Текст книги "Приглашение на танец"

Автор книги: Мэнди Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– О, когда папа возвращался из очередной экспедиции, артефакты всегда отправляли сразу в хранилище. Дело в том, что Британский музей тоже хочет их заполучить, поэтому папа тщательно следил за тем, чтобы все его находки доставались клубу.

– Не бесплатно, конечно?

Сесили кивнула:

– Конечно.

– Пусть он и хотел, чтобы коллекция Египетского клуба была лучше, чем в Британском музее, ему все-таки нужны средства для продолжения экспедиций. Далеко не все готовы это признать, но в свете не одобряют джентльменов, которые зарабатывают деньги, а не получают их в наследство. А Египетский клуб оплачивал его экспедиции?

– О нет. Какую-то сумму они, конечно, выделяли, но весьма небольшую – этих денег было далеко не достаточно, чтобы покрыть расходы на поездку и плату рабочим, которых приходится нанимать на время экспедиции. Все-таки большую часть средств для будущих экспедиций он получал именно от продажи своих путевых заметок. Это еще одна причина, по которой мне не верится, что отец мог отдать кому-то права на их публикацию.

Бронзовые часы на каминной полке пробили час. Это напомнило Сесили и Лукасу, что они провели здесь почти пятнадцать минут.

– Вам лучше вернуться в зал, – твердо сказал Лукас. – Наше одновременное отсутствие не может пройти незамеченным.

– Но как же нам поступить?

– Завтра днем я нанесу вам визит. Думаю, пора начать расспрашивать людей, которые участвовали вместе с моим братом в экспедиции лорда Херстона.

Сесили кивнула:

– Начать можно с Недди Энтуистла.

– А кто это, Недди Энтуистл? Тоже член клуба?

Она окинула Лукаса озорным взглядом:

– Завтра увидите. – Сесили, пройдя мимо Уинтерсона, задержалась у двери. – Недди… – Она оглянулась и бросила на него быстрый взгляд. – Скажем так: я думаю, Недди покажется вам довольно… неординарной личностью.

Лукас посмотрел вслед Сесили и решительно подавил желание пойти сразу за ней. Ни к чему давать пишу для сплетен – это не принесет ничего хорошего ни ему, ни ей. Кроме того, думал он, расхаживая взад-вперед перед камином, чтобы хотя бы немного снять нервное напряжение, вызванное их близостью, его Амазонке, вероятнее всего, пришлось бы не по вкусу…

Лукас резко остановился.

– С каких это пор, черт возьми, она стала моей Амазонкой? – громко сказал он.

Ему вдруг стало душно. Выругавшись под нос, он подсунул палец под шейный платок, ослабляя узел.

– Проклятие! – снова на всю комнату воскликнул он.

Немного пофлиртовать – это неплохо, но испытывать собственнические чувства – совсем другое дело. Опасность налицо!

Не думая больше, достаточно ли времени прошло с той минуты, как Сесили покинула комнату, Уинтерсон решительно вышел в коридор и направился к парадной лестнице. Ему вдруг срочно понадобилось вернуться домой, к графину с бренди.

Глава 6

На следующий день, приехав, чтобы пригласить Сесили на прогулку, Лукас, к своей большой досаде, обнаружил, что она окружена целой армией поклонников.

– Дорогая мисс Херстон, – с улыбкой сказал лорд Деверил. От улыбки красивое лицо паршивца стало еще красивее. – Вы столь оригинальны, что я не могу понять, как это вы до сих пор не замужем.

Вместо того чтобы дать ему сокрушительную отповедь, которой он заслуживал, Сесили похлопала его веером по руке и ответила лукавым тоном:

– Право, милорд, все очень просто. Никто не сделал мне предложение.

В толпе поклонников, похоже, имелось сразу несколько желающих немедленно исправить эту ситуацию. Видя это, Лукас выступил вперед, и пожилой дворецкий Херстонов доложил о его приходе.

Когда он наклонился поцеловать руку мачехе Сесили, Вайолет воскликнула:

– О, ваша светлость! Какая честь для нас!

– Это честь для меня, леди Херстон, – ответил он. – Позвольте осведомиться о здоровье вашего мужа.

