Текст книги "Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле"

Автор книги: Мелисса Бэнк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ПЛАВУЧИЙ ДОМ

Если вы настаиваете на продолжении игры, к которой по прошествии значительного времени не обнаружите естественной способности, это явится для вас катастрофой, раздражающей всех, кроме наиболее снисходительных соперников.

Эми Вандербилът. Книга об этикете. Правила хорошего тона

Утро нашего отлета. Джейми ставит кофе для нас обоих на ночной столик и снова забирается ко мне в постель. Сегодня мы должны отправиться в Сент-Круа – в гости к бывшей подруге Джейми и ее новому мужу. Я поднимаюсь без особого энтузиазма и говорю:

– Меня почему-то начинает пугать эта поездка.

Он смотрит на меня в недоумении.

Я пытаюсь сообразить, как бы это сформулировать.

– Я не знаю этих людей.

Он отвечает:

– Ты ведь будешь со мной.

У Джейми красивый голос – глубокий и звучный, – и он на секунду заставляет меня умолкнуть. Потом я говорю:

– Как-то не очень удобно проводить каникулы с дружком твоей бывшей пассии.

Он уверяет меня, что воспринимает Беллу совершенно по-другому, – они просто старинные друзья.

Я спрашиваю:

– И как же выглядит твоя старинная подруга Белла?

Он смеется и притягивает меня, чтобы поцеловать.

– Это был колледж, – с важностью говорит он, как будто речь идет об университете.

Пока он принимает душ, я наблюдаю за ним через океаны – самые светлые места занавески, на которой изображена карта мира.

Выйдя оттуда, он говорит:

– Положись на меня.

* * *

Весь путь от Нью-Йорка до Сан-Хуана Джейми спит. Я снимаю с него бейсбольную кепку и касаюсь его волос, забранных за уши и слегка вьющихся. На нем белая футболка, старые джинсы и тапочки. Он длинный и худощавый, одни только ноги – как у жеребенка.

Джейми – мой первый настоящий бой-френд.

Мы вместе уже три месяца.

Для меня это началось с той ночи, когда он сказал, что не может спать с женщиной, которую не любит.

– По своей природе я моногамен, – пояснил он.

Я ответила:

– Я тоже.

* * *

Мы приземляемся в Сент-Круа и, выйдя из самолета, топаем в крошечный аэропорт. Я замечаю мужчину с плакатом, на котором написано: «Джейн и Джеймс». Я соображаю: за нами прислали машину. А Джейми смеется и говорит:

– Вот и они!

Белла – ослепительная красотка: большие черные глаза, длинные черные волосы, смуглая кожа.

Мужчина, которого я приняла за шофера, оказался Ивом, мужем Беллы, и когда мы потерлись щеками, в памяти всплыло: «Бабушка, какие у тебя мягкие губы!»

Белла берет меня за руки, словно долго ждала этой встречи, и восклицает:

– Джейни!

Меня называли так в детстве, и меня настолько трогает теплота ее тона, что я говорю:

– Беллочка!

Я понадеялась, что нас никто не слышал, но, ведя нас к своему джипу, Ив шепчет: «Белла в своем репертуаре».

Путь к дому – сплошные зигзаги. Джейми наклоняется вперед – между передними сиденьями, – чтобы поговорить с Беллой.

Когда мы сворачиваем на подъездной путь, она выскакивает из джипа, чтобы отпереть ворота. Однако перед этим машет рукой, показывая надпись на стене: «Плавучий дом». Джейми сжимает мне ладонь. Я пытаюсь пошутить, что знаю только семейные дома, но джип уже проскакивает в стиснутый стенами двор.

Дом вытянут в длину и залит солнечным светом, полы покрыты белыми керамическими плитками, из каждого окна видно иссиня-зеленое Карибское море.

Белла показывает нам вид, открывающийся из окна нашей комнаты. Ее речь представляет собой дикую смесь самых разных акцентов.

– Мой отчим – ахитектр, – говорит она. – Окна сделаны по его дизайну, чтобы мы чувствовали воду. Дом прохладный.

Ее гласные и согласные совершенно не разобрать, и любая попытка понять ее равносильна ловле рыбы в зарослях клевера или поискам козлов в океане.

Ив предлагает нам выпить рома или чего мы пожелаем и выносит на веранду поднос. Внизу двор – длинный и крутой, до самой пристани окаймленный цветущими деревьями.

Белла отводит Джейми в сторонку.

