Текст книги "Любовь Жар-птицы (СИ)"
Автор книги: Мэри Арнолд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
Вера всхлипывает и жмурится, не обращая внимания на слёзы, катящиеся по щекам. Прижимается к нему, обнимая за спину дрожащими ладонями, и Косте кажется, что задохнётся от счастья, сдавившего горло, когда слышит приглушённое, промолвленное почти шёпотом:
– Ты мне тоже.
Глава тридцать третья
– Вот ключи, Пал Палыч, – Вера протянула ладонь со связкой ключей и оглянулась, осматривая кухню, зрительно проверяя, не осталось ли их вещей, про которые она могла забыть. – Так, вроде бы всё забрали.
– Дочка, а ты чего замуж выходишь, что ли?
Кузнецова растерянно моргнула и вернула своё внимание мужчине, который с интересом оглядывал её протянутую руку. Проследив за его взглядом и уже было открыв рот, чтобы задать полный непонимания вопрос: "с чего вы взяли?", Вера замерла, уставившись на колечко, игриво сверкающее в падающем на него солнечном свете.
– Так ты из-за этого съезжаешь? – Пал Палыч весело усмехнулся, забрав ключи и на несколько секунд одобрительно сжав её пальцы своими. – А я то думал, что вам может, что в квартире не понравилось. Расстроился даже, а оно, оказалось, вон что... Очень за тебя рад, дочка. Ты вон, какая умница и красавица, а всё одна и одна. Не дело это, Верочка. Не дело так жить...
Вера снова моргнула, не понимая ни слова из сказанного мужчиной. Осознание того, что она выходит замуж запаздывало. Запаздывало сильно, так как Костя в городе уже почти две недели. Две недели ежедневных встреч, совместных завтраков, обедов и ужинов. Две недели тёплых объятий, разговоров и взглядов, которые её согревали лучше любого свитера после рабочей смены в магазине. Две недели без удушающего вечерами одиночества и каждодневных обещаний самой себе, что пустота внутри это временно, пройдёт. Четырнадцать дней как она носит колечко, не снимая. Не до конца понимая его истинного предназначения даже после разговора, который она завела специально на следующий день после его приезда, чтобы разъяснить Орлову, что штамп в паспорте необязателен. Они же уже взрослые люди, к чему эти формальности? Вот только услышав твёрдое: «свадьба будет, Вера, и это не обсуждается», она решила пока оставить эту тему на пару дней, а потом вдруг забыла. Будто кто-то мысли об этом из головы специально вытеснил и сейчас упоминание о замужестве, как контрастный душ с утра.
– Вера, ты чего это замерла? Задумалась что ли, о чём? – Пал Палыч с доброй улыбкой и долей снисходительства во взгляде, вновь коснулся её руки, возвращая в реальность.
– Я…, – Вера качнула головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. – Не обращайте внимания и…, – она, улыбнувшись, шагнула вперёд, заключая мужчину в объятия. – Спасибо вам большое, Пал Палыч. За всё. Вы нам очень с Сашкой помогли.
– Охх, ну, что ты, дорогая, не нужно, – мужчина по-отечески похлопал её по спине. – Это вам спасибо, что эти месяцы у меня жили. Жаль, конечно, что уезжаете, но… Если уж так судьба распорядилась, то пусть так и будет. Заезжай в гости с дочкой, если когда-нибудь снова здесь окажетесь. Я только рад буду.
– Обязательно, Пал Палыч.
Распрощавшись с мужчиной, она, наконец, покинула квартиру, напоследок оглянувшись, сохраняя в памяти полгода, проведённые в ней. Оставляла их здесь, в этом городе. Которые доказали ей, что, как себя не уговаривай смириться, как не отгоняй воспоминания, Константин Орлов всё равно будет ночами сниться.
– Мам, ну, наконец-то, – с облегчением протянула, ждущая её возле машины вместе с Костей Сашка, когда Вера вышла из подъезда. – Мы тебя заждались уже.
– Ты чего так долго? – улыбнувшись, спросил Орлов и обнял её за плечи, когда женщина подошла ближе. – Мы тебя и, правда, заждались.
