Текст книги "Жена-22"
Автор книги: Мелани Гидеон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Пэт Делагвардиа
Провожу день с отцом. Ред Сокс[17] . Ухххх46 минут назад
Уильям Бакл
Упал.Около часа назад
Упал?Теперь я уже всерьез обеспокоена. Я собираюсь послать Уильяму сообщение, когда слышу пулеметную очередь мотоцикла, которую ни с чем не спутать. Я быстро выхожу из Фейсбука. Дети еще в школе, у Уильяма обед с клиентом, поэтому я делаю очевидное заключение.
– Нас грабят! – шепчу я Недре по телефону. – Кто-то пытается угнать наш мотоцикл!
Недра вздыхает.
– Ты уверена?
– Да, уверена.
– Насколько?
Увы, это не первый раз, когда я надоедаю Недре подобного рода звонками.
Однажды, когда я загружала в подвале стиральную машину, открытая входная дверь под порывом ветра хлопнула о стену. В моем убежище это прозвучало как выстрел. Я была уверена, что меня грабят, пока я раздумываю, нужно ли добавлять кондиционер для белья при стирке белого. В нашей округе ограбления не редкость. Это реальность, в которой живут оклендцы, такая же, как землетрясения и органические помидоры по пять долларов за фунт.
Запаниковав, я как дура заорала:
– Я звоню своему адвокату! – Никто не отозвался, и я добавила: – И у меня здесь есть нунчаки!
(Незадолго до этого я купила пару для Питера, который записался на курсы таэквондо. Мне было неведомо, что через две недели он их бросит, потому что, оказывается, он не думал, что это контактный спорт. А для чего, интересно, он считал, нужны нунчаки? А-а – наверное, он имел в виду тайцзи, а не таэквондо. Что ж, не его вина, что столько названий боевых искусств начинается на “та”).
Ответа снова не последовало.
– Нунчаки – это две палки, соединенные цепью, которые используют, чтобы наносить удары. Вращая их вокруг себя. Очень быстро, – выкрикнула я.
Сверху не донеслось ни звука. Ни шагов, ни даже скрипа паркета. Я что, выдумала звук выстрела? Позвонив Недре по мобильнику, я заставила ее висеть на трубке в течение получаса, пока ветер не захлопнул входную дверь и я не осознала, какая же я идиотка.
– Клянусь тебе. На сей раз это не ложная тревога, – говорю я ей.
Недра – как врач скорой помощи. Чем ужаснее ситуация, тем она спокойнее и хладнокровнее.
– Ты в безопасности?
– Я внутри дома. Двери заперты.
– Где грабитель?
– На гаражной дорожке.
– Тогда почему ты говоришь со мной? Звони 911!
– Это Окленд. Копы появятся не раньше, чем через 45 минут.
Недра ненадолго задумывается.
– Они приедут быстрее, если ты скажешь, что в кого-то стреляли.
– Ты не можешь предлагать это всерьез.
– Поверь мне, они будут у тебя через пять минут.
– Откуда ты знаешь?
– Мне не просто так платят 425 долларов в час.
Я не звоню в полицию: я очень плохо вру, особенно если приходится говорить, что кто-то из моих любимых истекает кровью. Вместо этого я на четвереньках ползу к окну и, не выпуская из рук телефона, слегка раздвигаю шторы. Мой план – сфотографировать вора и послать его фото в полицию Окленда. Но вор оказывается моим мужем, который исчезает из виду, прежде чем я успеваю вскочить.
Он возвращается только в десять вечера – входит, покачиваясь, через парадную дверь. Очевидно, что он изрядно навеселе.
– Меня понизили, – говорит он, падая на диван. – Хочешь знать, как называется моя новая должность?
Я думаю о его последних статусах в Фейсбуке: “Падать, падаю, упал…” Он чувствовал, что это грядет, и ничего мне не сказал.
– Идеатор.
Уильям без выражения глядит на меня.
– Идеатор? Что это? Есть такое слово? Может, они поменяли названия всех должностей? Может, “идеатор” значит “креативный директор”?
Он берет в руки пульт и включает телевизор.
– Нет. Это значит “идиот, который приносит идеи креативному директору”.
– Уильям, выключи телевизор! Ты уверен? Тогда почему ты не настолько расстроен? Может, ты ошибся…
Уильям выключает звук.
– Новый креативный директор до вчерашнего дня работал моим идеатором. Да, я уверен. И что толку расстраиваться?
