Текст книги "Талисман для князя. Глава рода"

Автор книги: Мелина Боярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Мелина Боярова
Талисман для князя. Глава рода

Глава 1

Я стояла на вытяжку, прямая, как струна, и при этом смотрела куда угодно, только не на аббатису. За пять лет научилась терпению, научилась притворяться и смирять гордыню. Нас, воспитанниц Альтернбургского пансиона, держали в строгости и аскетизме, выковывая из восторженных наивных девочек благовоспитанных железных леди. Здесь не гнушались поркой, исправительными работами и карцером. Угадайте, кто был постоянным обитателем каменного мешка? Я, Ханна или же графиня Мессалина де Фонтен – зеленоглазая бунтарка, затесавшаяся в нашу компанию.

Впервые ступив на территорию Альтернбургского аббатства, я была поражена потрясающей архитектурой и неповторимым стилем барокко Йозефа Муунгенаста, фресками Троггера и мраморной отделкой Хоппля. Искусные мастера, чьи таланты по-достоинству оценили бы в обоих мирах.

Почти девять лет пролетело с тех пор, когда Инга Симакина погибла в родном мире и получила шанс на новое рождение уже здесь, в Российской империи, в теле шестилетней Нины Забелиной. Столько событий произошло с тех пор, столько потерь и страданий пережито – на десять жизней хватит. В далеком прошлом остался муж и двое детей, а в настоящем я – пятнадцатилетняя девчонка, последняя носительница редкого дара. Единственная выжившая после кровавой бойни, устроенной князем Шумским, чтобы заполучить моего младшего брата Данияра и наложить лапу на сокровища, которые мои предки собирали на протяжении столетий. Говоря «мой брат» и «мои предки», не кривлю душой. Я действительно считаю Забелиных родными, потому что вместе с телом шестилетней девочки мне достались ее чувства, привязанности и необыкновенная магия. Я и есть Нина Константиновна Забелина – щит и надежда рода.

Новый мир воплотил давнюю детскую мечту, выросшей в детдоме Инги, – подарил любящих родителей и семью, а магические способности наполнили жизнь чудом и волшебством. Но этот же мир вскорости отнял самое дорогое, бросил в пропасть отчаяния, наглядно показав, что за все нужно платить. Тогда я чуть не умерла во второй раз. Спас меня тот, кого обрекли на погибель еще до моего рождения. Изгнанник, отвергнутый собственной семьей, троюродный брат Игнат. Вместе мы поклялись возродить уничтоженный род и отомстить убийцам. Начало уже положено!

Пусть нельзя заявить о себе во всеуслышание и вернуться в родное поместье, но мы построили новое на собственных землях под Алапаевском. Дом уже наполнен семейным теплом, уютом и топотом детских ножек. За время, что я провела в пансионе, на свет появился Александр Игнатьевич Забелин, названный в честь великого прапрадеда. В свои четыре года он уверенно держал в руках деревянный меч, метал кинжалы в цель и даже ходил с отцом на охоту. Двухлетний Костик тянулся за братом, но чаще таскался хвостиком за старшей Юленькой, обожающей строить башенки из песка, камней и всего, что попадется под руку. По отдельности – это очаровательная малышня, но вместе – шайка проказников, во главе которой четырехлетняя Абигель бен Есиф, умная не по годам сестренка Алима, а значит, и моя тоже.

Интересно, долго еще? – бросила испытующий взгляд на аббатису и мысленно вздохнула, – долго! Пока не прочтет нотаций на жизнь вперед, не отпустит. А там Алимчик, наверно, заждался, эх! Но это в духе Изольды Францевны – демонстрировать мнимую власть. Мнимую, потому что за воротами Альтернбургского пансиона она – старая дева из захудалого графского рода. Некоторые воспитанницы повыше рангом будут, побогаче и повлиятельнее. Но ничего не поделаешь! Здесь нет сословий или привилегий – все равны. Женский пансион в Альтернбурге считался лучшим, недаром наш выбор пал на это заведение.

