Текст книги "Вальс среди звезд"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Мэм? – он предложил руку леди Барбаре.

Но без проблем не обошлось. Когда Закари первый раз попытался наладить парус, правый борт лодки сильно накренился, да так что лодка рисковала перевернуться. А когда парус был приведен в порядок, ветра не было, он даже не собирался, казалось, что лодка так и простоит, недостойно покачиваясь у берега в безопасности. Сначала лорд Брэндон встал у берега на колени рядом с мальчиком, затем сел по-турецки на землю, не обращая внимания на исходивший от нее холод. Он терпеливо работал над лодкой, внес несколько несущественных поправок. Закари смотрел на виконта озабочено, а его мама тихо стояла рядом.

– Ну, вот,– наконец произнес виконт.

– Попытайся сейчас.

Лодка качалась, крутилась на воде, пару секунд решала: быть или не быть. Решила быть и тогда паруса поймали ветер, лодка смело проплыла несколько ярдов к другому берегу.

– Ура! – Закари прыгал от волнения.

– Она плавает!

– Я знал это!

– Только посмотри на нее, мама, посмотри!

Виконт стоял и чистил от травы плащ и бриджи.

– Закари, мы забыли одну вещь, – сказал он, одной рукой ероша волосы мальчика.

– Мы забыли перед отплытием разбить о борт шампанское. Но это не имеет значения. «Леди Барбара» презирает употребление алкоголя.

Виконт улыбался, ведь мальчик бросился вокруг берега, чтобы встретить лодку на другой стороне и снова отправить в путешествие.

«Будь осторожен, – крикнула его мама. – Не подходи близко к воде, Закари».

Но ребенок был слишком возбужден, чтобы слушать взрослых. Он снова отправил лодку в путь и снова перебежал по берегу, к месту, к которому судно причалило. «Ему повезет, если все не закончится купанием», – подумал виконт, быстро идя к мальчику. Купание в феврале с холодным и пронизывающим ветром не было бы приятным опытом. Он знал это не понаслышке, однажды это случилось с ним. Его столкнул, конечно же, один из младших братьев – хотя до сих пор никто из них, кто мог бы это сделать, так никогда и не признались в этом деянии.

Виконт чуть было не опоздал. Мальчик слишком рано потянулся за лодкой, и одна нога уже соскользнула с берега, когда лорд Брэндон закричал ему и протянул свою крепкую руку. Закари визжал, балансируя.

Виконт открыл рот, чтобы предостеречь о неосторожности и возможном результате, когда он услышал приглушенный крик позади и обернулся. Леди Барбара стояла охваченная ужасом, с прижатыми ко рту руками. Его тело закрывало ей вид на случившееся. Но она слышала два крика. Он подошел к ней, а ее сын вытащил лодку и отошел от берега.

– Все в порядке, – сказал он.

– Я удержал его, мэм. Он не упал. Он в полном порядке.

Но на скунду она потеряла контроль над собой. С ее лица сбежали все краски, и она смотрела на него широко открытыми ошеломленными глазами, а руки подрагивали около рта.

– Все в порядке,– сказал он, подойдя и обнимая ее за плечи.

– Он в полном порядке, Барбара. Я не позволил бы ему утонуть, Вы же знаете.

– Худшее, что могло с ним случиться – он бы промок.

– Мальчики постоянно переживают такие неприятности.

– Он ... Он … Ее зубы выбивали дробь.

– Он все, что у меня есть, – сказала она.

Лорд Брэндон притянул ее к себе и крепко прижал.

– У меня больше нет ничего в мире. Только он.

– Я знаю.

Он шептал ей на ухо и убаюкивал ее в своих объятиях.

– Но Вы должны знать, я не позволил бы Закари навредить себе, Барбара.

– Я прошу прощения, – произнесла она, успокаиваясь в его руках, постепенно напряженность уходила из ее тела.

– Я чувствую себя выжатой, как лимон. Извините.

– Не надо извинений, он – Ваш единственный сын. Я понимаю.