– Но вдруг еще можно что-то сделать!
– Уже ничего нельзя сделать. Все решено. Дело сделано. У нас есть виски? Только хороший. Односолодовый? – Уильям совершенно непроницаем, в его взгляде читается безучастность.
– Не могу поверить! Как они могли так с тобой поступить? После стольких лет?
– Реклама лейкопластыря. Конфликт интересов. Я верю в свежий воздух, неоспорин и засохшие корочки, а не в заклеивание ранок пластырем.
– И ты им об этом сказал?
Он закатывает глаза.
– Да, Элис, именно это я им и сказал. Зарплату тоже урезали. – Уильям криво ухмыляется. – Весьма существенно урезали.
Я начинаю паниковать, но стараюсь, чтобы это не отразилось на моем лице. Мне нужно поддержать его, укрепить его дух.
– Такое со всеми случается, любимый, – говорю я.
– Портвейн у нас есть?
– Со всеми в нашем возрасте.
– Это очень утешает, Элис. Водка? “Грей Гуз”?
– Сколько лет новому креативному директору?
– Понятия не имею. Двадцать девять? Тридцать?
Я вздыхаю.
– Он тебе что-нибудь сказал?
– Она. Келли Чо. Она сказала, что будет счастлива со мной работать.
– Келли?!
– Не удивляйся. Она очень хороший специалист. Блестящий, если честно. Марихуана? Косячок? Неужели наши дети еще не покуривают? Боже, да у них какое-то позднее развитие.
– Господи, Уильям, мне так жаль, – говорю я. – Это чудовищная несправедливость. – Я тянусь, чтобы обнять его.
Он выставляет вперед ладони.
– Не надо, – говорит он. – Просто оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы меня сейчас трогали.
Я отодвигаюсь, стараясь не обижаться. В этом весь Уильям. Когда ему тяжело, он становится еще более отстраненным; ведет себя как Робинзон, скрываясь от всех на острове. У меня же все ровно наоборот. Если мне больно, я хочу, чтобы те, кого я люблю, были со мной на этом острове, сидели вокруг костра, пьянели от кокосового молока и громко обсуждали план спасения.
– Боже, Элис, не смотри на меня так. Я сейчас не в состоянии тебя утешать. Мне своих переживаний хватает.
– Никто не запрещает тебе переживать. – Я встаю. – Знаешь, я слышала, как ты возился в гараже. Заводил мотоцикл. Решила, что нас грабят.
Я замечаю в своем голосе обвиняющие нотки и сама себя ненавижу. Так всегда и бывает. Отчужденность Уильяма заставляет меня отчаянно пытаться восстановить связующую нас нить, в результате чего я говорю всякие отчаянные вещи, в результате чего он только еще сильнее отчуждается.
– Я иду спать, – говорю я, стараясь, чтобы в голосе не звучала обида.
На лице Уильяма проступает облегчение.– Я тоже скоро поднимусь, – говорит он и прикрывает глаза, тем самым отгораживаясь от меня.
14
Я не могу гордиться тем, что сделала на следующий день, но нужно принять во внимание, что это был поступок женщины, страдающей ОКР [18] , которая рассчитала бюджет на много месяцев вперед и обнаружила, что в течение одног о года (при урезанной зарплате Уильяма и том скромном вкладе, который дает моя работа) мы неминуемо залезем в свои сбережения и деньги, отложенные на колледж для детей. Через два года наши шансы иметь пенсию и шансы детей на обучение будут равны нулю. Придется вернуться в Броктон и жить вместе с моим отцом.
Я не вижу другого выхода, кроме как позвонить Келли Чо и попросить вернуть Уильяму его работу.
– Келли, привет, это Элис Бакл. Как поживаешь? – нараспев произношу я своим самым довольным, самым спокойным и доброжелательным голосом учителя драмы.
– Элис, – растерянно говорит Келли, произнося мое имя по слогам: Э-лис. Она явно шокирована моим звонком. – Я в порядке, а ты как?
– Я тоже, все хорошо, – пищу я, мой хорошо поставленный голос срывается. О господи.
– Чем я могу тебе помочь? Тебе нужен Уильям? Кажется, он ушел на ланч.
– Вообще-то мне нужна ты. Я надеялась, мы сможем откровенно поговорить о том, что случилось. О понижении Уильяма.
