Текст книги "Талисман для князя. Глава рода"

Автор книги: Мелина Боярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 2

Я нервно улыбнулась, сжимая колечко в руке. Этим покровительством князь негласно объявил, что имеет на меня планы и другим тут делать нечего. Вот только, как он отреагирует, когда целитель сообщит о потере дара? Алим не зря торопился и провернул финт с печатями на глазах Стужева.

– Спасибо за подарок, – скрипнув зубами, учтиво поклонилась, – и за заботу.

Князь Холода принял благодарность, как должное, и повернулся к Алиму.

– Что же, приятные дела закончились, перейдем к другим, менее приятным. Великий князь, раз уж вы теперь занимаете это почетное место, то следующий вопрос к вам.

– Быть может, поговорим в другом месте? – брат жестом обвел пространство вокруг и бросил взгляд на притихших ашкеназцев.

– В другой раз я бы сам настоял на этом, но не сегодня. В Вену меня привели недавние небезызвестные вам события. К сожалению, у империи имеются враги, и они рассчитывали пошатнуть власть Его величества Федора Алексеевича, лишив государство главной опоры. Нити тайного заговора тянутся в Австрийскую империю. Сегодня я получил убедительные доказательства, что к взрыву в Екатеринбурге причастны люди, напавшие на кортеж Франца Леопольда. Герр Штольц!  – обратился Стужев к кому-то, и из толпы вышел неприметный человек.

Глянешь на такого, и взгляд соскользнет, пройдешь мимо. Однако среди местных мужчина заработал определенную репутацию. Вокруг незнакомца в сером пальто сразу образовалась пустота, а просторный зал храма загудел от шепотков.

– Вы привезли приказ?

– Да, Ваше сиятельство, – протянул бумагу с сургучной печатью князю, – с этого момента я в вашем полном распоряжении.

– Вот и отлично! Ознакомьтесь, – князь передал документ Алиму, а сам принялся раздавать приказы. – Распорядитесь, чтобы никто не покинул помещение, и доставьте сюда всех, кого успели перехватить в городе.

– Как будет угодно, – Штольц сухо кивнул, сделал шаг в сторону и растворился в толпе.

Ну, точно маг! И отвод глаз мощный, не всякий одаренный распознает. Вот только, что это означает?

Алим опередил, поинтересовавшись у Стужева, что происходит.

– Видите ли, Алим Осипович, –  Семен Павлович небрежно щелкнул пальцами, и ему тут же притащили массивный стул, на котором князь вольготно расположился, –  Российская империя, да и весь мир ценит выходцев из ашкеназского народа. Безупречная репутация и спектр услуг юридического дома Кальман вынуждают действовать с оглядкой и трижды перепроверять информацию, порочащую доброе имя. По моим сведениям, среди вас затесались предатели, виновные в сегодняшних беспорядках. Выдайте их добровольно.

Слова князя Холода произвели убийственный эффект. В храме присутствовали родовитые ашкеназцы, члены совета и главы родов с семьями. Часть спасалась от огненного дождя в храме, заявившись поглазеть на «Венское знамение», а остальные спешно прибыли, чтобы поприветствовать великого князя. Простой люд толпился снаружи, зализывал раны или же угодил в застенки полиции. Император поднял гарнизон по тревоге, который наводнил город и отлавливал подозрительных личностей. Также Его величество пообещал позаботиться о семьях погибших, а для лечения раненых прислал лекарей из ближайшей магической академии.

– Это серьезное обвинение, – брат ничуть не удивился, но я невольно ощутила внутреннее напряжение. – Необходимы веские доказательства. И еще… по договору с Российской империей, ашкеназцы не подлежат суду или допросу. Преступников, если таковые найдутся, покараем сами.

– Верно, – Семен Павлович усмехнулся краешками губ, – такой договор заключен и с Австрийской империй. Но обратите внимание на пункт тридцать девять подраздел седьмой: если представитель ашкеназского народа совершит преступление против короны, то такого человека необходимо передать императору для следствия и суда.

– А этим документом, – Алим стиснул свиток Штольца, – Франц III Леопольд наделил вас полномочиями действовать в интересах Австрийской империи?

