Текст книги "Ману и Ракель (ЛП)"
Автор книги: Меган Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Развратные слова Ману буквально сносят мне крышу и в тоже мгновение сокрушающей силы оргазм накрывает меня с головой. Открыв рот в немом крике, я трясусь так, что кажется ещё немного – и от исходящих от моего оргазмируещего тела вибраций разрушится весь дом.
– Так что ты скажешь, малыш? – не унимается Мануэль.
Наверное, от пережитого наслаждения я совсем потеряла голову, потому как иначе объяснить мои следующие слова?
– Да, – говорю я, чувствуя как головка члена неустанно буравит моё влагалище. – Я хочу, чтобы все узнали, как хорошо ты меня трахаешь.
– Ты этого хочешь?! – рычит Ману, стаскивая меня с постели и ставя на ноги. – Так давай тогда покажем тебя во всей красе.
Мануэль подталкивает меня к окну и я понимаю, что он задумал, но абсолютно не сопротивляюсь. Наоборот, я в восторге! Член Ману всё ещё во мне, поэтому мы, соединенные, осторожно передвигаемся к окну. Едва мои руки касаются гладкой поверхности стекла, мой любовник наваливается сзади, буквально расплющивая меня.
– Не бойся – стекло выдержит. Оно усиленное, – успокаивает Ману, и я сразу расслабляюсь.
Мои ноги слегка расставлены, а попка выпячена назад, так что Мануэль имеет меня с такой скоростью и с такой амплитудой, которые ему нравятся.
Опустив глаза, я вижу свои тесно прижатые к стеклу груди и представляю, какой похабный вид имею сейчас для возможного наблюдателя по ту сторону окна. Эта мысль распаляет меня ещё больше, и я шепчу Ману, стремясь подстегнуть его:
– Трахни меня сильнее!
Удары моего любовники становятся ещё жестче и размашистей, а я продолжаю шептать ему непристойности, доводя накал нашего возбуждения до высшей точки. Ману бомбит меня так сильно, что я скольжу по стеклу вверх вниз, елозя по нему грудью и обильно заливая матовую поверхность соком из хлюпающего влагалища.
Я так часто кончала, что, кажется, следующий мой оргазм лишит меня сознания. Тем временем член Ману неутомимо скользит во мне. Однако, скоро его головка сильно увеличивается, предвещая скорую кульминацию.
– Я хочу, чтобы ты сейчас кончил мне в рот, – мурлыкаю я, и в тот же миг громкий стон Ману сообщает, что моя просьба будет тут же удовлетворена.
В следующее мгновение мои губы обхватывают пульсирующий член, из которого тут же начинает мощными струями выстреливать сперма.
С готовностью приняв и проглотив весь подаренный любовником сок, я смотрю на него, облизываясь, как довольная кошка.
– Ты бесподобна, моя маленькая развратница, – говорит Ману и, подняв на руки, относит меня на кровать.
Всю ночь мне снится сон, в котором толпы журналистов преследуют меня повсюду, и я нигде не могу скрыться от них. Охваченная паникой, я мечусь по кровати, пока жужжание мобильника не будит меня. Некоторое время находясь под воздействием кошмара, я в страхе оглядываюсь вокруг, но в комнате, кроме меня, никого нет.
Мой телефон продолжает вибрировать, и я тянусь к нему.
«О, Боже!»
Мобильник сообщает о шести миллионах сообщений Wassap и пропущенных звонках от мамы, тёти, двоюродной сестры, моего соседа, Глории, и даже от моего парикмахера!
«Бомба взорвалась! Весь этот ажиотаж может означать лишь одно: мой личный ад начался…»
Я не представляю, что делать со всеми этими звонками и смс-ками и тупо смотрю на экран телефона. Моё внимание так сильно поглощено поиском решения возникшей проблемы, что я не сразу замечаю вошедшего в спальню Мануэля. На нём только белые боксеры и больше ничего…
«Уф, какой же он соблазнительный!»
– Доброе утро, малышка! Положи телефон на тумбочку, – мягко говорит Ману, ставя передо мной поднос с завтраком, а затем нежно целуя.
Полноценно насладиться его поцелуем мне не удаётся. Проклятый мобильник продолжает жужжать.
