Текст книги "Грешные желания"
Автор книги: Мэгги Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Мэгги Дэвис
Грешные желания
Пролог
Полная луна поднялась над расцвеченным неоновым блеском Майами-Бич и темными водами Бискайнского залива. Свет луны падал на белую яхту, стоявшую на якоре недалеко от берега. Ночь была душной, поверхность воды оставалась неподвижной под легким дуновением знойного бриза, но на палубе яхты участники шумной вечеринки танцевали под оглушительные звуки зажигательных латиноамериканских мелодий.
Под плотным покровом из листьев индийских смоковниц и пальм стояла стройная женщина в мерцающем вечернем платье из белого атласа. Она низко склонилась над оплывающими свечами, в несколько рядов установленными на каменной плите.
У ее ног лежало связанное тело, вздрогнувшее от прикосновения кончика ножа женщины.
– Повелительница молнии и грома, явись ко мне. – Ее покрытый красной помадой рот скривился в жестокой гримасе. – Услышь мою просьбу! Дай мне то, что я желаю!
Внезапный порыв ветра пронесся среди высоких пальм, и длинные темные волосы скрыли лицо женщины. Быстрым движением она переместила маленькую фигурку в середину круга из зажженных свечей. Это была ярко раскрашенная гипсовая статуэтка, изображавшая женщину в красно-белой средневековой мантии. В одной руке она сжимала меч, другая рука держала миниатюрную зубчатую башню. Женщина дрожащими пальцами погладила невозмутимое лицо фигурки и раскрашенные складки ее одеяния.
– Я дарую тебе эту кровь, о повелительница тьмы, – страстно прошептала она. – Я приношу тебе жертву, Чанго… Отомсти же за меня теперь!
В этот самый момент со стоявшей на якоре яхты кто-то нырнул или, может быть, нечаянно упал прямо в воды залива. На мгновение наступила полная тишина. Ревевшая музыка смолкла, и несколько секунд спустя раздались пронзительные вопли. То были беспорядочные приказания на английском и испанском языках, перемежавшиеся со взрывами пьяного хохота.
Женщина под деревьями застыла с закрытыми глазами, находясь в состоянии глубокого транса. Затем она слегка вздрогнула и наклонилась к теплому связанному телу, лежащему у ее ног.
– Приди, повелительница тьмы! – Громко произнесла она, заглушая пьяные голоса, несущиеся с моря. – Богиня огня и молнии, та, что именуется Чанго, явись ко мне!
Лезвие ножа зависло над телом на каменной плите.
Мужчина спускался по тропинке, ведущей от дома. Под густым лиственным покровом тропических деревьев шаги его звучали приглушенно. Он что-то выкрикнул.
– Чанго, Чанго, услышь меня! – торопливо повторила женщина. – Я дарую тебе эту жизнь и кровь! Теперь дай мне то, что я желаю!
Людям, бултыхавшимся в воде, был брошен спасательный пояс. Наиболее трезвый голос с палубы убеждал присутствующих успокоиться, иначе в любой момент может появиться полиция.
Спускавшийся по тропинке мужчина вновь что-то нетерпеливо выкрикнул. При звуке его голоса женщина в мерцающем белом платье вздрогнула и поспешно занесла нож. Тело на каменной плите затрепетало, потом затихло.
Высокий мужчина в одних плавках продрался сквозь заросли. Его почти нагое тело было впечатляюще мужественным. В руке он держал откупоренную бутылку шампанского. Если он и был столь же пьян, как остальные гости на борту яхты, то ничем не выдавал этого…
– Где, черт возьми, ты… – начал он, но не договорил, увидев забрызганное кровью платье женщины и нож в ее руке. Выражение удивления на его красивом лице сменилось яростью, когда он перевел взгляд на каменный алтарь, маленькую гипсовую фигурку в круге свечей и растерзанное тело в луже крови.
– Боже! – вырвалось у него. – Что ты наделала?
Женщина повернулась. Все еще пребывая в трансе, она вытерла окровавленные пальцы об атласное платье.
Мужчина сделал глубокий вдох.
– Будь ты проклята! – тяжело произнес он. – Так бы и убил тебя за это!
