Текст книги "Змея в гостиной"

Автор книги: Мередит Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

8

Ночью пошел дождь, и утром Эмили не захотела ехать в Торнвуд на воскресную службу. Уютно устроившись под большой индийской шалью, они с Лори по очереди читали друг другу сказочные истории из книги, недавно присланной внуку лордом Уитменом.

После возвращения от Соммерсвилей леди Гренвилл не видела своего супруга. Уильям явно был смущен неосторожными словами Ричарда и ответом жены и поспешил укрыться в своих покоях.

Сама Эмили плохо спала этой ночью, ее беспокоила боль в ноге и тревожные мысли о своем браке. А когда мерный шелест затяжного осеннего дождя все же усыпил ее, ей опять приснился сон о змеях и бриллиантах. Только на этот раз все происходило в ее гостиной, и там же присутствовала миссис Феллоуз, разразившаяся смехом при виде ужаса Эмили.

– И тогда принцесса достала из шкатулки драгоценный медальон и надела его на шею рыцарю Калахану… – Эмили запнулась, и Лори с удивлением посмотрел на тетушку.

«Подумать только, за всеми этими воспоминаниями о свадьбе Луизы и ссоре моей матери с тетушкой Розалин я совсем забыла о том, с чего все началось! О медальоне мисс Феллоуз! А потом Ричард привел меня в смятение разговорами о любви и выгоде, и я так и не нашла времени попросить Шарлотту Феллоуз показать мне камень. Придется пригласить Феллоузов на чай и надеяться, что мисс Феллоуз снова наденет это украшение. Ей идет зеленый цвет, с ее хрупкостью она напоминает эльфа из книжки». Молодая женщина склонилась над картинкой, изображенной на странице, следующей за описанием сцены с принцессой, рыцарем и медальоном.

Лоренс нетерпеливо похлопывал ладошкой по ее руке в ожидании продолжения, и Эмили вернулась к чтению, но волшебная история уже не трогала ее так, как несколько минут назад. Она подумывала о том, чтобы закрыть книгу и просто поболтать с Лори, когда Хетти доложила о мистере Соммерсвиле.

Эмили удивилась, она не ожидала, что Ричард появится в ее доме так скоро после своей выходки. Насколько ей было известно, лорд Гренвилл тоже не поехал в Торнвуд, значит, Соммерсвиль не искал компании ее мужа, иначе сразу прошел бы в его комнаты.

Ричард вступил в ее гостиную, стряхивая с волос мелкие капли дождя.

– А вы недурно тут устроились. – Ей показалось или улыбка Ричарда выглядела чуть виноватой? – Погода сегодня отвратительная, этому дождю, похоже, не будет конца.

– Лоренс расстроен из-за того, что не может выйти на прогулку, – откликнулась Эмили. – Попросить Хетти подать чай?

– Буду весьма признателен! Я знаю, что время неподходящее, но отказаться от чая и свежего пирога не способен, в карете я успел порядком продрогнуть, пока добирался сюда. – Он уселся и поманил к себе Лори: – Покажете мне, что за книга так увлекла вас, молодой лорд?

Мальчик охотно выбрался из-под шали своей тетки и подошел к дядюшке Ричарду, появлению которого всегда радовался, так как мистер Соммерсвиль умел развлечь его.

– Лоренс, я думаю, мисс Роули будет довольна, если ты прочтешь ей ту историю о трех принцессах и нищем. – Эмили поймала взгляд Соммерсвиля, говоривший, что он проехал несколько миль по раскисшей дороге не только ради того, чтобы выпить чая в обществе ее и ее племянника.

Лори тут же закрыл книгу, попрощался с гостем, получил поцелуй от тетушки и ушел. Леди Гренвилл уделяла обожаемому племяннику столько времени, сколько могла себе позволить с учетом обязанностей хозяйки большого дома и светской дамы, но требовала от мальчика послушания. В семь лет Лоренс уже прекрасно знал, что он должен вести себя как подобает будущему лорду и не капризничать, когда взрослые хотят остаться одни и поговорить о важных вещах.

