Текст книги "Ты только попроси"

Автор книги: Меган Максвелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

14

Понедельник, семь тридцать, и я уже на ногах. С Курро все в порядке, даю ему лекарство и завтрак. Затем отправляюсь в душ, одеваюсь и делаю макияж.

В восемь тридцать захожу в офис. В лифте встречаюсь с Мигелем, и мы поздравляем друг друга с победой в Еврокубке. Мы полны впечатлений. Шутим насчет выходных и, как всегда, хохочем от души. Поднимаемся в кафетерий и там перекрикиваемся с другими сотрудниками: «Не бывает двух без трех!»

Наконец мы садимся за свой столик выпить чашечку кофе. Через десять минут у меня из рук выпадает кекс. Я вижу Эрика, входящего в кафе в компании моей начальницы и еще пары руководителей.

В темном костюме и светлой рубашке он великолепен. Судя по серьезному выражению лиц, они говорят о работе. Когда они подходят к бару и заказывают кофе, Эрик замечает меня. Я продолжаю разговаривать, наслаждаясь компанией коллег, хотя краем глаза наблюдаю, как они садятся за дальний столик. Эрик усаживается как раз напротив меня. Он смотрит на меня, а я на него, и на долю секунды наши взгляды встречаются. Как и следовало ожидать, мое тело моментально на это реагирует.

– Опля. Уже начальство пришло, – говорит Мигель. – Кстати, мне сказали, что ты как-то застряла в лифте с новым шефом.

– Да. И еще с кучей народа, – отвечаю, потеряв аппетит. Но, желая больше разузнать о шефе, спрашиваю: – Послушай, ты был секретарем его отца, отчего он умер?

Мигель с любопытством смотрит на дальний столик.

– По правде говоря, он был странным и неразговорчивым типом. Умер от сердечного приступа. – И, увидев, как смеется начальница, шепчет: – Похоже, ей нравится новый шеф. Только посмотри, как она хохочет и поправляет волосы.

Снова наталкиваюсь на ледяной взгляд Эрика.

– А у сеньора Циммермана были еще дети?

– Да. Но жив только Айсмен.

– Айсмен?!

Мигель смеется и, придвинувшись ко мне, шепчет:

– Айсмен – это Эрик Циммерман! Ледяной человек. Ты разве не заметила, что он постоянно не в духе? – Я хохочу, а Мигель добавляет: – Судя по тому, что мне сказала начальница, это крепкий орешек. Покрепче, чем его отец.

Меня это вовсе не удивляет. Говорят, что лицо – это зеркало души, а выражение лица Эрика постоянно угрюмое. А вот прозвище меня позабавило.

– А почему ты говоришь, что он единственный живой ребенок?

– У него была сестра, но пару лет назад она умерла.

– А что случилось?

– Не знаю, Джудит… Сеньор Циммерман никогда об этом не распространялся. Я узнал, что она умерла, только когда он сказал, что ему нужно срочно уехать в Германию на похороны дочери.

Печально. Две смерти за такой короткий период – это очень больно.

– Сеньор Циммерман разведен, – продолжает Мигель. – Он не очень-то ладил с отцом, поэтому никогда не приезжал в Испанию.

Это немного тревожит. Мне хочется узнать больше.

– А почему они не ладили?

– Не знаю, дорогая. – Мигель заправляет прядь моих волос за ухо. – Сеньор Циммерман был достаточно замкнутым, особенно, если это касалось его личной жизни. Кстати, когда мы с тобой выпьем чего-нибудь?

Я улыбаюсь и кладу голову на руки:

– Думаю, что никогда. Не люблю смешивать работу с удовольствием.

Меня забавляет этот разговор. Мигель придвигается ко мне еще ближе и мурлычет:

– Какое удовольствие ты имеешь в виду?

– Послушай, красавчик. Ты конфетка, которой хочет полакомиться бо́льшая часть девушек в нашем офисе, а я очень ревнива. Поэтому… поищи кого-нибудь другого, потому что со мной ничего не выйдет.

– Ммммм… Я люблю трудности!

Я хохочу, и Мигель вместе со мной. Эрик встает и выходит из кафетерия. Я с облегчением вздыхаю, потому что мне тяжело, когда он рядом. Через десять минут мы возвращаемся в офис.