Виконт представил себя с сыном или дочерью, если бы Анна-Мария смогла бы прожить так долго. И он знал, что будь этот ребенок, он был бы дорог и сам по себе, и как напоминание о любви к его матери. И снова почувствовал укол зависти к леди Барбаре Ганновер.

– Мама, – произнес Закари, – Я напугал тебя?

– Но лодка прекрасная, не так ли?

– Подожди, вот я расскажу Бену, и дяде Уиллу.

– Закари.

Она высвободилась из объятий виконта, наклонилась и пылко обняла своего сына.

– Ты глупый мальчик!

– О, я должна тебя сильно отшлепать.

– Что я говорила, когда мы шли сюда? Что я говорила тебе?

– Не подходи слишком близко к краю, – робко ответил он.

– Я не упал бы мама. Я был осторожен.

Он посмотрел на виконта, который подмигивал ему.

– О,– раздраженно воскликнула она, выпрямляясь.

– Вы думаете, убедить меня, ведь так?

– Вы, по крайней мере, спасли мою тезку?

– Она здесь. Закри показывал мокрую лодку, с которой стекала

– Хорошо. Пора идти домой.

– Я уверена, что лорд Брэндон хочет вернуться к чаю в Дарем Холл.

– Поблагодари его за то, что он пришел.

– Я провожу Вас до дома, – сказал виконт.

– Хочешь поехать на моих плечах, Зак?

Его плечи всегда были желанной вершиной для племянников и племянниц. На Рождество юный Роберт даже до крови ударил Эндрю по носу, в битве за эту привилегию и, в результате, ему пришлось идти домой целую милю пешком, когда Эндрю ехал высоко на плечах виконта с победоносным видом и расквашенным носом.

И Закари не был исключением из правила. Через несколько секунд он уже сидел верхом на плечах виконта, с зажатой в руке лодкой.

Лорда Брэндона оставили с подозрением, что он повел леди Барбару на прогулку, которую она не планировала и, может быть, не хотела. Да и себе он предоставил небольшое двухмильное путешествие, о котором и не предполагал.

Почему? Спрашивал он себя, когда чай и веселая компания, и леди Ева ждали его в доме. И ответ найти было несложно. Он нашел родственный дух в этой женщине, которая любила и потеряла, и которая держалась за воспоминания, более существенные, чем его. И он, впервые за два года, обнимал женщину, и она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Виконт Брэндон хотел узнать ее лучше, узнать, что она больше, нежели просто мать, которая любит и полностью сосредоточена на своем ребенке.

– Талавера,– произнес он. – Начало войны.

– Он сразу прибыл туда?

– Да,– ответила она.

– Он очень хотел ехать. Зак едва поверил, когда пришло распоряжение. Конечно, он пытался скрыть свой восторг от меня, ведь мы должны были пожениться летом, и он знал, что задержка расстроит меня. Но он был счастлив, а я не показывала ему свое горе и тревогу.

– Теперь я рада, что не стала делать этого.

– Он знал о ребенке? – тихо спросил виконт.

– Я не знаю.

Она улыбнулась с легкой грустью.

– Я получила только одно письмо от него. Но было слишком рано. Я ничего не слышала потом, и моего письма не было среди вещей, возвращенных его отцу.

– Я не знаю. Мне нравится верить, что он знал.

– Один из моих братьев сражался при Ватерлоо, – произнес он.

– Ему повезло, и он вернулся только с легким ранением. Но о том, что он хочет вернуться, мы узнали только через месяц, а до этого у нас были сведения лишь о его ранении.

– Мы понимали, что многие умирают от ран и лихорадки. Прошел целый месяц, прежде чем мы с отцом смогли добраться туда, найти и привезти его домой. Я знаю, что такое тревога. Это должно быть, было ужасное время для вас, особенно в вашем положении.

– Да, – произнесла она.

– Но мне ничего не говорили, до рождения Закари. Она улыбнулась сыну, который следил за ними, но не слушал взрослый разговор.

– Это чудо. У меня отняли одного, но взамен дали другого.

– Да, – подтвердил виконт.

– Вы любили его. Это было утверждение, не вопрос.

– Да, – сказала она.

Барбара посмотрела на него, на секунду притихнув.

– Вы знали, что ваша жена умрет, когда женились на ней? Сколько она прожила?

