Текст книги "Жена незнакомца"
Автор книги: Мэгги Осборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Мэгги Осборн
Жена незнакомца
Глава 1
Только когда железные ворота с лязгом захлопнулись, Лили наконец вздохнула с облегчением. Высокие кирпичные стены остались у нее за спиной, впереди до самого горизонта располагалась покрытая жесткой травой и окутанная жаркой дымкой пустыня, где местами торчали гигантские кактусы, похожие на огромные подсвечники.
Пять лет, показавшиеся ей бесконечными, Лили считала минуты, когда покинет эту Богом забытую землю. И вот она свободна. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы радости, она подумала о Роуз. С тех пор как, положив крохотную дочку на руки тете, Лили забралась в повозку шерифа, она каждый день вспоминала о ней, с замиранием сердца гадая, доведется ли ей когда-нибудь увидеть свою малышку, прижать к груди. Теперь, слава Богу, она сможет это сделать.
– Вот твои вещи. – Начальник тюрьмы швырнул к ее ногам выцветшую холщовую сумку.
– Это не карета едет? – нетерпеливо спросила Лили, прикрыв рукой глаза.
– Карета будет через три часа, не раньше.
Что ж, ей не привыкать к разочарованиям. Оглянувшись, Лили заметила рядом со столбом, к которому привязывали лошадей, скамейку, правда, на солнцепеке, зато на ней можно сидеть, наслаждаясь блаженным ничегонеделанием, и мечтать о том, как вернется домой, в штат Миссури, к своей ненаглядной Роуз. Подняв легкую сумку, Лили подошла к скамейке и уселась на пышущее жаром деревянное сиденье.
Не отрывая взгляда от стремительно приближающегося облака пыли, начальник тюрьмы сказал:
– Нам с тобой нужно кое о чем поговорить.
– Единственное, что я хочу от вас услышать, это «до свидания».
Лили тут же спохватилась. Надо быть поосторожнее, он ведь может снова отправить ее за решетку. Опустив голову, она стала внимательно разглядывать его пыльные башмаки. Сегодня он надел коричневые. На левом белое пятнышко неправильной формы. Лили видела его не в первый раз, даже часами размышляла, откуда оно могло взяться.
– А я-то думал, что выбил из тебя всю дурь. Оказывается, нет. – Начальник тюрьмы плюнул в горячий песок. – Так вот. Пару месяцев назад, если помнишь, к нам приезжал человек по имени Пол Казински.
Скосив глаза влево, Лили смотрела, как плевок исчезает под жарким октябрьским солнцем. Естественно, она помнила. Тот целый час наблюдал за ней, пока она стирала во дворе прачечной белье. Мало того что она чувствовала себя неуютно под его взглядом, так еще получила несколько пощечин от начальника тюрьмы, приревновавшего ее к незнакомцу.
– У мистера Казински есть к тебе предложение.
– Меня не интересуют его предложения.
С мужчинами ей не везло, иначе она не сидела бы на скамейке у ворот женской тюрьмы в Юме. Мужчины приносили только горе, и Лили не желала больше иметь никакого дела ни с одним из них. Она получила хороший урок.
Начальник тюрьмы презрительно скривился.
– Не обольщайся! Это не то предложение, о котором ты думаешь. Если бы Казински требовалась девка, он мог бы купить себе получше. Неужели ты решила, что он хочет позабавиться с жалкой арестанткой? Да ты с ума сошла!
Лили могла бы ему напомнить, что он со своими вонючими сторожами считал ее достаточно привлекательной. Но она слишком близко к тюремным воротам, а карета должна прибыть через три часа. И Лили, хотя все в ней клокотало от негодования, промолчала.
– Ты слушаешь меня? Казински сейчас приедет.
Значит, посетитель, который пристально разглядывал ее, сидит в экипаже, мчащемся к тюремным воротам?
– Что ему нужно? – Лили выпрямилась, в ее глазах мелькнула тревога.
– Он хочет поговорить с тобой.
Как же! Ей ли не знать, что мужчины никогда не ограничиваются только разговорами.
– Кто он такой и почему я должна с ним разговаривать?