– С Пал Палычем прощалась, – Вера улыбнулась в ответ и протянула ладонь, чтобы поправить шарфик на шее дочери. – А вы, почему здесь ждёте? Холодно же на улице.
– А мы уже не на улице, – Сашка, весело подмигнув, открыла дверь и легко забралась на заднее сидение, тут же сдёргивая с головы тёплую шапку и перчатки.
– Пойдём, – Костя шагнул к машине. – А то и сама замёрзнешь.
– Подожди, – остановила, положив руку на грудь. – Я хочу поговорить.
– И о чём?
Вера вздохнула, набираясь сил, замечая, как Орлов прищурился, подозрительно оглядывая её лицо, изучая эмоции.
– О кольце. О том разговоре.
– Мне кажется, что я ещё тогда все сказал. Свадьба будет.
– Но, Костя, – она удержала его за ладонь, когда мужчина вновь повернулся к машине, намереваясь открыть перед ней дверь машины. – Послушай, пожалуйста, ладно? Мне кажется, что это будет лишним. Нам ведь не по двадцать лет, чтобы свадьбу устраивать.
– А ты считаешь, что только в двадцать лет люди женятся?
– Ну, конечно, нет, – Вера снова вздохнула и попыталась не показывать своего волнения, наблюдая, как меняется взгляд серых глаз Кости. – Только это же не обязательно. Давай, просто поживём вместе? Ведь, во-первых, мы мало знакомы. Во-вторых, что скажут твои родные? Я сомневаюсь, что им понравится эта идея. И, в-третьих…
– Ну, и что у тебя, в-третьих, Вера? – Костя вопросительно вздёрнул правую бровь. – Мне очень интересно.
– Женитьба – это же… это же… очень серьёзно, – Кузнецова и сама не заметила, как голос снизился почти до шёпота. – А если не сложится, Костя? Что тогда? Я не хочу, чтобы ты пожалел потом.
Замолчала, чувствуя, как последние озвученные слова разжигают внутри, уже было забытые сомнения. Страхи, оставившие её одну на две недели, вдруг вернулись обратно, потому что именно в этот момент она поняла, что Орлов рядом с ней. Что они вместе, втроём, возвращаются обратно, туда, откуда она так стремилась сбежать полгода назад. Что он готов связать свою жизнь с ней – Верой Кузнецовой, стриптизёршей из клуба, которую богатые клиенты прозвали Жар-птицею.
Боже, она же не спит? Так, вообще, возможно?
– Вера, – Костя с шумом выдыхает скопившееся за время разговора напряжение и притягивает женщину к себе, крепко обнимая, соприкасаясь своим лбом с её. – Неужели, ты до сих пор думаешь, что у нас всё несерьёзно? Тебе мало доказательств этого? Для меня всё очевидно и я не хочу тратить время зря. И ты его тратить не будешь, – мужчина нежно обнимает Верино лицо ладонями и ласково улыбается. – Вера, милая, я не хочу думать о том, что у нас получится и что нет. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Остальное меня мало волнует.
– Так нельзя, Костя, – Кузнецова не собиралась уступать. – Так не делается.
– А нам можно, Вера, слышишь? Нам можно.
Целует коротко в губы, словно точку ставит и открывает перед ней дверь, всё также улыбаясь. От этой улыбки у неё на сердце своя персональная весна наступает, не смотря на холодный конец декабря и сомнения, от которых она, к сожалению, не могла избавиться. Потому что казалось, что Орлов не понимает. Не желает видеть очевидное. Или может это она ошибается? Зря накручивает себя? Ведь он не просто так вернулся, и она сама с ним не просто так решила уехать обратно. Любит. Хочет быть рядом. Хочет наблюдать вот эту самую улыбку каждый день и чувствовать, что нужна. Знать, что необходима. Но при всём этом не видела Вера себя в роли жены. Привыкла видеть себя красивой девочкой у шеста. Привыкла быть мамой, а вот женой… Нет. Не могла представить. Лишь вздрагивала внутренне, когда Костя, после возвращения, знакомя её и дочку со своими друзьями и родителями, представлял её своей невестой. От такого знакомства у неё ладошки потели, и голова кружилась, а вот у других никаких волнений по этому поводу не возникало. Саша Шмелёв улыбался только весело и рассказывал, как Костя себя вёл после того, как она уехала. Антон, к удивлению Веры, воспринял новость также спокойно и когда их никто не слышал, искренне произнёс «я рад видеть вас вместе», отозвавшееся в душе теплотой и смущённой улыбкой на губах. Единственное, что успокаивало постоянно находившееся на пределе нервы это то, как окружение Кости приняло Сашку. Словно она в семью Орловых всю свою жизнь входила. А после совместного празднования Нового Года, где Веру с дочкой познакомили с Максимом, приходившемся Косте племянником, и остальными членами семьи Сашку полюбили, казалось, окончательно и бесповоротно. И наблюдая за тем, как дочка спокойно и даже радостно себя чувствует в окружении почти незнакомых людей, Кузнецова выдохнула. Решила для себя, что возможно это не так и страшно. Стать чьей-то женой. А особенно женой Кости Орлова, который действительно хочет увидеть её рядом с собой в этом качестве.
