Текст книги "Строптивая герцогиня"

Автор книги: Мэдлин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Мэдлин Хантер
Строптивая герцогиня

Глава 1

Май 1831 г.

Эйдриан переступил порог гостиной и оказался как будто в восточном гареме.

Женщины в разноцветных шароварах, закутанные в легкие скользящие шелка, расположились рядом с мужчинами, разодетыми в свободные восточные одеяния. Широкие полотнища шелка спускались с высокого, украшенного фресками потолка, образуя массивный шатер. На нежных гобеленовых коврах лежали две тигровые шкуры. Расшитые драгоценными камнями подушки и покрывала украшали диваны и стулья. Сильный, острый запах, смешиваясь с ароматом благовоний и дорогих духов, плыл в воздухе. Гашиш. В темных уголках кавалеры осыпали поцелуями и ласками своих избранниц, не переступая определенных границ. Пока не переступая.

Эйдриан зашел сюда по делу. Его не интересовало происходящее, он с трудом пробирался между парочками, ища хозяйку – герцогиню Эвердон. Пока ни одна из увиденных им женщин не соответствовала ее описанию.

Наконец его внимание привлек узорчатый балдахин, отделявший маленькое возвышение с импровизированным ложем посередине. На нем в объятиях мужчины возлежала женщина. Ее глаза были закрыты, мужчина держал бокал с вином около ее рта. Визитная карточка Эйдриана небрежно валялась на полу, выпав из ее ослабевших пальцев. Без сомнения, это она. Эйдриан направился прямо туда, не обращая внимания на женские взгляды, сопровождавшие его.

– Весьма признателен, что вы согласились принять меня, герцогиня, – обратился к ней Эйдриан. На самом деле она вовсе не собиралась принимать его, и ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы уговорить дворецкого.

Ее веки дрогнули, и она всем телом подалась к нему. В свободном одеянии, закрепленном на одном плече и оставлявшем открытыми шею и руки, демонстрируя блестящую нежную кожу, она выглядела очень соблазнительно. Красный шелк подчеркивал малейший изгиб ее фигуры, а руки и лодыжки мерцали в свете свечи. Узкие ступни выглядывали из-под красного шелка. В полумраке комнаты он не мог рассмотреть ее лицо, видел только пышную шапку темных кудрей, стянутых золотым обручем.

Светловолосый, обнаженный по пояс мужчина обнимал ее с такой страстью, что Эйдриан не удивился бы, если бы он откусил от нее кусочек.

Хозяйка окинула гостя быстрым оценивающим взглядом, он в ответ сделал то же самое. Перед ним предстала новоявленная герцогиня. София Роли была единственной оставшейся в живых из детей герцога Эвердона и в связи с неожиданной его смертью мгновенно превратилась в важную персону.

В течение двух последних недель каждый, кто занимал то или иное место в общественной жизни Англии, делал предположения насчет Софии Роли и задавался вопросом, чем вызвано ее столь долгое отсутствие на родине. Эйдриану не доставляло удовольствия обсуждать подобную тему с теми, кто поручил ему непростую миссию: вернуть Софию Роли – новоиспеченную герцогиню – на родину. Она коротала время в Париже, предаваясь бесстыдным удовольствиям. А прошло без малого восемь лет, как она уехала.

София высвободилась из объятий своего обожателя и потянулась за визиткой, чуть не упав с ложа. Заметив ее внезапную неуклюжесть и почти детскую беспомощность, Эйдриан ощутил укол жалости. Он подобрал с пола визитную карточку и вложил ей в руку. Она поморщилась и жестом приказала своему кавалеру поднести свечу поближе.

– «Мистер Эйдриан Берчард», – прочитала София.

– К вашим услугам, ваша светлость. Не соизволите ли вы поговорить со мной наедине?

Подобрав полы своего роскошного одеяния, София лениво поднялась. В ее позе чувствовалась врожденная грация, выработанная многими поколениями.

– Я полагаю, – начала она, повернувшись к гостю, – что знаю, какие услуги вы можете мне предложить. И должна вас разочаровать: вы зря проделали свое путешествие. Я не собираюсь возвращаться в Англию.

Разумеется, не собирается.

– Я бы хотел побеседовать с вами наедине, – настаивал Берчард.

– Завтра же возвращайтесь назад.