– Хотел бы я иметь такого сына. – Ричард с улыбкой провожал ребенка взглядом, пока за Лоренсом не закрылась дверь, затем повернулся к леди Гренвилл.

– Лори не всегда так мил, как сегодня. Но я его обожаю. – Хетти внесла поднос с чаем, и Эмили пересела к столу, возле которого уже устроился ее гость. – А тебе нужно подумать о женитьбе, и, уверена, дети не заставят себя долго ждать.

– Я уже давненько подумываю об этом, но сейчас я хотел бы поговорить о другом… Эмили, я приехал, чтобы попросить прощения. Вчера я вел себя недопустимо. – Ричард покаянно опустил светловолосую голову и ссутулил плечи. – Я наговорил всяких глупостей о любви и браке мисс Феллоуз, хуже того, задел тебя и Уильяма в ее присутствии. Ты простишь меня?

– Я не сержусь. – Она и в самом деле не сердилась на Соммерсвиля. – Кто-нибудь давно уже должен был сказать это Уильяму.

– Вот только он не захотел прислушаться к моим словам. – Ричард подался вперед: – Почему ты до сих пор не призналась ему в своих чувствах, неужели тебе не хватает смелости?

Эмили отвела взгляд, серые глаза старого друга смотрели на нее неожиданно проницательно, она никак не ожидала от Ричарда, увлекающегося то одной, то другой леди и утверждавшего, что у него нет сердца, откровенного разговора о любви.

Она вдруг вспомнила свою сестру. Восемнадцатилетняя Кэролайн не побоялась открыться своему избраннику, Филиппу Рис-Джонсу, в то самое время, когда весь свет готов был обвинить его в убийстве двух девушек! А Эмили, которая уже пять лет состоит в браке с лордом Гренвиллом, все еще не может объяснить ему, что к замужеству ее подтолкнуло не только стремление избавиться от участи старой девы и желание быть рядом с Лоренсом.

– Моя откровенность будет неуместна, она только причинит мне боль и заставит Уильяма чувствовать себя неловко в моем обществе. Мой муж из тех, кто любит лишь однажды, он всю свою жизнь будет оплакивать Луизу.

– Твоя сестра… Уильям не должен позволять тебе быть несчастной! – решительно заявил Ричард.

– Достаточно и того, что я сама не позволяю себе быть несчастной, – возразила Эмили.

Дождливое осеннее утро – не то время, когда молодой леди захочется говорить о чувствах, особенно с таким неподходящим собеседником, как Ричард Соммерсвиль. Эмили постаралась объяснить своему гостю, как обстоят дела. К счастью, он мог быть понятливым, когда это было ему угодно, и не стал продолжать, ограничившись еще одним извинением.

– У Уильяма ты тоже будешь просить прощения? – Леди Гренвилл не удержалась от вопроса, заданного с лукавой улыбкой, но вполне серьезно.

– Даже и не подумаю! Если есть хоть малейший шанс, что он прислушается к моим словам, надо его использовать. К сожалению, многие заметили, что я был вчера немного не в себе, и посчитали мою болтовню следствием двух или трех лишних бокалов вина, которые я себе позволил.

– И что же тебя заставило выйти из себя? – А вот и подходящая возможность сменить тему.

Эмили ожидала, что речь пойдет о карточном долге или о жестокосердии миссис Рэйвенси, но Соммерсвиль вновь удивил ее.

– Меня лишили покоя слова Несбитта. Уже некоторое время меня не оставляет тревога из-за его внимания к Джейн, но вчера он поразил меня одним высказыванием.

Леди Гренвилл напряженно сощурилась. Она уже говорила подруге, что ей лучше бы рассказать брату правду о своих родственных связях с Несбиттом, пока Ричард не натворил что-нибудь, но Джейн все тянула с объяснением.

– И что же такое сказал мистер Несбитт?

– Он заявил, что недавно уладил свои дела и составил новое завещание. Кто-то из нашей компании высказал догадку о том, что наследниками Несбитта станут его племянники, дети его старшего брата, но Несбитт опроверг это высказывание. – Ричард сделал паузу и отпил из своей чашки – то ли хотел заинтриговать собеседницу, то ли у него пересохло в горле. – Он сказал, что существует еще одна особа, состоящая с ним в родственных отношениях, и именно эта особа унаследует все, что у него есть. Как ты думаешь, кто эта особа?

