Текст книги "Просто любовь"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 4
Вечер обернулся не таким уж тяжким испытанием, как ожидала Энн. Не все гости были аристократами или отпрысками аристократов.
Миссис Причард, сидевшая рядом с Энн за обеденным столом, когда-то трудилась на угольной шахте в Уэльсе, а ее племянница, леди Эйдан Бедвин, воспитывалась как леди только потому, что ее отец, сколотив себе состояние на угле, стал вести жизнь сельского джентльмена в поместье, которое он приобрел. Леди Рэнналф Бедвин, как позже Энн узнала в гостиной, была дочерью сельского священника и внучкой лондонской актрисы, причем она упомянула об этом с гордостью. Сама же герцогиня была из джентри[4]4
Джентри – английское неродовитое мелкопоместное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами.
[Закрыть], в чем она с легкостью призналась этим утром. Ее зять был священником в маленьком сельском приходе. А мать и сестра герцогини жили в скромном коттедже в том же приходе.
И, тем не менее, Бедвины совершенно не чурались родства с этими людьми и обращались с ними так, словно у них была самая голубая кровь на свете.
Безусловно, ни у кого из присутствующих в Глэнвир не было незаконнорожденных детей, но и с Энн никто не обращался как с парией, или так, будто бы она случайно затесалась в их компанию. На самом деле, леди Эйдан подробно расспрашивала Энн о ее сыне и смеялась над рассказом Энн о том, как учителя и девочки в школе мисс Мартин избаловали Дэвида.
– Так что, для его же блага, мне следует отправить его в школу для мальчиков, как только он немного подрастет, – закончила свой рассказ Энн. – Не знаю как для него, но для меня это будет очень тяжело.
– Да, нелегко вам придется, – согласилась леди Эйдан. – Мы собираемся отправить Дэйви в школу в следующем году, когда ему исполнится двенадцать, а я уже испытываю чувство утраты.
Они обменялись понимающими улыбками – две обеспокоенные матери, сочувствующие друг другу.
– Этот бедняга, – мягко произнесла миссис Причард со своим музыкальным валлийским акцентом, когда джентльмены присоединились к дамам. – Хорошо, что он не из рабочего класса. Он бы никогда не нашел работу после окончания войны. Ему пришлось бы нищенствовать и голодать, как очень многим другим бывшим солдатам.
– О, я так не думаю, тетя Мэри, – возразила леди Эйдан. – Несмотря на мягкие манеры, у этого человека стальной стержень. Полагаю, он смог бы преодолеть любые несчастья, даже нищету.
Энн поняла, что они говорили о мистере Батлере, перед которым она весь вечер чувствовала ужасную вину, вследствие чего избегала даже смотреть на него, хотя каждую минуту ощущала его присутствие.
– А что с ним случилось? – спросила она.
– Война, – сказал леди Эйдан. – Он последовал за своим братом, виконтом Рейвенсбергом на Полуостров, пойдя против желания всех своих близких. А вскоре брат привез его обратно домой, скорее мертвого, чем живого. Но он оправился и в итоге, предложив свои услуги Вулфрику, приехал сюда. Все это случилось до того, как я встретила Эйдана, который в то время служил полковником кавалерии на Полуострове. Он был начальником моего брата. Брат погиб. Как же я рада, что войны, наконец, закончились.
Спустя некоторое время, Энн заметила, что после того, как вокруг карточных столов образовались группы, мистер Батлер остался в одиночестве в дальнем углу комнаты. Она же сидела вместе с мисс Томпсон и графом и графиней Росторн, которые отказались занять места за карточными столами. Прежде чем растерять всю свою храбрость, Энн встала и извинилась. Она не могла упустить возможность поговорить с мистером Батлером до окончания вечера, хотя и сомневалась, что он захочет с ней беседовать.
Увидев, что Энн приближается, мистер Батлер сердито взглянул на нее и встал.
– Мисс Джуэлл, – произнес он.
Что-то в его манерах и голосе подсказало Энн, что он действительно предпочел бы и дальше оставаться в одиночестве, что она не нравится ему. Но едва ли Энн могла его винить за это, не так ли?
