Текст книги "Волчица (СИ)"
Автор книги: Мелания Саноцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Волчица
Посвящение
Посвящается Карине Б.
И пусть не веришь ты, но верим мы...
Часть 1
***
I
Она проснулась с гулко стучащим сердцем. Казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из девичьей груди, проломив рёбра. Девушка судорожно хватала ртом воздух, крик застрял где-то в горле, так и не исторгнувшись. Она пыталась успокоиться, как делала это всегда после своих ночных кошмаров, а кошмары её преследовали с самой первой ночи под крышей дома тётки.
Обычно Ольга Вячеславовна приходила проверять свою осиротевшую племянницу по ночам, когда та будила своими криками и её, и двадцатилетнего сына Костю. Дарине было неудобно, что она мешает жить любезно приютившим её, сироту, родственникам, но ничего не могла сделать.
Ольга Вячеславовна Печёрская была врачом-терапевтом в местной больнице и не раз предлагала племяннице сходить к психологу (на крайний случай психиатр тоже был бы рад принять Дарину), но девушка отнекивалась, отговариваясь тем, что кошмары имеют под собой вполне объяснимую причину. Даринка, как могла, успокаивала своих родственников, попросила не проверять её ночью, что кошмары тоже пройдут, ей ведь нужно лишь время.
Девушка посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, светящиеся цифры показывали половину пятого утра. Рано, конечно, но девушка знала, что больше не заснёт. И виноват был в этом не только тяжелый сон, но и мандраж перед первым учебным днём в новой школе.
Была весна, осталось несколько недель до последнего звонка и экзаменов. Дарина окончит школу и сможет вернуться в родной город, чтобы жить в своей большой старой квартире, где когда-то жила её небольшая и совсем недружная семья.
Это сейчас, пока не наступило совершеннолетие Дарину к себе забрала тётка, ведь мало ли что может натворить малолетняя девчонка, оставшаяся в этом мире совсем одна и винившая себя в смерти своей семьи.
Дарина поднялась с постели и накинула на себя большой тяжёлый махровый халат и тихонько вышла из комнаты, спустившись на первый этаж, она отворила входную дверь и выскользнула на улицу.
Ольга и её сын жили в небольшом городке, да и там они обитали совсем не в центральном районе, а где-то на отшибе. Здесь находились не привычные Дарине многоэтажки, а маленькие частные одно– и двуэтажные домики. В одном таком строении и приютили сироту.
Девушка подняла руки, будто стараясь дотянуться до ярких холодных звёзд на тёмном ночном небосводе. Увы, колючие светила находились вне досягаемости. Дарина полной грудью вдохнула свежий ночной воздух. Вроде ещё не лето, но девушке не было холодно. Ей казалось, что что-то умерло в тот совсем недалёкий день, оставляя её сердце и тепло души там навсегда.
***
Девушка сидела в своей большой выдержанной в пастельных тонах спальне. У неё на коленях лежала книга, которая давно стояла на полке и которую она наконец начала читать, когда в её комнату зашла мать.
– Ты ещё не готова? – спросила она.
Мать Дарины была высокой стройной брюнеткой с тёмно-карими глазами. Ей было около сорока лет, но женщина выглядела намного моложе своих лет, чему способствовали правильный макияж, удачно подобранный наряд и частые походы в салоны красоты. Мать с дочерью могли бы сойти за сестёр, чего и хотела добиться сороколетняя женщина, и что совсем не нравилось Даринке. Да и кому было бы приятно, если молодые парни больше восхищаются сороколетней матерью, а не юной девушкой.
Дарина оторвалась от книги и посмотрела с немым вопросом на вошедшую. Та с раздражением напомнила своей непутёвой дочери о намечающемся контракте её отца и о том, что сегодня состоится званый ужин в доме будущих компаньонов.
На что Дарина решительно отказалась ехать, передёрнувшись от омерзения, вспомнив ту семью.
– Как?! Немедленно собирайся, дурная девчонка! – всё сильнее злилась мать Дарины.
– Ма, я же говорила, что сегодня вечером иду с Иринкой…
– Собирайся! Никакой Вяземской! Не так часто мы тебя просим о чём-либо, чтобы ты нам отказывала.