– Александра передает тебе сердечный привет, – говорит она.

Пока Ив расспрашивает меня о том, как мы долетели, о снеге, о браслете, который я ношу, я краем уха прислушиваюсь к разговору Беллы с Джейми о близких друзьях, о которых он никогда не упоминал и которые рассеяны по всему свету. Мне приходит в голову, что все мои друзья живут всего в трех штатах.

– Мы поплаваем? – спрашивает Джейми.

– Конечно, – отвечает она.

– Пойдем побултыхаемся, – говорит мне Джейми тоном одиннадцатилетнего мальчишки, что мне в нем и нравится.

Мы облачаемся в купальники – кожа у обоих бледная – и сходим в воду. Чем глубже я погружаюсь, тем сильнее чувствую, что все будет хорошо, прекрасно, великолепно, удивительно. Вода бирюзовая и нежная, и мы с Джейми снова прежние. Подняв глаза, я вижу Ива и Беллу, которые, опершись о перила веранды, держатся за руки. Они машут нам, и это напоминает эпизод киносъемки. Когда я говорю об этом Джейми, он отвечает, что я начиталась латиноамериканских романов и нахожусь под влиянием магического реализма.

– Я вовсе не это имею в виду, – говорю я.

– А что же?

– Что-то в духе фотореализма.

– Живопись, – говорит он.

Я имею в виду лишь то, что кажется, будто они позируют, но продолжаю красочно расписывать лужайку, ведущую к веранде, витки колонн, подобные мазкам на полотне, – и в этом нет ничего обидного для его друзей.

* * *

На обед у нас пойманные в здешних водах омары, которых мы поедаем, усевшись на веранде. Белла и Ив почти все время разговаривают друг с другом по-французски. Джейми постепенно втягивается в разговор, как бы ненароком вставляя французские фразы, а когда Ив замечает: «Да ты прекрасно говоришь», речь его начинает литься с поразительной легкостью.

Последний раз я говорила по-французски в восьмом классе, когда познакомилась с зажиточной французской семьей, которая снимала квартиру на четвертом этаже дома возле железнодорожной станции. Помню, что иногда они пользовались лифтом, но чаще поднимались к себе пешком.

– На Рождество мы гостили у родителей Ива, – говорит Белла по-английски, коснувшись щеки Ива тыльной стороной ладони. – Чудесные люди.

Потом поворачивается ко мне:

– Как тебе омары?

– Чудесные, – отвечаю я и только после этого осознаю, что передразниваю ее. Это моя дурная привычка: я подобна тем животным, которые, чтобы выжить, подражают хищникам.

* * *

В постели Джейми спрашивает:

– Ну, что скажешь о Белле?

Внутренний голос подсказывает мне: она восхитительна! И я принимаю подсказку.

Он улыбается.

– Так и знал, что она тебе понравится.

Я добавляю:

– Я уже встречалась кое с кем из манекенов.

– Милая, – говорит он и напоминает мне, что они с Беллой – хорошие друзья и потому я не должна быть слишком пристрастной.

Здесь, в темноте, я могу вымолвить:

– Ты прав, извини.

Но в этот момент до меня доносятся звуки, которые обычно издает спящий человек.

* * *

Мы едем через холмы по берегу океана. Я сижу впереди с Ивом и разглядываю животных, которые то и дело перебегают дорогу. Похожи на крыс, но с пушистыми хвостами. Ив объясняет, что это мангусты. Они были завезены сюда в начале века из Индии, чтобы бороться со змеями. И они боролись. А нынче… Он отпускает руль и жестом предлагает мне завершить рассказ. Я произношу:

– А нынче весь остров кишит мангустами.

Он улыбается и говорит, что мальчишки ловят их и продают – по пятьдесят центов за хвост.

Когда дорога заканчивается, мы останавливаемся. Теперь я вижу, как здесь сухо и пустынно; то, что я принимала за деревья, на самом деле – кактусы. Ив приготовил ланч на свежем воздухе. Я совсем разомлела от жары и выпитого пива и просыпаюсь, когда Ив начинает натирать мне спину лосьоном.

– Сгоришь, – говорит он.

Джейми в воде. Я встаю, чтобы подойти к нему, но тут рядом с ним выныривает Белла, и до меня доносятся раскаты их веселого смеха.

* * *

После душа мы переодеваемся к обеду.

– Знаешь, – обращаюсь я к Джейми, – пожалуй, я тоже буду говорить по-французски.

