Текст книги "В объятиях наследницы"
Автор книги: Мэгги Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Могу нарисовать для вас карту.
– Возможно, мне придется воспользоваться вашим предложением. Вся моя семья обитала в домике размером с половину этой комнаты.
Действительно, гостиная была просто огромной. А спальня еще просторнее. Луиза решила, что следует поскорее осмотреть свои новые владения. Дверь в спальню была почти незаметна на фоне серых деревянных панелей. Право же, будь она замужем по-настоящему, она бы чувствовала себя так, будто находится на боевом корабле. Если ей придется здесь задержаться, нужно все переделать. О чем только думала тетя Грейс?
Это Луизе было хорошо известно. Кроме цветов – а их, скорее всего, принесли слуги, – ничто в этой гостиной не говорило ей «добро пожаловать домой».
По крайней мере, спальня была такой, как оставили ее родители. Мебель и обивка выцвели под лучами утреннего солнца, которые заглядывали сюда в течение многих лет. У Луизы сохранилось весьма смутное воспоминание о том, как она сидела на обитом тусклым ситцем диване возле окна и мама обнимала ее. Хотя, наверное, это было скорее ее тоскующее воображение, нежели настоящее воспоминание. Луиза быстро прошлась по гардеробной матери. Пустые шкафы стояли нараспашку. Она распахнула дверь в ванную. Черные и белые плитки пола сверкали, но ей почему-то не хотелось мыться с дороги.
– Господи, помилуй! Ванная размером с бассейн.
– Не обращайте внимания. Нам нужно найти вашу кушетку, капи… Максимилиан.
Оказывается, это ужасно непросто – называть его правильно. Луизе следовало поупражняться в этом еще в поезде.
Другая дверь вела в гардеробную отца. «Гардеробная» – не совсем подходящее слово. На самом деле это была маленькая спальня, в которой стояла односпальная кровать, возле нее – удобное кожаное клубное кресло. Был также камин. Спальня имела собственный выход в коридор, так что капитану не придется ходить через ванную, ее гардеробную и спальню, и Луиза не рискует тем, что он застанет ее неодетой. На прикроватном столике лежала стопка книг. Читал ли ее отец эти книги? Луиза так мало знала о привычках собственных родителей.
Капитан Купер сел на спружинивший матрас.
– Жестко. Но это лучше, чем спать в яме. И вы будете довольно далеко, так что мои ночные хождения вас не потревожат.
Ах да. Его ночные кошмары. Она должна позвонить доктору Фентрессу.
– Я рада, что вам все подходит. По правде говоря, меня не было здесь долгие годы, поэтому я забыла, какая тут обстановка. Двери всегда были закрыты на ключ.
– Сколько вам было лет, когда вы лишились родителей?
– Четыре. – Разумеется, она получила драгоценности матери, но больше ничего. Тетя Грейс постаралась, чтобы в комнатах не осталось ничего, что бы напоминало ей о родителях. Может быть, что-то из их вещей уцелело на чердаке? Как мило было бы представить себе маму в одном из ее платьев от Уорта!
– Всего четыре. Как мало. Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.
– Значит, ваш отец до сих пор жив?
– Нет.
Капитан Купер не стал уточнять, и Луиза оставила грустную тему. Оба они сироты, и Максимилиан Норвич – тоже. Нетрудно убить вымышленное лицо, которое стало вдруг мешать. Трудно жить с настоящей потерей.
– Наши чемоданы должны поднять сюда с минуты на минуту. Не желаете ли воспользоваться… – Настоящая жена не стала бы смущаться, предлагая мужу вымыться или воспользоваться уборной. Но она же не настоящая жена.
– Сначала дамы. Я подожду здесь. – Он втиснул свое длинное тело в отцовское кресло и закрыл глаза.
Боже всемогущий. Луиза надеялась, что капитан Купер ничего не услышал, когда она облегчалась. Чтобы было наверняка, она открыла краны и стала напевать. Рановато для рождественских гимнов, но она никогда не признавала правил рождественского поста, не станет этого делать и сейчас. По ее мнению, эти унылые песнопения давно пора оставить в прошлом.