Дверь в его кабинет открыта. Вот черт! Я не хочу его видеть. Сажусь, и вдруг на мобильный приходит сообщение: «Наконец-то пришло время работать?»

Мне неловко, но я улыбаюсь.

По правде говоря, мне нравится юмор Эрика. Я и не думаю отвечать и, как всегда, начинаю нервничать и чесать шею. Опять звонит мобильный. «Не чешись, а то пятна станут еще больше».

Он наблюдает за мной.

Я смотрю в сторону кабинета и вижу его сидящим за столом отца. Он чувствует себя всесильным. Он провоцирует меня, но я не собираюсь попадаться на его удочку. В ярости прищуриваю глаза, пытаясь выразить все, что о нем думаю, а он приподнимает уголки губ и расплывается в улыбке.

Вдруг появляется начальница и, став между нами, говорит:

– Джудит, если мне кто-то позвонит, переведи звонок в кабинет сеньора Циммермана.

Я молча киваю, а Моника, покачивая бедрами, входит в кабинет Эрика и закрывает за собой дверь. Я приступаю к работе. Около десяти дверь открывается. Начальница выходит с папкой в руках.

– Джудит, меня не будет в офисе около часа. Если сеньору Циммерману что-нибудь понадобится, реши это. – И, повернувшись к Мигелю, добавляет: – Вы поедете со мной.

Он улыбается, и я тоже. Вот парочка!

Ах, если бы они знали, о чем я знаю!..

Когда они исчезают, звонит внутренний телефон. Я проклинаю его, потому что знаю, кто звонит. Наконец беру трубку.

– Сеньорита Флорес, вы могли бы зайти ко мне в кабинет?

Мне так хочется сказать «нет», но это непрофессионально, а я, прежде всего, профессионал.

– Сейчас, сеньор Циммерман.

Вхожу в кабинет и спрашиваю:

– Чего желаете, сеньор Циммерман?

Он сидит, откинув голову на подголовник высокого кожаного кресла.

– Закройте, пожалуйста, дверь, – отвечает, всматриваясь в меня.

Глубоко вздыхаю и чувствую, как начинает гореть кожа. Проклятая шея сейчас меня выдаст, и это раздражает. Но я повинуюсь и закрываю дверь.

– Мои поздравления. Вы выиграли Еврокубок.

– Спасибо.

Пауза становится невыносимой.

– Ты хорошо провела вчерашний вечер?

Я не отвечаю.

– Что это был за тип, с которым ты целовалась и пробыла семнадцать минут в мужском туалете?

От удивления я открываю рот.

– Я спрашиваю, – настаивает он. – Кто это?

Я взбешена. Хочется бросить ему в голову ручкой так, чтобы она пронзила его череп, но я крепко ее сжимаю, подавляя порыв.

– Это не ваше дело, сеньор Циммерман.

Невероятно. Он шпионил за мной? Это уже слишком.

– А что у тебя с дружком твоей начальницы? – продолжает он.

Ах, вот куда мы уже дошли! Моргаю.

– Послушайте, сеньор Циммерман, не хочу быть невежливой, но ответы на такие вопросы не входят в мои обязанности. Так что, если вам больше ничего не нужно, я возвращаюсь на рабочее место.

Не дожидаясь ответа, выхожу, хлопнув дверью. Да кем он себя возомнил?

Как только сажусь в кресло, звонит внутренний телефон. Ругаюсь про себя, но отвечаю.

– Сеньорита Флорес, зайдите ко мне в кабинет. Сейчас же!

В его голосе звучит ярость, но я тоже на грани. Кладу трубку и, взбешенная, снова вхожу в кабинет, готовая послать его к черту.

– Принесите мне кофе, черный.

Отправляюсь в кафетерий и, вернувшись, ставлю кофе ему на стол.

– Я не пью кофе с сахаром. Принесите мне сахарин.

Я проделываю тот же путь, вспоминая всех его предков, и вручаю ему баночку сахарина.

– Насыпьте пол-ложки и перемешайте.

Что?!

Меня возмущает такое обращение. От одного только высокомерного взгляда у меня внутри все переворачивается.