– Наши фотографии уже разлетелись по всему миру, – с серьёзным видом говорит Ману, поглаживая меня по щеке. – И мы должны обсудить с Кончитой стратегию дальнейших действий. Она ждёт нас в гостиной.
«Что-что? Теперь мне что, придётся согласовывать свои планы и действия с Кончитой?!»
Вероятно, пока я спала, Мануэль практиковался в чтении мыслей, потому как быстро прибавляет, успокаивая меня:
– Спокойно, спокойно, конфетка, не кипятись!
Бесполезно. Слово – «спокойствие» исчезло из моего словаря.
Да и как я могу быть спокойной, когда весь мир теперь знает о том, что таинственная подружка Ману Бельтрана – это я?!
Пока я с унынием размышляю об этом, дверь резко распахивается, и в спальню стремительно врывается Кончита. Ей глубоко плевать, что я совершенно голая – она ведёт себя так, как будто бы меня нет в комнате.
– Думаю, Вам стоит пообедать сегодня в каком-нибудь хорошем ресторане. Так будет лучше всего. В свете последних событий скрываться Вам уже нет смысла, так что не лишним будет засветиться в людном месте. Конечно, там будут кружить папарацци, но это и к лучшему. Кстати, сегодня вечером Вы, Ману, приглашены на благотворительный банкет. Осмелюсь уточнить: кто будет Вас сопровождать туда? Она?! – Кончита слегка кивает в мою сторону. – Или мне позвонить Николетте или Поле?! И последнее. Если у меня будут интересоваться, в каких Вы отношениях с новой девушкой, что мне говорить?
Я чувствую, как расположенная внутри меня шкала возмущения мгновенно взлетает до красной зоны. Кончита же продолжает меня игнорировать. Она смотрит только на Мануэля.
– Послушайте, – говорю я ей, стараясь не сорваться на крик. – Если вы не заметили – я не одета. Так что будьте добры – выйдите из комнаты.
Никакой реакции. В поисках поддержки я поворачиваюсь к Ману, но тот стоит, улыбаясь во весь рот, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией. Ясно. На его помощь рассчитывать не приходится.
– Если вы пытаетесь вывести меня из себя, то считайте у вас это получилось, – шиплю я, злобно уставившись на агента Мануэля. – И если вы сейчас же не…
– Ну, ну, ну, – предупреждающе восклицает Ману, и я замолкаю на полуслове. – Успокойся, дорогая. А вас, Кончита, я бы попросил, всё же дать Ракель возможность спокойно одеться. Выйдите пожалуйста из комнаты. И, впредь, я буду благодарен, если вы не будете входить к нам в спальню без разрешения.
У цербера в юбке такой ошарашенный вид, что я внутренне ликую. Похоже, её впервые в жизни поставили на место. Бросив на меня уничтожающий взгляд, Кончита стремительно выбегает из комнаты. Ману озадаченно смотрит ей вслед, затем поворачивается ко мне с явным намерением что-то сказать, но я опережаю его:
– Сейчас же пообещай мне, что она больше не будет совать нос в нашу личную жизнь! Я хочу делать то, что захочу, и не желаю, чтобы другие люди решали за меня, что правильно, а что нет. И если…
Мануэль не даёт мне договорить. Одним прыжком он преодолевает расстояние, разделявшее нас и плюхается на кровать рядом со мной. Поднос с завтраком подпрыгивает, и во все стороны с него разлетаются тосты. А в следующее мгновение наши губы сливаются в восхитительном поцелуе.
– И чем же ты хочешь заняться сейчас? -хитро улыбается Ману, целуя кончик моего носа.
– Ты прекрасно знаешь, чем, – я обнимаю его за шею и притягиваю к себе. – Но вся беда в том, что мне пора на работу. Хотя, если ты убедишь меня немного задержаться, я с радостью покажу тебе парочку моих секретных желаний.
Ману не нужно повторять дважды. Он настолько убедителен, что я сдаюсь почти сразу.
После часа божественного секса с любимым мужчиной я, наконец, выхожу из комнаты. Мне так хорошо, что хочется танцевать. Однако, время отдыха прошло. Да, сегодня с утра я проснулась знаменитой, можно сказать, звездой дня, но, с другой стороны, я всё такая ж рабочая пчёлка, как и раньше. Так что, любимая работа – я еду!
Глава 25.