Женщина опустила глаза на яркие струйки красной крови, стекавшие по камню на песок у ее ног, и улыбнулась.
– Ты же обещала мне, – процедил мужчина. – Обещала покончить с этой проклятой, кровавой мерзостью!
Она впервые взглянула прямо ему в глаза.
– Слишком поздно, – сказала женщина равнодушным тоном. – Не кричи. Ты ничего не можешь изменить.
Он резким движением поднял руку, словно замахиваясь. Женщина не шелохнулась, странная улыбка играла на ее губах.
– Что бы ты ни сделал, – пробормотала она, – я уже принесла свой дар кровью. И Чанго приняла его. Все кончено.
Он стоял, застыв от гнева и сверкая черными глазами.
– Мы же оставили в прошлом все это дерьмо, помнишь? Разве это ничего не значит? Ты обещала!
Мужчина с угрожающим видом шагнул к ней, но она повелительным жестом руки остановила его.
– Что бы ты ни говорил, что бы ни делал, – с торжеством в голосе проговорила она, – это ничего не изменит.
Она подняла лицо. В глазах ее отражалась такая сила, что мужчина невольно отступил назад.
Ее губы еще шире расползлись в загадочной улыбке.
– Esta terminado[1]1
Все кончено (исп.).
[Закрыть], – произнесла она. – Ты ничего не можешь поделать. Заклинание завершено.
1
Банкет с шампанским и благотворительное шоу моды, ежегодно устраиваемые Латиноамериканским обществом культуры, шли гладко до тех пор, пока рыжеволосая модель, демонстрирующая элегантный костюм от Теда Лапидуса, не потеряла равновесие. Она слишком резко развернулась на временно сооруженном помосте, переброшенном через пруд с лилиями, и, потеряв равновесие, с оглушительным всплеском упала в воду.
Публика ахнула и замерла в ожидании.
Габриэль Кольер в этот момент делала наброски для своей статьи и только что записала: «Доминирующие темные цвета наступающего осеннего сезона сменили буйство ярких летних расцветок». Подумав немного, она вычеркнула слово «буйство» и заменила его на «полифонию». Тем временем рыжеволосая манекенщица наконец поднялась на ноги, но, запутавшись в водорослях, вновь плюхнулась в воду.
Толпа внезапно пришла в движение. Со всех сторон слышались громкие, испуганные крики. Огромный тент в белую с синим полоску, разбитый над лужайкой одного из самых изысканных в Майами поместий, лишь немного приглушал возникший шум.
Габи смущенно подняла голову. Она была корреспонденткой отдела моды в «Майами таймс джорнэл», автором «никудышных» репортажей – характеристика ее босса – редактора газеты, повторяемая им чуть ли не ежедневно. Доносившиеся отовсюду визги никак не способствовали творческому процессу. Она и так с трудом подыскивала нужные слова.
Чернокожая женщина-фотограф Криссет Вашингтон из «Таймс джорнэл» стремительно вскочила со стула, увидев этот казус. Теперь она в своих золотых сандалиях и французских узеньких джинсах ринулась в воду, и щелчки фотоаппарата Крис-сет следовали один за другим. Фотокорреспондентка из «Майами геральд», как успела заметить Габи, оказалась не такой проворной.
Рыжеволосая модель все еще никак не могла выбраться из воды. Шикарные светские дамы, не заботясь о своих туалетах, продирались сквозь густые заросли, стремясь увидеть, что произошло. Пробежавший мимо официант задел на ходу стол прессы. Габи зажала в руках листки со своими записями.
– На ней костюм от Галаноса? Или это Тэд Лапидус? – обратилась к ней сидевшая рядом редакторша «Геральд».
Габи до сих пор не могла без каталога определить этого. Ей казалось, что это костюм от Тэда Лапидуса, однако он с таким же успехом мог быть и от Галаноса. Она пожала плечами и, прежде чем успела отвернуться, поймала взгляд редакторши «Геральд», полный нескрываемого презрения.
