Текст книги "Воскресшая любовь"
Автор книги: Мэдлин Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 17
Это было ошеломляюще. Поразительно. Вот она стоит, и от волнения у нее перехватило дыхание, но на душе – удивительно спокойно.
Леона открыла дверь и огляделась. В коридоре ни души. Она на цыпочках подошла к лестнице и стала спускаться. Пушистая ковровая дорожка заглушала ее шаги.
Леона знала, где расположена комната Истербрука. Когда экономка показывала ей дом, Леона невольно отметила это про себя и взяла на заметку, до конца не отдавая себе отчета, зачем ей это нужно. Причина этого таилась где-то в глубине ее сердца. И эта причина заставила Леону даже подсчитать количество шагов от комнаты Истербрука до ее спальни. В то время как экономка беззаботно болтала, рассказывая о доме, Леона подсчитывала шаги и запоминала расположение коридоров и дверей.
И вот наконец она с замиранием сердца толкнула дверь апартаментов Истербрука и, затаив дыхание, шагнула в темноту. Леона сразу же ощутила его присутствие. Она пристально вглядывалась в погруженные в темноту укромные уголки гостиной, пытаясь разглядеть там Кристиана.
Леона на цыпочках подошла к смежной комнате, которая, должно быть, была его спальней – оттуда струился слабый свет. Леона заглянула в приоткрытую дверь. Так же, как и ее комната, спальня Истербрука выходила окнами в сад. Шторы были раздвинуты, лунный свет заливал кровать, балдахин над ней, лепнину на потолке и старинную мебель. Кристиан лежал на кровати.
Он не спал. Он возлежал на подушках. Простыня немного сдвинулась, обнажив мускулистую грудь.
Когда Леона вошла, Кристиан даже не пошевелился. И не приветствовал ее. Он просто молча смотрел на нее, широко открыв глаза, а Леона в это время поставила свою лампу на столик.
Леона почувствовала, что Истербрук взволнован. Тогда, в Макао, когда его еще звали Эдмундом, для того чтобы замаскировать волнение, он прибегал к язвительности и сарказму.
– Я признателен вам за то, что пришли, – сказал он. Голос его звучал проникновенно и искренне.
Когда мужчина жаждет наслаждения, он, разумеется, испытывает признательность к женщине, которая ему подарит наслаждение.
Но Леона не в состоянии была анализировать, что движет сейчас Истербруком. Не осознавала, что движет сейчас ею. Уж точно не разум привел ее к Кристиану. Она пришла к нему вопреки голосу разума.
Леона понимала, что совершает ошибку, за которую ей придется дорого заплатить.
– Знаю, благоразумнее было бы решить вопрос по-другому, однако я ничего не могла с собой поделать. – Леона подошла к кровати. – Но вы должны мне кое-что пообещать.
Кристиан хранил молчание.
– Обещайте отпустить меня, когда придет время. Вы должны помочь мне завершить то, ради чего я приехала в Англию. А потом я поеду к брату. Я нужна ему. У меня есть обязанности перед семьей, такие же как у вас.
– Теперь, когда вы здесь, в моей комнате, я никуда вас не отпущу. Обещаю сделать то, о чем вы просите, но мне это будет нелегко.
– Возможно, мне тоже будет тяжело. Но мы оба знаем, что нам суждено расстаться. Я не должна забывать, кто я такая.
– Вы так прелестны при лунном свете, Леона. Задержитесь на мгновение. Дайте мне полюбоваться вами.
Леона удивилась. Что он может увидеть? Сейчас перед ним стояла не та девушка из Макао, которая, повинуясь порыву, ночью выходила в сад в тайной надежде встретить Эдмунда. Хотя тогда, как и сейчас, она была в белой ночной рубашке, с распущенными волосами.
Тогда Эдмунд ее поцеловал. Леона никогда не забудет тот поцелуй.
– Снимите рубашку.
Его слова вернули Леону к реальности и напомнили, что она больше не та девушка из Макао, что она пришла к нему ночью не только за невинным поцелуем.
Леона сняла рубашку и отвернулась к окну, стараясь скрыть смущение.
