Текст книги "Два мира. Стать Хранительницей (СИ)"

Автор книги: Мелисса Рингрент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Но он сам видел, как погасла ее душа. Уменьшилась и готова была исчезнуть. Он почувствовал, что сердце камнем ухнуло вниз.

И в эту минуту отчаяния он смог увидеть тонкие сероватые нити, что идут от земли к телу девчонки. Маг закричал и упал на колени. От ужаса перехватило дыхание. Ильреен умрет!!! Нет-нет-нет!!! Что же они наделали?!

Еще никогда мир не выживал, после потери своего Хранителя. Да, слияния душ не было, но кто захочет после любимой прийти к какой-то другой женщине. Никто.

Маг плакал в ладони, проклиная свою ничтожность. И зачем он оставил ее одну?! Корил себя за то, что не прислушался к демону.

А демон...

Демон сидел на земле, держа ее тело.

Магу показалось, что земля дрогнула. Огнем опалило все тело. Первая мысль, что демон сжег тело девчонки, оборвалась, стоило поднять Дарминиэлю голову.

Нити связи засветились золотым цветом. Запульсировали. Вспышка. Запахло озоном. Вспышка. Их снова окружили воины. Что им сейчас-то надо?

Вспышка.

И в тишине он услышал хриплый вдох. Сияние исчезло, словно ничего и не было. Воины Нарилии зашипели и окружили их плотным кольцом, не касаясь клинков, упавших на землю.

Ильреен опровергла все теории Старейшин. Обратная связь сработала. Не только Хранитель может вернуть к жизни мир, но и мир может вернуть Хранителя. Он видел это. Видел своими глазами.

Он напишет об этом в отчёте, чтобы знали все...

Или нет?

Вдруг это принесет опасность Ей.

Дарминиэль осторожно взял тонкую ручку девушки. Слишком бледная и холодная. Но живая. Живая.

А перед глазами только та картина, где она погибла. То ощущение потери надежды несравнимо ни с чем. Теперь он понимает демонов, что ради спасения своего мира приняли врага и пролили столько крови. Они ведь боролись. Они знали, по каким приметам искать Хранителей, но все были не те.

Дарминиэль вздрогнул. А что бы делали они?

Убивали всех подряд, в надежде, что хоть кто-то заменит ее?

Глупо и не разумно.

Он сжал кулаки до хруста так, что ногти впились в кожу. Парню хотелось сказать девушке, что он виноват. Хотелось признаться, что вел ее на смерть. Но вел не только ее, но и Ильреен.

Сейчас Дарминиэль не считал слабостью то, что текут слезы. Сейчас он давал клятву верности хрупкой человеческой девушке.

Скрипнула входная дверь. Это вошел седовласый демон.

Сколько же он знает и видел, раз смог распознать в девушке ту, единственную. Выживет ли Эвелина?

– Теперь выбор за ней, маг. – тихо сказал Кеверник. – Ильреен зовет ее, только...она молчит. Может быть, она уже на берегах Забвения.

Зовет ее...

Маг встал на колени перед постелью и прижал руку девушки ко лбу.

"Если ты меня слышишь, я прошу тебя, только не отказывайся от нее. Если ты уйдешь, умрет и она. Знаю, прошу о многом. Понимаю, что не достоин находиться даже в одном мире с тобой, ходить по одной земле. Ты можешь ненавидеть меня, презирать, но просто подумай. Не отбирай у нее надежду, не оставляй ее в одиночестве. Когда-то она потеряла сестру, потерять тебя для нее будет слишком. Прошу, подумай о существах, что ходят по нашей земле. Многие прекрасны и не заслуживают смерти. Эвелина, пожалуйста, дай нам всем шанс. Дай шанс Ильреен"

Пусть магии в девушке нет, но ее сила спасет Ильреен. Вот только захочет ли Эвелина остаться?

– Это будет лишь ее выбор. – снова прочитал демон мысли мага.

Дарминиэль промолчал.

За окном идет дождь. Нет. Даже не так. Ливень. Очень сильный. Такой сильный, что обрывает, желтеющую не по времени листву.

Ильреен ждет. Она просит ее остаться. Дарминиэлю никогда не понять чем руководствуется мир, выбирая Хранителя, но еще никогда выбор миров не был ошибочным.