Энн посмотрела на него и сознательно сфокусировала свой взгляд так, чтобы видеть его лицо целиком. Он носил черную повязку на правом глазу, или, возможно, на том месте, где раньше был правый глаз. Остальная часть этой стороны лица – от брови до нижней челюсти и далее до шеи – была покрыта багровыми шрамами от ожогов. Пустой правый рукав был пристегнут к боку вечернего сюртука.
Энн обратила внимание, что Сиднем Батлер был на полголовы выше ее, и она не ошиблась, считая широкими его плечи и грудь. Определенно он не был человеком, погрязшим в собственной беспомощности.
– Вчера я вернулась через несколько минут после того, как убежала, – сказала Энн. – Но вас уже не было.
Сиднем некоторое время молча смотрел на нее.
– Я прошу прощения, – внезапно произнес он, – за то, что напугал вас. У меня не было подобного намерения.
Учтивые слова, весьма вежливо произнесенные. И все же Энн явно чувствовала его неприязнь и нежелание говорить с нею.
– Нет, вы меня неправильно поняли, – сказала Энн. – Это я прошу прощения. Я для того и возвращалась. Честно. Простите меня.
Что она могла еще сказать? Попытавшись объяснить свое поведение, она бы только ухудшила ситуацию.
И вновь между ними воцарилась тишина, достаточно надолго, чтобы стать неловкой. Энн уже собралась повернуться и уйти. Она сказала все, что считала необходимым. Ничего другого не оставалось.
– Вернуться назад было смелым поступком, – произнес Сиднем Батлер. – Уже темнело, а ночью вершина утеса – уединенное и опасное место. И я был для вас незнакомцем. Спасибо, за то, что вернулись, хоть к тому времени я уже и ушел домой.
Энн решила, что прощена. Она не знала, продолжает ли этот мужчина испытывать к ней антипатию, но, на самом деле, это не имело значения. Она улыбнулась и кивнула, снова собираясь уйти.
– Может, присядете, мисс Джуэлл? – он указал на стул рядом с собой.
Она слишком долго медлила, подумала Энн, и вежливость вынудила мистера Батлера предложить ей продолжить их общение. Она бы охотнее ушла куда угодно. Ей не нравилось находиться в подобной близости к этому человеку. И, к своему стыду, Энн была вынуждена признать, что ей не нравится смотреть на него.
Как же трудно было смотреть на него, как на любого нормального мужчину, не сосредоточивая своего внимания только на левой половине его лица, и не отводя взгляда, чтобы он не подумал, что на него пялятся. Неужели другим людям, тем, кто знал ее историю, также трудно смотреть на нее и относиться к ней как к нормальной женщине? Но она слишком хорошо знала, что такие люди все же существуют.
Энн села, выпрямив спину, на край стула и сложила руки на коленях.
– Вы приходитесь братом виконту Рейвенсбергу, мистер Батлер?– вежливо поинтересовалась она. Ее разум словно ослеп и не находил из множества тем ничего интересного и подходящего для обсуждения.
– Да, – ответил он.
Дальше развивать эту тему было некуда. Энн даже не знала, кто такой виконт Рейвенсберг. Но Сиднем сжалился над ней.
– Я также сын графа Редфилда из Элвесли-Парка в Хэмпшире, – сказал Сид Батлер. – Поместье граничит с Линдсей-Холлом, родовым гнездом Бьюкасла. Мои братья и я выросли вместе с Бедвинами. Все мы были ужасными проказниками.
– Братьями? – в удивлении приподняла брови Энн.
– Мой старший брат Джером умер от лихорадки, полученной во время спасения арендаторов и их семей из затопленных домов, – пояснил Сиднем Батлер. – Остались только мы с Китом.
Должно быть, его лицевые нервы с правой стороны были очень сильно повреждены, подумала она. Правая сторона его лица оставалась неподвижной, а рот заметно кривился при разговоре.
– Наверное, очень тяжело было потерять брата, – сказала Энн.
– Да.
Обычно Энн без особых трудностей могла поддерживать беседу, но все, что она произнесла в течение нескольких предыдущих минут, было явной глупостью. В то же время, в ее голове непрерывно проносились вопросы, которые, как она понимала, не могли быть заданы.