– Вы и представить себе не можете, сколько раз я представлял вас такой, как сейчас. Я будто снова вижу вас в саду в Макао. Только сейчас вы обнаженная. Ваша красота совершенна.
– Вы представляли себе девчонку. А сейчас я повзрослела.
– Вы никогда не были для меня девчонкой. В вас всегда была особая, неповторимая женственность. – Кристиан с нежностью смотрел на Леону. – Прилягте рядом со мной.
Леона исполнила его просьбу. Истербрук повернулся к ней и стал ласкать ее тело.
. – Я должен кое-что сказать вам, – прошептал Кристиан.
– О чем вы?
Кристиан поцеловал Леону. Нет, сейчас не время для объяснений.
Леона ожидала, что за этим последует взрыв неистовой страсти. Что Истербрук доведет ее до грани безумия. Но он ласкал ее медленно и бережно.
Тело Леоны жаждало большего.
– Вы слишком нетерпеливы, – тихо проговорил он. – Сегодня нам некуда торопиться. Хочу наслаждаться вами не спеша.
– Хотите, чтобы я просто лежала на постели? Лежала спокойно, не шевелясь?
– Не думаю, что вы долго сможете лежать тихо.
И он оказался прав. Когда он начал целовать ее грудь и покусывать соски, Леона выгнула спину, испытывая сладостную муку. Чтобы она не двигалась, Кристиан держал ее за запястья.
Леона больше не могла себя сдерживать. Она начала падать куда-то в темноту, где не существовало ничего, кроме наслаждения. Леона застонала.
Кристиан отпустил ее запястья. Его губы опускались все ниже. Кристиан покрывал жаркими поцелуями ее живот и бедра.
Леона смотрела на Кристиана с благоговением. При свете луны хорошо был виден его торс с литыми тугими мускулами. Кристиан был властелином ночи и ее тела. Его волосы растрепались.
Его ласки становились все нежнее. Когда он касался ее коленей и бедер, его руки превращались в легкие перышки. За легкими прикосновениями последовали нежнейшие поцелуи. У Леоны перехватило дыхание. Ее стоны становились все громче. Она смотрела, как Кристиан склонился над ней, и чувствовала, как эти перышки щекочут ее и дразнят, возбуждая все больше и больше.
Леона уже взлетела на вершину блаженства, но так и осталась на ней, не вернувшись на землю, продолжая стонать.
И тогда Кристиан вошел в нее – мощно, сильно и грубо. На Леону обрушился шторм. Она почувствовала, что с каждым новым толчком у него наступает долгожданная разрядка.
Теперь они одновременно взлетели на вершину блаженства, забыв обо всем на свете.
Темнота рассеялась. Душа вернулась в тело. Леона снова держала в объятиях мужчину из плоти и крови.
Кристиан поцеловал ее. Это был не обычный поцелуй. Леона не могла бы выразить словами, чем этот поцелуй отличался от остальных, но он так глубоко тронул ее, что на глаза навернулись слезы. Кристиан скатился на бок и, не говоря ни слова, продолжал ее обнимать. Она положила голову ему на грудь. Леона слышала, как бьется его сердце, и его стук казался ей таким родным, как будто она слушала его всю жизнь. Кристиан поцеловал ее в макушку.
В этот миг все было забыто: и то, что до этого Леону мучили какие-то вопросы, и то, что раньше ее что-то смущало.
* * *
Утром они отправились на прогулку и долго гуляли вместе. Прохаживались по тропинкам сада, где целая армия работников трудилась, колдуя над кустами роз и другими растениями. Затем миновали грядки будущего огорода и наконец дошли до леса.
– Моя кузина Кэролайн выходит замуж. После того как вы уехали в Эйлсбери-Эбби, я познакомился с ее женихом.
Леону растрогало, что Кристиан делится с ней семейными новостями. Прошлой ночью между ней и Кристианом установилось взаимопонимание. То, что Кристиан доверят ей и рассказывает о семейных делах, произвело на Леону еще более сильное впечатление, чем физическая близость.
– Ну и как по-вашему, жених вашей сестры – достойный человек?
