Текст книги "Пока ты со мной"

Автор книги: Мэгги Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Сэм увидел ее издали. Она направлялась к фургону Хьюго Мюллера, и вид ее не предвещал ничего хорошего: губы были сжаты в ниточку и лицо оставалось суровым. Он бросил последнее бревно на дно фургона, потом снял шляпу и отер рукавом лоб, прежде чем шагнуть вперед.

– Нам надо поговорить, Сэм.

– Знаю.

Она была очень хороша, когда тщательно одевалась, готовясь к выходу, но Сэм находил ее особенно желанной, когда она бывала такой, как теперь. Поверх ее домашнего платья был повязан еще влажный передник, пряди рыжевато-каштановых волос обрамляли раскрасневшееся лицо. Губы у нее были полными и естественно-розового цвета и будто звали к поцелуям, а темные глаза сверкали таким огнем, что от их вида у него сдавило грудь.

– Ты сейчас занят, и я обещала помочь женщинам перемыть посуду после праздника. Когда у тебя найдется для меня пара минут?

– Сегодня вечером. После того как девочки улягутся спать. К тому времени я хочу сказать тебе кое-что определенное.

– Ну, я-то хочу сказать тебе кое-что прямо теперь. – Она набрала в грудь воздуха и распрямила плечи, потом посмотрела ему в глаза. – Прошу простить меня за все, что наговорила тебе вчера вечером.

Его брови поползли вверх.

– У меня нет права высказываться. Люси и Дейзи – твои дочери, а не мои. Иногда я об этом забываю, но вчера вечером это стало до боли очевидным. Принять помощь или отказаться от нее – твое право. Ты имеешь право выбирать, потерять их или нет.

Она сжала губы и выставила вперед подбородок. Потом повернулась на каблуках и пошла помочь отнести корыта с грязной посудой в дом Тилли Морган.

Сэм провел рукой по губам, глядя, как удаляется Энджи, и любуясь ее соблазнительно покачивающимися бедрами и посадкой головы, которую она держала высоко и горделиво. Но ему было ненавистно то, что она сказала. Даже если бы он прожил сто лет, то не научился бы понимать ее.

Получасом позже он направился к конюшне и оседлал лошадь.

Маркус Эпплби уже ожидал его на прииске. Сэм привязал лошадь к дереву и смотрел, как Маркус выбирается из главного раскопа, потом шагнул вперед, заложив руки в карманы.

– Что ты думаешь?

Маркус выколотил пыль из шляпы, ударив ею по бедру.

– Жила продуктивная. Все в порядке. Прибыли результаты анализов с обоих раскопов. Оценка пятьсот долларов за тонну.

Это было не хуже, чем на любой другой золотоносной шахте в округе.

– В таком случае ты в этом заинтересован?

Маркус достал из кармана куртки коробку с сигарами и предложил одну Сэму.

– Моя группа готова ссудить тебе деньги на дальнейшую разработку.

– Мне не нужен заем. – У Сэма не было времени на разработку жилы. – Мне нужно продать ее.

Маркус взмахнул спичкой и задымил сигарой.

– Пока что тебе нечего особенно продавать. Твои раскопы едва затронуты и показывают только, что по крайней мере одна жила перспективна. – Он скользнул взглядом по Сэму. – Но она может истощиться на глубине в шесть футов. А ты не слишком углубился, чтобы изучить ее ответвления. Любой покупатель прииска вместе с ним покупает желание и надежду. И почти ничего больше:

– На большинстве здешних приисков дают триста шестьдесят долларов за тонну, – упрямо сказал Сэм. Но ему было ясно, что он не может торговаться с позиции силы. – Я уже знаю, чую нутром, что мой прииск станет одним из богатейших.

– Это возможно.

Маркус обернулся поглядеть на долину и проводил глазами поезд.

– Но мне нужно нечто большее, чем твое чутье, чтобы оправдать покупку вслепую. Мы не можем покупать кота в мешке. Сейчас никто не знает, что там. Как я уже сказал, жила может истощиться через несколько футов.

– Или ты получишь жирный кусок. Или эта жила даст больше ответвлений, чем вон та ива.