Что случилось там, на Полуострове?
В какой битве это произошло?
Вы иногда жалели, что не умерли?
А сейчас, временами, все еще желаете смерти?
Он, наверное, был когда-то чрезвычайно, невероятно красив.
– Как глупо было спрашивать об этом, – сказала Энн. – Будто бы вы могли ответить: «Нет, это было совсем не трудно».
Взгляд его единственного темного глаза на мгновение встретился с ее, грустным и внимательным взглядом, словно он готовился дать резкий ответ. А затем Сиднем Батлер подмигнул, и неожиданно они оба рассмеялись. Левый уголок его рта поднялся выше правого в кривобокой усмешке, которая оказалась странно притягательной.
– Мисс Джуэлл, – предложил Сиднем, – не могли бы мы с вами притвориться, ради нас обоих, что вчерашнего вечера не было, и что мы впервые встретились только сейчас?
– Ах, – Энн расслабилась и откинулась немного назад на своем стуле. – Мне бы этого хотелось.
Его левая рука покоилась на бедре. Энн подумала, что это рука с длинными пальцами – рука художника. Ей очень хотелось надеяться, что это не так, или, что Сиднем Батлер – левша. Она прямо взглянула ему в лицо.
– Я весь вечер чувствовала себя ужасно напуганной, – к собственному удивлению, услышала Энн свой голос, произносящий это признание.
– Неужели? – спросил он. – Почему?
Хотела бы она не произносить этих слов. Но теперь мистер Батлер ждал ее ответа.
– Джошуа, лорд Холлмер, предложил привезти моего сына на лето сюда, чтобы ему было с кем поиграть, – объяснила Энн. – Но ему только девять лет, и раньше я никогда не разлучалась с ним. И когда я засомневалась, маркиза пригласила и меня, а я приняла приглашение, так как не хотела разочаровывать сына. Но не ожидала, что ко мне отнесутся как к гостье.
Из его непродолжительного молчания, Энн поняла, что только что рассказала ему о себе очень многое. И возможно теперь его очередь бежать от нее или выказать несомненную неприязнь.
– Я преподаю и живу в школе для девочек в Бате, – сказала Энн. – Я в высшей степени довольна своей жизнью, и Дэвид тоже всегда был счастлив там. Но он становится старше. Полагаю, мне следовало отпустить его с Джошуа. Дэвид боготворит его.
– Детям необходимо общество других детей, – заметил Сид Батлер. – Также им нужен отец, – мальчикам, пожалуй, особенно. Но больше всего, мисс Джуэлл, им нужна мать. Я считаю, вы правильно поступили, приехав сюда с ним.
– О! – Его слова неожиданно принесли ей утешение. – Это очень любезно с вашей стороны.
– Я надеюсь, – ответил он, – что Бьюкасл не запугал вас. Но если так случилось, утешьтесь тем, что он пугает почти всех. Когда его отец узнал, что умирает, герцога внезапно вырвали из беспечного детства, и начали весьма тщательно, даже безжалостно, обучать множеству обязанностей, связанных с герцогством, которое он унаследовал в возрасте всего лишь семнадцати или восемнадцати лет. Он идеально усвоил эти уроки, кто-то может сказать, что слишком идеально. Но он не бесчувственный. Он был необыкновенно добр ко мне.
– Сегодня я встретилась с ним впервые, – сказала Энн. – Он был очень любезен, хотя, должна признаться, я была готова от страха провалиться сквозь землю.
Они снова вместе рассмеялись.
– Герцогиня весьма привлекательна, – заметила Энн.
– Если верить Лорен, моей невестке, – сказал Сиднем, – это был брак по любви. Он стал сенсацией прошлого года. Никто и предположить не мог, что Бьюкасл женится по любви. Но он, похоже, так и сделал.
Принесли поднос с чаем. Две карточные игры подходили к концу.
– Я должен возвращаться домой, – сказал мистер Батлер. – Мне было приятно познакомиться с вами, мисс Джуэлл.