Даринка была упрямой девушкой, хотя упрямилась часто не там, где это было необходимо, сейчас она не собиралась идти на поводу у матери. Более того, она ещё в начале недели говорила о своих планах. Если родители решили изменить свои в последний момент, то к ней это никак не относится. К тому же не так часто Ирка была свободна. Она была на год старше Дарины и уже училась в университете. Будущий медик была загружена домашними и практическими заданиями перед предстоящей сессией. Как только у девушек освобождался свободный вечер, то они старались увидеться, а в последнее время это удавалось всё реже и реже.
– Ма!..
– Чтобы через десять минут была готова! – женщина вышла из комнаты, не удержалась и хлопнула дверью
Девушка лишь вздохнула. Она в любом случае не собиралась никуда ехать с родителями. Она была в курсе чаяний и надежд своего отца на единственную дочь. Он хотел подложить свою симпатичную дочь под своего будущего партнера или под его сына. Неплохо было бы закрепить всё браком, но девчонка еще несколько недель будет несовершеннолетней. Эх, мечтам её отца не суждено было сбыться.
Дарина посмотрела на ярко-алое открытое платье, висевшее на дверце шкафа, которое принесла ей мама. Девушка терпеть не могла красный цвет, ассоциирующийся у неё с кровью. Несмотря на то, что красные оттенки ей необычайно шли, она предпочитала в одежде зелёный и синий цвета под цвет глаз, доставшейся от каких-то родственников по отцовской линии.
Дверь распахнулась, и в комнату заявился отец, следом за которым семенила мама. Её отец был невысоким и полным человеком с водянистыми карими глазами и большой проплешеной на крупной голове. Характер он имел мерзкий и по натуре был тираном.
– Я не понял, моя дорогая, – начал отец Дарины, – какого чёрта ты ещё не собралась? Неужели ты не понимаешь, как важен нам этот контракт? Всё это, – он обвёл рукой её комнату, – куплено на наши честно заработанные деньги. И теперь, когда я прошу тебя поработать на благо семьи, ты смеешь отказываться?
– Пап, я говорила, что сегодня встречаюсь с Ирой.
– Мне плевать на твою Иру и прочую шушеру! – плевался он. – Тебя хотят видеть Фадеевы! И ты поедешь!
– Нет, – тихо и спокойно сказала девушка.
А дальше была большая ссора с хлопаньем дверей и криками. Была порвана книга, которую только начала читать Дарина.
И вот через полчаса она услышала, как шуршит гравий под колёсами отъезжающей машины, которая увозила её родителей в гости к будущим компаньонам. Они заперли её в квартире, отобрав ключи.
Им было не суждено доехать до дома их компаньона.
***
Девушка почувствовала, что замерзла и проскользнула обратно в дом. Пора было готовиться к первому дню в новой школе. Ей и так дали несколько дней на восстановление душевного спокойствия после произошедших событий.
– Куда-то ходила с утра, Даринка, а? – спросил братец за завтраком. Ему тоже не спалось – он наблюдал за двоюродной сестрой из окна своей спальни. Несмотря на то, что они приходились друг другу родственниками, ему понравилась девчонка. Хрупкая, с густыми длинными волосами и удивительными глазами; в их городке не было никого похожего на неё, всё же она была городской, а они... провинциалы.
Костик решил присмотреться к своей сестренке, а уж потом начать наступление. Девчонка ведь не знает маленькой семейной тайны.
Так, беззлобно подтрунивая над девушкой, парень отвез её в школу, где ей были отнюдь не рады.
Едва войдя в новый класс, девушка тяжело вздохнула, увидев с кем ей предстоит учиться. Девчонок в выпускном классе было явно больше, чем парней, и все они пытались казаться взрослее, чем были. Нет, парням-то явно нравилось смотреть на девушек в коротких юбках, едва прикрывающих причинное место, как говорила тётка Дарины, да и полупрозрачные блузки, которые не оставляли сомнений в том, какое на той или иной особе бельё, тоже радовали глаз парней. Нет, тут были парочка нормально одетых, но они были зашуганными и не пойдут против стаи хищниц, которые плотоядно смотрели на новенькую. Дарина в своей юбке до колена и белой блузке из плотной ткани была явно не к месту, тем более ярко краситься в школу она считала дурным тоном.
Что ещё больше не понравилось местным девушкам, так это то, что привёз в школу её Костик, а местный мачо Леонид первым решил познакомиться.
Но всё было тихо и мирно, новый класс лишь присматривался к новенькой.