Габи нахмурилась. Хотя «Геральд» и «Таймс джорнэл» были конкурентами и не следовало ожидать, что их сотрудники станут испытывать друг к другу дружеские чувства, но она поняла, что совершила оплошность. Габи вытерла влажный лоб. Несмотря на мощные кондиционеры, под полосатым парусиновым тентом стояла невыносимая жара. Хотя Габи родилась и выросла в южной Флориде, после пяти лет, проведенных в Европе, она никак не могла снова привыкнуть к палящему зною Майами.
Габи заглянула в свою записную книжку. Возможно, подумала она, стоит выбросить все, что уже написано, и заново приступить к статье. В чем она была абсолютно уверена, так это в том, что нельзя начинать обзор моды со слов: «Когда модель в костюме от Тэда Лапидуса споткнулась и упала в пруд с лилиями…»
Она вновь бросила взгляд в сторону демонстрационного помоста. У его ступенек стояли другие манекенщицы. Женщина в большой черной шляпе, управляющая шоу дома моделей «Неймана-Маркуса», поспешила к микрофону. Но ее речь потонула в криках многочисленных представителей испано-язычной элиты Майами, столпившихся вокруг нее.
Позади всех на небольшой деревянной платформе, возведенной в зарослях кокосовых пальм, музыканты неистово заиграли очередную версию «Гвантанамеры», заглушая голоса.
Габи бросила взгляд на Бискайнский залив, всматриваясь в его зеленовато-голубые воды, сверкающие сквозь живой занавес из цветущих кустарников и пальм. На якоре в открытом море стояла яхта, великолепное белое моторное судно, внешний вид которого напоминал технику далекого будущего. Банкет Латиноамериканского общества культуры и показ модных новинок являлись самыми престижными светскими событиями летнего сезона в Майами. Обзор их должен был появиться в отделе светской хроники «Таймс джорнэл». Это было первое настоящее задание Габи, проработавшей всего три недели на новом месте. К сожалению, никто не сообщил ей, что следует делать, если одна из моделей свалится с демонстрационного помоста в пруд.
Музыканты как ни в чем не бывало исполняли уже надоевшую мелодию, и немало удивленная Габи увидела, что за исключением фотографов, которые все еще щелкали своими аппаратами, никто больше не интересовался барахтающейся в пруду девицей. Представительница дома моделей «Неймана-Маркуса» сделала очередную попытку объявить короткий перерыв, но ее слова тонули в общем гаме.
Криссет Вашингтон вылезла из пруда и плюхнулась на стул рядом с Габи.
– Этого и следовало ожидать, – произнесла она с тяжелым вздохом. – Детка была под таким кайфом, что, выйдя на подиум, не смогла обойтись без автопилота!
Габи наблюдала за пострадавшей моделью, которая предпринимала очередную попытку подняться на ноги. Широко распахнутые зеленые глаза девушки смотрели на окружающих совершенно бессмысленно.
– Эй! – Габи старалась перекричать толпу. – Может быть, кто-нибудь все же поможет ей выбраться из воды?
Криссет наклонилась к ее уху.
– Там всего около четырех дюймов глубины. Девочка не утонет, не беспокойся, – с этими словами она приподняла ногу и посмотрела, как вода стекает с ее золотистых сандалий. – Во всяком случае, милая, это работенка для мужчин. Все ждут, когда какой-нибудь богатый латиноамериканец придет и вытащит ее оттуда.
Будто по сигналу, трое мужчин в светлых деловых костюмах быстрым шагом поспешили по газону на помощь незадачливой модели. Музыканты мгновенно заиграли мелодию одной из песен Хулио Иглесиаса, и вновь спешно появилась распорядительница шоу «Неймана-Маркуса», на этот раз прихватив с собой скатерть.
Габи склонилась к фото корреспондентке.
– Криссет, что такое «под кайфом»? – громко спросила она, перекрикивая оркестр.
Криссет смерила ее недоверчивым взглядом.
– Боже, Габриэль, ты что, с луны свалилась? – Она внезапно подняла свой аппарат и направила его на мужчин, появившихся у пруда. – Быть под кайфом, припудриться. Белый порошок, который здесь в большом ходу, дорогуша. – Криссет оторвала на секунду взгляд от объектива, чтобы убедиться, поняла ли ее Габи. – Кокаин, Габриэль, кокаин.
