Текст книги "Ману и Ракель (ЛП)"
Автор книги: Меган Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Юмор медработников всегда меня поражал, но сейчас Глория превзошла всё, что я до этого слышала.
– Ты подсунула мне одежду мёртвой женщины?!
– Да, и что в этом такого? – пожимает моя подруга плечами, а затем поспешно прибавляет: – Мы теряем время. Пойдём скорей.
Вздохнув, я следую за ней, оставляя разговор об одежде бедного доктора Голиндо на потом. Сейчас самое главное – Ману.
Мы довольно долго плутаем по каким-то служебным помещениям. Глория ведёт меня окольными путями, остерегаясь как и журналистов, наводнивших больницу, так и коллег доктора Голиндо, знавших её в лицо.
Наконец, мы выходим в просторный коридор и останавливаемся у дверей одной из палат. Глория подносит палец к губам, призывая к тишине. Я послушно киваю и прислушиваюсь. Некоторое время из палаты не доносится ни звука, а потом раздаётся раздражённый голос Ману:
– Я чувствую себя хорошо. Не понимаю, зачем вы хотите оставить меня здесь на ночь?! В этом нет необходимости. Я сейчас же уезжаю домой!
– Успокойтесь, сеньор Бельтран, – незнакомый голос, скорее всего, принадлежит его лечащему врачу. – Насильно вас здесь удерживать никто не будет. Но всё же я бы рекомендовал вам провести эту ночь здесь, под медицинским присмотром.
– Как ваш агент сеньор, я тоже склоняюсь к…
– Кончита, я еду домой! – раздражённо перебивает Ману своего цербера в юбке. Я не вижу сейчас лица Мануэля, но уверена, он сильно разозлён. Присутствующие в палате начинают говорить все сразу: доктор и Кончита уговаривают капризного киноактёра остаться на ночь в больнице, а он напрочь отказывается. Внезапно раздаётся новый голос, который заставляет умолкнуть всех остальных.
– Манулито, ты остаёшься! И это не обсуждается!
Я прекрасно знаю, кто это.
«Боже, мама Мануэля тоже здесь!»
– Мама, ну пожалуйста! Ты же знаешь, как я ненавижу больницы!
– Я твоя мать, Манулито. И если ты меня действительно любишь – ты проведёшь эту ночь здесь. Это моё последнее слово, сын.
Меня душит смех. Ничего не могу с собой поделать. Мама Ману – мой кумир! Я просто обожаю её сейчас. Как ловко она обошлась с Мануэлем! Почему-то мне вспоминается детство, и те частые дни, когда Ману наблюдал за нашими играми во дворе из окна своего дома, наказанный мамой за очередной проступок домашним арестом.
Глория шёпотом говорит мне, что оставаться в коридоре слишком опасно, поэтому нам следует пройти пока что в соседнюю палату. Мы так и делаем. Сквозь стену я слышу приглушенные голоса, но как ни стараюсь, разобрать ничего не могу. Глория уходит на разведку. Отсутствует она довольно долго – минут двадцать, но оно стоит того.
– Путь свободен. Все ушли, – сообщает моя подруга, вернувшись. – У тебя есть минут пять, не больше.
Поправив халат и придав себе серьёзный вид, я вхожу в палату Мануэля. Не скрою, я рассчитывала на эффектное появление, но оно не получается: Ману на меня не смотрит. Он полусидит в кровати и увлечённо роется в своём телефоне.
– Как вы себя чувствуете?
Теперь-то Мануэль отрывается от мобилки и смотрит на меня. На его лице мелькает удивление, а потом он улыбается:
– Так теперь ты врач? Хм…Доктор Голиндо?! Вот, значит, на что ты готова пойти ради интервью со знаменитостью. Ты точно прирождённая актриса!
Я смотрю на его улыбающееся лицо, и сама улыбаюсь. Конечно, шишка на его лбу просто ужасна, но в остальном он, похоже, в полном порядке.
– Манулито, вы меня смущаете, – говорю я, касаясь его щеки.
Ману смеётся, и я понимаю, что все обиды между нами забыты. И это прекрасно.
– Так как ты себя чувствуешь? – я присаживаюсь рядом с кроватью.
– Немного побаливает, – отвечает Ману, указывая на грудную клетку.
«Он ещё легко отделался», – в голове раздаётся голос Глории, и у меня сжимается сердце.