Знаменитые фиалковые глаза леди Херстон затуманились болью.

– Боюсь, состояние лорда Херстона не меняется. Но благодарю вас за участие. С тех пор как с мужем случился удар, все стали к нам очень добры. Очень добры.

Было легко понять, чем эта женщина привлекла лорда Херстона. Она выделялась не только невероятной красотой. Леди Херстон отличала какая-то трогательная беспомощность, которая пробуждала в каждом мужчине инстинкты защитника. В этом отношении падчерица – ее полная противоположность, подумал Лукас. Он посмотрел на Сесили, которая в это время пыталась вести с лордом Фортенбери разговор на латыни, и тот выглядел довольно жалко. Да, в мисс Херстон не было и намека на слабость, и тем не менее у Лукаса все равно возникало желание ее спасать. Возможно, потому, что Сесили старательно скрывала тот факт, что нуждается в этом.

Лукас галантно поклонился мисс Джульет Шелби и леди Мэдлин Эссекс – обе девушки тоже были окружены поклонниками, хотя не в таком количестве, как Сесили, – и покосился на мужчин, окружающих мисс Херстон. Направляясь сюда, его светлость надеялся, что она будет готова немедленно отправиться с ним. К сожалению, у мисс Амазонки, по-видимому, были на этот счет другие соображения, поэтому Уинтерсон обратился к леди Вайолет:

– Мэм, как вы полагаете, могу я пригласить мисс Сесили покататься в фаэтоне?

Леди Херстон переглянулась с сестрой, явно удивленная таким предложением, но довольно быстро согласилась:

– Да, конечно, можете, ваша светлость.

И Вайолет, ничуть не таясь, бросила на герцога задумчивый взгляд.

Лукас достаточно долго пробыл холостяком, чтобы понимать значение такого взгляда. Поблагодарив хозяйку' он направился в тот угол, где Сесили собрала вокруг себя поклонников.

– Ба, Уинтерсон! – приветствовал его лорд Пеннингтон. – Не ожидал увидеть вас в наших рядах.

– Пеннингтон, каждый мужчина рано или поздно сдается, – ответил Лукас, глядя на Сесили. – Мисс Херстон, – возможно, ему это только почудилось, но когда он прижался губами к руке Сесили, она чуть заметно вздрогнула, – вы сегодня ослепительны.

Калейдоскоп эмоций промелькнул в ее глазах так быстро, что Лукас даже не был уверен, что он вообще их видел. Что бы ее ни взволновало, оно исчезло до того, как Лукас успел что-то сказать по этому поводу. Отвечая на его приветствие, она уже обрела душевное равновесие. Хотя вряд ли она сочла бы нормальным одно то, что ее окружала такая толпа поклонников, подумал Лукас.

Уинтерсон напомнил Сесили про обещание отправиться с ним на прогулку.

– Боюсь, джентльмены, что я должна вас покинуть, – объявила она. – Его светлость любезно пригласил меня составить ему компанию. Мы поедем в парк.

Нестройный хор разочарованных возгласов, раздавшихся в ответ на ее объявление, прозвучал не очень благозвучно, но доставил ей немалое удовольствие. Сесили, не привыкшая быть в центре внимания стольких мужчин одновременно, еще не до конца осознала, что, какова бы ни была самооценка, в свете она теперь имеет успех.

– Ну, джентльмены, полно, полно, – шутливо пожурила она и оперлась на руку Уинтерсона, стараясь не подавать виду, что все ее тело откликается на его близость. – Я оставляю вас в хорошем обществе. Поручаю вас моим кузинам, леди Вайолет и тете.

Судя по выражению лица Пеннингтона, он был готов возразить, однако лорд Деверил, вспомнив о хороших манерах, улыбнулся и добродушно заметил:

– Мисс Херстон, вы правы. Мы и желать не могли более приятных собеседниц.

Лукас проводил Сесили до двери и помог ей надеть темно-синий плащ, гармонирующий по цвету с ее небесно-голубым утренним платьем. После того как плащ был надет, руки Лукаса на несколько мгновений задержались на ее плечах, но Сесили не знала, сделал ли он это намеренно или это вышло случайно.

