Текст книги "Луна прерий"

Автор книги: Мэгги Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Делла взглянула на часы, потом в зеркало и, нахмурившись, принялась укладывать челку. Она срезала опаленные кончики, и теперь челка была намного короче, чем ей хотелось бы. Черт!

Но волосы были чистыми и блестящими. Делла уложила их на макушке изящными кольцами. «Почти элегантно», – подумала она, жалея, что под рукой нет какого-нибудь украшения, которое можно было бы воткнуть в прическу. И надела янтарные серьги.

Она приложила жакет к воскресному костюму, который собиралась надеть в поезде. Выходного платья у нее не было, так что придется заменить его дорожным костюмом.

Когда раздался стук в дверь, она старательно пощипала щеки и покусала губы, чтобы придать им цвет. Сгоревшая кожа облезла, и лицо приобрело золотистый оттенок. Ну и ладно. Вот уже много лет Делла не заботилась о том, чтобы ее кожа была молочно-белой.

Когда она открыла дверь, у нее перехватило дыхание. Перед ней стоял Камерон, облаченный в вечерний костюм. Свежевыбритый, пахнущий дорогим одеколоном. Делла еще больше разволновалась. Несколько часов назад она и представить себе не могла Камерона в чем-то помимо его помятой куртки и дорожных штанов. Теперь же он выглядел так, будто никогда не носил ничего другого. Джеймс Камерон мог соблазнить женщину одним только взглядом. А вторым – разбить ей сердце.

– Вы прекрасно выглядите, – мягко проговорил он, переводя глаза с ее волос на губы.

Они изучали друг друга в неловком молчании, ошеломленные тем, как официальная одежда мгновенно сделала их незнакомыми друг другу. Спустя некоторое время оба двинулись вперед и тут же натолкнулись друг на друга.

– Прошу прощения.

– Нет, это я виноват. – Отступив назад, он махнул рукой в сторону коридора и предложил ей руку.

– Когда я столкнулась с вами, то почувствовала… – Она обернулась, желая убедиться, что никого нет рядом. – Вы что, носите под сюртуком револьвер?

– Конечно.

Наверное, она никогда не привыкнет к тому, что с оружием можно сидеть за столом. То, что было естественным у костра, казалось диким здесь, в «Гранд-отеле».

– Вы действительно считаете, что револьвер вам может понадобиться в столовой гостиницы?

Приподняв юбки, она сошла с ним под руку вниз. Было приятно сознавать, что они – красивая пара.

Улыбнувшись, Камерон зашел с Деллой в ресторан, и метрдотель проводил их к столику в глубине зала.

На каждом столе горели свечи, но в этот ранний час лишь один был занят. На стенах, оклеенных красивыми обоями, висели зеркала, отражавшие пламя свечей, блеск столового серебра, сверкание хрусталя и великолепие тончайшего китайского фарфора.

– Два виски, пожалуйста. – Метрдотель удалился, и Камерон бросил на Деллу взгляд поверх стоявших в вазе цветов. – Не хотите ли чай или херес вместо виски?

Раньше она не осмелилась бы выпить на публике виски. Теперь все изменилось.

– Думаю, здешнее виски намного лучше того, что я пила дома.

– Вам понравилась ваша комната?

– Очень. Большая, просторная. Сегодня я буду спать на большом мягком облаке. Вы кого-нибудь ждете?

– Нет.

Он сидел, прислонившись спиной к стене, что давало ему возможность видеть все помещение целиком и вход. Его взгляд неустанно обыскивал комнату, время от времени останавливаясь на Делле, после чего снова возвращался к дверям, и все повторялось вновь.

В нем всегда будет жить солдат, подумала Делла. А может, привычка постоянно сохранять бдительность выработалась за то время, что он был шерифом, а потом охотился за преступниками. Делла восхищалась храбростью Камерона, его честностью и порядочностью. На сейчас он почти не слушал ее, и это привело женщину в замешательство.

Делла глотнула виски. Прекрасно. Нет напитка лучше. А херес она вообще не любит.

Внезапно Делла изменилась в лице. От Камерона это не ускользнуло.

– Что-то не так, Делла?

– Узнай вы, что я в прошлом совершила что-то плохое, нарушила правила, вы не изменили бы ко мне своего отношения?

