ей. Она скрывается внутри себя.
Предположение было абсолютно нелепо. За исключением того, что он наблюдал это в самой мисс Граггс. Когда складывалось впечатление, что обитает внутри себя…
«Интересно, какая же ее собственная история?» – мимолетно подумал он. Но его волновала более неотложная проблема.
– Но она должна знать, что я позабочусь о том, чтобы найти для нее хороший дом, – сказал он. – Я всегда о ней заботился.
– Почему она должна об этом знать? – спросила мисс Граггс. – Ей четыре года, милорд. Совсем ребенок. Финансовое обеспечение, гарантии заботы и воспитания – для нее пустой звук. Ее мир держался на одном человеке, а теперь этот человек ушел.
– Мисс Граггс, – обратился он к ней, хотя уже знал, что услышит от нее в ответ. – Вы же не предлагаете, чтобы я оставил девочку в этом доме, не так ли?
Она перевела взгляд на свои сложенные на коленях руки.
– Я ничего не предлагаю, милорд, – ответила она.
Но это было не так. Хотя совершенно очевидно, что она ничего не знала о реальной жизни. Она не знала о том, какие отношения должны быть между мужчиной и его незаконнорожденным потомством.
И все же, в этот момент, виконт вспомнил незнакомые чувства, которые его охватили, когда он в детской смотрел на свою маленькую дочь, неподвижно лежащую в кроватке со странно остановившимся взглядом, устремленным в потолок. И только теперь он понял, что почувствовал тогда непривычную боль в сердце.
Она была его ребенком, плоть от плоти его. Она была его.
– Мисс Граггс, – он понял, что в его голосе звучит раздражительность, когда, поднявшись, обратился к девушке. – Что я очень ясно понимаю, так это то, что нельзя принимать какие-либо решения, пока не закончится Рождество. Это ставит нас перед неясной перспективой пережить праздники. Поэтому делайте то, что считаете нужным. Заполните дом зеленью, если это необходимо. А я, тем временем, навещу своих соседей и попытаюсь организовать этот невероятный юношеский праздник.
– Очень хорошо, милорд, – сказала она, прямо взглянув в его глаза.
Он почувствовал себя так, будто мог утонуть в ее глазах.
– Ну, – неопределенно протянул он, жестом предлагая ей руку, несмотря на то, что пригласил ее в свое поместье больше в качестве слуги, чем гостьи. – Позвольте мне сопроводить Вас до вашей комнаты, мисс Граггс.
Она поднялась. И с некоторым сомнением посмотрела на его согнутый локоть, прежде чем продеть через него свою руку. Ее рука заметно дрожала, хотя она и не чувствовала холода. Она отстранилась так далеко от него, насколько позволяли приличия.
О Господи, подумал он, как давно она заперта в этой школе?
Он остановился возле ее комнаты и открыл ей дверь.
– Спасибо, что согласились сопровождать сюда Дебору, – сказал он. – И спасибо за то, что проявили понимание, мягкость и доброту к Веронике. Доброй ночи.
– Доброй ночи, милорд, – сказала она, не поднимая глаз выше уровня узла на его галстуке. Она резко отпрянула в комнату и захлопнула за собой дверь, как только он попытался поднести ее руку к своим губам.
Он был рад, что она лишила его возможности это сделать. Собственно говоря, она была, в конце концов, просто служанкой. «Любопытно, как ее имя?» – задался он вопросом. Он надеялся, что оно звучало более удачно, чем ее фамилия. Хотя ему было и не слишком интересно. Ведь у него никогда не будет необходимости его знать или использовать.
* * *
На следующее утро Джейн помогла Веронике одеться и уложила ее кудряшки в очень симпатичную прическу, пока малышка тихо сидела на высокой табуретке, не доставая ногами до пола. Они вместе завтракали в детской в тот момент, когда миссис Декстер, домоправительница виконта, пришла, чтобы спросить у мисс Граггс, что она закажет испечь и приготовить на Рождество.
– Что я закажу? – изумленно спросила Джейн. – Разве Вы не должны спрашивать об этом у его светлости, миссис Декстер?