От ощущения его близости внутри у Сесили все затрепетало. Они вышли, и Лукас помог ей сесть в ярко-желтый экипаж на высоких колесах. Когда девушка оказалась в нескольких футах над землей и посмотрела вниз, она и думать забыла о своем влечении.

Уинтерсон запрыгнул на сиденье, сел рядом с Сесили и взял поводья у лакея. Перед тем как отослать слугу, он спросил:

– Вам удобно, мисс Херстон?

– Да, а почему нет? – Сесили пыталась сохранять невозмутимый вид, однако вцепилась в бортик коляски, словно утопающий за спасательный круг. – Если ваш фаэтон несколько выше, чем те, к которым я привыкла, это еще не значит, что мне страшно.

– Конечно, мисс Сесили. – Уинтерсон бросил на нее быстрый взгляд и, переключив внимание на лошадей, выехал на улицу. – Но мне кажется, будет лучше, если вы подвинетесь немного ближе ко мне.

Сесили прищурилась. Ей и так с трудом удавалось укрощать бурю ощущений, которая поднималась в ней в его присутствии. Что же будет, если они сядут почти вплотную друг к другу?

По-видимому, Уинтерсон догадался о ее опасениях. Он улыбнулся с самым невинным видом и заметил:

– Я думаю, в середине салона вам покажется… хм, безопаснее.

В ответ Сесили усмехнулась, но все-таки придвинулась ближе к Уинтерсону. Оказалось, что он был прав: посередине сиденья она в самом деле чувствовала себя более уверенно. Но теперь их бедра почти соприкасались и трудно было сказать, что представляло большую угрозу ее спокойствию – высота колес экипажа или такое тесное соседство с его хозяином.

После того как они проехали по улицам Мейфэра в полном молчании квартала полтора, Уинтерсон спросил:

– Куда ехать?

– Недди живет в Блумсбери.

Сесили старалась, чтобы он не догадался по голосу, что его близость и высота фаэтона смущают ее покой.

– Вам идет голубой цвет, – заметил Уинтерсон, не сводя взгляда с лошадей.

Сесили вздохнула. У нее же есть зеркало, и оно каждое утро говорит ей, что она выглядит сносно – в лучшем случае. Никакое количество новых платьев этого не изменит, и настойчивое стремление Уинтерсона сделать ей фальшивый комплимент было и ненужно, и глупо.

Лукас, повернувшись, внимательно посмотрел на нее:

– Что? Мне не разрешается говорить о том, что вы эффектно выглядите, если я это заметил?

– Ваша светлость, нет нужды прибегать к таким уловкам, чтобы добиться моего расположения. Я уже согласилась участвовать в поисках вашего брата и не передумаю, поскольку всегда держу слово.

Уинтерсон негромко рассмеялся:

– Вы считаете, я польстил вам только затем, чтобы вы охотнее мне помогали? Даже не знаю, счесть ли оскорблением, что вы считаете меня настолько беспринципным, или обидеться от вашего имени.

– Я не хотела вас оскорбить, – быстро сказала Сесили. – Я просто решила, что…

– Вы решили, что я вам лгу. Именно так ведь и поступают мужчины? – закончил за нее Уинтерсон.

Он старался говорить непринужденно, но Сесили уловила в его голосе скрытую горечь. Она еще не нашлась что ответить, как Лукас продолжил:

– Мисс Херстон, хотите верьте, хотите нет, но должен заявить, что, высказываясь по поводу вашей внешности, я был совершенно искренен. Вы весьма хорошенькая молодая леди. У вас такая фигура, на которую мужчинам нравится смотреть. Наверняка те разноцветные павлины, что окружают вас последние несколько дней, дали вам понять это.

– О, они тоже говорили не всерьез. – Сесили небрежно взмахнула рукой, на мгновение забыв о том, как страшно сидеть на такой высоте, и пояснила: – Они относятся ко мне как к светской новинке, поскольку видели, как на балу у Бьюли я танцевала с несколькими популярными джентльменами. Думаю, они считают меня в некотором роде необычной, им интересно для разнообразия побеседовать с леди, которая занимается наукой. Конечно же, они говорят мне любезности не потому, что находят меня привлекательной. В конце концов, я же гадкий утенок.