Когда я открываю дверь, первое, что мне хочется сделать – это провалиться сквозь землю.
На улице, за воротами, столпилось пара десятков журналистов и фотографов, явно поджидающих меня. Конечно, я ожидала чего-то подобного и была готова к повышенному вниманию со стороны коллег, но их так много, что я в растерянности застываю на месте. Мне сейчас никак нельзя появляться перед объективами папарацци: после наших с Ману кувырканий в постели моя причёска выглядит просто ужасно.
Быстро закрыв дверь, я напряжённо размышляю над тем, как же незаметно ускользнуть из дома. Насколько мне известно, из виллы существует только один выезд, и он сейчас перекрыт вездесущими репортёрами.
– Вы хотите уйти? – раздаётся позади меня голос Кончиты, и я быстро поворачиваюсь. Пару минут мы молча смотрим друг на друга. Я – настороженно, а агент Мануэля – с лёгкой усмешкой на губах.
– Если хотите, я могу помочь вам уехать незамеченной, – предлагает Кончита, и я, скрепя сердце, соглашаюсь. По правде говоря, не очень-то хочется быть ей чем-то обязанной, особенно в первый же день, но в данный момент без помощи этой «дамы в роговых очках» мне просто не обойтись.
– Это было бы очень кстати, – выдавливаю я из себя благодарность, на что Кончита отвечает лёгким кивком. Следующие пару минут она говорит по телефону с кем-то по имени Ван, после чего уведомляет меня:
– Нужно немного подождать. Не думаю, что слишком долго.
Она права. Спустя десять минут, я выезжаю из усадьбы в фургоне садовника, надёжно спрятанная на заднем сиденье. Пока услужливый Ван везёт меня к дому матери, я внутренне ликую, довольная, что смогла обвести своих коллег вокруг пальца. И не важно, что мне это удалось сделать с помощью Кончиты.
Когда Ван высаживает меня у родительского дома, мне снова везёт: соседей в пределах видимости не наблюдается, поэтому я, никем не замеченная, быстро взбегаю на крыльцо и стучусь в дверь.
– Ах, это же моя знаменитая доченька, – весело приветствует меня мама. – Чем обязана визиту столь высокопоставленной особы?
Я улыбаюсь ей. Просто не могу удержаться.
– Это Мануэль знаменит, а не я. Он – звезда кино.
– Не знаю, как этот соседский парнишка, но ты для меня – была и остаешься звездой номер один. Я даже считаю, что это он должен прыгать от счастья от того, что рядом с ним сейчас такая прелестная девушка, как ты. Кстати, смотри, ваши фотографии на первой полосе утренней газеты. Ты очень хорошо вышла на них. Даже несмотря на то, что снимали тебя только в профиль.
– Мама, перестань…
– Я купила десять экземпляров газеты в ларьке Есуса и уже раздала их твоим тёткам Хуаните и Пачере, а также всем соседям. О, моя малышка, как же я за тебя счастлива!
Бурная реакция мамы и неподдельная радость в её глазах снова вызывают у меня улыбку.
– Я всегда знала, что между тобой и Мануэлем существовала какая-то высшая связь, тяга друг к другу. Вам суждено быть вместе. Кстати, сегодня ко мне приходила твоя подруга. Очень очаровательная девушка!
– Моя подруга? – удивлено переспрашиваю я, внутренне напрягшись.
– Ну, да. Такая очаровательная девушка! Она была у меня час назад. Мы с ней так мило побеседовали. Твоя подруга очень интересный собеседник. И так много расспрашивала о тебе. О, как же мы с ней смеялись! Особенно над тем, как сильно ты и Мануэль любили в детстве бутерброды с памполонской колбасой «Чоризо»[18]. А какой восторг вызвала у твоей подруги фотография, на которой вы с Ману одеты, как Тарзан и Джейн!
– Мама! – вскрикиваю я, чувствуя, как злость начинает переполнять меня.
«Проклятые вездесущие газетчики!»
Мне уже ясно, что одна из журналисток сумела одурачить мою маму и втереться ей в доверие. Я так сильно взбешена такой подлостью, что начинаю трястись. И хотя разумная часть меня понимает, что моя мама в данной ситуации просто жертва обмана, я не могу заставить себя не злиться на неё.