– Если ты и вправду в это веришь, то тогда продавать его большая ошибка. – Маркус смотрел на Сэма, подняв брови. – Ты это знаешь. Ты должен одолжить деньги, украсть, в конце концов, чтобы расширить начатые работы и продвинуться поглубже. Если тебе удастся доказать, что прииск многообещающий, он будет стоить несколько сотен тысяч долларов. Тогда тебе будет что продавать.

– Я знаю это.

– Сэм, мы были друзьями много лет. Сохрани свой прииск и разрабатывай его дальше. Я ссужу тебе столько денег, сколько будет надо. Черт возьми, я дам тебе все, что потребуется. Я предпочту сделать это, чем видеть, как ты выбрасываешь на ветер возможное состояние.

Сэм некоторое время удерживал дым на языке, смакуя его вкус, потом медленно выдохнул его. Некоторые говорят, что между честью и глупостью едва заметная граница, и, возможно, они правы. Но Сэм не мог себе позволить влезть в долги, а гордость не позволяла ему принимать благотворительные пожертвования. Он должен был поступить правильно по отношению к дочери и действовать в соответствии с духом соглашения, которое заключил. Только так он мог оправдать доверие Лоры, и это был единственный путь поверить в то, что он заслужил своих дочерей.

– Я искренне верю, что мой прииск богатый, – сказал Сэм медленно. – Но я мог и ошибиться. Я могу потратить тридцать тысяч долларов, взятых в долг, и проиграть. Но в любом случае, Маркус, у меня нет времени на разработку прииска.

Он выпрямился и откинул назад плечи и теперь смотрел на пепел на конце своей сигары.

– Итак. Каково твое предложение?

– Черт тебя возьми, Сэм.

Они молча курили добрых пять минут, прислушиваясь к отдаленному гулу взрывов динамита на приисках и к свисткам поездов.

– Самая высокая цена, которую я мог бы предложить за прииск, который может оказаться пустым, это пять тысяч долларов.

Разочарование обожгло горло Сэма. Пять тысяч было намного меньше, чем получил Кеннеди Джонсон. Но прииск Кена был достаточно разработан, чтобы покупатель мог быть уверен в успехе дела.

– И сколько я буду получать от него, пока там будут идти работы?

Маркус пожал плечами.

– Два процента.

– Пусть будет шесть.

– Синдикат на шесть процентов никогда не даст согласия.

– Почему? Шесть процентов от ничего не нанесет вам урона. А ты думаешь, что покупаешь ничего не стоящее месторождение. Я тебя знаю, Маркус. Если бы ты поверил, что там что-то есть, ты бы заплатил за это. Оценка в пять тысяч говорит, что ты покупаешь всего лишь пустую яму и ничего больше.

В глазах Маркуса пять тысяч было все равно что подарок, и это его раздражало. Маркус Эпплби не видел того, что видел в своем прииске Сэм. Да почему, собственно, он должен был что-то видеть там?

Помедлив с минуту, Маркус протянул руку Сэму, чтобы скрепить сделку рукопожатием.

– Пять тысяч плюс шесть процентов с выработки. – Он усмехнулся. – Если ты прав и прииск богатый, твои шесть процентов дадут тебе хороший навар и это будет самая лучшая сделка в нашем округе. Ты разбогатеешь.

Сэм пожал его руку.

– Я пришлю Марша Коллинза к тебе в офис оформить бумаги. Когда я смогу получить деньги?

– Это простая сделка. Если юристы не запутают дело, то сможешь получить свои деньги через несколько дней. Пойдем в город, я угощу тебя стаканчиком.

Они направились к своим лошадям.

– Ты или продал сейчас будущее состояние за бесценок, или заработал кучу денег ни за что, за пустое место.

Но в любом случае теперь у Сэма были деньги, чтобы выполнить взятые на себя обязательства.

Впервые за долгое время Сэм пришел домой вовремя, чтобы поужинать со своей семьей, но это оказалось не особенно приятно. Энджи за ужином не произнесла и двух слов, а его дочери ерзали и ковырялись в своих тарелках, но почти ничего не ели. Наконец Люси вытерла рот салфеткой и спросила, можно ли уйти.

Энджи не сделала ей никакого замечания, хотя Сэм ожидал этого, и он сказал ей:

– Ты ведь знаешь, как полагается сказать: «Могу ли я встать из-за стола?»

Люси широко раскрыла глаза, полная нетерпения выбежать на воздух.

– Можем ли мы встать из-за стола? Пожалуйста!