– По-моему, вполне достойный. Тетушка рада, поскольку его годовой доход составляет девять тысяч фунтов. После того как вопрос со свадьбой решился, в доме воцарилось спокойствие. – Кристиан пожал плечами. – Такие обязанности утомляют меня. Это совсем не то, чем бы мне хотелось заниматься. Я даже не опекун Кэролайн. Однако Хейден поглощен семейными заботами. Поэтому я согласился сделать это ради Кэролайн.
– Наверное, Кэролайн была вам благодарна.
– Она из вежливости предложила избавить меня от этой обязанности, словно догадывалась о том, что она для меня довольно обременительна. Но моя совесть теперь чиста. Уверен, он подходящая партия для Кэролайн. Он так ее любит, что при нем она может быть самой собой. А мать так вышколила ее, что моя кузина стала скрывать свой настоящий характер. Она не такая тихоня, какой кажется на первый взгляд.
– Может быть, за это он ее и полюбил. – Леона не удержалась и поддела его. – А вы снова нисколько не сомневаетесь в том, что знаете точно, что думают и чувствуют окружающие. Вам точно известно, кто кого любит, и то, что Кэролайн скрывает свой характер. Вот бы у каждой девушки был такой двоюродный брат, как вы, который точно знает, что ей нужно для счастья.
Леона поддразнивала Кристиана, предлагая ему вступить в шутливую игру и ответить тем же, но, к ее удивлению, он отреагировал совсем не так, как она предполагала. Кристиан шел молча, пребывая в глубокой задумчивости.
Кристиан вывел Леону на поляну, остановился и обнял ее.
– Я не просто предполагаю, что он хорошая партия для Кэролайн. Я это точно знаю.
– Вы были так же уверены, что у Алексии родится мальчик.
– Это разные вещи. Там речь шла об определенных событиях. А здесь речь идет о чувствах двух людей. Прошлой ночью я говорил вам, что мне нужно объяснить вам некоторые вещи. Это – одна из них.
– Тогда объясните, Кристиан. Признаться, я ничего не поняла.
– Постараюсь. Когда речь идет о людях и их взаимоотношениях, интуиция меня редко подводит. Я понял это, когда мне было лет двенадцать. До этого момента я полагал, что все люди, так же как и я, угадывают чужие мысли и чувства. И зачастую действия людей ставили меня в тупик. Я не мог понять, почему они ведут себя так, словно не понимают, что чувствует другой человек.
– Не исключено, что другие люди просто не считали, что то, что они себе вообразили, существует на самом деле, как это считали вы.
– Вы не слушаете меня и не хотите понять, о чем я говорю. Возможно, так происходит потому, что это трудно себе представить, – сказал Кристиан. Тогда он разозлился сам на себя и решил говорить прямо. И выложил Леоне все как на духу. – Я ничего не воображал себе. Я все знал заранее. А чтобы знать точно, мне нужно только обратить внимание на свои ощущения. Но даже если я не обращаю внимания, даже когда делаю вид, будто ничего не знаю, закрываю на это глаза, это носится в воздухе вокруг меня, это как бесшумный звук, и я не могу этого не заметить.
Кристиан смотрел на Леону, внимательно следя за ее реакцией. Он не знал, как она воспримет то, о чем он ей рассказал. Леона старалась ничем не выдать своего недоумения и сохранить невозмутимое выражение лица. То, о чем говорил Кристиан, звучало несколько странно, однако было ясно, что сам он относится к этому вполне серьезно и искренне верит в то, что обладает каким-то особым даром.
Заметив, что Леона смотрит на него с недоверием, Кристиан покачал головой:
– Ну вот, зря я завел с вами этот разговор. Теперь вы тоже станете считать меня сумасшедшим.
– Сумасшедшим? Ничего подобного. Вы хотите сказать, что умеете читать мысли? Знаете, о чем думают другие люди?
– Я знаю, что они чувствуют. Хотя могу ошибаться, стараясь определить причины, которые вызвали эти эмоции, и мысли, которые при этом возникли. Со временем я и в этом стал разбираться.
Кристиан выпустил Леону из объятий и взял за руку.