***
Как ни странно, ей понравилось в новой школе. Тут были очень грамотные и отзывчивые учителя. Математичка так вообще была фанатом своего предмета, а учитель литературы с таким упоением цитировал классиков, что Даринка заслушивалась.
За несколько дней, она обнаружила, что программы старой и новой школ не так уж сильно разнятся. И всё бы ничего, но сами одноклассники не давали ей житья. Каждый день пускалась какая-нибудь новая сплетня про "городскую" какой-нибудь доброй девочкой в прозрачной блузке, парни же пытались подкатить, совсем уж явно намекая на желание вместе провести вечер.
В тот день Дарина немного задержалась после уроков: девушка решила уточнить у классной руководительницы несколько моментов, касающихся скорых экзаменов и выпускного. Когда со всеми организационными вопросами было покончено, Дарина попрощалась с милой пожилой учительницей биологии и, улыбаясь, поспешила на выход, но сначала решила посетить дамский комнату. Когда она мыла руки, в самое посещаемое место школы, зашла компания девушек. Их было пятеро: яркая заводила их выпускного класса, её подружка, одна "нормальная", как окрестила её в первый день Дарина, и две девчонки из классов младше.
– Так-так-так, кто это у нас? Милашка Дарина, – мерзким сюсюкающим голоском пропищала заводила. – И что они в тебе находят, а, гадина?
Дарина смотрела и не могла понять, о чём та говорит. А между тем, девочка с ярко-накрашенным лицом подходила всё ближе, остальные не отставали. Лишь одна из младшеклассниц осталась у двери, но та мерзко улыбалась – она перекрывала единственный путь к отсуплению у жертвы.
– Молчишь? Правильно, молчи, дрянь, – она подошла и больно дёрнула Даринку за волосы. – и с Костиком по вечерам гуляеешь, и Димка тебя провожает.
Даринка не выдержала и рассмеялась:
– Костя – мой брат, а Дима недалеко живёт.
– Молчи, шваль! – пихнула её в бок "нормальная". – Думаешь, если приехала вся такая расфуфыренная из мегаполиса, то крутая? То все парни твои?
– Сейчас мы тебе личико-то подпортим, – вмешалась ещё одна одноклассница.
И они напали. У этих особ не было представления о чести, справедливости и благородстве. Для них было нормально напасть впятером на беззащитную жертву.
Они были ногами, руками, не разбирая, куда бьют, лишь стараясь попасть на открытые участки тела, в лицо. Нет, Дарина сначала пыталась отбиться защитить себя, но она никогда в жизни не дралась, будучи, как считалось, из интиллигинной семьи, а тут ещё и силы были не равны. Уже когда она упала, стараясь свернуться в клубок, защитить голову, лицо, девчонкам быстро надоело издеваться над молчаливой жертвой (как ни странно, но Дарина, действительно, не издала ни звука, когда её методично избивали) и ретировались. А бедная сирота еле-еле поднялась. Она ощущала своё тело одной большой гематомой, боясь представить, какими интересными цветами раскрасится её кожа и как она завтра пойдёт в школу.
Она медленно побрела на выход из этого удивительно-гостеприимного места. Благо, был вечер, занятия у классов давно закончились, и ей никто не встретился на пути.
Девушке было страшно идти домой к тётке, та будет расспрашивать, что произошло и кто это сделал. Вряд ли прокатит вариант, что она просто упала или ударилась о дверной косяк. Дарина ощущала приближающуюся истерику. Нет, в таком состоянии она точно домой не пойдёт. Для начала надо успокоиться. И она пошла на своё тайное место.
Как мы знаем, она совсем недавно приехала в этот городок, сначала её везде брал с собой двоюродный брат, а потом она и сама стала исследовать улочки. Так в один из дней она набрала на заброшенную детскую площадку. Ржавые качели, какая-та карусель и пара лавок, – вот и всё богатство, но место было примечательно тем, что находилось на окраине парка, было укрыто зарослями сирени и ещё каких-то кустов. Этот парк (кстати говоря, он находился недалеко от школы) посещали немногие из-за его близости с лесом, детей там и во все не было: они предпочитали компьютерные игрушки.
Именно туда туда направлялась Дарина, удерживая слёзы и стараясь не слишком громко всхлипывать.