Опершись руками на подлокотники своего стула, Энн встала. Она заметила, что Сиднем Батлер поднялся со своего низкого сиденья немного медленнее, и ей пришло в голову, что с потерей одной руки и одного глаза у него, вероятно, нарушилось естественное равновесие тела, которое Энн принимала как должное. Как долго он приспосабливался к изменившимся обстоятельствам? Привыкнет ли он когда-нибудь к этому полностью?
– Пойду, выражу свою благодарность герцогине, – сказал Сид Батлер, протягивая ей руку. – Доброй ночи.
– Доброй ночи, мистер Батлер.
Энн протянула ему руку, и он пожал ее.
Энн закусила губу. Ей, конечно же, следовало подать ему левую руку, как, помнится, ранее сделала герцогиня. Их рукопожатие вышло чудовищно неуклюжим, – словно они держались за руки и размахивали ими. Это выглядело довольно интимно. И так смущающе.
Сид Батлер поклонился герцогине Бьюкасл, которая тепло улыбнулась в ответ, положив ладонь на его руку, и наклонилась к нему, чтобы что-то сказать. Лорд Рэнналф подошел к нему сзади и хлопнул по правому плечу. Оба мужчины покинули комнату вместе.
Где он живет? – подумала Энн.
Увидит ли она его снова?
Но даже если и увидит, это не так уж важно. Ей удалось преодолеть неловкость вчерашнего происшествия. Она чувствовала безмерное облегчение от этого. В следующий раз встретиться с ним будет уже легче.
Но какая же это все-таки трагедия для него, – потерять руку и глаз, и к тому же получить столь ужасные увечья!
Энн хотелось знать, одинок ли он? Есть ли у него друзья?
Люди, так жестоко обиженные судьбой, часто бывают одиноки и лишены друзей. В ее памяти всплыли годы, проведенные в корнуоллской деревне Лидмер, когда она была в местном обществе парией.
Энн никогда не переставала благодарить судьбу за то, что, в конце концов, обрела друзей в школе в Бате, трое из которых – Клодия, Сюзанна и Фрэнсис стали для нее близки как сестры. После всех этих долгих, безрадостных лет, это оказалось неизмеримо больше того, что она ожидала, или считала, что заслуживает.
Энн надеялась, что и у мистера Батлера есть близкие друзья.
– Пойдемте, выпьем чаю, Энн, – позвал ее Джошуа, внезапно появившись возле нее. – Надеюсь, вы получаете удовольствие от пребывания здесь.
– О, конечно, – улыбнулась Энн. – Благодарю вас, Джошуа.
Но больше всего, мисс Джуэлл, им нужна мать. Полагаю, вы правильно поступили, приехав сюда с ним.
Энн запомнила слова, сказанные мистером Батлером, они согрели и успокоили ее. Она поступила правильно. Дэвид весь день был оживлен и счастлив, играя с другими детьми. Но он крепко обнял Энн, когда она зашла к сыну в комнату пожелать спокойной ночи, прежде чем переодеться к ужину.
– Спасибо, мама, – сказал он, – за то, что привезла меня сюда. Я так рад, что мы сюда приехали.
Мы, а не я.
Энн была бы согласна целый месяц испытывать неловкость и смущение от пребывания здесь, лишь бы видеть Дэвида счастливым. Потому что, хоть учителя и девочки в школе очень любили его, но близких друзей у него не было.
Не было и отца.
Большую часть следующего дня Сиднем был занят. Ему всегда было легко найти себе дело. Но теперь, дополнением к его обычному ежедневному распорядку был герцог Бьюкасл, сопровождавший Сиднема утром на осмотре фермы при поместье и во время посещений нескольких из арендуемых ферм. Хотя герцог проводил не так много времени в своем поместье в Уэльсе, но он знал все, что только можно было знать о нем, так как весьма добросовестно изучал каждый ежемесячный отчет, который присылал ему Сиднем. И в каждый свой приезд он недолго, но досконально проверял бухгалтерские книги, зато уделял много времени на тщательную инспекцию принадлежащих ему земель и разговоры с арендаторами.
Но теперь у Бьюкасла имелась жена, и Сиднем был весьма заинтригован, обнаружив, что герцог вернулся домой в полдень только потому, что герцогиня решила устроить пикник на пляже во второй половине дня. Прежний Бьюкасл и не подумал бы принять участие в подобных развлечениях.