Я не знаю, что сказать. Просто смотрю на Мануэля, думая о том, что со мной было бы, случись с ним что-то действительно серьезное. Наверняка, у меня совершенно растерянный вид, потому что Ману берёт меня за руку и, притянув к себе, шепчет:
– Не надо так беспокоиться. Мои травмы не такие уж и серьёзные. К тому же, если ты меня сейчас поцелуешь, уверен, вся моя боль от них уйдёт навсегда. Ты ведь веришь в исцеление поцелуем?!
Не в силах удержаться от соблазна, я прижимаюсь к Ману.
«Как же я соскучилась по его запаху!»
Пока руки Мануэля жадно тискают всё моё тело, я дарю ему самый нежный и чувственный поцелуй, на который только способна.
«Мммм. Как же я соскучилась по вкусу его губ!»
Мы целуемся долго, с любовью, ласково играясь языками. Ману гладит мои волосы, и мне так приятны его прикосновения.
– Доктор, мне по душе это лечение поцелуями. Это самая действенная процедура в моём случае,– шепчет Мануэль, целуя мою шею.
Вместо ответа, я пожираю его губы.
Я ем его.
Я наслаждаюсь его вкусом.
Вдруг совсем рядом раздаётся пронзительный крик Глории:
– Что вы творите?! Вам туда нельзя!
Через мгновение дверь в палату широко распахивается, и кто-то врывается внутрь. Я сижу спиной ко входу и не вижу, что именно там происходит, но по глазам Ману понимаю, что случилась катастрофа.
– Бросьте эту чёртову фотокамеру, – орёт Мануэль в то время, как раздаются негромкие щелчки, и вся комната озаряется вспышками света.
«О, нет. Это папарацци! И он снимает нас!»
Тем временем палата наполняется санитарками, врачами и ещё какими-то людьми. Совместными усилиями они выталкивают фотографа из комнаты.
– Тебе нужно уходить, – говорит Ману, и я понимаю, что он прав. – Я позвоню тебе.
Быстро поцеловав его, я хватаю Глорию за руку. Воспользовавшись, суматохой мы ускользаем из палаты. Пока мы бежим по служебным помещениям по направлению к выходу, я думаю о том, что именно успел заснять тот папарацци и узнал ли он меня?!
Глава 22.
Истерика.
Вот что я испытываю последние семь часов.
Ману в больнице, и я всё ещё переживаю о его здоровье. Плюс ко всему мне не даёт покоя мысль, что журналистам уже известно о нас с Ману. И моим опасением есть причина. Весьма вероятно, что тому фотографу удалось – таки заснять моё лицо. Поэтому я время от времени с опаской поглядываю на свой телефон: не звонят ли мои коллеги с расспросами?
Пытка неопределённостью просто невыносима! Я мечусь по комнате, словно тигр в клетке. Мобилка начинает звонить.
«О, только не это!»
Я оглядываюсь в поисках телефона, но нигде его не вижу.
«Где же он?»
Ищу его по звуку. Весёлая мелодия раздаётся из спальни, приходится бежать туда. Мобилку я нахожу в свой сумочке, однако, когда достаю её оттуда, телефон перестаёт звонить. Быстро открыв журнал пропущенных звонков, я обнаруживаю то, что мне очень не нравится. Номер звонившего мне не знаком.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
Меня прошибает холодный пот. Сердце так сильно колотится, что, кажется, ещё чуть-чуть – и выпрыгнет из груди.
«Конечно же, это произошло! Кто-то узнал меня на фотографиях!»
Едва переставляя ноги, я плетусь обратно в гостиную. Такое чувство, будто бы из меня выжали все соки. Внезапно телефон, который я несу в руке, начинает снова звонить. Опять незнакомый номер. Потратив несколько секунд на раздумья, я всё-таки отвечаю:
– Да, я слушаю!
– Как дела, красавица? – раздаётся в трубке бодрый голос Ману, и я мгновенно расслабляюсь. Даже через расстояние он успокаивающе действует на меня. Закрыв глаза, я представляю, что Мануэль сейчас не в больнице, а здесь, в квартире, рядом со мной.
– Ты звонишь не со своего номера, – скорее утверждаю, чем спрашиваю.
– Ну, да. Это номер моей мамы.
– Она рядом сейчас?