– О… О’кей. Но разве он тебе не рассказал?
– Да, он рассказал, но, как тебе объяснить – я надеялась, что мы найдем какой-то способ все исправить. Нет, не аннулировать твое повышение, я не об этом говорю. Разумеется, нет, это было бы несправедливо. Но, может, есть какой-то способ не понижать Уильяма, а сделать это как-то более горизонтально.
– Я ничего об этом не знаю.
– Но вдруг ты могла бы замолвить за него словечко. Поспрашивать?
– Кого?
– Послушай, Уильям проработал в “ККМ” больше десяти лет.
– Я знаю. Это действительно тяжело. Для меня тоже, но я не думаю…
– Я тебя умоляю, Келли, это всего лишь лейкопластырь.
– Лейкопластырь?
– Реклама лейкопластыря?
Какое-то время Келли молчит.
– Элис, это был не лейкопластырь. Это был сиалис.
– Сиалис. Средство против эректильной дисфункции?
Келли деликатно покашливает.
– Он самый.
– Ну хорошо, и что произошло?
– Спроси у него.
– Я спрашиваю у тебя. Пожалуйста, Келли.
– Я не могу.
– Пожалуйста.
– Я не вправе…
– Келли. Не заставляй меня снова просить.
Она тяжело вздыхает.
– Он сорвался.
– Сорвался?
– Во время заседания фокус-группы. Элис, я уже давно подозревала, что, может, у вас дома что-то неладно, потому что, честно говоря, в последнее время он сам не свой. Ну, ты сама видела. Как странно он вел себя на презентации “ФиГ”. Последние пару месяцев он все время где-то витает. Беспокойный. Вспыльчивый. Рассеянный. Как будто работа – то место, где ему меньше всего хотелось бы находиться. Все это заметили, не только я. С ним говорили. Его предупреждали. А потом этот срыв на фокус-группе. Это есть на видео, Элис. Вся контора это видела. Фрэнк Поттер это видел.
– Но Уильям же в креативной группе, а не в стратегическом планировании. Почему же он вел заседание?
– Потому что он на этом настоял. Он хотел участвовать в исследованиях.
– Не понимаю.
– Может, это и хорошо.
– Пришли мне видео, – говорю я.
– Это плохая идея.
– Келли, я тебя очень прошу.
– О боже. Подожди секунду. Дай мне подумать.
Келли молчит. Досчитав до двадцати, я говорю:
– Еще думаешь?
– Ладно, Элис, – сдается Келли. – Но ты должна поклясться, что никому не скажешь, что я тебе его послала. Послушай, мне действительно очень жаль. Я уважаю Уильяма. Он меня многому научил. Я его не подсиживала и ужасно себя чувствую из-за того, что произошло. Ты мне веришь? Пожалуйста, верь.
– Я верю тебе, Келли, но теперь, когда ты стала креативным директором, тебе, наверное, надо прекратить умолять людей тебе поверить.
– Ты права. Я буду над этим работать. Пришлю тебе видео по электронной почте.
– Спасибо.
– И, знаешь что, Элис?
– Да?
– Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
– Келли.
– Что?
– Ты снова просишь.
– Да, да, ты права! Прости. Я не была готова к этому повышению. Я всегда об этом мечтала, но не думала, что это произойдет так внезапно. Между нами: я чувствую себя самозванкой. Не знаю, что сказать. Мне пора идти. Честное слово, я не сволочь. Элис, я к тебе очень хорошо отношусь. Пожалуйста, не возненавидь меня. Ох, опять! Ну, ладно, пока.
15
От:Жена-22
Тема:Новые вопросы?
Дата:15 мая, 6:30
Кому:Исследователь-101
Исследователь-101,
скоро ли придет новая порция вопросов? Не хочу вас торопить и все такое, к тому же, наверное, у вас есть рас писание, когда присылать вопросы, но дело в том, что мне в последнее время приходится много нервничать, а я заметила, что работа над ответами меня успокаивает. В этом явно есть что-то от медитации. Как в исповеди. А другие участники опроса сообщали о подобных чувствах?
С наилучшими пожеланиями,Жена-22
От:Исследователь-101
Тема:Новые вопросы?
Дата:15 мая, 7:31 Кому:Жена-22
Жена-22,
это очень интересно. Мне не приходилось сталкиваться именно с такой реакцией, но мы слышали о подобных тенденциях. Один из респондентов отметил, что процесс ответа на вопрос помогает ему “отвести душу”. Я уверен, что огромную роль в этом играет анонимность. Скорее всего, вы получите следующую порцию вопросов к концу недели.