Она не хотела тратить время ни на какого-то Пола Казински, ни на любого другого. Она хотела уехать домой, к своей дочери. О чем мечтала пять долгих лет.
Покачиваясь с носка на пятку, начальник тюрьмы ответил:
– У Казински есть прозвище Кингмейкер, то есть человек, делающий королей. Он большая шишка в политических кругах штата Колорадо. В последнее время ездит по тюрьмам Запада, проверяя в них состояние дел, собирается устраивать тюремную реформу. То, что ты на свободе, его заслуга. Если бы не он, сидеть бы тебе сейчас по другую сторону забора. Он пустил в ход связи, чтобы тебя выпустили раньше.
Если Казински устроил ей досрочное освобождение, большое ему спасибо, но Лили стало не по себе. Быть того не может, чтобы Казински дал ей свободу просто так, по доброте сердечной.
– А почему он мной заинтересовался? – с беспокойством спросила она.
– Откуда я знаю? Может, он начал претворять свою реформу в жизнь. – Однако по выражению лица начальника тюрьмы было видно, что он ни капли в это не верит. Лили тоже не верила. – Я обещал, что ты выслушаешь его предложение, вот и все.
Она совершенно не удивилась, что Эфрем Каллахан дал обещание за нее. Пять лет он был в ее жизни и в жизни всех женщин, находившихся сейчас по ту сторону тюремной стены, царь и бог. Если он пребывал в хорошем настроении, заключенным могли дать добавку за обедом, а если находился не в духе, сажал их на хлеб и воду. Он сам решал, как им одеваться и причесываться, когда ложиться спать и во сколько вставать. Если он был настроен благодушно, то позволял часок отдохнуть, если нет – заставлял работать до изнеможения. Даже разговаривать без его разрешения запрещалось. В общем, заключенные жили по установленным им правилам и подчинялись всем его прихотям.
Лили уже забыла, что существуют мужчины вроде Казински, власть которых распространяется и на начальников тюрьмы. И то, что ей об этом напомнили, очень ее порадовало.
– А если я откажусь разговаривать с мистером Казински? – Вид приближающейся кареты придал Лили храбрости, о которой она не вспоминала пять лет.
На лице начальника тюрьмы появилось хорошо знакомое ей выражение, обещавшее скорую расправу.
– Тебя выпустили из тюрьмы под опеку Казински. Это означает, что ты являешься его собственностью и, если он пожелает, тебя снова отправят за решетку.
Сердце у нее чуть не остановилось.
– Я поеду домой, в Миссури, – сказала Лили, не отрывая взгляда от приближавшейся кареты.
– Ты поедешь туда, куда тебе скажет Казински.
Притормозив, карета свернула на боковую дорогу, ведущую к тюремным воротам.
– Казински потратил немало денег. Он выкупил тебя, так что не забывай этого.
Бросив на нее мрачный взгляд, начальник тюрьмы крикнул стражнику, чтобы тот принес воды для лошадей мистера Казински, и стал похлопывать по ноге шляпой, выбивая из нее пыль.
Черт побери! Могла бы сразу догадаться, что попасть домой ей будет не так-то просто. Ей вообще ничего не давалось легко. Опустив глаза, Лили крепко сжала руки, с беспокойством думая о том, что ее ждет. Палящее солнце, проникая сквозь ветхую соломенную шляпку, нещадно пекло голову, по телу бежали струйки пота, впитываясь в поношенный черный жакет, чуть более светлую юбку и почти сразу же высыхая. Много лет назад, в другой жизни, Лили ни за что не стала бы встречаться с Кингмейкером в таком виде. За годы заточения она давно забыла о тщеславии, однако предстоящая встреча ее волновала.
Она не подняла головы, пока карета не остановилась у ворот тюрьмы, а когда взглянула в ее сторону, с удивлением обнаружила закрытый экипаж, запряженный парой великолепных лошадей. Тяжелые шелковые занавески на окнах защищали Казински от жары, пыли и любопытных взглядов. Такого элегантного экипажа Лили еще никогда не видела.