Первые пару лет Изольду Францевну коробило от одного моего вида. Щепетильная и педантичная в мелочах, она категорически отказалась принимать учениц, когда учебный год уже начался. Но кто такая графиня де Пурье, когда есть бумага с подписью австрийского императора? Вот и скрипела зубами, придиралась и, чуть что, карцером воспитывала. Для большинства воспитанниц угодить в холодную камеру и неделями сидеть на хлебе и воде – жестокое наказание. А для меня это была хорошая возможность побыть одной, помедитировать и заняться самообразованием. Ну, а то, что условия суровые и в холоде легко подхватить простуду, так лекари на что? Да и не болеют маги из-за таких мелочей. Мы с Ханной чуть не дрались за право «отдохнуть» от изнурительной муштры. Обширные сады аббатства нуждались в постоянном уходе, монастырь и надворные постройки требовалось содержать в чистоте. Работы хватало, но я не жаловалась. Как потом управлять поместьем или замком, не зная всей кухни изнутри? Из нас воспитывали идеальных жен и верных помощниц будущим супругам. Дисциплины здесь преподавали грамотные и опытные учителя. Изучению языков, слову Божьему, домоводству, этикету, танцам и литературе отдавалось первое место. Помимо этого, факультативно шла математика, история, геометрия, астрология, основы физики и химии. В аббатстве имелась обширная библиотека, где я была частым гостем. Некоторые трактаты по истории и философии, шедевры литературы, вернее их копии, уже перекочевали в ашкеназский исторический центр. Выносить или переписывать книги строго запрещалось, я же медленно листала страницы, фиксируя содержимое на магический кристалл. В карцере как раз было время вдумчиво почитать новый материал, запомнить или усвоить недостающие знания. Когда кристалл заполнялся или сведения становились ненужными, передавала его Егорке, пристроившимся в близлежащей деревеньке, откуда раз в неделю поставляли продукты.

Вот ведь нахаленок! Я же обещала взять его с собой, когда поеду учиться. Но обстоятельства так сложились, что не сумела вернуться за ним в Алапаевск и сразу отправилась в пансион. Егорка, узнав об этом, убежал из дома, нанялся юнгой на воздушный корабль, который доставил его в Австрию. И уже тут, без знания языка и местных обычаев, скитался, пока не попал в Альтернбург. Я же чуть уши не оборвала сорванцу, когда впервые увидела его на телеге мельника. Пришлось разбить любимую вазу аббатисы, чтобы угодить в карцер и отписаться своим, что нашлась пропажа.

Ох, если бы не пространственный кошелечек, замаскированный под ладанку для святых мощей, не знаю, как бы выжила, отрезанная от дома и близких. Магию я не использовала, украшения или амулеты воспитанницам не полагались. Мы носили одинаковые серые платья с корсетом, хлопковое нижнее белье, чепчики и полусапожки из грубой кожи. Крахмалили белоснежные кружевные воротнички и манжеты, стирали в холодной воде фартуки, которые постоянно пачкались.

– Мне бесконечно жаль прощаться, – Изольда Францевна, наконец, подошла к завершающему этапу наставления, – но не вижу, чему бы еще могла научить без сомнения лучших воспитанниц курса.

Еще бы! С Алимом мы договорились, чтобы за последний год я сдала экзамены досрочно. В планах куча проектов, где требовалось мое участие. Намеревались без суеты подать документы в Московскую академию магии, вступительные экзамены в которой начинались в июне. Но я не думала, что покину пансион в середине весны. Шестой год обучения предполагал наставническую работу, когда будущие выпускницы занимали места старших воспитателей и получали больше свободы и привилегий. Мы с девочками уже предвкушали, как развернемся и отыграемся за годы воздержания. Подруги тянулись за мной, зарабатывали репутацию среди других девиц, не отставали в учебе и рассчитывали на награду. Однако от брата пришло сообщение, чтобы готовились в любой момент покинуть заведение, пока он улаживает формальности. Как раз сегодня такой день настал.

– Ханна, Батуш, Мессалина, – аббатиса по очереди задержала взгляд на каждой из нас, – теперь вы выпускницы Альтернбургского пансиона. Будьте достойны этого звания и не опозорьте честь учебного заведения. Ваши документы об окончании и аттестаты уже переданы родственникам, которые ожидают вас за воротами. Запомните, покидая эти стены, вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку и помощь сестер. Прощайте!