Леона понимала, что то, чем поделился с ней Кристиан, значит для него очень много, и на то у него были причины. Леона расстроилась, когда он упомянул о своем сумасшествии. Истербрук всегда шутил по поводу слухов о его безумии. Но как оказалось, считал, что эти слухи, возможно, имеют под собой основание.
– Вы говорите, что догадались обо всем, когда вам было двенадцать лет. Наверное, в этом возрасте вам было тяжело сознавать, что вы чем-то отличаетесь от других.
– Я очень страдал, – с горечью заметил Кристиан. Этот вопрос вызвал в его памяти неприятные воспоминания. Он тяжело вздохнул. – Однако были и свои плюсы. В какой-то мере я испытал облегчение, потому что это многое объясняло. У меня появилась возможность избежать многих недоразумений. Со временем я осознал, что все люди в той или иной степени обладают обостренным восприятием. Главное, чем они отличаются друг от друга – степенью, в которой это умение в них развито. Я просто обладаю этой способностью в большей степени, чем другие.
– Тем не менее… Я не до конца поняла то, о чем вы мне рассказали, Кристиан. Может быть, позднее попытаетесь объяснить мне все подробнее?
– Если смогу, Леона. Я в замешательстве. Так что лучше забудьте все, о чем я вам сейчас говорил.
Нет, такое забыть невозможно. Он должен это понимать.
– Вы чувствуете душевное состояние другого человека?
– Я говорю не о сочувствии, а о сопереживании. О настрое на душевный мир других людей. Вы хотя бы раз чувствовали скорбь родных и близких покойного, проходя мимо похоронной процессии? Вы не разделяете с ними горе утраты, которая их постигла, но знаете, что они скорбят, и ощущаете незримое присутствие скорби. Помните, когда совсем недавно к вам подошла Изабелла? Разве вы не почувствовали ее страх? Еще до того, как она заговорила с вами или вы увидели ее испуганные глаза?
Леона наконец поняла, что имел в виду Кристиан. Иногда эмоции другого человека витают в воздухе, и их нельзя не почувствовать.
С Кристианом все обстояло именно так. Леона могла это понять. Ведь и сама она обладала повышенной чувствительностью, когда дело касалось желания, которое испытывал к ней Кристиан. Его желание оказывало на нее влияние в физическом плане, их взаимная страсть была почти осязаемой. Леона также чувствовала, когда Кристиан был не в духе. Ночью, еще до того, как Леона вошла в спальню Кристиана, она почувствовала его душевный настрой.
Важность того, о чем она только что узнала, испугала Леону.
– Значит, любой человек, который находится рядом с вами, для вас как открытая книга. Вы знаете, что он чувствует.
– Да.
В детстве Кристиан всегда знал, как на самом деле к нему относятся родители. Он чувствовал не только любовь, но и гнев, раздражение, разочарование, даже равнодушие. А когда Кристиан вырос и превратился в юношу, едва познакомившись с девушкой, он чувствовал, как она к нему относится. Точно так же он с легкостью распознавал, правду говорит ему его друг или лжет.
Общаясь с людьми, Кристиан знал о них все, даже то, что им хотелось бы скрыть.
– На первый взгляд подобная проницательность может показаться благом, чем-то вроде Божьего благословения. Но в какой-то мере это все равно что кара небесная, – задумчиво проговорила Леона. – Такой дар может стать настоящим проклятием для человека. Люди нередко притворяются и скрывают истинные чувства. И в этом есть некоторый смысл: в наше время немыслимо прожить без изрядной доли притворства.
Леона представила себя на месте Кристиана. Как будто это она наделена способностью улавливать чужие эмоции. Это было бы ужасно. Она предпочла бы, чтобы Бог ее миловал и пощадил ее чувства. Так можно лишиться рассудка. Удивительно, что Кристиан до сих пор не сошел с ума.
– Тут есть и опасность иметь слишком сильную власть над людьми, – заметила она. – И опасность использовать эту власть в корыстных целях. Все зависит от самого человека.
Помолчав, Кристиан согласился:
– Да.
– Наверное, все то, что вы описали, крайне болезненно.
