Текст книги "Люби меня по-французски (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Сначала он провел руками по всему моему телу, избегая каждого места, где я хотела его прикосновений. Я прикусила губу и опустила голову под свои связанные руки, отчаянно желая, чтобы он заставил меня кончить и, не стыдясь, продолжал вести себя так же.

Но он избегал любой части тела, которая, он знал, заведет меня, хотя этот список стремительно сокращался. Он провел одной ладонью от моего плеча вниз по спине, а другой от моей лодыжки к голени. Он коснулся моего копчика, живота, моей шеи, задней части коленей. Моя кожа покрылась мурашками, соски покалывали, и я пыталась изогнуть спину и опуститься ниже, чтобы потереть соски об подушку. Но мои руки были привязаны к изголовью кровати таким образом, что я совершенно не могла ими шевелить.

Крошечный, сдавленный звук покинул мое горло, хотя я хотела кричать, ругаться и дергаться.

– Раздражена, принцесса? Я знаю, как ты себя чувствуешь. – Он положил руку на мою задницу и потирал ее медленными кругами. – Но сегодня ты была плохой девочкой. А плохие девочки должны быть наказаны.

На мгновение я занервничала – что он имел в виду под наказанием? Он на самом деле собирался…

Звук того, как рука Лукаса шлепнула меня по голой заднице, был насколько шокирующим, настолько же и жалящим, и я запрокинула голову назад. Мгновенно он опустил ладонь на уязвимое место и дал мне несколько секунд, чтобы приспособиться к мысли и ощущению того, как быть отшлепанной.

Отшлепанной, черт побери.

Как непослушная маленькая девочка.

Было ли очень неправильно, что мне понравилось это?

Он сделал то же самое и с другой ягодицей, снова держа руку на горящей коже, пока удовольствие и боль искрились на моих нервных окончаниях, как фейерверк на четвертое июля.

Я не была уверена, что возбуждало меня больше – физическое ощущение его руки, ударяющей по моей коже или мысль, что Лукас наказывал меня за то, что я была слишком красивой, слишком соблазнительной для него. Мой рот открылся шире, мое дыхание было учащенное и тяжелое, и я подумала, что он снова может отругать меня за то, что я такая шумная.

Третий шлепок был сильнее, достаточно, чтобы заставить меня невольно вскрикнуть, и я закрыла глаза, прикусив губу.

– Извини, – проскулила я, когда он держал свою ладонь на моей разгоряченной коже.

– Шшш. Думаю, ты уже достаточно отшлепана. – Он поцеловал мой копчик, прежде чем переместился подо мной так, что мои колени оказались по обе стороны от его головы. – И я весь день ждал, чтобы вылизать твою киску. Я больше не могу ждать.

Схватив меня за бедра руками, он притянул меня так, что я оседлала его лицо.

Оседлала. Его. Лицо.

О боже мой, и я даже не смогу закричать, да ты издеваешься...

– Ты не двигаешься. Поняла? – сказал он, и его дыхание почти заставило меня взорваться.

Я кивнула, желая громко выкрикнуть все ругательства, что знала. По-французски и английски, и, может, даже не других языках тоже.

Это было худшее наказание и так же самое грандиозное наслаждение, которое я когда-либо испытывала.

Он дразнил меня своим языком, как будто завязывал в узел вишневый стебелек.

В двойной узел.

Он облизывал меня как двойной рожок французского ванильного мороженого в жаркий летний день.

На экваторе.

Он смаковал меня, как будто я могла растаять в его рту, а он этого не хотел.

Это была проигранная битва.

Я продержалась не дольше, чем минуту, может, даже тридцать секунд – черт, может, даже не десять. У меня больше не было чувства времени. В момент, когда он коснулся меня своим языком, это было так, будто он плеснул бензин в огонь, который уже горел. Я боролась с каждым инстинктом в моем теле. Я хотела трахнуть его язык. Я наклонилась вперед, уперлась головой в свои запястья, умирая от желания закричать, вспыхнуть, разрушиться.