– Скажи же мне! – Эмили постаралась сделать вид, что ни о чем не догадывается, но Ричарда было не так просто провести.

– Ты наверняка знаешь обо всем, что происходит, больше меня, ведь вы очень близки с Джейн. Поэтому я и хочу спросить тебя – неужели моя сестра выйдет замуж за мистера Несбитта? Он ведь все еще в трауре по своей единственной дочери!

– Этого не будет, Ричард. – Эмили испытывала невольное сочувствие к Соммерсвилю, втянутому в интриги сестры, о которых ему было ничего не известно. – Больше я ничего не могу тебе сообщить, лишь посоветую поговорить с Джейн откровенно.

– Не так давно я спрашивал, что связывает ее с Несбиттом, но она лишь попросила меня подождать. Сегодня утром я рассказал ей о словах Несбитта, явно не случайных, и потребовал объяснений, но она не пожелала говорить со мной, сославшись на необходимость проводить гостей, которые заночевали у нас, в том числе и этот проклятый Несбитт!

«Как он может даже не догадываться о том, что происходит на самом деле? Джейн так похожа на своего отца! Скорее всего, Ричард просто не хочет замечать очевидного, возможно, такие подозрения для него мучительны, они бросают тень на память о его матери. Мистер Несбитт высказался вчера вполне определенно, и кое-кто наверняка уже высказывает правильные догадки в своих гостиных. Каков будет дальнейший шаг Несбитта и как мне не поддаться настояниям Ричарда и не открыть ему тайну Джейн? Она должна сама рассказать ему так и тогда, как ей покажется правильным», – таковы были мысли леди Гренвилл, пока Соммерсвиль в нетерпении смотрел на нее, дожидаясь ответа.

– Тогда тебе лучше запастись терпением и подождать. В нужное время все разъяснится. – Леди Гренвилл говорила успокаивающим тоном, каким она стала бы увещевать нашалившего Лори, но Ричард Соммерсвиль не семилетний мальчик, и его терпение иссякло еще вчера после слов мистера Несбитта.

– Ты должна мне все объяснить, Эмили, и немедленно! – Ричард не сводил с сидящей напротив женщины тяжелого взгляда.

– Каких объяснений ты требуешь от моей жены? – Раздавшийся от двери голос лорда Гренвилла заставил обоих собеседников вздрогнуть и обернуться с одинаково виноватым видом.

– Вы выглядите как дети, которых отец застал за похищением его сигар. – Уильям улыбнулся, но синие глаза его оставались серьезными. – Или как заговорщики.

– Вопрос, который задал мне Ричард, касается Джейн. И если уж я не ответила ему, то тем более не вправе обсуждать ее дела с тобой, Уильям. Выпьешь чая? – Эмили сделала знак Соммерсвилю позвонить и вызвать горничную.

– Да, пожалуй. – Лорд Гренвилл присел к столу и повернулся к Ричарду. – Лоренс сообщил мне, что ты приехал.

– Я хотел извиниться за свою вчерашнюю дерзость и спросить у Эмили кое о чем. – Соммерсвиль уже пришел в себя, его нельзя было смутить надолго.

– Что ж, извинения приняты. – Уильям ответил так поспешно, что его жене стало ясно – лорд Гренвилл не хочет вспоминать о том, что вчера наболтал Ричард.

– Ты меня не понял. Я просил прощения у твоей жены, а вовсе не у тебя. – Соммерсвиль понял, что расспросы придется отложить, и посмотрел на леди Гренвилл с легкой обидой.

– О, вот как! – пробормотал он, не глядя на Эмили.

Появилась Хетти, и леди Гренвилл попросила ее принести еще чашку и свежего чая. Разговор зашел о погоде – спасительная тема, когда собеседникам неловко. Если дожди продержатся еще несколько дней, охота будет испорчена и большинство гостей уедут из Торнвуда на север, где, по слухам, уже морозно и сухо.

– Вы собираетесь остаться в Гренвилл-парке до Рождества? – спросил Ричард.