Габи почувствовала, что снова выставила себя не в лучшем свете. Получалось, что возвращение в Майами после пяти лет работы в Европе напоминало путешествие на другую планету, где обитатели говорят на неизвестном ей языке. Под кайфом… Припудриться… Какие-то полеты. Габи была не настолько отсталой. Она и раньше слышала о процветающей торговле наркотиками в Майами, но то, что она увидела сегодня, шокировало ее. Прямо на публике – это уже слишком, решила она про себя. Тем более когда речь идет о манекенщице, участвующей в таком событии, как показ мод.
– А вот и помощь подоспела, – прошептала Криссет, не отрываясь от объектива.
Трое мужчин быстро пересекли сад. Самый высокий из них, в элегантном белом костюме, решительно шагнул в воду, подхватил девушку под руки и вывел ее на берег.
Габи нахмурилась.
– Откуда тебе известно, что модель была… э-э, под кайфом?
Публика разразилась аплодисментами, когда высокий мужчина накинул на промокшую манекенщицу скатерть, протянутую распорядительницей «Неймана-Маркуса». Рыжеволосая девица бессмысленно улыбнулась, когда он с равнодушной тщательностью отжал подол ее наряда.
– По ее глазам, – откликнулась Криссет, направляя свой объектив на мужчину в белом костюме. – Глаза точно безумные. Один мой дружок говорил, что это самый верный знак. Не так уж трудно распознать того, кто подсел на кокаин. Ого, ну и роскошный экземпляр. Чем не тигр? – восхищенно прошептала она, глядя, как высокий мужчина ведет под руку манекенщицу. – Я была бы не против, если бы такой красавчик ежедневно извлекал меня из воды.
Она внезапно опустила аппарат и уставилась на двух приземистых меднокожих мужчин в костюмах цвета беж и солнцезащитных очках.
– Колумбийцы? – удивленно пробормотала она. – Эти-то типы что здесь делают?
– Какой тигр? – переспросила Габи. Вокруг по-прежнему стоял такой шум, что она с трудом слышала свою приятельницу. Она перевела взгляд в сторону пруда, пока Криссет снова фокусировала аппарат на мужчине в белом. – О-о-о, – произнесла Габи. – Кто это? Какой-нибудь киноактер? Ты потому его все время фотографируешь?
Габи подумала, что не встречала такой вызывающей мужской красоты с тех самых пор, как уехала из Италии. «Спаситель» незадачливой манекенщицы имел более атлетичное телосложение, чем его испанские предки, но был так же темноволос, смугл, чернобров и грациозен. Красиво очерченный рот в данный момент был сурово сжат.
Криссет рассмеялась.
– Не обольщайся надеждой, милая! То, что ты видишь перед собой – одна из достопримечательностей южной Флориды. Это знаменитый Джеймс Санта-Марин, «принц Коралловых атоллов».
Габи наблюдала, как высокий мужчина аккуратно поправил намокший дорогой костюм. «Тигр? – подумала она. – Скорее уж кот». В Италии мужчины столь же привлекательные, как и этот, обязательно оказывались крайне испорченными. Это чуть ли не входило в традицию. К тому же все они желали от американки только одного. Подобное отношение тоже было традиционно.
Массивные золотые часы на запястье мужчины отражали солнечные блики. Габи могла бы поклясться, что дорогостоящая белая рубашка из шелка скрывала безвкусный золотой медальон на толстой цепочке.
– В Майами наркобизнес обставлен специфическими декорациями, – продолжала Криссет. – Смотришь на такую вот пташку, идущую по подиуму даже не глядя себе под ноги, и сразу понимаешь, что она кое-что нюхнула. Видишь тех двух колумбийских парней в темных очках? – Она указала в их сторону подбородком. – Неужели ты думаешь, что они объявились здесь только для того, чтобы посмотреть на новинки сезона? Скорее всего они чьи-то поставщики кокаина.