После нескольких куплетов «Доброго короля Венцеслава» она вымыла лицо и руки и внимательно осмотрела зубы на предмет остатков ланча, съеденного в поезде. Тянуть больше нельзя. Пора идти к тете Грейс.
Но когда Луиза вернулась в гардеробную отца, она обнаружила своего «мужа» крепко спящим в кресле. Он даже тихонько похрапывал. У Луизы не хватило духу его будить – последние дни и для нее самой выдались очень утомительными. Она на цыпочках вышла из комнаты, решив принести тете извинения. Несколько часов промедления – какая разница? Капитан Купер будет в распоряжении Луизы целый месяц. Ей хватит времени, чтобы настрадаться под тяжелым взглядом тети Грейс, сущей горгоны.
Глава 7
Синие бархатные шторы были задернуты, чтобы препятствовать проникновению в комнату неярких лучей полуденного солнца. Но запаха болезни или близкой смерти здесь не ощущалось. Тетя Грейс в кружевном капоте сидела в постели, выпрямив спину. Очки для чтения сползли на кончик носа, выцветшие светлые волосы аккуратно зачесаны наверх. Поверх стеганого одеяла громоздилась куча светских газет. Тетя отложила выпуск «Татлера» и поверх очков уставилась на Луизу пристальным взглядом темных глаз.
– А, племянница! Как приятно, что ты снова с нами, ведь тебя так долго не было. Полагаю, нам следует дать в газеты объявление о твоем замужестве. Просто неприлично, что мы до сих пор этого не сделали. Мне кажется, они захотят взять у тебя интервью; хотя мы, разумеется, будем избегать излишней огласки. И как тебе это – уже четыре месяца супружеского счастья? – Она всматривалась в полумрак за спиной Луизы. – Где же твой молодой человек?
О господи! Луиза не планировала ни объявления, ни интервью.
– Он шлет вам свои сожаления, тетя Грейс. Боюсь, его мучит старое ранение.
– Ранение? Что еще за ранение?
– Кажется, я забыла о нем упомянуть. В юности он повредил глаз во время матча по боксу. Боюсь, время от времени он испытывает ужасные головные боли. Путешествие его утомило.
– Ты не поспешила приковать себя к беспомощному инвалиду, а, Луиза? Из твоих писем у меня сложилось впечатление, что мистер Норвич – само совершенство.
– Максимилиан – само совершенство, это правда. Лучшего мужа я не могла бы желать.
– Твоя преданность неоправданна, если он недостоин ни тебя, ни твоего состояния. Вся эта чушь насчет искусства! Какой мужчина станет тратить дни на то, чтобы глазеть на картины в музеях? Наверное, он не мужчина, а тряпка.
Луиза подавила смешок. Капитана Купера ни в коем случае нельзя назвать бабой.
– Разумеется, нет. Он собирает произведения искусства для своего замка. В определенных кругах он слывет знатоком.
– Полагаю, ты захочешь осесть во Франции и оставишь меня управлять Роузмонтом?
Да, быстро же старуха раскрыла карты.
– Мы еще ничего не решили.
Луизе следует держаться уклончиво. Если все пойдет в соответствии с ее планом, она прогонит Грейс и Хью. Роузмонт, наконец, окажется в ее руках. Или, по крайней мере, она сможет вернуться на континент и еще год наслаждаться свободой.
– Кроме того, мне не следует утруждать вас, тетя Грейс. Хью писал, что вам нездоровится.
Тетка взмахнула рукой. Сверкнули бриллиантовые обручальные кольца. Она вышла замуж за младшего брата виконта, хотя брак долго не продлился, бедняге повезло умереть.
– О, пустяки. Пару раз упала в обморок. Сама виновата – нечего было заигрывать с модными диетами. Никому не хочется с годами испортить фигуру. Когда-нибудь ты сама в этом убедишься. Если, конечно, безрассудное поведение не сведет тебя в могилу раньше срока. Доктор Фентресс дал мне железистые капли, и я становлюсь сильнее день ото дня.
Луиза сдержала свой неугомонный язык.
– Рада это слышать, однако наступило время, чтобы вы могли подумать о себе. Вероятно, вам подойдет дом поменьше.
– Дом поменьше? Что за чушь! Роузмонт находился на моем попечении больше двадцати лет. Ты и пылинки не найдешь под собственной кроватью! Не думаешь ли ты, что я пренебрегала своими обязанностями?