Лорд Гренвилл вопросительно посмотрел на жену. За последний год она часто поступала неожиданным для него образом, и, если раньше он с легкостью мог ответить утвердительно за них обоих, сейчас сомнения ясно отразились на его лице.

Эмили едва заметно улыбнулась. О да, она приложила некоторые усилия к тому, чтобы супруг перестал видеть в ней лишь хозяйку, неотъемлемую часть дома, которую можно не замечать, как старые портреты в галерее. Она несколько раз озадачивала его, и, кажется, это даже начало ему нравиться, пусть порой и вызывало досаду – большинство мужчин предпочитают видеть в женщине загадку, когда они начинают ухаживать за ней, а не после нескольких лет брака. В собственном доме джентльмен должен чувствовать себя как в крепости, где каждый камень веками занимает свое место, это дарит уверенность и спокойствие.

Лорд Гренвилл прошел этот путь с первой женой, а в Эмили хотел видеть лишь заботливую мать для своего сына и хозяйку дома, способную поддерживать заведенный порядок.

Ее стремление ко всяким новшествам, способным облегчить труд прислуги и сделать дом более уютным, лорд Гренвилл приветствовал, если только замечал, и не мешал жене заниматься чем ей вздумается, лишь бы ее планы не отвлекали его от главного занятия, которому он предавался изо дня в день, – скорби по ушедшей Луизе.

Когда он начал замечать, что Эмили тесно в раме, в которую он заключил ее? И сколько еще он будет делать вид, что все остается по-прежнему? Надо сказать, этими вопросами задавались они оба, но ни один не осмеливался задать их вслух. Эмили – из боязни еще большего охлаждения между ними, а Уильям – из опасений, что его жене нужно слишком много, больше, чем он хотел бы ей дать.

Друзья Гренвиллов, и прежде всего подруги леди Гренвилл, спустя четыре года после свадьбы уже отчаялись увидеть их настоящей семьей. И вдруг что-то стало меняться, незаметно, исподволь, как бывает долгой весной – каждый день перемены в природе не видны, но через две или три недели понимаешь, что все это время ты был слеп и зима уже давно отступила.

Соммерсвиль все еще ждал ответа, а Эмили, как примерная жена, похоже, собиралась уступить это право лорду Гренвиллу. Так что Уильям был вынужден ответить:

– Я думаю, в ноябре мы проведем неделю или две в Лондоне. Бабушка хочет посмотреть новую постановку «Ночи ошибок», и ей нужна компания.

– Я давненько не видел в наших краях леди Пламсбери, она здорова? – осведомился Ричард.

– В последнем письме она жаловалась на боли в пояснице, но на бал к Пауэллам она, конечно, приедет, – ответила за Уильяма его жена. – Ей не терпится посмотреть на Феллоузов, ей ведь достался лес Мортемов, и она не упустит возможности позлорадствовать, если Феллоузы ей не понравятся.

Лорд Гренвилл издал звук, похожий на шипение рассерженного кота, но Эмили не обратила на это внимания, продолжая болтать с Соммерсвилем. Бабушка лорда Гренвилла, леди Пламсбери, долгие годы была одержима одной целью – расширять свои владения все дальше и дальше. Свою страсть она объясняла желанием оставить внуку достойное наследство, но Уильям получил от отца не только Гренвилл-парк, но и достаточные территории, чтобы считаться одним из крупнейших землевладельцев в графстве. Стремление бабушки завладеть как можно большим количеством лугов, полей и ферм лорд Гренвилл мог бы назвать просто причудой старой леди, но ему не нравились методы, которые она использовала для достижения своей цели. Обычно леди Пламсбери не давала покоя владельцам земель, которые ей приглянулись, снова и снова напоминая о себе, до тех пор пока бедняги не соглашались заключить сделку. Лорд Гренвилл пытался говорить с ней об этом, но беседа очень быстро перетекала в спор, а спор – в ссору, сопровождавшуюся обвинениями в неблагодарности и угрозами лишить Уильяма наследства в пользу Николаса Ченнинга, будущего лорда Пламсбери. Отец Николаса приходился каким-то племянником покойному лорду Пламсбери, и Ник пережил жестокое разочарование, узнав, что к титулу прилагается совсем мало земли, а все остальное леди Пламсбери с помощью своих поверенных умудрилась закрепить за собой и вольна была распоряжаться своими сокровищами как ей будет угодно. Угрозы судебных тяжб не напугали старуху, происходившую из семейства неродовитого, но хорошо умеющего зарабатывать деньги и удерживать их в своих цепких руках. Николас почел за лучшее не ссориться с почтенной леди в надежде на то, что она упомянет его в своем завещании и он получит что-то в придачу к маленькому поместью семьи Пламсбери.