– Он сказал, чтобы я обратилась к Вам, мисс, – несколько недоуменно ответила домоправительница. – Он так же сказал, что независимо от того, что Вы закажете, все должно быть исполнено в точности.
О Господи. Он действительно имел в виду то, что сказал вчера вечером. Она должна была сделать все, что хотела получить на Рождество. Мысль эта вызвала головокружение, потому что, дожив до двадцати трех лет, она никогда его не праздновала. У нее полностью развязаны руки?
– Где его светлость? – спросила она.
– Он отправился с визитами с мисс Деборой, – ответила домоправительница. – Еще он сказал, что сегодня Вы должны быть готовы заняться сбором веток и зелени, чтобы он смог помочь вам все это принести домой.
– О Господи, – воскликнула Джейн. – Что Вы обычно готовите на Рождество, миссис Декстер?
Домоправительница удивленно подняла брови.
– Что-нибудь, что не будет напоминать его светлости, что это – Рождество, – ответила она. – Повариха каждый год грозится уволиться из-за этого, но все же остается. Ненормально, если не будет пирогов и гуся, мне так кажется.
Гусь и пироги с начинкой. От одной мысли о них рот Джейн заполнился слюной.
– Вероятно, я должна спуститься и обсудить это с поваром, – предположила Джейн.
– Думаю, да, мисс, – сказала миссис Декстер. На полпути из комнаты она остановилась и продолжила. – Рождество возвращается в этот дом. Его и так слишком долго не было. И его нужно отпраздновать, как следует, когда в доме есть ребенок. – Она кивнула в сторону Вероники.
Джейн заинтересовалась, что такое произошло, что изгнало Рождество из Косвея. Она не могла себе представить, чтобы кто-то добровольно решил не праздновать его. Она посмотрела на Веронику и с улыбкой спросила:
– Ну что, спустимся на кухню, чтобы поговорить с поварихой?
Малышка кивнула и, спрыгнув с табуретки, взяла Джейн за руку. Джейн, держа ее маленькую мягкую ладошку, спрашивала себя, может ли быть большее счастье в жизни?
Повариха настолько обрадовалась от предложения готовить рождественские угощения, что Джейн решила, что можно вообще ничего не предлагать. Она просто сидела за кухонным столом с чашкой чая и одобряла каждое предложение, сделанное кухаркой. Милая женщина усадила Веронику на стол, вручила ей большое сочное яблоко и без конца кудахтала над ней, восторгаясь тому, что в доме появился маленький ребенок.
– Меня не волнует, на какой стороне одеяла она родилась, если Вы спросите мое мнение, мисс, – сказала она Джейн. – Она – просто ребенок, который, как и все, должна иметь родной дом и быть любимой. Жуй тщательней, птенчик мой, чтобы не подавиться.
Вероника покорно пережевывала тщательней.
– Ее присутствие исцелит его сердце, – сказала повар, поднимая глаза к потолку. – Святые небеса свидетели, ему это нужно.
Джейн не смогла удержаться от вопроса:
– Его сердце было разбито?
Повариха поцокала языком.
– Да, барышней, в которую он был влюблен почти с самого детства, – ответила она. – Никогда не видела человека, столь опьяненного любовью, мисс. Хотя его избранница была не слишком постоянна, если Вам интересно мое мнение. Об их помолвке должны были объявить на Рождество, здесь, на большом приеме. Это было большой тайной. Хотя все мы знали об этом, мисс. А затем, в середине вечера, когда его светлость уже собрался сделать заявление, какой-то чужак, который не больше месяца назад приехал погостить в наши края к ее братцу, встал и сообщил о своей помолвке с ней. И она улыбалась ему так сладко, без всякого чувства вины по отношению к нашему мальчику. Или, хотя бы, к своему отцу, который был очень заинтересован в их союзе. Это было шесть лет назад, мисс. Его сердце не зажило до сих пор. Но она, – повариха кивнула в сторону Вероники, которая в это момент доставала из-под стола кошку. – Излечит любую сердечную рану.