Всего доброго,Исследователь-101
От:Жена-22
Тема:Новые вопросы?
Дата:15 мая, 7:35 Кому:Исследователь-101
Думаю, вы правы. Кто бы мог подумать, что анонимность так раскрепощает?
16
Автоответчик: У вас одно новое сообщение.
Элис! Элис, дорогая. Это Банни Килборн из Блю-Хилл. Прошло так много времени. Надеюсь, ты получала мои открытки к Рождеству. Я часто о тебе вспоминаю. Как ты поживаешь, как Уильям? Дети? Зои еще не в колледже? Если нет, то уже с овсем скоро. Может, ты отправишь ее обратно на Восточное побережье. Послушай. Перехожу прямо к делу. У меня к тебе просьба. Помнишь нашу младшую, Кэролайн? Так вот, она переезжает к Заливу, и я подумала, вдруг ты могла бы немного ей помочь? Показать, где и что. Она ищет работу, связанную с информационными технологиями. Может, у тебя есть какие-то контакты в этой области? Ей надо будет найти жилье, может, с кем-нибудь на пару, в зависимости от ситуации, ну и главное, конечно, работу. Было бы настолько спокойнее знать, что она там не одна. К тому же я уверена, вы с ней найдете общий язык. Как ты там вообще? По-прежнему преподаешь драму? Рискну спросить, пишешь ли ты еще пьесы? Я знаю, что “Барменша Острова Гигантской Клюквы” выбила у тебя почву из-под ног, но… Я говорю по телефону. Джек, я говорю ПО ТЕЛЕФОНУ! Прости, Элис, надо бежать, дай мне знать…
Память автоответчика переполнена
А вот и голос из моего прошлого: Банни Килборн, известная как основательница и художественный руководитель Театра Блю-Хилл в Мэне; трижды лауреат Офф-Бродвейской, дважды – Гуггенхайма и один раз – премии Бесси. Она ставила все, от “Трамвая ‘Желание’” Теннесси Уильямса и до “Возвращения домой” Гарольда Пинтера, а в конце девяностых – “Барменшу Острова Гигантской Клюквы” некой Элис Бакл. Нет, я не приравниваю себя к Уильямсу и Пинтеру. Я участвовала в конкурсе молодых драматургов и умудрилась отхватить главный приз – постановку своей пьесы в Блю-Хилл. Все, над чем я трудилась, было ради этого момента и этой победы. Это казалось – да, это казалось перстом судьбы.
Я всегда была театралом. Начала играть еще в младшей школе, а учась в старших классах, попробовала сочинить первую пьесу. Разумеется, она была ужасна (хоть и написана под заметным влиянием Дэвида Мэмета, который до сих пор остается моим любимым драматургом, несмотря на то что его политических взглядов я категорически не приемлю), но потом я написала вторую пьесу, и еще одну, и еще, и с каждой следующей я все больше обретала собственный голос.
В колледже поставили три из моих пьес. Я превратилась в одну из звезд театрального факультета. После окончания я днем работала рекламщиком, что позволяло мне писать по ночам. Когда мне было двадцать девять, я наконец-то получила свой шанс – и провалилась. Это преуменьшение, когда Банни говорит, что тот провал выбил у меня почву из-под ног. Рецензии были настолько ужасны, что с тех пор я больше не пишу пьес.
Был только один положительный отзыв – в “Портланд пресс геральд”. Отрывки оттуда я до сих пор помню наизусть: “эмоционально щедрая”, “история вступления в совершеннолетие, дающая пищу для размышлений”, “эффект от которой можно сравнить с песней Спрингстина Jungleland”. Но я могу процитировать пассажи и из всех остальных, сплошь отрицательных рецензий: “жалкий провал”, “сплошные клише и надуманность”, “дилетантство” и “Третий акт? Хватит уже скорби!”. Пьесу сняли через две недели.
Все эти годы Банни старалась поддерживать отношения, но я не очень активно откликалась. Мне было слишком стыдно. Я подвела Банни и ее коллег, не говоря уж о том, что упустила свой единственный шанс.
Сегодняшний звонок Банни – это не просто счастливая случайность. Я хочу снова с ней общаться. Хочу, чтобы она снова вошла в мою жизнь.