Уинтерсон покачал головой с таким видом, как если бы он сожалел о том, что собирается сказать.

– Прошу прощения, мисс Херстон, но позвольте, я как джентльмен… – он запнулся, – как мужчина буду первым, кто сообщит вам, что вы глубоко заблуждаетесь.

– Вы отрицаете тот факт, что на протяжении трех последних сезонов меня и моих кузин называли гадкими утятами? – спросила Сесили.

– Нет, я не спорю, к вам троим в самом деле долго применяли это глупое прозвище, но поймите, Сесили, что я знаю, каковы мужские стандарты женской красоты. Вы, моя дорогая, чертовс… очень близки к идеалу.

Он развернулся к ней лицом. Их взгляды встретились, и по спине Сесили пробежала дрожь возбуждения.

– Ваша светлость, этот разговор в высшей степени неприличен!

На этот раз Сесили сама прибегла к помощи светских условностей, которые обычно ее весьма раздражали. Лукас засмеялся, и от звука его густого, сочного баритона у нее снова по позвоночнику пробежала дрожь.

– Дорогая мисс Херстон! – Уинтерсон лукаво усмехнулся, и на его щеках снова появились ямочки, которые так понравились Сесили еще при их первой встрече. – Вот уж не думал когда-нибудь услышать, как вы обвиняете кого-то в неподобающем поведении! Должно быть, я и впрямь веду себя крайне возмутительно.

Сесили вовсе не хотела выглядеть слишком чопорной и поправилась:

– Может быть, не возмутительно, но все-таки не самым подобающим образом.

Уинтерсон хмыкнул:

– В таком случае прошу меня простить за бестактность. Однако знаете ли вы, что, несмотря на презрительную кличку, вы можете быть очень привлекательной, когда захотите? Вообще-то я слышал, как об этом говорили многие джентльмены.

– О…

– Нет-нет, – перебил он, – уверяю вас, это правда. А еще запомните, пожалуйста: когда джентльмен говорит вам комплимент, подобающий ответ на это – простое «спасибо». Все остальное попахивает ложной скромностью, а я уверен, вы не хотите, чтобы вас обвинили в этом грехе.

Сесили, недоверчиво покачав головой, подумала, что бы сказали сейчас ее кузины. Она прекрасно сознавала, что не красавица, как бы герцог Уинтерсон ни уверял ее в обратном, и все же заметила, что его обида за нее ей приятна.

– В таком случае, полагаю, мне следует сказать: «Ваша светлость, благодарю за изящные комплименты», – немного растерянно выговорила Сесили, поскольку была все еще немного озадачена словами Лукаса.

– Пожалуйста, мисс Херстон, – ответил он с подчеркнутой галантностью. – Ну вот, ведь это оказалось не так уж трудно?

– Да, пожалуй, – неохотно согласилась Сесили. – Но должна заметить, ваша светлость, вы весьма своеобразный человек.

– Я буду считать это комплиментом.

В доме номер шесть на Бедфорд-сквер их встретил самый что ни на есть степенный дворецкий и, к удивлению Лукаса, проводил в совершенно поразительную комнату.

В гостиной Недди Энтуистл не было ничего, хоть сколько-нибудь ординарного. Стены были задрапированы яркими тканями с экзотическими орнаментами. Обилие красных и лиловых тонов и золота создавало ощущение богатства и тепла. Ни в одном из респектабельных домов, в которых Лукасу доводилось бывать, он не видел ничего похожего. На ручках мебели, на любом клочке свободного пространства стен, на каждой горизонтальной поверхности висели или лежали предметы, которые Лукас определил как сувениры из поездок Недди. Чего здесь только не было: вырезанные из дерева фигурки, керамика, шкатулки всевозможных форм и отделок, даже чучело обезьяны в маленькой шапочке. Это был своего рода музей, и на все это из импровизированного будуара, устроенного на манер красочного шатра, взирала с горы шелковых подушек миниатюрная женщина в панталонах.

– Герцог Уинтерсон и мисс Херстон, – доложил дворецкий, словно дело происходило в респектабельной гостиной респектабельного английского дома.