– Давай проясним кое-что. Мама, ты хоть додумалась спросить у той девушки имя? Кто она такая? Нет?
Моя бедная мамуля смотрит на меня добродушными глазами и, погладив Флэша, который сегодня ночевал у неё, отвечает:
– Я не понимаю, почему ты злишься, доченька. Девушка, которая приходила ко мне с утра сказала, что её зовут Лоли, и она твоя подруга. Разве это не так?!
«Лоли? Моя Лоли?!»
– Ещё она сказала, что все сотрудники журнала, в котором ты работаешь, очень рады, что их коллега встречается со всемирно известным Мануэлем Бельтраном. И что ты всегда можешь рассчитывать на их поддержку и всяческую помощь в написании и подготовке эксклюзивных…
– О, чёрт, чёрт! – непроизвольно вырывается у меня, и мама тут же хмурит брови:
– Побойся Бога, дочь! И перестань ругаться!
Я смотрю на маму и молчу. Немного злюсь на неё, конечно, не без этого, но понимаю, что она ни в чём не виновата. Кое – кто просто обманул мою доверчивую маму. О, Лоли, моя Лоли! Как же она могла так поступить со мной?!
Мне хочется обнять маму, но едва я делаю шаг к ней, мой взгляд падает на фотоальбом, лежащий на журнальном столике. Мой детский фотоальбом!
– О, мамочка, – стону я. – Только не говори мне, что ты дала той девушке мои детские снимки…
– Конечно же, нет! – поспешно говорит мама, а затем прибавляет чуть слышно: – Я только разрешила ей переснять те шесть фотографий, на которых вы с Ману вместе.
– Мамааааа!
Моя мать выглядит настолько растерянной, что мне становится жаль её. Поэтому я сдерживаю клокочущие внутри эмоции и стараюсь говорить как можно спокойней.
– Пожалуйста, мама, пообещай мне больше не впускать в дом журналистов, даже из числа моих друзей, не давать никаких интервью и не показывать никому мои фотографии.
– Но, доченька…
– Это не обсуждается. Я сейчас должна немедленно ехать на работу, но мы поговорим обо всём вечером, хорошо? А пока, ради бога, посиди с Флэшем дома и никуда не выходи.
Всю дорогу на работу я думаю о Лоли и о том, что я с ней сделаю, когда увижу. Мне вдвойне больно и обидно от осознания того, что подлый удар в спину нанёс не посторонний человек, а моя ближайшая подруга. И от этой мысли мир вокруг меня будто бы заволакивает плотным туманом предательства.
Когда я захожу в помещение редакции, взгляды присутствующих прилипают ко мне, словно ненасытные пиявки. Но я их не вижу, моя цель – кабинет главного редактора.
У Лоли посетительница, но меня это не останавливает.
– Как ты могла? – кричу я с порога. – Как ты могла поступить так низко?
Женщина, которая сидит в кресле перед Лоли, даже не поворачивает головы, зато моя подруга сразу же подскакивает, как ошпаренная:
– Это была не я. Кто-то другой приходил к твоей маме, Ракель!
Я не верю ей. Меня всю трясёт от её жалких оправданий. И когда я уже хочу высказать моей так называемой подруге всё, что я о ней думаю, женщина в кресле поднимается и поворачивается ко мне лицом.
Это Кончита!
– Я предупреждала Мануэля, что вы способны принести ему кучу проблем в ближайшем будущем, но вам хватило всего пару дней, чтобы сделать это, – назидательно – издевательским тоном говорит «цербер в юбке», ехидно улыбаясь. – Конечно, вам сильно помогла в этом ваша простодушная мать, которая преподнесла репортерам такие желанные для них провокационные фотографии, словно на блюдечке. К счастью, эти снимки уже у меня. Вот они, на этой флешке.
– Дайте их мне, – раздражённо говорю я Кончите, протягивая руку.
«Цербер в юбке», улыбаясь, смотрит на меня, и я понимаю, что флешку она отдавать не намерена. Мне не известно, какую игру затеяла Кончита, но играть в неё я точно не буду.
– Давайте сюда эту проклятую флешку, если не хотите, чтобы я начала здесь третью мировую войну.