Герцогиня Бьюкасл казалась Сиднему довольно обыкновенной особой. Она была хорошенькой, но совсем не красавицей; аккуратной и разумной, не будучи элегантной; любезной и дружелюбной, но не чрезмерно рафинированной и, ни в коем случае, не высокомерной. Она была живой и полной смеха. Ее отец был школьным учителем. Собственно говоря, герцогиня представляла собой полную противоположность женщине, которую, как можно было ожидать, Вулфрик должен был выбрать своей невестой. И это заставило Сиднема гадать, какой же странной властью обладает она над своим мужем. Боже милостивый, Сиднем даже видел, как Бьюкасл один раз улыбнулся ей вчера вечером!
Она заставила Сиднема острее ощутить свое одиночество. Не то, чтобы герцогиня заинтересовала его сама по себе. Но это должно быть немыслимо чудесно, думал он, – возвращаться после работы домой к кому-то, с кем можно обсудить произошедшее за день, даже такую неважную, на первый взгляд, вещь, как пикник на берегу. Должно быть замечательно, иметь кого-то, кто заставит тебя улыбаться.
Кроме того, в детской Бьюкаслов теперь был ребенок.
Сиднем избегал пляжа, утеса над ним и ведущей к ним лужайки в течение всей второй половины дня. В конце концов, он не принадлежал к их компании, да и не хотелось напугать кого-нибудь из детей. Погода на побережье Южного Уэльса зачастую бывала дождливой. И было досадно, что ему пришлось провести такой теплый солнечный день в помещении, занимаясь делами на приусадебной ферме.
Тем не менее, ранним вечером, возвращаясь верхом в свой коттедж, Сид увидел, что шумная игра в крокет на лужайке перед главным зданием все еще продолжается и, похоже, в игру было вовлечено множество народу. Пикник на пляже, очевидно, закончился.
Значит, он спокойно может отправиться туда сам.
Сид любил пляж. Вершина утеса тоже нравилась ему, но вид оттуда открывался другой. На вершине утеса человек осознавал дикость природы, ее скрытую жестокость, красоту земли и простирающегося до горизонта моря, за которым лежал берег Корнуолла, а за ним берег Франции и Атлантический океан.
А, находясь на пляже, Сиднем видел только золотые пески, изгибающиеся большой дугой спереди, сзади и по обеим сторонам от него, землю в ее изначальной форме, истощенную силой океана. И, кроме того, здесь он осознавал простор и власть морской пучины, великую, изначальную тайну этого источника всего живого.
Именно находясь на берегу, Сиднем сильнее всего ощущал кисть, зажатую в правой руке, и видел образы, которые теперь никогда реально не воплотятся на холсте. Именно на берегу иногда этого видения было достаточно.
Сид уже прошел полпути вниз по крутой, но широкой тропинке, которая вела вдоль линии разлома от вершины утеса на пляж, когда понял, что не все вернулись в дом. Кое-то остался. Она шла в одиночестве по мокрому сверкающему песку, с которого только что отступил прилив, параллельно линии воды, одной рукой подобрав юбку, а в другой, вероятно, были ее туфли.
Сиднем громко вздохнул, и чуть было не повернул обратно. Он чувствовал себя несправедливо обиженным. Он привык считать этот парк и пляж своей собственностью. Но они ему не принадлежали. Это была собственность Бьюкасла, а мисс Джуэлл была гостьей герцога.
Там, внизу на берегу была мисс Джуэлл.
Он решил, что места хватит им обоим. Пляж был довольно обширным, прилив отступал, делая его с каждой минутой все просторнее.
Сиднем продолжил свой спуск.
У нее имелся сын. Но она все еще была мисс Джуэлл. Она преподавала в школе для девочек, и сын жил вместе с ней. Маркиз Холлмер и Фрея были с ней знакомы и пригласили ее сюда. Нет, не совсем так, Холлмер хотел привезти сюда ее сына, а потом Фрея пригласила присоединиться к ним и мисс Джуэлл.