Надо же сказать такое мужчине! Ее мать, наверное, перевернулась в гробу.

Сообразив, что сболтнула лишнее, Делла густо покраснела и махнула рукой.

– Я нравлюсь вам, какой бы ни была?

Он с улыбкой смотрел на нее.

– Вы мне действительно нравитесь.

– И вы мне тоже.

Боже милостивый! Это ей виски ударило в голову. Не хватало только, чтобы она вручила Камерону ключи от своей комнаты и предложила подняться наверх. Деллу бросило в жар.

Их взгляды встретились. По спине у нее побежали мурашки. Голубые глаза Камерона скользили по ее лицу, по линии губ, подбородка и шеи. Судорожно с трудом сглотнув, Делла попыталась отвести глаза, но не смогла. Ей стало трудно дышать.

– У вас в глазах пляшут зеленые искорки, – хрипло проговорил Камерон.

– А у вас возле верхней губы едва заметный шрам.

В этот момент от дверей донесся какой-то шум. Камерон резко обернулся, вскочил и положил руку на рукоять револьвера, скрытого под сюртуком.

– Отойдите от стола. Быстро!

Делла взглянула через плечо и увидела, как какой-то мужчина ударил метрдотеля рукояткой длинноствольного револьвера, сбив его с ног.

– Шевелитесь, Делла!

Не прошло и секунды, как она уже стояла, прижавшись к стене, и, несмотря на испуг, следила за происходящим.

Пара за соседним столиком в страхе переводила взгляд с возмутителя спокойствия на Камерона.

Виновник происшествия был пьян и едва держался на ногах. С виду лет тридцати, он не был похож на злодея. Впрочем, кто знает, подумала Делла.

– Это ты – Джеймс Камерон? – крикнул мужчина.

– Я, – спокойно ответил Камерон, держа у бедра револьвер.

– Я – Харви Мортон. Пришел твой смертный час. – Он опустил револьвер. – Ну, что же ты? Целься, Камерон!

– Иди домой, Харви Мортон.

– На счет три. Раз…

– Ты уже показал себя. Ты смелый и решительный. Давай на этом закончим.

– Два…

– Черт!

Делла видела, как Харви Мортон пошевелил губами, видимо, произнес «три». Рука Харви взметнулась вверх, и он выстрелил. Зеркало рядом с левым плечом Камерона взорвалось тысячей сверкающих осколков. Со стены недалеко от Деллы упал подсвечник.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Камерон поднял руку и грянул выстрел. Харви Мортон посмотрел на свою грудь и рухнул на пол. Делла почувствовала, как содрогнулся пол. Харви Мортон перекатился на спину.

Все еще прижимаясь к стене, Делла посмотрела на Камерона. Он был таким же невозмутимым, как и минуту назад. Все еще держа в руке револьвер, он направился к дверям.

Там официант помогал подняться на ноги метрдотелю. Рядом стояли служащий гостиницы и несколько постояльцев. Вскоре пришел шериф. Осмотрев помещение и тело Харви Мортона, он взглянул на Камерона. Камерон пнул Мортона башмаком, после чего засунул револьвер в кобуру.

– Я так и знал. – Шериф Беннон шагнул к Камерону. – Где вы, там и убийства. – И он в сердцах плюнул на пол.

– Погодите-ка, – вмешался мужчина за другим столиком. – Этот человек, – он указал на Мортона, – явился сюда, когда мистер Камерон ужинал со своей женой, и пытался заставить мистера Камерона стреляться. Мистер Камерон отговаривал его. Затем позволил ему стрелять первым. Тот пальнул пару раз, прежде чем мистер Камерон в него выстрелил. Могу поклясться в этом в суде, если будет нужно.

– Я тоже все видел, – поддержал его официант. – Это была самозащита.

Шериф кивнул и посмотрел на Камерона.

– Вы должны сегодня же покинуть город.

– Об этом не может быть и речи, – возразил Камерон все так же спокойно.

Но что-то в его взгляде заставило шерифа изменить свое решение.

– Можете остаться на эту ночь. Так уж и быть. Уедете утром.

– Это другое дело. – Камерон повернулся к официанту – Подавайте ужин.