Я знала, что он пытался продлить это, потому что каждый раз, когда я была близка к краю и напрягалась, он выпускал мой клитор и кусал внутреннюю часть моего бедра или просто дышал теплом на мою кожу. Когда я немного расслаблялась, он снова порхал надо мной своим языком, возвращая меня к краю, пока я наконец не начала думать, что схожу с ума.

– Лукас, – умоляла я на грани слез. – Пожалуйста.

Наконец, с помощью одной руки он притянул меня ближе к своему рту, толкнул пальцы другой руки внутрь меня и поглощал меня жестко и быстро.

Я, черт побери, взорвалась.

Я понятия не имела, как долго это длилось, как Лукас сумел дышать, или как я не прокусила кожу плеча, потому что со всей силы вцепилась в него зубами, чтобы не закричать. Все мое тело было парализовано силой оргазма, что превратил мир в белый цвет и включил сирены в моей голове, сотрясая мое тело волнами экстаза, настолько мощными, что я едва могла дышать. К тому времени как наслаждение утихло, я хватала ртом воздух и на моем левом плече остались следы от моих зубов.

Верхних и нижних.

Прежде чем восстановилась моя способность формулировать предложения, Лукас скользнул между моих ног и встал на колени сзади меня.

– Я еще не закончил с тобой, принцесса. Даже не думай двигаться.

Ему не нужно было беспокоиться насчет меня, так как единственным моим желанием было ощутить его член внутри. Я слышала, как он разорвал упаковку от презерватива, и я испытывала соблазн сказать ему не надевать его, но больше чем что-либо, я просто хотела, чтобы он трахнул меня, а он может заставить меня ждать дольше, если я ослушаюсь его правила: не говорить.

Мгновение спустя, я ощутила, как он потирает свою эрекцию об мою задницу. Он вытянул руку и взял мои волосы в кулак, потянув мою голову назад достаточно сильно, чтобы кожу головы жгло от боли.

– Чего ты хочешь? – спросил он. – Расскажи мне.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня, – прошептала я без колебаний. – Жестко. Прямо сейчас.

– Да? Ты хочешь быть жестко оттраханной? – он сильнее потянул мои волосы, и я поморщилась.

– Да. – Сказала я сквозь стиснутые зубы. Боже, если бы мои руки были свободны, я бы заставила его сделать это, схватила бы его, притянула бы в себя.

Но весь контроль был у Лукаса, и подумать только, у него нескончаемое терпение.

Он дразнил меня головкой своего члена между моими бедрами, потираясь о мои влажные, опухшие складочки, прежде чем скользнуть в меня на сантиметр и выйти обратно. Он скользнул им между моих ягодиц, бормоча слова похвалы о моей сексуальной, упругой заднице. Он держал мои волосы одной рукой и потянулся другой, чтобы обхватить мою грудь, ущипнул сосок и перекатывал его между пальцами. Он шептал мне грязные слова, говоря, какой хорошей девочкой я была, каким твердым я сделала его член, как он все еще мог чувствовать мой вкус на своих губах, как сильно он хочет трахать меня таким образом целый день.

Когда я снова была готова почти расплакаться, он наконец толкнулся в меня, и освобождение было таким восхитительным, что я на самом деле посмотрела наверх и поблагодарила Господа.

– Расскажи мне. – Лукас тяжело дышал, переместив одну руку на мое бедро и продолжая держать другую, обернутую вокруг моих волос. – Расскажи мне, что тебе нравится.

– О боже. – Я не была уверена, что могу говорить – мое тело снова вышло из-под контроля.

Он потянул меня за волосы.

– Бога здесь нет.

– Лукас. – Я облизала губы и изогнула спину, мои руки были вытянуты над головой. – Да, да, да, вот так. Я люблю твой член внутри меня. Я люблю то, как ты наполняешь меня, растягиваешь и вбиваешься в меня. Ты такой большой, твердый и чертовски идеальный.

Он застонал, вбиваясь в меня глубже и быстрее.

– Мне нравится то, как ты двигаешься, – продолжила я, борясь с тем, чтобы сохранить свой голос шепотом. – От этого я становлюсь такой влажной. Мне нравится звук, который твое тело издает возле моего, когда ты трахаешь меня таким образом. От этого я так сильно хочу кричать.