– Так-то лучше. Куда это вы так спешите?

– Нас ждет миссис Молли, – сказала Дейзи, соскальзывая со стула.

– Я хочу, чтобы вы вернулись домой засветло.

Люси и Дейзи обменялись заговорщическими взглядами.

– Мы вернемся через несколько минут.

Когда девочки ушли, Энджи продолжала хранить молчание и не смотрела на него. В кухне наступила гнетущая тишина. Сэм положил свою салфетку.

– Ты злишься на меня?

– Злилась, но больше не злюсь.

Энджи встала и собрала тарелки девочек, чтобы отнести их к мойке.

– Как я уже сказала, это твое дело. И уже извинилась за то, что забыла об этом.

Сэм услышал усталость в ее голосе и теперь смотрел на ее опущенные плечи, пока она мыла тарелки его дочерей. Он бы предпочел вспышку ее итальянского темперамента.

– Причина, по которой я не хотел объяснять свой план, в том, что я не был уверен, сработает ли он.

– Некоторое время я сомневалась, что у тебя вообще есть план, – сказала она, не оборачиваясь. – Потом я подумала и решила, что, если бы плана не было, ты не стал бы о нем говорить. – Она подняла голову и теперь смотрела в кухонное окно. – Ты не сказал мне потому, что соваться к тебе с вопросами не мое дело.

О Господи! Сэм встал и направился к ней, но в это время дверь распахнулась, и Люси и Дейзи, пританцовывая, ворвались в комнату. Обе они едва сдерживали возбуждение. Более неудачного времени для этого бьшо бы невозможно придумать.

– Вы не можете войти в дом спокойно? – Раздраженный, Сэм изменил свои намерения, подошел к двери и закрыл ее, потому что девочки оставили ее открытой настежь, гостеприимно приглашая мух, жуков и другую нечисть.

– Почему надо врываться, хлопать дверью и топать? – Они не обратили на него внимания. Подчиняясь знаку, поданному Люси, Дейзи, подпрыгивая, подбежала к Энджи и потянула ее за рукав. Сэму показалось, что сегодня она хромает сильнее обычного.

– Ты должна сесть и закрыть глаза, – возбужденно сказала она Энджи.

– Что бы это ни было, разве это не может подождать, пока я не вымою тарелки? – устало возразила Энджи.

Обе девочки обратили недоумевающие взгляды к Сэму.

– Энджи? Не могла бы ты…

– Трое против одной, – пробормотала Энджи. – Потом с грохотом опустила в мойку приборы и вытерла мокрые руки о передник. – Ладно. Чего вы от меня хотите?

– Сядь здесь. – Дейзи за руку потянула ее к столу. Когда Энджи уселась с не слишком счастливым видом.

Дейзи бросила на Люси торжествующий взгляд.

– Закрой глаза.

Сэм, хмурясь, стоял и опирался о раковину со сложенными на груди руками. Он пытался понять, что будет. Потом Люси сделала шаг вперед, и он увидел, что она поставила на стол перед Энджи. И раздражение вытекло из него, как вода под действием насоса.

– А теперь открой, – сказала Люси, не сводя глаз с лица Энджи.

– Что?.. О!

Руки Энджи взметнулись ко рту, а из глаз брызнули слезы.

Она смотрела на обеих девочек, потом взяла в руки склеенные чашку и блюдце и держала их так осторожно, будто они могли разлететься на куски прямо у нее в руках. Конечно, склеенная чашка была слишком хрупкой, чтобы из нее снова можно было пить чай, а возле ручки недоставало одного фрагмента, но к ней вернулись материнская чашка и блюдце.

Энджи бережно поставила чашку и блюдце на стол, потом отерла слезы подолом передника; Дейзи льнула к ее коленям и улыбалась.

– Я сохранила все кусочки, а миссис Молли помогла Люси сложить их вместе и склеить.

– Я хотела сказать об этом! – Внезапно Люси смутилась и уставилась в пол. – Я знаю, что она уже не так хороша, как новая, но… – Теперь и у нее потекли слезы. – Мне так жаль, Энджи. Мне так жаль. Миссис Молли говорит, что она не настолько прочная, чтобы ею пользоваться, но ты по-прежнему можешь смотреть на чашку и блюдце своей мамы.