На этот раз пауза была очень долгой, после чего Кристиан ответил:
– Вы правы.
– Так вот почему вы удалились от мира? Потому что щадите свои чувства? И потому что щадите окружающих?
– И то и другое. Но будь я даже самым нормальным из всех нормальных, я с трудом переносил бы игры, в которые играют в обществе.
Здесь Кристиан немного кривил душой: наотрез отказаться от участия в этих играх он не мог. Леона это понимала.
– Извините, Кристиан, что в этой ситуации я прежде всего думаю о том, какими неудобствами грозит эта ваша способность лично мне. Я перебираю в памяти все эмоции, которые испытывала когда-либо рядом с вами. И стараюсь не сердиться на вас за то, что вы не предупредили меня обо всем этом раньше. По-моему, вы заслуживаете хорошей взбучки.
– Некоторых людей мне трудно прочесть. Может быть, они более осторожны. Вы как раз из их числа. Я не стремлюсь заглянуть в вашу душу, Леона. Клянусь, с вами я терял свои способности проникать в чужие чувства и мысли. И у меня не было искушения это сделать, когда я был рядом с вами. Ни сейчас, ни тогда, в Макао.
Может быть, это одна из ее черт, которые привлекают его в ней, подумала Леона. Не исключено, что только это и привлекало его в ней. Большинство людей мечтало узнать, что на сердце у их друзей и близких. А для Истербрука, напротив, неведение было бы величайшим благом.
– Скажите, Кристиан, вы никогда не употребляли свои способности во зло? Ведь это было так легко сделать.
– Должен вам чистосердечно признаться в том, что мой дар позволял мне очень легко добиваться благосклонности женщин.
– Подозреваю, что это до сих пор срабатывает. У дам не было никаких шансов устоять перед вами.
– Мне приятно сознавать, что грех угадывать то, что приносит им наслаждение, может оправдать само наслаждение. – Было непохоже, чтобы Кристиан хоть чуть-чуть в этом раскаивался. – Должен также признаться, что во время учебы в университете, играя в азартные игры, я выигрывал чаще других.
– Это грех, но не самый большой.
– Искушению совершить более тяжкие грехи мне чаще всего удавалось противостоять. А теперь я их избегаю.
Однако они существовали. И разумеется, будут существовать. Трудно не применить на деле такое неоспоримое преимущество. Скорее всего борьба с соблазном была самым трудным моментом обладания странными способностями, в которых он признался.
– Теперь я чаще всего использую свой дар для того, чтобы побольше узнавать о человеческой природе. Особенно если мне нужно вынести суждение о каком-либо человеке.
– Например, когда молодой человек попросил руки Кэролайн?
– Думаю, в этой ситуации то, что я прибегнул к своим способностям, вполне оправданно. На карту было поставлено счастье моей двоюродной сестры.
– Но вы сказали, что, имея дело со мной, вы не можете воспользоваться вашим преимуществом. Ни в малейшей степени?
– Нет, разумеется, нет.
Зачем тогда ей об этом рассказывать? К тому же он поклялся… Однако…
– Будь я в состоянии читать ваши мысли, знал бы, что вы считаете меня настоящим чудовищем. Или жалеете меня из-за того, что я убогий.
Узнав, какие тяжелые мысли терзают Кристиана, Леона ужаснулась. Уж лучше бы он в самом деле разгадал, что она сейчас чувствует. Точно зная, что у нее на душе, он успокоился бы.
– Я не считаю вас чудовищем. И знаю, что вы не сумасшедший. Я рада, что вы рассказали мне о том, что вас тревожит. Теперь мне стали понятнее поступки Эдмунда и стал ближе лорд Истербрук. – Леона погладила Кристиана по щеке и заглянула ему в глаза. – С чего вы взяли, что я буду вас жалеть? Но думаю, что в юности ваш дар казался вам тяжким бременем и вы считали его своим проклятием. Да и сейчас вам несладко. Однако вы смирились со своим даром и прекрасно приспособились. Не знаю, что делала бы я на вашем месте.
Кристиан приложил ладонь Леоны к губам и долго стоял так, закрыв глаза.