Странная маленькая женщина последний раз затянулась кальяном и поднялась с пола. Двигалась она очень плавно, словно в воде.

– Сесили, дорогая, – тепло сказала она, обнимая гостью, – очень рада тебя видеть. А кто этот элегантный джентльмен? Неужели ты пошла на поводу у общепринятых правил и обручилась?

– Господи, нет, конечно, – засмеялась Сесили. – Недди, позвольте представить вам герцога Уинтерсона. Ваша светлость, позвольте представить вам леди Недди Энтуистл.

Так это экзотического вида создание и есть Недди Энтуистл? Уинтерсон старался не показать, как поражен. Но следующие слова Сесили вернули его к реальной причине их приезда в дом леди Энтуистл.

– Герцог – старший брат Уильяма Далтона.

На лицо миниатюрной леди набежала тень.

– О, я очень сожалею – это такой удар для вашей семьи.

Слова леди Энтуистл прозвучали не как простая формальность. Она взяла Лукаса за руки с фамильярностью старой знакомой и продолжила:

– Уильям был очень славным мальчиком, мы все в экспедиции очень переживали его потерю.

– Благодарю вас, леди Энтуистл. – Лукас отвесил небольшой поклон. – Я рад, что вы так говорите, однако хотел бы напомнить – у меня нет оснований полагать, что о моем брате следует говорить в прошедшем времени.

– Да, конечно, ваша светлость, – согласилась леди Энтуистл с раскаянием. – Конечно, вы нравы. Мы абсолютно ничего не знаем наверняка.

Она отошла на пару шагов, чтобы дернуть за ленту висящего на стене звонка.

– Позвольте предложить вам обоим напитки.

Потом леди Недди снова вернулась к гостям и жестом пригласила их сесть на подушки.

Появился вышколенный дворецкий.

– Уилтон, – сказала леди Энтуистл, – подайте нам чай, пожалуйста. И имбирное печенье, если осталось.

Лукас очень осторожно опустился на разбросанные по полу подушки. С его раненой ногой это было нелегко, но он сказал себе, что его брату в египетской пустыне приходилось несравненно тяжелее.

– Когда я бываю в Лондоне, – сказала Недди, – то слишком потакаю своим слабостям и набрасываюсь на вещи, которые в путешествиях были мне недоступны. В особенности это относится к имбирному печенью.

Когда леди Энтуистл присоединилась к ним, Сесили нарушила молчание:

– Недди, признаюсь, мы пришли с определенной целью. Его светлость интересуют любые ниточки, которые могли бы привести к разгадке исчезновения Уильяма, а также ваши предположения на этот счет.

– Я, конечно, послал в Египет сыщика, чтобы он искал брата в Александрии и Каире, – вставил Лукас. – Но до того как он пришлет мне какие-то сведения, я решил наводить справки сам.

Леди Энтуистл одобрительно кивнула:

– Любой разумный человек на вашем месте поступил бы так же.

Появился дворецкий с подносом, на котором было угощение, и разговор на некоторое время прервался. Когда чай был разлит по чашкам, леди Энтуистл сказала:

– Не знаю, смогу ли я вам чем-то помочь. В экспедиции я большую часть времени занималась отправкой наших находок с мест раскопок на склад лорда Херстона в Каире.

– Но вы там были, – сказал Лукас. – Даже мелкие подробности будут для меня очень ценны.

– Ваша светлость, боюсь, я мало что могу вам поведать.

Леди Энтуистл не смотрела Лукасу в глаза, и тот заподозрил, что она что-то скрывает. Должно быть, Сесили тоже это почувствовала, поскольку, взяв хозяйку за руку, горячо произнесла:

– Недди, я уверена, вы не сделаете ничего, чтобы огорчить меня. Тем не менее если то, что вы могли бы нам рассказать, бросит тень на репутацию моего отца, это не должно вас останавливать… – Сесили выдержала паузу, давая осмыслить ее слова. – Я прекрасно понимаю: папа не святой. Прошу вас, не утаивайте от нас то, что вам известно.

