Текст книги "Люби меня по-французски (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Дождь прекратился и Лукас захотел отвести меня на ужин на Монмартр (прим. пер. холм в Париже).

– Еда не самая восхитительная, но я хочу, чтобы ты кое-что услышала.

– Я согласна на все, – сказала я, натягивая джинсы. – Хотя я бы хотела чистую одежду. Эта немного влажная.

– Это место абсолютно обычное, я уверяю тебя. – Он подошел ко мне сзади и поцеловал в плечо. – И так или иначе, мне нравится эта маленькая маечка на тебе.

– Спасибо. Но то, что я на самом деле хочу – это мои средства для волос. К сожалению, твои не особо мне подходят. – Я скользнула в свои балетки. Брр, они тоже мокрые.

– Извини. Это поможет, если я скажу, что ты великолепна, независимо от того, в каком беспорядке твои волосы? – Лукас вытащил чистую рубашку из своего шкафа, надел ее и начал застегивать пуговицы. Мне нравилось смотреть, как он одевается. Это заставило удовольствие расцвести в моем животе, так как казалось таким личным и интимным. Как будто мы знали другу друга гораздо дольше, чем есть на самом деле.

Я улыбнулась.

– Немного. Но не будет ли слишком, если я попрошу заехать в «Плаза»?

– Ничего, о чем ты попросишь меня, не будет слишком.

Мое сердце на секунду перестало биться и затем понеслось яростным галопом, как будто наверстывая упущенное время.

Перестань говорить подобные вещи. Я смущаюсь.

Я поблагодарила его, взяла свой пиджак и осмотрелась в поисках сумочки. Это было опасно позволять таким эмоциям прорываться наружу. Я должна стараться контролировать их, продолжать постоянно напоминать себе, кем мы являемся друг для друга и, что еще более важно – кем не являемся.

Чтобы сэкономить время, мы взяли такси до «Плазы», и я позвала Лукаса подняться ко мне в номер, пока я буду переодеваться.

– Вау. Довольно роскошно, – сказал он, осматривая шикарный номер.

По какой-то причине я чувствовала себя смущенной, и я не хотела, чтобы он подумал, что я избалованная и всегда так путешествую.

– На самом деле это больше, чем то, в чем я нуждаюсь. Я была бы счастлива в номере поменьше, но за этот уже было заплачено.

– Я помню. – Лукас посмотрел на розы и кровать, прежде чем начал бродить по гостиной. Опустившись на диван, он посмотрел на газету, которую я оставила на кофейном столике сегодня утром.

Я сняла пиджак и сбросила балетки, забросив их в шкаф.

– Это займет минуту или две.

– Не торопись.

Хоть я и не могла видеть его с того места, где стояла, его голос звучал немного странно. Это было из-за намека на Такера? Я не должна была приводить его сюда. Ему, вероятно, некомфортно находиться в номере, который мой бывший жених снял для нашего медового месяца. Но что я могла сделать кроме того, чтобы поторопиться?

Я повесила свою мокрую одежду в шкаф, чтобы она высохла, бросила нижнее белье в корзину для грязного белья и пошла к комоду, чтобы выбрать, во что переодеться.

Когда я вытащила верхний ящик, нижнее белье «Aubade» оказалось прямо передо мной. У меня появился соблазн надеть его, но я не хотела, чтобы Лукас видел, что я это делаю. Было бы лучше, чтобы он обнаружил его под одеждой, или, как-нибудь вернувшись домой, увидел, что оно надето на мне.

Вернулся домой и увидел, что оно надето на тебе! Ты потеряла свой рассудок?

Мы не были парой. У нас не было общего дома. Мне лучше запомнить это.

Немного нахмурившись, я убрала красивые трусики и бюстгальтер в сторону и нашла что-то более повседневное. С нижнего ящика я вытащила чистую пару джинсов и покопалась в поисках новой майки. Хмм, Лукасу она понравится? Он сказал, что ему понравилась та, в которой я была сегодня, но я думаю, что в основном это было из-за того, что она демонстрировала много кожи. У меня больше не было подобной, но был черный без бретелек топик, который, думаю, ему понравится. Я оставила свой лифчик без бретелек и натянула облегающие черные брюки и топик. Мои балетки были слишком мокрые, чтобы снова их обуть, поэтому я решила идти в туфлях на каблуках – в черных, на ремешках, с маленькими золотистыми застежками. Если мне придется много ходить —так тому и быть. Иногда красота требует жертв.