Он отпустил мои волосы и обхватил меня за бедра, погрузив пальцы в мою плоть и дергая меня назад к нему в яростном, диком ритме. Я не видела его, но представляла, как мы выглядим в данный момент – Лукас все еще одетый, его белая рубашка расстегнута на шее, брюки вокруг коленей; я привязанная к изголовью, голая, но на высоких шпильках. Это было так сексуально, он трахал меня так жестко, я была очень влажной, и все внутри меня начало сжиматься и тянуть, и когда Лукас достиг своего предела, я расставила колени шире и опустилась так низко, как могла, чтобы принять его глубже.

Это толкнуло его за край, и он оставался глубоко внутри меня, когда кончал, задыхаясь и рыча, когда его член пульсировал. Мой рот широко открылся, когда он вытянул руку и жестко потирал мой клитор, заставляя мои внутренности сжаться и сокращаться вокруг него.

Чертовски невероятно.

Лукас дышал так же тяжело, как и я, наклонившись вперед и опустив лоб на мою спину. Его волосы щекотали мою спину, и я вздрогнула.

– Ах. – Его голос был такой слабый.

– Да. Я чувствую себя точно так же.

Он поцеловал меня в позвоночник.

– Ты изумительная.

– Эй, это все ты. Я была связана все время.

И я любила каждую минуту этого.

Рассмеявшись, он вышел из меня и встал.

– И как бы ни было заманчиво оставить тебя вот так, потому что ты выглядишь чертовски соблазнительно, дай мне одну секунду, я развяжу тебя.

На мгновение он исчез в ванной, и затем появился сбоку от меня в застегнутых штанах и без рубашки. После того как развязал меня, он потер мои запястья, прежде чем поднес их к губам и закрыл глаза. Жест был таким милым, что это заставило мое горло сжаться.

– Они не болят. – Я не хотела, чтобы он думал, что это было чем-то меньшим, чем невероятно для меня.

Джессика. Ты глупая сука.

Он открыл глаза, но его губы не покидали мою кожу.

Я улыбнулась.

– Уверяю.

Именно тогда мы услышали визг и громкий всплеск, доносящийся из окна.

– Кто-то прыгнул в бассейн? – предположила я.

– Кажется так. Ты хочешь спуститься и присоединиться к ним? – ни один вопрос не был задан с меньшим энтузиазмом.

– Ты издеваешься? – я вытянула руку и поиграла с завитком кудрявых волос, действия геля на которых уже прошло, и они торчали в разные стороны. – Нет никакого места, где я хочу быть, кроме этой комнаты, с тобой. – Я посмотрела через плечо на свои ступни. – Хотя, я бы хотела снять туфли.

Он улыбнулся.

– Снимай их. Наказание окончено.

Я встала с кровати и сняла туфли.

– Лукас, как ты все еще можешь называть это наказанием, когда человек наслаждается этим? Потому что я наслаждалась.

Его брови поползли вверх.

– Ох да? Может, в следующий раз я достану хлыст.

Я замерла.

– У тебя ведь на самом деле нет хлыста, верно? – хотя, честно говоря, я бы позволила Лукасу делать все, что он хотел со мной. Я доверяла ему.

Он ухмыльнулся и поднял брови.

– Нет. Но я найду, если ты захочешь. Может, ты захочешь выпороть меня. Ты бы выглядела невероятно в образе Госпожи.

Я застенчиво улыбнулась.

– Я добавлю это в календарь нарядов.

#

Мы провели следующее утро с семьей Лукаса, а днем снова были у бассейна. Позже, когда мы получили достаточно солнца и хлора, мы нашли покрывало и устроили небольшой пикник в оливковой роще, состоящий из фруктов, хлеба и сыра. После того как поели, мы выпили вино, и я вслух читала Лукасу любовные письма Абеляра и Элоизы, пока его голова лежала на моих коленях, а я прислонилась к оливковому дереву.

Это было чертовски идеально.