Да этот немец просто идиот! Я хочу выплеснуть ему кофе в лицо, послать его куда подальше, но беспрекословно делаю то, что он просит. Ставлю перед ним кофе, разворачиваюсь и иду к выходу.

– Останьтесь, сеньорита Флорес.

Услышав, что он встает, я поворачиваюсь к нему. Его брови нахмурены. Мои тоже. Он рассержен. Я тоже.

Он обходит стол, садится на край, скрестив руки и расставив ноги. У него устрашающая поза. Расстояние между нами уменьшилось. Это заставляет меня еще больше нервничать.

– Джуд…

– Для вас я – сеньорита Флорес, если вы забыли.

Он смотрит на меня с присущим ему мрачным выражением, и воздух становится таким густым, что его можно разрезать ножом. Ну и напряжение!

– Подойдите, сеньорита Флорес.

– Нет.

– Подойдите.

– Чего вы хотите? – спрашиваю я.

Не меняя строгого выражение лица, он цедит сквозь зубы:

– Подойдите, пожалуйста.

Я фыркаю, показывая ему, таким образом, свое настроение, и делаю шаг вперед.

Его жесткий взгляд требует, чтобы я подошла ближе, но я не поддаюсь.

– Сеньор Циммерман, ближе я не подойду. Вы можете уволить меня, если это позволит вам чувствовать себя королем Вселенной. Но я не намерена приближаться к вам, и вам не советую это делать.

Он встает со стола, делает два шага ко мне, а я отступаю на шаг назад. Он фыркает, берет меня за руку, притягивает к себе и открывает двери в архив. Заталкивает меня туда и, когда мы оказываемся вдвоем в таком узком пространстве, захватывает мое лицо руками, приближает к себе и властно целует. На этот раз он не касается моей верхней губы языком, не спрашивает моего разрешения. Просто прижимает к себе и целует. Толкает меня к стеллажам и, когда чувствует, что мне больше некуда отступать, отрывается от моих губ.

– Я едва мог спать, думая о тебе и о том, что ты делала с этим типом вчера вечером.

Его слова затуманивают мне рассудок, и я еле слышно отвечаю:

– Я ничего не делала.

Эрик прижимается ко мне бедрами, и я чувствую его возбуждение.

– Он обнимал тебя за талию. Его взгляд гулял по всему твоему телу. Ты разрешала ему себя целовать и пошла с ним в мужской туалет. Как ты можешь говорить, что ты ничего не делала?

Я теряюсь от его слов и близости.

– Я делаю все, что хочу, со своей жизнью и со своим телом, сеньор Циммерман.

С силой отталкиваю его и отступаю на шаг.

– Я не одна из кукол, которым вы, я полагаю, привыкли приказывать. Не смейте меня трогать, или…

– Или?! – спрашивает он хриплым голосом.

– Или я готова на все, – отвечаю.

Его челюсти напряжены, и, снова приблизившись ко мне, он шепчет:

– Джуд, ты меня хочешь так же, как я тебя. Не отрицай этого.

Я молчу. Я не могу говорить. Его близость пробуждает во мне тысячу ощущений.

Мои глаза искрятся то ли от возмущения, то ли от страсти, точно не знаю. Но гигант с угрюмым лицом нависает надо мной, и я теряю всякое самообладание.

– Я не готова к…

– Садо? Я знаю, малышка.

Его ответ застает меня врасплох, я не знаю, что ответить. Его взгляд меня парализует.

– У тебя разыгрались нервы?

Он опять меня смущает. Как он может помнить то, что я рассказывала в лифте? Прикасаюсь к шее в порыве высказать ему все, что думаю, и вижу, как он кривится.

– Джуд, не чешись.

Не дав мне пошевелиться, наклоняется и дует мне на шею. Я закрываю глаза. Мое возмущение рассеивается. Он к этому стремился, и он этого добился.

– Мне жаль, что заставил тебя нервничать, – вдруг шепчет он мне на ухо. – Прости, малышка.

Он имеет надо мной полную власть и делает со мной все, что хочет. Я словно пластилин!

Он снова меня целует. На этот раз отчаянно. Я покоряюсь и отвечаю на его поцелуй.

Теперь мои мысли только о его поцелуе и о том, как он меня целует.

Что со мной?