– Нет, – я прямо вижу, как Ману улыбается. – Она пошла в кафетерий перекусить. Так что, у меня сейчас пару минут отдыха от её чрезмерной опеки.
В его голосе улавливается такая явная мальчишеская радость, что меня это забавляет.
– Как ты себя чувствуешь? – меняю я тему.
Ману вздыхает:
– Побаливает немного. Думаю, поцелуетерапия мне сейчас бы не помешала.
В этот момент раздаётся перезвон домофона.
«Кто бы это мог быть?»
– Подожди минутку, – говорю я Мануэлю. – Ко мне пришли.
Нажав кнопку интеркома, я осторожно интересуюсь:
– Кто там?
– Это я, Педро.
– Педро? Какой ещё Педро? – в замешательстве переспрашиваю, отыскивая в памяти всех знакомых с этим именем.
– Прелесть моя, это тот Педро, который фотограф. Мы вместе работаем. Вспомнила?
«Чёрт! Это плохо. Очень плохо»
Педро никогда раньше не приходил ко мне домой, и этот его приход мог означать только одно: что-то явно произошло, и это касается меня.
Нажав кнопку «Открыть», я подношу телефон к уху:
– Ману…
– Стоп. Я всё слышал. Кто, чёрт возьми, этот Педро такой?!
Я не знаю, что ответить. Мне пока неизвестна причина столь неожиданного визита моего коллеги ко мне домой, поэтому не хочется тревожить Мануэля своими опасениями раньше времени. Не придумав ничего лучшего, я говорю:
– Извини, Ману, я сейчас немного занята. Созвонимся позже.
В трубке слышатся возражения Мануэля, но я их не слушаю. Отбиваю звонок и шумно выдыхаю. Времени на объяснения нет. Я знаю, какой у Ману взрывной характер, поэтому не сомневаюсь, узнай он, кто такой Педро, то немедленно утворил бы какую-то глупость. Это в его стиле. Мой мобильник снова звонит. Даже не надо смотреть на экран. Я знаю, что это Ману. Его настырность поражает. Но говорить с ним у меня сейчас совершенно нет времени. Приходится отключать звук.
В дверь стучат. Внутренне подобравшись и прилепив на лицо лучшую из моих улыбок, я открываю. Некоторое время мы с Педро смотрим друг другу в глаза, пока фотограф, улыбнувшись, не интересуется:
– Можно войти?
– Конечно. Проходи.
Я пропускаю Педро внутрь и закрываю за ним дверь. Пока я вожусь с замком, который не поддаётся моим дрожащим от волнения пальцам, Флэш весело прыгает возле фотографа. Такое впечатление, что мой пёс всю жизнь с ним знаком, а не увидел впервые.
Открыв сумку, Педро достаёт оттуда журнал и протягивает его мне.
– Я думаю, нам стоит поговорить вот об этом.
«Только не это!»
Напрасно. Это именно то, чего я больше всего боялась. На обложке журнала размещена огромная фотография целующейся парочки. Ну, конечно же, мы с Ману.
«Проклятье!»
Единственное, что хоть немного радует – фотографу всё-таки не удалось заснять моё лицо. На фотоснимке я спиной к объективу.
Педро внимательно смотрит на меня.
– Это ты снимал? – спрашиваю шёпотом, стараясь избегать его взгляда.
– Да, я.
Моей матери всегда нравилась в людях лаконичность и немногословность. Похоже, Педро придерживался такого же мнения.
Мы молча стоим посреди гостиной. Я не знаю, что делать, говорить. Мысли в голове путаются и меняют друг друга с пугающей быстротой.
– Будешь кофе? – наконец вымучиваю я из себя хоть что-то.
Фотограф кивает. Почти бегом я спешу на кухню. Мне сейчас нужно пару минут побить одной. Собраться с мыслями.
Немного успокоившись, я делаю две чашки ароматного кофе и возвращаюсь в комнату. Педро играет с Флэшем. Заметив меня, он забирает свою чашку, и, подождав пока я сяду в кресло, говорит извиняющимся тоном:
– Не обижайся, Ракель. Это моя работа.
Я молчу. Предоставляю ему возможность говорить одному. Наверное, Педро понимает это, потому что продолжает:
– Никто не знает, что брюнетка на той фотографии – это ты. Никто, кроме меня.
– О, чёрт! – не сдержавшись, выдыхаю я.