После ссор с бабкой лорд Гренвилл обычно некоторое время уповал на то, что леди Пламсбери сдержит данное в сердцах обещание и возложит бремя забот о своих угодьях на Николаса, но старуха относилась к родственникам своего мужа с презрением, находя их никчемными людьми, и Уильям никак не мог избавиться от ожидающего его бремени.

А в последние месяцы имя Ченнинга в семье и вовсе не упоминалось. Его угораздило сделаться женихом Кэтрин Рис-Джонс в то самое время, когда та совершала свои жуткие преступления, и большинство знакомых Рис-Джонсов посчитали именно корыстолюбие Ника причиной всех бед. Семнадцатилетняя девушка не смогла бы без должного руководства осуществить подобные планы, будь она хоть трижды безумна, – так говорили во всех домах графства, и Ченнингу пришлось покинуть Торнвуд, чтобы избежать если не судебного разбирательства, то всеобщего осуждения.

Леди Пламсбери, поощрявшая ухаживания Николаса за мисс Рис-Джонс, тяжело пережила эти трагические события и долгое время не показывалась в Торнвуде, но с наступлением осени желание быть в центре светской жизни возобладало над чувством стыда, и бабушка Уильяма собиралась посетить несколько праздников, которые готовили соседи Гренвиллов для своих друзей.

Ричард еще некоторое время пил чай в ожидании, не вернется ли Уильям в тишину своего кабинета. Тогда он мог бы продолжить беседу о делах своей сестры и рано или поздно уговорил бы ее поделиться тем, что ей известно. Однако же лорд Гренвилл словно бы находил удовольствие в компании своей жены и приятеля, равно как и от чая со свежими кексами, которые вместе со вторым чайником принесла Хетти.

В конце концов Ричард откланялся, на прощание многозначительно посмотрев на леди Гренвилл. «Наш разговор не окончен, а лишь отложен», – говорил взгляд его серых глаз. От лорда Гренвилла этот взгляд также не укрылся, но он знал, что, если Эмили вознамерилась что-то скрывать, добиваться от нее признаний бесполезно.

Уильям вышел проводить гостя. Как подозревала леди Гренвилл, он использовал эту возможность, чтобы не оставаться с ней наедине. Это ее задело. В последние месяцы между супругами, кажется, установились самые дружеские взаимоотношения, они словно вернулись к тем дням, когда Уильям ухаживал за Луизой и относился к ее сестрам с поистине братской привязанностью, то есть дарил безделушки и поддразнивал при каждом удобном случае.

Поиски истины в истории с убийствами, совершенными Кэтрин Рис-Джонс, еще больше объединили их, но злосчастные бриллианты снова все испортили.

– Не зря они не понравились мне сразу же, – Эмили подошла к окну и смотрела теперь на мокрую лужайку. – Сперва я огорчилась из-за того, что Уильям не потрудился выбрать для меня подарок по душе, затем все эти мучения с пропажей ожерелья, страх, что он узнает об этой потере и рассердится… А теперь воспоминания о том, что он купил фальшивые украшения, выводят его из себя. Уильям чувствует себя глупцом, как будто он должен был разбираться в камнях, словно настоящий ювелир! К тому же я немало озадачила его признанием, что хотела бы иметь дочку, сестренку Лоренса, чтобы после вчерашних слов Ричарда он не опасался заговаривать со мной. О, Уильям! Я так хотела бы быть для тебя хорошей женой, но ты не позволяешь мне!