Вероника уселась возле очага, удобно устроив на коленях кошку, которая удовлетворенно мурлыкала, когда малышка нежно и осторожно гладила ее.
– Для любого человека она – счастливый Рождественский подарок, – добавила женщина.
Да. Джейн хорошо помнила, как накануне вечером сидела с виконтом в библиотеке. Подумать только, она наедине с мужчиной! И их разговор. Как он просил ее совета в том, как ему следует поступить с дочерью. И его готовность выслушать ее мнение. Она думала, что будет совершенно косноязычной в его присутствии. Но она узнала еще об одной черте характера этого невероятного человека: он не был высокомерным или авторитарным, как она представляла себе всех мужчин. Он был обычным человеком, у которого не было ответов на все случаи жизни, даже на самые очевидные из них.
Он не знал, что все, в чем нуждался его ребенок, это любовь. Любовь ее отца. И он не знал, что хорошее, послушное поведение дочки вовсе не свидетельствует о том, что она счастлива. Он обратился к ней, к Джейн, за помощью. Даже самый лучший из мужчин мог нуждаться в небольшой помощи от нее в какой-то момент жизни.
Эта мысль согревала ее, когда она вчера легла спать. И воспоминание о том, как она коснулась его. Она вспоминала его мужскую руку под своей собственной. Запах незнакомого аромата. Ощущение его тела. И понимание того, что ее тоска, которую она подавляла в себе многие годы, имела вполне определенную причину. Это была тоска по человеческому общению, поддержке и одобрению, товарищескому отношению и дружбе. И еще по чему-то. Она не знала, что это было, не считая того момента, когда он остановился возле ее комнаты и стал благодарить за то, что она приехала, и за то, что уделяет внимание Веронике. Она почувствовала, будто задохнулась. Как будто в коридоре не стало воздуха.
Она чувствовала тоску… по нему. Она была не в состоянии выразить свои потребности более определенно.
Поэтому и сбежала в свою комнату, как испуганный кролик.
– И здесь тоже, – погладила ее по плечу повариха, отчего Джейн ощутила странное успокоение. В ее жизни было так мало физически контактов. – Она будет счастливым рождественским подарком и для некоторых леди, мисс.
«Но вы не леди, Граггс». Она, словно наяву, услышала слова, которые были произнесены в классе для домашних занятий два дня назад. Да, она не была леди. Джейн грустно улыбнулась и поднялась из-за стола.
– Вы, наверное, будете ужасно заняты, чтобы сделать все, что запланировано, – предположила Джейн. – О, я едва могу дождаться всех этих запахов и вкусов. Я едва в состоянии дождаться Рождества.
Повариха удовлетворенно засмеялась.
– Все будет так, как и положено на Рождество, – уверила она.
Но ничего подобного не было в ее жизни. Это ее первое Рождество. Она не могла дождаться праздника. В тоже время, ей хотелось как следует посмаковать каждое мгновение подготовки. Они должны пойти собирать зелень и омелу сегодня днем. Она, Вероника и, возможно, Дебора. И лорд Бакли, который придет к ним, чтобы помочь донести ветки.
Вероника по-прежнему сидела на полу возле очага, сложив ноги по-турецки, и гладила мягкую шерсть кошки.
* * *
Он не верил в то, что это происходит на самом деле. Он был на дереве, на самой крепкой ветке, чувствуя себя разгоряченным, взъерошенным и грязным. Состояние его ботинок (он был в этом уверен, хотя и не смотрел вниз), доведет его камердинера до сердечного приступа. Внизу стояла мисс Граггс, с расставленными руками, как будто собиралась его поймать, если он полетит вниз. Дебора прижимала ладонь ко рту, чтобы скрыть то ли визг, то ли смех, а Вероника спокойно и серьёзно, не отрывая взгляда, смотрела вверх.
– Мисс Граггс полагает, что в дополнение ко всему падубу, который мы собрали и всем сосновым ветвям, которые мы нарезали, нам необходима еще и омела, – обратился он к своей дочери перед этим. – Как ты думаешь, Вероника, нам нужна омела?