Так идеально, что я начала чувствовать себя неловко от спокойствия, которое я испытывала от мысли, что уже скоро должно закончиться то, что было с Лукасом, неважно, что именно это было. Так идеально, что каждый раз, когда он открывал рот, чтобы что-то сказать, я задерживала дыхание, надеясь, что он упомянет что-то по поводу того, чтобы снова меня увидеть. Так идеально, что когда я заметила, что Лукас задремал, я убрала книгу и изучала его лицо, чувствуя необходимость запомнить каждую черточку. То, как одна его бровь изгибалась выше, чем другая. То, как щетина покрывала его ямочки, что появлялись, когда он улыбался. Пухлые губы и квадратную челюсть. Темные ресницы, что располагались веером, возле точеных скул.

Ох, дерьмо.

Пять Неуместных Мыслей, Которые Были У Меня В Оливковой Роще:

1) Его лицо такое чертовски красивое, и я, черт побери, оседлала его прошлой ночью.

2) Волнующий меня вопрос: когда смогу сделать это снова.

3) Это будет грубо, разбудить его ради секса?

4) Что, черт побери, я буду делать, когда вернусь домой к своей реальной жизни?

5) Я буду скучать по нему так чертовски сильно.

Теплый ветерок развевал его кудри, и я снова и снова убирала их со лба, и наконец признала, что я так упорно пыталась отрицать.

Я буду скучать по нему, потому что я влюблена в него. Это безумно и глупо, и нерационально, и слишком быстро, и плохо кончится. Но это реально.

Не имеет значения, как я называла это: секс-по-дружбе, сексуальное мимолетное влечение, восстановление после разрыва... Но имело значение только то, что я чувствовала, когда была рядом с ним. То, что он заставлял меня чувствовать себя так, будто я могу делать все что угодно, говорить всё, что у меня в голове, заполучить всё, что хотела. Он научил меня кое-чему о моем теле и моих желаниях, что я не знала. Он научил меня наслаждаться красотой жизни в данный момент. Он научил меня не беспокоиться сильно о том, как выглядят те или иные вещи, о том, что подумают другие, о том, кем я должна быть.

Я любила то, кем я была, находясь рядом с ним. И я любила его.

Боль, укоренившаяся в моей груди, начала разрастаться, и я представила ее как семя черного винограда, проросшее в каждом направлении, сжимающее мой желудок, удушающее мое сердце и стягивающее горло. Боль распространилась по всему моему телу, заставив мои конечности онеметь. Прежде чем я смогла остановить ее, слеза покатилась по моей щеке, за ней последовало еще несколько, одна из которых упала на лоб Лукаса.

Я всхлипнула, и Лукас зашевелился.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

– Извини, я уснул. Твой голос такой успокаивающий. Ты дошла до печальной части?

Я кивнула. Вытерев глаза, я заставила себя оживиться.

– Извини, я просто немного эмоциональна.

Он сел и оказался рядом со мной, прислонившись к дереву и приобняв меня рукой за плечи.

– Ты не должна извиняться. – Мы сидели так мгновение, прежде чем он снова заговорил: – Слушай, я даже не подумал, что вечеринка по случаю помолвки будет в какой-то степени трудной для тебя, а я должен был. Я пойму, если ты не захочешь пойти.

– Что? Нет. – Его голос был такой обеспокоенный, и я положила руку на его ногу. – Дело не в этом, Лукас. Я не... у меня нет проблем с вечеринкой по случаю помолвки. Я хочу пойти, правда.

– Ладно.

Он не звучал убежденным, но не стал спорить.

Я устроилась в сгибе его руки, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, смущенная тем, что была поймана, когда плакала, и молясь, чтобы я могла противостоять остальным слезам, которые хотели вырваться наружу.

– Это из-за меня? – спросил он.

Мои глаза распахнулись. Не говори ему.

– Что ты имеешь в виду?

Он сделал глубокий вдох.

– Ты расстроена. Я что-то сделал не так?

– Нет, конечно нет. – Я моргнула, слишком встревоженная, чтобы посмотреть на него. Если я посмотрю на него, он поймет, что я лгу.

– Я надеюсь, что прошлая ночь не была перебором для тебя. Просто ты такая красивая, и я увлекся…

– Нет. Лукас. – Я повернулась к нему лицом и подогнула ноги под себя, сидя на пятках. Он увидел печаль на моем лице, но я не могла позволить ему думать, что это было из-за того, что мы делали прошлой ночью. Большую часть ночи мы бодрствовали и занимались всякими забавными вещами, в том числе, обнаженными играли в шашки, слизывали виски с тел друг друга, и принимали ванну, затем он позволил мне привязать его к стулу и делать с его телом все, что я хотела.