Ему казалось странным, что Джошуа и Фрея, – они оба захотели, чтобы она приехала сюда. Ведь она не упоминала никаких родственных связей с Холлмером, которые объяснили бы его интерес к ее сыну. Еще более странно, что Бьюкасл позволил подобное вторжение в свой семейный круг – незамужняя женщина с незаконнорожденным сыном. Да и она сама не ожидала быть принятой в качестве гостьи, рассчитывая, что к ней будут относиться как к прислуге. Как бы он ни был заинтригован, Сид понимал, что ее присутствие в Глэнвир его не касается.
Но даже в этом случае, ему хотелось бы, чтобы Фрея не приглашала ее. Он хотел, чтобы ее не было здесь в Глэнвир. Сиднем был приятно удивлен, когда мисс Джуэлл извинилась перед ним прошлым вечером. Во время их короткой беседы он нашел ее общество приятным. Но прошлой ночью она снова приснилась ему. На ней было нечто свободное и прозрачное, бриз развевал это одеяние вокруг ее красивой фигуры, ее волосы цвета меда были распущены и струились по спине. Но когда Сиднем приблизился к ней на этот раз и попытался коснуться, она внезапно испугалась и повернулась, чтобы броситься с края утеса, в то время как он пытался схватить ее несуществующей рукой. Каким-то образом, во сне Сид начал падать. Он резко проснулся за мгновение до того, как упасть на камни под утесом.
У Сида не было ни малейшего желания видеть такие нелепые сны. Ему хватало проблем и с обычными кошмарами.
Дойдя до конца тропинки, он перебрался через многочисленные камни и булыжники у подножия утеса, и, наконец, ступил на песок, наблюдая за мисс Джуэлл, еще не подозревающей о его присутствии. Подставив лицо бризу, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Теперь Сиднем видел, что в руке у нее действительно были шляпка и туфли.
Странно, как изменилось его представление о мисс Джуэлл за последние двадцать четыре часа. Тогда Сид думал о ней, как о роскошной красивой женщине, которая едва ли в своей жизни сталкивалась с трудностями и, вследствие этого, не обладала ни глубиной характера, ни способностью к состраданию. Не зная о ней ничего, кроме того, что она убежала от него в тот первый вечер, Сид невзлюбил ее.
Но вчера мисс Джуэлл специально разыскала его, чтобы попросить прощения. А потом она упомянула о своем сыне и чувстве робости, вызванном пребыванием в гостях у Бедвинов. Сид понял, что ее красота не избавила ее от чувства незащищенности и беспомощности. А потом он понял, что незамужним матерям живется нелегко. Как и он, мисс Джуэлл прошла собственный путь в ад и обратно. Единственное отличие заключалась в том, что его ад был видимым для стороннего наблюдателя, тогда как ее – нет.
Сиднем пошевелился, намереваясь повернуться и пойти в противоположную от нее сторону. Но, наверное, что-то уловив краем глаза, она повернула голову, чтобы посмотреть на него, а затем остановилась.
Было бы неучтиво уйти в другую сторону. И, конечно же, ему не очень-то и хотелось этого, хотя и гулять с нею желания не было. Сид нехотя двинулся через пляж по направлению к мисс Джуэлл.
На ней было бледно-голубое платье с высокой талией, подол которого она придерживала одной рукой, приподняв его выше лодыжек. Сегодня ее волосы были уложены не столь замысловато, как прошлым вечером. Каким-то образом ей удавалось выглядеть еще красивей. В сущности, эта женщина выглядела почти мучительно красивой. Она удивительным образом казалась здесь своей, словно она всегда принадлежала этому месту.
– Мистер Батлер, – сказала Энн, как только он оказался в пределах слышимости. – Все уже вернулись в дом и довольно давно. А я осталась, чтобы насладиться тишиной после всего этого шума и суматохи.
– В таком случае, прошу прощения, что потревожил вас, – ответил он.
– О, не стоит, – возразила Энн. – Думаю, это я помешала вам.
– Всем понравился пикник? – спросил Сиднем, остановившись у кромки мокрого песка на небольшом расстоянии от нее.