Мы синхронно склонились перед Изольдой Францевной, чтобы получить благословение, после подхватили дорожные сумки со скромными пожитками и направились к воротам.

– Даже не верится, – Ханна обернулась, наблюдая, как со скрипом закрываются двери. – Атти, мы это сделали!

– Свобода! Наконец-то! – вдохнула весенний воздух полной грудью. – И называйте уже меня Ниной.

– Вот еще! – фыркнула Месс. – Для нас ты навсегда останешься Атти. Это за вами?

Стоящий на дальней подъездной дороге сверкающий хромом паромобиль плавно развернулся и покатил к нам. Судя по гербам на дверях и эскорту охраны, сам великий князь прибыл. Машина замерла метрах в пяти от нас, дверцы пассажирских сидений распахнулись, и оттуда синхронно вышли два молодых человека. Жгучий брюнет с аккуратной бородкой и русоволосый широкоплечий богатырь, в котором я с трудом узнала Игната. Оба при параде и такие красивые, что дух захватывает.

– Ого! – восхищенно ахнула Мессалина. – Кто это?

– Братья приехали! –  просияла лучезарной улыбкой и замешкалась, кого первым обнять.

С выбором невольно помогла Ханна, бросившись к Алиму. Я же, наплевав на уроки этикета, запрещающие открыто демонстрировать чувства, с разбегу врезалась в широкую грудь Игната и крепко-крепко обняла его.

– Как же я соскучилась! Как же рада видеть! Вас всех! Скорее бы оказаться дома.

– А мы-то как ждем, не представляешь! У нас драка вышла, кто поедет встречать, – братец стиснул меня в объятиях до хруста в костях, расцеловал от души.

– Я и не сомневалась, что ты отвоюешь это почетное право.

– Э-нет! Я вне конкуренции, как и Алим. Идем в машину, а то я неуютно себя тут чувствую, – бросил тревожный взгляд на стены аббатства и потянул меня за собой.

– Подожди, а наша подруга? Знакомься, это…

– Графиня де Фонтен, знаю, – перебил брат, отпустил меня и учтиво поклонился, – это письмо от вашего дяди, который любезно предоставил разрешение встретить вас и доставить к месту будущей работы, – вытащил из кармана камзола конверт с сургучной печатью графского рода и протянул девушке.

– Что? – улыбка медленно сползла с лица Мессалины. – Какой работы?

Поджав губы, графиня взяла бумагу и пробежалась глазами по строчкам. По мере прочтения смоляные брови поползли вверх, а под конец Месс заливисто расхохоталась.

– Как вы это сделали? Как убедили дядюшку не выдавать меня замуж за противного барона Фрунье?

– Ну, – братец с хитрецой посмотрел в сторону ашкеназца, – неожиданно вскрылось, что некий барон на грани разорения и через брак хотел поправить плачевное положение. Достопочтенный граф Фонтен разорвал помолвку с бароном Фрунье, когда увидел чек за пожизненный контракт и расписку, что расходы по вашему содержанию семья Гладьевых берет на себя.

– Пожизненный? – Мессалина уткнулась в бумаги. – Но тут сказано, на десять лет с возможностью продления?

– Разве? – брат небрежно повел плечом. – Наверно, я оговорился. Конечно, на десять лет. И это ваше право вернуться в семью, где вас непременно выдадут замуж, или же продлить контракт и остаться в Российской империи.

– Но я… – впервые видела Месс такой растерянной. Она спросила шепотом, – а если я встречу кого-то? Ну, а вдруг?

– Тогда будущему супругу придется выплатить неустойку по контракту и получить благословение на брак от графа Фонтен.

Я чувствовала, брат лукавит и нарочно дразнит девушку. Никаких неустоек требовать не будет. Договор – моя просьба помочь подруге сбежать из-под опеки дяди, которому наплевать на судьбу племянницы, пока он распоряжается состоянием ее погибших родителей. Я заранее об этом ничего Мессалине не говорила, да и не знала, что придумает Алим. Контракт – хороший вариант, благодаря которому подруга не будет чувствовать себя приживалкой в чужом доме и у нее будут средства к существованию.

– Хорошо, – Месс вздохнула, еще не понимая, радоваться такому стечению обстоятельств или нет, – но тут не написано, какие услуги потребуются.