И он подчинился каждому моему приказу.

– Лукас, прошлая ночь была изумительная, – сказала я. – Уверяю тебя, я наслаждалась каждой минутой.

Он вздохнул с облегчением.

– Ладно, хорошо. – Он подвинулся и поправил брюки. – Только мысль об этом делает меня твердым.

Оглянувшись назад, я улыбнулась.

– Я вижу.

– Так ты собираешься сказать мне, что не так?

Я люблю тебя. Вот что не так.

Я покачала головой.

– Нет. Потому что это не имеет значения. Имеет значение только то, что я хочу наслаждаться этим моментом с тобой.

Он схватил меня, бросил на спину и лег на меня.

– Я наслаждаюсь этим моментом. Но со спущенными штанами я бы наслаждался им еще больше.

Я улыбнулась на его ненасытное желание.

– Ты одержимый, знаешь это? И я думаю, что нас видно из дома.

– Отлично видно. – Но он опустил свои губы и поцеловал меня, открыв рот над моим и встречая мой язык своим.

Я обернула руки вокруг него, целуя его в ответ с отчаянием, которое он, должно быть, чувствовал, но не задавал вопросов вслух. Боже, как он мог быть настолько беспечным по поводу всего этого? Я чувствовала, как будто мой мир развалится на части через четыре дня, и его, казалось, ничего не тревожило по поводу прощания. Я завидовала его способности находиться в настоящем так, что будущее, даже ближайшее будущее, не влияло на него.

Потому что он знает, Миа. Он знает, чем это является, и он никогда не притворялся, что это нечто другое. Засунь это в свою голову и держи там.

Лукас поднял голову и пальцем обвел контур моих губ.

– Я говорил тебе, что люблю твои губы? Но прежде, чем я решу, что мою семью не будет заботить шоу, которое они увидят здесь, нам лучше уйти и начать готовиться к вечеринке.

– Хорошо.

Вот оно. охотное согласие. Быть готовой на все. Только в настоящем моменте, чтобы хорошо провести время.

Когда мы шли назад к дому, я двумя руками несла корзину для пикника, может, это было глупо, но я не хотела, чтобы Лукас держал меня за руку. Это нужно прекратить. И когда мы вернемся в Париж, я должна оставаться в своем отеле на ночь. Черт, может, дни я тоже должна проводить одна. Я должна привыкнуть к тому, чтобы быть без него.

Потому что, хоть он и не был тем типом, кто беспокоится о будущем, но я была. Это не изменить. Несмотря на то, как мне было весело с Лукасом, я все еще была тем же самым человеком – и так же, как Джессика, я хотела в своей жизни того, чего он не мог мне дать. Сравнивать себя с ней отстойно, но я понимала ее. Мне было уже двадцать семь. Осенью будет двадцать восемь. Может, было глупо устанавливать жизненные сроки, но вот такой я была. И если у него не было желания измениться ради женщины, которую он любил три года, то не изменится и для меня. Я не была настолько наивна.

Я просто надеялась, что найду кого-нибудь другого, с кем у меня будет такая же химия, кого-нибудь, кто захочет дать мне то обещание. И позволит мне связать его и отсосать ему, прежде чем стоять на коленях над его лицом.

Я чувствовала себя так, будто хочу рассмеяться и заплакать в одно и то же время. Мои глаза снова заполнились слезами, и я опустила взгляд на землю, яростно моргая, чтобы избавиться от слез.

Лукас открыл заднюю дверь и улыбнулся, когда я прошла через нее, но на его лице все еще было обеспокоенное выражение. Мне нужно сыграть так хорошо, как я могла, если я хотела убедить его, что все в порядке.

Наверху, в душе, я составила список.

Инструкции Для Ночи:

1) Никаких ласковых жестов, что говорят: «потенциальные отношения». Это включает: держаться за руки, прикасаться к волосам, поцелуи в лоб.

2) Никаких фантазий о будущем с ним, особенно что-то связанное с помолвкой или свадьбой.