Я пытаюсь себя сдерживать, но ничего не получается. Я никогда не была игрушкой ни для одного из мужчин, а сейчас не могу себя контролировать. Я хочу его, как воздух, и меня это пугает. Мое тело, моя киска горят, я чувствую, как трусики становятся мокрыми, и единственное, чего я хочу, – чтобы он раздел меня и овладел мною.

Я пристально на него смотрю. Обожаю его серьезное и заносчивое выражение лица. Я просто схожу от него с ума. Он такой сексуальный и умопомрачительный, что я не в силах ему отказать. Я первый раз себя так чувствую и, кажется, ничего не смогу с собой поделать. Он расстегивает мои брюки, его рука быстро ныряет ко мне в трусики.

– Это ты для меня такая мокренькая? – шепчет он.

Что он собирается делать? Он что, разденет меня прямо здесь, в архиве?

Нет. Он просовывает руку еще глубже, и один его из пальцев входит в меня, а через секунду еще один. Эрик берет меня за волосы, притягивает к себе, и я поднимаю голову. Он снова жадно меня целует, раздвигает мне ноги, а его пальцы движутся все быстрее и быстрее. Его поцелуи заглушают мои стоны, я почти на грани блаженства.

– Кончи для меня, Джуд.

Мое тело сразу же отзывается на его слова.

Он еще сильнее разжигает во мне желание. Чувственный блеск в его глазах сводит меня с ума, и мне жутко хочется, чтобы он раздел меня, положил на пол и играл во мне своим «дружком». Я закусываю губу, иначе я закричу и весь офис сбежится посмотреть, что случилось.

– Давай, Джуд, расслабься.

Колени подгибаются, я покоряюсь наслаждению. Я хочу сильнее чувствовать в себе его пальцы, а когда мне кажется, что вот-вот взорвусь, снова целую его, чтобы заглушить стон. У меня внутри все сжимается от его ласк. Он постепенно останавливается, а когда убирает руку, я хочу возразить. Он это понимает, обхватывает мое лицо руками и шепчет:

– Ты должна мне один оргазм.

Я не в силах ответить.

Я могу лишь открыть рот и сплестись с ним языком. Я упиваюсь его волнующим и опасным вкусом, снова забывая обо всем окружающем и о своем возмущении. Не хочу думать о том, что он использует меня, как игрушку. Не хочу думать о том, что он – мой шеф. Я просто хочу забыться.

Скоро наше дыхание становится размеренным, он больше не прижимает меня к стеллажам, и я снова контролирую свое тело. Черт побери…

Что я опять натворила? Почему я становлюсь такой идиоткой каждый раз, когда его вижу?

Кажется, он догадывается, о чем я думаю. Теперь у него обычный ледяной взгляд.

– Ты подумала над моим предложением? – спрашивает он.

Пытаюсь посмотреть на Айсмена и чувствую, как теряю самообладание.

– Я вчера тебе ответила, что не согласна.

Он сжимает губы, а я глубоко вдыхаю.

Удивленно смотрю на него.

– Почему ты такая упрямая? – спрашивает он. – То, что я предлагаю, принесет тебе денежную выгоду.

– Только денежную?

Эрик улыбается.

– Все зависит от того, что ты хочешь. Джуд, тебе решать. Сейчас мне нужен секретарь. Если захочешь, будет и секс.

– А если я не захочу, чтобы он был? – отвечаю, пытаясь поверить в собственную ложь.

Эрик застегивает мне брюки.

– Я приму твой отказ, – спокойно говорит он. – Согласится другая.

Самонадеянный и нахальный идиот!

Он выходит из архива и оставляет меня одну. Я на несколько секунд зажмуриваюсь и браню себя. Почему я такая мягкотелая? Наконец поправляю блузку, волосы и следую за ним. Он сидит за столом и, хмурясь, смотрит на монитор. Я спокойно направляюсь к двери и перед тем, как выйти, слышу:

– Я сказал, что ты должна дать ответ до вторника. Теперь можешь возвращаться на рабочее место. Если ты снова мне понадобишься… я тебе позвоню.

Я краснею как помидор.

Выхожу из кабинета, закрываю дверь и, опершись на нее, некоторое время осматриваюсь. Все вокруг работают. Кажется, никто ничего не заметил. Беру сумочку и направляюсь в дамскую комнату. Мне срочно нужно привести себя в порядок.