Патовая ситуация. Отдай Алим ашкеназца, даже преступника, на чужой суд, и это настроит против него верхушку общества. Они признают власть брата, но этот поступок ляжет грязным пятном на репутацию.

Однако члены совета признали право Алима именоваться великим князем и сами захотели провести публичный обряд, которому помешало происшествие на площади. Кажется, самое время устроить еще одно представление.

– Брат, позволишь сказать?

Алим вскинул голову, пристально вглядываясь мне в глаза. Его губы дрогнули в зловещей усмешке, когда он прочитал в мыслях, что я задумала.

– Говори, Наами, – любезно разрешил великий князь, – устами ребенка глаголет истина.

– Сегодня случилось чудо, когда Бог явил великокняжеский венец и указал избранника. Так, пусть же Бог и рассудит, кто виновен, а кто нет.

– Мудрое решение, дитя, – поддержал Поль Хаим Айзебэрг, – только, полагаю, ответ потребуется здесь и сейчас. Вряд ли великий князь Семен Павлович будет ожидать следующего знамения.

– Этого и не потребуется, – ответила с живостью, радуясь, что раввин сам затронул эту тему, – достаточно, что присутствующие здесь семьи поклянутся в верности и чистоте помыслов великокняжескому венцу. Мы уже убедились, что корона наделена божественной благодатью и, если потребуется, покарает виновных на месте. Таким образом, каждый ашкеназский род докажет преданность, признает власть нового избранника и заодно подтвердит невиновность в предъявленном великим князем Стужевым обвинении.

– Поддерживаю! – откликнулся Алим. – Готов первым принести клятву.

– Согласен, – поддакнул Шломо Кальман-Виленталь, которого, согласно давним традициям, еще никто не снял с должности временно исполняющего обязанности великого князя.

Вот только традиции эти менялись на ходу, потому что прежде главу назначали люди, а с сегодняшнего дня выбор скреплялся божественной волей.

– Уважаемые члены совета, что скажете? – обратился раввин к ашкеназцам.

– Согласен! Да! Одобряем, – послышались ответы глав княжеских семейств.

Ну, еще бы не одобряли! Даже, если это им не по нраву, подрывать основы веры и подвергать семью опасности никто не хотел. А тут еще Стужев с имперскими дознавателями на поводке висел дамокловым мечом.

– Тогда прошу немного времени, чтобы подготовиться к церемонии и провести ее согласно древним традициям.

Пока шли приготовления, я успела переодеться и переброситься парой слов с Мирьям. Ох, и наслушалась, какие мы неблагодарные, что не предупредили о планах. Ну, кто бы заранее знал, что так сложится! Тем более, у нас с братом железный аргумент: не хотели рисковать жизнями родителей. Видно, натерпелась Мусечка страху, потому что не сильно злилась, и за будущего ребенка переживала. Теперь же она завела близкое знакомство с императрицей Гизелой, и считала это невероятным достижением. Сокрушалась только, что Карлу Леопольду уже подыскали невесту. А я, наоборот, выдохнула с облегчением.

Церемония принесения клятвы началась с получасовой литургии и благословления присутствующих. После этого члены совета поочередно потянулись к трибуне с великокняжеским венцом, где преклоняли колено и клялись в верности. Первым, как и положено, на инвалидной коляске подкатил Алим, произнес необходимые слова и дотронулся до короны, которая засияла мягким светом.

Великий князь Стужев разместился чуть поодаль. Подле него застыли верные псы, готовые накинуться и скрутить преступника. Брат посмотрел мужчине в глаза и, касаясь венца, отчеканил:

– Клянусь, что не помышлял против Российского или Австрийского императоров и не причастен к событиям в Екатеринбурге и Вене.

Венец засиял еще сильнее, подтверждая правоту Алима. Учитывая, что клятвы в этом мире соблюдались и за нарушение грозила физическая расправа, это послужило убедительным доказательством для князя Холода. Но он лишь благосклонно кивнул, дав понять, что самого великого князя Леви и не подозревал.

Следом пошли почтенные главы семейств, которые уже распределили между собой очередность. Зарах Ильягу Леви прошел проверку, что только подтвердило, – Софа действовала за его спиной.