Хватаю телефонную трубку и нервно набираю номер. Раздаются два гудка.
– Алло?
– Банни… Банни, это ты?
Пауза…– О, Элис, милая.Я надеялась, что ты позвонишь.
17
Мне понадобилось несколько дней, чтобы набраться храбрости и наконец посмотреть видео “ККМ”. Сидя перед компьютером и готовясь нажать “Воспроизвести”, я осознаю, что переступаю черту. Мое сердце колотится так же, как когда я звонила Келли, так что, может, я уже тогда пер еступила черту – стала вести себя, как мать Уильяма, а не его жена. Если бы мое сердце знало азбуку Морзе, то, наверное, оно бы выстучало: “Элис, шпионка, гадина, везде сующая свой нос, сейчас же сотри этот файл!” Но я не знаю азбуки Морзе, поэтому отбрасываю все эти мысли и нажимаю “Воспроизвести”.
Камера показывает стол, за которым сидят двое мужчин и две женщины.
– Одну секунду, – говорит Келли Чо. Изображение расплывается, но потом снова становится четким. – Готовы.
– Сиалис, – начинает Уильям. – Эллиот Риттер, 56, Ави Шайн, 24, Мелинда Карвер, 23, Соня Попович, 47. Спасибо, что пришли. Итак, вы посмотрели наш рекламный ролик, верно? Что вы думаете?
– Я его не понял. Почему они сидят в разных ваннах, если у чувака четырехчасовая эрекция? – спрашивает Ави.
– У него нет четырехчасовой эрекции. Если бы она у него была, его бы уже везли в реанимацию. В ролике должны быть четко описаны меры предосторожности, – говорит Уильям.
Мелинда и Ави обмениваются похотливыми взглядами. Под столом Мелинда кладет руку на его бедро.
– Вы что, вдвоем? – спрашивает Уильям. – Они что, вместе? – шепчет он сквозь зубы.
– Они не сказали, что они вместе, – говорит Келли.
Наверное, у Уильяма надет наушник, а Келли сидит в соседнем помещении за односторонним зеркалом, слушая и наблюдая.
– Да, кстати, а как эти ванны попали на гору? – спрашивает Ави. – Кто их туда втащил? Вот что я хочу знать.
– Это называется добровольная вера в предлагаемые обстоятельства. А мне понравились ванны, – вступает Эллиот. – И моей жене тоже.
– Вы можете объяснить почему, Эллиот? – спрашивает Уильям.
– Другие ролики такие грубые и примитивные, – говорит Эллиот.
– И ваш лучше, чем тот, где мужчина бросает футбольный мяч через качели из автомобильной шины, или тот, что с поездом. Я вас умоляю. Это оскорбительно. Вагина – это не шина. И не туннель. Ну ладно, может, и туннель, – говорит Мелинда.
– То есть ваша жена предпочитает нашу рекламу сиалиса, Эллиот? – спрашивает Уильям.
– Она бы предпочла, чтобы у меня не было ЭД [19] , – говорит Эллиот. – Но коль скоро у меня есть проблемы по этой части, она считает ролик с ваннами более симпатичным, чем остальные.
– Соня, мы еще не слышали вашего мнения. Что вы думаете об этом ролике? – спрашивает Уильям.
Соня пожимает плечами.
– Ничего, все нормально. Я еще к вам вернусь, – говорит Уильям. – Итак, сиалис. Ави, вам двадцать четыре и вы уже активный потребитель. Почему?
– Могу я попросить тебя не называть его “потребителем”? – говорит Келли.
Ави смотрит на Мелинду, и та лукаво улыбается.
– Почему бы и нет? – говорит он.
– У вас проблемы с ЭД?
– Вы имеете в виду там? – показывает на свою ширинку Ави.
– Да, – вздыхает Уильям.
– Слушай, чувак. Я что, выгляжу так, будто у меня проблемы? Сиалис просто делает это еще лучше.
– Слушай, чувак. Можешь уточнить? – спрашивает Уильям.
Ави пожимает плечами, явно не желая вдаваться в подробности.
– Хорошо, тогда сколько раз в неделю вы занимаетесь сексом?
– Сколько раз в день, – поправляет Мелинда. – Два. Иногда три, если это выходные. Но два – обязательно.
Уильям явно настроен скептически.
– В самом деле? – говорит он. – Три раза в день?