– Да, пожалуйста, папа, – сказала она
А Дебора смеялась – она начала смеяться с самого начала их похода и ни на минутку не остановилась с тех пор – и добавила свой голос к просящим, сообщив, что настоящее Рождество возможно только, если есть омела, под которой можно целоваться.
Поэтому он был здесь. На дереве.
Затем он спустился вниз с огромной охапкой омелы, разорванной перчаткой и глубокой царапиной на ботинке, который уже явно нельзя будет отремонтировать.
И все это во имя Рождества.
– Знаешь, почему я рискнул жизнью и здоровьем, чтобы собрать это? – спросил он улыбающуюся Веронику.
– Потому что мисс Джейн попросила? – предположила она.
Джейн. Он не думал, что у нее будет такое имя. И все же оно очень ей подходило. Спокойное и скромное.
– Не угадала, – сказал он. – Для того, чтобы воспользоваться ею по назначению.
Он поднял ветку над нелепой шляпой девочки, которую Нэнси явно считала подходящей для дочери актрисы, наклонился и поцеловал ее в мягкую прохладную щечку. Тем самым удивив самого себя: почему он это сделал?
– Любой джентльмен имеет право поцеловать леди, которую застанет под омелой без опасения получить пощечину, – сказал он. – Это такой Рождественский обычай. Видишь? – с этими словами он выпрямился и поцеловал хихикающую Дебору. – Теперь мы должны отнести всю эту растительность к дому.
– А как же мисс Джейн? – тихо, совершенно серьезно поинтересовалась малышка.
И он понял, что его поймали. Словили на горячем. Поскольку, когда он демонстрировал использование омелы дочери и племяннице, в действительности, он хотел это сделать с мисс Граггс. Даже несмотря на то, что она была чопорной, невзрачной и до кончиков ногтей типичной школьной учительницей. Хотя сегодня днем это уже не казалось правдой. Как только они вышли из дома, в ее глазах появился свет, который тронул его до глубины души. Она наслаждалась всем этим точно так же, как девочки.
– О, с мисс Граггс это тоже действует, – сказал он, поворачиваясь к ней и снова поднимая веточку омелы. И тут же почувствовал, как у него перехватило дыхание. Она стояла, замерев, глядя на него бесхитростно и беззащитно.
Он поцеловал ее быстро и легко, как и двух других. Не считая того, что совершенно опрометчиво поцеловал ее в губы. И поцеловав ее, почувствовал себя еще более разгоряченным, чем после вылазки на дерево.
Она резко отвернулась, прежде чем они смогли встретиться взглядами, и начала энергично складывать ветки в связки. Они собрали целых три связки.
– Здесь твоя, Вероника, – показал он. – Будешь нести омелу, потому что она без колючек. Дебора, возьми эту связку падуба. А последнюю возьму я.
Когда он потянулся за самой большой связкой, то задел рукой мисс Граггс, и тут, наконец, их взгляды встретились. Ее глаза были огромными и блестящими. Неужели из-за холода на ее глазах выступили слезы? Или, на самом деле, из-за поцелуя? Конечно же, ее целовали и прежде. Конечно, это не может быть ее первым поцелуем. Или может? Он в очередной раз задался вопросом о ее прошлом, о ее жизни. Обедневшие родители и необходимость самой себя содержать? Но она не планировала ехать домой на Рождество.
– Я пришлю кого-нибудь с телегой за сосновыми ветвями, – решил он.
– Мы везде развесим зелень, – неожиданно громко запела Дебора, без малейшего намека на музыкальный талант.
– Тра – ля – ля – ля – ля – ля – ля – ля – ля, – подпела ей мисс Граггс прекрасным контральто.
– Это время для веселья, – подхватил он их пение и многозначительно посмотрел вниз, на Веронику.
– Тра – ля – ля – ля – ля – ля – ля – ля – ля, – присоединилась она к ним, отчаянно фальшивя.
– Радость к нам придет, – хором пропели они втроем, в то время как мисс Граггс поддержала их своим мелодичным «тра – ля – ля».