– Ну что, милая, не так уж это и ужасно, правда? – спрашивает вполголоса, широко улыбаясь, наблюдая за тем, как уже жена, в белом кружевном платье до колен, одевает ему обручальное кольцо на палец.
– Только чуточку, – шепчет Вера в ответ и понимает, что для мужчины с искрящимся от счастья глазами, стоящего напротив, она готова быть кем угодно.
» Эпилог
Самое сложное этим вечером – было выдохнуть. Успокоить бешено бьющееся сердце и расслабиться. А с остальным она старалась справиться в одиночку или благодаря Косте с Сашкой, которые своим хорошим настроением заражали и её. Муж стоял по правую руку и ласково обнимал за талию, а дочь сжимала её пальцы своими и улыбалась. Улыбалась так, что в ответ не улыбнуться было просто невозможно. Поэтому Вера чувствовала, что у нее получается выглядеть так, как выглядела бы любая другая невеста на своей собственной свадьбе. Весёлой, безмятежной и счастливой, даже не смотря на многочисленные ситуации, думая о которых ещё вчера у неё коленки подкашивались, и хотелось снова попытаться отговорить Костю от этой затеи. Но стрелка на часах уже перевалила за девять часов вечера, основная часть праздника уже прошла, все слова сказаны, подарки подарены, и гости теперь просто веселились в своё удовольствие, а ничего из того, что творилась в мыслях, мучавших её всю сегодняшнюю ночь, не произошло. В ЗАГСе было сказано твёрдое «да» и при этом голос не пропал, ручка при росписи не закончилась, даже слёзы, появившиеся на глазах после осознания того, что она с этого дня не Вера Кузнецова, а Вера Николаевна Орлова, удалась спрятать, уткнувшись лицом Косте в плечо и крепко обняв.
Костя стал её мужем, а она его женой.
И понимание этого вдруг сложилось в голове единым пазлом, вызывая внутреннюю дрожь и неконтролируемое чувство счастья, освобождения и надежды. Будто цепи, ранее не дающие возможности свободно дышать, спали и… дыхание перехватило, голова закружилась, а перед глазами другие глаза, серые, любимые, искрящиеся тем, чему Вера названия не знала, но чувствовала. Оно распирало изнутри. Заряжало энергией, от которой летать хотелось и говорить-говорить-говорить «люблю тебя», не переставая. Говорить взглядом, касаниями, улыбками, движениями в такт. Не умолкать не на секунду. Чтобы от самой себя оглохнуть. Чтобы все видели. Знали, что он для неё значит и не смели усомниться в обратном. И совсем неважно, что она возможно в глазах остальных казалась одной из летавших от счастья в облаках невест. Просто маска, которая исправно скрывала её эмоции уже несколько лет, сегодняшним днём, растворилась окончательно, не оставив после себя и следа, а надевать другую Вере не хотелось. Она с удовольствием смеялась над рассказами Елизаветы Александровны, мамы Кости, о её свадьбе с Андреем Евгеньевичем, с немалым же удовольствием после окончания разговора станцевала со свёкром под немалочисленными взглядами родственников и друзей. Обсуждала с Сашкой и Шмелёвым вкус торта, выбранный с большим трудом накануне свадьбы. С интересом слушала истории из детства, которыми охотно делился Антон, и чувствовала, как щёки горят от распирающих грудь чувств. И узнав о подарке от семьи Волковых, ей показалось, что ещё немножко, и она взорвётся, потому что к счастью, радости, окрылённости внутри добавились изумление, шок и потрясение. Для всех эмоций вдруг перестало хватать места.