Леди Энтуистл посмотрела Сесили в глаза, и на ее губах появилось подобие печальной улыбки. Она сказала с нежностью:

– Ты всегда была куда более проницательной, чем думал твой отец. – Она расправила плечи и продолжила: – Действительно, кое-что произошло, но, Сесили, это не просто бросит тень на репутацию лорда Херстона.

Лукас посмотрел на Сесили, пытаясь оценить ее реакцию. Он молился, чтобы она согласилась узнать то, что готова открыть леди Энтуистл. К его облегчению, Сесили кивнула:

– Я готова, начинайте.

Леди Энтуистл, вздохнув, заговорила:

– Хорошо, дорогая, тогда слушайте. – Ее взгляд был полон тревоги. – За две недели до своего исчезновения Уильям и твой отец горячо поспорили о том, как следует распорядиться найденными при раскопках артефактами, после того как они будут доставлены в Лондон.

Сесили нахмурилась.

– Но я думала, все будет передано в Египетский клуб, как и раньше, – сказана она.

– Предметы, которые лорд Херстон нашел сам, – да, – подтвердила леди Энтуистл. – Но до этого момента большую часть сокровищ раскопал не он, а мистер Далтон. И Уильям решил, что находки должны остаться в той стране, где были обнаружены. Он даже связался в Каире с неким джентльменом, который планировал открыть музей, и музей этот, по его расчетам, должен соперничать по богатству коллекции с Британским.

Для Лукаса это было новостью, он слушал леди Энтуистл с нарастающей тревогой. Подобный поступок был вполне в духе Уилла. Они с братом резко расходились во мнениях по поводу человеческой природы. Лукас был реалистом с изрядной долей здорового скептицизма насчет мотивов человеческих поступков и смотрел на все с практической точки зрения. Уильям же всегда был идеалистом – в своих действиях руководствовался представлениями о том, как все должно быть, а не тем, как дела обстоят в реальности. Неужели он пострадал или даже погиб из-за того, что не захотел изменить свои моральные принципы?

– Но ведь он был папиным секретарем, – задумчиво сказала Сесили. – Он не мог совершить что-либо так сильно не совпадающее со взглядами лорда Херстона и при этом сохранить свою должность. Да, иногда отец бывает снисходительным, но не станет долго мириться с грубым нарушением субординации.

– О, к тому времени Уильям уже уволился с должности секретаря и стал работать самостоятельно.

Это сообщение ошеломило Сесили и Лукаса.

– Как же тогда мой брат остался в экспедиции? – спросил Лукас.

Он даже не пытался скрыть недоверие. Если бы Уилл уволился, это было бы первое, что Лукас от него услышал. Он мысленно взял себе на заметку, что нужно опросить других членов экспедиции, подтвердят ли они рассказ леди Энтуистл.

– Ваша светлость, – сказала леди Энтуистл, – лорд Херстон и ваш брат пришли к соглашению. Хотя лорд Херстон был не в восторге от планов Уилла, секретарь ему был необходим. А мистер Далтон был настолько сведущ в составлении описей находок, даже когда сам участвовал в раскопках, что лорд Херстон согласился его оставить. Однако они договорились – в том, что касается охоты за артефактами, они лишь коллеги-исследователи, и, как только оба вернутся в Лондон, мистер Далтон больше не будет работать на лорда Херстона.

– Невероятно! – Сесили недоверчиво покачала головой. – Не могу себе представить, чтобы отец согласился на такое.

– Уверяю вас, я тоже была потрясена. Не могу припомнить случая, когда твой отец был таким сговорчивым. Но он очень хотел закончить раскопки до того, как группа французов, которую он встретил в Каире, узнает местонахождение участка, и потому решил закрыть глаза на свои разногласия с мистером Далтоном.

– Да, – согласилась Сесили, – папа очень честолюбив.

– Но как этот конфликт между Уильямом и лордом Херстоном повлиял на его исчезновение?

Лукас был убежден, что леди Энтуистл рассказала им не все, и глубокая складка, появившаяся на ее лбу, подтвердила его подозрения.