Неожиданным стало появление Диего д`Амниера, который, как ни странно, выжил после взрыва. Мужчина был бледным, правая рука висела на перевязи, повязка на голове пропиталась кровью. Приблизившись к венцу, не без помощи родичей опустился на колено.

– Клянусь служить верой и правдой… – произнес слова клятвы и протянул здоровую руку, чтобы коснуться венца.

Замер в нерешительности, лоб покрылся испариной. Люди уже убедились, венец не вредил тому, кто говорил искренне и не нарушал клятвы. Поэтому замешательство бывшего великого князя встретили ропотом. Я опасалась, что гад вытворит что-нибудь напоследок, а потому подошла к брату, готовая защитить его от опасности. Диего посмотрел на меня и скрипнул зубами, однако проигрывать он умел. Все же дотронулся до короны, вспыхнул в тот же миг свечкой и осыпался пеплом. Стужев аж подскочил с кресла, когда это увидел.

– Что это значит?!

– Полагаю, один из предателей сгорел, – невозмутимо произнес Алим.

– Эдак, вы всех спалите! – возмутился Семен Павлович. – А что я предъявлю императору? Горсть пепла?

– Прежде всего этот человек злоумышлял против собственного народа! – жестко высказался брат. – Бог наказал его за лживые клятвы, что не отменяет возможного участия князя в заговоре. Мы проверим членов семьи д`Амниер и тех, кто работал на род. Они понесут суровое наказание.

– Алим, – снова не удержалась, – пусть люди выберут, хотят они принести клятву или же сдаться на милость князя Стужева. И еще, считаю, каждый ашкеназец, будь то мужчина или женщина, должен отвечать по делам своим. Никому не ведомо, что творится на душе у другого человека. Так, зачем губить стадо, если в него затесалась паршивая овца?

Я вмешалась потому, что не учла важный момент: клятва главы рода вовсе не означала верность остальных членов семьи. Пример тому Леви и д`Амниеры. Преступление бывшего великого князя автоматически бросало тень на репутацию рода, а вот невиновность Зараха Ильягу позволяла Софе избежать наказания.

Слабому полу официально давалось мало свободы. Ту же Цилю родители намеревались выдать замуж, хотя у девушки имелись собственные планы на жизнь. Образование – дань моде, распространенной в среде одаренных аристократов. Магам без знаний никуда, ни одного заклинания не сотворишь, не зная основ. В остальных же семьях царил патриархат. Предназначение женщины – выйти замуж и нарожать детишек.

Подавая пример остальным, я преклонила колено, произнесла клятву и ответила на невысказанный вопрос князя Холода, что не причастна к покушениям. Следом под строгое шиканье родителей вышла Циля, потом сестренки Ханна и Батуш, а за ними остальная молодежь потянулась. А вот старшее поколение не спешило нарушать устои. Наверно, требовался пример, и его продемонстрировала Мусечка, напоследок заявившая Стужеву:

– Вреда я, Ваша светлость, не делала, зла не держала. Но только попробуйте обидеть моих детей, и вам не поздоровится! – смело коснулась короны, вспыхнувшей так ярко, что резануло по глазам.

Я мысленно поаплодировала мамочке и посмотрела на бабулю Рахель. Умная женщина, даже слишком, сразу поняла, что требуется. Какие бы распри не существовали внутри семьи, перед внешним врагом необходимо объединиться. Гордо вышла, проделала необходимый ритуал и также гордо удалилась. За ней Осип Ааронович подошел, потом родители Цили и дети Софы, которая стояла белая, как полотно. Ее дочь Антелей с мужем уже принесли клятву и младший Манувах – тоже. Янгиль колебался и, наверно, с удовольствием сбежал бы или затерялся в толпе. Но люди невольно сплотились вокруг глав семей и вряд ли подпустили бы в такой момент чужаков. Рядом с д`Амниерами уже образовалась зона отчуждения. Прежде главенствующий род в одночасье низвергли с пьедестала, да еще с пожизненным клеймом предателей на репутации.

Пока я буравила взглядом Софу с сыночком, к короне вышла Мельке. Горе никого не красило, а, если к этому добавить безумие, картина вырисовывалась удручающая. Воспаленными глазами она посмотрела на Алима, на всех нас, и скривилась.