– О, солнышко! Спасибо! Я благодарю вас обеих! – Раскрыв объятия, Энджи привлекла девочек к себе и крепко их сжала, покрывая поцелуями, потонувшими в слезах.

– Это самое приятное, что кто-либо когда-либо делал для меня!

Через несколько минут Сэм выскользнул из двери и уселся на ступеньку крыльца. Из дома до него доносились их голоса. Энджи восхищалась тем, как сумели восстановить чашку, девочки рассказывали ей в подробностях, как они ее склеивали и как хотели сделать ей сюрприз. Его дочери полюбили ее. Сегодня вечером он видел это собственными глазами.

И да поможет ему Бог, он тоже любил ее.

Глава 19

– Это было так замечательно, – пробормотала Энджи запинаясь.

Они стояли в темноте возле столба для бельевой веревки, глядя на дом. В мойке стояла неизменная лампа Дейзи, освещая склеенную чашку на подоконнике.

– Тебе тепло? – спросил Сэм. На такой высоте даже в конце августа ночи прохладные. Но сегодня ветер был особенно холодным. Он развевал конец шали Энджи. Трепетного света лампы на окне было достаточно, чтобы он мог видеть ее руку, стягивавшую края шали у шеи, но лицо ее оставалось в тени.

– Через минуту я вернусь в дом, как только ты скажешь мне то, для чего вызвал меня сюда. – От сильного порыва ветра заколыхались занавески на окне кухни. – Я положу несколько мелких камешков в чашку, чтобы ветер не сдул ее с подоконника.

– Энджи, я должен рассказать тебе о своем плане, о том, что я уже сделал.

Она отстранилась от его руки, касавшейся ее плеча.

– В этом нет необходимости.

– Черт возьми! Прекрати это!

Снова поднялся ветер, и холодная пыль поднялась вихрем вокруг его сапог. Сэм не хотел возвращаться в дом. Он был уверен, что девочки спят. Но вдруг они еще не спали?

– Давай зайдем в мою палатку. Ладно?

Ее пальцы еще крепче сжали складки шали, и он подумал, что она вспомнила, как приходила ночью к нему в палатку и они были вместе, как это вспоминал и он. Но в эту минуту ее сопротивление было столь же ощутимо, как и его желание прижать ее к себе.

– Я хочу всего лишь поговорить с тобой.

Слабый свет из окна скользнул по золотому ободку обручального кольца на ее пальце. Она издала какой-то тихий звук, потом скользнула мимо него в палатку.

– Ладно, Сэм, но только на минуту.

В палатке он зажег фонарь, потом указал на походную кровать:

– Садись туда. Я сяду на складную табуретку.

– Садись на кровать сам. Мне будет удобнее на табуретке.

– Как хочешь.

Она села, оправив складки юбки, расположив их вокруг ног и сложив руки на коленях. Потом подняла глаза на него.

– Это не займет много времени? Сегодня и впрямь холодно. – Порыв ветра ударил в стенку его палатки и замер вдали, потом вернулся. – К тому же я устала и хотела бы лечь.

Ее щеки окрасил румянец, и она взмахнула рукой, будто отгоняя что-то.

– Говори, что хотел мне сказать.

– Я должен тебе объяснить свой план. Я знаю, чего хочу. Мне уже было это известно, когда я услышал об удаче Кеннеди. И я знал, что такого везения мне не видать. К тому времени я договорился с Маркусом Эпплби проверить руду с моего прииска. Я вовсе не потому откладывал наш разговор, Энджи, что считал, что это тебя не касается. Что бы здесь ни происходило, все это и твое дело тоже.

Свет фонаря падал прямо на ее лицо, и на мгновение его ошеломила ее красота. Как он мог уйти от нее? Как сможет снова отпустить ее?

– Черт возьми, я возвышаюсь над тобой, как башня. – Он сел на землю, прислонившись спиной к кровати и положив руки на колени. Порыв ветра ворвался в палатку, наполнив ее холодным воздухом, и Сэм уже не в первый раз пожалел о том, что ему приходится спать одному в палатке, а не в доме вместе с ней.

– Какое отношение ко всему этому имеет Маркус Эпплби? Почему ты попросил его отдать на анализ свою руду? – нахмурилась Энджи.

Он спокойно рассказал ей все, что сделал сегодня.