– Игорь, – произносит почти шёпотом, прижав пальцы к губам, чувствуя, как ладонь мужа крепче сжалась на её талии. – Но… зачем?
– Для вашей семьи, Вера, – Игорь Волков, старший сын друзей родителей Кости и по совместительству его лучший друг ещё с детства, лучезарно улыбнулся. – Этот участок земли за городом давно просто так стоял, поэтому советую начать строительство дома сразу, как только это станет возможно.
– Какого дома? – удивившись ещё больше, женщина перевела взгляд на мужа и сразу догадалась обо всём, заметив хитрый блеск в глазах и появившуюся на губах лукавую улыбку. – Так ты в курсе?
– Нашего, милая, дома, – Костя осторожно отвёл прядь волос от её лица и едва ощутимо прикоснулся к щеке ладонью. – Ты же не думала, что мы всю жизнь будем жить в трёхкомнатной квартире?
– Но…, – женщина растерянно обвела взглядом лицо мужа. – У меня же есть квартира и если тебе хочется жильё больше размером, то мы могли бы её продать и…, – Орлова нахмурилась, вспоминая. – Только там сейчас Алёна Арсеньева живёт…
– Уже не живёт.
– Что?... Как это не живёт?
– Спустя месяц после того, как ты уехала, я узнал о том, что она живёт в твоей квартире. Мне это не очень понравилось, и я попросил её съехать, – Костя спокойно пожал плечами. – Сука она та ещё.
– Костя…, – выдохнула Вера, не представляя как реагировать на открывшиеся подробности. – Как… Но… мне же приходила ежемесячная плата за квартиру…
– Это не она отправляла деньги.
– Господи, Костя! – в полголоса воскликнула она, едва ли не ногой топнув от негодования. – Почему ты раньше не рассказал?
– Прости, ты права, нужно было рассказать раньше, – Константин примирительно улыбнулся, от чего её сердце забилось чаще, и нежно прикоснулся губами к виску.
– Ей же жить негде было. Я ей только из-за этого разрешила остаться у себя. Куда она пошла после того как ты её выгнал?
– К Назарову, куда же ещё, – с долей презрения в голосе вставил свои пять копеек Волков. – Только и у него сейчас не всё гладко.
– С ним-то что? – спросила, а у самой лишь от одного упоминания имени неприятные мурашки по позвоночнику пробежались.
– Под следствием находится. По нескольким статьям перед законом отвечать будет. Если докажут, что он причастен, а что-то мне подсказывает, что всё-таки докажут, – Игорь усмехнулся. – Срок светит немаленький.
Вера вздохнула, стараясь отогнать воспоминания, которые в такой день вспоминать не следовало и неуместную жалость. Ведь нельзя жалеть людей, которые получили по заслугам, так?
– Но…, – постаралась вернуть себе прежнее настроение, заметив изменившийся взгляд мужа. – Но всё равно, Костя. Строить дом – это как-то… слишком…
– Не знаю, по мне – так в самый раз, – Костя снова улыбнулся и, притянув её к своей груди, устроил подбородок на макушке, прогоняя своими объятиями ненужные картинки, всё ещё мелькавшие перед глазами. – Тем более Волковы ни за что не примут подарок обратно.
– Это точно. Отец его несколько лет уговаривал этот участок забрать, но он всё отказывался, а тут такой повод. Поэтому, Вера, даже не надейся. Будет у тебя дом, – Волков оглянулся на родителей сидящих рядом с родителями Кости. – В основном это подарок от папы с Ниной. Наш с Русланом увидите, когда тот в город вернётся.
– Надолго он там застрял?