– Леона, я доверился вам и прошу сохранить этот мой секрет в тайне.
– Неужели, кроме меня, больше никто об этом не знает? Даже ваши родные братья?
– Они не поймут.
Значит, Кристиан так ей доверяет, что считает, что она поймет его лучше, чем его родные. Кристиан доверил ей тайну всей своей жизни. Он доверился ей, не опасаясь, что она рассмеется ему в лицо или придет в ужас.
Леона поцеловала Кристиана в губы, всем своим видом показывая, что целует его вовсе не из жалости.
Они долго стояли так, объятые пламенем страсти, и для этого им не нужно было обладать какими-то сверхъестественными способностями.
Глава 18
С тех пор в разговорах с Кристианом Леона ни разу даже вскользь не коснулась этой темы. Только время от времени Кристиан замечал, что Леона в задумчивости сидит одна где-нибудь в уголке. Она наверняка размышляла над тем, что он ей рассказал.
Иногда, когда он заставал Леону врасплох, в глазах у нее он читал вопрос: сможет ли он догадаться, о чем она сейчас думает? Но чаще всего Леона стремилась подавлять свои эмоции, чтобы исключить эту возможность. Ей не хотелось, чтобы Кристиан знал о ней больше, чем следует.
Истербрук не мог ее в этом винить: пусть думает о нем что хочет. Кристиана растрогало то, что Леона по крайней мере пыталась ему поверить и, составляя свое суждение о нем, не рубила с плеча.
С каждым днем Кристиан все больше радовался тому, что откровенно поговорил с Леоной. Словно гора свалилась у него с плеч. Душевное спокойствие, которое он испытывал в присутствии Леоны, увеличилось во сто крат. Истербрук и представить себе не мог, что всего один секрет, который он ото всех скрывал, может так сильно отдалять его от других людей. Даже когда он бывал где-нибудь в компании.
Будь на то его воля, он предпочел бы все время сидеть с Леоной дома. Точнее, лежать с ней в постели. Однако он не был так глуп, чтобы превращать приятное времяпрепровождение в унылую повинность.
Он делал все возможное, чтобы вносить разнообразие в их жизнь в деревне, чтобы Леона не заскучала. Два дня подряд Леона сопровождала его, когда Кристиан объезжал верхом поместье.
Кристиан скрывал от Леоны, что совершенно не разбирается в работах по мелиорации земель, которые проделал управляющий поместьем. Арендаторы земли, мимо ферм и участков которых они проезжали, не скрывали удивления при виде хозяина. Это навело Леону на мысль о том, что Истербрук редко объезжал собственные владения, чтобы проверить положение дел у своих подопечных. Устав от любопытных взглядов, Леона сказала:
– Все смотрят на нас.
– Это потому, что вы очень красивы.
Они миновали группу фермеров, которые в это время как раз садились за трапезу. Проезжая мимо, Леона следила за ними краешком глаза.
– Нет, вовсе не это изумляет этих людей, – заметила она. – Они удивляются, увидев вас. Даже рот раскрывают от удивления.
– Возможно, потому, что сначала они приняли меня за Хейдена. Мы с братом очень похожи.
– А поняв, что перед ними не ваш брат, удивились? Нет, дело не в этом. Признайтесь, Кристиан, вы редко бываете в своем имении.
– С управляющим землями имеет дело Хейден. Пока я путешествовал, я переложил эту обязанность на него. Увидев, что у него это отлично получается, я решил, что нет смысла что-то менять. Пусть брат продолжает заниматься поместьем, раз у него есть к этому способности.
– Не сомневаюсь, что ваш брат добросовестно выполняет свои обязанности. Тем не менее эта земля принадлежит вам, а не ему. Жизнь и процветание живущих здесь людей зависят от вас. Думаю, что, появившись сегодня здесь и дав им понять, что вы проявляете интерес к своему поместью, вы дали им надежду.
Леона говорила задумчиво, словно размышляя вслух. Однако Кристиан усмотрел в ее словах скрытый упрек. Когда они проезжали следующее поле, он счел своим долгом узнать, на какой стадии находятся сельскохозяйственные работы, и сделал вид, будто внимательно разглядывает пашню.