3) Никаких слез, нахмуренного выражения лица или признаний, что что-то не так. Если он спрашивает, ты продолжаешь говорить, что ничего, или, если необходимо – лги и говори, что это из-за свадьбы.

4) НЕ СТРОЙ никаких планов по возвращению в Париж. Если он попытается, ты, стиснув зубы, взываешь всю силу и воли и говоришь, что, вероятно, тебе нужно провести некоторое время самой по себе. Перечисли некоторые достопримечательности, на громадной высоте, которые ты хочешь увидеть.

5) Больше никакого секса.

На самом деле, я не добавила последний пункт.

Разве у кого-то есть сила воли к такому.

Глава 19

Вечеринка по случаю помолвки Жиля и Лизетты, была тем типом мероприятий, которые я бы хотела планировать. В действительности, я сделала кучу фотографий и была взволнованна, когда думала, что покажу их Коко. В своей голове я составила список возможных мест Детройта, где была бы возможна свадьба в провансальском стиле на открытом воздухе, хотя воссоздание внешнего вида этого места и то, как оно ощущается, может быть проблемой. Цвета, свет, вкусы, структура... они все были настолько специфичными именно для этой части мира. Но было то, что я могла скопировать – столы для четырех гостей с широкими стульями, антикварные кружевные скатерти, лаванда и полевые цветы на столе.

Это занимало мою голову большую часть вечера, что было хорошо. Мне нужно было что-то, чтобы отвлечься от Лукаса, чье появление в летнем костюме пшеничного цвета, светло-голубой рубашке и ГАЛСТУКЕ, конкурировало с окружающей обстановкой. Он был чисто выбрит, и у меня возникло сильное желание несколько раз потереться об его подбородок. И желание облизать его. Да, оно тоже у меня было.

Я поддерживала болтовню о своей работе, чтобы не сломаться, и он слушал с интересом, не жалуясь, когда я бродила с фотоаппаратом. Но мое «Я Полностью В Порядке, Правда» забрало у меня все силы – я была истощена к тому времени, как все расселись, чтобы ужинать, я не была уверена, как долго я еще могу держать видимость, что у меня все хорошо.

Мы сидели за длинным главным столом с семьей, и еда выглядела привлекательно, но я не была голодна. Я наложила еду, в основном, просто перемещая ее по своей тарелке.

Во время десерта Лукас спросил меня, все ли в порядке.

– Конечно. – Подняв бокал, я сделала изрядный глоток.

– Ты кажешься тихой, – сказал он, проведя пальцем над ремешком моего ярко-розового платья.

Я поставила бокал.

– Просто задумалась.

– О чем ты думаешь?

Не смей, Миа Девин. Не смей, черт побери…

– Эм... – Я сделала еще один глоток вина, который дал мне время придумать допустимый ответ. – О том, что осталось в парижском списке. У меня будет только три дня, когда я вернусь, на самом деле, два с половиной, в зависимости от того, когда придет поезд. – Мой голос звучал ужасно неестественно для меня.

– Верно. Ты уезжаешь во вторник, ага.

– Ага. Назад в реальность. – Я нацепила яркую улыбку, как в рекламе зубной пасты.

Его губы дернулись, но это не была его обычная улыбка.

– Похоже на то. В субботу ночью я буду работать в «Бивере», так что…

– Все в порядке, – щебетала я. Давай, Миа. Больше энтузиазма, ты можешь сделать это. – Теперь, когда ты показал мне, как передвигаться, я буду в порядке сама по себе. Не беспокойся.

– Я просто собирался сказать, что мы можем сесть на ранний поезд завтра. – В его глазах было беспокойство, Лукас с осторожностью меня изучал. – Но... ты имеешь в виду, что больше не хочешь тусоваться вместе, когда мы вернемся в Париж?

Больше вина. Вот и все. Выпить до последней капли.

– Эм, нет, не совсем. – Я теребила ножку моего пустого бокала. – Я имела в виду, что тебе больше не нужно играть в гида. Я могу справиться сама.

Тишина.

– Ты правда этого хочешь?

Конечно нет, глупенький.

Я открыла рот, чтобы продолжить вечернее достойное-не-меньше-чем-Оскара представление, но Лукас все разрушил, ответив на свой же вопрос.