С этого момента наш разговор перетекает в более откровенное русло. Мне же уже нечего скрывать – Педро и так в курсе всего. Мы говорим долго, но безрезультатно. Наши цели и желания абсолютно не совпадают. Педро настаивает на разглашении и признании, я же против и того, и другого.
– Ты же понимаешь, что это вопрос пары дней, – наконец говорит фотограф, видимо понявший, что переубедить меня не удастся. – Я не смогу скрывать такую сенсацию вечность.
Его слова приводят меня в отчаяние. Больше всего на свете я боялась именно такого развития событий.
– Педро, пожалуйста, не делай этого!
– Мне очень жаль, Ракель, но ты, как журналист, должна понять: я должен сделать это. Чёрт возьми, ты ведь понимаешь, какая сенсация сейчас у меня в руках?! Разве ты на моём месте не поступила так же?
– Ладно, я поняла. Зачем ты тогда пришёл?
– Я могу попридержать информацию о тебе и Бельтране на некоторое время, при условии, что ты согласишься на эксклюзивную фотосессию. Ну, и на небольшое интервью о ваших отношениях, конечно же.
– Нет.
– Подумай, Ракель. Ты не хочешь огласки, а мне нужно небольшое интервью. Мы могли бы помочь друг другу.
– Я сказала: нет!
Педро нервно ёрзает на диване. По его растерянному виду я понимаю, что он, видимо, рассчитывал на моё немедленное согласие.
– Я, наверное, пойду, – Педро поднимается и берёт журнал со стола. – Но ты подумай о моём предложении. Мы можем встретиться, где ты захочешь, и когда тебе будет удобно на протяжении всей недели. Пару слов о ваших отношениях с Бельтраном и тематическая фотосессия – вот всё, что я у тебя прошу. Обещаю, я подготовлю краснейшую экспозицию для фото. Как для звезды первой величины. Я думаю, это будет просто…
Звон домофона прерывает Педро, заставляя меня оцепенеть от ужаса.
«Кто это ещё?!»
Я не могу пошевелиться. Звонок всё звонит и звонит. Похоже, внизу кнопку нажимает кто-то ужасно настырный. Педро смотрит на меня выжидающе. Домофон не умолкает. Вздохнув, я плетусь в коридор. Кто бы там не наяривал снизу, он победил.
– Кто там?
– Это я, Ману. Открой.
«О, Матерь Божья, а он-то зачем приехал?!»
Хоть мне и не по душе появление Мануэля, оставить его на улице я не могу.
– Входи, – говорю я, быстро нажав кнопку на домофоне. Пока Ману поднимается, я поджидаю его на лестничной площадке. Меня всю трясёт в предчувствии грозы, и не зря. Когда двери лифта открываются, мне выпадает счастье столкнуться с разъярённым Мануэлем лицом к лицу.
– Как ты посмела отбить мой звонок, да ещё потом не отвечать на все следующие?!
Я начинаю бормотать какие-то оправдания, но Ману меня не слушает – он смотрит поверх моей головы. Секунду спустя позади меня раздаётся голос Педро.
– Привет, Мануэль, – бесцеремонно говорит фотограф, протягивая остолбеневшему актёру проклятущий журнал. – Я тот, кто сделал эти ваши фотографии в больнице. Думаю, нам есть что обсудить.
Мануэль одаривает меня испепеляющим взглядом, от которого мне хочется убежать и спрятаться под кроватью. Что-то, а такие убийственные взгляды – его конёк. Все вместе мы заходим в мою квартиру, и, когда я закрываю дверь, Ману сердито говорит Педро:
– Что ж, давай поговорим.
Глава 23.
Я стою между двумя мужчинами, ощущая себя маленькой мышкой между двумя котами. Напряжение между Ману и Педро такое, что мне хочется сейчас же спрятаться под кроватью или, что даже лучше, срочно бежать в аэропорт за билетом в Камбоджу.
Единственное, что меня удерживает от побега – желание решить возникшую проблему мирным путём. А я сомневаюсь, что Ману и Педро способны сделать это. Честно говоря, они скорее подерутся, чем достигнут взаимопонимания. Наблюдая за их сердитыми лицами и недобрыми взглядами, которыми они сверлят друг друга, я больше чем уверена в этом.