– О, Сэм, – промолвила Энджи, не сводя с него глаз. – Ты продал свой прииск? И всего за пять тысяч долларов?

Только пять тысяч долларов! Плюс шесть процентов с выработки.

Теперь, когда сделка была заключена, у Сэма появились сомнения. Он подумал, что он никогда не получит этих шести процентов. И все же он был настолько мечтателем, что мысль о процентах питала его надежду, каким бы отдаленным и смутным ни был желанный результат.

– Ты ведь верил в свою жилу. Разве ты не мог поступить, как Кеннеди, и одолжить денег, чтобы хватило на…

Он отмел ее возражения, подняв руку.

– Нет, Энджи. Риск был бы слишком велик. Если бы дела не пошли, я оказался бы по уши в долгах и ты никогда не получила бы своего развода.

Слово «развод» повисло между ними. Она ничего не ответила, он прикусил губу, и мысли его обратились к этому подонку Питеру Де Груту. Сэм продолжал:

– Таким образом мы получаем деньги на операцию Дейзи, на развод и еще останется достаточно, чтобы я мог увезти девочек из Уиллоу-Крик. В Денвере бум. Там масса работы. Я собираюсь поговорить с Кеном о строительстве его особняка.

– Но ты столько работал на этом участке! – Она выглядела искренне огорченной. – Ведь это была твоя мечта. – Их взгляды встретились.

– Я подумал об этом. Я никогда не добьюсь такого успеха, какой впечатлил бы твоего отца. Это была только мечта. Ты была права. Я потратил десять лет, чтобы что-то доказать твоему отцу.

Он запустил руку в волосы, думая о том, каким глупцом был. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, что любил, вместо того чтобы основать собственное строительное дело, он кочевал из одного старательского лагеря в другой. Он топтал горные склоны в поисках легкой добычи только для того, чтобы поразить ее отца и доказать ему, что тот оказался не прав.

– Ты знаешь, что меня больше всего бесит? – спросил он, не спуская глаз с Энджи. – То, что в ту ночь я не настоял на своем.

– Но ведь и я не проявила настойчивости, – ответила Энджи тихо. – Я просто вышла из комнаты, когда отец приказал мне уйти.

– Я должен был сказать ему, что, возможно, в его глазах я и неудачник, но что у тебя всегда будет кров над головой и еда на столе и все необходимые тебе женские мелочи.

«Как мыло, пахнущее розами», – подумал он.

– Но я позволил твоему отцу вколотить мне в голову, что человек, который строит дома из дерева, никогда не сможет сравниться с тем, кто строит из кирпича, и что он никогда не сможет стать достойным его дрчери.

– Я должна была остаться в гостиной с тобой. Я должна была сказать родителям, что я взрослая замужняя женщина и мы с тобой уже приняли решение о нашем будущем.

– Я провел десять лет, считая свою профессию всего лишь хобби, дающим мне возможность жить и заниматься поисками серебра или золота.

Он смотрел, как луч фонаря высекает золотые искры из ее темных волос.

– Поэтому предсказание твоего отца оправдалось. Я не добился успеха. Если бы я мог противостоять ему и поверил в себя, сейчас я стал бы перспективным подрядчиком.

И все эти десять лет они были бы вместе.

– Я не сомневаюсь, что так и было бы. Но…

– На что ты загляделся?

Она с изумлением перехватила его взгляд, устремленный на стену за ее спиной.

– По ту сторону палатки свет, и он становится все ярче.

– Свет?

– Не могу понять, откуда он.

Сэм повернул голову, чтобы лучше разглядеть оранжевое свечение за полотняным пологом палатки, которое вроде бы рассеялось, но потом начало набирать все большую силу. С минуту он не понимал, что это. Потом с проклятием вскочил на ноги.

– Пожар!

На одну секунду оба они оцепенели. Потом выбежали из палатки и остановились, охваченные ужасом.

Раздуваемое ветром пламя охватило заднюю стену дома и лизало высохшее за лето дерево. Занавески на окне кухни уже полыхали, как и брезентовый потолок над мойкой, пожираемый яростным огнем. Через несколько секунд кухне предстояло превратиться в ад.

Сэм бросился в палатку, схватил одеяло и закутал им голову и плечи. Потом он ринулся к задней двери и крикнул Энджи через плечо:

– Беги к их окошку!