В ванной я собрала волосы в неряшливый пучок и нанесла немного макияжа.

– Все, я готова, – сказала я, выходя из ванной. Из шкафа я взяла маленький черный клатч и бросила туда несколько нужных вещиц.

– Правда? Боже, такая быстрая. – Лукас поднялся. – И, черт побери, ты сексуальная.

Улыбаясь, я повернулась к нему лицом.

– Спасибо.

– Я не могу поверить, как же быстро ты собралась, и ты выглядишь так хорошо. – Его глаза скользнули по моим волосам, моим оголенным плечам, и ногам в облегающих брюках.

– Как правило, я собираюсь довольно быстро, если не сушу волосы. Сушка занимает много времени. В другом случае... – я подняла руки, указывая на себя, – получается то, что ты видишь сейчас.

– К счастью для меня. – Он обнял меня одной рукой за талию и притянул для поцелуя. – Ты такая высокая.

Я рассмеялась.

– Сегодня я на каблуках.

Он опустил взгляд и застонал.

– Миа, ты убиваешь меня. Пойдем, а то я потеряю контроль. – Посмотрев через плечо, он продолжил: – Это красивая комната и все такое, но быть здесь с тобой немного странно.

Я похлопала его по щеке.

– Я тебя понимаю. Ты не должен приходить сюда снова.

Мы поехали на метро, чтобы добраться до основания Монмартра, и взобрались по сотне крутых, узких ступенек, по бокам которых были выстроены холодные старые столбы и чугунные решетки. Мои ноги не болели так сильно из-за каблуков, как я предполагала, вероятно потому, что я была очень увлечена пейзажем. Скорее всего, в течение дня извилистые мощеные улицы и потрясающий вид были очаровательными и живописными, но сегодня вечером, с туманом, повисшим в воздухе, с темной и блестящей после дождя землей и фонарями, светящими сквозь туман, Монмартр, казалось, напоминал старомодные фильмы нуар[10]10
  кинематографический термин, применяемый к голливудским криминальным драмам 1940—х – 1950—х годов, в которых запечатлена атмосфера пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма, характерная для американского общества во время Второй мировой войны и в первые годы холодной войны.


[Закрыть].

Взяв меня за руку, Лукас повел меня к ресторану, находящемуся с правой стороны от главной площади, и я сразу же услышала причину, по которой он привел меня сюда. Из открытых дверей доносились звуки гитары, и я сжала его руку, когда он повел меня к небольшому квадратному столику в задней части большой, наполовину заполненной людьми, комнаты.

Когда мы сели, я начала с интересом изучать трех играющих музыкантов. Они сидели в полукруге, и я не была уверена, как должны были выглядеть цыгане, но я точно не представляла трех статных парней, среднего возраста, в джинсах и клетчатых рубашках с электрическими гитарами, подключенными к усилителям. Перед ними был небольшой столик со стопкой компакт-дисков, небольшой корзинкой для наличных и три бокала пива. Они выглядели как обычные люди, дающие представления за деньги на улице.

Но музыка.

Я никогда прежде не слышала ничего подобного. Меня впечатлило то, как они сохраняли ритм и с какой скоростью играли, сливаясь в единую мелодию.

– Боже мой, их запястья, должно быть, очень болят, – сказала я Лукасу.

Он улыбнулся.

– Они привыкли к этому.

У ведущего гитариста, что был по середине, пальцы так быстро летали по струнам, что его руки казались размытыми. Я никогда не видела ничего подобного.

– Ты можешь играть так же быстро? – спросила я.

– Ха. Я бы хотел.

Я толкнула его локтем.

– Бьюсь об заклад, ты можешь.

– Слушай, я неплохо играю. Но эти ребята настоящие профи. Видишь того парня? – он указал на музыканта по центру. – Он играет так же хорошо, как любой джазовый гитарист, которого я встречал в Нью-Йорке.

Мы пили вино, ели стейки с картошкой фри и салатами и слушали музыку, Лукас время от времени отвечал на мои вопросы о названии песни или стиле музыки. Это было так весело, что я почти забыла о сексе.

Почти.