Эллиот выглядит пораженным. Соня выглядит помертвевшей. Меня начинает подташнивать.
– Вызови его на откровенность, разговори, – советует Келли. – Не надо его дразнить. Нам нужны подробности.
Услышанное не кажется мне невероятным. Когда нам было двадцать с хвостиком, мы с Уильямом иногда тоже занимались сексом по три раза в день. Как-то в Президентский день. И еще как-то на Йом-Киппур.
– Ага, три раза в день, – раздраженно говорит Ави. – Зачем нам врать? Вы платите нам за то, чтобы мы говорили как есть.
– Хорошо. Тогда сколько раз в неделю вы принимаете сиалис?
– Раз в неделю. Обычно в пятницу вечером.
– Почему сиалис, а не виагру?
– Четыре часа. Тридцать шесть часов. Сами посчитайте.
– Как вы достаете рецепты? – спрашивает Уильям.
– Сказал доктору, что у меня проблемы. Та м.
– И он вам поверил?
Ави откидывается на спинку кресла.
– Чувак, да что с тобой?
Уильям делает паузу и переходит к запасному вопросу.
– Если бы Мелинда была машиной, то какой марки?
С Уильямом действительно творится что-то неладное. Даже его голос звучит не так, как обычно.
Ави не отвечает, только враждебно смотрит в камеру.
– Полегче, полегче, – советует Келли. – Ты теряешь с ним контакт.
– Ну, давай. А хочешь, я угадаю? – предлагает Уильям. – “Приус”. “Приус” со всеми наворотами. Пятьдесят одна миля на галлон. Система “Умный ключ”. Громкая связь и раскладные сиденья.
– Уильям, – взывает Келли.
– Чтобы ты мог трахать Мелинду три раза в день.
Все шокированы и молчат. Келли врывается в комнату.
– О’кей! – кричит она. – Давайте сделаем перерыв. Бесплатные напитки и печенье в холле.
Камера внезапно гаснет и секунду спустя показывает опустевший стол.
– Не могу поверить, что ты сказал “трахать”, – говорит Келли.
– А он и есть гребаный трахальщик, – говорит Уильям.
– Это не имеет значения. Он – покупатель.
– Да, и мы платим ему, чтобы он был нашим покупателем. К тому же мужчины слегка за двадцать не являются нашей целевой демографической группой.
– Это не так. Мужчины от двадцати до тридцати пяти составляют тридцать шесть процентов новых потребителей. Может, лучше я поведу дальше?
– Нет, я сам. Пригласи их обратно.
Мужчины и женщины возвращаются на свои места, держа в руках банки с обычной или диетической колой.
– Эллиот, сколько раз в месяц вы занимаетесь сексом? – спрашивает Уильям.
– С сиалисом или без?
– И так, и так.
– Без – ноль. С сиалисом – раз в неделю.
– То есть можно сказать, что сиалис улучшил вашу сексуальную жизнь?
– Ну да.
– А стали бы вы его пробовать, если бы у вас не было ЭД?
Эллиот выглядит озадаченным.
– С чего бы я стал это делать?
– Ну, как Ави. Для развлечения.
– Крокет – это развлечение. Мини-гольф – развлечение. Заниматься любовью – не развлечение. Любовь – это не какой-то стакан с коктейлем из “7– 11”, который волшебным образом всегда остается полным. Ты должен сам его наполнять. В этом секрет брака.
– Ага, в смысле въезжать в “7–11” вашей жены и там наполняться, – ухмыляется Ави.
Эллиот бросает на него полный отвращения взгляд.
– Это не зря называется заниматься любовью.
Ави закатывает глаза.
– А мне кажется, это прикольно, – заявляет Мелинда. – Почему мы не занимаемся любовью?
– Вернись к Соне, – подсказывает Келли.
Соня Попович выглядит так, как будто из нее выпустили воздух. Или как будто забыла принять лекарства. Сорок семь. На три года старше меня. Она определенно и выглядит старше. Нет, она выглядит моложе. Нет, явыгляжу моложе. Я постоянно играю в эту игру. Но, если честно, я уже не способна правильно оценить чей-либо возраст.
– Здесь можно курить? – спрашивает Соня.
– Не думаю. Вероятно, сразу сработает какая-нибудь пожарная сигнализация, – отвечает Уильям.
Соня улыбается.
– Я вообще-то всерьез не курю. Так, по случаю.
– Я тоже, – говорит Уильям.