– У тебя получится, – отвечает он, – если постараешься.

– Приношу свои извинения, если что-то будет не так.

– Это напоминает Шекспира. В какой-то момент он тебя захватывает, и дальше все идет как по маслу.

За обедом я стараюсь, чтобы меня захватила стихия французской речи.

Белла говорит, я перевожу:

– Джеймс, ты глупый мальчишка. Тебе хочется потрогать мои груди, разве не так?

* * *

Проснувшись, я обнаруживаю, что Джейми исчез.

Небо затянуто свинцовыми тучами.

На веранде Ив, увидев меня, встает и предлагает чашку кофе.

Я спрашиваю, где Джейми.

– Наверное, пошли с Беллой на прогулку, – отвечает Ив.

Я отправляюсь поплавать. Затем принимаю душ. Потом читаю.

– Денек неважнецкий, – говорит Ив и предлагает съездить с ним в город.

Я наблюдаю, как Ив правит машиной. У него симпатичные морщинки возле глаз. Я понимаю, как он мягок, как неподдельно женственен, словно мальчик, воспитанный старшими сестрами.

Ив спрашивает о моей работе в издательстве. Я рассказываю, что я помощник редактора, а фактически секретарша, но мне дают читать самотек.

Он говорит, что написал роман.

Я спрашиваю, о чем этот роман.

– Я назвал его «Искусство человечности, или Человеческое сердце».

Я плохо слышу из-за ветра, но он смотрит на меня так, словно мы понимаем друг друга, и я согласно киваю.

В Кристианстеде Ив ведет меня дворами старой крепости, которые тянутся вдоль доков. Его ступни при ходьбе развернуты в стороны, как у Марселя Марсо.

Он заводит меня в большой беспошлинный магазин, где торгуют парфюмерией, фарфором, хрусталем и часами. Там он опрыскивает меня духами, нюхает еще до того, как я сама принюхалась, заключает:

– Тонкий, мускусный, чистый…

Когда на моих запястьях, а потом уже и на обеих ладонях не остается ни одного не использованного места, он выбирает один флакон и покупает его для меня.

Тем временем начинается дождь. Ив обнимает меня одной рукой, и мы опять направляемся в сторону пристани – в ресторан.

Белокурая официантка-южанка спрашивает его:

– Где ты пропадал?

– Отдыхал, – отвечает он.

Когда мы уходим из ресторана, Ив задерживается и о чем-то с ней разговаривает.

* * *

Мы возвращаемся домой. Белла вопросительно смотрит на Ива. Он говорит:

– У нас был ланч в городе.

Она бросает что-то по-французски.

Джейми спрашивает, не хочу ли я поплавать.

– Так-так, – говорю я, когда мы заходим в воду. – Ну и где же вы были утром?

– Просто гуляли, – пожимает он плечами.

– О! – говорю я. – А я видела старую крепость.

Я понимаю, что наши реплики напоминают разговор незнакомцев, которые случайно оказались в одной гостинице. Но Джейми ждет от меня чего-то еще. И я добавляю:

– Она очень большая.

* * *

Вечером мы все вместе едем в Кристианстед. Белла останавливает машину перед рестораном, где работает официантка-южанка, но Ив предлагает другое заведение, и мы идем в летнее кафе со столиками на пристани.

Джейми рассказывает о ресторане, который он хочет открыть, а потом о киносценарии, который собирается написать. Белла слушает, наклонившись вперед и не отрывая от него глаз.

– И что же вы, ребята, здесь делаете? – спрашиваю я после второго бокала.

– Ждем, когда мой отчим продаст этот дом, – откликается Белла.

– Как поживает Альберто? – поворачивается к ней Джейми.

Я спрашиваю Ива:

– Чем ты занимаешься?

Белла прекращает говорить и поворачивается в нашу сторону, навострив уши.

– Чем занимаюсь? Фотографирую, пишу рассказы, играю на пианино.

Я говорю:

– Я не заметила здесь пианино.

Он говорит мне, что европейцы, в отличие от американцев, не столь целеустремленны, когда речь идет о карьере. И заключает:

– Самое главное – жить свободно.

* * *

Когда мы возвращаемся домой, я, перед тем как отправиться спать, курю на веранде.

Выходит Ив.

– Джейн, – говорит он и целует меня в щеку так нежно, что кажется, его губы тают на моей коже. – Спокойной ночи!