О Боже, девочки! Энджи очнулась от своего паралича, подхватила юбки и бросилась бежать в темноту, огибая дом. Холодный ветер трепал ее волосы и юбки. В ушах стоял звон. Только позже она поняла, что это настойчивый сигнал колокола в пожарной части.

С этой стороны дома земля шла наклонно. С криком «Люси! Дейзи!» Энджи поднялась на цыпочки, но только кончиками пальцев достала до подоконника. Чертыхаясь и хватая ртом воздух, она с отчаянием вглядывалась в темноту, ища, на что бы встать, но нашла всего лишь большой булыжник, который едва ли смогла бы сдвинуть с места. Проклятие!

Дым волнообразно выходил из окошка спальни девочек. Охваченная отчаянием, криком заглушая тяжелое биение сердца, Энджи вновь и вновь звала их, не сознавая, что слезы ужаса катятся по ее щекам.

Но вот у окна из дыма появилась фигура Сэма. На его руках лежало обмякшее тельце Дейзи.

– Энджи!

– Сюда! Я здесь!

По комнате с тихим шипением будто пронесся порыв ветра, за ним последовала внезапная вспышка огня, и в его свете она увидела Сэма. Он где-то потерял одеяло. Одного рукава у него тоже не было. Ворот его рубашки уже тлел. Энджи была ни жива ни мертва. От ужаса она потеряла дар речи.

Прежде чем Сэм снова повернулся к бушевавшему за его спиной огненному шквалу, он опустил Дейзи как можно ниже, так что до протянутых к нему рук Энджи оставалось не больше двух футов.

Энджи поймала Дейзй, но под ее весом была вынуждена опуститься на колени на жесткую, каменистую землю. Впрочем, она и не заметила ее жесткости. У нее на руках лежало безжизненное тельце ребенка, странно отяжелевшее. Глаза девочки были широко раскрыты и неподвижны.

– Дейзи! Дейзи!

Задыхаясь от рыданий, она положила Дейзи на землю и принялась постукивать по ее спинке:

– Дыши! Черт возьми! Дыши!

Головка Дейзи моталась из стороны в сторону. Стискивая зубы, почти обезумев от страха, Энджи колотила девочку по спине. Наконец маленькое тельце Дейзи дрогнуло, дернулось в конвульсии, рот ее открылся, она со свистом вдохнула воздух, и было видно, как поднялась ее грудь.

– Энджи! – донесся голос Сэма.

Спотыкаясь, путаясь в собственных юбках, она вскочила и протянула руки, чтобы принять Люси. И снова она оказалась на коленях, потому что вес Люси вынудил ее опуститься на землю. Но прежде чем попытаться вернуть девочку к жизни, Энджи принялась гасить ее тлеющую ночную рубашку. Она безжалостно перекатывала по земле бесчувственное тело Люси.

Смутно Энджи осознала, что из окна выпрыгнул Сэм и оказался на земле рядом с ней.

– Прочь от дома! – прокаркал он. Его голос огрубел от дыма и казался непривычно хриплым. Он перекинул Дейзи через плечо и схватил Энджи за ворот.

– Постой! Погоди!

Рубашка на Сэме уже занялась.

– О Господи! Господи! – Испуганная, рыдающая Энджи колотила его по спине, пытаясь загасить огонь голыми руками. Когда ей это удалось, она схватила Люси в охапку и, шатаясь, побрела прочь от дома.

– Нет! – крикнул Сэм. – Не туда! К Молли и Кену!

Теперь она заметила, что ветер подхватывал пепел и горящие обломки дерева и нес их к пустовавшему дому справа от них. Изменив направление, Энджи побежала, прижав к себе Люси и лавируя между домом и уже охваченной пламенем палаткой Сэма.

Когда ветер и холод подсказали ей, что она уже вне опасности, Энджи положила Люси на землю и принялась тормошить девочку, выкрикивая ее имя.

Смутно она различила колышущуюся над ней ночную рубашку Молли и ощутила острый запах нашатыря. Молли водила флаконом реред носом Люси.

– Ну же, ну, ну! – приговаривала она.

Рот Люси открылся, и она судорожно втянула воздух в легкие. Потом закашлялась, пытаясь вздохнуть, и кашляла снова ненова.