Разумеется, Грейс не ползала самолично под кроватью с тряпкой в руках. Сейчас Луизе не хотелось спорить с теткой, хотя было ясно, что та рвется в бой. Она пыталась властвовать над каждым встречным-поперечным и слишком долго держала Луизу в робком подчинении. Но больше этому не бывать. Луизе уже двадцать шесть; практически старуха. Год независимой жизни умудрил ее некоторым опытом, и она не собирается дрожать под испытующим взглядом Грейс.
– Я не хочу вас утомлять, тетя Грейс! Мы можем поговорить завтра.
– Завтра! С какой стати? Сегодня вечером я устраиваю обед в честь твоего возвращения. Я пригласила доктора Фентресса, чету Мервин, мистера Бакстера и еще кое-кого. Надеюсь, головная боль у твоего мужа пройдет – мы все умираем от желания увидеть его.
Вот черт. Луиза надеялась, что у нее будет больше времени до того, как бросить Чарлза Купера в океанскую пучину светского общества Роузмонта. Мистер Бакстер, деловой человек, вел ее банковские дела. Вдруг он начнет интересоваться юридическими вопросами ее замужества? Вот досада. Она не подумала попросить миссис Ивенсонг снабдить ее свидетельством о браке. Собственно, эта дама не выражала особого желания совершать самый настоящий подлог.
– О, не следовало трудиться! Вы хорошо себя чувствуете, чтобы сойти вниз к обеду?
– Разумеется! Надеюсь, ты можешь сказать то же самое о себе. Не похоже, чтобы ты прибыла сюда прямо с борта корабля, – заметила Грейс. – Ведь ты провела несколько дней в отеле «Клариджез», верно? До Хью доходили слухи, что ты носилась по улицам в этом твоем ужасном маленьком автомобиле, пугая лошадей.
Хью! Луизе очень повезло, что Хью не попытался увидеться с ней, пока она была в Лондоне. Было бы сущей нелепицей предъявлять Максимилиана, когда она еще не была с ним знакома.
– Что ж, мы пробыли несколько дней в городе. Максимилиан должен был заняться кое-какими делами. – Луиза видела потрепанные тетради, которые он сунул под мышку, покидая пансион. Они возбуждали ее немалое любопытство. Сейчас тетради, вероятно, лежат под стопкой новой одежды в его чемодане. Но было бы некрасиво с ее стороны рыться в его чемодане, правда?
Или оно того стоило?
Луиза должна была признать, что она находила капитана Купера весьма загадочным, и не только из-за повязки на глазу. Он легко признался в своем низком происхождении, так что его прошлое не представляло собой тайны, но было нечто…
– Ты слушаешь меня, Луиза? Ты или щебечешь, точно сорока, или уходишь в свой маленький мир. Клянусь, ты доведешь меня до смерти.
О таком счастье нечего и мечтать.
– Прошу прощения, тетя Грейс. Я вспоминала Монте-Карло.
– Ты играла с этими иностранцами. Как вульгарно. А что было в Монте-Карло? – сердито спросила Грейс.
– О, ничего важного. Увидимся вечером. – Луиза нагнулась, чтобы с неохотой поцеловать теткину щеку, и поспешно удалилась. Она направилась вовсе не в апартаменты родителей, а в свою довольно скромную девичью спальню. Комната оставалась в точности такой, как она оставила ее прошлой осенью. Потускневшая до черноты серебряная щетка для волос на туалетном столике. Из ящика комода торчал кусок ленты. Вот, значит, как Грейс следила за тем, чтобы в доме был безупречный порядок.
В гардеробной висели старые платья, давным-давно вышедшие из моды. Тетя Грейс говорила, что покупать новые наряды – пустая трата денег, раз Луиза почти никуда не выезжает, кроме церкви. Она дожила в условиях, сравнимых с домашним арестом, до своего двадцать пятого дня рождения, выбираясь время от времени лишь к пожилой чете Мервин, к обеду. Под крышей ее собственного дома всегда было полно народу, поэтому недостатка в компании она не знала – компании избранных.