Молча мы проходим на кухню и рассаживаемся за столом. Заметив Ману, Флэш подскакивает к нему, но вместо привычного почёсывания за ухом, сердитый киноактёр раздражённо отмахивается от навязчивых приставаний моего пса.
– Ты в порядке? – спрашиваю я Мануэля, удивлённая его поведением.
Тот кивает в ответ, и всё-таки треплет Флэша по загривку. Но только один раз. Ману сейчас не до игр с собакой, всё его внимание приковано к обложке лежащего перед ним журнала. Пару минут он пристально изучает её, а затем отмечает:
– По крайней мере, не видно твоего лица. И это уже хорошо.
Конечно, он прав. Но, чёрт возьми, если Педро узнал меня, то ведь могут узнать и другие! Словно прочитав мои мысли, фотограф подаёт голос.
– Ману, ты же знаешь, как работает журналистская кухня. Вас раскусят всего через пару дней. Даже если я буду молчать, это произойдёт очень скоро. И тогда…
– Так вот, значит, как у вас принято обращаться с друзьями, – шипит Мануэль, перебивая Педро.
– Я фотограф, и это моя работа, – невозмутимо отвечает тот, спокойно выдерживая испепеляющий взгляд молодого киноактёра.
– Но ведь вы с Ракель друзья! – Ману никак не унимается, вероятно пытаясь достучаться до совести Педро. – Я знаю, что вы работали вместе. Разве это не так?! Предположим, когда ты фотографировал нас в той палате в больнице, ты тогда ещё не знал, что таинственная брюнетка – это Ракель, но сейчас, когда ты уже в курсе, разве не можешь поступить, как хороший друг и прикрыть её?
Мы с Педро смотрим друг на друга. М-да. Нам обоим хорошо известно, что мы хоть и коллеги, но уж точно не друзья.
– Ману, Педро прав. Это всего лишь его работа. Дружим мы или нет – не имеет значения.
– Что?! Так ты защищаешь его?! – Мануэль смотрит на меня таким удивлённым взглядом, как будто видит впервые.
– Да.
Ману театрально закатывает глаза:
– О, блин. Ты хоть бы предупредила, что играешь не в моей команде. А то я тут изо всех сил стараюсь уговорить этого проныру – фотографа не разбалтывать всему миру наш секрет, а оказывается вы с ним заодно! Да как же так?
– Я тоже против разглашения наших отношений. И перед твоим приходом как раз убеждала Педро не делать этого.
– Ракель, я не могу тебя понять. У тебя как будто бы семь пятниц на неделе. Почему же сейчас ты на его стороне, а не на моей?
На самом деле, я сама не могу толком ответить на этот вопрос.
– Понимаешь, Ману, всё не так просто, как кажется. Конечно, я была очень злая, когда увидела наши фотографии на обложке журнала. Поверь, в первые минуты в моей голове пролетели все известные мне ругательства, и адресованы они были исключительно Педро. Но прошло время, я успокоилась и поняла, что будь я на его месте – то поступила бы точно так же. Это наша работа, наш хлеб. И, к тому же, никакие мы с Педро не друзья. Всё наше общение сводится только к нечастым совместным поездкам на различные мероприятия. Так что, взывать к его дружеским чувствам не стоит. Педро – настоящий профессионал, и, надо признать, он отлично выполнил свою работу. Только вмешательство медсестёр помешала ему заснять моё лицо, благодаря чему у нас теперь есть пару дней для подготовки к журналистской травле.
Пока я говорю, Ману не сводит с меня глаз. В его взгляде сплошное удивление. Затем, когда я уже умолкаю, он наклоняется к сидящему рядом Флэшу и, потрепав его за ухо, доверительно говорит моему псу:
– Знаешь, приятель, твоя хозяйка сама не знает, какую чушь несёт.
Конечно же, я не могу пропустить эти слова Мануэля без ответа и уже открываю рот для гневного отпора, но в этот момент звонит телефон Педро. Пока он разговаривает, мы с Ману выжидающе смотрим на него.
– К сожалению, дело принимает для вас неприятный оборот, – говорит фотограф, отбив звонок. – Журналисты разнюхали о том, каким образом таинственная брюнетка пробралась мимо них в палату. Они сразу сообразили, что тут не обошлось без участия персонала больницы и вышли на одну медсестру по имени Глория. Мне только что сообщили, что орава репортеров уже мчится к ней домой. Если я не ошибаюсь, эта Глория твоя подруга, не так ли, Ракель?