Но иногда я смотрела на Лукаса и ловила его взгляд на себе, и он дарил мне небольшую улыбку, которая означала, что он знает, о чем я думала.

Он наклонился и прошептал мне в ухо:

– Я не могу перестать думать о том, что было в душе. – Мое лицо вспыхнуло и поток возбуждения устремился к моему лону.

Я была удивлена, когда в перерыве, ведущий гитарист подошел к нам и пожал Лукасу руку. Они обменялись парой фраз на французском, и, конечно же, я понятия не имела, о чем они говорили, но улыбнулась и протянула руку, когда Лукас меня представил. Гитариста звали Стефан – у него были темные волосы, темные глаза и теплая улыбка, что открывала щербинку между зубами. Прежде чем отправиться в бар, он что-то сказал Лукасу, что его рассмешило.

– Что он сказал? – спросила я.

– Он сказал, что никогда прежде не видел меня здесь с девушкой, и он понял, что я, должно быть, хочу впечатлить тебя, если привел тебя послушать, как он играет.

– Ох. – Я спрятала свою удовлетворенную улыбку за бокалом вина.

– Так это сработало? – Лукас сел и посмотрел на меня игривым взглядом.

– Да. – Я была впечатлена, но больше всего я была счастлива из-за того, что Лукас никогда прежде не приводил сюда девушек.

На обратном пути на сцену Стефан остановился и положил руку на плечо Лукаса. Он задал вопрос, и сначала Лукас покачал головой, но после непродолжительных уговоров, казалось, поменял свое решение.

Я захлопала в ладоши.

– Сделай это! Пожалуйста!

– Ладно. Но не сравнивай меня с этим парнем. – Лукас похлопал Стефана по плечу.

– Он очень хороший гитарист, – сказал Стефан по-английски с сильным акцентом.

– Я верю. – Но я волновалась за Лукаса, наблюдая, как он сидит на стуле Стефана и перекидывает ремень гитары через плечо. Он болтал с ритм гитаристами[11]11
  Ритм гитара – это гитара, которая исполняет ритмические партии. Она широко применяется практически во всех музыкальных жанрах начиная от поп музыки и заканчивая рок музыкой. Основная функция, которую выполняет ритм гитара – это проигрывание последовательности аккордов, которые составляют основной ритм музыкальной композиции. Музыкальные партии, исполняемые ритм гитарой, обычно звучат фоном, который играет важную роль в формировании структуры музыкальной композиции, он как бы задаёт общий мотив, а еще в совокупности с ударными он формирует так называемый бит – основную ритмическую составляющую.


[Закрыть] некоторое время, отсчитывая ритм французской песни, и потом они начали играть с пугающей скоростью. Мои внутренности завязались узлом. Ух, я надеюсь, что он не собирается пытаться показать то, что не может делать.

Я не должна была переживать. Лукас играл с изящной ловкостью, его пальцы уверенно перебирали струны, украшая мелодию своим звучанием, не заполняя пространство ненужной показухой или миллионом дополнительных аккордов.

Я была заворожена.

Больше всего мне нравилось, каким счастливым он выглядел в это время, независимо от того, улыбался ли он мне или другим гитаристам или просто смотрел на свои руки на гитаре. Боже, он такой чертовски привлекательный. И талантливый, и умный, и милый.

Какого черта? Ведь должно быть в нем хоть что-то не так.

Он живет во Франции. Вот что с ним не так.

Только иногда.

Да, как сейчас. И завтра он покидает Париж.

От воспоминания, что наше время вместе было на исходе, мой желудок болезненно скрутился. Я отмахнулась от тревоги, нарастающей в моем желудке, и попыталась оставаться в настоящем моменте.

Здесь и сейчас.

Но когда песня закончилась, Лукас сказал что-то другим гитаристам, и они отсчитали другую мелодию. И как только он заиграл первые аккорды «La Vie En Rose» (прим.пер. – песня Эдит Пиаф), я втянула воздух.

В действительности, кажется, я не дышала на протяжении всей песни. Он не пел, но играл мелодию так прекрасно, что мои глаза наполнились слезами. Шум и гул, которые заполняли пространство до этого, на время песни стихли, и когда она закончилась, все зааплодировали. Лукас снял с себя гитару, отдал ее Стефану и, кивнув в благодарность, вернулся ко мне за стол.