– Неужели у вас не пропал аппетит? – Делла ушам своим не верила – Ведь вы только что убили человека!

Он стряхнул со стульев осколки зеркала.

– Вот ваша салфетка.

Выдвинув стул, он ждал, пока она сядет.

Делла никак не могла прийти в себя. У нее дрожали руки, когда она положила салфетку на колени.

– Вы раскаиваетесь в том, что убили его? Его взгляд был холодным и отчужденным.

– Вы, вероятно, не заметили, что Харви Мортон выстрелил в меня. Дважды.

Делла посмотрела на осколки зеркала на скатерти их стола.

– Это другое. Почему, во имя Господа, вы просто стояли там и ждали, пока он выстрелит?

Она вспомнила, что чуть не упала в обморок от страха, и во рту у нее снова пересохло.

– Из револьвера Мортона, насколько мне известно, точно прицелиться невозможно. К тому же Мортон был пьян и стрелял наугад. – Камерон допил свое виски. – Ситуация очень неприятная. Для меня главное, чтобы это не квалифицировали как убийство. Только как самооборону. Именно поэтому я никогда не стреляю первым.

– Он мог не промахнуться.

– Мог.

Делла внимательно изучала содержимое тарелки, которую перед ней поставил официант. Телятина, рис, томаты, кукуруза, бобы. Еще он принес полную корзинку горячих маисовых лепешек. Но Делле кусок не шел в горло. Она попросила официанта принести кофе. Камерон же спокойно ел свой ужин.

Как грустно. Казалось, с тех пор, как они смотрели друг другу в глаза и шептались о зеленых искорках и маленьких шрамах, прошла целая вечность. Сейчас они не произносили ни слова.

К концу ужина Камерон вдруг поднял голову, и их глаза встретились.

«Его могли убить. Я не должна любить этого человека. Еще одних похорон я просто не переживу».

«Даже если бы я не убил Кларенса Уорда, я не смог бы дать ей душевный покой, в котором она нуждается. Никогда».

Глава 12

Раньше, до того как они остановились в Рокасе, Камерон ехал рядом с Деллой, но теперь стало ясно, что им следует соблюдать дистанцию, и он скакал впереди, как в первые дни путешествия. Горы становились все выше и выше, по мере того как путешественники въезжали в предгорье.

Ближе к полудню в миле к югу от них проехали двое мужчин, направляясь на восток. Камерон обменялся приветствиями с полудюжиной пастухов, державших путь к Форт-Уэрту. С Деллой же они не перекинулись и десятком слов до самого вечера. Вместе разбили лагерь, сели у костра и стали ждать, пока поджарится кролик.

– Я всегда думала, что в этом месте будет пусто – ни одной живой души, – заметила Делла, сняв шляпу. Она вынула несколько шпилек, и ее коса свободно упала на спину. – И меня сильно удивило, что с начала нашего путешествия мы встретили столько людей. По-моему, кофе готов. – Она хотела подняться.

– Не вставайте. Сегодня как раз подходящий случай, чтобы выпить виски. – Он ушел и вернулся с бутылкой и кружками.

Наполнив кружки и передав ей одну, он сказал:

– Вы почти не говорили со мной вот уже три дня, Делла. Давайте обсудим случай в Рокасе и навсегда забудем о нем, идет?

– Вы правы, сегодня действительно подходящий случай, чтобы выпить виски.

– Вы спросили, жалею ли я о том, что убил Мортона. Но я не ответил. Конечно, жалею. – Ему хотелось бы на этом закончить, но Делла предпочитала обсуждать вещи и события с разных точек зрения. Может, все женщины такие? – Мне так хотелось наслаждаться чудесным вечером, но этот сукин сын все испортил. И сам погиб. Хотя у него был выбор. Мне жаль, что пришлось его убить, но другого выхода не было.

– Вы совершенно правы.

– Придурок журналист, который написал обо мне, совершенно справедливо сказал, что, когда человек достаточно известен, чтобы стать всеобщей мишенью, он будет в относительной безопасности, лишь когда противник знает, что любое нападение, любое противостояние – это вопрос жизни и смерти. Кто-то обязательно должен умереть. И это естественно.

– Не понимаю, как вы можете так жить. Вы или герой, или мишень. Каждый, с кем вы встречаетесь, хочет либо пожать вам руку, либо всадить в голову пулю. Третьего не дано.