– Вечером, перед тем как Уильям исчез, они с лордом Херстоном особенно ожесточенно поспорили. В тот день Уильям нашел совершенно удивительную погребальную маску. За ужином он объявил, что собирается подарить ее своему другу, который планирует открыть египетский музей. Лорд Херстон, разумеется, пришел в ярость. Я видела его глаза, когда Далтон показывал нам свою находку. Твой отец хотел заполучить эту маску для Египетского клуба, и мы все это знали. Далтон, конечно, не желал слушать никаких возражений. Он твердо настаивал, что сокровища, которые нашла экспедиция, должны оставаться в этой стране. Они дрались за эту маску, как две собаки за кость. Боюсь, что лорд Херстон высказал в адрес мистера Далтона несколько угроз, и касающихся его положения в свете, и его места в кругу исследователей Египта. Он поклялся, что Уильям никогда больше не получит работу в археологии.

Леди Энтуистл помолчала.

– Мистер Далтон был донельзя рассержен, ваша светлость, но когда лорд Херстон пригрозил лишить его средств к существованию, побелел как полотно. Думаю, до этого момента Уильям не осознавал, что перечить лорду Херстону может быть настолько опасно.

После того как Лукас унаследовал титул, он не раз предлагал брату назначить ему содержание, но Уилл был непреклонен: хотел обеспечивать себя сам. Неужели он так страстно стремился к самостоятельности, что воспринял увольнение с должности так, словно Лукас никогда и не предлагал ему денег? В это было трудно поверить, но Лукас не встречал другого такого упрямца. Кроме того, возможно, его пугала не столько потеря места, сколько исключение из числа исследователей Египта. Лукас знал, что его брат влюбился в землю фараонов. Очевидно, именно поэтому намерения лорда Херстона его так испугали.

– Когда лорд Херстон поднял тревогу, потому что пропали его дуэльные пистолеты, – продолжала Недди с тревогой во взгляде, – конечно, это не прибавило нам спокойствия. Всего за несколько часов до этого мистер Далтон ушел из лагеря. Пожалуй, все стали думать, что это он взял оружие, но никто не признавался в этом вслух.

Лукас поморщился. Ему было больно сознавать, что предметом этих подозрений членов экспедиции был его младший брат. Уинтерсону захотелось немедленно опровергнуть слова леди Энтуистл. Как она могла допустить мысль о виновности Уилли? Но вероятно, в пустыне, где человеку не на кого положиться, кроме как на своих товарищей, все воспринимается иначе.

Не подозревая, что герцог расстроен из-за брата, Недди продолжала рассказ:

– В ту ночь мы отправились спать, переживая из-за ссоры между лордом Херстоном и мистером Далтоном и пропавших пистолетов. – Она покачала головой. – Я спала беспокойно, пробуждаясь от малейшего шороха, будучи почти уверена, что еще до наступления утра кого-нибудь застрелят. Но настало утро и оказалось, что мистер Далтон исчез, и вместе с ним исчезла погребальная маска. Думаю, не я одна предположила, не сбежал ли ваш брат в Каир, прихватив маску и пистолеты. К тому же мы не досчитались одного из вьючных пони, поэтому такое умозаключение показалось верным.

– Когда вы решили, что он не просто вернулся в Каир? – сурово спросил Лукас.

Он был настроен очень серьезно. Если бы члены экспедиции не сочли его брата обманщиком и вором, то не отнеслись бы к его исчезновению так беспечно.

– Однажды утром, через несколько дней после этого случая, мне понадобился перочинный ножик лорда Херстона, – продолжила Недди. – Он сам был на раскопках, а я осталась в лагере написать письмо. Я знала, что он хранит такие мелочи в небольшой сумке вместе с остальным имуществом, поэтому вошла в палатку лорда Херстона, чтобы взять его.

– И что, вы нашли нож? – спросила Сесили.

Леди Энтуистл смущенно посмотрела на Сесили и печально сказала:

– О да, нашла. И нашла кое-что еще.

– Что это было? – резко спросил Уинтерсон, сжимая и разжимая кулаки, потому что ему не терпелось схватить Недди за плечи и вытрясти из нее ответ.

Недди снова бросила на Сесили робкий взгляд.

– Пропавшие пистолеты. Они лежали в незапертом футляре поверх вещей мистера Далтона. Там были все его вещи, включая маленькую сумку, которую он носил с собой повсюду, куда бы ни шел. – Она озабоченно посмотрела на Сесили, потом на Лукаса. – Но это было не самое страшное из моих открытий.