Лишь упав на старые скрипучие качели, Дарина дала волю слезам. Она оплакивала свою семью, свою прошлую жизнь и нынешнюю. Как глупо обрываются жизни!
***
Даниил устал. Он был одиночкой, уже длительное время скитаясь по городам и сёлам, как бы банально это не звучало. На его родине ему было нечего делать: постоянные распри со старшим братцем вынудили его покинуть земли, испокон веков принадлежащие его семье. Но это был его и только его выбор, о чём мы расскажем чуть позже.
Даниил не знал, что его заставило остановиться у этого парка. Несмотря на то, что он был явно заброшен, рядом проходила достаточно хорошая и широкая дорога, ведущая прямиком на магистраль. Может быть, в остановке виновата усталость от многочасовой поездки в автомобиле, хотя машина была удобной и очень комфортной, он – дитя свободы, ветров и лесов, долгое нахождение в этой консервной банке мужчину неимоверно раздражало.
А уж как он оказался на этой заброшенной детской площадке и вовсе непонятно; наверное, сюда его привело хвалёное чутьё подобных ему.
Даниил расслаблено сидел на полуисгнившей лавчонке, когда его слух уловил сдавленные всхлипы. Кто-то ломился через кусты сирени, чтобы усесться на тут же мерзко скрипнувшие качели.
***
Дарина даже не заметила, что её тайное прибежище оказалось уже занятым. Она лишь выплёскивала своё разочарование и боль. И нет ничего удивительного, что девушка вздрогнула от страха и неожиданности, когда соседние качели издали ещё более противный пробирающий до костей звук, чем те, на которых устроилась она, когда на них сел молодой мужчина.
***
Даниил не собирался обращать внимания на истеричную девчонку, что помешала его уединению. Ему лишь хотелось, чтобы она побыстрее утихла и покинула это живописное и такое тихое до прихода этой плаксы место.
Нет, он не был злым или жестоким, не способным на сострадание. Мужчина просто устал. Тогда ему казалось, что устал он жизни.
По небу, уже раскрашенному закатным солнцем, плыли редкие облака, а слабый ветерок зашумел зелёными молодыми листочками и тонкими веточками. Именно этот ветер и принес Даниилу лёгкий, едва уловимый даже для него, аромат, заставивший его заинтересоваться и обернуться.
Как он и думал, там, на старых скрипучих качелях сидела, ссутулившись, совсем ещё юная девушка.
***
– Позвольте узнать, кто Вас обидел? – спросил мужчина, напугавший её.
Действительно, пугаться было чего. Черноволосый и черноглазый, он хоть и выглядел утонченно, но в одежде мрачных цветов производил впечатление какого-то неформала, поклоняющегося тёмным силам, а сердца юных дев пожирающего на завтрак (в крайнем случае, на полдник, и то, это уже будет считаться нарушением диеты).
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и не знала, что делать: то ли бежать без оглядки, моля о спасении, то ли остаться и поговорить со страшным, но всё же симпатичным и молодым мужчиной. Даринка выбрала второй вариант.
– Девушка, что с Вами случилось? – обеспокоенно разглядывал появляющиеся синяки на нежной персиковой коже девушки.
– Я не... – она хотела сказать, что всё в порядке, что ничего не произошло, но поняла, что это глупо. Её собеседник не идиот, и прекрасно видит, что всё отнюдь не в порядке.
Наверное, в тот миг ей стоило промолчать, сдержаться, но слова уже полились безудержным потоком, и вот Дарина рассказывает о своих обидах первому встречному. Рассказывает, как тяжело было жить с родителями, хоть и жила на всём готовом, страшно знать, что её судьбу уже определили: быть ей постельной грелкой компаньона отца, который масляно смотрел своими маленькими глазками на жирном лице, смотрел так, будто она уже была его, или же быть с сынком этого типа. А всё почему? Потому что отец проигрался, что ему нужны были деньги этого сального гада ради каких-то новых авантюр. Говорит, как ей было стыдно, что не пролила ни слезинки на похоронах, глядя на застывшие навечно лица своих родителей, как не могла заставить себя их оплакать, что лишь вздохнула с облегчением, когда узнала об их смерти, за что и сейчас кормит себя. Она каялась, что стала обузой для тётки и её сына.
Она говорила и не видела, как сжимаются его кулаки, когда он услышал об обидчиках девуши, как повёл он носом, чуть ли не утыкаясь в её волосы, стараясь уловить тонкий аромат, не испоганенный вонючими дезодорантами и духами.