В спальне я спрашиваю Джейми:

– Что происходит?

– Что ты имеешь в виду?

Он уже засыпает.

– Ну, что-то же происходит.

Джейми не отвечает. Я пытаюсь понять, уж не потому ли это, что он действительно ничего не знает.

* * *

В душевой я говорю:

– Я заметила, что мы больше не занимаемся сексом.

Джейми смотрит на меня так, будто я стою под душем одетая.

– Интересно все-таки, почему ты расстался с Беллой? – размышляю я вслух.

Он медлит с ответом. Наконец роняет:

– Она спала с другим.

– О! – восклицаю я.

– Она хотела, чтобы я ревновал.

– Так она и сейчас делает то же самое?

– С какой стати? Сейчас-то ей зачем моя ревность?

Я гляжу на него в упор.

– Я имею в виду не тебя, а Ива.

– О чем ты болтаешь? – бурчит Джейми и выходит из душа.

Я закрываю воду и следую за ним, хотя у меня еще не смыт шампунь.

Завернувшись в полотенце, я наблюдаю, как он вытирает край запотевшего зеркала, чтобы побриться.

Меня бьет легкая дрожь, когда я говорю:

– Ты должен прекратить свои шашни с Беллой.

Он отвечает, что я превратно все понимаю, что Белла просто советуется с ним по поводу своих проблем с Ивом.

– А почему бы ей не поговорить об этих проблемах с самим Ивом? – недоумеваю я.

Джейми поворачивается ко мне.

– Она ему не доверяет.

– Так почему же она вышла за него замуж?

– Печальная история, – констатирует он, и больше мы не ссоримся: мы говорим о паре, которая менее счастлива, чем мы. Я верю ему, я полагаюсь на него, я роняю полотенце и притягиваю его к себе. Я целую его шею, его грудь, его губы…

Раздается стук в дверь, и слышится голос Беллы:

– Через пятнадцать минут идем играть в теннис!

– О'кей! – кричит Джейми вслед удаляющимся шагам.

Потом обращается ко мне:

– Давай попозже.

* * *

Мы играем в теннис на корте ближайшей гостиницы. Прежде чем кто-то успел раскрыть рот, я выбираю себе в партнеры Ива. Мы все сильные игроки, так что не имеет значения, кто с кем играет. Произнося эти слова, я наблюдаю за Беллой. Она смотрит на меня – и я улыбаюсь.

Я хвалю Ива за его подачу. Он хвалит меня. Мы держим совет и вырабатываем стратегию. Мы подаем друг другу знаки, не понятные для соперников. Белла дважды подряд ошибается на подаче.

После тенниса мы идем в бассейн. Белла становится на колени, чтобы ополоснуть лицо, но вместо этого зачерпывает воду в ладони и выплескивает ее на Джейми. Он отвечает ей тем же, они резвятся, как дети, и кончается все тем, что Джейми сталкивает ее в бассейн.

Спасатель свистит в свисток.

Белла взбирается по лесенке, мокрые волосы облепили ей голову подобно шлему. И конечно же, сквозь мокрую белую рубашку видна ее грудь.

– Гляди, что ты наделал! – говорит она Джейми.

* * *

Среди ночи я просыпаюсь, чувствуя губы Джейми на моих губах. Я тянусь к настольной лампе, чтобы зажечь, как обычно, свет, но он заворачивает мою руку себе за спину.

* * *

Как только Джейми засыпает, я выхожу в гостиную. Закуриваю сигарету и звоню брату, который познакомил меня с Джейми.

Генри снимает трубку почти сразу и говорит: «Привет!», словно только и ждал моего звонка.

Я рассказываю ему об этом доме, о пейзаже, о мангустах. Мне нужно выговориться, и он это понимает. Наконец я дохожу до того места, когда Джейми сбросил Беллу в бассейн.

Генри говорит:

– Я убежден, что Джейми уже и думать об этом забыл.

– Мне так не кажется, – отвечаю я.

– Ну, так это же ты, – констатирует Генри мягко, но авторитетно.

Некоторое время мы молчим.

– Ладно, – прерываю я затянувшееся молчание. – Мне нужно вернуться, чтобы охранять спальню.

– Джейми никогда ничего такого себе не позволит, – откликается Генри.

Но я стою на своем:

– А мне кажется, что он как раз слишком многое себе позволяет.