– Около двух месяцев,– ответил он.

– Все время она лежала в постели, бедная Анна-Мария. К счастью, ей было почти не больно. Только ужасная слабость и истощение. Но она всегда была слабой девочкой, хотя милой, терпеливой и веселой. Она никогда не жаловалась и не злилась на судьбу. В отличие от меня.

– Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.

– Мне повезло больше, не так ли? – спросила она.

– Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.

– Долгое время,– произнес он.

– Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.

– И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.

– Да, – согласилась она.

Он сверху вниз посмотрел на нее. Но ничего не спросил. Это было бы дерзко. Есть ли у нее что-то или кто-то, чтобы жить не только для сына? Сможет ли она продолжать жить, как и он. Факт, что она была незамужней матерью, обрекал ее на жизнь на задворках общества навсегда. Был ли конец ее позору, как был конец его одиночеству?

– Танцевать, с тоской произнесла она, прежде чем он смог что-либо сказать, смотря в сторону, где показался вдовий домик.

– Как замечательно было бы танцевать.

Кажется, она внезапно поняла, что сказала. Она покраснела и посмотрела на сына.

– Он, должно быть, очень тяжелый.

– Закари, спускайся вниз, дорогой, беги вперед и открой калитку.

– Вы зайдете на чай, сэр?

– Я отсутствовал дольше, чем предполагал, – ответил виконт, спуская ребенка с плеч.

– Думаю, мне лучше вернуться домой. Но благодарю Вас за приглашение.

Он не мог придумать повод увидеть ее снова. И захочет ли он ее видеть? Он приехал поучаствовать в беззаботном и веселом домашнем празднестве, а не потакать горькой сладости воспоминаний с кем-то, у кого похожий жизненный опыт. Он приехал ухаживать за леди Евой Ганновер, а не заводить дружбу с ее старшей сестрой.

Но он хотел видеть леди Барбару снова, признался он себе, когда они остановились, и он посмотрел на ее красивое лицо. И неожиданно лорд Брэндон понял, что дало ей такую красоту. Восемь лет назад, она, наверное, была очень хорошенькой, как ее сестра сейчас. Но за эти восемь лет, страдания и любовь оставили свой отпечаток на ее лице, и спокойствие и знание жизни в ее глазах. В итоге, леди Барбара стала красивой.

– Возможно, я навещу Вас вместо завтрашнего приглашения, или, на худой конец, за день до моего отъезда, – произнес он.

– Можно?

Ее глаза улыбались ему.

– Мы будем вам рады, сэр,– ответила он.

– Но вы не должны чувствовать себя обязанным прийти.

– Я знаю, что в Дарем холле дни расписаны по часам различными.

– Не ругайте его слишком сильно, когда останетесь вдвоем, – попросил виконт, подмигнув ей.

– Мальчики всегда беспечны. Все они такие.

– Я заметила, – сказала она.

Не отдавая себе отчета, он взял ее руку в свою, пожал, помедлил, и поднес ее к губам.

– Я сожалею о Талавере, – произнес он.

– А я сожалею об изнурительной болезни, – промолвила она.

– Но жизнь продолжается.

Лорд Брэндон снова пожал ее руку, отпустил, и помахал Закари, который качался на калитке. Он повернулся и полный сожаления пошел по дороге к главному дому и к веселью приема в честь Святого Валентина.

Конечно же он не пришел на следующий день, но это не имело значения, ведь она, на самом деле, и не ожидала его. Барбара действительно отложила свой еженедельный послеобеденный визит к пожилым папиным арендаторам. Но у нее был предлог. Когда-то она пообещала просмотреть платяные шкафы со своей экономкой, вот этот день настал. К тому же, ее сын обнаружил, что ему нравится арифметика, и Барбара провела время с ним, давая ему столбцы чисел, чтобы решать примеры.

Он не пришел. Она не ждала его.

Виконт Брэндон добрый джентльмен, он симпатизировал Закари и доставил ему радость на озере. Он терпеливо работал над лодкой, пока она не поплыла. Она все еще видела его, сидящего на холодной земле, хмурясь игрушке, пока Закари сидит на коленях напротив него и смотрит, его макушка касается щеки лорда Брэндона.