Хетти бесшумно появилась, чтобы убрать со стола, и леди Гренвилл решила пойти в детскую, побыть еще немного с Лори. Вот кто ее самая большая радость! В отличие от своего отца мальчик позволяет ей любить его и отвечает искренней привязанностью, которую она сумеет сохранить, даже когда Лоренс вырастет. Эмили верила в это изо всех сил.

9

Чаепитие с миссис Феллоуз и Шарлоттой получилось для Эмили непростым испытанием, тем более раздражающим, что оказалось напрасным – мисс Феллоуз не надела кулон с зеленым камнем. Беседа с миссис Феллоуз была утомительной и скучной, тем более что ее высокомерный взгляд на леди Гренвилл не смягчился даже после того, как она увидела роскошь Гренвилл-парка.

Сьюзен, приглашенная подругой для поддержки, весело болтала с Шарлоттой, они устроились на диванчике у окна, подальше от дам постарше, и Эмили пришлось выслушивать длинные тирады миссис Феллоуз о том, как в Италии она создала кружок самых изысканных леди, центром которых, разумеется, была она сама.

Когда миссис Феллоуз стала отказываться от еще одной чашечки чая, леди Гренвилл предложила ей и ее падчерице посмотреть дом. Сьюзен заранее условилась с подругой, что покажет гостьям парадные залы и картинную галерею – Эмили не хотела испытывать унижение, когда миссис Феллоуз должна будет останавливаться у каждого портрета с видом ангельского терпения, пока хозяйка дома, прихрамывая, старается угнаться за гостьями.

Наконец обе леди уехали. Единственным светлым моментом этого визита оказалась его краткость. В присутствии мачехи Шарлотта не демонстрировала свое остроумие и воздерживалась от колкостей в адрес соседей, даже о Ричарде она отозвалась как об одном из самых приятных джентльменов в ее нынешнем окружении.

«Что бы она сказала, если бы увидела, как Ричард смотрит на Агнесс? Впрочем, эта девушка, скорее всего, обладает счастливым даром не замечать того, что ей неприятно», – сказала себе Эмили, наконец-то позволяя вымученной любезной улыбке покинуть свое лицо.

На ее предложение занять подобающее место в дамском комитете Торнвуда миссис Феллоуз ответила решительным отказом, сказав, что слишком занята обустраиванием своего нового дома. Может быть, позже она присоединится к благородному делу, к которому имеет самое настоящее призвание, но пока муж, падчерица и дом занимают все ее время.

– Хорошо, что она отказалась, боюсь, ее присутствие испортило бы наши собрания, – сказала леди Гренвилл, когда они со Сьюзен остались вдвоем. – Уверена, наша будущая школа покажется ей неприличной затеей, подрывающей сами устои современного общества.

– Ты полагаешь, она способна на такие выражения? – скептически заметила миссис Говард, которая не испытывала такой неприязни к миссис Феллоуз, как ее подруга, а потому и не испортила себе настроение.

– Ох, не знаю. – Эмили потерла виски и оглядела стол в поисках чего-нибудь подкрепляющего. – Ей никак не меньше двадцати восьми лет, и за ее милым щебетаньем можно расслышать притворство.

– Ты думаешь, она нарочно ведет себя так, чтобы казаться моложе и избежать сравнения с Шарлоттой?

– Похоже, вы с Лори читаете одни и те же книги! – рассмеялась леди Гренвилл. – В его сказках злые мачехи заставляют падчериц носить лохмотья и пачкать лицо углем, а сами стараются выглядеть молодыми и прекрасными. Как бы ни мечтала миссис Феллоуз оставаться юной девушкой, следы возраста видны на ее лице, и как бы ни хотела Шарлотта Феллоуз прослыть красавицей, она никогда не станет красивее своей мачехи.

– Если ты будешь сравнивать меня с семилетним ребенком, я не расскажу тебе о кулоне мисс Феллоуз. – Сьюзен обиженно выпятила нижнюю губу. – Я попыталась расспросить ее по твоей просьбе, но ты не заслуживаешь моих стараний!