Ноль эмоций. Похоже, Кончита всерьёз намерена поиграть с огнём. Что ж, сейчас она получит от меня сполна. По части скандалов я могу смело считаться профи, так что Кончита очень скоро пожалеет, что связалась со мной. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я делаю шаг вперед, и шоу имени Ракель начинается.
Наверняка, кабинет Лоли видел много скандалов, но подобного разноса, вероятнее всего, никогда. Не стесняясь в выражениях, я ору на Кончиту, а она в ответ кричит на меня. По – началу, Лоли пытается образумить нас обеих, но очень скоро и она срывается на крик. Начинается хаос.
Я кричу.
Кончита вопит.
Лоли не отстаёт от нас и тоже орёт не своим голосом.
У меня уже чешутся руки заняться рукоприкладством для большей убедительности своих доводов, но в самый разгар бушующего в кабинете тайфуна открывается дверь, и раздаётся изумлённый голос:
– Что здесь творится?!
Повернув голову, я вижу Мануэля в роскошном костюме. Позади него столпились, наверное, все сотрудники редакции. На их лицах изумление и восторг, а в руках – мобильники.
«Блин, блин, какая же неловкая ситуация!»
Ману обводит всех нас троих внимательным взглядом, а потом тихо говорит Кончите:
– Пожалуйста, дайте сюда флешку.
На этот раз Кончита не упирается. Ману берёт меня за руку:
– Пойдём отсюда.
Я согласно киваю головой и уже делаю шаг в сторону двери, но робкий оклик Лоли заставляет меня замереть. Моя подруга несмело подходит сбоку, и, заглядывая в глаза, шепчет:
– Поверь, это была не я. Ты же знаешь, что я бы никогда так не поступила с тобой.
От её слов в моей душе расцветает цветок счастья.
«О, Лоли! Ты всё та же, моя милая Лоли!»
Подавшись вперед, я пожимаю руку моей подруге и вижу слёзы в её глазах. Момент настолько эмоциональный, что я сама едва не плачу. От ручья солёных слёз меня спасает Ману. Развернув к себе, он нежно целует меня на глаза у всех. Вздох изумления прокатывается по редакции, а затем нам все аплодируют.
Спустя пару минут, когда мы уже входим в лифт, Ману вручает мне флешку и говорит:
– Поговори со своей матерью. Объясни ей, что нельзя быть настолько доверчивой и безответственной!
– Но, Ману…
– Ты тоже хороша! Устроила грандиозный скандал в редакции! Я не сомневаюсь, что уже сейчас твои коллеги строчат статьи об этом. С подтверждающими фотографиями, конечно.
Понурив голову, я изучаю пол лифта. Ману прав, как я могла вести себя так глупо?
– Мне пришлось согласиться обменять фотографии организованного тобой скандала на снимок нашего поцелуя. Так что, будь готова, раскрыв завтра свой журнал, увидеть фотографию, где мы целуемся посреди твоей редакции. Я уже дал письменное согласие на её публикацию.
– Что?! Но почему?!
Открывается дверь лифта. Ману выходит первым, на ходу бросая мне с горечью в голосе:
– Ракель, здесь ничего не делается бесплатно. За всё нужно платить. Разве ты не знаешь об этом?! Ты же журналист!
Мануэль уходит, а я так и продолжаю стоять в кабинке лифта. Он прав. Я совсем не думала головой и, в конце концов, наломала дров. Как же можно быть такой дурой?
Когда дверь лифта закрывается, я чувствую, что вот – вот заплачу от злости на себя.
Глава 26.
Спустя пару часов, мы с Мануэлем сидим на удобном диванчике в моей гостиной. Между нами уже практически полная идиллия, а произошедшие в редакции события позабыты. И пусть сегодня Ману хорошенько пожурил меня за некоторые глупые поступки, его злость в прошлом. Сейчас он само спокойствие и рассудительность. Мы сидим, держась за руки, и мне кажется, будто бы нам снова по четырнадцать лет. Между нами лежит Флэш, которого я забрала у мамы по дороге домой, и тихонько посапывает во сне. Ману что-то говорит мне, а я смотрю в его глаза и утопаю в их сиянии. Мне так хорошо, что я мечтаю, чтобы этот миг длился вечно. Но, увы, это желание неосуществимо.