Закрыв лицо руками, я киваю. В горле стоит такой плотный комок, что мне не под силу и слова вымолвить.
«Моя бедная, Глория…»
Я сижу и думаю о том, как порой несправедливо всё выходит. Ведь пока мы, виновники всей этой катавасии, преспокойно сидим здесь, в относительной безопасности, бедняжка Глория, которая совсем тут ни при чём, будет отдуваться за нас, отвечая на провокационные вопросы дотошных журналюг.
– Теперь у нас нет иного выхода, кроме как начать действовать, – подаёт голос Ману. – И, в первую очередь, мы должны сейчас составить хороший план.
– Мне кажется, что это отличная идея, – неожиданно соглашается с Мануэлем Педро, заставляя меня удивлённо взглянуть в его сторону. – Можете рассчитывать на мою помощь во всём, за исключением сокрытия информации о фотографии из больницы, конечно.
От негодования мои кулаки сжимаются сами собой. Я уже практически стою на краю пропасти по имени «несусветный скандал», но в последний момент перед моим «взрывом» Ману говорит:
– Извините нас, сеньор папарацци, но мы должны поговорить с Ракель наедине.
Педро соглашается, и Мануэль проводит меня в спальню. Едва за нами закрывается дверь, как он разворачивает меня лицом к себе и страстно целует с таким пылом, словно любовник в латиноамериканском сериале. Я наслаждаюсь сладостью его губ, чувствуя, как все проблемы и переживания сегодняшнего дня перестают быть значимыми, растворяясь безвозвратно. Очень быстро меня охватывает такое сильное возбуждение, что я готова заняться с Ману сексом прямо сейчас, не обращая внимание на присутствие Педро в соседней комнате.
«Боже мой! Я становлюсь сексуальной хищницей Что же он делает со мной?!!»
В порыве страсти я невольно задеваю больное ребро Ману, и он сдавленно вскрикивает.
– О, прости. Я не хотела, – бормочу я, но мой любовник жестом останавливает меня. А когда я робко заглядываю ему в лицо, опасаясь увидеть гримасу боли, вместо этого меня ждёт сюрприз: Ману улыбается во весь рот.
« Вот он, мошенник! И этот человек обзывал меня симулянткой! Даже, пускай, это было сказано шутя».
– Ману, хватит шуток. Серьёзно, что нам дальше делать?!
– Хорошо. Я скажу, что я думаю обо всём этом Ты знаешь, моя профессия неотрывно связана со всевозможными журналистскими «утками», спекуляциями, домыслами и отсутствием нормальной приватной жизни. Для них я – добыча. А они для меня – стервятники. Я играю в эту игру давно и свыкся со своей ролью в ней и теми неудобствами, которые она с собой несёт. Это – моя жизнь. Но сейчас и ты стала частью её. Весомой частью. Не знаю, догадываешься ли ты, но я безумно влюблён в тебя, Ракель. И мне очень хочется постоянно быть с тобой рядом, ходить вместе в кино, в ресторан, на пикники, да всюду! Прошу, давай не будем больше скрываться! Пусть Педро напечатает наши совместные снимки, и мы начнём новую жизнь вместе!
– Неет, – вырывается у меня, и улыбка мгновенно слетает с губ Мануэля
«Чёрт, чёрт! Что же я такое творю!»
С холодным лицом Кая из известной сказки, Ману медленно проходится по комнате, пока, наконец, не спрашивает ледяным голосом:
– Ну, если тебя не устраивает такой вариант, то чего же ты тогда хочешь?
Противоречивые желания разрывают меня на две части. С одной стороны, я осознаю, что по уши втрескалась в Ману и готова бежать за ним на край света, а с другой – меня очень сильно страшит огласка наших отношений. Я просто не готова стать публичной фигурой. Возможно, Мануэлю привычна такая жизнь, но мне она не по душе.
– Впрочем, есть ещё один выход, – медленно проговаривает Ману, глядя куда-то в сторону. – Я могу найти какую-то брюнетку, похожую на тебя, а Педро сфотографирует наши с ней обжиманки и поцелуи во время обеда в каком-нибудь гламурном ресторане…
– Неет, – снова стону я, но в этот раз это слово звучит более выразительно, и Ману улыбается. Он приближается ко мне и, обняв за талию, притягивает к себе.