Прежде чем возница успел соскочить с козел, дверца распахнулась, и вышел безупречно одетый мужчина лет сорока, чуть ниже среднего роста, с темными волосами и глазами и широкими скулами, что делало его похожим на крестьянина. Однако уверенность в себе, явное понимание собственной значимости, горделивая походка и холодный блеск глаз отметали всякую мысль о крестьянах и наводили на мысль о феодалах. Вряд ли бы нашелся человек, осмелившийся встать у него на пути, а те, кому довелось с ним столкнуться, наверняка его уже не забывали.
Не обратив ни малейшего внимания на начальника тюрьмы, Казински прямиком направился к Лили и, подойдя, снял шляпу. Этот простой жест вежливости тронул ее до глубины души, растопив лед холодности, которую она собиралась ему продемонстрировать. Давно никто из мужчин не выказывал ей учтивости.
С минуту Казински внимательно разглядывал Лили и наконец сказал:
– Мисс Дейл? Меня зовут Пол Казински. Полагаю, мистер Каллахан сказал вам, что мы должны обсудить кое-какие деловые проблемы?
Чувствуя неловкость от его пристального взгляда, Лили с трудом проглотила комок в горле. Она пыталась догадаться, о чем он собирается говорить, однако ничего не приходило ей в голову. Похоже, мистер Казински умеет скрывать свои мысли и намерения, как, видимо, и полагается настоящему Кингмейкеру. Лили пожала плечами, надеясь, что он не заметит ее нервозности.
– Я вас слушаю, – безразлично сказала она.
– Может, удобнее поговорить наедине? Как вы считаете? – Очевидно, разговор не предназначался для ушей начальника тюрьмы, что весьма обрадовало Лили. – Не хотите ли прокатиться со мной?
Будто у нее есть выбор! Тем не менее она помешкала несколько секунд и, только заметив, что Казински бросил вопросительный взгляд на Каллахана, взяла сумку и встала.
– Ладно, давайте прокатимся, – ответила Лили.
По крайней мере не придется три часа сидеть на скамейке и ждать, что в любую минуту надзиратель отведет ее обратно в тюрьму.
К ней сразу подскочил возница, поспешно опустивший подножку кареты. После пяти лет, проведенных в грязной камере, ей даже не верилось, что сейчас она сядет в роскошную карету, столь разительным был контраст. Она шагнула вперед и замерла, услышав голос начальника тюрьмы:
– Ты заплатила свой долг обществу, Лили Дейл, перед тобой новая жизнь.
И Каллахан произнес целую проповедь, чтобы, как она подозревала, произвести впечатление скорее на Пола Казински, чем на свою уже бывшую подопечную.
– А я желаю тебе долгой и мучительной смерти в аду, – ответила Лили дрожащим от ненависти голосом.
Она ждала этого момента целых пять лет и теперь с наслаждением смотрела, как щеки Каллахана вспыхнули от ярости и смущения. Он бы наверняка влепил ей затрещину, если бы рядом не стоял Кингмейкер.
– У меня хорошая память, Лили! – бросил он и сплюнул ей под ноги.
– Пошел к черту, мерзавец!
Отряхнув юбку, она забралась в карету. Бог даст, кто-нибудь заставит его заплатить за все побои и издевательства, которые она от него вытерпела. Но пока она уверена лишь в том, что скорее умрет, чем вернется в женскую тюрьму Юмы.
В карете царил полумрак и было гораздо прохладнее, хотя Лили это не сразу заметила – прежде всего она обратила внимание на богатую обивку. Сняв перчатку, она погладила роскошный бархат и даже пожалела, что мозоли на ладонях не позволяют ей сполна насладиться восхитительным ощущением мягкости.
Внезапно с сиденья напротив до Лили донеслось чье-то легкое дыхание.
Она вздрогнула и испуганно вскинула голову, а в следующий момент уловила запах масла для волос, одеколона и сигарного дыма. Если бы ее не отвлекла роскошная обивка, Лили давно бы заметила, что она тут не одна. Мужчина быстро приложил палец к губам, и она, кивнув, принялась молча его рассматривать.
Черты лица нельзя было назвать ординарными, да и одет незнакомец не как Пол Казински. На нем были жилет, белая рубашка, великолепные сапоги и стетсон. Похож на ковбоя. Но, взглянув в глаза цвета хорошо начищенного олова, Лили догадалась, что этот человек не менее влиятельный, чем Кингмейкер. И похоже, начальник тюрьмы его знает, раз он попросил ее молчать.