С каких это пор Уильям начал курить, пусть даже время от времени?
– По-видимому, вы здесь из-за ЭД вашего мужа?
– Нет, я здесь из-за моейЭД.
– Ничего, все нормально, – комментирует Келли.
– Я ненавижу всю эту рекламу сиалиса. И виагры. И левитры.
– Почему?
– Потому что, когда муж возвращается домой и говорит: привет, дорогая, отличные новости, мы можем заниматься сексом тридцать шесть часов подряд, поверьте, это не повод для праздника.
– Ну, сиалис не предназначен для того, чтобы заниматься сексом тридцать шесть часов подряд. Он улучшает кровоснабжение, ведущее к… – замечает Уильям.
– Тридцать шесть секунд, и у нас есть победитель.
– Серьезно? – интересуется Ави.
– Да, серьезно, – говорит Соня. Ее лицо кривится. Крупная слеза стекает по щеке.
– Это очень печально, – говорит Уильям. – Для вашего мужа, я хочу сказать. Но вроде бы это вас устраивает.
– О господи, – говорит Келли.
Соня уже рыдает.
– Эй, кто-нибудь даст ей бумажные салфетки? Успокойтесь, придите в себя, – говорит Уильям. – Я не хотел причинить вам боль. Просто ваш ответ меня удивил.
– Да он и меня саму удивил. Думаете, я не поражена? Не знаю, что со мной произошло, – говорит Соня, вытирая глаза. – Раньше я любила секс. Правда, очень любила, по-настоящему. Но теперь все это кажется мне, ну, таким глупым. Когда мы занимаемся сексом, я чувствую себя пришельцем, который наблюдает за нами со стороны и думает: ага, вот как размножаются эти низшие формы жизни, которые используют только 10 % своего мозга. Как странно. Как грязно. Как жестоко. Посмотрите только, какие рожи они при этом корчат. И все эти звуки: хлопанье, шлепание, пыхтение, посасывание.
– Мы не можем это использовать. Останови ее, – требует Келли. – Смени тему. Спроси, что она думает про ванны.
– Как часто вы занимаетесь сексом? – спрашивает Уильям.
Соня смотрит на него глазами, полными слез, и ничего не говорит.
– Как часто вы бы хотелизаниматься сексом?
– Никогда.
– Это не сеанс у психотерапевта! – говорит Келли. – Это фокус-группа для заказчика. Эта женщина не в нашей целевой аудитории. Оставь ее.
– Вы бы хотели иначе к этому относиться?
Соня кивает.
– Если бы вы иначе к этому относились, как часто вы бы хотели заниматься сексом? Сколько раз в год?
– Двадцать четыре? – неуверенно говорит она.
– Двадцать четыре. Дважды в месяц, так?
– Ну да, дважды в месяц – вполне достаточно. Как по мне, так вполне нормально. А вы как считаете? По-вашему, это нормально?
– Нормально? Ну, это в два раза чаще, чем у меня, – говорит Уильям.
– Все, хватит. Прекращай это, – требует Келли.
Я судорожно вдыхаю. Неужели мой муж только что оповестил фокус-группу и всех своих коллег о том, как часто мы с ним занимаемся сексом?
– Мы с женой делаем вид, что секс бывает у нас каждую неделю, как и большая часть знакомых нам пар, которые на самом деле занимаются этим только раз в месяц, – говорит Уильям.
– Я выключаю камеру, – предупреждает Келли.
– Я бы не назвал наш брак совсем лишенным секса, – продолжает Уильям. – Совсем – это когда секс раз в год или в полгода. Просто почему-то удобный случай представляется гораздо реже, чем раньше.
– Мне очень жаль это слышать, – говорит Эллиот.
– Надеюсь, через двадцать лет с нами ничего подобного не случится! – восклицает Мелинда.
– Никогда! – заверяет Ави. – Никогда с нами такого не случится, детка.
– Всегда, когда представляется удобный случай. Вот это “всегда” меня по-настоящему выводит из себя. Это не свобода. Во всяком случае, не для женщины. Это угроза, – говорит Соня. – Это оранжевый код [20] эрекции.
– Могу я задать вам еще один вопрос? – спрашивает Уильям.
– Задавайте, – соглашается Соня.
– Считаете ли вы, что большинство женщин ваше возраста чувствуют то же, что и вы?
Соня шмыгает носом.
– Да?