Да. Человечка слаба. Но Дарминиэль уверен, теперь уверен, что она лучшая для их мира.

***

Хлопнула дверь. Дарминиэль вышел из комнаты, позволив демону остаться с Хранительницей. Почему-то магу кажется, что Эвелину и демона что-то связывает. Демон хмыкнул. Слишком много ему кажется. Слишком много. Пора уже повзрослеть и смотреть на вещи под другим углом.

Кеверник сел на край постели и осторожно провел рукой по лицу девушки.

Он всегда был одинок. Всегда.

Ник Олай рассказывал ему о далекой Земле и маленькой внучке с карими глазами. Ник Олай мог говорить о ней часами. А ее проказы заставляли смеяться даже закостеневшего в боях демона. Но больше всего ему запомнилась история про воробья. Та, где Ник Олай и Эвелина Эвелина сидели на крыльце, глядя, как дождь барабанит по крышам построек.

"Вдруг на крыше сарайки схлопнулась ловушка.

– О, воробей попался. – сказал мужчина и пошел под дождь.

Маленькая птица испуганно застыла в руках. Без слов он дал птичку девочке.

– Только держи крепче.

Но она не смогла держать крепко, боясь навредить живому существу.

И птица выпорхнула из маленьких рук.

Только один раз в своей жизни Ник Олай слышал мысли другого существа.

"Упустила. Упустила...дедушкину жизнь"

И в эту же зиму Ник Олай умер на Земле и перешел на Ильреен, оставив внучку.

Она плакала по нему из года в год. А он слал ей сны-сказки, подпитывая в ней фантазию ребенка.

Дарминиэль изредка перебиравший древние рукописи со старым Защитником, не одобрял его слабости к девочке, а вот сам Кеверник, любил наблюдать, как она растет.

Демон сам вызвался провести обряд (любой, какой понадобится по обстоятельствам), чтобы посмотреть на нее. Маленькая, подвижная словно звереныш она восхищала его своим твердым характером и умением говорить правду. Он никогда бы так не смог, хотя часто хотелось. Ему стало интересно, как это вообще кому-то доверять? Каково это делать то, что хочется ТЕБЕ, а не кому-то другому?

– Эви. – тихо прошептал Ник. – Прошу тебя не уходи. Ты нужна этому миру. – он осторожно лег рядом с ней и зашептал. – Ты нужна...Ильреен.

Он замолчал, прижавшись лбом к ее щеке.

– Ты должна остаться, ведь тебе еще многое предстоит сделать.

Глава 3. Хранительница.

Демон осторожно гладит ее волосы.

– Ты даже не представляешь...я думал, одиночество моя кара. Наказание за жизни, что я забрал. Но Ник Олай, он показал мне этот мир таким, каким он был только для тебя. Я хотел убить тебя, но не смог. Не смог, понимаешь. Просто ты нужна ей. Именно ты и никто другой.– шепчет он ей на ушко.

Никогда, он не смог бы рассказать ей все это в лицо. Страх увидеть в ее глазах отвращение пугает его. Она считает его лживым и мерзким и она права. Ради этого мира, ради души этого мира он готов пойти на все.

– Прими этот мир, Эви.– прошептал он. – И ты больше никогда не будешь одинока. Обещаю.

Он знал, что Хранители вообще не могут быть одиноки, ведь целый мир у их ног. По щеке демона бежала кровавая слеза. Мужчины не плачут. Это неправда. А возможно...это лишь игра света в красочных витражах малого окна.

За окном лес высыхает и желтеет, воды перестают течь. Ильреен приходит в отчаяние.

***

И снова пустыня, вот только песок больше не жжет мои стопы, а приятно щекочет. Мне так хорошо. И я иду. Куда я иду?

Я не знаю. Только белого пятна нет впереди. И ладно. Тишина. Даже ветер не дует.

Набатом раздается тихий детский плач. Оборачиваюсь.

На песке сидит, покачиваясь из стороны в сторону, маленькая девочка в белом платье. И в голове такой вопрос: почему платье белое?

Вокруг нее кровь. Только кровь. Я подхожу к ней. Как она оказалась за моей спиной?

Присаживаюсь рядом с ней и вижу альбомные листы у её ног. Что-то тянет меня к ним. Я беру один из них. Кривоватые неровные линии. Это деревья. Только листья их почему-то розового цвета...и по форме...они похожи на листья дуба...