Рыдая, Энджи потянула девочку к себе, обняла и не выпускала до тех пор, пока не почувствовала, как руки Люси обвились вокруг ее шеи и вцепились в нее до боли крепко. Она слышала хриплое неровное дыхание девочки.

– Дейзи, – выдохнула Энджи в лицо Молли.

– Кен отнес ее в дом Эбби Мюллер. Пойдем, я помогу вам с Люси добраться туда.

С минуту Энджи не понимала ее. Дом Молли был ближе. О, он был слишком близко! Если ветер переменит направление…

Они поспешили обогнуть дом Молли и Оказаться подальше от огня. Потом перешли через улицу. Эбби ждала в дверях и протянула руки к Люси.

– С Дейзи все в порядке, – заверила она Энджи. – Тилли готовит для них теплую воду с медом, чтобы прополоскать горло.

Она мгновенно охватила взглядом голые ноги девочки, выглядывающие из-под ее обгоревшей ночной рубашки.

– Похоже, ожоги не слишком серьезные. Скоро здесь будет доктор Поппель.

– Не бросай меня, – прохрипела Люси, когда Эбби принимала ее из объятий Энджи.

– Я сейчас вернусь, дорогая.

Лицо Люси было в саже и грязных потеках. Ноги местами в красных пятнах ожогов.

– Оставайся пока с Эбби и присмотри за сестрой. Скоро здесь будет доктор. Крепись, моя дорогая девочка.

Она покрыла ее личико бесчисленными поцелуями, прежде чем Эбби забрала Люси в дом.

– Где Сэм? – спросила она Молли. В глазах ее был страх.

– Возможно, с пожарными.

Они вглядывались в улицу напротив, видя только адский кошмар. Дом Сэма и Энджи превратился в пылающий костер; Языки пламени вздымались от крыши вверх, освещая все вокруг. Теперь и пустой дом рядом был охвачен огнем. В воздухе плавал горячий и еще светящийся пепел, его подхватывал ветер и закручивал спиралями, а потом бросал на крыши соседних домов, разносил по улице и закидывал во дворы.

Пока Энджи и Молли стояли и смотрели на это, не в силах пошевелиться от ужаса, по Карр-стрит промчалась пожарная телега, звеня колокольчиком и нагруженная бочками с водой. Бочки отчаянно громыхали. В мгновение ока мужчины схватили пожарные шланги, соединенные с бочками. Тотчас же образовалась бригада волонтеров. Мужчины выстроились в цепочку от насоса до двора Дороти Черч и через улицу, передавая друг другу ведра с водой.

Сначала Энджи не поняла, почему все внимание обращено на дом позади пустого строения. Потом осознала, что и их дом, и строение уже погибли в огне. Теперь важно было сдержать огонь и не дать ему пожрать весь городок. Ветер развевал полы ее одежды, и когда она опустила глаза на свою юбку, то заметила, что в ней и лифе образовались прорехи от попавших на платье искр. Энджи увидела огромную обуглившуюся по краям дыру в правом рукаве своего платья. Но боли она не чувствовала. Она не чувствовала ничего, кроме потрясения и отупляющего и не отступающего ужаса, стоило ей только подумать о том, что могло случиться. Люси и Дейзи легко могли погибнуть. И от этой мысли по всему ее телу прошла дрожь.

– Нам следует вынести ваши вещи на улицу, – воскликнула Энджи. – На случай, если ветер изменит направление.

Хьюго Мюллер задержал их у парадной двери Молли.

– Вы не должны туда входить, – сказал он твердо. – Это слишком опасно. Если ветер переменится этот дом вспыхнет, как сноп соломы.

Кен и какой-то другой человек оказались на крыше дома Джонсонов. Они сбивали попавшие туда остатки горящего пепла и искр.

Молли отстранила Хьюго.

– Если дом загорится, я не смогу не заметить. А пока что мне надо одеться.

Энджи заторопилась в дом вслед за Молли.

– Стой здесь, – крикнула она Хьюго. – Я буду выносить вещи, а ты ставь их на улице подальше отсюда.

– Только ящики, – крикнула Молли, бросаясь в спальню. – И сумку с медикаментами. Остальное пусть горит. Мне все равно.

Энджи действовала быстро. Она подтаскивала упакованные ящики и коробки к двери, где Хьюго подхватывал их и волок на улицу. Но где же был Сэм? Все ли с ним в порядке? И девочки? Насколько сильно они пострадали?