Нужно отдать все эти платья Кэтлин, на продажу. Теперь у Луизы достаточно элегантных парижских туалетов. Будет из чего выбрать сегодня вечером! Черт! Нужно подготовиться к этому обеду, да и капитана Купера подготовить. Она должна думать о нем как о Максимилиане; жаль, что она не назвала своего выдуманного мужа именем попроще.
Например, Чарлз.
Пройдя петляющим коридором, она открыла дверь в свою гостиную. Чарлз Купер, в рубашке и жилете, забрался с ногами на серый диван, держа на коленях иллюстрированную книгу по истории искусства, которую дала ему миссис Ивенсонг. При появлении Луизы он немедленно вскочил.
– Где вы были?
– Сядьте, прошу вас. Я ходила повидаться с тетей. Вы заснули, и я не хотела вас беспокоить.
– Вам следовало меня разбудить. Что она подумает?
– Она думает, что у вас с дороги разболелась голова.
У него был такой вид, будто она оскорбила в нем мужчину.
– После нескольких часов в поезде? Что я за убогий тип в ее глазах.
– Я сказала, что это из-за глаза, если хотите знать. Я не хотела, чтобы это стало для нее сюрпризом позже, когда она увидит вас и начнет задавать грубые вопросы. Она умеет быть очень… неприятной.
– Это ваш метод сказать, что она настоящая сука?
Луиза усмехнулась:
– Что за способ выражаться! Максимилиан никогда бы не прибегнул к столь уничижительному определению.
– Я решил, что она наверняка сущий дракон, если вы сбежали от нее на ту сторону Ла-Манша.
– Она любит все делать по-своему, и я тоже. По мере того как я взрослела, наши отношения становились все более затруднительными. Она хотела, чтобы я вышла замуж за кузена Хью. Когда я отказалась, дело стало хуже некуда.
– Итак, у меня будет соперник. – Чарлз приподнял темную бровь.
– Конечно, нет! Мы с вами уже женаты.
– Почему-то мне кажется, что это не помешает вашему кузену осыпать вас комплиментами. Брак можно расстроить, знаете ли. Особенно наш, поскольку его не существует в действительности.
– Да, хорошо, что напомнили. Сегодня вечером к обеду приезжает мой банкир. Он и еще несколько экзальтированных особ, которых пригласила тетя Грейс. Боюсь, нас с вами подвергнут испытанию огнем.
Лицо капитана не дрогнуло.
– Я готов. Целая армия народу притащила сюда наши чемоданы и распаковала вещи. Вот что, собственно, меня разбудило.
– Вы готовы? А я нет. Я надеялась, что у меня будут несколько дней, чтобы подготовить вас. Осторожней с мистером Бакстером. Он уже долгие годы живет в кармане у тети Грейс. С моим банковским счетом творится что-то подозрительное, и я намерена расспросить об этом Бакстера.
– Я думал, что теперь вы сами распоряжаетесь наследством.
– Так и есть. Но первым делом все проходит через руки мистера Бакстера. Именно он уполномочен класть деньги на мой счет. Там гораздо меньше денег, чем должно быть.
Капитан Купер пожал плечами:
– Некоторые инвестиции приводят к потере денег.
– Да знаю я! Я вовсе не пустоголовая дура.
– Никто вас так не назвал. Хорошо. Если нам сегодня предстоит поразить воображение публики, кто первым пойдет в ванную?
Луиза поняла, что краснеет.
– Идите вы первым. Я хочу сходить на кухню. Распоряжусь, чтобы нам прислали сандвичей и чаю. Или вы хотите виски, для смелости?
Капитан Купер захлопнул книгу.
– Никакого виски. Разве это не запрещено правилами игры?
– А я бы выпила, – призналась Луиза.
– И вам тоже ни капли. Мы будем играть наши роли строго так, как положено. Умеренное количество вина за обедом – этого будет достаточно.
– Полагаю, вы правы. Мы здесь живем по деревенскому времени, капитан. Обед подадут в шесть. О, а я и впрямь дура!
– Это почему же?
– У вас нет камердинера. Максимилиан Норвич обязан иметь камердинера.
– Вы разве не помните? Бедняга Антуан, кажется. Сломал ногу, карабкаясь по дурацким крутым лестницам замка Ла… Как-его-там. Прямо перед тем, как нам отплывать. Он уже поправляется.