Майами, где выросла Габи, был небольшим курортным городком, переживавшим период упадка после расцвета в сороковые и пятидесятые годы. Однако затем произошли разительные перемены, чему стал свидетелем весь мир. Всего за несколько лет город превратился в то, что журнал «Ньюсуик» назвал «новой Касабланкой» – сравнялся по популярности с Парижем, Лондоном или Римом. Тем не менее коренные уроженцы Майами теперь ощущали себя здесь чужими.
Майами ошеломлял контрастами – ужасающая бедность трущоб, где преимущественно селились эмигранты из Южной Америки и с островов Карибского моря, уживалась с вызывающей роскошью великолепных вилл, раскинувшихся вдоль побережья. В последнее время Майами стал стремительно растущим финансовым центром, огромным рынком недвижимости и оживленным морским портом. Если некий романтический ореол Майами и появился под влиянием телевизионного сериала «Полиция Майами: отдел нравов», то миф очень скоро стал реальностью. Город Майами, как мог убедиться каждый, проявлял максимум энергии для поддержания своей репутации.
Члены Латиноамериканского общества культуры и их гости потянулись назад к своим столикам. Мокрая рыжеволосая манекенщица исчезла из поля зрения. Ее недавний спаситель не спешил покинуть свое место у пруда.
– Он не слишком похож на принца, – усомнилась Габи.
– По тому, как липнут к нему эти птички, этого не скажешь, – протянула Криссет. – Всеми признанная «самая завидная партия» в Майами. Он просто непристойно богат, водит «Ламборджини»… Эй, смотри-ка! – удивленно воскликнула она. – Вот и королева-мать, сеньора Эстансиа Санта-Марин. А та бледная штучка в черном платье – его младшая сестра. – Криссет поспешила сделать несколько снимков приближавшихся женщин. – Габриэль, ты родилась и выросла в Майами. Неужели ты никогда не слышала о Санта-Маринах?
Габи казалось, она что-то слышала о них. Но в Майами жило такое количество эмигрантов, что запомнить всех, даже очень богатых и занимавших высокое социальное положение, не было никакой возможности. Тем не менее имя Санта-Марин определенно ей что-то говорило.
В этот момент мужчина поднял голову. Его черные прищуренные глаза скользнули по толпе, затем он стал рассматривать стол прессы, и во взгляде его мелькнул интерес.
– Эй, – возбужденно проговорила Криссет, – ты бы видела этого парня крупным планом через видоискатель. Просто невероятно! Габи, да он смотрит на тебя!
Однако Габи уже отвернулась. С упавшим сердцем она наблюдала, как редактор «Майами геральд» берет интервью у представительницы «Неймана-Маркуса». Вероятно, что-то вроде этого должна была предпринять и она, но только раньше.
– Если он подойдет к нам, – спросила Криссет, – хочешь, я представлю тебя ему?
Джеймс Санта-Марин не интересовал Габи; ей на всю жизнь хватило знакомств с теми павлинами, которых она достаточно повидала в Италии.
– Ради Бога, Криссет, прекрати его фотографировать! – Она вырвала из блокнота листки с пометками и набросками репортажа и засунула их в сумочку. – Послушай, если в показе мод сейчас пауза, почему бы мне не поискать председательницу этого мероприятия и не взять у нее интервью?
Криссет взмахнула тонкой рукой.
– Постой, не удирай! Эти темпераментные латиноамериканцы сходят с ума от женщин типа Грейс Келли. Габриэль, он определенно тобой заинтересовался!
Габи понимала, что в тот момент она мало чем напоминала Грейс Келли с блестящим от пота лицом, обрамленным длинными светлыми волосами, надолго предоставленными в распоряжение горячего бриза, гуляющего по Бискайнскому заливу.
– Прошу тебя, Криссет, я же на работе! Лучше скажи, – Габи огляделась вокруг, – как мне найти эту даму?
– Он возглавляет семейный бизнес, – упорно продолжала свое Криссет, – держит целую флотилию моторных яхт, невероятно элегантен…
– С меня достаточно проблем с моими репортажами, – прервала ее Габи. – Не хватает еще этих пижонов с их… – она бросила взгляд на медноко-жих парней в темных очках и одинаковых светлых костюмах, – зловещими дружками.