– Вряд ли стоит судить его так строго, – говорит Генри и внушает мне, что даже самый идеальный мужчина, которого я когда-либо встречу, будет интересоваться другими женщинами.

Для меня его слова звучат как констатация факта, что я уже достигла такого возраста, когда пора бы это понимать. И если не понимаю, значит, я еще не готова к тому, чтобы кого-нибудь полюбить.

* * *

Убирая со стола, Белла как бы невзначай прижимается к Джейми.

В спальне я говорю:

– Знаешь, я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы Белла перестала с тобой заигрывать.

– Это европейские штучки, – отвечает он.

– Европейские штучки, – повторяю я.

* * *

Во второй половине дня я говорю Иву, что хочу купить духи для подруги. Он везет меня в город, но магазин закрыт. Тогда мы идем в летнее кафе на пристани. Я пытаюсь вызвать его на разговор, но вижу, что он занят своими мыслями.

– Мы так молоды, – говорит он рассеянно. – И ты не исключение.

Я начинаю рассказывать ему о своей семье, в которой всегда царили любовь и согласие, о принципах, на которых я воспитывалась, и вдруг, к собственному удивлению, выпаливаю:

– До Джейми я боялась секса.

Я готова продолжать, но он нежно касается моего запястья и поглаживает его пальцами.

Мне нравятся его прикосновения, однако я убираю руку – сделать это заставляет меня не боязнь сексуальных отношений и не любовь к Джейми, а врожденная щепетильность в вопросах морали.

* * *

После обеда я вызываюсь убрать со стола. Ив сидит на табурете, наблюдая, как я выбрасываю остатки пищи с тарелок в мусорное ведро. Я чувствую на себе его взгляд.

– Ты можешь не глазеть на меня? – спрашиваю я.

И тут слышится голос Беллы:

– Где карты? Давайте сыграем в покер!

Ив выкатывает на веранду бар с напитками.

Белла считает наши фишки: маслины и пластиковые зубочистки.

Бабушка и дедушка когда-то учили меня играть в покер, но я мало что помню и пытаюсь отнекаться.

– Я неважно играю в карты.

– Покер – не настоящая карточная игра, – говорит Джейми, – это в чистом виде игра в менеджмент.

Каждый из нас катит маслину в центр стола.

– Банк – семь карт, – объявляет Белла.

Потом раздает каждому из нас по три карты – две фигурами вниз, одну – рубашкой.

– Может мне кто-нибудь объяснить правила этой игры в менеджмент? – спрашиваю я.

Ив говорит:

– Нужно, чтобы у тебя были карты одной масти. Хотя бы две-три пары…

– Валет – козырная карта, – говорит Белла.

– Это умственная игра, – говорит Джейми, ставя на кон маслину.

Игра меняется с каждой раздачей карт, и я оставляю попытку хоть что-нибудь в этом понять и вхожу в роль великой неудачницы. Ив бросает на меня недоуменный взгляд, я отвечаю гримасой: «Какая разница?» Пожимая плечами, неслышно напеваю про себя.

Солнце припекает все сильней. Белла переодевается в черное платье без рукавов, которое выглядит на ней как купальник.

Ив, постоянно курсирующий к бару за охлажденными напитками для всех нас, каждый раз забирает с собою карты и, если руки у него заняты, кладет их в карман рубашки.

У Джейми все больше фишек, потому что Белла старательно подыгрывает ему. Я соображаю, что смогу закончить игру, как только у меня ничего не останется, и, чтобы это поскорее случилось, начинаю поедать свои маслины.

Белла поворачивается ко мне и замечает:

– Тебе надоело играть.

– Мне? – спрашиваю я.

– Можно сыграть во что-нибудь другое, – говорит она, тасуя карты. – Верно?

– Пожалуй.

– В таком случае покер на раздевание, – решает она. – Каждому по пять карт.. – И тут же начинает раздавать.

– Слушай, – говорю я, – а может, не стоит из-за меня менять игру?

– Нет! – отрезает она. – Ты абсолютно права. Игра была неинтересной.

Ив берет мой бокал, чтобы наполнить его.

Я бросаю на Джейми взгляд, говорящий: «Хэлло, Джейми, это ведь я – Джейн».

Он смотрит на меня непонимающим взором.

Я вспоминаю слова матери насчет общения с непредсказуемыми мальчишками: «Если что, зови нас, и мы тебя защитим». А школьная учительница физкультуры советовала: «Чтобы предотвратить изнасилование, надо встать на четвереньки и есть траву».