– Эта корона по праву должна принадлежать внуку, а вы отняли моего мальчика. Лишили последней радости в жизни. Будьте прокляты! – расхохоталась каркающим смехом и, коснувшись венца, осыпалась пеплом на мраморный пол.

– Мама! – надрывно вскрикнул Биньямин, выбежал вперед и упал на колени. – Мама, как же так? Зачем? – завыл, зачерпнул в ладони пригоршню пепла, и тот ручейками посыпался между пальцев.

Приподняв голову, мужчина осмотрелся затуманенным взглядом. Запнувшись об Алима, исполнился дикой злобы.

– Это ты! Ты виноват! Ты лишил меня всего! Лишил самого дорогого…

Я думала, Биньямин накинется на брата, поэтому невольно подступила к нему поближе. Однако, доведенная до отчаяния тварь, молниеносным прыжком – откуда столько прыти взялось? – кинулась на Мусечку. В воздухе блеснула сталь, раздался отчаянный женский вскрик и звук падения. В храме вмиг похолодало. Серыми тенями к убийце метнулись псы Стужева.

– Нет! – раздался отчаянный вскрик Алима, отчего сердце болезненно сжалось.

Только не это! – в нагромождении тел не сразу разобрала, удалось ли убийце совершить задуманное.

Биньямина, покрывшегося ледяной корочкой, оттащили в сторону, заломили руки и поставили на колени двое псов Стужева.

– Ох, что же это делается? В храме божьем такое безобразие учинил, ирод, – раздалось ворчание Мусечки, а у меня вырвался вздох облегчения – цела! – Ося, слезай уже с меня, раздавишь! – пробурчал недовольный голос. – Ося? Ося, ты чего молчишь?

Ближе всех к Мирьям стоял герр Айзебэрг. Он первым поспешил на помощь женщине, сдвинул в сторону тело мужа и изумленно уставился на испачканную в крови руку.

– Целителя! – закричал раввин. – Срочно позовите целителя!

– Поздно, – процедил Алим, стискивая поручни коляски, – он. Убил. Отца. – Декоративные накладки на поручнях хрустнули, разлетелись на кусочки. – Предатель!

– Осечка-а-а, – заголосила Мирьям, осознав, что случилось непоправимое.

Как? –  озноб пошел по коже, из глаз ручьями хлынули слезы. Ноги будто к полу приросли. Сердце на части рвалось от жалости. – Осипу Аароновичу еще жить и жить. Так радовался будущему малышу!

Возле Мирьям уже суетились родственницы. Рахель отбросила гордость и бухнулась на колени рядом с дочерью, пытаясь оторвать от тела мужа. Возникла суета, перемежающаяся завываниями женщин. А вот Зараха Леви и остальных мужчин оттеснили люди Стужева.

– Алим, – коснулась напряженной руки брата, – такое нельзя прощать. Ты должен покарать убийцу! Покарать предателей, в чьи семьи они принесли горе. Одно твое слово, и я…

В этот момент раздался очередной захлебывающийся вскрик Мусечки, и это стало последней каплей. Я чувствовала, Алим хотел бы оказаться рядом с матерью, поддержать, дать ей защиту, но вынужден был оставаться на месте, бессильно наблюдая за трагедией со стороны.

– А-а-а, – с глухим рыком, на пределе сил, отчего вздулись вены на лице, великий князь приподнялся, упираясь руками об изломанные поручни коляски.

Я дернулась, чтобы поддержать, брат опасно соскользнул с сиденья и едва не упал. Но Алим ошеломил, когда встал на подгибающиеся ноги. Сам! И его взгляд, каким ашкеназец оглядел притихшую толпу, был похож на взгляд разъяренного хищника.

– Я. Великий. Князь. Алим. Самон. Осипович. Зельман. Леви. Повелеваю! Предателям рода нет места в этом мире! Гореть им в священном огне праведной мести!