Невольно тянусь за вторым листочком. Две девочки стоят на большом сине-зеленом шаре. Где-то за гранью сознания понимаю, что это планета. Вдруг подул ветер, вырывая детский рисунок из рук. Едва успеваю его поймать.

Что это?

На оборотной стороне коряво выведена надпись: "Рее от Эви. Жди меня"

Шок.

Понимание бьет по нервам. Вспоминается, как в больнице я рисовала эту картинку. Еще должна быть одна картинка с куклой барби в шикарном синем платье. Тонкая дрожащая рука протягивает мне последний, мятый рисунок.

Барби. В синем. И подпись. "Рея, когда станет взрослой".

Нервно сглатываю. Я не понимаю, как так?

Девочка поднимает свое заплаканное личико и смотрит на меня. Один ее глазик ярко зеленый, а второй – ярко голубой. Снова смотрю на рисунок. Боже. Один в один. Такого не может быть...

– Ты часто болела, а твой дедушка рассказывал тебе о других мирах. Конечно, для тебя это были всего лишь сказки, но все равно. Мне было одиноко, и тогда Ник Олай рассказал тебе обо мне...– девочка всхлипнула и обняла свои колени, глядя на рисунки в моих руках.

Николай...моего дедушку звали Николаем. Значит, он был здесь. Был...

А я так надеялась, что все это ошибка. Бред межмирового масштаба.

– ...ты нарисовала дерево. А я посмотрела воспоминания Ник Олая о тебе. Немного позже он принес рисунок мне. Я сохранила. – прошептала малышка, склонив голову. – Мне так хотелось увидеть тебя в живую, что твой дедушка решился и привел тебя сюда. Мы играли вместе три дня...

Ее слезы капали на песок. А она не могла никак остановиться. Осторожно взяла ее за руку и усадила к себе на колени, не встретив сопротивления.

– ...тогда было как сейчас. Для тебя это было во сне. Но это было так удивительно. Весело. И ты призналась мне, что у тебя никогда не было друзей...

Всхлипы душат девочку, но она все равно продолжает говорить.

– ...ты обещала прийти вновь...я стала скучать. Думала, что это просто потому, что одинока. Пыталась поиграть с другими детьми, но все было не то. Только с тобой было так хорошо. Я чувствовала, что не одна...

Она замолчала и, взяв альбомные листочки, прижала их к груди.

–... ждала тебя, а ты не приходила. Ник Олай сказал, что ты пошла в школу, но очень часто болеешь...и тоже скучаешь...– очередной всхлип. – ...и ты нарисовала нас...ты смогла прийти, но намного позже...я не хотела отпускать тебя, мы говорили все время...обо мне...о тебе...

И в памяти стали всплывать давно забытые (стертые) картины. В то время я уже выглядела старше, чем Ильреен. Тогда я пошла в третий класс.

– ...мы еще не знали, что это наша последняя встреча... – прошептала девочка. – ...когда ты уходила, твой дедушка стер твои воспоминания, стараясь уберечь тебя от Хозяина. Уже тогда он знал о тебе и старался достать. Твоя сила тоже была запечатана. Сейчас она просыпается...

Слушая девочку, не заметила, как начала гладить спутанные волосы. В какой-то момент мелькнула мысль о расческе. Та мгновенно появилась в моей руке и не думая, я начала расчесывать девочку, вызвав новый поток слез.

– ...ты всегда любила, так делать...всегда...ты обещала, что будем вместе...ты пришла, и я надеялась, что ты услышь меня...позовешь...но печать сильна, она развевается так медленно...– девочка обняла меня. – Я очень сильно скучала, Эви.

И я обняла ее в ответ, чувствуя, как по моим щекам катятся горячие слезы. Голову разрывает от разных мыслей и картин, приносящих душевную боль.

– Не уходи, Эви.

– Я не ухожу. – хрипло отвечаю малютке.

Но она качает головой.

– Нет. Ты не понимаешь. Ты не хочешь здесь оставаться, ты рвешь нашу связь, стараясь уйти. Поэтому моя магия развеивается и твоя рана не затягивается. Ты умираешь. – она подняла личико. – Только я больше не оставлю тебя. Я пойду с тобой.