– Малышка, ты определись. Ты не хочешь быть со мной и не желаешь, чтобы я встречался с другими… Так что же мы будем делать?!
Его объятия, такие горячие и страстные, опьяняют меня, лучше любого вина, лишая возможности думать. А когда губы Мануэля касаются моих, я уже ничего не соображаю. Мой сексуальный голод снова просыпается сладким томлением внизу живота, где уже нарастает жар желания. Это какое-то безумство.
– Мне нужно немного времени, чтобы всё обдумать, – наконец выдыхаю я, слегка отстранившись от такого желанного тела Ману.
– Ха. Другого ответа я и не ожидал. Вы становитесь предсказуемой, сеньорита Родригес, – в глазах у Мануэля пляшут озорное огоньки, когда он говорит мне это.
Его весёлое настроение передаётся и мне, заставляя улыбнуться ему в ответ.
Вероятно, мы бы ещё долго так стояли, обнявшись и улыбаясь друг другу, но волшебную идиллию нашего хорошего настроения прервала трель звонка. Звонили не в домофон, а во входную дверь. Осознав это, я посмотрела испуганным взглядом на Мануэля.
«Журналисты?!»
Словно поняв мой мысленный вопрос, Ману неопределённо повёл плечами и двинулся в направлении гостиной, увлёкая меня за собой. Педро уже поджидал нас в коридоре. Когда мы вошли, он шепотом спросил меня, указывая пальцем на дверь.
– Ты ждёшь кого-то?!
Я отрицательно мотнула головой, и в унисон с моим жестом в дверь снова позвонили. На этот раз настойчивее. Некоторое время мы изображаем немую сцену застывших восковых фигур, а потом Ману подталкивает меня к двери, а сам прячется на кухне. Педро тоже ретируется с поля боя, оставляя меня на растерзание незваных гостей.
Собравшись с духом, я на цыпочках подкрадываюсь к двери, и, прильнув к глазку, выглядываю на лестничную площадку. То, что я там вижу, едва не лишает меня сознания.
На пороге моей квартиры стоят две пожилые женщины. У обоих в руках точно такие же журналы, как и тот, что принёс мне Педро. Одна из женщин – моя мать, вторая – мама Ману.
Не до конца осознавая свои действия, я открываю дверь. Моя мать первая врывается в квартиру, и, схватив за руку, спрашивает, заглядывая мне прямо в глаза:
– Доченька, моя радость и гордость, скажи маме, ты действительно целовалась с нашим соседским мальчишкой?!
Пока я, замерев от неожиданности, осмысливаю происходящее, мать Ману изумлённо говорит, глядя мне за спину:
– Манулито, и ты здесь?!
Повернув голову, я вижу Ману, который покинул своё укрытие и сейчас быстрым шагом направляется ко мне. В следующую секунду его руки по-хозяйски обнимают меня за талию, от чего у наших матерей непроизвольно открываются рты от удивления.
Довершает весь этот определяющий момент появление Педро в сопровождении Флэша. Окинув взглядом всю нашу весёлую компанию, фотограф, улыбнувшись, смотрит на меня:
– Боюсь, что теперь нам придётся очень, очень быстро что-нибудь придумать….
Глава 24.
В одиннадцать часов вечера я и Ману пешком прогуливаемся возле Храма Дебод[17]. Меньше часа назад мы ужинали в ресторане, делая вид, что не замечаем Педро, фотографирующего нас из своего укрытия. И хотя эта съемка была частью нашего плана, я была сильно напряжена и скована.
Ману пытался успокоить меня, но я не могла полностью расслабиться, постоянно думая о тех сотнях отснятых Педро фотографий, которые уже утром заполонят весь интернет и будут напечатаны во всех журналах и газетах. Мне было так страшно, что я едва не тряслась.
Мои мучения закончились, когда Педро условным свистом из кустов, в которых он прятался, подал нам сигал, что дело сделано.
Когда он это сделал, мы поспешно оставили ресторан, и вот теперь бесцельно прогуливались ночным городом.
– Ты в порядке? – в который раз интересуется Ману, внимательно вглядываясь в моё лицо.
– Нет.
Лучезарно улыбнувшись, Мануэль нежно целует меня. Мы стоим посреди освещённой фонарями улицы и целуемся до тех пор, пока у нас не начинают болеть губы.