– Прошу тебя, не дуйся, моя дорогая! – Миссис Говард своим поведением часто напоминала подругам, а все они были старше Сьюзен, ребенка, и, если это вызывало умиление два или три года назад, после замужества ей пора было взрослеть – так считали Эмили и Джейн. – Но тебе на самом деле не стоит судить о людях и их отношениях лишь по отдельным чертам или качествам, можно ошибиться и не увидеть чего-то важного.

– Я знаю, что мачехи не обязательно злые ведьмы! – Сьюзен не умела долго сердиться на Эмили, но посчитала необходимым сказать что-то в свою защиту. – И потом, тебе ведь и самой не нравится миссис Феллоуз.

– Ты права. Она не понравилась мне с нашей первой встречи, но не потому, что она вела себя грубо по отношению к Шарлотте. Нет, меня рассердило то, как она смотрела на меня. И на моих друзей. Дальнейшие мои наблюдения только подтвердили первоначальное мнение – это заносчивая, неумная и неискренняя особа, и общение с ней не доставит мне удовольствия.

– И тем не менее ты пригласила ее на чай.

– Мое положение в торнвудском обществе таково, что я не могу игнорировать свои обязанности. – Эмили старалась найти равновесие между убеждениями и чувством долга и знала, когда можно уступить одному, а когда – другому. – Кроме того, я хотела узнать побольше о медальоне мисс Шарлотты. Расскажи же мне, что тебе удалось выведать?

– Если ты все-таки объяснишь мне, почему он так заботит тебя… – Эмили кивнула в ответ на эти слова, и Сьюзен продолжила: – Честно признаться, я не узнала чего-нибудь важного. Когда я упомянула о том, что необычный камень запомнился мне, Шарлотта призналась, что ей тоже нравится этот кулон и она надевает его довольно часто. Мне показалось, что у нее не так уж много украшений, возможно, драгоценности ее матери пришлось продать, когда прежняя миссис Феллоуз болела и для ее лечения потребовалось много денег…

– Мисс Феллоуз не сказала, откуда у нее этот камень? – Леди Гренвилл постаралась прервать фантазии Сьюзен в самом начале, пока она вновь не сочинила какую-нибудь историю о Феллоузах, далекую от истины.

– Я предположила, что он принадлежал ее матушке, но Шарлотта только ответила, что получила камень в подарок от другого человека, и тут же перевела разговор на другое. Эмили, объясни мне, что это означает? Ты видела прежде этот кулон?

– Я не могу сказать наверняка, пока не посмотрю на него поближе, но он очень похож на камень, который часто носила моя сестра.

– Сестра? Которая?

– Луиза.

– Луиза? – Миссис Говард едва не подскочила на месте. – Но как кулон Луизы мог попасть к Шарлотте Феллоуз? Ты не говорила, что ваша семья прежде была знакома с Феллоузами.

– Я почти уверена в том, что Луиза никогда не встречалась с мисс Феллоуз. – Эмили была рада поделиться с кем-то своими переживаниями. – Когда-то у моей бедной сестры был такой же камень или очень похожий на него, словно брат-близнец. Позже Луиза сказала, что потеряла кулон. Столько всего произошло за эти годы, я и не вспоминала об этом опале, или как он там называется, пока не увидела его на шее мисс Феллоуз.

– Наверное, ты ошиблась и это просто очень похожий камень, – уверенно заявила Сьюзен. – Шарлотта уже так давно уехала из Англии вместе со своей семьей, неужели возможно, что она получила в подарок от кого-то кулон, который давным-давно потеряла Луиза? Мне это кажется невероятным.

– Мне тоже, чем больше я над этим размышляю, – призналась Эмили. – И все же я хотела бы рассмотреть это украшение, подержать его в руках. На оборотной стороне подвески Луиза нацарапала первую букву своего имени. Если этот знак окажется на месте, сомнений не останется – это тот же самый камень! И тогда я должна буду расспросить мисс Феллоуз, а ей придется дать мне ответ!

– Чем скорее ты сделаешь это, увидишь его, тем лучше. – Юная миссис Говард проявила неожиданное здравомыслие, присущее скорее Джейн Соммерсвиль. – Ты убедишься, что не права, и перестанешь расстраиваться из-за того, что память о твоей сестре могла попасть в чужие руки.