Он продолжал свое бесцеремонное разглядывание, однако шляпу, как и Казински, снял, открыв волнистые, с рыжеватым отливом, волосы. Незнакомец был широкоплечий, худощавый и, судя по длинным ногам, высокого роста. Квадратное, чисто выбритое лицо, волевой подбородок, слегка кривой, похоже, сломанный, нос. В общем, лицо, которое мужчины сочли бы достойным уважения, а женщины – неотразимым, хотя и внушающим некоторое опасение.
Встретив его взгляд, Лили почувствовала, как ее обдало жаром: слишком давно она не была наедине с мужчиной. Впрочем, она к этому и не стремилась. После случившегося пять лет назад она предпочитала держаться от них подальше, но от суровой красоты незнакомца у нее мурашки побежали по спине.
В карету забрался Казински, тяжело опустился на бархатное сиденье, и экипаж покатил по дороге.
– Итак, мисс Дейл, вы счастливы, что оказались на свободе? – прервал молчание Казински, разглядывая ее сквозь пляшущие в воздухе пылинки.
– Я не в настроении болтать попусту, – отрезала Лили, делая вид, что поездка в шикарной карете и в обществе Кингмейкера ей нипочем. – Что вы от меня хотите?
– Пока только услышать ваш голос, – улыбнулся Пол Казински, словно пытаясь ее успокоить. Будто она могла успокоиться! – Не хотите стаканчик лимонада?
Только сейчас Лили заметила у себя под ногами корзинку. Она уже не помнила, когда в последний раз пробовала лимонад, однако стоически покачала головой. Пока она не узнает, что нужно от нее этим двоим, она ничего не примет. И так обязана им больше, чем хотелось бы.
– Возможно, потом. – Откинувшись на сиденье, Казински расстегнул воротник, положил шляпу между собой и молчаливым спутником, который продолжал изучать Лили. – Насколько мне известно, вы росли на ферме в штате Миссури?
– Ну и что? – Насколько ей известно, расти в штате Миссури не считалось преступлением.
– Я бы очень попросил, мисс Дейл, отвечать на мои вопросы подробнее. – Странно, им почему-то хотелось услышать, как она говорит. – И каким образом вы очутились на территории штата Нью-Мексико?
– Вы наверняка и сами знаете.
Незнакомец так пожирал глазами Лили, словно у нее выросли две головы. Она беспокойно поерзала.
– Кажется, ваш приятель-ковбой нездоров.
Загорелое лицо незнакомца побелело, руки, лежавшие на коленях, дрожали.
– Нет, он в порядке. Я бы хотел услышать вашу историю лично от вас, – ответил Казински.
Лили была не столь наивна, чтобы поверить, что он устроил ей досрочное освобождение, не узнав ее историю, но раз она была обязана мистеру Казински свободой, то должна ему все рассказать.
– В восемнадцать лет я сбежала из дома с одним негодяем, который только вернулся с войны. Мы отправились на Запад. – Лили казалось, что все это произошло сто лет назад и вовсе не с ней, словно она рассказывает историю, которую прочитала в книге. – Потом этот человек попал в тюрьму, а я нашла себе другого. Сай оказался не лучше. Когда он не смог найти работу, то, как и Элби, пошел по кривой дорожке.
– И вы с ним?
– Похоже. – Выжидательное молчание подсказывало, что они не успокоятся, пока не услышат все до конца. – Муж… в общем, Сай решил ограбить игорный дом в Томпсоне, но его партнер заболел…
Тогда Сай начал уговаривать ее. Нудная болтовня, которую Лили ненавидела, длилась бесконечно. Он не хотел ждать, пока Чарли оправится от лихорадки, дескать, сам управится с задуманным, если Лили ему поможет. Ей нужно только надеть брюки, взять в руки пистолет и сделать вид, что она прикрывает его. Всего один раз, больше он никогда ее не попросит, к тому же делает он это ради нее, чтобы раздобыть денег на покупку им с Роуз красивых вещей и на переезд в другой город. Но сначала нужно провернуть это дельце, и она должна ему помочь. Болтовня длилась бесконечно, пока она не почувствовала, что больше не выдержит.