– Ого, ты еще больше заинтересовала его, – заявила Криссет, когда Габриэль встала. – У тебя сексуальная фигура, Габриэль. Вот только одежду ты могла бы выбирать более облегающую.
Мужчина у пруда стоял совершенно неподвижно. Даже не глядя в его сторону, Габи ощущала на себе его загадочный темный взгляд. Испытывая странное раздражение, она взяла сумочку и сунула под мышку блокнот.
– Объясни же мне наконец, где, по-твоему, я могу найти представительницу «Неймана-Маркуса»?
– Попробуй заглянуть в дом. Наверное, добрая половина присутствующих здесь дам поднялась в женскую уборную. Кто, ты говоришь, тебе нужен?
Криссет снова принялась фотографировать принца Санта-Марина, а Габи старалась не смотреть в направлении пруда.
– Алисию Фернандес-и-Альтамурес, – ответила она, сверившись с фамилией, записанной на клочке бумаги. – По крайней мере, так указано в пресс-релизе.
Дом стоял, окруженный лужайками со скульптурами и карликовыми пальмами, являя собой дорогостоящий образец в стиле ар-деко, определившем исторический облик Майами. Гладкие белые стены из бетона и зеркальные стекла просвечивали сквозь тропическую зелень. Десять лет назад, когда Габи еще училась в средней школе, здесь, к югу от Майами, повсюду простирались болота да стояло несколько рыбацких хижин.
Тропинка вела среди пальм и цветущих олеандров, заканчиваясь у асфальтированной площадки для парковки. Две женщины в темных платьях и почти одинаковых шляпках от Живанши с модными вуалями, не торопясь, прошествовали по выложенной белыми плитами подъездной дорожке. Шофер в униформе, сидевший в черном длинном «Мерседесе» и читавший газету, немедленно свернул ее, выпрыгнул наружу и распахнул перед женщинами дверцу лимузина.
Габи смотрела на изящных, прекрасно одетых дам с не меньшим любопытством, чем они на нее. Их большие темные глаза казались громадными на ничего не выражавших лицах под толстым слоем косметики. Они смотрели на ее скромный льняной жакет, юбку цвета хаки и сандалии на низком каблуке с тем выражением недоумения, которое обычно появляется на лицах состоятельных латиноаме-риканок при виде уродливой, по их мнению, одежды англоязычных американцев.
Габи знала, что на Коралловые атоллы в этот день съехалось много зажиточных латиноамери-канцев, кое-кто из них обладал огромным состоянием, но она не забывала и о бедствующих кубинских беженцах поры ее детства. В те годы один из ведущих нейрохирургов Гаваны подстригал газоны в Майами-Бич Кантри-клабе. Университетский профессор водил такси. А бывшие владелицы сахарных плантаций и роскошных городских особняков в Гаване работали прачками и портнихами. Воистину времена меняются. Глядя на элегантных женщин, Габи не сомневалась, что их бриллианты подлинные. Драгоценности переливались огненными искорками на ярком солнечном свете. Настоящей, несомненно, была и тяжелая нить отборного жемчуга на шее у младшей.
Габи изобразила на лице подобие улыбки.
– Я разыскиваю миссис Фернандес-и-Альтамурес. Не могли бы вы сказать, как мне пройти к дому?
Одна из женщин что-то сказала по-испански своей спутнице, затем, пожав плечами, шагнула в салон огромного черного лимузина. Вторая дама последовала за ней. Шофер скользнул на переднее сиденье и запустил двигатель.
Габи сообразила, что снова попала впросак.
– Donde esta el enfrenta de la casa?
Она свободно говорила по-итальянски, но ее испанский в объеме курса средней школы оставлял желать лучшего. Тем не менее Габи, вероятно, была понята, так как из лимузина высунулась рука, украшенная массивными золотыми кольцами с рубинами и изумрудами, и указала в сторону дома.
Прежде чем Габи успела выразить свою признательность за оказанную любезность, «Мерседес» двинулся вперед и исчез среди деревьев.