– Ла-Шапель! А вы хорошо это умеете, правда? Выкручиваться по ходу дела.
– Можно назвать это умением врать, мисс Стрэттон. Мне бы следовало вызвать вас на дуэль.
– А вдруг вы проиграете? Я хорошо стреляю.
Он казался изумленным.
– Правда?
Луиза кивнула:
– У папы была коллекция оружия. – Она не сочла нужным объяснять капитану, почему ей было необходимо научиться обращаться с огнестрельным оружием.
– Дорогая, вы – сплошная загадка. Идите же. Найдите мне камердинера, хотя я уверен – между нами, – что с задачей одевать меня мы справились бы сами. Полагаю, все, что нужно – это открыть кран с горячей водой?
– Да. В Роузмонте есть все современные удобства.
– Какая радость. До скорой встречи, Луиза! – добавил он по-французски.
– Максимилиан, вы же не говорите по-французски.
– Разумеется, но словечко-другое придется кстати, моя красавица. – Подмигнув, он тепло улыбнулся ей.
О господи! Прямо на ее глазах капитан Купер превращался в Максимилиана Норвича. И она уже не была так уверена, что ей хватит силы устоять перед «супругом».
Глава 8
Луиза сумела отыскать юного краснощекого лакея, который сделал Чарлза весьма презентабельным, насколько возможно – и Чарлз вынужден был признать, что возможности у него очень даже были. Зеркало сказало ему – никогда еще он не казался столь элегантным. Черт, он вообще никогда не был элегантным, даже в офицерской форме.
Элегантность не помогла бы ему наладить отношения с братьями. Если бы они видели его сейчас – подавились бы от смеха, а потом решили бы задать ему трепку за то, что снова осмелился возвыситься из своего состояния. Хотя сейчас они стали гораздо старше – может быть, до кровопролития дело не дошло бы. В любом случае именно эта фальшивая элегантность обеспечит им безбедное будущее – они получат не только жалованье Чарлза, но и смогут продать его шикарные костюмы.
Чарлз вертел на пальце старинное золотое кольцо-печатку, которое дала ему дальновидная миссис Ивенсонг в качестве семейной реликвии Норвичей. Там была рогатая бычья голова и снопы пшеницы. Он не имел ни малейшего понятия, что все это означало. По внутренней поверхности кольца шла надпись, латинская пословица, едва различимая, так что прочесть ее он не смог. Нужно спросить у Луизы, что за девиз у его семьи – «Хлеб для всех»? Или «Не дразните быка»? Он усмехнулся своей глупости и выглянул в окно, ожидая, пока из гардеробной не выйдет Луиза.
Уже совсем стемнело, так что он ничего не видел, даже звезд над морем. Чернота огромного пространства соответствовала мрачному настроению Чарлза. Но вскоре ему придется притвориться обаятельным. Оставалось лишь надеяться, что он не разучился.
Луиза перечислила персонажей, которые постоянно жили в Роузмонте, – впрочем, все это запомнилось ему весьма смутно. Тут была кокетливая американская кузина Изобел, средних лет, которая, скорее, вызывала жалость и сочувствие, но не отличалась нравом хищницы. Дракониха, тетя Грейс, и ее бестолковый сынок Хью, которого, очевидно, не было дома. Небольшой отряд прочих родственников, близких и дальних, все намного старше Луизы. Она сказала, что у нее было одинокое детство. И Чарлз не понимал, как это возможно, учитывая, какая прорва народу обитает в доме.
Он решил, что в доме такого размера непременно сыщутся тихие закоулки, куда он сможет сбежать, чтобы избавиться от докучливых родственников. Такой возможности Чарлзу очень не хватало, когда он приезжал домой на время школьных каникул. В конце концов, он просто оставался в Харроу в компании тех мальчиков, родители которых жили в Индии или прочих экзотических местах.
Зато сегодня днем он наслаждался уединением в современной ванной, где по трубам бежала горячая вода. В остальном, насколько он заметил, дом оставался несколько старомодным, мебель живо напоминала об эпохе, когда ее сделали – полвека назад. Никто не подумал о том, чтобы провести хотя бы электричество. Гостиная освещалась многочисленными масляными лампами и свечами, и все же в ней царил мрак, черт возьми. По крайней мере, он так думал, пока не услышал за спиной покашливание и не обернулся.