– Ну? Что ты думаешь?

Я тяжело сглотнула, прежде чем заговорила:

– Это было прекрасно. Спасибо, что сыграл песню для меня. Это... многое значит.

– Пожалуйста. Теперь, я всегда буду думать о тебе, когда буду слышать ее.

Мой рот открылся, но я не знала, что сказать. Мы уставились друг на друга, и я поняла, что между нами что-то изменилось – он тоже понял, что наше время было ограничено, что прощание было близко. И честно говоря, он тоже не выглядел счастливым по этому поводу.

Он сел и прочистил горло.

– Ты наелась? Хочешь еще один бокал вина?

– Нет. Я имею в виду, да, я наелась, но не хочу больше вина. – Впервые я чувствовала себя лишенной дара речи рядом с Лукасом. Я не хотела, чтобы ночь заканчивалась, но я не думала, что будет правильно напрашиваться к нему в квартиру. И я не могла пригласить его к себе в номер.

Дерьмо. Вот и все? Я посмотрела через плечо на дверь, пытаясь скрыть слезы, образующиеся у меня в глазах.

– Ну... тогда я думаю, мы можем идти. Только дай мне оплатить счет.

– Нет. – Я положила руку поверх счета и притянула его к себе. – Этот мой. По крайней мере, это то, что я могу сделать за все то время, что ты провел со мной.

– Провел? Ты прощаешься со мной сейчас? – он казался искренне удивленным.

Я пожала плечами.

– Ну, ты уезжаешь, верно? Разве ты не сказал прошлой ночью, что завтра покидаешь город?

– Ох. Верно. Черт. Завтра четверг? – он потянул за прядь волос, что вылезла из моего пучка. – Ты заставила меня забыть о том, какой сегодня день.

Я рассмеялась.

– Хорошо.

– Я должен уехать из Парижа завтра. Я еду в Воклюз на помолвку брата. Вся моя семья будет там.

– В доме графа?

– Да.

Я вынужденно улыбнулась.

– Будет весело.

– Да. – Но он выглядел мрачным, его брови нахмурились.

Музыка снова заиграла, и я оплатила счет своей кредиткой. Лукас поблагодарил меня за ужин, и бросил немного наличных в корзинку Стефана, прежде чем взял меня за руку и повел на выход из ресторана. Никто из нас не проронил ни слова, когда мы спускались вниз по холму.

Вдруг на полпути вниз, возле одной из освещенных фонарем лестниц, Лукас остановился. Я прошла два шага дальше и повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Что случилось?

Он засунул руки в карманы.

– Ты должна поехать со мной завтра.

– Что?

– Поехали со мной в Воклюз.

Мое сердце забилось слишком быстро.

– Лукас, я не могу...

– Нет, можешь. – Лукас сделал шаг ко мне. – Я хочу, чтобы ты поехала.

– Но…

Он вытащил руки из карманов и положил их на мои плечи.

– И я еще не готов попрощаться с тобой.

Он поцеловал меня, прежде чем я смогла что-нибудь сказать, заглушая своими губами любые слова несогласия, которые я могла сказать. Потому что было так много всего, о чем я думала – мы встретились два дня назад; как ты объяснишь, кто, черт побери, я такая; твоя семья будет думать, что я сумасшедшая, если поехала куда-то с парнем, которого только встретила; и... и я боюсь. И у меня слишком много чувств. Что, черт побери, происходит между нами?

Но когда он провел своими руками вверх к моим плечами и взял мое лицо в свои руки, я хотела растечься лужицей. Он тоже еще не готов попрощаться.

– Скажи, что ты поедешь, – прошептал он у моих губ. – Ты влюбишься в это место – там так красиво, и там будет много вина.

Я улыбнулась.

– Я уверена, что там красиво, Лукас. Но что насчет твоей семьи? Они не рассердятся, когда ты покажешься с…

Он покачал головой прежде, чем я даже закончила предложение.

– Они будут в восторге. Генри и Жан Поль любят принимать гостей, и мой брат и его невеста сказали, что я могу кого-нибудь привезти. Просто до этого у меня не было никого, кого я бы хотел взять с собой.

– Что насчет твоей мамы? – по какой-то причине, мысль о том, чтобы встретиться с его мамой-кинозвездой, заставила меня задрожать.