– Потому что я буду очень опечален, если это так и есть.

О нет. О, Господи. Слезы на подходе.

Отчаянно я оглядела стол. Где, черт побери, бутылка вина? Другие члены семьи болтали и не замечали разворачивающейся между нами драмы, но я знала, что, если не встану и не уйду, плотину внутри меня прорвет.

– Миа? – Лукас потянулся к моей руке.

– Извини. – Отодвинув стул, я подпрыгнула и промчалась мимо других столов, вдоль бассейна, обошла вокруг, к другой части дома. Я бежала в темноте, заставляя ноги передвигаться на каблуках так быстро, как я могла, благодарная, что в старшей школе я занималась бегом и до сих пор имела привычку делать физические упражнения. Через сад – вы когда-нибудь пробовали бежать по гравию? Это отстой, и тем более, в обуви не для бега. Дальше я пробежала мимо фонтана и весь путь к задней части оливковой рощи. Я бежала так быстро, что даже не могла плакать, легкие угрожали вырваться, а в боку кололо. Когда я достигла границы виноградника, я рухнула с краю старой каменной пристройки.

Положив щеку на холодную грубую поверхность, я ударила рукой об камень и зарыдала. Я плакала так же сильно, как когда Такер отменил нашу свадьбу, но самое безумное, что сейчас я чувствовала себя еще печальней. В отличие от слез, что были тогда, эти были подпитаны только разбитым сердцем, без злости, сожаления или стыда, чтобы разбавить их.

– Миа! – голос Лукаса эхом раздавался по роще. Он мог меня видеть? Я подавила рыдания, но мгновение спустя я услышала его быструю поступь, и затем ощутила его руку на моей спине. – Миа, о боже мой. Ты в порядке? Иди сюда, пожалуйста.

Может, это была ошибка, но я позволила ему повернуть меня в своих руках и на протяжении целой минуты тихо плакала на его плече. Он крепко держал меня, потирая мою спину, ничего не говоря. Когда дрожь замедлилась, он нежно покачивал меня и поцеловал макушку головы. Я подняла свое заплаканное лицо с его груди, и он поцеловал обе мои мокрые щеки. Затем мой лоб.

Перестань делать эти милые вещи. Я уже влюблена в тебя, и ты делаешь все только хуже.

Но я не смогла ничего сказать, потому что его рот был на моем, а его руки были вокруг меня, и наши тела были прижаты друг к другу так, что это превращало мою безнадежность в отчаяние, заставляя меня жадно поглощать то, что он хотел мне дать. Я хотела этого. Я хотела этого сейчас, и мне плевать на расплату.

Подпрыгнув, я обхватила его ногами за талию и целовала его с яростным желанием, сжимая его волосы в кулаках, кусая его губы, хватая ртом воздух. Его руки нащупали мою задницу, и он прижал меня к себе, так что я могла ощущать его член, выпирающий через одежду. Этого было недостаточно. Недостаточно.

Он прижал меня спиной к каменной стене, и я знала, что сойду с ума, если он не окажется внутри меня.

– Лукас, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Сейчас, – приказала я у его губ.

Он не боролся с этим. Опустив мои ноги на землю, он расстегнул свои брюки, пока я скидывала свое нижнее белье. Через две секунды он поднял мое платье, и снова прижал меня к стене, только на этот раз его член уже погружался в меня.

Наши рты были в сантиметрах друг от друга, обжигая горячим дыханием. Моя страсть к нему была настолько огромна, что мне казалось, что моя кожа не выдержит этого, и я могу взорваться в любую секунду. Каждый раз, когда мы были вместе, был невероятным, но этот был каким-то другим. Он был неистовым, тревожным, движимый болью так же, как и возбуждением.

Он ощущался как последний раз. Как гребаное прощание.

Что, если так оно и есть? Что, если это, правда, прощание?

Я прижалась к нему, и он вбивался в меня жестко и быстро, затем притянул меня крепче к себе, потираясь своим телом о мое.

– О боже, Лукас, – я задыхалась. – Я сейчас кончу...