Алисия Фернандес-и-Альтамурес, распорядительница сегодняшнего мероприятия, томилась в длинной очереди, состоявшей из одних женщин. Пока очередь под аккомпанемент спускающейся воды в унитазе медленно продвигалась вперед, Га-би прямо на месте взяла у нее интервью. По коридору, где они находились, тянулась крытая аркада в стиле ар-деко. В залитом солнцем внутреннем садике среди кактусов были выставлены абстрактные скульптуры из нержавеющей стали, в недавнем прошлом сфотографированные для «Архитектурного справочника».
Алисия Фернандес была членом старой докастровской общины кубинцев в Майами. Уже шесть поколений семейства Фернандес жили во Флориде. Миссис Фернандес-и-Альтамурес говорила по-английски с южным акцентом, с отличием закончила Смит-колледж и считала, что знакома с Габи.
– Вы будете из каких Кольеров, дорогая? – с любопытством спросила она. – Кольеры с побережья или, может, из семьи Уильяма Кольера со старой Пайн-Вью-авеню? Одна молодая Кольер ходила с моей дочерью Сьюзен в школу Рэнсом-Кантри. Это, случаем, были не вы?
– Я с Палм-Айленд, – пробормотала Габи. Она успела заметить, как на мгновение живо сверкнули глаза миссис Фернандес. Большинство старых жителей Майами отлично помнили экстравагантных и аристократичных Кольеров с Палм-Айленд. – Я действительно ходила в школу Рэнсом-Кантри, но только до пятого класса. – Если Алисия Фернандес действительно знала ее семью, то она также должна была помнить, что примерно в это время Пол Кольер потерял большую часть своего состояния.
Чтобы пресечь дальнейшие разговоры о своей семье, Габи поспешила приступить непосредственно к интервью. Алисия Фернандес согласилась с тем, что собрание было весьма многочисленным, что всем, похоже, понравилась одежда от «Неймана-Маркуса» и что Латиноамериканское общество культуры неплохо заработало сегодня. Она никак не прокомментировала инцидент с моделью, упавшей в пруд, а Габи не стала специально поднимать этот вопрос.
– Дорогая, вы ведь Габриэль, дочь Пола Кольера? – спросила миссис Фернандес. – Я помню прекрасный дом вашего деда. Там, бывало, устраивались такие великолепные приемы. Я всякий раз читала о них отчеты в газетах. – В голосе миссис Фернандес было нечто, говорившее о ее желании убедиться в том, что для Кольеров с Палм-Айленд все обернулось не так уж плохо, как она слышала. – Вы путешествовали по Европе?
Габи не поднимала глаз от своего блокнота. «Мой отец умер, а мать постепенно спивается, – произнесла она про себя. – И об этом хорошо известно практически всем жителям Старого Майами. Деньги растрачены, а дом разрушается. Вот почему я вернулась».
– Я работала во Флоренции, – сказала Габи вслух. – Собирала в музеях и картинных галереях материалы для книги одного известного профессора. Эту работу я получила на предпоследнем году обучения в колледже.
– Ах, Италия… – Миссис Фернандес мечтательно улыбнулась. – Я провела в Венеции и Риме медовый месяц. – Она слегка похлопала Габи по руке. – Вы такая прелестная девушка, Габриэль. Надеюсь, вы оставили во Флоренции немало итальянцев с разбитыми сердцами?
– Итальянские мужчины охотятся за богатыми американками, – холодно возразила Габи. – Их не интересуют бедные девушки.
Алисия Фернандес заметно смутилась.
– Работа под руководством известного профессора – звучит великолепно! – произнесла она поспешно, чтобы скрыть свое замешательство. – К тому же побывать в Италии… Боюсь, Майами разочарует вас, дорогая. – Она сделала паузу. – Жизнь здесь так изменилась, Габриэль, что трудно передать словами. Люди, приезжающие в Майами, всегда ведут себя как помешанные в погоне за удовольствиями. В конце концов, это ведь курортный город. Но нынче, клянусь, здесь творится невообразимое! Жизнь в Майами уподобилась одному из тех видеоклипов, которые смотрят подростки по телевизору. – Она понизила голос. – Вы видели, что сегодня произошло с манекенщицей?