Луиза была в светлом кружевном платье, что прекрасно сочеталось с цветом ее волос. Вопреки требованиям современной моды, на платье не было ни одной лишней складки или оборки. Платье в них не нуждалось. Оно сидело на Луизе как влитое, и его строгие линии подчеркивали ее узкую талию и пышную грудь. Плечи оставались голыми, рукава были из гофрированного кружева с буфами. Жемчуг и топазы обвивали длинную белую шею и сверкали в волосах. Если выразиться проще, Луиза была самой поразительной красавицей, которую он когда-либо видел, да так близко – казалось, протяни руку и дотронься.
А ему очень хотелось ее потрогать. Чарлз не испытывал влечения к кому-нибудь или чему-нибудь со дня своего ранения в Африке. Луиза Стрэттон, несмотря на неугомонный язычок, могла стать для него спусковым крючком, чтобы сбросить с себя путы добровольного обета воздержания.
Но нет! Его взяли на работу в качестве помощника, и правила игры были предельно ясны. Ему нельзя искать утешения даже с кем-нибудь более подходящим – с горничной, например; ведь у него, по всеобщему представлению, медовый месяц. Каким же предателем оказался бы Максимилиан Норвич, если бы изменил прекрасной наследнице! Он чуть не рассмеялся – какая ирония его внезапно проснувшейся страсти!
Стоя на пороге родительской спальни, Луиза ждала заслуженного восхищения. Чарлз с трудом отлепил язык от неба.
– Прекрасно выглядите, Луиза.
Ее брови, на миг сойдясь на переносице, были на несколько тонов темнее волос цвета шампанского. Потом ее лицо прояснилось:
– И вы прекрасно выглядите.
– Какие-нибудь указания в последнюю минуту?
– Я не давала вам никаких указаний, просто подбрасывала идеи. Скоро нам предстоит ступить на минное поле. Кухарка говорит, что стол накрыт на двадцать персон. Вероятно, вас там поджарят, как шотландского лосося, который у нас в качестве рыбного блюда. Просто будьте…
Незаконченная фраза повисла в воздухе.
– Самим собой? – подсказал он.
– Не будьте смешным. Не пытайтесь угодить всем, но говорите, если с вами заведут беседу. Упомяните Ла-Шапель.
– Долину Луары.
– Именно. Вы готовы? – Она подплыла к нему и протянула руку в лайковой перчатке.
Они без всяких происшествий спустились вниз по центральной каменной лестнице. Луиза привела Чарлза в зал для приемов, длинный, точно крикетное поле. В зале было не протолкнуться – повсюду гобелены, китайские жардиньерки, изящная позолоченная французская мебель и гости, почти все, кто был приглашен к обеду. В центре зала, на огромном, точно трон Людовика какого-то-там, восседала дама, внешнее сходство которой с Луизой было несомненным. Чарлз ожидал увидеть расплывшуюся седовласую вдовствующую герцогиню, однако эта холеная белокурая дама, должно быть, и была та самая ужасная тетя Грейс. Чарлз решил, что ей уже скорее пятьдесят, чем сорок. Тем не менее, благодаря точеной фигуре и не тронутому морщинами лицу, она выглядела как старшая сестра Луизы.
Тетушка не сочла нужным встать.
– Мистер Норвич! Как я счастлива познакомиться, наконец, с супругом нашей Луизы!
Что ему делать, Чарлз понял и без тычка в спину со стороны Луизы. Пройдя по ковру, он склонился для поцелуя к протянутой руке дамы.
– Но не так, как счастлив я увидеть любимую тетушку Луизы. Прошу, называйте меня просто Макс.
– Макс, вот как? Насколько я понимаю, вас нарекли Максимилианом.
– Очень длинное имя, не выговорить, правда? Друзья зовут меня Максом. Я пытался убедить Луизу последовать их примеру, но вы же знаете, какая она упрямая.
Грейс одарила его улыбкой – первой искренней улыбкой за весь вечер.
– О да, я это знаю. Мы будем полагаться на вас. Укажите же ей на ошибки собственного поведения!