– В самом деле? – Игнат удивленно вздернул бровь, тогда как в его серых глазах сияли лукавые смешинки. – Вы будете компаньонкой, Нина Константиновна как раз входит в пору взросления. Помимо этого, я видел ваш аттестат и буду признателен, если дадите пару частных уроков французского Александру Игнатьевичу и Абигель бен Есиф.

– Игнат Александрович, у тебя совесть есть? – Алим подошел ближе и с укором посмотрел на молодого человека. – Я сестру пять лет не видел, а ты не даешь мне даже обнять ее.

– Братик! – всхлипнула, расчувствовавшись. – Ты такой… такой красавец стал, глаз не отвести.

– Это Циля, – хмыкнул ашкеназец, расплываясь в улыбке от похвалы. – Имидж великого князя, и все такое, – нарочито тяжко вздохнул, – приходится соответствовать.

Я подошла к молодому человеку, не решаясь обнять его первой. Пять лет назад даже не задумывалась, когда забиралась помощнику на колени, чтобы поделиться секретами. Сейчас же все изменилось. Алим больше не калека, передвигающийся на инвалидной коляске, а привлекательный мужчина.

– Иди сюда, сестренка! – брат распахнул объятия, подмигнул и расхохотался. – Ничего не изменилось! И только тебе позволено безнаказанно сидеть у меня на коленках, – шепнул на ухо, отчего я густо покраснела. – Для остальных девушек это чревато последствиями.

– Алим!? – оторопела от такой откровенности.

– А что сразу Алим? Я – Великий князь, между прочим. Могут у меня быть маленькие слабости?

– Э… – сказались все-таки пять лет в пансионе, где из мужчин только светочи или учителя – благообразные старички, – избавь, пожалуйста, меня от подробностей. Если только это не касается женитьбы. Но ты ведь пока не собираешься?

– Нет! Зачем? – нахмурил брови. – В моем расписании свадьба не предусмотрена.

– Поговорим позже, – посмотрела в глаза ашкеназцу, в которых за нарочитой веселостью и бравадой скрывалась застарелая боль. – Позволь представить графиню Мессалину де Фонтен, – вовремя вспомнила о правилах этикета, чтобы сменить тему. – Полагаю, заочно вы знакомы, но официальное представление также необходимо. Спасибо за Месс! – шепнула Алиму на ухо, для чего пришлось встать на цыпочки.

– Рад знакомству, – брат учтиво склонил голову, пока я называла его полное имя с титулом, а после поцеловал подруге руку. – Предлагаю воспользоваться паромобилем, чтобы сменить обстановку.

Возражений ни у кого не возникло, и мы загрузились в машину. За рулем сидел незнакомый ашкеназец, а в салоне уже занял место Егорка, встретивший нас широкой улыбкой. Я не сдержалась, взъерошила непокорную шевелюру мальчишки и чмокнула его в щеку. Девочки, прекрасно знающие, кого благодарить за свежие булочки и необходимые в быту мелочи, тоже подошли и синхронно поцеловали нахаленка. Мальчишка засиял, будто начищенный до блеска медный самовар, приосанился и задрал нос.

– Смотри, не загордись! – по-доброму усмехнувшись, предупредил его Игнат.

– И ничего не загоржусь! – беззлобно огрызнулся Егорка. – Самому, небось, завидно. Вот расскажу Лизке, как на графинь заграничных заглядываешься, будешь знать.

– Не заглядывался я! – пошел в отказ Игнат, а Месс удивленно вскинула брови. – Сестер встречал, соскучился. А ее светлость – гостья, будет учить наших сорванцов иностранным языкам.

Я устроилась рядом с Алимом на заднем сиденье и с улыбкой наблюдала за перепалкой мальчишек. Большой и малый – чисто дети, но издалека видно – одна семья, друг за дружку горой. Девочки не так чутко ощущали эмоции, а потому постарались сгладить конфликт разговорами. Брат догадался, что я загрустила, и молча приобнял меня одной рукой. А я положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь близостью и минутами спокойствия. Как бы помощник ни скрывал эмоции, не желая омрачать радость встречи, но я понимала, случилось что-то нехорошее, и скоро он об этом расскажет.