Лукас почувствовал, как сидящая рядом с ним Сесили напряглась словно натянутая тетива. Он не мог ее за это упрекнуть. И все же ему хотелось остановить Недди, чтобы она не сказала то, что – он знал – окажется для Сесили ужасным потрясением. Слушая Недди, Уинтерсон испытывал жгучее желание спрятаться в какое-то безопасное место, где ничто не имеет значения, кроме их с Сесили добродушного подшучивания друг над другом и покроя нового фрака.

Но несмотря на пугающие подробности повествования леди Энтуистл, Лукас четко осознавал, что должен услышать обо всем, что произошло в Египте, дабы установить причины пропажи брата.

– Самым тревожным моим открытием, – продолжала хозяйка, – был тот факт, что сумка мистера Далтона была покрыта красновато-коричневыми пятнами, которые могли иметь только одно происхождение.

После этих слов Недди Лукас не мог усидеть на месте, ему нужно было двигаться, ходить по комнате. Не обращая внимания на боль в раненой ноге, он встал.

Сесили тоже встала. Схватившись за руку Лукаса, посмотрела на него, потом на Недди, потом снова на него.

– Что это было?

– Кровь, – с горечью сказал Лукас. – На сумке была кровь моего брата.

На обратном пути в фаэтоне Сесили всячески пыталась разговорить Лукаса, но он отвечал односложно, цедя слова сквозь зубы. Сесили уже оценила надежный характер Уинтерсона, его готовность помочь, и чувствовала себя неуютно, видя его в таком подавленном настроении. Сесили привыкла, что в их партнерстве более серьезная – она, и сейчас суровый мрачный вид Лукаса вызывал у нее желание обнять его и хоть как-то утешить, поскольку было очевидно, что он сейчас крайне нуждается в этом.

Наконец они подъехали к Херстон-Хаусу, едва ли сказав друг другу десяток слов. У дома Сесили, когда Лукас помогал ей спуститься с подножки экипажа, она предприняла последнюю попытку вытащить его из раковины.

– Мы не знаем наверняка, что это кровь. Это может быть еще что-либо красное: тушь, вино, глина.

Сесили попыталась заглянуть Лукасу в лицо. Он повернулся к ней, и его облик напомнил девушке ангела мщения с картины, которую она когда-то видела. Его глаза точно так же горели, и было в нем нечто мистическое, но прекрасное, что, казалось, поднимало его над повседневной действительностью.

К удивлению Сесили, когда Лукас посмотрел на нее, его взгляд смягчился. Он часто заморгал, словно пробуждаясь от кошмарного сна.

– Не переживайте так, – сказал он. – Что бы ни сделал ваш отец, вас я в этом не виню.

Сесили запаниковала. До этой минуты она думала, что Лукас отнесся к подробностям рассказа Недди о поведении ее отца в Египте так же, как она, – как к характерному для Недди преувеличению. И только позже ей пришло в голову, что Лукас-то не был знаком с леди Энтуистл и понятия не имеет, каков ее типичный стиль повествования.

Сесили хотела уже все объяснить Лукасу, но он поднял руку, жестом призывая ее молчать:

– Сесили, давайте не будем пока говорить об этом.

Его глаза все еще смотрели с тревогой, но по крайней мере уже не с такой безысходностью. Сесили надеялась, что Уинтерсон не скрывает свои опасения ради нее. Но мужчины в некоторых вопросах бывают непредсказуемы, поэтому она не стала упорствовать.

– Спасибо, что съездили со мной, – продолжал Лукас. Он склонился над рукой Сесили. – Надеюсь, сегодня вечером на рауте у Крэнстона я вас увижу?

– Да.

В его глазах отразилась искренняя радость, и у Сесили потеплело на сердце.

– Тогда до вечера, мисс Херстон.

Он отступил на шаг и проводил ее взглядом, пока она поднималась по ступеням парадного входа. У двери Сесили хотела оглянуться, но дворецкий доложил, что в гостиной ее ждут кузины. Сесили поспешила в дом, поскольку ей не терпелось поделиться с ними подробностями визита к Недди.