Я нервно сглотнула. Таааак. Вот же я попала. А воспоминания одно за другим накатывают. Одно краше другого. И голову уже разрывает от потока информации. Когда-то она выбрала меня, а я дала ей надежду. А сейчас...сейчас я забираю ее.

Я помню, как мы сидели здесь, в пустыне, после того как покатались на санках по заснеженным горам. В пустыне мы грелись. Пусть мы и не в реальности были в зимнем царстве, болела я после таких приключений по-настоящему.

Никогда не забуду, как Ильреен, маленькая Рея мечтала по-настоящему побегать со мной по лесу. И тогда я сказала, что если мы будем очень-очень сильно хотеть, чтобы она стала живой маленькой девочкой, то она станет. И мы верили.

Играли в снежки, рыбачили, носились как сумасшедшие с сочками, ловя бабочек. Как плакала Ильреен, рассказывая о сестре, а я успокаивала ее, говоря, что теперь у нее есть я и я ее не оставлю.

И я помню, как перед отправкой домой я рисовала последнюю картинку, думая как же Рее идет синий цвет. Тогда я поняла, что не хочу возвращаться. Поняла, что мой дом здесь. На Ильреен. Вместе с ней.

Все еще с удивлением я обнимала малышку и думала, что в этот раз никто не заставит меня забыть.

***

Мы сидели лицом друг к другу, держась за руки, совсем как в детстве. Рея грустно улыбалась.

В пустыне смена солнц шла так быстро, а мы все не могли наговориться. После того, как дедушка умер на Земле, связаться со мной у нее не было шанса, ведь он оборвал все нити. Он разорвал нашу связь, отдав всю свою магию, и я знаю, он не жалел. Ведь он считал, что поступает правильно. Только перед смертью он признался, как тоскует по мне и жалеет, что разлучил нас. И уже в образе духа, бесплотного тела, он начал показывать мне сказки, стараясь немного уменьшить ощущение одиночества.

Мы говорили о моей жизни на Земле. О том, как я закончила школу, вышла замуж. О предательстве мужа и желание спрятаться от всех. Иногда Ильреен смеялась, обнимала меня и жалась просто как маленький котёнок.

Как и любой другой ребенок жаловалась на тех, кто обижал её. Бил, калечил, уничтожая её разум и волю.

Рассказывала, как она плакала, но никто не мог помочь, никто не мог спасти ее от этой страшной боли, такой сильной, что ей начало казаться, будто она сошла с ума. Дедушка делал все, что было в его силах, но только его воспоминания обо мне снижали эту боль. Только в воспоминаниях Ник Олай Ильреен чувствовала себя живой.

Она была одинока, никто не слышал ее криков о помощи, все словно оглохли и продолжали свою праздную жизнь, не меняя ритма. А она скучала.

Она рассказала, как сильно она обрадовалась, почувствовав меня здесь. Потому что поняла, что теперь не одна. Теперь нас двое. Мы вместе. И как огорчилась, поняв, что магия печати сильна, как и прежде. Дедушка постарался от души.

– Ты уйдешь? – спросила Ильреен, когда я поняла, что мои ноги затекли.

– Рея, я человек, не понимаю о какой силе вы говорите все время, но я не смогу восстановить свое тело. – она сморщилась, пытаясь сдержать слезы.

Я понимаю, что ей больно. Но сила...да, я вдруг стала понимать другой язык, но исцелять-то себя я не умею. Я – человек. Девочка вся подобралась и заглянула в мои глаза. Что за мысли роятся в твоей голове?

– Эви, а если...если получится заживить рану, ты останешься? – она с надеждой смотрит на меня. – Ты сможешь ходить на Землю, правда, ненадолго. Ведь ты не сможешь стареть как обычные люди. Эви, ты останешься? Пожалуйста...

Я улыбнулась и просто кивнула. Слова здесь лишние.

– Правда?– в ее глазах снова заблестели слезы. – Обещаю, я буду отпускать тебя на Землю. Я смогу. Правда-правда.

Она прижалась ко мне так сильно, что даже через одежду я ощутила жар ее маленького тела.

– Эви, я никогда не говорила тебе...но моя магия – твоя магия. Моя жизнь – твоя жизнь. Так будет всегда. Ты моя Хранительница. Ключ к твоей магии – я. Можно провести сотню обрядов единения душ, но...