Мы как раз вспоминаем наш безумный поцелуй посреди редакции и смеёмся над реакцией моих коллег на него, как наше веселье прерывает мобильник Мануэля. Это Кончита. Она напоминает Ману о запланированном визите на благотворительный ужин, который состоится вечером в городе Лас-Росас-де-Мадрид[19]. Честно говоря, мне совсем не хочется ехать туда, но Мануэль Бельтран – большой мастер убеждения. Ему хватает пары поцелуев, после которых я соглашаюсь сопровождать его хоть на край света. Довольный моим ответом, Ману прощается, обещая заехать за мной через три часа.
После того, как он уходит, я принимаю душ, затем иду к себе в комнату и заглядываю в платяной шкаф. Быстро справиться с выбором вечернего наряда не получается – у меня уходит больше часа лишь на то, чтобы перебрать все свои платья и костюмы. В конце концов, я останавливаюсь на двух элегантных вечерних платьях. Одно – красное, второе – чёрное.
После долгих колебаний я выбираю классику. Мне всегда говорили, что чёрный цвет платья подразумевает элегантность, а красный – сексуальность. А так, как я иду на серьёзное публичное мероприятие, правильнее будет одеться не слишком вызывающе.
Определившись с платьем, я терпеливо укладываю свои непослушные волосы в стильную причёску. И пускай на это уходит уйма времени, результат получается отменный!
Сладив, наконец, с волосами, я принимаюсь за макияж. Сегодня нет необходимости выдумывать что-нибудь особое, поэтому я ограничиваюсь своей обычной «боевой раскраской». Когда последние штрихи нанесены, то что, я вижу в зеркале, мне безумно нравится, и я улыбаюсь своему отражению.
Чёрное платье идеально садится на мою фигуру, выгодно подчёркивая её плюсы и скрывая незначительные недостатки. И если бы меня видела сейчас мама, она, безусловно бы, отметила, что «когда ты захочешь, дочь, ты можешь выглядеть просто великолепно!»
Вспомнив о мамочке, я улыбаюсь. Иногда её любовь ко мне не знает границ.
Краем глаза я замечаю Флэша, который, с явным намерением поиграть, бежит ко мне и предупредительно вскрикиваю:
– Даже не думай подходить ко мне, слышишь! Я прекрасно знаю тебя. Ты обязательно испачкаешь меня своими слюнями, подлиза!
Раздаётся звук домофона. Это Ману.
– Жду тебя внизу. Выходи, – говорит он, на что я отвечаю, что буду через пару минут.
На самом деле, мне удаётся справиться быстрее. Я не беру с собой ничего лишнего. Только кошелёк и сумочку. Перед самым уходом я останавливаюсь перед зеркалом в прихожей и оценивающе смотрю на себя. Идеально!
– Будь хорошим мальчиком, – говорю я Флэшу на прощанье.
Мой умный пёс смотрит на меня жалостливым взглядом, и мне понятно, что он ждёт прощальных объятий. Это наш привычный ритуал, но сегодня я не могу позволить себе обнимашки с Флэшем. Уж очень велик риск быть обслюнявленной и испачканной моим замарашкой. А на мне такое шикарное платье!
Когда я выхожу из лифта в парадную, первое, что мне бросается в глаза – папарацци, сгрудившиеся на улице. Меня совсем не удивляет присутствие у моего дома фотографов и репортёров, но, увидев их, я чувствую, как холодные пальцы страха всё же касаются спины. Однако, пути к отступлению нет.
Поэтому, набрав побольше воздуха в лёгкие, я выхожу на улицу. Папарацци, заметив свою жертву, тут же бросаются ко мне, ослепляя миллионами ярких вспышек. Они такие яркие, что первое время я ничего не вижу и полостью дезориентирована. Единственная мысль, которая посещает меня в этот момент – это беспокойство, как отнесутся соседи к такому цирку у их дома.
Наверное, я бы вечность стояла там, растерянная и потерянная, но, к счастью, подскочивший Ману быстро уводит меня из этого кошмара. Мы садимся в его машину, которая сразу же срывается с места. Я хочу поблагодарить Мануэля за своё спасение, но не успеваю. Он нагибается ко мне и страстно целует мои ярко накрашенные губы.
– Ты прекрасна, – говорит мой любимый, отстраняясь.
– Спасибо, – улыбаюсь я в ответ, всё ещё видя перед глазами вспышки фотокамер.