После того как Молли торопливо оделась, Энджи предоставила ей и Хьюго спасать то, что Молли считала нужным спасти. А сама она побежала к мужчинам, передававшим друг другу ведра, и пошла вдоль их цепи, вглядываясь в лица, почерневшие от копоти и залитые потом. Но Сэма среди них она не нашла.

Дом, соседствовавший с необитаемым, внезапно загорелся с громким треском, и добровольческая бригада доморощенных пожарных тотчас же изменила направление своих действий. Муж Дороти Черч заметил Энджи и крикнул:

– Сэм в конце цепи, возле шланга.

Прибыла еще одна телега с бочкой, и Энджи, подхватив юбки, бросилась туда, с отчаянием ища в цепи высокого мужчину в обгоревшей рубашке. Когда она заметила его, ее глаза обожгли внезапно хлынувшие слезы облегчения. Слава Богу, слава Господу! На мгновение их взгляды встретились, и она заметила, как опустились прежде напряженные плечи Сэма. Видимо, он испытал такое же облегчение, как и она. И от этого так сильно забилось ее сердце. Они смотрели друг на друга через разделявший их пожарный шланг, и оранжевые отсветы пожара играли на их лицах. Через минуту Энджи побежала обратно, к дому Эбби Мюллер.

Обе девочки спали. Эбби умыла их и приложила к местам ожогов компрессы из муки и мелассы.

– Это лучшее, что вы могли сделать, – сказал доктор Поппель, мывший руки в раковине Эбби. Он вытер их, но на них еще заметны были следы льняного семени.

– Смесь мелассы с мукой защитила пострадавшие места от воздействия воздуха до моего прибытия.

Энджи опустила голову, потом поднесла ко лбу дрожащую руку.

– Насколько сильно они пострадали?

– У обеих ожоги на ногах. У старшей они сильнее, чем у колченогой. Возможно, у старшей останутся следы. Это можно будет сказать только со временем, но в целом им обеим повезло. Могло быть много хуже.

Он принялся объяснять ей, когда и как следует менять повязки.

– У обеих некоторое время будет болеть горло от дыма. Следующие несколько дней заставляйте их полоскать горло водой с сахаром и яйцом, взбитым в пену. Я дал им небольшие дозы опиума, чтобы они не страдали от боли. Поэтому они будут спать. Я оставлю вам немного.

Он отложил полотенце.

– Теперь осмотрим ваши руки, миссис Холланд.

– Мои руки?

Удивленно моргая, она протянула ему руки. На их тыльной стороне были видны ярко-алые пятна, и уже образовались пузыри на них и на распухших ладонях.

– Вот это мне не нравится, – сказал доктор, разрезая ее рукав. – Похоже, в этом месте останется шрам. – Протрем пострадавшие места уксусом.

Когда он закончил обрабатывать ее ожоги и сделал ей перевязку, то спросил, не желает ли она тоже принять немного лауданума, чтобы успокоиться и уснуть.

Энджи покачала головой. С перевязанными руками она не сможет помогать женщинам подносить мужчинам воду, но по крайней мере сможет стоять во дворе Эбби и следить, чтобы и ее дом не загорелся.

Солнце взошло и осветило обугленные дымящиеся руины.

К тому времени, когда ветер улегся и мужчинам удалось обуздать огонь, четыре дома сгорели дотла. От дома Коблеров осталась только кирпичная труба. Одна стена дома Гринов уцелела и осталась стоять. Пустой дом сгорел до основания, а от дома Сэма осталась только горка углей, и обломков.

Он стоял у кромки обгоревшей травы, где прежде была его палатка, глядя на следы разрушения и на струйки кудрявого дыма, поднимавшегося от пепелища.

– Я убью сукина сына, – пробормотал Сэм сквозь зубы.

Он знал, что, как только ему удастся уладить дела со своей семьей, он сядет на поезд до Колорадо-Спрингс, найдет Герба Гаунера и забьет его насмерть. И ему было наплевать на то, что руки его опухли и из них сочилась сукровица. Но пули ему было мало. В пуле нет ничего от личности, выпускающей ее. Она безлика. К тому же смерть от пули слишком скорая и быстро прикончит гадину, способную скорее сжечь заживо своих внучек, чем позволить Сэму заботиться о них.