Она была золотой серединой. И именно это делало ее особенной. Она восхищалась им, возможно, уважала его, но Камерон не чувствовал, что она рассматривает его как героя или опасного человека. Она не видела в нем легендарного охотника за бандитами, недостижимого и неприступного. В его присутствии она не чувствовала себя скованно и не смущалась.

– А вы знаете что-нибудь о Харви Мортоне? – спросила она.

– Предпочитаю не знать.

– Женщина, которая принесла мне завтрак, рассказала, что он делал седла. Никто не знал, что у него есть оружие.

Она собиралась рассказать ему все. Камерон допил свое виски и налил еще.

– Они с друзьями начали пить вскоре после полудня. Друзья решили подшутить над Мортоном и подговорили его вызвать вас на состязание.

– Состязание? То есть собирались поставить в ряд бутылки и сбивать их в то время, как пытались пристрелить друг друга? Я и седельщик? – Камерон провел рукой по волосам. – Боже!

– Его дружки подумали, что вы откажетесь, и напоили Мортона, потому что он был единственным, отважившимся пойти к вам. Но что-то пошло не так. Вы могли стать жертвой простой глупой шутки!

Шансы такого исхода были невелики, однако существовали. У Камерона словно камень с души свалился. Делла понимала его!

– Но жертвой стал Мортон. – Она покачала головой. – Как печально!

– Убить – нелегко. Даже того, кто покушается на твою жизнь.

– Я никогда не видела, как убивают. Даже во время войны. Не знаю, может, мои слова задели вас за живое. Но мне казалось неправильным просто сидеть и есть как ни в чем не бывало. Как будто бы ничего не случилось!

– Вы с самого начала знали, кто я и чем занимаюсь.

– Одно дело – слышать о легендарном стрелке, а другое – видеть убийство собственными глазами.

В тот вечер, когда он повел ее ужинать в Рокасе, Делла выглядела просто восхитительно. С такой женщиной каждый мужчина мечтал бы пройтись под руку. Но для него она была еще прекраснее, одетая в свое обычное платье и занимающаяся повседневными делами.

Она опустилась на колени и пыталась получше приладить вертел с кроликом. В свете костра ее лицо казалось розовым, длинная коса лежала на спине. На фотографии у нее были изящные ухоженные руки, теперь Делла коротко стригла ногти.

Он старался не думать о ее теле, но, конечно же, это ему не удавалось. На свадебной фотографии она была затянута в тугой корсет. И в тот вечер в «Гранд-отеле» на ней тоже был корсет. У себя на ферме и здесь, в прериях, она его не надевала. Камерон считал, что он совсем не нужен. Ее пышные груди отчетливо вырисовывались под белой тканью сорочки. Узкая талия и стройные бедра не оставили бы равнодушным ни одного Мужчину.

Стиснув зубы, Камерон отвернулся и стал смотреть на залитый лунным светом склон горы. Через два дня они двинутся через горы, и ночи станут холоднее.

– Я вовсе не осуждаю вас, – проговорила Делла. – Обществу нужны люди, готовые в нужный момент нажать на спуск. Просто я не привыкла к подобным ситуациям и болезненно реагирую на них.

Он подумал, что Делла, возможно, впервые в жизни видела убийство. Это поразило его. Он не мог себе представить, что такое возможно. Тем более на Западе. Видимо, стал циничным, охотясь на преступников. Делла напомнила ему, что есть другой мир, где убийство – событие из ряда вон выходящее.

– Камерон?

Когда он повернулся, она стояла у костра с тарелками в руках. В глазах ее была печаль.

– Я не смогла бы жить, как вы. Когда каждый день может оказаться последним. – Она сделала глубокий вдох и посмотрела ему в глаза. – Я не смогла бы так.

В ее словах ему послышалось: «Держись от меня на расстоянии».

Камерон ничего не ответил. Только кивнул. Так будет лучше, подумал он.

За долгие часы, проведенные под палящим солнцем, он многое обдумал. Быть может, не стоит рассказывать Делле, что он убил Кларенса. Ведь это ничего не изменит. И тогда они с Деллой останутся друзьями.