– Не знаю. Из-за снегопада все рейсы отменили…
И спустя пару недель после свадьбы, когда эмоции уже перестали разгораться в душе пожаром, а лишь согревали изнутри искорками, отражаясь на губах тёплой и счастливой улыбкой, Вера снова вспомнила это чувство... Чувство, когда места в груди и правда не осталось. Когда сердце заходилось в неровном ритме и из в миг ослабевших пальцев на пол выпал тест с двумя красноречивыми полосками. Может, она бы и отнеслась к новости о своей беременности легче, если бы не сделала этот тест для галочки, чтобы просто напросто исключить такую возможность и обратиться к врачу, потому что состояние здоровья в последнее время оставляло желать лучшего. Или было бы гораздо спокойнее, если бы она помнила, каковы были чувства почти пятнадцать лет назад, когда она узнала о том, что через несколько месяцев у неё появится Сашка. И, несомненно, ей было бы гораздо проще, если бы не Костя, который почему-то именно в этот день решил вернуться домой из офиса раньше, чем обычно и теперь стоял в дверном проёме, буравя взглядом упавший тест.
– Вера?
Даже, если бы хотела, то не смогла бы ответить. Шок был такой степени, что женщина была не в силах отвести взгляд от пустой ладони, словно тест до сих пор в ней находился. Она лишь вздрогнула, когда услышала хриплый, с долей непонимания и удивления, голос и почувствовала на плечах холодные с мороза ладони.
– Вера...
Они возможность наступления такой ситуации не обсуждали. Да, и честно говоря, Вера почему-то даже и мысли об общих детях не допускала никогда. Ей хватало Сашки и Кости, чтобы чувствовать себя счастливым человеком. Ей хватало того, что есть у неё сейчас. Она в этом была уверена. О большем просить не хватало ни сил, ни смелости.
– Милая, посмотри на меня, пожалуйста.
Вера переводит взгляд на мужа, до сих пор не до конца осознавая о чём он её просит. По привычке пробегает глазами по любимому лицу, словно не знала каждую черточку наизусть. Заглядывает, наконец, в серые глаза, ощущая через несколько секунд, как расслабляется что-то в груди от понимания, что не одна она это всё ощущает. Различает в них счастливый блеск, замечает немного ошалелую, но восторженную улыбку. Выдыхает и спрашивает, еле шевеля губами:
– Только не говори, что ты это планировал.
– Я на это надеялся.
Костя тихонько смеётся и прижимается своим лбом к её, обнимая лицо жены ладонями, оставляя на губах короткий, полный нежности, поцелуй.
– Ты же знаешь, что я тебя больше всех на свете люблю, Вер, и не мечтать о том, чтобы этот день когда-нибудь наступил я не мог.
Произносит почти шёпотом, и она всхлипывает, ощущая как ступор отступает, а сердце в груди бьётся так, словно хочет совершить побег.
– Господи Боже, – выдавливает Вера едва слышно, чувствуя, как глаза наполняется слезами, когда, наконец, осознаёт происходящее полностью. – Костя, а если... если я не справлюсь? А если не получится? Охх, а что Сашка скажет? О Господи, Костя...
Костя улыбается ещё шире и отвечает ей таким количеством слов, что половину она не успевает разобрать. И Вера просто плачет, потому что не знает как иначе справиться с эмоциями. Плачет, наверное, в первые за всю свою жизнь не от боли или обиды. Плачет, растирая слёзы по щекам. Плачет, освобождая себя от того, что столько лет сковывало каждое движение, не давало нормально вздохнуть, отравляя изнутри.
– Ты только не бойся ничего и не сомневайся, ладно? – не унимается Орлов. – Ты же знаешь, что Саша только рада будет и мы вместе справимся со всем. Обещаю, милая.
Женщина улыбается сквозь слёзы, кивая. Обещая взглядом в ответ. Понимая, что в этот раз получится всё то, что раньше казалось невозможным. Потому что он рядом. Потому что она счастлива. Потому что вместе.
Спустя три года...
– Саш, ну улыбнись уже, – просит Вера, еле сдерживая улыбку и поднося камеру к лицу.
– Вот видишь, Пашка, чем может обернуться, казалось бы, невинный подарок на день рождение, – серьёзно рассуждает Шмелёв, обращаясь к крестнику, который с удобством устроился у него на руках и с интересом изучал новую подаренную игрушечную машинку. – Нет, это, конечно, хорошо, что твоя мама нашла своё призвание и всё такое, но это не является основанием снимать всё на свете по тысяче раз подряд.