Лили покачала головой, удивляясь тому, что оказалась такой дурой и согласилась.
– Все с самого начала пошло наперекосяк. В холле мужчины вдруг набросились на Сая, завязалась драка, и пистолет, который был у меня в руках, выстрелил. На суде они сказали, что я пыталась убить мистера Смолла, но я даже не поняла, как пистолет выстрелил. Я просто… Если бы мистер Смолл умер, меня бы повесили. В итоге повесили Сая.
– Сколько вам лет, мисс Дейл?
Прозвучало так, словно Казински спросил ее о погоде. Видимо, судьба Лили его ни капли не тронула.
– В прошлом месяце исполнилось двадцать восемь.
Но выглядела она старше. Пять лет, проведенных в местах, где летом солнце жарит вовсю, а зимой стоит леденящий холод, давали о себе знать. Ее когда-то цветущее лицо поблекло, волосы стали тусклыми, глаза усталыми и безжизненными. От щелочного мыла в тюремной прачечной руки покраснели и покрылись цыпками. Впалые щеки тоже не делали ее моложе. Опустив голову, Лили закрыла глаза, вспомнив то время, когда обращала внимание на собственную внешность.
– У вас есть дочь, верно?
И она вдруг заговорила на самую дорогую ее сердцу тему, испытывая одновременно радость и горечь:
– Роуз было три месяца, когда меня посадили в тюрьму. Сейчас она живет с моей теткой в Сент-Джо, штат Миссури. – Лили взглянула на Кингмейкера. – Что бы вы ни продавали, мистер, я не покупаю. Я ждала целых пять лет, чтобы встретиться с дочуркой, и ничто меня не удержит. Поэтому я говорю вам прямо: что бы вы ни хотели, у меня нет времени для вас.
– Голос совершенно не похож. Впрочем, абсолютного сходства трудно было ожидать, – наконец произнес незнакомец. Сунув руку в карман жилета, он вытащил золотой медальон и бросил его Лили на колени. – Вам эта женщина никого не напоминает?
Лили, которая уже начала терять терпение, со вздохом нажала на маленькую защелку, увидела миниатюру и тихонько прошептала:
– Ах ты, сукин сын!
Лили не верила своим глазам: кто-то нарисовал ее портрет, хотя на нем она полнее, чем есть на самом деле.
– Она тоже видит сходство, – удивленно заметил Казински и улыбнулся.
– Невероятно, – ответил незнакомец, по-прежнему не отрывая взгляда от ее лица. – Вы похожи как близнецы.
Значит, это портрет какой-то другой женщины. Лили, еще не пришедшая в себя от изумления, поднесла медальон к свету, пробивавшемуся из-под занавесок.
Волосы у женщины были золотистыми, а не выгоревшими, однако на лбу образовывали породистый «вдовий треугольник», как и у нее, такие же прямые, легкие брови. Но больше всего Лили поразили глаза незнакомки: опушенные густыми ресницами, необыкновенного голубовато-лилового цвета. Подобных глаз ей не доводилось видеть, только в зеркале. Если бы она поправилась фунтов на тридцать и причесалась по-другому, ее запросто можно было принять за эту женщину.
Вздрогнув, Лили бросила медальон незнакомцу, продолжавшему разглядывать ее.
– Кто это? – обеспокоенно спросила она. Черт побери, оказывается, существует ее двойник.
Казински повернулся к незнакомцу:
– Ну, решай. Или мы идем дальше, или на этом заканчиваем.
Лили удивилась, что он наконец-то заговорил с ковбоем, на которого долго не обращал внимания. Впрочем, это совсем не ковбой. Тем не по карману золотые запонки с рубинами, ремень с пряжкой, тоже украшенной рубином, тончайшего ирландского полотна рубашка и сапоги, наверняка стоящие таких денег, каких она в жизни не видела.
Незнакомец все смотрел на нее, пока Лили, вспыхнув, не опустила глаза.
– Меня зовут Куинн Уэстин. Женщина на портрете – моя жена. Простите, что я так пристально вас разглядывал, но вы поразительно похожи на Мириам.