И он был добр к ней. Восемь лет она ни с кем не поддерживала отношений, кроме как с семьей и с папиными арендаторами и рабочими, и людьми в деревне. Она ожидала от джентльмена, и аристократа, замешательства и отвращения, как только он поймет, кто и что она. Виконт не только продолжил обращаться с ней вежливо, но даже выражал симпатию и понимание.

Это странно, неужели она влюбилась в него? Было бы странно, если нет. Бедная, изголодавшаяся дурочки, думала она, сортируя белье и предаваться мечтам о единственном джентльмене, заметившем ее за восемь лет. О будущем муже Евы.

Внезапно Барбара порадовалась тому, что они с Евой не близки, что та избегает ее, когда это возможно, как будто ее позор заразен. Она не хотела бы быть близка с сестрой, когда та станет виконтессой Брэндон. Ее интересовало – будет ли Ева счастлива с ним. Но гораздо больше ее интересовало, будет ли он счастлив с Евой. И, наконец, она поняла, почему Ева его так описывала. Ева не могла в полной мере оценить его доброту и мягкость.

Барбара обняла стопку простыней, и смотрела в пространство. Она чувствовала прикосновения его рук на себе, неожиданную силу и твердость мускулов груди и бедер. Она слышала его голос, шепчущий успокаивающие слова ей на ушко. Она чувствовала запах его одеколона и его теплый мужской запах.

Бедная изголодавшаяся дурочка, снова подумала она, и вернулась к своей работе с удвоенной энергией. Вероятно, она не увидит его снова. Барбара сомневалась, что ее пригласят на свадьбу. Да она не хотела бы пойти, даже если пригласят.

Он приехал вечером следующего дня. Уже было темно. Закари спал. Леди Барбара сидела в гостиной, работая над шалью для миссис Уильямс, которая была стара и постоянно мерзла, даже в летние месяца. Она вспоминала день Святого Валентина восемь лет назад и посмотрела на шкатулку с красным сердцем, которую она вышила для Зака. И на серебряный медальон в виде сердца, подаренный им с обещанием нарисовать его миниатюру, как только будет возможно, и вставить ее внутрь. Медальон все еще был пуст.

Она услышала стук в дверь, и крючок для вязания замер в ее руках, пока она ждала слугу, чтобы ответить. Множество людей может прийти, твердила она себе, даже в столь поздний час. И нет разумной причины, чтобы сердце билось так сильно. И нет причины верить, что это виконт Брэндон.

Но это так. Она встала, поскольку ее слуга объявил о приходе виконта, и то быстро вошел в комнату, улыбаясь ей. Лорд Брэндон был одет по-вечернему – в облегающее пальто и шелковую рубашку, и элегантно повязанный шейный платок. Он выглядит потрясающе красиво, подумала она, в душе высмеивая свою реакцию. Она вела себя как школьница.

– Неподходящее время для визита,– сказал он.

– Я пришел принести извинения за то, что не смог прийти вчера или сегодня днем. Я боюсь, что вы были правы. Едва ли не каждая минута прошедших дней была распланирована. Определенно, скука в Дарем Холле никого не беспокоила.

– Ну вот, я извинился и немедленно уйду, если вы хотите.

Она должна отослать его. Его присутствие в ее доме неприлично. Но что значила пристойность с ее репутацией? К тому же, она не хотела прогонять его.

– Не присядете ли, милорд? – официально спросила она, указывая на стул у огня.

– Я прикажу подать чай.

– Пожалуйста, не рассчитывайте на меня, – усмехнулся он.

– Я слишком много ел и пил в предыдущие несколько дней.

Но все же он подошел к стулу и ждал, пока она сядет, чтобы поступить так же.

– Как Закари? Упал ли он в какое-нибудь озеро за эти два дня?

– Нет, – улыбнувшись, сказала она.

– Но он долго и утомительно рассказывал Бену, нашему слуге, и Уильяму, сегодня ранним утром, как Вы превратили его лодку в мореходную.

– Знаете, Вы стали великим героем.

Он усмехнулся.