В памяти всплыл наш мысленный диалог пятилетней давности, и от осознания, что все только начинается, мороз пошел по коже. Способности Алима, как мага разума, усилились, когда я водрузила великокняжеский венец на его голову. Даже я, соприкасаясь с короной, слышала мысли и вычислила главную заговорщицу. На тот момент никто не догадывался, на что способен великий князь Леви.

– «Знаешь, – сказал брат в тот роковой день, удерживая мое бесчувственное тело на руках, – не удивлюсь, если к событиям на площади приложил руку сам Стужев. Я, как ни старался, не нашел в толпе магов. Попались пешки, которых гвардейцы быстро вывели из строя. Разыскивая преступников, я прочел мысли и память сотен людей. Несколько раз попадались размытые образы суровых воинов с голубыми глазами».

– «Ледяные псы Стужева? Зачем ему это? Не понимаю!» – тогда я на самом деле не понимала, но теперь, спустя годы, знала наверняка: бойня на площади была проверкой.

– «А по мне, яснее некуда, – Алим уже тогда предвидел развитие событий, – князь Холода заинтересовался тобой и захотел посмотреть в деле. Уверен, за нами наблюдают. Даже сейчас не покидает ощущение, будто я нахожусь на прицеле».

– «И что же теперь делать?»

– «Не переживай, решим проблему. Они сами подсказали выход. Только потребуется твое согласие».

– «Согласие? На что?» – брату удалось меня заинтриговать.

– «Я прочел мысли десятков ашкеназцев, беседовал с хранителем и видел дневники с рунами. Прежде я сомневался, но с обретением великокняжеского венца – истинной реликвии нашего народа – уверен, что сумею нанести печати, скрывающие магию. И не ту жалкую подделку, которой искалечили меня и сотни других одаренных, а подлинное наследие предков, благодаря которому ты станешь сильнее. Но, учти, чтобы обмануть Стужева и других магов, ты поклянешься не использовать магию до совершеннолетия. Даже наедине! За тобой будут следить и сразу узнают, если применишь заклинание».

– «А если кому-то будет грозить опасность?»

– «Справимся! Сама того не подозревая, ты вложила в наши сердца надежду. Заставила поверить в собственные силы. Наделила несгибаемой волей и верой в победу! А еще открыла древние знания, овладев которыми мы выстоим в этой неравной борьбе. Пять лет – малый срок для полноценного возрождения рода. Однако за эти годы нарастим броню, вгрыземся зубами в землю и построим собственную империю, с которой будут считаться».

Мне до сих пор стыдно, что не поверила тогда словам Алима и даже испугалась такой фанатичной веры. А брат принял сомнения за вызов. Великий князь отправился в храм и обратился к народу с просьбой помолиться за здоровье пострадавших. Проникновенная речь имела успех. Особенно, когда Алим приказал опустить его на пол, чтобы коленопреклоненным смиренно просить об исцелении сестры. Меня по такому случаю переодели в хлопковую рубашку до пят, распустили волосы, сняли украшения и амулеты. Раввин Поль Хаим Айзебэрг взял мое бесчувственное тельце на руки и вошел в купель. Положил на воду и отпустил, позволив телу медленно погрузиться на дно. Поначалу я задержала дыхание, понимая, что мне вредить никто не собирается. Но вскоре запаниковала, мысленно забилась в истерике от того, что вот-вот вода хлынет в легкие, и я утону.

– «Нина, ничего не бойся. Доверься мне. Расслабься, – донесся убаюкивающий голос Алима, – это часть ритуала, ты не умрешь.  Не здесь и не сейчас. Разреши этому миру защитить тебя. Освободи сознание. Позволь свету слиться с тобой».

Брату я верила, однако выполнить просьбу оказалось непросто. Рефлексы сильнее воли. Тело отчаянно сражалось за жизнь, и эта борьба приносила боль, давила на грудную клетку, выворачивала суставы.