Итак, Криссет не была единственной, кто понял настоящую причину падения рыжеволосой девицы.
– Мне пора идти, миссис Фернандес. Надеюсь, вы извините меня, если что-то не так. Я работаю в «Таймс джорнэл» всего третью неделю и еще не вполне освоилась.
Собеседница пожала ей руку.
– Дорогая, я действительно знала ваших родителей много лет назад. Уверена, вы ходили в школу с моей дочерью. Сюзан общается с такой милой молодежью в Майами. Если мы только можем как-то помочь…
– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны. – Габи желала лишь поскорее закончить разговор. – Мы еще увидимся, – пообещала она на прощание и исчезла.
Спускаясь по тропинке между пальмовых деревьев, Габи подумала, что теперь, когда она вернулась в Майами, люди, помнящие ее семью, станут встречаться ей на каждом шагу. Это было неизбежно. Не так-то легко вычеркнуть прошлое из своей нынешней жизни. Растраченные состояния не являлись такой уж редкостью в Майами, и никто не виноват, что она так болезненно реагирует на самые невинные разговоры о своей семье. По собственному убеждению Габи, она должна была продолжать работать. Поэтому она так отчаянно желала сохранить за собой место в «Таймс джорнэл». Габи мысленно проанализировала вопросы, заданные Алисии Фернандес. Представляют ли они достаточный интерес для будущей статьи, которую ждет от нее редактор?
Погруженная в свои мысли, Габи пришла в себя, когда оказалась на берегу Бискайнского залива.
– Вот черт! – Она огорченно вздохнула, не имея ни малейшего представления, куда забрела.
До нее по-прежнему доносились громкие звуки сальсы и шум толпы, но песчаная тропинка под ногами каким-то образом превратилась во флоридский чернозем. Она оперлась рукой о ствол пальмы и провела подошвой одной сандалии о другую, стараясь избавиться от налипшей на них грязи.
Габи знала, что существуют люди, готовые многое отдать за то, чтобы работать в чарующем солнечном Майами, городе из рекламных туристических проспектов и телевизионных программ – там, где мечта всей твоей жизни становится реальностью. В сущности, именно так говорили ее коллеги, когда она покидала Флоренцию.
Беда в том, что Габи меньше всего на свете ценила это очарование. Ей всегда казалось, что она была бы гораздо счастливее где-нибудь в другом месте. Отчасти поэтому она и бежала в Европу, даже не закончив обучения в колледже.
Раздвигая ветви деревьев и прокладывая путь по стелющимся на земле растениям, Габи медленно двинулась сквозь заросли в ту сторону, откуда неслись голоса и звуки музыки. Спустя несколько минут почва под ногами стала менее топкой. Она не сомневалась, что рано или поздно выберется из чащи. В конце концов, сколько можно блуждать по территории чужого поместья?
Неожиданно она оказалась на маленькой поляне, где солнечный свет едва просачивался через плотную завесу из пальмовых листьев. Габи была уверена, что не встретит ни одной живой души в этом отдаленном уголке поместья. Каково же было ее удивление, когда примерно в пятидесяти футах, посреди поляны, она увидела высокого мужчину в белом костюме. Он стоял, вытянув вперед правую руку. Перед ним, припав на одно колено, склонился человек в солнцезащитных очках и светлом костюме. Он целовал протянутую руку. В ярком свете флоридского солнца мужчины представляли живописную картину: один выражал смиренное почтение, другой – великодушное снисхождение.
Или это был обряд по завершении некой сделки?
Габи быстро отступила в спасительную тень зарослей.
Узнать человека в элегантном белом костюме не составляло никакого труда – темные вьющиеся волосы, скуластое лицо, выражение неукротимой энергии. Все тот же мужчина, что вытаскивал манекенщицу из пруда. Джеймс Санта-Марин.
Сырая почва под ногами беззвучно спружинила, когда Габи сделала следующий шаг назад.
Она видела лишь спину коленопреклоненного мужчины, но узнала безвкусный пиджак. Один из зловещих колумбийцев, на которых ей указывала Криссет.