С каждым произнесённым словом девушке становилось легче, словно тяжёлый груз упал с её худеньких плеч.
Он протянул ей бутылку с водой, которая всё это время была у него в руках, когда Дарина замолчала. Она с благодарностью во взгляде приняла её, голос девушки охрип от рыданий и долгого говорения.
– Спасибо, – прошептала она. Дарина благодарила не только за воду, но и за то, что мужчина выслушал её истерику.
Девушка уже собралась уходить, но её молчаливый слушатель не пустил, придержав за тонкую руку.
– Извини, конечно, но я не могу тебя отпустить, – перешёл он на "ты". – У меня тут машина, – он указал в направлении кустов, – надо обработать твои синяки и ссадины.
Девушка напряглась. Она не хотела идти с ним к его машине. Много историй ходило о том, как молодые девчонки и парни пропадали после вот таких знакомств.
– Успокойся, – белозубо улыбнулся он, – не съем я тебя. Подождёшь меня здесь? Я аптечку принесу.
Дождавшись её неуверенного кивка кивка, он ушёл. Ему нужно было вдохнуть свежего весеннего воздуха без тонкого аромата тела этой девицы, чтобы очистить свои мысли и совладать с эмоциями. Но ему пришлось быстро вернуться, понимая, что иначе обладательница тонкого запаха быстренько убежит восвояси. Для него не укрылось, что девчонка его испугалась и была настороже.
***
– Моё имя Даниил Люпо, – представился, наконец, мужчина, вновь широко улыбаясь, демонстрируя красивые ровные белоснежные зубы. Девушка не замечала, как он принюхивается, аккуратно, даже можно сказать, нежно обрабатывая ссадины. – Да-да, это моя настоящая фамилия. В родне столько кровей понамешано. А не представитесь ли Вы, о, прекрасная незнакомка?
– Дарина Волкова, – промолвила вмиг покрасневшая девушка. – Обладательница одной из самых часто встречающихся фамилий. Приятно познакомиться, Даниил.
Могла ли она тогда знать, что эти слова станут для неё роковыми, что именно эти минуты станут же неё началом конца? Или всему виной мерзкое поведение её одноклассниц? Хотя, быть может, всё началось со смерти её родителей. Но она жила этим моментом, не зная, что принесёт ей будущее, как никто из нас не знает, что же хранит тайна следующей минуты.
Дарина Волкова даже не заметила, что вокруг было неестесственно тихо: молчали и птицы, которые обычнно громко галдели, восхваляя весну, не было слышно пробегащих котов и бродячих псов. Лишь тишина. Животные чувствали пристуствие сильного хищника.
II
Она вновь задыхалась от долгого безумного бега, сердце уже билось где-то у горла, а лёгкие пылали, в боку нещадно кололо, но она не могла позволить себе остановиться и перевести дух, ведь на босые изранненые веточками и камнями пятки ей наступает сама смерть.
***
Девушка вновь проснулась в холодном поту. Там, во сне, её вновь настигли, разрывая молодую плоть острыми чёрными когтями и белоснежными зубами, измазываясь в горячей красной крови. Даринка никак не могла избавиться от этих ночных кошмаров, преследующих её с первой ночёвки под крышей дома тётки.
В этих жутких сновидениях, где всегда выступала жертвой, ведь за столько ночей ей никак не удавалось убежать и спастись, девушка винила трагедию своей семьи и видение огромного чёрного волка, которого она приняла за плод больного и усталого воображения.
***
Новый дом.
Кзалось бы, как много в этой чУдной фразе. Ведь почти всегда подобное ассоциируется с надеждой на что-то новое, доброе и прекрасное. Дом – то место, где тебя ждут, надеются на скорое возвращение (и пусть ждёт лишь кошка или собака). Но для нашей знакомой, что потеряла всё и вынуждена ехать к чёрту на рога жить, не было никакой радости и тёплого ожидания. Лишь усталость и безнадёжность.
Дарина Волкова ехала в старой зеленой электричке, практически полностью расписанной граффити. Девушка уставилась в окно, невидящим взором наблюдая через мутное исцарапанное стекло за раскинувшимися смешанными лесами. Она практически не обращала внимания на стойкий запах мочи, которым, казалось, пропитался весь вагон (нос давно забился), но от холода она зябко ёжилась, кутаясь в зелёную ветровку.