Проклятье, подумал виконт Бакли, когда неожиданно осознал, что радуется мысли о наступлении Рождества.
* * *
Джейн никогда не была настойчивой как учитель. Она не принадлежала к тем людям, которым нравится организовывать и руководить другими людьми. И все же, в последующие несколько дней, она, казалось, преобразилась в совершенно другого человека.
Именно она руководила украшением дома – гостиной, лестницей, парадным залом. Виконт предположил, что слуги и сами могут с этим справиться, но она с ужасом и раздражением отвергла эту мысль, прежде чем успела остановить себя. А он лишь кротко согласился, что именно они вчетвером и должны заниматься украшением дома.
– Но у меня нет ни малейших мыслей по поводу того, как это должно выглядеть, – предупредил он ее. – Вы должны будете подробно нам объяснить, что хотите получить в результате.
И она рассказала им. А точнее, она стояла посреди гостиной и раздавала приказы, как сержант новобранцам. Ветви, веточки и веночки были развешаны точно в тех местах, куда она указывала, а если ей не нравился полученный результат, то им приходилось помногу раз исправлять или делать по-новому. И все повиновались, даже виконт, который занимался украшениями, расположенными на высоте. Он балансировал на стульях, столах, лестницах без сюртука, в одной лишь рубашке с закатанными рукавами, и украшал картины, зеркала, дверные проемы, в то время как она стояла внизу, критически рассматривая результаты его усилий и замечая малейшую оплошность.
Она ощутила себя настолько счастливой к тому времени, когда они закончили, что подумала о том, что могла бы раствориться в этом чувстве. Джейн была полностью окружена Рождеством: его запахами и признаками.
Дебора совершенно переменилась с их утреннего визита с дядей к соседям. Она примчалась к Джейн сразу же после приезда и сообщила, что у нее будет своя вечеринка на Рождество. Пятнадцать молодых леди и джентльменов должны были приехать к ним для прогулок и игр, и остаться до самого вечера на танцы, в то время как их родители и ее дядя будут на балу у Оксиденсов. Даже семнадцатилетний очаровательный Джордж Оксиденс решил приехать в Косвей, хотя родители позволили ему присутствовать на праздновании со взрослыми, если он того пожелает.
Джейн увидела, что виконт удивлен.
– Танцы? – спросил он. – А кто, помилуй Бог, обеспечит вас музыкой?
На что Дебора незамедлительно попыталась умерить его скептицизм, так как она заранее обдумала эту идею:
– Мистер Джордж Оксиденс сказал мне, что его тетя совсем даже неплохо играет на фортепиано, – сказала она. – И что она будет рада побыть с молодежью, а не со взрослыми.
Однако ее дядю это не убедило.
– Я посмотрю, что можно будет сделать по этому поводу, – пообещал он.
– О, спасибо, дядя Уоррен, – воскликнула она, бросаясь к нему через комнату, чтобы обнять. – Это будет самое лучшее Рождество из всех, которые у меня были.
Виконт поднял брови и вопросительно посмотрел на Джейн.
Джейн могла только согласиться с его племянницей.
Но оставалась еще одна проблема. Нужно было посетить деревенский магазин и выбрать ярды самых широких и ярких лент. Джейн чувствовала себя виноватой, когда ей сказали общую стоимость, но заказ, тем не менее, не отменила. Виконт Бакли богатый человек, не так ли? А когда она заметила восхищенный, пристальный и немного тоскливый взгляд Вероники на чудесные фарфоровые звоночки, то добавила еще и три звоночка к покупкам, несмотря на то, что это было ужасно расточительно. Но они будут чудесно смотреться на ветках падуба над каминной полкой в гостиной.
Затем, во время одного из многочисленных посещений кухни, она услышала, как слуги шептались о том, что не было рождественского полена. Главный садовник обрадовался перспективе сходить за самым большим, которое только можно было найти, когда Джейн настояла на том, чтобы у них был этот праздничный символ. Рождественское полено! Как же немного она знала о Рождестве.