Первые несколько раздач я ставок не делаю. Сначала выигрывает Ив, затем Джейми, и снова Ив, Наконец у меня на руках оказываются три туза. Я делаю ставку и выигрываю. Ив передает мне часы Джейми, а тот протягивает рубашку Ива – желто-белую, из такого тонкого хлопка, что она даже блестит. Потом доходит очередь до Беллы. Она приподнимается и, изгибаясь всем телом, высвобождается из платья. Под платьем у нее ничего нет.

Мне кажется, будто я слышу голос Джейми в ритме его учащенного сердцебиения: «Не смотреть! Не смотреть!»

Я думала, что груди у Беллы круглые и пышные, как в иллюстрированных журналах, но они совсем обычные, почти такие же, как у меня.

Ив снова наполняет бокалы. Джейми не отводит взгляда от карт.

Белла смотрит на него, и вдруг я замечаю, что она сердится. Когда Ив начинает сдавать в следующей партии, она отталкивает свои карты.

Ив собирает все наши карты, тасует и снова сдает, не обращая на нее внимания.

Белла поднимается и нетвердой походкой, словно на высоких каблуках, удаляется за занавеску, отделяющую веранду от гостиной.

Я все жду, что Ив пойдет за нею, но он не идет.

Я забыла, что не знаю толком правила игры, и продолжаю делать ставки. И теперь уже проигрываю раз за разом, так что вскоре у меня не остается ничего, кроме того, что на мне. Тогда я говорю:

– Я больше не играю.

– Выйти из игры может только банкрот, – заявляет Ив. – Играем. У меня фулхаус. – Он переворачивает мои карты. – Пара десяток.

Я замечаю:

– Тебе не кажется, что надо бы рассказать мне о правилах?

Ив пожимает плечами.

– Это всего лишь игра.

Я хочу сказать, что это уже не игра, но вместо этого выпаливаю:

– Я не игрушка!

– Ив, – говорит Джейми голосом, которого я не узнаю; это похоже на голос самца перед поединком.

Из гостиной доносится голос Беллы:

– По-моему, наши гости устали.

Откинув занавеску, она выхолит к нам в накинутом на плечи купальном халате. Ив не двигается. Она останавливается у стола возле него и смахивает зубочистки в ведро.

– Мы все устали, – говорит она.

– Мне хотелось бы кое в чем разобраться, – поворачиваюсь я к ней. Я так нервничаю, что голос у меня становится хриплым. – Если я правильно понимаю, ты хотела бы переспать с Джейми, чтобы заставить Ива ревновать. Разве не так? Думаю, и я могла бы себе позволить то же самое.

Ее взгляд настолько холоден, что я на миг цепенею.

– Но в этом случае Иву ничего не останется, как ухлестывать за мной, – ведь именно эту роль ты ему и отводишь, – продолжаю я и чувствую, что никто не хочет, чтобы я продолжала, но подливаю еще масла в огонь: – И тебе останется только наблюдать, хорошо ли он справляется с этой ролью?

Джейми качает головой.

Ив выглядит раздраженным.

Белла растерянно моргает, и я понимаю: для нее это новость. И я вдруг представляю себя на ее месте, выслушивающей нечто подобное от чужого человека.

* * *

Вернувшись в дом, я сижу возле окна на стуле, пока Джейми раздевается и чистит зубы.

Он подходит сзади, нагибается и целует меня в шею. Я не знаю, как на это реагировать, поэтому спрашиваю:

– Лучше было бы, чтобы я ничего не говорила?

Он отвечает:

– По-моему, Белле очень больно. – И минуту спустя добавляет: – Я считаю, что не всеми своими мыслями следует делиться с окружающими.

В его голосе слышна назидательная интонация, которой раньше я у него не замечала. Он целует меня в затылок.

– Иди в постель!

Я не двигаюсь с места.

Становится прохладнее, близится утро. Небо начинает светлеть. В этот час можно поверить, что, глядя на звезды, заставляешь их исчезнуть.

Должно быть, Джейми притворяется, будто не испытывает влечения к Белле; хотя, вполне возможно, она и не пыталась соблазнить его, это было лишь моей иллюзией.

Я залезаю в кровать, не сняв трусики.

Джейми все еще не спит, но упорно старается заснуть: он засунул голову под подушку, не пропускающую звуки и свет.