Она не хотела ехать никуда, хотела остаться в старой квартире и не видеть ни тётку, с которой ни разу в жизни не встречалась, ни двоюродного брата, о котором узнала лишь пару дней назад. Да и о тётке краем уха услышала Даринка однажды, что, мол, у отца есть старшая сестра, живущая в каком-то захолустье, не добившаяся ничего и работающая обычным врачом-терапевтом. Её родители говорили это так, словно работа врача – это нечто постыдное и мерзкое. От таких слов у Дарины ныло сердце, ведь её лучшая подруга училась на врача, да и она сама бы не прочь была спасать жизни и здоровье людей. Но жизнь самой девушки была определена её дражайшим папенькой.
Она вновь поёжилась и оглядела вагон: всего два человека какого-то замшелого вида ехали вместе с ней, ещё один вышел на предыдущей остановке, – в общем-то не пользовалось это направление популярностью у обычного люда.
Она вновь перевела взгляд за окно, электричка замедляла свой ход перед очередной остановкой, и уже можно было рассмотреть хоть что-то, кроме смазанного массива леса.
Там, за окном, у кромки деревьев потягивался огромный зверь. Его чёрная шерсть лоснилась в лучах закатывающегося солнца – ещё чуть-чуть и его и вовсе нельзя будет найти в окружающей ночной тьме. Зверь потянул носом воздух, морда, казалось поморщилась, но Даринка не могла с уверенностью сказать, что ей не почудилось: с такого расстояния в приближающихся сумерках она вряд ли смогла бы что-то рассмотреть, кроме его светящихся глаз. А жёлтые глаза в этот миг смотрели на неё, заставляя сердце сжиматься, а ладошки потеть...
Тогда её, задремавшую, разбудил контролёр, проверяющий проездные документы (по просту билеты); и она уже не могла с полной уверенностью сказать, был ли это сон или же явь. Скорее всего ей всё привидилось, решила она.
***
Даринка стояла на продуваемой всеми ветрами платформе с разбитым асфальтом и зябко ёжилась, обнимая себя руками: электричка давно покатила дальше, а её так никто и не встретил. Вечер был холодным, на небо набегали тёмные тучи, обещая проливной дождь, пронизывающий до самых костей ветер также не добавлял оптимизма юной особе. Дарина мечтала лишь о горячем чае и пледе, девушка никак не ожидала, что её просто напросто забудут встретить.
Но вот послышался тяжёлый стук каблучков и вопрошающий женский хриплый голос:
– Дарина? Дарина Волкова?
Когда девушка уже была готова идти, куда падёт взгляд её очей, за ней всё же пришли.
Ольге Вячеславовне Печёрской было около пятидесяти лет, её тёмно-русые короткие волосы давно тронула седина, которую она не стремилась закрашивать, чтобы не превратиться в ещё одну бабку с ярко-рыжей или фиолетовой шевелюрой, глаза у неё были точь-в-точь Даринкины: такие же изменичивые сине-зелёные, колдовские, как называл их покойный брат Печёрской. Глядя на неё, Даринке хотелось в этом возрасте иметь такую же фигуру: несмотря на уже немолодые лета, Ольга Вячеславовна оставалась стройной, но вот за морщинистым лицом стоило бы больше уделять внимания, считала племянница, как и за руками с тонкой почти просвечивающей кожей с сеточкой синих вен.
Они молча пошли в сторону ожидавшего их такси. Такие непохожие родственницы, совсем чужие люди, которым вскоре придётся проживать под одной крышей.
Как же удивилась Дарина, когда такси подъехало к дому! Оказалось, что семья Печёрских живёт в добротном двухэтажном домике, но и он казался игрушечным для жительницы крупного города со множеством серых безликих многоэтажек и широких магистралей. Она только надеялась, что удобства находятся не на улице. К счастью, и до русской глубинки дошли блага цивилизации и здесь была вполне хорошая ванная комната.
Улыбчивая тётя Оля выделила Даринке небольшую комнатку, преимуществом которой было окно с широким подоконником, сидя на котором можно было смотреть на лес, вплотную примыкающий к их участку и соседнему дому.
И вот сейчас она вновь проснулась от жуткого кошмара, но кое-что изменилось. Сегодня ей чудилось чужое присутствие, а жёлтые глаза стали красными.