Он представлял себе, как заедет к ней в гости много лет спустя, как она обрадуется его приезду и к чему это может привести.

И тут все его аргументы рассыпались в прах, желание сказать всю правду брало верх. Единственно правильное решение – это рассказать Делле подробности смерти ее мужа. Разве не для этого он разыскал ее? Иначе эта тайна всегда будет стоять между ними непреодолимой стеной.

Но тот вечер в Рокасе… Она наклонилась к нему, освещенная свечами, ее губы были приоткрыты, глаза блестели. Тогда он понял, что ее к нему влечет.

Сколько раз за все эти годы он, рассматривая ее свадебную фотографию, представлял себе, что она смотрит на него вот так? В тот момент у него перед глазами промельк– нули совсем другой мир и совсем другая жизнь. И на мгновение та жизнь показалась ему вполне реальной и достижимой.

Теперь же он понимал, что, даже не расскажи он ей о Кларенсе, Делла никогда не сможет принять его образ жизни. Ни одна женщина не сможет. Но тогда, при свечах за столиком, Камерону хотелось думать, что он ошибается.

Когда он повернулся, Делла уже разложила по тарелкам крольчатину и рис и протягивала ему тарелку. Камерону показалось, что она хочет сказать что-то еще, но не решается.

Он взял у нее тарелку и сел на землю.

– Если уж стал легендой, с этим ничего не поделаешь. – Он старался говорить спокойно, скрывая горечь. Но ведь он не хотел другой жизни. До тех пор, пока Делла не оказалась рядом с ним.

– Я думала об этом. Даже если бы вы решили заняться чем-нибудь другим, слава о вас не даст вам покоя. Вы навсегда останетесь Джеймсом Камероном. И всегда найдется человек вроде Харви Мортона, или Джо Хаскера, или Люка Эппла.

Когда посуда была вымыта, Камерон сел по одну сторону костра, а Делла – напротив. Камерон занялся чисткой револьверов, Делла починкой вещей. Подняв глаза, Камерон заметил, что Делла наблюдает за ним. Они посмотрели друг другу в глаза и поспешили отвести взгляд.

В конце концов он расскажет ей о Кларенсе, и она возненавидит его. А пока он будет наслаждаться ее обществом и ее дружбой, не надеясь на большее.

Однако избавиться от этой надежды очень нелегко. Особенно сейчас, когда он знает, что она к нему неравнодушна. В том, что сам он ее желает, Камерон не сомневался. Один лишь ее запах вызывал в нем безумное желание.

Делла вытерла пот с висков и шеи. Камерон, как обычно, ехал впереди с такой легкостью, будто не ощущал изнуряющего зноя. Он указал ей на север, где на каменистом склоне паслось небольшое стадо оленей. Животные были почти такого же цвета, как окружавшие их камни и кустарник с золотой листвой.

Она давно потеряла счет дням, но предполагала, что уже наступил сентябрь. Чем выше они забирались в горы, тем холоднее становились ночи. Однако днем горное солнце все еще палило нещадно.

В пути Делла размышляла о многом. Но чаще всего о Камероне.

Камерон обернулся и, удостоверившись, что она не слишком сильно отстала, свернул в расселину между двух скал.

Делла снова вспомнила их романтический вечер в «Гранд-отеле». Неизвестно, чем бы он окончился, не появись там Харви Мортон с оружием в руках. Быть может, утром она проснулась бы полная сожалений и разочарований.

После того вечера их отношения с Камероном сильно изменились. Делла постоянно напоминала себе, что Камерон в любую минуту может погибнуть.

А что, если бы она была в другом настроении? Сказала бы что-то злое или резкое незадолго до того, как Харви Мортон ворвался в столовую?

При этой мысли Делла сжалась от ужаса. Если они с Камероном когда-нибудь станут чем-то большим, чем просто друзья ми, ей придется взвешивать каждое слово. Она не сможет быть самой собой, вести себя непринужденно. Неизвестно, как он поведет себя, если она разозлится и наговорит ему лишнего. Она просто не успеет сказать: «Извини, я вовсе не это имела в виду».

Она не сможет принять его образ жизни. Камерон прав – он навсегда останется легендой.

Ее размышления прервал шум впереди. Делла пришпорила Боба, и тот пустился рысью. Еле заметная тропа между скал становилась все шире, переходя в широкую долину.