* * *

К полудню, когда я просыпаюсь, от драмы Беллы, похоже, не остается и следа. Все трое завтракают на веранде. На столе – фруктовый салат и сок. Ярко светит солнце, рассыпая по воде искрящиеся блики.

– Здорово, малышка! – приветствует меня Джейми.

– Хэлло! – говорю я, обращаясь сразу ко всем.

Потом беру фрукты из вазы и, обходя стол, направляюсь к свободному стулу мимо Джейми, который подвигается ко мне, словно мы счастливая пара на каникулах.

– Как ты спала? – спрашивает Ив, поставив передо мной чашку кофе.

– Нормально, – отвечаю я.

Ив говорит:

– Пока вы не уехали, хорошо было бы взять напрокат парусную шлюпку.

– Ты любишь ходить под парусом? – спрашивает меня Белла.

Я медлю с ответом.

– Она ходила с Генри, – говорит Джейми, чтобы заполнить паузу. И поясняет: – Брат Джейн. Опытный моряк. Он поворачивается к Белле. – Не помню, встречалась ли ты с ним. Генри Розеналь. Высокий такой, в очках. Он похож на Джейн, только не такой красивый.

Все смотрят на меня – я вновь в центре внимания, но уже в новой роли: той, которую надо умиротворить.

– В Колумбии, – говорит Белла, – мы играли в теннис с ним и с Рамоной, на корте, где бегали крысы.

– Верно, – кивает Джейми.

– У него была забавная подача, – добавляет она, одарив меня улыбкой.

– Мы с Джейн познакомились прошлым летом, – разглагольствует Джейми. – Когда однажды я сказал Генри, что люблю ее, он посмотрел на меня с такой угрозой, будто хотел сказать: «Руки прочь от моей сестры!»

Ив смеется. Белла улыбается. Я ем землянику, малину, виноград и бананы.

Джейми поворачивается ко мне и предлагает пойти взять напрокат парусную шлюпку.

– Мы не так уж много времени провели вместе, – замечает он.

– Это верно, – соглашаюсь я.

Ив идет в дом, чтобы позвонить и договориться насчет лодки. Джейми ставит тарелки на поднос и уносит в кухню. Слышно, как он ополаскивает их для посудомоечной машины. Таким образом мы с Беллой остаемся наедине. Глядя на океан, она говорит:

– Я вела себя недостойно. Ты уж извини.

Я поднимаю голову, не принимая и не отвергая ее извинений.

– Джейми здесь ни при чем, – продолжает она. – Ты не должна сердиться на него за мое поведение.

– В данный момент я не сержусь на тебя за его поведение, – отвечаю я.

Она поднимает брови, словно говоря: «Ты интереснее, чем я думала».

– Он ничего такого не делал, и тебе следует его простить, – настаивает она. – Надо думать о нем, а не обо мне.

– Обо всех надо думать! – отрезаю я.

– Ты сгущаешь краски, – не соглашается она со мной.

Но я гну свою линию:

– Простить его потому, что так было бы проще?

– Ладно, – машет она рукой. – Если у тебя есть причина не прощать его, дело твое. Можешь продолжать в том же духе.

Я пытаюсь понять, уж не известно ли ей больше, чем мне, но только понапрасну теряюсь в догадках и в конце концов говорю:

– Ладно, я прощаю тебя, Белла.

И в этот момент понимаю, что и в самом деле простила ее.

* * *

Ив высаживает нас на пристани и показывает на вывеску: «Ежедневные круизы на судне капитана Тоби». Мы видим мужчину с белой бородой, погружающего в ялик небольшой холодильник.

Джейми спрашивает:

– Вы капитан Тоби?

– Вообще-то на самом деле я Том, – отвечает он и, обернувшись, удивленно восклицает: – Джеймс, это ты?

Они пожимают друг другу руки.

Не знаю почему, но этот морской волк с его солнечными волосами и обгорелым вздернутым носом сразу же мне понравился.

– Свистать всех наверх! – восклицаю я.

Он смеется и, протянув мне свою большую загорелую руку, покрытую белесыми волосками, помогает перебраться в маленькую лодку.

– Добро пожаловать на борт!

– Спасибо, капитан.

Он подвозит нас на своей моторке к большому красивому паруснику, один вид которого наполняет ветром паруса моей души. Я читаю название: «Верная любовь» – и вспоминаю об одной любви из «Филадельфийской истории»[5]5
  Фильм американского режиссера Джорджа Кьюкора (1940) с участием знаменитой голливудской актрисы Кэтрин Хепберн (1907-2003).