Женщина, не выдержав, смеётся, прикрывая рот ладонью и откидывая голову назад, отчего отросшие почти до поясницы волосы, год назад вернувшие свой естественный цвет, коснулись ковра с длинным ворсом, на котором она расположилась уютно обложившись подушками.
– Ты как старый ворчливый дед, Сашка, серьёзно, – отсмеявшись, произносит Орлова, успевая сделать снимок, когда на губах друга всё же проскользнула улыбка, а сын посмотрел прямо в объектив. – И, вообще, я не всё подряд снимаю.
– Ну, конечно, – фыркает мужчина, поправляя на Паше задравшуюся футболку. – А то я не знаю, что у тебя уже вся студия, не то, что даже дом, в фотографиях.
– Ничего, сейчас дом большой, поэтому снимай сколько душе угодно, – отвечает вместо Веры Антон, появляясь в гостиной с шестимесячной племянницей на руках. – Не вставай, – машет на неё ладонью, усаживаясь на диван рядом со Шмелёвым, замечая, как она собирается встать, чтобы забрать дочь. – Мы с Люсей сами как-нибудь справимся. Да, радость моя?
Люсенька что-то звонко лепечет, отвечая дяде и хватается маленькими ладошками за протянутый ей красочный кубик. Вера улыбается дочери и со вздохом поднимается на ноги, краем уха слушая разговор Саши с Антоном и осторожно переступая через раскиданные по полу игрушки, идёт к шкафу, убирая камеру на самую высокую полку. Останавливается у зеркала, завязывая волосы в высокий пучок, чтобы не мешались, замечая, как приятно изменилась фигура после последних родов, как блеск, поселившийся в глазах ещё после рождения Паши, лишь только усилился с появлением на свет Люси. И, Господи, как же ей это нравилось. Как трепетало всё внутри стоило ей только подумать о семье и дыхание перехватывало от понимания того, что это именно она счастлива. Именно она, перешагнув через вернувшиеся после рождения сына кошмары о прошлом, подтолкнувшие её к мысли о том, что, возможно, помощь специалиста в этой сложной борьбе не помешает. Именно она, спустя несколько месяцев тяжёлой работы с психологом смогла пусть и не вылечиться до конца, но хотя бы понять, что прошлое осталось там, позади, за спиной, и оглядываться туда не стоит. Именно она, наплевав на возраст и опасения врачей смогла родить здоровую дочь. Именно она, Вера Орлова, несмотря на прошлое и боль, которая, к сожалению, скорее всего навсегда останется с ней, имеет право на счастье и может дарить его своим родным и близким.
Обиженный на судьбу ребёнок повзрослел. Внутри уже третий год подряд цвела во всех возможных красках весна и воспоминания больше не заставляли её мёрзнуть в тридцать градусов жары. Поэтому она снова улыбается, когда слышит голос мужа, раздающийся из прихожей, который уезжал за родителями и Сашкой в город. Спешит на всех парах к родным, по которым успела соскучиться, обнимается с родителями Кости, уже не удивляясь горе подарков, которые они привезли внукам. Чмокает старшую дочь в макушку и попадает в горячие объятия мужа, тут же запечатлев на его губах быстрый поцелуй.
– Игорь звонил сейчас, – Костя нежно поводит ладонью по щеке жены, убирая выбившийся локон волос за ухо. – Говорит, что будет с Русланом минут через сорок и на празднование Люсиных шести месяцев приготовил какой-то подарок.
– Я уже боюсь его подарков, Костя, – вполголоса смеётся Вера, обнимая мужа за шею, купаясь в его искрящемся эмоциями взглядом. – Он порой не видит в них меры.
– Это же Волков, – Орлов усмехается, пожимая плечами и оглядывая недавно построенный дом. – Ну, что, пойдём дочь поздравлять?
– Пойдём, – она согласна кивает и тянет мужа в сторону гостиной, откуда уже раздавались громкие голоса и звонкий детский смех. – Заодно уговоришь сына оторваться от новой игрушки и съесть кашу.
– Господи, Вера, я – твой муж, а не супергерой.
– А я разницы не вижу, любимый.
КОНЕЦ