– Ho, мадам, я не вижу в ней недостатков. Нельзя желать жены более заботливой и красивой, чем она.
– Прекрасно сказано. Луиза, ты говорила, что он красив и обаятелен, и теперь я вижу, что это не было обычным преувеличением, на которые ты так горазда. Прошу извинить меня, Макс, за то, что не могу сопровождать вас и знакомить с нашими гостями. Таково распоряжение доктора Фентресса! – Она улыбнулась пожилому джентльмену, который стоял возле ее стула. – Но Луиза поможет вам познакомиться со всеми. Ведь ты не забыла, дорогая, кто мы такие, даже после столь долгого отсутствия?
– Вовсе нет, тетя Грейс. Кто смог бы забыть таких замечательных людей? Макс, дорогой, – произнесла Луиза с особенным выражением, – это доктор Фентресс. Он утверждает, что знает меня с самого рождения.
– Как поживаете, сэр?
– Неплохо, очень даже неплохо. Мистер Норвич, теперь я знаю, что малышка Луиза в хороших руках. Знаете ли, ваша супруга в детстве была весьма легкомысленна. У миссис Уэстлейк был полон рот забот, не правда ли, Грейс? А потом Луиза сбежала на континент, без компаньонки, в сопровождении одной лишь горничной-ирландки. И не счесть, сколько бессонных ночей мы провели, тревожась за нашу маленькую Луизу!
Стоявшая рядом малышка Луиза ощетинилась колючками, но каким-то чудом держала рот на замке, и это возвысило ее в глазах Чарлза. В течение минутного разговора Луизу охарактеризовали как девицу легкомысленную и безрассудную, как лгунью и дурно воспитанную особу. И это говорят люди, которые клянутся, что свято соблюдают ее интересы и любят ее всем сердцем!
– Свободолюбивая душа Луизы – вот что очаровало меня в первую очередь, – сказал Чарлз, и Луиза благодарно сжала его руку. – Таких, как она, больше нет.
– Это слова мужчины, который без ума от своей жены. Видите, Грейс, я же говорил вам, что все будет хорошо. Вы правильно ее воспитали.
– Да, я постаралась. – Грейс Уэстлейк испустила тяжелый вздох, в котором чудились все горести мира, будто давая понять, что вовсе не уверена в том, что ее труд увенчался успехом. – Дорогой Макс, мы не собираемся брать вас в плен. Луиза, представь своего супруга нашим гостям.
Они с облегчением отступили на шаг назад.
– Команда «вольно», – шепнул Чарлз на ухо Луизе.
– Вы ей нравитесь. Или мне показалось. Вот что важно, – прошептала в ответ Луиза.
– Вы, кажется, недовольны? Неужели вам хотелось бы, чтобы она меня невзлюбила?
– Нет, конечно, нет. – Она вдруг вцепилась в руку Чарлза, да так, что он едва не вскрикнул. – О господи. Как она могла?
– Что такое?
– Она пригласила сэра Ричарда.
– Кто это?
– Сэр Ричард Делакур. Человек, стоящий радом с викарием. Он… э-э, наш сосед.
Чарлз поискал глазами человека с характерным воротничком – что твой собачий ошейник! – а затем уставился на высокого темноволосого джентльмена, что стоял рядом с ним. Сэр Ричард был лет на десять старше Луизы, с аккуратной рыжеватой бородкой и бледно-серыми глазами. Он красив, подумал Чарлз.
– Он не выглядит таким уж опасным.
– Он… я… Ох, все это так сложно. Мне было всего семнадцать.
– А-а.
– О-о, не надо реагировать вот так, – сказала Луиза, возмущенная его односложным восклицанием.
– Сделаете признание позже. Обещаю, что буду слушать с сочувствием. Когда-то нам всем было семнадцать. Кто эта дама, которая идет к нам, ощетинившись всеми своими зубами и перьями?
Следующие пять минут они потратили на обход зала, пытаясь, однако, оттянуть, насколько возможно, знакомство с викарием и с тем, кто стоял рядом с ним. Казалось, все рады видеть Луизу, но за бессвязными фразами ощущался неприязненный подтекст, как будто им не хотелось выглядеть слишком уж восторженными. Кое-кто из родственников Луизы – весьма разношерстных персонажей – бросал нервные взгляды на Грейс Уэстлейк, которая восседала на своем троне, зорко наблюдая за происходящим.