Она с какой-то странной тоской посмотрела на меня. И мне кажется, так уже было. Тогда. В далеком прошлом.

–...Эви, позови меня...

Сердце тревожно забилось в груди. Да! Такое уже было! Я помню.

– В реальности?

– Можно и здесь. Только – маленькая ладошка легла на сердце. – зови всей душой. Так как умеешь только ты.

От осознания важности момента тело занемело. Решается моя судьба. Блииин, как страшно.

– Рея...Ильреен...– словно пробуя на вкус ее имя.

Такое знакомое, но в то же время такое чужое.

– Ильреен давай останемся вместе.

– На все времена? – и снова горячие капли скатываются по ее щекам.

– На все.

И вновь она обнимает меня. Так крепко, что становится трудно дышать.

– Рея, задушишь.

Но она словно не слышит. Легким становится больно. И словно волна на песчаном берегу, она исчезает во мне.

– Что...

– Пора просыпаться, Эви. – и в груди появляется тепло. – Нам еще столько всего надо сделать. И у нас впереди – ВЕЧНОСТЬ.

Стало очень больно. Словно вновь пронзили мое сердце. Я резко открыла глаза и глухо застонала. Свет, кажется, слишком ослепительным и веки сводит судорогой.

–Эвелина? – слышу голос Кеверника прямо над собой. – Эвелина, открывай глаза медленно, очень медленно.

Несколько шагов и шепот в дверь:

– Лекаря, немедленно.

Приближающиеся шаги и кровать прогибается под тяжестью чужого тела.

– Больно?

– Страшно. – тяжелый сип.

– Тьма. Тебе лучше пока не говорить. – слышу как демон злится. – Ты слишком слаба.

Чувствую, как он отгибает ткань на плече.

Скрип двери и очень быстрые шаги.

– Попрошу убрать руки от раны моей пациентки. – строгий голос мужчины в годах.

Вообще не чувствую никаких прикосновений, но врач продолжает говорить, словно осматривает:

– Воспаление спало. Нагноений не видно. Кровью уже не пахнет. Сделаю контрольные замеры. – ключицу обжигает холодом. – Через две минуты сверим. Так, а что у нас со зрением?

– Ей больно. – сказал Ник, однако доктора это не смутило.

– А оживать вообще неприятно. Итак, юная леди, я затеняю комнату, а вы приоткрываете глаза, если сможете, то открываете полностью. Я начинаю.

Очень-очень медленно открываю глаза. Свет больше не режет, но слезы все равно текут из глаз. Глаза с вертикальными зрачками одобрительно сощурились.

– С возвращением в мир. – улыбнулся змеелюд и ключицу снова обожгло холодом. – Хм. Неплохо. Коэффициент регенерации один и два, это чуть меньше чем у нас и на ноль и три с половиной больше чем у обычных людей. Должен поздравить вас с пробуждением магии.

И я чувствовала, что говорит он от всей души, наверное, поэтому прошептала "Спасибо", хотя было больно.

Змей ушел. Я осталась наедине с демоном. Снова смотрит на меня и улыбается. Крапинки в его глазах двигаются слишком быстро. Трудно определить его эмоции по лицу, но мне почему-то кажется, что он доволен.

– С возвращением, Эвелина. – улыбается он.

***

Кости мои, кости. Лежу тут в постели и стараюсь приподняться немного выше. С учетом того, что левое плечо травмировано подъем идет не очень.

– Ты рехнулась! – рык от двери. – Связки срослись, но разрабатывать их рано!

– Да ладно. – прошипела я, следя, как демон резво приподнимает меня и подпихивает под спину подушки. – Пора начинать уже.

– Двое суток прошло. – недовольно ворчит Кеверник.

– Ты похож на няньку. – грустно признаюсь ему.

Эти двое суток он был рядом и рассказывал мне про флору и фауну Ильреен. Не скажу, что было скучно, но хотелось чего-то вещественного, так что его обещание показать все вживую я восприняла на "ура".

В селении нарилийцев, где мы сейчас и находимся, довольно тихо и прохладно. Горы ведь. И сам народ, населяющий эти места тоже какой-то бесшумный (а может здесь хорошая звукоизоляция).