– Полагаю, что да. – На мгновение она показалась Сиду печальной, но затем улыбнулась, и ее глаза засверкали таким весельем, что он едва не ослеп. – Герцогиня с несколькими детьми решила побродить по краешку прибоя, но потеряла равновесие и упала в воду. Герцог ринулся спасать ее, полностью одетый и в гессенских сапогах. Он вымок почти так же, как и она. Остальные взрослые сочли все это грандиозной шуткой, а дети визжали от восторга. Герцогиня беспомощно смеялась, несмотря на то, что ее зубы стучали от холода. Все было очень необычно.
– На это стоило посмотреть, – согласился Сид. – Бьюкасл, бросившийся в море прямо в сапогах. Ему тоже было весело?
– О, нет, – ответила мисс Джуэлл. – Однако его глаза определенно вспыхнули, так что, возможно, в глубине души герцог тоже смеялся.
Они весело ухмыльнулись друг другу. В добавление к другим ее совершенствам, у нее оказались белые ровные зубы.
– Мне следует вернуться в дом, – сказала она, и ее улыбка угасла, – чтобы не беспокоить вас.
Несомненно, этого он и хотел. Именно в поисках покоя Сид и пришел сюда. И уж точно он не искал мисс Джуэлл. И все же…
– Не хотите ли немного прогуляться вместе? – предложил Сид.
Внезапно Сид понял, что ему понравилось в ней больше всего прошлым вечером. Сегодня мисс Джуэлл снова это сделала. Она смотрела ему прямо в лицо. Сид давно заметил, что большинство людей либо не смотрят прямо на него, либо фокусируют взгляд на его левом ухе или левом плече. С такими собеседниками Сид испытывал сильное желание повернуть голову в сторону, чтобы не вызывать у них такого сильного отвращения. С этой женщиной подобного желания не возникало, хотя она и убежала от него при первой встрече.
Несомненно, его вид вызывал отвращение у мисс Джуэлл – да и как могло быть иначе? Но она проявляла к нему необычайную любезность. И Сиднем был ей за это весьма признателен.
– Хорошо. – Ее взгляд упал на носки его сапог, и Энн снова улыбнулась. – Должна ли я выйти на сухой песок?
Но Сиднем умышленно ступил на мокрый участок пляжа и остановился в шаге от нее.
Некоторое время они прогуливались в молчании. Сид смотрел на игру солнечных бликов на воде, вдыхал теплый соленый воздух и чувствовал, как легкий бриз овевает его левую щеку. Он вновь испытал чувство, которое последнее время охватывало его все чаще: ощущение дома. Он приехал сюда, в этот особенный уголок Уэльса пять лет назад, потому что возвращение с войны Кита и его женитьба на Лорен сделали невозможным его дальнейшее пребывание в Элвесли. Он был всего лишь младшим сыном, цеплявшимся за свою семью, потому что был слишком сломлен, чтобы вступить во внешний мир самостоятельно. Сид приехал сюда в качестве управляющего Бьюкасла и направил всю свою энергию на то, чтобы выполнять свою работу вдвое лучше, чем это делал бы человек с двумя руками. Несмотря на то, что чувствовал себя здесь чужаком. Несмотря на то, что иногда к нему относились как к отверженному. Сиднем знал, что людям трудно находиться с ним рядом и смотреть на него.
Но он стойко держался. И иногда, в течение прошедших года или двух, он думал о том, что некая высшая сила привела его сюда, домой. Возможно, это была судьба.
Он еще не обсуждал с Бьюкаслом вопрос Ти Гвин. Но обсудит. Должен. Ему нужен свой собственный дом.
Было почти приятно ощущать рядом присутствие женщины. Ее никто не принуждал идти вместе с ним. Она легко могла сказать «нет».
– Вам когда-нибудь бывает одиноко? – внезапно спросила мисс Джуэлл. А затем, когда Сиднем повернул голову, с удивлением посмотрев в ее сторону, пришла в замешательство. – Простите ради Бога. Иногда я думаю вслух.
Мисс Джуэлл спросила об этом потому, что он искалечен, изуродован и живет, по ее мнению, в медвежьем углу, вдали от цивилизации? Его первой реакцией была злость. В конце концов, она действительно ничем не отличается от остальных. Что он себе вообразил о ней?
– А вам? – Сиднем вернул ей вопрос.