Первым занервничал Биньямин. Задергался, будто под кожу насекомых запустили. Псы Стужева пытались удержать преступника, чтобы не вырвался и не сбежал. Но куда там! Убийца юлой закрутился на месте, хлопая руками по начинающей тлеть одежде. Из ушей и носа у него хлынула кровь. Мужчина упал на пол, забился в агонии и истошно заорал, закрывая руками глаза. Крик оборвался, когда Биньямин затрясся в припадке, а после резко вытянулся и затих. Один из охранников присел, пощупал пульс и покачал головой. С трудом он отвел ладони предателя в стороны и скривился при виде выжженных глазниц. Не успели люди удивиться жуткому исходу, как задергалась Софа, а следом наступила очередь Янгиля.

– Пощади! – бухнувшись на колени, поползла к Алиму жена князя. – Не меня – сына пощади. Мальчик не виноват!

– Предателям, покусившимся на родную кровь, нет прощения! – безжизненным голосом ответил великий князь. – Или не ты хотела убить внучек? Или не ты спуталась с Диего д`Амниером и предала мужа? Или не твой сын пожертвовал сестрами ради власти?

С каждым предъявленным обвинением, женщина вздрагивала, будто получала удар хлыста. Когда-то красивое лицо почернело от злобы. Если бы могла, Софа покромсала Алима на кусочки. Но гадина ничего не могла противопоставить правде. А яростным сопротивлением лишь ускорила неизбежный финал. Ненависть вместе с жаром вырвалась на свободу, выжигая предательнице глаза. Янгиль трусливо закричал и, не желая мучительной смерти, бросился к великокняжескому венцу. Но дотянуться не успел. Кара настигла раньше, чем парень обратился в пепел.

Заговор пустил обширные корни, потому что вслед за членами семьи Леви земля под ногами загорелась и у других предателей.

Стужеву ничего не осталось, как убраться не солоно хлебавши. Он заикнулся, что в доме Леви теперь небезопасно, на что брат его осадил:

– Это дела семьи, и они вас не касаются, – великокняжеский венец к тому времени перекочевал к законному владельцу и угрожающе сиял, предупреждая о гневе хозяина.

Наверно, поэтому князь Холода поостерегся возражать.

– Соболезную утрате и… силен ты, князь. А силу я уважаю. Надеюсь, договоренности между нашими народами остаются в силе? Целитель прибудет завтра. Его величество потребует отчета. Ну, вы понимаете.

– Благодарю! Несомненно. Окажем содействие, – Алим сыпал рублеными фразами и сохранял убийственное спокойствие.

Однако я чувствовала: брату очень плохо. Великий князь с момента гибели Биньямина так и стоял на ногах, а ведь мышцы за столько лет неподвижности отвыкли от нагрузки и нестерпимо болели. Но именно боль позволяла держаться и не давала скатиться в пропасть душевных страданий.

Знаю, брат и сейчас винил себя в смерти отца. Время ничуть не притупило пронзительное чувство потери. Алим научился глушить боль работой, загнал в глубины подсознания и никому не позволял бередить кровоточащую рану. Пожалуй, только мне позволялось прикоснуться к сокровенному и причиной тому не желание самого Алима, а наша кровная и магическая связь.

– Как мама? – поинтересовалась, глядя на весело болтающих с Игнатом подружек. – Как пережила это?

– Плакала много, грустила. Перестала общаться и выходить из дома. Довела себя до истощения. Так убивалась, что едва не потеряла ребенка, – Алим тяжело вздохнул. – Я не говорил, не хотел расстраивать. Твоя Тамара Беркутова спасла маму и Абигель. Я не мог больше рисковать, принял меры.

– Что ты сделал? – спросила еле слышно, на выдохе.

– Забрал мамины воспоминания и тоску. Внушил, что любовь к отцу постепенно угасла, и они отдалились друг от друга. Свидетелей, что было по-другому, не осталось. Знаем только мы…

– Али-им! – ком подкатил к горлу. – Как ты выдержал эти годы? Один? Если бы я только знала!

– Вот поэтому и не сказал! – хмыкнул брат, встряхнувшись. – Ладно, давай ненадолго забудем о прошлом? Успеем еще погрустить. На корабле будет полно времени для общения и разговоров по душам.

– Но ты так и не сказал, почему раньше времени сорвал нас с учебы?

– Разве? – Алим вытащил из внутреннего кармана камзола конверт с гербом Стужевых и передал мне. – Кажется, кому-то надоело ждать.