[Закрыть]. И говорю себе: «Ага», изображая наилучшим образом интонацию Кэтрин Хепберн.

Перетащив на парусник холодильник, спасательные пояса и все необходимое для подводного плавания, он спрашивает Джейми, знает ли он, как ходить под парусом.

– По правде сказать, нет, – признается Джейми.

«Наверное, смог бы, если бы поучился, – думаю я. – Это как с Шекспиром. В какой-то момент тебя захватывает, и дальше все как по маслу».

Джейми молвит:

– Как-то я ходил на «Солнечной рыбе».

«Это игра с ветром», – думаю я.

– Извините, – говорю я Тому, – он сухопутный моряк.

Джейми спрашивает:

– Можешь водить ее один?

– Нет вопросов, – говорит Том.

И так оно и есть.

Он обходит лодку как знаток своего дела, каковым и является, и вот мы уже отчаливаем.

Том управляет парусом, время от времени берется за штурвал.

Джейми смазывает ноги, руки и грудь кремом от загара и предлагает мне сделать то же самое.

– Нет, спасибо, – говорю я.

И оставляю их вдвоем, чтобы они поговорили на самые общие темы: как дела у него, как дела у нас, где мы остановились, как он попал сюда и так далее.

Я направляюсь вперед вдоль борта и останавливаюсь на баке. И чувствую, как это здорово, когда ветер в лицо, а за спиной – плавучий дом.

Когда мы подплываем к Оленьему острову, Том бросает якорь и достает маски, дыхательные трубки и ласты.

Я говорю, что никогда раньше не плавала под водой.

Он заверяет меня, что мне это понравится, после чего берет мою маску и плюет в нее, затем ополаскивает в океанской воде.

Я не могу скрыть удивления.

– Капитан, мне с трудом верится, что вы сейчас плюнули в мою маску.

Том смеется.

– Это делается для того, чтобы ее почистить, – объясняет он и спрашивает, не желаю ли я сигарету с марихуаной.

– Вы поплюете и на нее? – спрашиваю я.

– Уже поплевал.

Джейми бросает на меня взгляд, в котором читается немой вопрос.

– Лучше не надо, – говорю я.

Потом надеваю маску и спускаюсь по трапу в бледно-зеленую воду. Я восхищаюсь кораллами и водорослями и только после этого замечаю первую рыбу, всю в желтых и белых полосах. Потом стайку синих рыб. Затем – оранжевых. Я плыву прямо на них и безмолвно кричу: «Я – Флиппер! Я в подводном мире Джейн Кусто. Охотница за сокровищами. Отражаю нападение акул. Я Бонд. Джейн Бонд».

Но мне не так-то легко дышать через трубку, к тому же в маске я чувствую приступ клаустрофобии. Я выплываю на поверхность, чтобы избавиться от маски и трубки. Вижу там Джейми в маске, подскакиваю в воде и хихикаю, когда он бросается на меня. Он снимает маску и трубку и предлагает обследовать остров.

Мы идем к берегу – неуклюжие в своих больших ластах., – Ты не замерз? – спрашиваю я.

– Вообще-то вода холодная, – отвечает он.

По его тону я догадываюсь, что нам предстоит серьезный разговор, и мне уже не так весело.

На берегу он поворачивается ко мне.

– Какого черта ты вяжешься к этому парню?

Я ошеломлена.

– О чем ты?

– Ты флиртуешь с этим парнем, – упорствует он.

– Ты о капитане Томе?

– Не валяй дурака! – взрывается он. – Я тебе не верю!

– А я – тебе, – в тон ему отвечаю я.

В ластах я чувствую себя рыбой-клоуном и должна их снять, прежде чем продолжить разговор.

– Мы просто друзья, – говорю я, поддразнивая его. – Кроме того, я полагаю, что есть вещи, которые не нуждаются в подробных объяснениях.

– О'кей, – кивает он. – Принято.

– Ведь ты не можешь подробно описать все то, что чувствовал за те дни, что мы здесь.

– Значит, ты возвращаешься ко мне, – говорит он.

– Нет, – отвечаю я. – Прежде чем вернуться, надо уйти. Я не флиртовала с этим парнем. Мне он просто понравился.

Мы идем и идем. Мы оба курим, и это так не вяжется с синим небом и зеленой водой. Мы проходим мимо молодой пары, взявшейся за руки.