Мисс Джуэлл снова отвела взгляд. Сид заметил, что она отпустила подол своего платья. Теперь она держала туфли и шляпку обеими руками, заведя их за спину.
– Я живу при школе для девочек, – сказала мисс Джуэлл. – И с трудом выкраиваю свободную минутку. Все свое свободное время я посвящаю сыну. И у меня есть близкие друзья среди учителей: сама мисс Мартин и Сюзанна Осборн, которая также постоянно проживает при школе. Я веду оживленную переписку с еще одной подругой, раньше она тоже преподавала в нашей школе. А сейчас – это виконтесса Эджком. Как мне может быть одиноко?
– Но все же бывает? – спросил он.
Внезапно Сиднем понял, что так оно и есть, что мисс Джуэлл задала свой вопрос не из болезненного любопытства, а из-за собственного одиночества. Наверное, почувствовав в нем родственную душу. И, возможно, он то же самое увидел в ней. Сид знал, что она одинока, каким бы невероятным это ни казалось. Как может такая красивая женщина быть одинокой? Но она была незамужней матерью.
– Я даже не уверена, что понимаю значение одиночества, – добавила она. – Если это не обозначает буквально быть одному, а подразумевает страх изоляции, или боязнь быть наедине с самим собой? Я не ощущаю подобного страха. Мне нравится быть одной.
– Чего же вы тогда боитесь? – спросил Сиднем.
Мисс Джуэлл коротко взглянула на него и улыбнулась, – слабая реакция, которая все сказала сама за себя, еще до того, как она подобрала слова.
– Никогда не обрести себя вновь, – ответила она, помолчав минуту или две, в течение которых Сид думал, что она вообще не ответит.
– Значит, вы уже теряли себя? – мягко спросил он.
– Я не уверена, – ответила Энн. – Я стараюсь быть лучшей матерью, насколько это вообще возможно. Я пытаюсь быть Дэвиду и матерью и отцом. Если он вырастет счастливым и самодостаточным человеком, я тоже буду счастлива. Но какой будет моя жизнь, когда Дэвид покинет меня, а это неизбежно произойдет: сначала он уедет в школу, а потом заживет своей собственной взрослой жизнью? Чем тогда я заполню свою жизнь? И о чем это я только говорю? Никогда и никому не говорила этого. Я даже не позволяла себе думать об этом.
– Иногда, – сказал Сиднем, – бывает легче открыться сочувствующему незнакомцу, чем другу или родственнику.
– Вы и есть этот незнакомец? – мисс Джуэлл снова взглянула на него, и Сид заметил, что ее лицо уже отмечено солнцем, и некоторое время будет немодно загорелым.
– Сочувствующий незнакомец? – переспросил он. – Да. А вы заметили, что люди скорее признаются почти в любом пороке или недостатке, чем в одиночестве? Словно в подобном состоянии есть нечто постыдное.
– Я одинока, – быстро и чуть слышно проговорила Энн. – Ужасно одинока. И да, это действительно кажется постыдным. А также неблагодарным. У меня есть мой сын.
– Который занят, выстраивая свою собственную жизнь в компании других детей, – отметил Сиднем.
– Действительно, иногда случаются неприятные вещи, – поспешно сказал Энн. – Вот почему я гуляла здесь одна. Когда после пикника все покидали пляж, я, не задумываясь, протянула руку чтобы взять за руку Дэвида. Иногда я забываю, что он уже не малыш. Дэвид сказал: «Ну, мама!», и унесся, чтобы пойти рядом с Джошуа. Тот взъерошил Дэвиду волосы и, положив руку на плечо, стал о чем-то с ним разговаривать, при том, что его собственный сын сидел у него на плечах. Никто из них не был намеренно жесток. Джошуа даже не заметил, что произошло. С моей стороны было глупо чувствовать себя обиженной. Там было множество других детей и взрослых, к которым я могла бы присоединиться, чтобы вместе вернуться в дом. Но я почувствовала себя очень одинокой и очень напуганной. Разве я могу бороться за привязанность своего сына с другими детьми и мужчинами, которые хотят уделить ему свое внимание? Зачем мне это нужно? Я рада за него. И ненавижу свою собственную мелочность.