– Вот, что случается, когда у тебя есть целая армия племянников и племянниц, – произнес он.

– Кажется, я спотыкаюсь о них, куда бы я ни повернулся на наших семейных сборах. Полагаю, потому что я не женат и у меня нет собственной семьи, я кажусь прекрасной игрушкой тем, кто не может привлечь внимание матери или отца.

Барбара подумала, что вероятнее всего это происходить из-за того, что в виконте чувствуется определенная доброта и готовность развлекать детей, как людей, имеющих значение, но она не высказала свою мысль в слух.

– Позже в большом доме должны были быть шарады,– объяснял он.

– Но у дам после обеда возникли важные дела. Что-то делать с валентинками, предполагаю что-то связанное с чем-то таинственным и веселым. Поэтому джентльменов выслали в бильярдную.

– Я сбежал.

Она улыбнулась.

– Вы не любите череду одинаковых развлечений, милорд? – спросила она.

– Я думала, именно из-за них люди проводят сезоны в Лондоне и посещают такие места, как Бат и Брайтон, и ездят на домашние приемы.

– Но все так неистово развлекаются, промолвил он, – Что одному не хватает времени просто наслаждаться.

Он улыбнулся.

– И если Вы находите в этих словах смысл, Вы должно быть, в самом деле, очень умны.

Она тоже улыбнулась.

– Значит я очень умная,– сказала она.

– Разве это не прекрасно, сэр, иметь возможность кататься с другими людьми, разговаривать с ними, играть с ними и танцевать с ними, когда угодно?

– Да, это так. Его улыбка была мягкой.

– И главные слова «когда угодно».

– Я полагаю, не намного приятнее чувствовать себя вынужденным развлекаться, чем вынуждать себя избегать этого.

– Это то, что случилось с вами?

Она притянула шаль к себе и продолжила вязание.

– Я довольна своей жизнью, – произнесла она.

– У меня есть дом и все, что может понадобиться. И у меня есть Закари. Я не могу посвятить себя удовольствиям, ведь у меня есть сын, которого надо растить.

– И это все? – спросил он.

– Ваш дом и ваш сын?

Она даже не подумала сказать ему, что вопрос дерзок. Барбара и сама размышляла об этом. И это все? Нет, гораздо больше! Она могла бы потерять рассудок, если бы больше ничего не было.

– Мой отец разрешает навещать его арендаторов и рабочих, – ответила она.

– Мне нравится приходить к больным и старым. Некоторые из них любят, когда им читают. Другие просто хотят поговорить, вспомнить былые времена, свою молодость. Их родственники постоянно заняты работой, чтобы слушать.

– Пожилые часто одиноки, даже когда окружены семьей.

Он улыбнулся, когда она посмотрела на него.

– И еще Вы хотите танцевать, – произнес он.

Вздрогнув, она посмотрела на него снова.

– Я сглупила, сказав это, – ответила она.

– Я полагаю, что все мы иногда хотим звезду с неба. Но это не означает, что реальность несносна и даже противна.

– Когда вы в последний раз танцевали? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Почти точно восемь лет назад, на бал в Валентинов день, в доме.

– Мир принадлежал мне, исключая лишь то, что Зак уезжал на следующий день, и я боялась никогда его больше не увидеть.

И она вышла в ночь с ним и пошла в павильон, в его дальний конец, дабы избежать холода ночного воздуха. И их поцелуи стали более отчаянными, пока они не опустились на пол павильона, она лежала на его пальто и он отчаянно, и неопытно путался руками в ее юбках, а она искала его с тем же отчаяньем и неопытностью.

– Он, должно быть, был смугл и красив. Виконт улыбнулся ей.

– А также, высок? Его сын вырастет высоким.

– Да, высок, – подтвердила она.

– Он был всем тем, что легкомысленные восемнадцатилетние девушки находят модным и неотразимым. И в придачу, кавалерийский офицер.

– Он любил Вас? – спросил виконт.

– Он вернулся бы домой к Вам?

– О, да, – ответила она.

– Он вернулся бы. Он был бы рад Закари, хотя боялся бы за меня.