Мои раны полностью заросли. Мышечная ткань восстановлена. Сердце функционирует в рабочем режиме и без сбоев. А вот рука пока плохо слушается. Так что мне дали небольшой кожаный мячик, чтобы я сжимала его в руке. Сказали, что как он лопнет, так сразу можно переходить к владению мечом. Сначала я думала, что доктор и Ник шутят, но когда вчера вечером демон принес в комнату деревянный меч (для ребенка!), я поняла, что они всерьез.

Вообще-то рабочая рука у меня правая, но с учетом того, что были повреждены связки и ключица, восстанавливают меня очень тщательно.

Дарминиэль заходит каждые три часа. Запах вины уже горьким осадком остался в этой комнате. Ему нужно выговориться, но время еще не пришло. И он не знает, что его клятву я приняла.

Сегодня, точно такое же солнечное утро, что и вчера. Врач, все время забываю, лекарь по-здешнему, уже был. Снова дал мне какую-то настойку, от которой все внутри чешется. Я терплю. Ведь это все мне на пользу. Я надеюсь.

В дверь нерешительно постучались.

Странно. Дарминиэль и лекарь входят без стука. Если бы был кто-то из слуг Кеверник уже бы давно подошел, но сейчас его отрешенное лицо вводит меня в ступор. Что-то не так?

В комнату вошел...вполз уже знакомый мальчик. В том, что это именно ТОТ ребенок сомнений нет.

Рея, живущая теперь внутри меня, недовольно завозилась. Мы начали обряд без помощи демонов. Вот только знать об этом никому нельзя. Сам обряд проводится иначе, чем если бы его проводили демоны, но уже сейчас, я точно знаю, что не испытаю такой боли как другие Хранители.

Иногда я думаю, что Ильреен и правда стала частью меня, как и я ее. Пока ощущения единства слабы, но мы ведь растем и становимся сильнее. Главное, чтобы нас не убили раньше, чем обряд завершится, и я наберусь опыта. А что ждет нас впереди, время покажет. А сейчас...сейчас передо мной стоит этот мальчик.

Наверное, я должна злиться на ребенка, но я почему-то спокойна.

Смотрю на него и вижу совсем другое существо. Вижу маленький беззащитный комочек, который нуждается в помощи. Ну и пусть его огромные желтые глаза с кошачьими зрачками наполнены злыми слезами. Пусть он ничего не понимает и явно боится чего-то и явно не меня. Я все равно не стану рубить с плеча.

Он смотрит на меня, слегка склонив черноволосую голову (а зачем им такие длинные волосы?). Губы его дрожат, но подбородок высоко вздернут. Словно он кричит мне о вызове и тут же принимает его сам.

Стало смешно. Чем-то он похож на воробья. Такой же задиристый и взъерошенный. Я улыбнулась. Он уже признал свою ошибку (интересно, какую?) и чувствует вину. Я не стала ковыряться в его голове, чтобы найти ответы на вопросы, хотя Ильреен настойчиво толкает меня к первому ментальному контакту. Она толкает меня к испытанию новых возможностей, говоря, что развитие все равно неизбежно. Я же противлюсь, как только могу. Признаться, я боюсь. Боюсь, что мы не выживем. Обе. Это страшно.

Но еще страшнее то, что сила моя отличается от силы окружающих меня существ, иначе бы они и не могли определить кто Хранитель. И именно из-за этой особенности Хозяин может вычислить меня по магическому следу.

Хозяин...

Я не знаю, кто это. Ильреен никогда его не видела. Она считает, что он из другого мира. Это просто невероятно бояться ярлыка, навешанного прозвища кукловода, сокрытого пеленою тайн.

Я едва не забыла про мальчика, но Рея толкнула изнутри, заставляя посмотреть на него. Огромные глаза широко открыты.

– Я должен извиниться, так обязывают традиции. – сказал ребенок высоким, ломающимся голоском.

Ууууу. У него еще и переходный возраст?!

– Я не принимаю дань твоих традиций. – отрицательно качаю головой. – Ты должен извиняться, только если чувствуешь вину и действительно сожалеешь.

Я думала, что встать еще прямее не возможно. Но мальчик приподнялся на хвосте и вытянулся в струнку.

– Тогда мне нечего вам сказать.

Кеверник не выдержал. Обычно хладнокровный демон взъярился.

– Щенок, думай, с кем говоришь! – и приподнял мальчишку за грудки.