Голос у него тоже не имел ничего общего с голосом ковбоя, равно как и манера говорить. Баритон, в котором чувствовались сила, мощь и злость, принадлежал человеку, привыкшему, чтобы его слушали.
– Ее глаза подсказали мне эту идею, – заметил Казински.
Вот оно что, устало подумала Лили. Оказывается, за пять лет мужчины нисколько не изменились, по-прежнему используют женщин в своих интересах. А то, что идея мистера Казински связана с использованием ее, Лили не сомневалась. Это так же верно, как то, что солнце встает на востоке, а заходит на западе. И сейчас начнется болтовня.
Правда, мужчины в карете слишком хорошо воспитаны, чтобы сразу напомнить ей, что она вышла из тюрьмы благодаря им. Сначала они попытаются убедить, что действуют только в ее интересах. Именно так мужчины толкают женщин к погибели.
– Я бы хотела виски, но если у вас один лимонад, так и быть, выпью немного. – Лили устало откинулась на подушку и закрыла глаза. – Потом можете рассказывать, как собираетесь меня использовать и почему я должна быть вам за это благодарна. – Открыв глаза, Лили посмотрела на мужчин. – Но если из-за ваших дел я долго не попаду домой, то я не согласна.
Казински молча подал ей высокий хрустальный стакан с лимонадом. Кисло-сладкая душистая жидкость потекла ей в рот, и Лили пришлось взять себя в руки, чтобы не попросить еще.
Казински откашлялся и расстегнул воротник. В общем, приготовился к нескончаемой болтовне.
– Вы правы, мисс Дейл, мы собираемся вас использовать, однако не столь бесцеремонно, как вы себе вообразили. Мы хотим вас нанять.
Ага, решили показать ей, что их предложение сулит выгоду. Похоже, они в курсе, что денег у нее только на дорогу до Миссури.
– Имейте в виду, меня ваше предложение не интересует, но все-таки для чего вы собираетесь меня нанять? – подозрительно спросила Лили.
Конечно, они вряд ли стали бы заниматься ее освобождением, если бы хотели нанять простой экономкой или прачкой.
– Вам знакома фамилия мистера Уэстина? – осведомился Казински, наклонившись вперед.
– А она должна быть мне знакома?
Лили бросила взгляд на Куинна Уэстина, продолжавшего изумленно взирать на нее.
– Мистер Уэстин надеется стать первым губернатором Колорадо, после того как эта территория будет присоединена к остальным штатам в мае будущего года. Выборы должны состояться в апреле, то есть через шесть месяцев, и кампания уже идет полным ходом. Мистер Уэстин имеет отличные шансы, чтобы стать губернатором.
– В политике я совершенно не разбираюсь. Знаю только, что губернаторы произносят речи.
Лили всегда представляла политиков дряхлыми стариками в котелках и сюртуках, а уж никак не суровыми ковбоями лет тридцати. Она попыталась вообразить Куинна Уэстина ходящим по сцене, украшенной флагами, перед восторженной аудиторией. Может, Кингмейкер заставляет его по-другому одеваться ради такого случая? Или она не так представляет себе политиков?
Впрочем, Лили не сомневалась, что мистер Уэстин своим баритоном и пронзительным взглядом серых глаз способен привлечь внимание любой аудитории. Она постоянно ощущала его властное присутствие, и это действовало ей на нервы.
– А какое отношение имеют стремления мистера Уэстина ко мне?
– Кандидат в губернаторы должен вести безупречную жизнь, мисс Дейл. Он не может позволить даже намека на скандал или недостойное поведение. На этой стадии игры кандидат должен быть сама чистота, невинность, абсолютно вне подозрения, как жена Цезаря. После выборов – пожалуйста, но сейчас и в течение последующих шести месяцев любые слухи и злобные сплетни могут разрушить самую блестящую политическую карьеру.
Чувствуя возрастающее беспокойство, Лили опустила стакан с лимонадом. Она ждала продолжения и старалась понять, какое отношение ко всему этому имеет она.
– У меня исчезла жена, – внезапно сказал Уэстин, по-прежнему глядя на Лили.
– Надеюсь, вы понимаете, в каком затруднительном положении мы оказались, – вмешался Казински. – Как нам объяснить внезапное исчезновение миссис Уэстин?