Когда мы приезжаем в Лас-Росас-де-Мадрид, у входа в здание, в котором должен происходить благотворительный вечер, нас уже поджидает целая орава журналистов. Их так много, что у меня перехватывает дыхание. Ещё больше я напрягаюсь, когда из толпы выделяется женская фигура в строгом платье и направляется к нашей машине. Это Кончита.
– Спокойно, спокойно. Просто сиди и улыбайся, – рука Мануэля ложится на моё колено.
Послушно нацепив себе на лицо лучшую свою улыбку, я позволяю Ману выудить себя из машины. Журналисты сразу берут нас в плотное кольцо, поэтому я, словно за спасительный круг, изо всех сил цепляюсь за руку своего мужчины. С помощью охраны мы медленно пробираемся к входу, где нас встречают организаторы мероприятия. В двух словах они объясняют Мануэлю о том, где именно будет происходить пресс-конференция с журналистами и фотосессия.
«Фотосессия?! И мне тоже придётся в ней участвовать? О, боже, за какие грехи мне все эти испытания?»
Это уже слишком для меня. Всего пару дней назад я гонялась за фотографиями знаменитостей, а сегодня мне самой придётся позировать перед другими.
Теперь-то, оказавшись в их шкуре, я понимаю, какой тяжкий груз ответственности ложился вовремя фотосессий на всех тех многочисленных моделей, актёров и певиц, фотографии которых печатались в нашем журнале. И какого же профессионализма и чувственной подачи требует несложный, на первый взгляд, процесс позирования на камеру.
О, а сколько же критики им доставалось от меня: то за неловкую позу, то за потерянный взгляд …
Теперь, когда я стою перед всеми этими многочисленными объективами фотокамер, мне становится стыдно за все мои тогдашние придирки. Слава богу, фотосессия длится не слишком долго, иначе я бы просто сбежала с неё. Мы прощаемся с фотографами, однако, ожидаемой передышки я не получаю: Ману тянет меня в другой зал, где дотошные репортёры устраивают ему допрос об наших отношениях. Кончита стоит тут же, видимо, контролируя, чтобы Мануэль не сболтнул лишнего.
Все вопросы журналисты задают исключительно Мануэлю, так что мне только остаётся молча стоять и глупо улыбаться. А когда минут через двадцать один из репортёров всё-таки спрашивает меня о чувствах к Ману, ответить я не успеваю – Кончита громко объявляет об окончании пресс-конференции.
Мы направляемся в бар, и заказав себе по коктейлю, проходим в холл. Журналистам вход сюда воспрещен, так что я вздыхаю с облегчением. Всё самое страшное уже позади. Время от времени к нам подходят испанские актёры, и Ману представляет им меня, как свою девушку.
«Неужели это всё происходит со мной?! Я, обычная девушка, тусуюсь с самыми известными людьми страны. Невероятно!»
Постепенно холл наполняется всё новыми и новыми гостями. Среди них я узнаю многих популярных актрис и актеров, а также некоторых политиков, футболистов и бизнесменов.
Кажется, весь бомонд собрался сегодня в этом зале. Неспешно потягивая свой коктейль, я с интересом наблюдаю за всем, что происходит вокруг, стараясь ничего не упустить из вида. Ведь не каждый день такая, как я, попадает в такую компанию. Так что нужно лучше смотреть и больше видеть. Словно оправдывая мои надежды на сенсации, на моих глазах один известный футболист подходит к такой же популярной актрисе и страстно целует её в губы. Вот это неожиданность!
Этот поцелуй двух селебрити даёт неожиданный эффект – уснувшая было журналистская жилка снова даёт о себе знать, и я шепчу Мануэлю на ухо:
– А что, Ниусса и Парди встречаются?
Ману смотрит в сторону футболиста и актрисы, которые продолжают в открытую любезничать друг с другом, и пожимает плечами:
– Не знаю. И, честно говоря, меня это совершенно не интересует.
– Как? Совсем, совсем?
Ману снисходительно улыбается:
– Абсолютно. А тебе, дорогая, пора бы уж забыть о своём журналистском любопытстве. Сейчас ты находишься в другом мире, и здесь совсем иные правила и взгляды.