– Я хочу тебя, – зарычал он. – Я хочу, чтобы ты кончила на мой член. Я хочу ощутить это. Затем я кончу внутри тебя сильно.

Моя голова ударилась о каменную стену, когда оргазм накрыл меня, и с каждым сокращением моего тела вокруг его, слова проносились в моей голове... черт, да, о, мой, бог, вот так, ты, чертовски изумительный, я не могу остановиться...

Он застонал и сильнее прижал меня к стене, опустив лицо к моей шее и полностью заполняя меня. Я ощущала его – ощущала пульсацию его оргазма, как будто это был мой собственный, и я обхватила его ногами, а его голову руками, мое сердце барабанило в груди. Я открыла глаза и подняла взгляд к небу.

Я видела звезды, которые еще даже не были рождены.

Боже, я люблю тебя.

И это случилось, в одну секунду это было в моей голове, а в следующую на губах. Это что-то похожее на кино, когда вы знаете, что героиня собирается сделать что-то глупое, и в замедленном движении вытягиваете руку к экрану, крича: нееееееееееееееееееееееет!

– Боже, я люблю тебя.

Как только слова вырвались, я замерла.

Лукас поднял голову.

– Что?

– О боже мой. – Меня захлестнула волна смущения, щеки покраснели от стыда. – О боже мой, я не имела это в виду.

– Подожди. – Он закрыл глаза на мгновение. – Ты не имела это в виду? Или ты не имела в виду, сказать это?

– Я-Я, – я хныкала в отвратительном, унизительном мучении. – Просто я немного потрясена сейчас. – Я опустила взгляд туда, где были соединены наши тела. – Я совсем не в состоянии думать. Может, мы будем считать этот разговор, эм...

Опустив мои ступни на землю, он вышел из меня, и я мгновенно почувствовала, как теплая влажность от наших тел побежала по внутренней стороне моего бедра.

– Ох, дерьмо. – Я убрала платье в сторону от своих ног.

– Извини насчет этого. Эм, хочешь, чтобы я принес полотенце или еще что-то?

Я покачала головой.

– Нет, все в порядке. Но как думаешь, я могу попасть в дом и остаться незамеченной? Мне нужно переодеть платье и я, вероятно, также должна привести в порядок лицо. – Я даже не хотела думать, что с моим макияжем.

– Да, я думаю, что мы можем войти в дом незамеченными. Но, Миа... – он провел рукой по своим волосам. – Нам нужно поговорить.

Я посмотрела через его плечо, за виноградник, как будто стремительно нестись к ограде и отправиться в направлении Парижа пешком было вариантом.

О боже. Как, черт побери, я собираюсь это объяснять?

#

Наверху, в комнате, я повесила грязное платье в шкаф и переоделась в то, в котором была вчера вечером. Я также сняла туфли, чтобы идти босиком. В ванной я вымыла лицо и плеснула на него холодной водой, но мои глаза все еще выглядели немного опухшими. Я нанесла макияж, воспользовавшись карандашом и бальзамом для губ, и привела в порядок волосы.

Ладно, думай. Как я собираюсь выкрутиться из этого?

У меня было два варианта – лучшие, что я могла сказать. Я могла быть честной и сказать, что у меня к нему сильные чувства, что было очень смущающим и подавляющим, или я могла притвориться, что это всего лишь эмоциональная реакция на секс и попробовать свести это к шутке. Может, я могла попытаться прочитать его первым. Он не казался взбешенным. Возможно, мое достоинство будет спасено, несмотря на то, что Иисус, оно и так уже пострадало за последнее время.

Лукас встретил меня у подножия лестницы и протянул бокал красного вина.

– Вот. Это одно из наших.

– Спасибо тебе. – Если он разобьет мне сердце, по крайней мере, он сделает это за бокалом хорошего вина.

– Итак, я подумал, что, может, мы сядем у бассейна? Там не так шумно. – Лукас придержал дверь для меня, когда мы направились к бассейну. На террасе он выбрал двойные лежаки с видом на вечеринку, где друзья Жиля и Лизетты задержались на десерт и напитки. С наружных колонок доносилась песня Ланы Дель Рей «Dark Paradise», песня, которую я раньше любила, но сейчас она казалась плохим предзнаменованием.