– А может, вам и не надо скрывать, что миссис Уэстин куда-то делась?
Выражение лица ковбоя не изменилось, зато Казински холодно улыбнулся:
– Такое признание вызовет ненужные домыслы, которые сведут на нет все усилия по выдвижению мистера Уэстина кандидатом в губернаторы.
– Если это настолько важно, то вы должны найти свою жену. Куда она уехала?
– Не ваше дело! – отрезал Уэстин, нахмурив темные брови, и сжал кулаки.
Внезапно Лили поняла их намерения, и это ее настолько поразило, что она едва не выронила стакан.
– О Господи! Вы хотите, чтобы я…
– Именно так, мисс Дейл. Мы хотим, чтобы вы сыграли роль миссис Уэстин.
– Да вы с ума сошли! Я ни за что не соглашусь на такую бредовую затею. Я еду домой.
Однако Казински не сдавался:
– Мы просим уделить нам лишь семь месяцев. Как только мистер Уэстин победит на выборах, мы распустим слух, что миссис Уэстин снова заболела чахоткой и срочно должна отправиться в Санта-Фе на лечение. А потом объявим, что она скончалась.
– Семь месяцев?! Ни за что!
– Мы бы предпочли, чтобы во избежание осложнений вы играли роль миссис Уэстин еще месяц после выборов.
– Нет! – Лили энергично затрясла головой, и шляпка съехала набок. – Когда меня посадили в тюрьму, Роуз была совсем крошечной. Теперь ей пять лет, и она не помнит свою маму. – Голос у Лили дрогнул. – Придется вам подыскать кого-нибудь другого. Я не стану ждать еще семь месяцев, чтобы увидеться со своей девочкой.
– Станете, мисс Дейл. – Темные глаза Казински посуровели. – Во-первых, замены вам нет, и вы это знаете. Во-вторых, придется напомнить вам об условном помиловании. Вы понимаете, что это означает? То есть мы по собственному усмотрению можем снова отправить вас в женскую тюрьму Юмы. Подумайте об этом, мисс Дейл.
– Ax вы, негодяи! – Лили стукнула кулаком по бархатной обивке.
Куинн Уэстин отвернулся к окну, но Казински бесстрашно встретил ее разъяренный взгляд.
– Итак… Вы согласны подождать семь месяцев встречи с дочкой или желаете отсидеть до конца весь срок и встретиться с ней еще через пять лет?
С трудом поборов беспомощность и ярость, Лили заставила себя думать. Ярость делу не поможет, она плохая советчица, а вот здравый рассудок – да.
– Все равно ничего не выйдет, – наконец сказала она.
– Почему? – полюбопытствовал Казински, словно ее мнение и в самом деле его интересовало.
– Я похожа на вашу жену, – обратилась Лили к ковбою. – Но мы с ней совершенно разные люди. Никто не поверит, что я – это она.
– Вам придется немного потрудиться, – согласился Уэстин. – Однако я начинаю думать, что наш план может сработать.
Казински кивнул:
– Если вас по-другому причесать, одеть в приличную одежду, побольше внимания уделить вашей коже… Сейчас вы худая как палка, а когда немного поправитесь, сходство будет еще поразительнее. Кроме того, следует поработать над вашей речью и манерами. В данный момент все считают, что миссис Уэстин лечится от чахотки. Естественно, после тяжелой болезни она несколько изменилась.
– Я умею читать, писать и говорю довольно правильно, потому что моя тетя, которая меня воспитывала, школьная учительница. Но я не то, что вы называете образованной. – Лили со злостью посмотрела на мужчин. Да как им могло прийти в голову, что она добровольно откажется от семи месяцев жизни ради честолюбивых стремлений какого-то незнакомца? – Я всю жизнь работала на ферме. Ставила изгороди, копала землю, в общем, трудилась как каторжная. До светской леди мне далеко. – Стянув перчатки, Лили показала им свои руки. – Вот так они и выглядят. Я умею ругаться, люблю пить виски и курить сигары, когда мне удается их раздобыть. И женская тюрьма не институт благородных девиц. Меня избивали, дважды ломали кости, морили голодом, сажали в карцер, заставляли работать до седьмого пота. Чтобы выжить в таких условиях, нужно быть сильной, и я сильная.