Камерон рассматривал открывшуюся его взору картину. Возле четырех ярко раскрашенных повозок собралось человек двенадцать. Мужчины, женщины, дети – все говорили одновременно, на повышенных тонах, яростно жестикулируя. Вокруг них бегали собаки, невдалеке Делла заметила козу.

– Семейство Балдофини, – объяснил Камерон, когда Делла поравнялась с ним. – Уверяют, что они – румынские цыгане.

Кибитки были замысловато расписаны, на одной надписи гласили, что целительный бальзам графини Блатски быстро избавит от чесотки, сыпи, женских проблем, бессонницы, храпа, сифилиса и простуды. На другой была изображена женщина, колдующая над хрустальным шаром, а под картинкой написано, что можно узнать будущее за десять центов.

Когда Делла и Камерон приблизились, цыгане на мгновение умолкли, но тут же снова загалдели.

– Балдофини, – проговорила Делла. – Это румынская фамилия?

– Понятия не имею. Не могу определить национальность по фамилиям. Но я не удивлюсь, если окажется, что это имя кто-то выдумал, полагая, что оно похоже на румынское. Ведь неизвестно, так ли это на самом деле.

– А вы их знаете?

– Видел раза два или три.

Делла знала, что он больше ничего не расскажет, а для расспросов сейчас неподходящее время.

– О чем они спорят? – поинтересовалась она минуту спустя. – И почему мы сидим тут и смотрим на них?

Цыгане были людьми красивыми. У темноглазых мужчин точеные профили, тонкие руки и гладкая кожа. Женщины были просто красавицами, даже самая пожилая, стоявшая в самом центре. На них были яркие юбки и платки, в ушах – золотые серьги, руки увешаны браслетами.

Камерон бросил на Деллу взгляд.

– Цыганский барон, должно быть Бернард Мартинес, считает, что мы с вами должны заплатить пошлину, чтобы пройти мимо их кибиток. Барон считает, что мы предпочтем заплатить, потому что о цыганах ходит дурная слава, будто они всегда и везде стараются раздобыть денег и никогда своего не упустят. И он думает, что мы с этим согласимся.

Делла недоверчиво нахмурилась.

– Но ведь эта дорога им не принадлежит. Давайте просто проедем мимо. Здесь достаточно свободного места.

– Если мы попытаемся проехать, не заплатив, они поставят последнюю кибитку поперек дороги, загородив ее.

– И что, они спорят насчет того, должны мы платить или нет?

Камерон кивнул:

– Те, кто на нашей стороне, говорят, что если они пропустят нас так, без уплаты пошлины, то я буду у них в долгу, и когда в следующий раз они приедут в город, где я ношу значок, я не стану их арестовывать. Делла с изумлением посмотрела на него.

– А что, вы раньше арестовывали Балдофини? Он усмехнулся:

– Раз или два.

В этот момент вперед вышла знойная темноглазая красавица и, положив руки на бедра, проговорила:

– Джеймс Камерон. Если мы пропустим вас, не взяв денег, вы не арестуете нас при следующей встрече?

– Если вы будете красть в моем городе, то я арестую вас. – Он пожал плечами. – Как велик размер вашей пошлины?

– Подождите. – Красавица смерила его взглядом, после чего, откинув назад прекрасные волосы, вернулась к группке людей у кибиток. Спор возобновился, но на этот раз был не таким яростным.

– Похоже, мы лишились сторонников, – проговорил Камерон.

– Вы знаете женщину, которая говорила с нами? – Делла старалась говорить спокойно, но не была уверена, что у нее это получается.

– Ее зовут Сильвана.

Было что-то вызывающее в позе цыганской красавицы, в том, как она смотрела на Камерона. Делле стало не по себе. На этот раз вперед вышел красивый седой мужчина:

– Разрешите представить вам миссис Уорд. Миссис Уорд, это барон Бернард.

Делла испуганно посмотрела на Камерона.

– Рада познакомиться, – пробормотала она.

– А я как рад. – У барона был мексиканский акцент. – Вам придется заплатить пошлину.

– Сколько?

– Мы никак не можем сойтись во мнении, должны ли вы заплатить вдвойне, потому что вас двое, или же втройне, потому что с вами трое животных.