Мальчуган лет двенадцати широко улыбнулся и помахал Истербруку, явно польщенный вниманием хозяина. Леона помахала мальчику в ответ. Теперь вместе с мальчиком им стал махать его отец. Леона выразительно посмотрела на Кристиана, и он тоже поднял руку в знак приветствия.
– Вот видите? Здесь все радуются вашему появлению. Вот разговоров-то будет после вашего отъезда!
Можно себе представить, о чем будут говорить эти люди. Пусть гостиные лондонских домов далеко отсюда, но люди везде сплетничают одинаково.
Двумя днями позже Леона сопровождала Кристиана в ближайшую деревню, Уотлингтон. Они прошлись по магазинам, у галантерейщика Леона купила себе шпилек. Пока она выбирала шпильки, Кристиан обозревал полки с тканями.
– Вижу, этот магазин вас заинтересовал, – заметила Леона, когда они вышли на улицу.
– Я приходил сюда в детстве. С тех пор многое изменилось, как вы понимаете.
– Значит, теперь вы редко наведываетесь в эту деревню, не так ли?
Кристиан не мог вспомнить, когда был здесь в последний раз, если не считать того вечера, когда он приезжал на свадьбу к Брадуэллам.
– Да, не часто.
– Точно так же, как вы избегаете ходить на вечеринки и званые ужины. Или гулять в парке в праздничные часы. Все эти вещи вам несвойственны. Впрочем, как и это. – Леона слегка потянула за галстук, который был на шее у Кристиана. – Кажется, раньше вы не носили эту штуку.
– Ради вас я готов изменить свои привычки и время от времени надевать галстук.
Леона широко улыбнулась ему:
– Я польщена. Своим ухаживанием вы оказываете мне честь. Ведь вы слывете отшельником. Эти люди и суета вокруг – все это вам неприятно.
Оказалось, что не так уж неприятно, как думал Кристиан до этого. Даже сейчас, среди этой толчеи, в базарный день в Уотлингтоне, проклятие довлело над ним гораздо меньше, чем раньше.
Сейчас, рядом с Леоной, все было по-другому. Не важно – вели ли они беседу или грезили наяву о прошлых и будущих ночах, проведенных вместе, рядом с Леоной Кристиан познал вкус нормальной жизни.
– Не знаю, что вы себе вообразили, но должен сразу внести ясность: я не жертвую собой, – сказал Кристиан.
– Если бы даже вы в какой-то мере пожертвовали собой, я бы это пережила. Вы должны чем-то заплатить за то, что научили меня греху, сделали меня падкой на все эти порочные вещи. И за мою постыдную уступчивость.
– Я сделаю для вас все, чего бы вы ни захотели, Леона. Независимо от того, будете вы уступчивы или нет.
– Ловлю вас на слове, Кристиан, – сказала Леона, кладя шпильки в сумочку. – Возможно, когда-нибудь я попрошу вас сдержать это обещание.
Весьма вероятно. И не исключено, что он пожалеет о сказанном в порыве великодушия. От счастья он начал совершать глупости.
Леона смущенно улыбнулась. И Кристиан совсем потерял голову.
– Моя уступчивость уже вознаграждена. Так что вы мне ничего не должны.
Похвала Леоны так обрадовала Кристиана, что это ее рассмешило. Пока они шли, Кристиан обдумывал, каких еще уступок можно будет от нее добиться.
Разумеется, Леона заблуждалась. Он уже сейчас должен ей больше, чем сможет когда-нибудь дать. И дело было отнюдь не в наслаждении. Однако – хотела Леона этого или нет – она предупредила его сейчас, что, когда потребует у него вернуть ей долг, Кристиан должен будет заплатить слишком высокую цену: он заплатит за это потерей самой Леоны.
Истербрук так заморочил Леоне голову, что она утратила способность здраво мыслить.
Леона вошла во вкус и с восторгом предавалась страсти. Истербрук, искушенный в вопросах эротики, умел сделать так, чтобы их желания совпадали.