Двадцать минут спустя возвращаюсь и вижу, что начальница и Мигель снова здесь. Я больше не разговариваю с Эриком. В два часа дверь его кабинета открывается, и он выходит вместе с Моникой. На меня он не смотрит. А начальница сообщает:

– Джуд, мы идем обедать.

Киваю и вздыхаю с облегчением. Вижу, как Мигель собирает вещи, и вдруг звонит мой телефон. Это сестра.

– Джуд… ты должна приехать домой. Сейчас же!

Закрываю глаза и опускаюсь на стул. У меня дрожат ноги. Ей не нужно продолжать. Я знаю, что произошло.

Сглатываю застрявший в горле комок и сдерживаю слезы. Не хватало еще расплакаться при всех. Ни за что. Я сильная, и такие номера со мной не проходят. Ищу взглядом Мигеля – он разговаривает с Евой. Вероятно, между ними что-то есть. Подхожу к нему и сообщаю, что у меня случилась неприятность и после обеда я на работу не выйду. Он кивает, почти не обращая на меня внимания. Возвращаюсь к своему столу, сажусь, выпиваю немного воды и наконец собираю вещи.

У меня дрожат руки и пылают щеки. Мне нужно поплакать. Делаю над собой усилие, чтобы выключить компьютер, подавляю боль и спешу к лифту. Выйдя из него, бегу на стоянку и только теперь даю волю слезам.

Дома меня встречает сестра с распухшими от слез глазами. Курро еле дышит, и, не теряя ни секунды, я звоню ветеринару, с которым мы знакомы уже несколько лет. Он говорит, что ждет меня в клинике.

В половине пятого после укола ветеринара Курро покидает меня навсегда, оставив разбитое сердце и чувство неизгладимой потери. Я склоняюсь над столом, где покоится его бездыханное тело, в последний раз целую и глажу пушистую мордашку, и слезы застилают мне глаза.

– Прощай, мой хороший, – шепчу я.

15

В семь часов вечера я сижу на диване в доме своей сестры.

Звонит мой мобильный. Друзья приглашают отметить победу в Еврокубке возле фонтана Сибелес. Но мне не до веселья. Отключаю мобильный. Не хочу никого и ничего слышать. Мне больно, очень больно. Мой дорогой друг, с которым я делила все горести и печали, покинул меня.

Я плачу… плачу, плачу.

Сестра меня обнимает, а мне необъяснимо хочется в объятия одного наглеца. Что же это со мной?

Не желая, чтобы Лус видела нас в таком состоянии, мы оставили ее у соседки. Нам и так было тяжело ей объяснить, что Курро полетел на небо к другим котикам.

Вскоре приходит мой зять, Хесус, и присоединяется к нашему трауру. Теперь мы плачем втроем.

А когда я звоню сообщить об этом отцу, нас становится четверо. Как же это тяжело!

В девять я включаю мобильный, и мне сразу же звонит Фернандо. Сестра ему все рассказала, и он предлагает приехать в Мадрид, чтобы меня утешить. Но я отказываюсь и, перебросившись с ним парой слов, завершаю разговор и снова выключаю телефон. Перекусив, решаю вернуться домой. Ничего не поделаешь, но мой дом стал пустой, и я должна принять это.

Как только я вхожу, мной овладевает странное чувство. Такое впечатление, что в сейчас выскочит Курро, мой любименький Куррито, и замурлычет у моих ног. Закрываю входную дверь и опираюсь на нее. Слезы заливают мне глаза, и я их не сдерживаю.

Я все плачу, и плачу, и плачу, на этот раз в полном одиночестве, и мне намного легче.

С распухшими от слез глазами отправляюсь в кухню. Смотрю на миску Курро, выбрасываю остатки еды в мусорное ведро, мою, вытираю и теперь не знаю, что с ней делать. Ставлю ее на кухонный стол, беру пакет с сухим кормом, лекарства, сгребаю все в кучу и опять начинаю рыдать.

Открывается входная дверь. Это Ракель. Она обнимает меня.

– Я так и знала, что ты будешь в таком состоянии, Булочка. Пойдем. Пожалуйста, успокойся.