Лукас заметил дрожь и притянул меня в свои объятия.

– Она будет рада познакомиться с тобой, я обещаю. Давай! Я взобрался на башню ради тебя, я танцевал с тобой, играл тебе песню...

Я вздохнула, в объятиях Лукаса было очень комфортно. Слишком комфортно. Я обняла его, положив руки на его теплую поясницу.

– Я хочу...

– Что тебя сдерживает?

Прикусив губу на мгновение, я решила быть честной.

– Я думаю, я в замешательстве, что все это значит. Совсем недавно была отменена моя свадьба, и…

Он отстранился, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки, и слегка встряхнул.

– Перестань так много думать, Миа. Это значит, что мы хорошо проводим время вместе, вот и все. Это значит, что я правда-правда рад, что мы встретились, и мне нравится быть с тобой. Просто поехали в Воклюз и хорошо проведем время, ладно? Не анализируй это, не ищи глубоких смыслов, не беспокойся. Кто знает, может после трех дней там, ты отчаянно захочешь улететь обратно в Детройт, чтобы сбежать от меня и моей семьи.

Я улыбнулась.

– Я сомневаюсь в этом.

– Тогда решено. Ты едешь. – Он сжал мои плечи. – Мы уезжаем завтра после завтрака.

Я закрыла глаза, думая о том, было ли это ошибкой, но я не была в состоянии удержать себя от кивка.

– Ладно.

– Так что теперь вопрос в том, что ты хочешь делать сегодня вечером? Ты устала? Хочешь, чтобы я отвез тебя в отель? Хочешь вернуться в мою квартиру? Тебе нужно собрать вещи, но ты можешь сделать это завтра.

– Ничего себе. Голова кругом.

Боже, что мне делать?

– Извини. Ты, вероятно, не особо привыкла быть спонтанной в таких вещах. Особенно в поездках. – Он снова взял меня за руку, и мы продолжили спускаться по ступенькам.

– Да. Ты прав. До этой недели я бы сказала, что во мне нет ничего спонтанного.

– Я вставлю спонтанность в твое тело.

Я послала ему насмешливый взгляд, хотя его комментарий возбудил меня.

– Очень весело. Кстати, где находится Воклюз?

– В Провансе. И не беспокойся, там все обычно. Ты возможно захочешь взять платье для вечеринки в субботу, но…

– Лукас! – я схватила его за руку. – Я даже не подумала об этом! Боже, я совсем не готова для поездки в Прованс. У меня совсем нет надлежащей одежды.

Он закатил глаза.

– Миа, если ты хочешь поехать домой и составить новый календарь нарядов прямо сейчас, это твое право. Но, – он снова притянул меня к себе и скользнул рукой под мой топик, затем пальцем под застежку моего лифчика, – я могу думать о множестве других вещей, которые предпочел бы сделать сегодня. Хочешь остаться с ночевкой?

Я закрыла глаза.

– Да. Потому что на самом деле для этого у меня есть идеальный наряд.

#

– Я поверить не могу, как много раз у меня был секс за последние двадцать четыре часа. – Одетая в мягкую футболку и пару боксеров из ящиков Лукаса, я взяла новую зубную щетку, которую Лукас достал для меня и ополоснула ее. – Это почти немыслимо.

– Это хорошо или плохо? Вот. – Лукас выдавил немного зубной пасты на мою щетку, затем на свою.

– Хорошо, – сказала я. – Очень-очень хорошо.

– Рад это слышать.

Мы почистили зубы, прополоскали рот и сплюнули, стоя бок о бок у раковины в ванной, и Лукас поставил мою зубную щетку рядом со своей. Это было слишком интимно и слишком уютно. Я чувствовала себя так близко к нему. Но я пыталась остановить это.

– Может это хорошо, что мы немного притормозим, когда приедем к твоей семье, – сказала я, ложась в кровать. – Я начинаю думать, что я зависима.

Мы сделали это дважды с того момента как вернулись с ужина – снова на диване (по моей просьбе) и на полу в его спальне. Я была изумлена способностью Лукаса восстанавливаться и делать это снова так скоро.

– Что ты имеешь в виду под «притормозим»? Я не собираюсь делать паузу. – Лукас изобразил испуганное лицо и выключил свет на прикроватной тумбочке.