Наутро после шестой совместно проведенной ночи в Эйлсбери они завтракали в его комнате. Леона сидела в одной ночной рубашке, а на Кристиане были надеты только брюки. Несмотря на это, слуги, делая вид, будто не замечают этого, подавали им еду.
Леона наблюдала, как слуги суетятся, стремясь во всем угодить своим господам, и с удовлетворением отмечала про себя, что за последнюю неделю огромный дом словно ожил.
– Они рады вашему приезду, – сказала Леона.
– Кто?
– Слуги. Ваш приезд воодушевил их.
– Надеюсь; они не вообразят себе, что с этого момента мои визиты станут обычным явлением.
– Вам не нравится Эйлсбери-Эбби?
– Я всегда терпеть его не мог. А сейчас… – Кристиан пожал плечами.
Леона могла только гадать о том, почему Истербрук не любил этот дом, однако не осмелилась его расспрашивать.
Кристиан попытался сменить тему, но в конце концов они снова вернулись к разговору об Эйлсбери-Эбби.
– В детстве я ненавидел этот дом. С ним связано много неприятных воспоминаний. Мать боялась отца, и у нее были на то причины.
– Вы тоже его боялись?
– Только когда был ребенком. Потом я стал жалеть отца, а со временем – презирать. Теперь его уже нет в живых, и я стараюсь о нем не вспоминать. – Кристиан показал рукой на спальню: – На протяжении многих лет я отказывался пользоваться этими комнатами. Затем понял, что это извращенная форма сентиментальности. Да, я до сих пор не люблю Эйлсбери-Эбби, хотя всю эту неделю мне некогда было об этом думать.
– Однако экономка сказала, что ваша мама проводила здесь много времени. Писала стихи.
– Она уехала из Лондона и провела здесь, в уединении, последние несколько лет жизни. А мы все в это время жили в Лондоне. Мы навещали ее, и мать делала вид, будто интересуется нашей жизнью. Но она редко покидала библиотеку или спальню. Некоторые люди подозревали моего отца в тяжком преступлении. К сожалению, мать знала, что эти подозрения небезосновательны. – Помолчав, Кристиан добавил: – Она просто знала об этом, и все.
Леона удивленно посмотрела на него. Значит, он считал, что эти способности перешли ему от матери. Скорее всего Истербрук опасается, что может передать это своим детям. Вряд ли он хочет, чтобы его ребенок пережил то, что пришлось пережить ему.
У Леоны сжалось сердце: если Кристиан не желает, чтобы его ребенок повторил его судьбу, значит, он решил прожить жизнь, не оставив после себя потомства. Истербрук не хочет иметь детей.
– Она была права в своих догадках? – спросила Леона. – Что вам подсказывали ваши ощущения?
– Отца мучили угрызения совести. Он терзался чувством вины. Ожесточился и был испуган. – Кристиан сжал зубы. – Он убил из-за нее человека. Там даже и речи не было о чести. Это произошло не на дуэли. Он нанял кого-то, кто совершил убийство по его приказу.
Леона была поражена этим неожиданным откровением. Она даже представить себе не могла, какие мрачные тайны скрывались в прошлом семьи лорда Истербрука.
– Это точно? Вы узнали это благодаря вашим ощущениям, или есть факты, которые это подтверждают?
– Есть факты. Но лучше бы их не было. Мне так легче.
– В таком случае, возможно, ваши ощущения вас обманули. И ваша мать также могла заблуждаться, считая вашего отца виновным в смерти того человека. Никто не знает, но, возможно, он испытывал угрызения совести совсем по другим причинам. Вы сами сказали, что не обладаете способностью читать чужие мысли. Вы можете только интерпретировать свои ощущения. Прежде чем обвинять человека, я бы на вашем месте поискала доказательства. Правда заключается в том, Кристиан, что вы только предполагаете все это. Вы ничего не знаете наверняка.
– Возможно, вы правы. Я всем сердцем на это надеюсь. Но если стану искать факты, могу потерять последнюю надежду на то, что мой отец не виноват. Уж лучше я оставлю все как есть и не буду ворошить прошлое.
Принесли почту, а также кофе, хлеб и морепродукты, которые любил Кристиан. Он бегло просмотрел корреспонденцию.