Я пытаюсь сказать, что не могу. Что не хочу. Что отказываюсь верить в то, что Курро больше не вернется. Но из-за рыданий не могу произнести ни слова. Спустя полчаса убеждаю сестру уйти. Забираю у нее свои ключи, чтобы она больше не приходила ко мне без предупреждения и не беспокоила меня. Мне нужно побыть одной.

Захожу в ванную, вижу лоток с песком для Курро и снова начинаю рыдать. Сажусь на унитаз, готовая проплакать несколько часов напролет, но слышу, как кто-то барабанит в дверь. Уверенная, что это снова Ракель, открываю.

Сеньор Циммерман. Явно в недобром расположении духа.

Что он здесь делает?

Он с удивлением на меня смотрит. Выражение его лица меняется. Не шевельнувшись, он спрашивает:

– Что с тобой случилось, Джуд?

Я не могу ответить, потому что опять начинаю плакать.

Он замирает, а я подхожу к нему, прижимаюсь к его груди, и он меня обнимает. Мне сейчас так нужны его объятия. Я слышу, как закрывается дверь, и плачу еще горше.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, но вдруг понимаю, что его рубашка мокрая от моих слез. Отстраняюсь от него и бормочу:

– Курро, мой кот, умер.

Впервые я произнесла это страшное слово. Я ненавижу его!

Мое лицо опять искажается судорогой. Я рыдаю. Эрик притягивает меня к себе и усаживает рядом с собой на диван. Я пытаюсь произнести хоть слово, но не могу. Мне удается лишь пробормотать что-то нечленораздельное. Мое тело невольно содрогается. Эрик растерян, он не знает, что делать. В конце концов встает, наливает стакан воды, приносит мне и заставляет выпить. Я немного успокаиваюсь.

– Сочувствую тебе, Джуд. Мне очень жаль.

С трудом киваю и сжимаю губы, пытаясь сдержать эмоции. Прижимаюсь к его груди. Слезы льются сами по себе, но я больше не всхлипываю. Эрик нежно гладит меня по волосам.

После полуночи все еще тяжело на душе, но я уже могу контролировать свое тело и речь. Приподнимаюсь и смотрю на Эрика.

– Спасибо, – говорю я.

По его глазам вижу, что он волнуется. Он прижимается своим лбом к моему и тихо произносит:

– Джуд… Джуд… Почему ты не сказала? Я бы проводил тебя и…

– Я была не одна. Со мной была сестра.

Эрик понимающе кивает и проводит большими пальцами у меня под глазами, вытирая слезы.

– Тебе стоило бы отдохнуть. Ты измотана, и тебе нужно немного расслабиться.

Я киваю и вдруг замечаю, что его лицо напрягается.

– Тебе нехорошо? – спрашиваю я.

Он явно удивлен.

– Нет. Просто побаливает голова.

– У меня есть аспирин в аптечке, если хочешь.

Он улыбается и целует меня в голову.

– Не волнуйся. Пройдет.

Мне нужно поспать, но я не хочу, чтобы он уходил, и, сжимая его рубашку, прошу:

– Мне хотелось бы, чтобы ты остался со мной, но я знаю, что это невозможно.

– Почему невозможно?

– Я не хочу секса, – бормочу я с сокрушительной откровенностью.

Эрик прикасается к моему лицу с такой нежностью, которой я еще никогда от него не получала.

– Я останусь с тобой и не буду ни на чем настаивать, пока ты сама не попросишь.

Я удивлена.

Он поднимается, берет меня за руку и ведет в спальню. Снимает обувь. Я тоже. Снимает брюки. Я тоже. Вешает рубашку на стул и остается в черных боксерах. Он просто секси! Расстилает постель и ложится. Помня об уговоре, снимаю футболку, бюстгальтер и достаю из-под подушки майку на бретельках и пижамные штанишки. На них нарисован мультяшный Тасманский дьявол. Он улыбается, а я закатываю глаза.

Надев пижаму, открываю маленькую круглую коробочку, беру таблетку и проглатываю ее.

– Что это?

– Противозачаточные, – поясняю ему.

Падаю возле него, а он кладет руку мне под голову, прижимает меня к себе и целует в кончик носа.

– Спи, Джуд… Поспи и отдохни.

Его близость и голос успокаивают меня, и я крепко засыпаю в объятиях.