И тут я увидела его! Первая мысль "Ой, глюки!" сразу отпала.

Хвост Ника нервно дергается из стороны в сторону. Длинный хвост с серебристой шерсткой. Мда.

– Ээээ. – улыбаюсь во всю ширину и шепчу: – А где ты его прятал?

Демон замирает на месте и разжимает кулаки, мальчишка кулем падает на каменный пол.

– Эвелина...– начинает демон и, увидев мое лицо (глупое оно, что ли?), начинает смеяться.

– А что я сказала-то? – спрашиваю, даже слегка обижаясь, а демон садится на постель и, наклонившись к моему уху, шепчет:

– Вообще истинную форму высших видят только высшие, когда им позволено, Хранители или избранники. К какой категории ты себя относишь?

– Ээээ, я точно не демон. – Кеверник кивает – Не избранница?

– Ну, не знаю. – тянет парень, явно забавляясь ситуацией.

А я вижу, как змеелюд весь напрягся. Странно. Лекарь точно знает, кто я. Рея сказала, что змеелюды вообще близки к природе, потому для них много и открыто. А мальчишка не видит? Интересно почему?

– Может я родственница? – от собственной гениальности распирает ребра.

– Неа.

– А кто же я тогда?

– Кто? – спрашивает Ник, нависая надо мной. – Кто спрашиваешь? Мелкая человечка с комплексом неполноценности!

***

Наконец, засмеялась и тут же скривилась от боли. Целитель не сказал ей, что боли фантомные, что ее человеческое тело перестроилось, а вот восприятие так и осталось человеческим. Старый пройдоха и через щиты разглядел связь с миром.

Она смотрит на меня своими карими глазами, которые кажется, посветлели от смеха. Что происходит в ее голове, я уже не узнаю. Она стала сильнее за эти два дня и каким-то образом смогла поставить свой собственный ментальный щит. А может и вовсе какую-то защиту. Ильреен с ней.

Забыв про детеныша змеелюдоов, предлагаю Эвелине:

–А пойдем на балкон.

– Здесь есть балкон? – удивленно спрашивает она, приподнимая брови.

Скалюсь, по-другому и не скажешь. Горный народ умеет строить такие здания, в которых двери не заметны, а стены подчас и вовсе не видны. Особенно хорошо получается строительство, если удается упросить гномов поработать часок, другой с камнем. Дивный народец умеет повелевать твердыми породами.

Зачаровав ее нервные импульсы, поднимаю из постели. Она тихо шипит.

– Бесит.

– Терпи. – беру ее за руку.

Несколько шагов по толстому ворсу ковра и мы перед обычной каменной стеной. На ее лице непонимание. Но не проходит и минуты, как морщинки на лбу разглаживаются. Я уверен, она видит механизм. Легкое касание к холодному камню и стена теряет свои краски. Становится прозрачной, и вот уже мы стоим на пороге небольшой площадки, с которой открывается прекрасный вид.

– Я подумал, что тебе нужно посмотреть напоследок на эти горы.

– Напоследок? – заинтересованно переспрашивает она.

– Завтра с рассветом двинемся в путь. – не хотел говорить ей остального, но не сдержался. – Нас ждет долгий путь. Тебе предстоит встретиться с одним влиятельным высшим. Нам жизненно необходимо его покровительство, пока не будет проведен обряд слияния.

Необходимо как можно скорее доставить ее в безопасное место, пока сторонники Хаоса, цепные псы Хозяина, не напали на наш след.

Сегодня Эвелина необычайно спокойна. Вид с балкона ее нисколько не удивил. Скорее она обвела подножие гор и пики скучающим взглядом, словно примериваясь, чего же не хватает.

Если бы был проведен обряд, я бы подумал, что она вступает в силу. Возможно ее состояние отпечаток смерти, что ей пришлось пережить. Надеюсь, на Ильреен это не скажется.

Встал рядом с ней. Она не шелохнулась.

Слева от балкона в метрах ста падают струи водопада, охлаждая воздух, а прямо под нами огромное озеро Тенар и ярко зеленый лес на многие километры вокруг. И все пространство, словно, поет. Ильреен довольна. И пусть так будет всегда.

***

Мы стояли на балконе. Ник любовался природой, а я мучилась вопросом чего ж все яркое такое вокруг?