– Тогда, для вас день Святого Валентина тоже болезнен, – сказал он.

– Я женился в январе. Анна-Мария умерла, когда март близился к концу.

– О,– воскликнула она.

Леди Барбара никогда не была замужем за своим возлюбленным, подумал он, но она зачала его ребенка. Он женился на Анне-Марии, но их брак так никогда и не осуществился. Она была слишком больна. Он решил не беспокоить ее, пробуя исполнить супружеский долг. Отказом он показал свою любовь.

Виконт встал на ноги и протянул Барбаре руку.

– Потанцуйте со мной сейчас,– попросил он.

Барбара смотрела на него с удивлением и улыбкой. Удивление

– Танцевать? – изумилась она.

– Здесь? Сейчас?

Она растерянно огляделась.

– Но здесь нет музыки.

– Вы поете? – спросил он.

– Я могу более-менее сносно.

Она снова улыбнулась. Но, так или иначе, она была на ногах, и ее рука тянулась к нему.

– Вы никогда не вальсировали? Вдели, как это делается? Слышали об этом?"

– Жена викария говорит, что это очень неприличный танец, – произнесла она.

Он усмехнулся. "В скором времени вы сможете судить сами, – пообещал он

– Положите руку на мое плечо, так. Он поднял ее руку и положил на свое плечо.

– А моя рука лежит на вашей талии, вот так.

– Я держу вашу другую руку, вот так.

– Это нелепо, – произнесла она, внезапно смутившись, осознавая пустоту комнаты и близость гостя.

– Очень, согласился он.

– Все танцы таковы, если вы по-настоящему подумаете об этом. Но вы хотите снова танцевать. Вы проговорились.

– А так же я хотела бы звезду в кармане, сказала она.

– Но я никогда не ожидала найти ее там.

– И это хорошо, – ответил он.

– Она, несомненно, была бы немного тяжеловата.

Это более чем глупо, решила она через несколько минут, после того, как он научил ее движениям и танцевал с ней, в тоже время, мурлыча мелодию. Это было нелепо. Это было совершенно неприлично. Это было замечательно, кружило голову.

Она наступила ему на ногу и услышала свое хихиканье.

– Ой! – воскликнул он, и его голубые глаза смотрели в ее, когда он прекратил напевать и потерял ритм.

– Если бы это было сказкой, я смог бы щелкнуть пальцами и появился бы целый оркестр. Увы, это не сказка.

– О да, это так, – вымолвила она, не до конца понимая, что же она сказала, пока не услышала свои слова. Они перестали танцевать.

– Да, – согласился он, «это так»"

И он наклонился и поцеловал ее в губы.

Он подразумевал только легкий жест привязанности. Она поняла это потом. Конечно, это все, что он имел в виду. Он навестил ее, общался с ней, танцевал с ней. Он отдыхал с ней. Он поцеловал ее, как брат может поцеловать свою сестру или один дорогой друг другого.

Но она потеряла голову и сильнее прижала свои губы к его. И тогда ее тело прильнуло к нему и ее руки обвили его шею, пальцы перебирали его волосы. И его руки обнимали ее, как два дня назад на озере. Его губы раскрылись и языком он проводил по ее губам.

Барбара услышала свой стон, когда ее рот открылся и его язык скользнул внутрь.

И затем его губы стали спускаться вниз по подбородку, дальше по шее. А руки прикасались к ее груди.

Бедная изголодавшаяся дурочка. Ее разум возвращался к ней, она с трудом отодвинулась от его плеч и отвернулась.

– Барбара, – позвал он после секунды тишины.

– Я очень сожалею. Я не собирался позволить этому случиться.

– Пожалуйста, поверьте мне. Это не то, зачем я пришел сюда. Простите меня.

Ей было так стыдно. Она спрятала лицо в ладони и крепко зажмурилась. Она не знала мужчину восемь лет, не имела никаких связей все это время. И сейчас она встретила молодого и симпатичного мужчину – мужчину, который станет женихом Евы, до конца недели – она завладеет им. Как будто не было ничего более важного в жизни, чем касаться этого мужчины, быть рядом с ним. Несколько мгновений она вела себя точно так же, как восемь лет назад в павильоне. Не считая того, что ей тогда было восемнадцать лет, и она была с тем, кого знала всю жизнь и любила два года. Она решила, что непременно умрет от стыда.