Чарлз видел, что Луиза тоже нервничает. На лбу, у самой линии волос, блестела тонкая пленка пота, и перчатки были влажными. Знакомство было неизбежным, и викарий, мистер Нейсмит, энергично потряс руку Чарлза и поцеловал Луизу в раскрасневшуюся щеку.
– Мы с нетерпением будем ждать вас обоих в следующее воскресенье. Никто так не умеет украшать алтарь цветами, как вы, мисс Луиза. Все цвета вперемешку, очень необычно! Замечательно, очень своеобразно. Нам очень вас недоставало.
– Благодарю, мистер Нейсмит. Сэр Ричард, здравствуйте! Позвольте представить моего супруга, Максимилиана Норвича.
Если во время их романа Луизе было семнадцать, то сэр Ричард наверняка был достаточно умудрен годами, чтобы понимать – не дело шутить с невинной девицей. Чарлз почувствовал на себе оценивающий взгляд отливающих серебром серых глаз. Очевидно, испытания он не выдержал. В свою очередь, и Чарлз не нашел ничего особенно привлекательного в стоящем перед ним джентльмене.
Впрочем, он же не юная девушка, воспитанная в строгих домашних условиях. Возможно, Луизу впечатлил его титул или самый факт принадлежности к мужскому полу. Возможно даже, что это из-за сэра Ричарда Луиза перестала питать к мужчинам хоть видимость уважения.
– Рад познакомиться, Норвич, – безразличным, скучающим тоном произнес сэр Ричард. Его рукопожатие было кратким, насколько это было возможно, чтобы не нарушать правил вежливости. – Вы любите охоту? Это традиция семьи Делакур – отправиться пострелять на приоратских землях в первый день нового года. Вы оба можете поехать с нами. Как в старые добрые времена, а, Луиза? Ваша тетушка уже выразила согласие присоединиться к нашей компании.
В своей жизни Чарлзу доводилось стрелять исключительно в людей. И по правде говоря, ему не хотелось разносить в клочья несчастную птаху только ради того, чтобы кому-то что-то доказать. В любом случае отныне он будет стрелять мимо. Он поднес руку Луизы к губам и послал ей жаркий взгляд.
– Не знаю наверняка, какие у нас будут планы, сэр Ричард. Возможно, моя жена захочет вернуться во Францию сразу после Рождества. У меня небольшой замок в долине Луары; к тому времени нас обоих ужасно потянет домой.
Серые глаза сузились:
– А, Франция. Но ведь вы англичанин?
– Да. – Но тут Гриффит возвестил о том, что обед подан, тем самым спасая Чарлза от необходимости вытаскивать из могилы покойных родителей-экспатриантов с их своеобразными методами воспитания детей.
Грейс Уэстлейк лично руководила тем, в каком порядке гостям следует войти в столовую, согласно строгим правилам титулованности. Таким образом, Чарлза с Луизой разделили. Ему пришлось вести к столу Изобел Крейн. Банкетный зал был такой просторный, что мог бы вместить всех коронованных особ Европы и их свиту. На белой хрустящей скатерти ослепительно сверкали серебро и хрусталь, в высоких вазах размещались роскошные оранжерейные цветы и фрукты. Впечатляющее зрелище для мальчика, который некогда трудился на гончарной фабрике. Желудок Чарлза свело от тяжелого запаха лилий. Почему-то лилии всегда наводили его на мысли о смерти – но он и без того не мог забыть смерть.
Это показное расточительство показалось ему смехотворным. На один безумный миг Чарлзу захотелось смести фарфор и хрусталь со стола на пол. Пока эти бездельники нежились в подобной роскоши, он хоронил и сжигал истощенные трупы женщин и детей.
Но Максимилиан Норвич и понятия не имел о таких вещах. Он благополучно жил в своем замке в долине Луары, в окружении прекрасных картин. Для него было естественным делом выудить вилку для рыбы из туго накрахмаленного конверта со столовыми приборами, неспешно попивая при этом вино. Его молодая красавица-жена была наследницей большого состояния, а дни были наполнены чередой развлечений и удовольствий.