Мужчины слушали ее с непроницаемыми лицами.
– А теперь скажите: разве моя жизнь похожа на жизнь миссис Уэстин? Разве женщина вроде меня сумеет убедительно сыграть роль жены кандидата в губернаторы?
Скрестив руки на груди, она ждала, что мужчины с ней согласятся и тогда уж она постарается убедить их, чтобы ее отпустили в Миссури, а не вернули в тюрьму к Эфрему Каллахану, чтоб ему гореть в аду.
Первым заговорил Уэстин:
– Вы правы. Жизнь Мириам совершенно не похожа на вашу. Моя жена, дочь известного судьи, росла, окруженная роскошью, получила домашнее образование, а перед выходом в свет путешествовала по Европе.
– Видите!.. – удовлетворенно кивнула Лили.
– Давайте немного поговорим о вас, – холодно произнес Казински. – Вы нам солгали. Сай Гарденер не был вашим законным мужем.
– Но я считала себя замужем. Только это имело для меня значение.
Если он хотел смутить ее, то просчитался. Лили имела свои взгляды на замужество, полагая, что для этого вовсе не обязательно венчаться в церкви, достаточно чувствовать себя замужней.
– Вы утверждаете, что выстрелили случайно, а пять свидетелей заявляют, что вы сделали это намеренно.
– Нет. Я, конечно, человек маленький, но не убийца.
– Я лишь хочу сказать, мисс Дейл, что ваша жизнь построена на обмане. Именно вашу склонность к обману и притворству мы и собираемся использовать. Судя по вашему поведению на суде, вы превосходная актриса.
– Если вы думаете, что сделали мне комплимент, то ошибаетесь.
– Вы продемонстрировали удивительную способность адаптироваться и делать все необходимое для выживания, – не реагируя на ее выпад, продолжал Казински. – И я не сомневаюсь, что вы овладеете искусством вести светскую беседу, развлекать гостей мистера Уэстина, предлагать им чай и так далее. К тому же у вас есть очень веское основание добиться успеха.
– Или я сделаю по-вашему, или снова окажусь в тюрьме, – с горечью ответила Лили.
Как же она их ненавидела! Им плевать на нее и на Роуз. Только бы выиграть проклятые выборы.
– Давайте поговорим о том, какие выгоды сулит вам наше предложение. Мы готовы платить двести долларов в месяц, начиная с сегодняшнего дня и до вступления мистера Уэстина в должность. Получится тысяча четыреста. Для вас это целое состояние. Мы позволим вам оставить себе изысканную одежду и драгоценности, которые потребуются для того, чтобы сыграть роль миссис Уэстин. Когда надобность в ваших услугах отпадет, мы купим вам маленький домик на континенте и отправим в Европу. Все эти блага вы получите лишь за то, чтобы ввести в заблуждение окружающих, что при ваших актерских талантах не составит вам никакого труда.
Онемев от изумления, Лили воззрилась на мужчин.
– Щедрое предложение, – сказала она, наконец обретя дар речи. – Если бы не Роуз, я наверняка подумала бы. Но мне ваши деньги не нужны. Я хочу видеть свою дочь! Поэтому я отказываюсь и прошу отпустить меня домой.
– Увидитесь вы со своей дочерью, – нетерпеливо отмахнулся Казински. – Мы задержим вас всего на несколько месяцев.
Закусив губу, чтобы не завопить от отчаяния, Лили посмотрела на Уэстина.
– А почему мне все объясняет мистер Казински? Разве не ваша жена пропала?
– Идея выдать вас за мою жену поиналлежит целиком Полу. Откровенно говоря, я был против, пока не увидел вас. И он все это объяснял вам потому, что улаживать детали – его работа.
– Значит, я деталь? – съязвила Лили. Да, они ее не отпустят.
– Притом самая важная, – ответил Уэстин. – Без вас моей предвыборной кампании грозит крах, а я зашел уже слишком далеко, чтобы это допустить.
Но если она будет играть роль его жены, ей придется с ним жить. Лили еще явственнее ощутила исходящий от него запах кожи и табака, почувствовала, что он переполнен злой внутренней силой, которая того и гляди выплеснется наружу.