Во время такого же посещения она узнала, что один из конюхов весьма искусно вырезает из дерева, и занимается этим в любое свободное время. Когда Джейн восхитилась ложкой, которую он вырезал для своей маленькой дочки, жившей в деревне, он предложил вырезать вертеп, который можно было бы поставить в гостиной.
Так получалось, что и другие мечты Джейн воплощались в жизнь. Времени было немного, поэтому конюх взялся вырезать ребенка Иисуса в яслях, Марию, Иосифа, одного-двух пастухов и несколько животных, приветствующих приход в мир сына Божьего.
После того, как были развешаны последние ленточки и звоночки, Джейн решила, что сцена Рождества чудесно дополнит оформление гостиной.
О, Рождество было вокруг! Она огляделась вокруг, любуясь работой. Джейн была вся в делах и заботах по подготовке Рождества своей мечты, но, тем не менее, подумала о подарках для девочек. Она успела приобрести в деревенском магазине симпатичную шляпку с муфтой для Вероники и флакончик духов для Деборы. Эти покупки истощили и без того скудное содержание ее кошелька, но она не смогла удержаться. Она никогда прежде не покупала рождественские подарки. У нее ничего не было для виконта Бакли, но, как ей казалось, было бы неуместным в ее положении делать подарок джентльмену.
Ради Деборы она собиралась сделать это Рождество замечательным. И ради Вероники. Вероника была спокойна и послушна, но Джейн знала, что малышка все еще прячется внутри себя. Она знала это из собственного жизненного опыта. Она собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы Рождество помогло малышке выйти наружу, не взирая на постигшее ее горе и ненадежность положения. По крайней мере, тогда она сама могла быть более уверенна и успокоена.
Если бы был какой-нибудь выход. Она замерла. В ее сердце похолодело, когда она вспомнила о решении виконта найти для своей дочери хороший дом. Он собирался отослать ребенка незнакомым людям на воспитание. Но они все равно останутся для нее чужими людьми. Даже несмотря на заботу и внимание.
О, и ради виконта это должно быть замечательное Рождество. Он должен понять, что любовь и семья – это самое главное. Почему люди, у которых есть семья, не ценят этого? Почему он не видит, что его дочь – самое драгоценное сокровище?
Да и ради себя самой она должна была сделать это Рождество совершенным. Это было ее первое празднование, и, вероятнее всего, последнее. Это будет Рождество, которое она сможет вспоминать всю свою оставшуюся жизнь.
Да, это так. Все так. На самом деле!
Она снова огляделась вокруг.
* * *
Сочельник начался серо и мрачно, и виконт Бакли, окруженный всеми этими глупыми приметами Рождества и запахами, преследующими его по всему дому, почувствовал обычное для него в такие дни раздражение. Когда она – мисс Джейн Граггс – уговорила его дать разрешение воплотить в жизнь безумную идею праздника для молодежи, ему пришлось лицом к лицу столкнуться с отвратительным для него торжеством Рождества, обосновавшегося в его собственном доме. Таким образом, он оказался перед необходимостью отмечать Рождество в Оксиденсе. Перед необходимостью изображать радость от этого.
Но этому не бывать. Достаточно только взглянуть на улицу! Он всматривался через окно своей спальни в серый унылый декабрьский пейзаж.
Час спустя он почувствовал себя невероятно глупо. Как можно было не обратить внимания ни на один из признаков, если они были не менее заметны, чем нос на лице? Потому что, естественно, серость и мрак были предвестниками снегопада, и прежде, чем утро перешло в день, снег пошел такой густой, что видно было не дальше, чем на шесть футов от окна. И он плотным белым одеялом покрывал все окрестности.
О Господи, снег! Он не помнил, когда в последний раз в Сочельник шел снег. Конечно, не в тот год, когда Элиза оскорбила его и разбила его глупое молодое сердце. В том году лил дождь как из ведра, и бушевала буря. В общем, типичная британская зимняя погода. Сейчас же было совершенно непривычно. Он заинтересовался, видела ли уже Вероника снег, и только на середине лестницы, по пути в детскую, понял, насколько странным для него является желание разделить свой восторг с ребенком. Но, тем не менее, это его не остановило.