Я нажимаю на “Паузу” и роняю голову на стол, страстно желая отмотать свою жизнь на десять минут назад. Зачем, зачем, зачем я стала это смотреть? Я стыжусь того, что сделала за спиной Уильяма; сержусь на него за то, как бесцеремонно и непрофессионально он себя вел (главное правило интервью с фокус-группами – никогда, никогдане раскрывать личной информации); чувствую себя униженной, потому что он во всеуслышание объявил наш брак лишенным секса (неправда, потому что мы занимаемся сексом раз в неделю, ну ладно, раз в две-три недели, о’кей, может, иногда доходит и до раза в месяц); беспокоюсь, вдруг он сам принимает какой-нибудь препарат, о котором мне не сказал; опасаюсь, что этим препаратом может оказаться сиалис, и Уильям скоро будет мне объяснять, что благодаря достижениям современной медицины у нас теперь есть тридцатишестичасовое окно, чтобы заниматься сексом минимум три раза в день. Но больше всего я огорчена тем, что в обеих женщинах я увидела что-то от себя.
Желание дышать тем же воздухом, что ее бойфренд, – у Мелинды. И ощущение, что “случай редко бывает удобным”, – у Сони. Обе они – это я.
Скажи мне, Элис Бакл, какой машиной ты была бы сейчас?
Это легко. “Форд Эскейп”. Гибрид. Базовая модель, подержанная, изрядно потрепанная. Поцарапанный передний бампер. Все двери дребезжат. Пол в салоне почему-то пахнет гнилыми яблоками. Зато очень надежная. Полноприводная, что весьма кстати, когда снег, но чьи возможности вообще не используются: владелец живет в местности, где температура редко падает ниже семи градусов.Вот тут-то и кроется проблема.
18
25. Подругу Уильяма звали Хелен Дэвис, и она была вицепрезидентом по брендингу. По фирме носились слухи, что со дня на день состоится их помолвка. Утром они появлялись вместе, потягивая кофе из бумажных стаканчиков. На ланч ходили куда-нибудь в Кендалл-сквер. В конце дня она за ним заходила, и они шли на Ньюбери-стрит пропустить по коктейлю. Она всегда была превосходно одета. А я одевалась в занюханном “Филенс Бейсмент”.
Мне поручили рекламу туалетной бумаги. Это было не так ужасно, как это звучит. Я уносила домой рулоны новых образцов, обдумывая очередной хитроумный способ сказать “вытрите свою задницу дочиста всего одним листком”.
Я выкинула Уильяма из головы и не думала о нем. Пока в один прекрасный день не получила от него имейл.
Что это у тебя на столе, кроссовки для бега?
Я сразу же ответила.
Прошу прощения! Я знаю, что это плохая привычка. Класть обувь на рабочие поверхности. Больше не повторится.
И тогда он прислал мне еще одно сообщение.
Просто проходил мимо твоего стола. И где они теперь? Где – кто?
А дальше – целый ворох имейлов.
Твои кроссовки, Браун.
У меня на ногах.
Потому что ты собираешься домой?
Потому что я собираюсь бегать.
Когда?
Во время ланча.
Где?
Ну… снаружи.
Да, Браун. Я понял, что снаружи. Где снаружи?
Я начинаю возле отеля “Чарльз”. И делаю пятимильный круг. Встретимся там через пятнадцать минут.
19
От:Жена-22
Тема:Сроки
Дата:18 мая, 12:50
Кому:Исследователь-101
Исследователь-101,
возможно, на этот раз мне потребуется больше времени, чтобы отослать вам ответы, потому что у меня здесь творится черт-те что. Наверное, мне следует вам объяснить: мужа понизили в должности. Я уверена, что мы справимся, но пока все ужасно подавлены. Надо сказать, что странно именно сейчас вспоминать наши ухаживания. Мне трудно совместить тех молодых и ярких Уильяма и Элис с нами сегодняшними. Это меня слегка печалит.
С наилучшими пожеланиями,Жена-22
От:Исследователь-101
Тема:Сроки
Дата:18 мая, 12:52 Кому:Жена-22
Жена-22,
мне искренне жаль, что у вашего мужа неприятности на работе. Пожалуйста, не торопитесь, время терпит. Возврат к истокам часто бывает трудным и рождает целый букет эмоций. Но в долгосрочной перспективе, думаю, вы убедитесь, что путешествие в прошлое проливает свет на настоящее.