– Все так, и мне осталось лишь дождаться, когда Шарлотта вновь покажется в обществе с этим кулоном на шее, попросить ее ненадолго снять его и показать мне. Но несколько минут назад ты сама сказала, что мисс Феллоуз не пожелала продолжить разговор на эту тему. Разве это не странно?

– Не думаю, что здесь кроется какая-то ужасная тайна. Наверняка все объясняется очень просто. Это может быть подарок поклонника, о котором она не захотела говорить. – Сьюзен пожала плечами. – Мы еще так мало знакомы с Шарлоттой, она не обязательно должна быть откровенной со мной. Я бы хотела подружиться с ней, но она, кажется, не торопится обрести друзей…

– Почему бы это? Молодая девушка с живым нравом должна стремиться к обществу молодежи, тем более когда ее выдернули из привычного круга и пересадили на новую почву. Я по себе знаю, как скучна жизнь без подруг и поклонников, и чтение романов не всегда помогает избавиться от тоски!

Миссис Говард даже смутно не могла себе представить, какие чувства испытывала ее подруга в период взросления, когда поняла, чего лишила ее болезнь, а потому решила продолжать говорить о мисс Феллоуз.

– Если немного подумать, то мне придется согласиться с тобой. Шарлотта ведет себя не так, как можно ожидать в ее ситуации. Если бы я была на ее месте, то охотно приняла бы все приглашения и постаралась бы понравиться своим новым знакомым. А мисс Феллоуз лишь выслушала все, что я рассказывала ей о предстоящих этой осенью развлечениях, но не выразила особенной радости. На мой вопрос, нравится ли ей танцевать, она ответила утвердительно и тут же прибавила, что не уверена, будут ли Феллоузы на ближайших праздниках, даже на балу у миссис Пауэлл. Я все еще думаю, что мачеха не разрешает ей сближаться с нами, даже если Шарлотте этого хочется.

– Странности или причуды этой семьи, назови их как хочешь, не заботили бы меня, если б не этот кулон. Я не успокоюсь, пока не подержу его в руках. – Этой фразой Эмили закончила разговор о Феллоузах, и Сьюзен вскоре поднялась, чтобы ехать домой.

На бал миссис Пауэлл леди Гренвилл надела новое платье с лифом из синего атласа и юбкой в бело-синюю полоску, отделанное синей бархатной лентой и белым кружевом. Едва завидев подругу в холле, к ней подошла Джейн в бледно-лиловом туалете, и Эмили сразу заметила, что мисс Соммерсвиль сегодня в дурном настроении.

Они не виделись несколько дней, но после визита Ричарда Эмили написала Джейн записку с просьбой не затягивать объяснение с братом. На следующий день мисс Соммерсвиль прислала ответ, в котором сообщала, что открыла Ричарду правду о своем родстве с мистером Несбиттом. К ее облегчению, Соммерсвиль отнесся к этой новости без восторга, но и без осуждения кого бы то ни было из участников этой истории. Подробнее Джейн обещала рассказать позже – в субботу Эмили ждала подругу на чай, – пока лорд Гренвилл и Ричард Соммерсвиль будут у Блэквеллов обсуждать предстоящую в понедельник охоту.

Из послания Джейн леди Гренвилл заключила, что мисс Соммерсвиль вполне довольна развитием событий, и сейчас унылый взгляд подруги удивил ее.

– Что-то случилось, моя дорогая? Ты выглядишь не так, как подобает юной леди, приехавшей на бал к друзьям.

– Эта леди не такая уж юная. – Джейн огляделась в поисках зеркала – ей надо поскорее придать лицу более жизнерадостное выражение, чтобы больше никто, кроме Эмили, не заметил ее подавленного вида. – Еще сегодня утром мое настроение было подходящим для бала, но надо же было так случиться, чтобы позже мне доставили новое письмо от этого человека…

– Ах, вот в чем дело! – Эмили подхватила подругу под руку и потянула за собой ко входу в библиотеку Пауэллов, подальше от приветствующих друг друга гостей. – Он требует уплатить ему тысячу фунтов?