– Пожалуйста, уходите, – попросила она.

– Барбара...

– Пожалуйста, уходите.

Она по-прежнему не открывала глаз и прикрывала лицо руками, пока не услышала, как тихо отворилась дверь и снова захлопнулась. Даже тогда она не шевельнулась.

Он пытался понять, в какой момент влюбился в нее. Когда впервые увидел ее, гуляющую с сыном по дороге? Когда обнимал ее и утешал на озере? Когда танцевал с ней, и она наступила ему на ногу, хихикая, как девчонка? Когда поцеловал ее?

Или, возможно, не было определенного момента. Возможно, все его столкновения с ней, которые были, помогли ему осознать, на следующее утро после поцелуя, что он ее любит.

Или возможно, он совсем не любит ее, подумал Брэндон. Возможно, это всего лишь его одиночество и осознание ее одиночества, и реакция на это. Возможно, не более того.

Но леди Ева тоже могла рассеять его одиночество. Да и все женщины, которые слишком жаждали заполучить богатого виконта и наследника маркиза могли рассеять его одиночество. И все же с леди Евой и другими гостями Дарем Холла, он чувствовал себя еще более одиноким, чем все эти два года.

Нет, не только эта потребность привлекала его в леди Барбаре Ганновер. Сама леди Барбара. Ее тихая зрелость, принятие жизни, отсутствие горечи, несмотря на жестокий урок, полученный из рук судьбы, внутренняя сила. Эти качества притягивали его как магнит. И ее красота. И стройное, изящное тело.

Она отличалась он Анны-Марии, насколько это возможно. Анна-Мария была тонкой и хрупкой, и робкой, и любящей. Брэндон понял, что его чувства были скорее отческие, нежели любовные. Он хотел защитить ее от неизбежных когтей смерти. Он с радостью умер бы вместо нее, если бы мог. Но он любил ее, и всегда будет.

А сейчас он полюбил леди Барбару Ганновер. Кроме того, любя ее он не заключал сделку. Он гость в доме герцога Дарема, а герцог даже не признавал ее. И считал, что он поклонник леди Евы, и, похоже, она собиралась завладеть им. Необходимо что-то предпринять, для выяснения их отношений, в конце концов. Без этого невозможно выбрать старшую сестру.

И он ужасно обидел леди Барбару прошлым вечером. Целуя ее, словно неуклюжий мальчишка и потеряв голову, как только он коснулся ее губ. Позволил поцелую стать интимным и возбуждающим. Касаясь ее, лаская ее, через тонкую ткань платья. Желая ее.

Боже! Сколько еще оскорблений он мог нанести? Все, что он делал, словно говорило, что он считает ее женщиной легкого поведения, только потому, что она однажды любила слишком сильно и слишком неосторожно. Он даже не должен был заходить к ней в столь поздний час.

Что же она должна думать о нем? Виконт чувствовал, что она нуждалась в нем. Это почти ошеломило ее – и его – на несколько мгновений. Но теперь это уже прошло. Это он начал все – придя туда, танцуя с ней, целуя ее. Она достойная женщина. Ему повезет, если она просто позволит ему извиниться.

Эти мысли и чувства не давали ему покоя все утро, до того, как леди Ева и другие дамы не провели джентльменов в нижний салон и предъявили их заинтересованным взглядам столы, стоящие в разных концах комнаты с большими, богато украшенными сердцами, по семь на каждом. Сегодняшним вечером перед ужином, каждый джентльмен возьмет одно сердце с правого стола. Леди, чье имя будет написано на обратной стороне сердца, станет его Валентиной на следующий день. Каждая леди возьмет сердце с левого стола. Джентльмен, чье имя написано на обратной стороне, станет ее Валентином на следующий день.

– Мы на секунду покинем вас, – объявила леди Ева.

– Каждый из вас должен написать свое имя на обратной стороне сердца, джентльмены. Но помните, что вы джентльмены и не должны подсматривать сердца на другом столе.