Я развернула гербовую бумагу и пробежалась глазами по строчкам. В письме великий князь Холода официально просил руки княжны Наами Леви для Артемия Стужева.

– Ха! Тоже мне новость! Мы ведь и ожидали чего-то подобного, – фыркнула и, сложив лист пополам, засунула его обратно в конверт. – Не интересует!

– Вот, и я так ответил, – Алим потянулся к бару, встроенному в дверцу, достал бутыль с водой и налил воды в стакан. – А через месяц сгорела лесопилка в Алапаевске. Затем чудом удалось предотвратить диверсию на радиостанции. Благо, Савва Никитич установил дублирующую систему подачи энергии, иначе сорвались бы дневные эфиры. Ну, и так, по мелочи, посыпались неприятности. Я повысил меры безопасности, ввел режим чрезвычайной ситуации, и все равно пропустил следующий удар.

– Что-то серьезное?

– Не знаю, но решил забрать тебя из пансиона. Теперь не уверен, что было правильным решением вам с Батуш поменяться местами. Кажется, Стужев с самого начала просчитал нас.

– Что с сестрой? – в груди неприятно заныло.

Пять лет назад мы посчитали беспроигрышным вариантом отправить Батуш под именем Наами Леви в пансионат Адмонта, а меня вместе с Ханной в Альтернбург. Разница в возрасте с сестрой небольшая, внешне тоже прослеживалось сходство, магии у девушки нет – идеальное прикрытие, если заинтересуются моей персоной. Я и в Альтернбургском пансионате не высовывалась, способности не использовала. Разве что в карцере позволяла вольности, но они касались только рун или магических амулетов. А последние, как известно, популярны у немагов.

От Кремса-на-Дунае, вблизи которого располагалось Альтернбургское аббатство, до Вены около двух часов езды на паромобиле. Еще до обеда прибыли в город, запомнившийся печальными событиями. Особняк князей Леви претерпел изменения и издалека напоминал маленькую крепость. В магическом зрении от изобилия защитных плетений радугой переливался кованый забор. Да и ухоженная лужайка за ним, окруженная дымкой, была похожа на мираж.

– Полозьевы руку приложили? – уточнила у брата, на что он степенно кивнул.

– А кто же еще? Ты еще наш дом под Алапаевском не видела. О замке Леви слава на всю округу гремит – местная достопримечательность.

– Не терпится уже посмотреть! – мечтательно вздохнула. – Когда еще туда прибудем? Надолго в Вене?

– Надо выяснить, куда увезли Батуш. Потребуется твоя помощь.

– Я только за! Что нужно сделать?

– Наведаемся в Адмонт, откуда сестренка, якобы, сбежала. Пока я побеседую с настоятельницей аббатства, пообщайся со сверстниками. Вдруг что-нибудь интересное выяснишь? Детали обсудим позже, а пока готовься к встрече с родней. Ты у нас популярная личность с некоторых пор, так что потерпишь, – судя по скользнувшей на губах усмешке, чего-то брат недоговаривал.

– Нужно сказать Ханне о сестре. Она ждет встречи и будет переживать.

– Дома никто не знает, за исключением доверенных лиц, занимающихся поисками, – предупредил Алим. – Для всех Батуш осталась в пансионе, не будем нагнетать обстановку раньше срока. Ханна ничем не поможет, да и не до этого ей будет. Родители уже подыскали ей жениха, так что девушку ждет помолвка и связанные с этим событием хлопоты.

– Что значит, подыскали? – нахмурилась, невольно рассматривая, с какой живостью Ханна рассказывала о пансионатских буднях Игнату и Егорке. – А невесту предупредили?

– Зачем? – удивленно взметнул брови великий князь.

– Брат, я тебя не узнаю. Неужели хочешь сделать сестренку несчастной?

– За кого ты меня принимаешь? Вот увидишь, все будет хорошо!

Ворота при нашем приближении медленно распахнулись, открывая вид на подъездную дорогу, ухоженный газон с аккуратно подстриженными кустарниками и центральный фонтан со скульптурной композицией. Когда подъехали поближе, с удивлением узнала себя, возлагающую корону на голову великого князя.