Камерон опустил руку на пороховницу, притороченную к седлу.

– Но ведь нам не надо проезжать мимо вас, ведь все мы едем в одном направлении, в сторону долины.

Делла удивленно подняла брови. Она не могла понять ни по голосу Камерона, ни по выражению его лица, говорит он серьезно или просто забавляется ситуацией.

– Такую возможность мы сразу же отвергли, – ответил барон.

– Понятно. Итак, каков размер пошлины?

– Вы можете проехать, – лукаво проговорил мужчина. – Сумму мы обговорим потом. Приходите вечером на наш костер, тогда и узнаете.

Камерон кивнул.

– Что принести?

– Кофе, виски, сахар и табак.

– Мы принесем кофе и табак. – Он кивнул Делле: – Езжайте вперед.

Он не попросил ее вести мула, значит, не собирался воспользоваться револьверами. Но все же откинул полы куртки, выставив на всеобщее обозрение свой арсенал.

Цокнув языком, Делла пустила Боба шагом мимо цыган и весело раскрашенных кибиток. Мужчины улыбались, демонстрируя ослепительно белые зубы, дети ухмылялись, глядя на нее. Сильвана стояла, опершись о колесо. Ее груди распирали тонкую белую ткань блузки, ловкие пальчики поигрывали с золотым кольцом, продетым в ухо.

– Миссис Уорд. Делла Уорд!

Натянув поводья, Делла с растерянным видом оглянулась. Рядом стояла беременная женщина с огромным животом. Ее лицо было Делле знакомо, но она никак не могла вспомнить, где ее видела.

– Я Мари. Мари Сантос из «Серебряной подвязки». Это было очень давно, но…

– Мари! Конечно же! – Тогда обе они были моложе, измотанные и обессиленные, лишенные надежды, одетые в чрезмерно коротенькие и облегающие костюмы. – Ты прекрасно выглядишь! Это твой первый ребенок? – Делла улыбалась, глядя на вздернутую на круглом животике юбку Мари.

– Это наш третий, – с улыбкой сказала Мари. – Мы еще поговорим сегодня. – Она похлопала Деллу по ноге и отошла назад.

– Поистине, мир тесен, – сказала Делла Камерону, когда они разбили лагерь.

Прежде чем остановиться на ночлег, они проехали примерно треть пути до простирающейся внизу долины. Цыгане сделали привал на той же самой речушке, на расстоянии мили от них. Делла видела их кибитки, слышала гул голосов.

– Ваша подруга замужем за Эдуардо, – проговорил Камерон, подбросив хворост в костер.

Он рассказал, что Эдуардо играет на скрипке, хорошо ладите животными и скорее всего приходится племянником второй дочери сестры барона Бернарда.

– На самом деле мы с Мари не были подругами, – заметила Делла, сев на своей постели. – Мы мало общались. – Она обхватила руками колени. – Но я помню одну ночь. Было холодно, шел дождь, в баре находилось всего несколько посетителей. Мы с ней делились своими мечтами.

– И какова была ваша мечта?

– Привезти дочь домой. А Мари мечтала выйти замуж за богатого фермера.

Рассказывая, Делла расплела косу, расчесала волосы и заколола в пучок на затылке. Камерон, как обычно, в такие моменты старался не смотреть на нее. В благодарность она отворачивалась, когда Камерон брился по утрам.

Вдруг она заметила, что Камерон не стал доставать посуду и припасы.

– Мы что, будем есть с цыганами?

– Мы принесем с собой кофе и табак, так что ничего не будем им должны за еду.

– Спасибо вам за это путешествие, – тихо проговорила Делла. Слова эти шли от самого сердца. – За это время я повидала и сделала гораздо больше, чем за последние десять лет. Я никогда этого не забуду. Мне в голову не могло прийти, что проведу вечер с цыганами. – Или что проведет ночь в гостинице с мужчиной, не являющимся ее мужем. Или будет путешествовать с ним вдвоем. – Что ждет нас вечером?

– Вам понравится.

Цыгане расположили свои кибитки буквой «П», поставив их вплотную к склону горы, и развели огромный костер. Дни стали короткими, и уже сейчас зажгли фонари, прикрепленные к кибиткам. По всему лагерю витали запахи благовоний и готовящегося мяса, дыма и животных.