– Но если моя Валентина не выберет мое сердце? – спросил мистер Стиллс.

– Не будет ли путаницы?

Дамы весело рассмеялись.

– Будет забавно, – сказала леди Ева, хлопая в ладоши.

– Завтра, может быть, будет самый интересный день.

Все сердца сильно отличались друг от друга, заметил виконт. И, безусловно, перед ужином, когда должен был состояться выбор, все шептались и делали намеки. Выбор Валентина мог быть и не таким случайным, каким казался. Но идея была забавной. С этим он соглашался. Брэндон усмехнулся леди Еве, когда она ослепительно улыбнулась ему, и подмигнул леди Каролине Уивер, когда она проскользнула между другими леди. Виконт выбрал весьма кособокое сердце, которое было вырезано небрежно, и крупно написал свое имя на нем.

Он незаметно ускользнет из дома, решил виконт, покинув комнату. До ленча еще более часа. Если он поторопится, то успеет съездить во вдовий домик за это время и принести извинения. Это то немногое, что он мог сделать. Он не может зайти к ней на чай, будто между ними ничего не было прошлой ночью. Лорд Брэндон решил выйти через заднюю дверь, возможно, так он сможет избежать компании.

Он был почти у черного входа, когда буквально столкнулся со служанкой, спускающейся по лестнице. Он поймал ее в свои объятия, чтобы та не упала.

– Я прошу прощения, – произнес он.

Но это была не служанка. Трудно представить, что леди Барбара спускалась по лестнице для слуг – нет, возможно, не так трудно – но там больше никого не было – но так или иначе, она была здесь. Она сосредоточила свой взгляд на его подбородке.

– Я не смотрела, куда иду, – выговорила она.

– Я навещала мою мать.

– Я шел ко вдовьему домику, – сказал он.

– В этом нет нужды.

Она ни разу не посмотрела ему в лицо.

– Это все моя вина. Я предпочла бы забыть об этом.

– Нет, – сказал он, так или иначе завладев ее руками.

–Нет, Барбара, я не должен был ставить вас в такое компрометирующее положение. Нижайше прошу прощения.

Тогда она взглянула в его глаза и увидела в них такую же муку, какую до этого заметила в своих, он неосознанно сжал ее руку еще сильнее. Но не было возможности, сказать что-либо еще. Кто-то спускался по лестнице, виконт увлек ее к двери на улицу.

– Закари в конюшне со щенками, – произнесла она.

– Он будет волноваться, почему меня так долго нет.

Что еще глупого она скажет, подумал он. Какой мальчик, оставшись в конюшне с лошадьми и собаками, и щенками, будет думать, почему его мама проводит так много времени с его бабушкой?

Он предложил ей руку.

– Нет.

Она отдернула руку.

– Вас не должны видеть со мной, милорд. Моему отцу это не понравится.

– Джентльмен, вежливый с его дочерью? – удивился он, шагая рядом с ней и скрестив руки за спиной.

– Вы собираетесь жениться на Еве, – произнесла она.

– Ведь так?

– Я не делал официального предложения, – ответил он.

– Но сделаете.

Она пошла быстрее.

– Вы достаточно скоро узнаете, что я признана, только как нахлебница. Уильям добр к Закари, и моя мама все еще принимает меня, но для моего отца я больше не дочь. Держитесь подальше от меня, милорд. Если вы думаете быть другом Закари и добрым ко мне, после женитьбы вы окажетесь в меньшинстве.

– Прошлым вечером я не был добрым, – сказал он.

– Я извиняюсь, Барбара. Я не хотел оскорбить вас. Я играл с огнем, придя так поздно и танцуя с вами.

Она неожиданно улыбнулась.

– В конце концов, я снова танцевала, – промолвила она, быстро посмотрев на него.

– Это было прекрасно.

– Завтра в доме будет оркестр,– сообщил он, и сразу же пожалел, что не промолчал.

– Да, – подтвердила она.

Закари сидел по-турецки на соломе, выбранный им щенок спал на его коленях и он гладил его пальцем по переносице. Мать щенка казалась тихой и беспечной, возможно, потеря одного щенка ее не волновала.