– Ты прав, – говорю я и пытаюсь отвлечься. Но сделать это не так-то просто. Меня так и подмывает зафиксировать эту сенсационную новость о Ниуссе и Парди. Поэтому, выждав момент, когда Ману отворачивается в другую сторону, я тайком снимаю на свой телефон видео страстных поцелуев звёздной пары.
Внезапно меня словно шарахает ударом молнии.
«Да что же я такое творю?!»
Я пытаюсь спрятать проклятый телефон назад в сумочку, но подскочившая Кончита вцепляется в него мёртвой хваткой и тянет к себе.
– О чём вы только думаете?! – шипит она, вырывая у меня мобилку из рук. – Вы хоть представляете себе, какой скандал может сейчас разгореться из – за вашего безрассудного поведения?
– Отдайте мне телефон, немедленно!
Конечно же, мои слова – пустой звук для Кончиты. Мобилку она не отдаёт. Мы молча буравим друг друга яростными взглядами, пока не вмешивается Мануэль.
– Что у вас снова произошло? Кончита, пожалуйста, отдайте Ракель её телефон.
– Конечно, сеньор. Но сперва вы должны кое – что увидеть. Эта девушка ведёт грязную игру.
– О чём вы таком говорите? – недоумённо спрашивает Ману, переводя взгляд то на меня, то на Кончиту.
Проклятая ведьма показывает Мануэлю мой телефон и шепчет так тихо, что её едва слышно.
– Разрешите я продемонстрирую видео, которое только что сняла ваша подруга.
«Ну, я сейчас тебе устрою такой ад, что ты пожалеешь о том, что родилась»
Эта мысль вспыхивает в моей голове, и я уже практически бросаюсь на Кончиту с кулаками, но всё же сдерживаюсь, понимая, что устроить драку на благотворительном вечере будет вершиной безрассудства.
– Верните Ракель телефон, – в голосе Мануэля слышны повелительные нотки, против которых даже у «цербера в юбке» никаких аргументов не находится.
– Я, конечно, не смею вам перечить, сеньор, – говорит Кончита Ману, неохотно возвращая мне мобилку, – но вы должны серьёзно поговорить с вашей девушкой. Ёе поступки могут принести вам много проблем.
Когда Кончита уходит, я пытаюсь всё объяснить Мануэлю, но тот сразу перебивает меня:
– Ты можешь показать мне то видео, о котором шла речь?
«Ой, ой, мамочки!»
Я так сильно мотаю головой из стороны в сторону, что она едва не отваливается.
– Проклятье, – рычит Ману, и, схватив за руку, тащит меня в другую комнату. Это кухня, и тут никого нет. Закрыв дверь, мой мужчина даёт волю переполнявшим его эмоциям.
– Послушай, Ракель, ты здесь со мной как моя девушка, моя любовница, мой друг, но не как журналист! Это тебе понятно?! Никаких снимков, интервью и прочей чепухи! Неужели так сложно принять эти правила и наслаждаться жизнью?
– Ману, я…
– Просто скажи мне одну вещь: то, что рассказала Кончита, правда?
«О, чёрт!»
Даже если бы я очень хотела соврать, у меня бы не получилось это сделать. В наших отношениях и так уже было достаточно лжи, поэтому я говорю Мануэлю правду:
– Да. Я действительно сделала то, о чём говорила Кончита.
Услышав мой ответ, Ману, не стесняясь в выражениях, высказывает мне всё, что думает о моём поведении. Конечно же, я не могу промолчать и начинаю огрызаться. Просто не могу удержаться. Как я уже говорила раньше, в скандалах я профессионал.
Глава 27.
Ману и я нервно мечемся по кухне, попутно обмениваясь разными колкостями и претензиями.
Он говорит мне…
Я отвечаю ему…
Очень скоро Мануэль своими словами выводит меня настолько сильно, что я, резко развернувшись, устремляюсь к выводу. Однако завершить до конца свой манёвр я не успеваю: Ману успевает схватить меня за руку.
– Мы пришли сюда вместе, уйдём отсюда тоже вместе, – жёстко говорит он и, открыв дверь, пропускает меня вперёд. – И, пожалуйста, не забывай об улыбке.
В фойе нас ожидаемо встречает толпа журналистов и, хотя я и злюсь на Ману – помня о его просьбе, я мило улыбаюсь фотокамерам. Изображать счастливую пару – это ведь так легко и весело!