Трава, деревья, даже снег в горах кажется ярко-белым. Рея тихо наблюдает и ждет моей оценки. Чувствую, как она жмется в комочек.

"Ты же девушка, ты должна быть яркой"

Облегченный выдох.

"Правда? И глаза не режет?"

Качаю головой и щурюсь, глядя на солнце. Ник мои ужимки понял по своему.

– Замерзла? Да, залюбовались мы с тобой. Пора идти.

Это странно чувствовать себя частью чужого мира. Глаза уже спокойно воспринимают яркие краски, мозг спокойно запоминает заковыристые имена.

Поведение демона интересное, мысли его забавные. Я знаю, что он опасен для меня, но, тем не менее, я чувствую, что он может быть для меня хорошей защитой и опорой.

Мы идем к кровати, а перед глазами мелькают картинки, той самой дороги, по которой предстоит нам идти. Я вижу хищников, ядовитые растения особенно четко. Рея старается сделать мой путь более безопасным, чтобы от нелепой случайности Хранительница не сыграла в ящик.

Кеверник уже ушел, а я все продолжаю смотреть на мир глазами его жителей. Да что там глаза хищника! Я вижу это ущелье с высоты птичьего полета!!!

Я ощущаю дождь и солнечный свет и как бы смешно это не звучало, чувствую, что росту. Я словно везде, но в тоже время нигде. Это очень странные ощущения, но...они мне нравятся.

Сон не идет. Мне скучно. Рея внутри ворочается, тоже испытывает жажду приключений на то самое место. С кровати я сползла ногами вперед, долго шарила руками по стене, но все же нашла дверь. Вот бы этому строителю такую дверь в туалет, пусть помучается.

***

По коридорам гуляет ветер, но каменный пол почему-то теплый. Наверняка, магия. Огромные окна от пола до самого потолка. Небольшие светильники, типа тех, что были в средневековых замках. Но огонь не дрожит от дуновения ветра.

Почти на каждом разветвлении коридоров стоят странные статуи змееподобных существ. И живые цветы. Их много и они все разные.

Я бродила бы долго по коридорам, если бы шла вниз, но я шла вверх. На самый верх. Небольшая комната с одной единственной статуей посередине в окружении небольших фонтанов и сотен цветов. А по периметру залы стоят каменные скамейки. Я не стала прельщаться на удобные лавочки, а села прямо на один из бортиков основного фонтана и стала смотреть на статую.

Мужчина, средних лет, явно не человек. Уши слишком вытянуты и заостренны. Вертикальные зрачки и крылья, вырывающиеся из-под рубашки.

– Это один из самых первых Хранителей. – тихий голос справа.

Медленно оборачиваюсь и вижу служителя богов, он как-то заходил ко мне, справляясь о самочувствие. Кажется, его называли жрецом.

Мужчина улыбнулся (если улыбку анаконды можно назвать таковой).

– Он очистил свой мир от скверны, и ушло у него на это более трех лет, он был мужественен и силен. Он был на грани столько раз, сколько никто и никогда не был. Но он так и не бросил свой мир. Ни разу.

Стало холодно.

– Что с ним стало?

Змеелюд прищурился.

– Их нет.

Тело словно ледяными иглами прошило. Рея внутри закричала от ужаса.

– А что произошло? Он ведь Хранитель. У них ведь произошло слияние.

Жрец довольно кивнул.

– Верно. – мужчина посмотрел на статую. – Он полюбил женщину. Так сильно полюбил, что доверился ей, а она оказалась врагом. Вместе со своим любовником, она начала отравлять воды мира, занесла болезнь, от которой выступали черные язвы. Никто не выживал от этой хвори. А Хранителю она сцеживала молоко Манны, отвлекая от всего лживыми ласками.

И словно бы для себя, как будто вспоминая, он пояснил:

– Все одно, что молоко, да только выдает его медный привкус, да запах павших листьев. Помутилось сознание Хранителя, стало для него все добро злом, а зло благодатью. И стал его мир рушиться с утроенной силой.

Рея тихо взвыла и заметалась.

"Зачем? Зачем он рассказывает это нам?"

Но жрец ведь не слышал ее крика.

– Опоенные Манной становятся марионетками и игрушками в черных руках. Но у него, – тонкий палец указал на статую, – хватило сил обратить зло во благо, он смог отправить свой мир на перерождение.