– Поехали ко мне домой, – шепчет Ману, и я соглашаюсь.
Примерно через полчаса мы уже пьём восхитительный апельсиновый сок на безупречной кухне Мауэля, обставленной в стиле «хай – тек»: с мраморными столешницами и бесчисленным количеством всевозможных полочек и шкафчиков, развешанных на стенах.
– Очень страшно было? – интересуется Ману, потягивая освежающий напиток из своего стакана.
– Да, очень!
Звёздный актёр улыбается, но мне сейчас не до смеха.
– Послушай, Ману, ты вообще осознаёшь, какую мы кашу заварили?
– Что ты имеешь в виду?
Я замечаю, что он хочет подойти и делаю несколько шагов назад. Во мне сейчас всё так бурлит, что совсем не до объятий.
– Я о том, что за хаос ожидает меня завтра. Мне, как журналисту, прекрасно известно, какой кошмар начнется в моей жизни через пару часов.
Отвернувшись к окну, я закрываю лицо руками. Вид из окна на ночной сад, ярко освещённый фонарями, прекрасен, но в данный момент меня он совершенно не привлекает – все мои мысли о завтрашнем дне.
Я слышу, как Ману ставит свой стакан на стол, а спустя пару секунд мой любимый мужчина обнимает меня сзади.
– Забудь обо всём: о том, что ты журналист, об эти прокляты фотографиях, обо всём, что тревожит тебя! Прежде всего ты – моя девушка и я не разрешаю тебе грустить, когда я рядом с тобой. Это неправильно. Пусть эта ночь будет только нашей. Давай дождёмся утра, а там будем действовать по ситуации.
Я понимаю, что Ману, как всегда, прав. Все мои страхи могут подождать до утра. Повернувшись к моему прекрасному любовнику лицом, я страстно целую его. Руки Ману сразу начинают бесцеремонно ласкать моё тело сквозь тонкую ткань платья, так что очень скоро моя чувствительная киска начинает подавать первые признаки возбуждения. Я ощущаю зарождающееся внутри её желание и шепчу на ухо Мануэлю:
– Как твоя девушка я требую, чтобы ты сейчас быстренько принял душ, а затем затрахал меня до потери пульса. Я буду ждать тебя в спальне. И не задерживайся, а не то я начну без тебя!
Сквозь брюки я чувствую, как бурно реагирует член Мануэля на мои слова и улыбаюсь, довольная полученным эффектом. Сегодня мне не хочется ласк и нежности, я желаю необузданного, дикого, животного секса!
Тем временем Ману поспешно скрывается в ванной. По его суетливым движениям я понимаю, насколько сильно он возбуждён и радуюсь, что смогла его так сильно завести. И это только начало! У меня припасено ещё много сюрпризов на сегодняшнюю ночь.
Когда пару минут спустя Мануэль входит в спальню, я встречаю его, стоя на четвереньках посреди огромной кровати, абсолютно голая и бесстыжая. Свет включён, а большое, на всю стену окно расшторено, открывая вид на прекрасный, подсвеченный изнутри разноцветными лампочками, бассейн, Пока Ману был в душе, я зря времени не теряла: всё устроено так, как мне хочется. Эта ночь действительно должна быть только нашей!
Не говоря ни слова, Ману одним сильным толчком входит в меня, заставляя мычать от удовольствия.
– Отымей меня, как следует, – прошу я, и мой неутомимый любовник начинает долбить мою киску в таком темпе, что очень скоро моё тело содрогается в оргазме. Я ору во всё горло, но Ману не обращает на мои крики никакого внимания. Наоборот, он лишь усиливает и без того бешеный темп своих толчков. Я чувствую себя игрушкой в его руках, послушной наложницей и упиваюсь этим ощущением. Это именно то, что мне сейчас нужно!
– А, ты маленькая развратница, – Мануэль звонко шлёпает меня по заднице, а затем, схватив за волосы, тянет назад, заставляя меня запрокинуть голову. – Зачем ты открыла шторы? Разве тебе не страшно, что там, в кустах за бассейном может прятаться папарацци и снимать нас сейчас? Или, может, ты именно этого и добиваешься? Да?! Плохая девочка хочет, чтобы завтра весь мир не только узнал имя подружки актёра Бельтрана, но и мог оценить её обнажённую задницу и сиськи?!