Я наблюдала, как он скользнул ко мне под одеяло в лунном свете.

– Мы должны. – Я положила свою голову на руку. – Мы не можем трахаться как кролики в замке графа или где бы там ни было. – Я выбросила руку в воздух. – Это грубо!

Лукас рассмеялся.

– Иди сюда. Я обещаю, – сказал он, когда я прижалась к нему, – что дом очень большой, и к нему прилегает огромный парк. Мы найдем способ побыть одни. Поэтому не нужно будет делать паузу.

Я поцеловала его, прежде чем перекатилась, прижав спину к его груди, и он обвил руку вокруг моей талии. Это ощущалось нелепо комфортно и почти чуждо мне. Такер не был любителем объятий. И не относился к повторит-сразу-после-первого-раза типу парней. И из-за его отвращения к телесным выделениям после секса, мы почти никогда не делали это без презерватива.

И даже тогда, это не ощущалось так, как с Лукасом в душе.

Никогда.

Я хотела сделать это снова. Я закусила нижнюю губу.

Ну, ты не сможешь сделать это снова. Это заставляет думать тебя о сумасшедших вещах.

Но это безумно? Может, обычные люди делают это все время, и я просто не знала это. Я имею в виду, я слышала о сексуальных каникулах с почти незнакомцами, о курортных романах, когда люди никогда не слышали ничего друг о друге снова, только жаркая случайная связь на одну ночь любви... Я никогда не позволяла себе такого. Мне было интересно, было ли подобное у Лукаса.

Я зажала обе губы между зубами, чтобы помешать себе задать вопрос. Я на самом деле хотела знать? Я разрывалась – что если я не была особенной?

Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай.

Но я спросила. Конечно же, я это сделала.

– Лукас?

– Хмм? – его голос уже был сонный.

– У тебя когда-нибудь было такое прежде?

– Что такое было прежде?

– Ну... – я замешкалась, – безостановочный секс весь день напролет.

Он рассмеялся.

– Нет. Я имею в виду, не могу сказать, что никогда не уходил с кем-то домой, но безостановочный секс – это в новинку для меня.

– И для меня. – Облегчение нахлынуло на меня как дождь, ведь я не была одной из вереницы девушек, кричащей его имя в его квартире. Неоднократно.

Затем я затихла на минуту, на самом деле пытаясь посчитать количество оргазмов, которые я получила с Лукасом. Святое дерьмо, это количество превышало десять? Вероятно, это было больше, чем у меня было с Такером за год.

И мы никогда не разделяли оргазм вместе. Внезапно я захотела, чтобы Лукас узнал об этом. Чтобы почувствовал себя особенным.

– Лукас?

– Да?

Улыбка коснулась моих губ.

– Я думала, что одновременный оргазм – просто миф.

– Тогда мы квиты.

Я моргнула.

– Как так?

– Я думал, что великолепная девушка, делающая мне этот крышесносный минет на кухне была плодом моего воображения. Затем она снова сделала это в душе, поэтому я начал думать, что она может быть настоящей.

Я улыбнулась, позволив моим уставшим глазам закрыться.

– Она настоящая.

Но была ли она? Лежа в его объятиях, я задавалась вопросом, было ли это правдой. Была ли эта девушка реальной мной? Или я вела себя как какая-то воображаемая версия самой себя, предаваясь похоти, действуя импульсивно? Было ли это реакцией на то, что десять дней назад оказалось, что моя жизнь не была такой, какой я ее считала? На то, что я не могла быть той, кем думала, я являюсь? Может, я использовала эту сказку, чтобы избежать столкновения лицом к лицу с правдой: я должна начать с нуля.

Или было что-то большее? Может, эта девушка была внутри меня все время и была подавлена идеей того, кем я предположительно должна быть? Подавлена страхом признать, что я могу совершить ошибку? Узнать, что я не идеальна? Испытала ли я облегчение, что Такер отменил свадьбу? Безусловно, ведь эта девушка, здесь в Париже, чувствовала больше, чем я чувствовала на протяжении долгого времени.

Но это все еще не было реальной жизнью.

Нахмурившись, я сильнее прижалась к телу Лукаса. Мне было плевать, если это не было реальной жизнью.

Все было слишком хорошо, чтобы беспокоиться.