Перед Деллой появилась Мари, толкая впереди себя двух маленьких девочек.

– Это Рома, а это Элис.

Девочки неуклюже присели в реверансах, после чего, хихикая, убежали.

– Красавицы! Сколько им лет?

– Пять и три.

Мари подвела Деллу к одной из кибиток, и они сели на ступеньки, ведущие вверх и внутрь.

– Тебе удалось привезти свою дочь домой?

Делла осмотрела лагерь и наконец заметила Камерона. Тот стоял около лошадей и пил с каким-то мужчиной. Глубоко вздохнув, она объяснила, что едет в Атланту, чтобы разрешить ситуацию с дочерью.

– А ты? Ты счастлива с цыганами?

Мари рассмеялась и положила ладонь на свой огромный живот.

– Скоро мы повернем на юг. Направляемся в Мексику. Там живут родители Эдуардо, они хотят, чтобы мы поселились на их ранчо. Я буду тосковать по кочевой жизни, но давно пора где-нибудь осесть. Да, я счастлива. – Она посмотрела на мужчин. – Некоторые удивляются, почему ты путешествуешь с Джеймсом Камероном.

– Мистер Камерон был другом моего мужа. Он сопровождает меня в путешествии в Атланту.

Черт! Делла почувствовала, что краснеет, и заметила, что это не ускользнуло от Мари. Мари кивнула и поднялась.

– Пойдем поедим, потом мадам Блатски погадает тебе на картах, после чего будут музыка и танцы.

– Мари, есть здесь кто-нибудь по имени Балдофини? Мари рассмеялась:

– Бабушка барона Бернарда могла быть замужем за Балдофини, но я в этом не уверена. Да и какое это имеет значение? Все, кто кочует с нами в кибитках, считают себя Балдофини.

Цыганки обслужили своих мужчин, после чего поели сами вместе с детьми за другим столом в противоположном конце лагеря. Они радушно приняли Деллу, но в основном говорили сами или кричали на детей. Иногда им удавалось втянуть Деллу в разговор, но ей было достаточно слушать их и наслаждаться едой.

Она заметила, что Сильвана с нескрываемым пренебрежением разглядывает ее.

– Цыгане знают, что такое свобода, – сказала Сильвана пожилой женщине, сидевшей справа от нее. – Мы носим волосы распущенными. И не боимся ярких цветов.

Делла поняла, что это замечание в ее адрес. На цыганках были яркие юбки и платки, волосы ниспадали на спину, на руках и щиколотках позванивали браслеты. Сама же она сидела в бесцветном наряде, затянутая в корсет, с заколотыми волосами.

– Говорят, если мужчина переспал с цыганкой, другая женщина не сможет его удовлетворить.

– Правда? И кто же это сказал?

Женщины улыбнулись Тейле, посмевшей бросить вызов Сильване.

Черные глаза Сильваны блеснули.

– А ты уверена в своем мужчине, Тейла?

– Держись от Стефана подальше, не то я вырву у тебя сердце.

Мари положила руку Делле на плечо.

– Поела? Мадам Блатски хочет тебя видеть. – Когда они отошли от стола, она шепнула: – Не обращай внимания на Сильвану.

– Похоже, я не понравилась Сильване с самого начала, – произнесла Делла.

– Она злится, что ты путешествуешь с Джеймсом Камероном. Не много нашлось мужчин, отвергнувших Сильвану, и Джеймс Камерон один из них. Ей хотелось соблазнить его и бросить. Она удовлетворила бы свое тщеславие, а заодно насолила Раулю, заставив его ревновать.

– Мы с мистером Камероном просто друзья. Сильване не о чем беспокоиться.

И если Камерон настолько глуп, что позволит использовать себя, чтобы заставить ревновать другого мужчину, это его дело. Но Камерон не глуп, в этом Делла не сомневалась.

Мари провела ее в одну из кибиток, где за столом, освещенным единственной свечкой, сидела пожилая женщина. Почувствовав запах благовоний, Делла огляделась. Стены кибитки обиты дорогой шерстью, потолок задрапирован. Позади женщины, вероятно, располагалась жилая часть кибитки, отгороженная голубыми бархатными занавесками.