Разум отключается, когда срабатывают инстинкты выживания. В момент гибели организм выбрасывает в кровь тонну адреналина, использует скрытые ресурсы для спасения. Однако наступает момент, когда человек выдыхается и понимает – это конец. Обидно, что из-за паралича, который имперский целитель наложил на тело, никто и не заметил этой схватки. Словами не передать, какой ужас я испытала от собственной беспомощности и осознания, что близкие рядом, переживают, смотрят и не видят агонию. Я сдалась с отвратительным ощущением того, что магия небезгранична. Ни амулеты, ни заклинания или способности не спасут, если ты не в состоянии ими воспользоваться.

Алим не обманул, я не умерла. Вода не хлынула в легкие вместе со вздохом. Меня окружил свет, заполонил изнутри и лентами обвился снаружи. Подхватил за запястья и щиколотки, подтолкнул наверх. Когда я всплыла, то поняла, что временный паралич исчез, суставам вернулась подвижность, а магические каналы наполнились бодрящей энергией. Она пульсировала в жилах, рвалась наружу и побуждала к действию. Однако стоило подумать, что этого делать нельзя, как магия послушным зверьком свернулась в клубочек и притаилась в области сердца.

Неужели, так действуют печати? Как Алим умудрился наложить их на виду у зрителей, и этого никто не заметил? Я осмотрела себя магическим зрением и не обнаружила прежней сетки энергетических каналов. Но я знала наверняка – магия не исчезла!

Первым, кого увидела после ритуала, был великий князь Стужев. Мужчина держал в руках подбитый мехом плащ и, как только я вышла из купели, накинул мне его на плечи. Я машинально укуталась и зябко переступила босыми ногами.

– Как вы себя чувствуете, Нина Константиновна?

– Б-благодарю, уже лучше. Неожиданная встреча. Спасибо за помощь, Семен Павлович, я бы не удержала щит. Его величество не пострадал?

– Нет! И это ваша заслуга. Я вмешался уже после взрыва. Снова предчувствие сработало?

– Ваше сиятельство, сестре необходим покой и отдых, – избавил меня от ответа Алим, которого родичи снова усадили в инвалидную коляску, – мы бы хотели вернуться в гостиницу.

– Ваше сиятельство, – отзеркалил Стужев, на холодном лице которого не отразилось ни одной эмоции, – здоровье Нины Константиновны – вопрос государственной важности. Его величество озаботился судьбой девочки, выделил целителя и любезно предоставил покои во дворце. Герр Фердинанд лично присмотрит за пациенткой. Разумеется, вам выпишут пропуск, чтобы беспрепятственно навещать боярышню Забелину.

– Прошу прощения, князь. Вы, наверно, оговорились? – не моргнув глазом, ответил брат. – Речь идет о моей сестре, княжне Наами Леви. Насколько мне известно, Нина Константиновна Забелина погибла около полугода назад, а семья Забелиных вычеркнута из книги родов. Разве что-то изменилось с тех пор?

– Хм, нет, не изменилось, – недовольно поджал губы мужчина, – но приказ императора…

– Я могу с ним ознакомиться?

– Пожелание Франца Леопольда, – исправился Семен Павлович, – чтобы храброй спасительнице оказали надлежащий уход…

– И мы с удовольствием исполним императорскую волю, – вмешался Зарах Леви, сообразив, что меня намереваются забрать, – Наами – наша гордость. Ее имя навсегда останется в памяти ашкеназского народа. Сегодня люди истово молились за здоровье спасительницы, и Бог нас услышал. Видите, девочке уже лучше!

– Вижу, поэтому решил засвидетельствовать почтение и выразить восхищение самоотверженностью и стойкостью, с которой ее светлость спасала наши жизни. К тому же, у Наами сегодня день рождения, – князь снял неприметный перстенек с мизинца и протянул мне.

– Благодарю, – я приняла подарок, рассматривая золотое колечко с черным агатом, – оно… милое.

– Не старайтесь, – хмыкнул Стужев, – кольцо обыкновенное, за исключением того, что знающим людям расскажет о моем личном покровительстве.

– С чего вдруг такая честь? Вашей жизни ничего не угрожало, – я с недоверием уставилась на мужчину.

– Империя нуждается в одаренных, а я стою на страже интересов нашего императора. Пройдет пять-десять лет, и вы станете верной опорой трону и украшением высшего общества. Мой долг позаботиться, чтобы вы дожили до этого дня, а у империи появился бы маг с такими удивительными способностями.