– Я находился в пути два дня, а сейчас ночь. Вам необходимо выслушать меня. Пришло время взглянуть в лицо реальности.

Гнев полыхнул в ее глазах. София выступила на шаг вперед. Мегера, да и только! Но тут ее нога зацепилась за шелк драпировки. Она споткнулась и повалилась вперед, прямо ему в руки.

Берчард подхватил ее пониже спины. И понял, что под красным шелком нет ничего. Неудивительно, что ее белокурый «араб» сгорал от нетерпения.

София подняла затуманенные глаза. Ее губы расплылись в смущенной улыбке.

Оказывается, она пьяна! Совершенно не в себе!

Вот это да!

Берчард поддерживал ее, пока она не обрела равновесие.

– Меня не особенно интересует реальность. Если только ее вы можете предложить, то убирайтесь, – произнесла София капризным тоном, провоцируя в нем желание обращаться с ней как с ребенком. Герцогиня обвела комнату царственным жестом: – Вот моя реальность, и мне вполне достаточно.

– Ваша реальность не соответствует действительности.

– Мой сераль выглядит вполне достоверно. Я и Стефан обдумывали окружающее вас не один день. Сам Делакруа делал эскизы костюмов.

– Костюмы очень похожи, но вы взялись сочинить мир Востока исходя из своих европейских фантазий. Сераль не имеет ничего общего с тем, что я вижу здесь. В настоящем гареме, за исключением редких посетителей, все мужчины евнухи.

Она разразилась заливистым смехом, легонько шлепнув Стефана.

– Потише, мистер Берчард, а то вы мне всех мужчин распугаете. А женщины? В них хоть я преуспела?

– Не совсем. Во-первых, в настоящем серале ублажают одного мужчину, а не нескольких. И потом…

Стефан отвлек его внимание. Плотоядная улыбка говорила об убежденности человека, который полагал, что если только один султан вкушает все удовольствия гарема, то без всяких разговоров им стал бы он.

Стефан угрожал стать проблемой.

– Во-вторых, за исключением служанок, все женщины в гареме нагие.

Подозрительный смешок донесся со стороны наблюдателей. Поняв его слова как намек, дама, сидевшая в кругу своих обожателей в другой части комнаты, поднялась и расстегнула узорчатый пояс. Тончайшие шелка упали на пол, вызвав бурю восторга и аплодисментов.

Другая дама поднялась и проделала то же самое. Ситуация накалилась и вот-вот могла выйти из-под контроля. Предметы одежды парили в воздухе. Тени на стенах наполнились очертаниями женских прелестей… Объятия становились все откровеннее.

Глаза герцогини округлились от удивления. Холодок пробежал по ее спине от того, какой оборот приняли дела.

Стефан склонился к ней:

– Пойдем, София, сокровище мое.

Он потянул ее за руку, она пошатнулась и упала ему на колени. Эйдриан молча наблюдал; казалось, все забыли о его присутствии. Поднеся бокал к губам герцогини, Стефан поглаживал ее по обнаженной руке.

Эйдриан колебался, готовый уйти. Миссия, возложенная на него, сулила превратиться в нелегкую задачу. Но по-прежнему для него было важно выполнить ее. Многое зависело от взбалмошной, глупой женщины, вполне возможно – даже судьба Англии.

Он оглянулся на ложе. Стефан оголил одно плечо герцогини и взялся за другое. Ее голова беспомощно склонилась ему на грудь, но ее реакция не отпугнула кавалера. Впав в бессознательное состояние, она не соображала, что мужчина раздевает ее.

Эйдриан вернулся к помосту как раз в тот момент, когда Стефан обнажил великолепную грудь герцогини.

– Может быть, в своем рвении, мой друг, вы не заметили, что дама больше не хочет оставаться с вами. Она охладела.

Стефан потянулся, стараясь задернуть полог балдахина.

– Не суйтесь не в свое дело.

– Джентльмен не может оставаться равнодушным, когда на его глазах вот-вот изнасилуют женщину. Но наверное, вы не знаете, как реагируют джентльмены?

Стефан раздраженно поднялся, а герцогиня, наполовину выскользнув из груды шелка, чуть не упала с ложа.

– Как вы смеете намекать, что я не джентльмен?! Я принц королевского дома Польши.

– Неужели? И что же вы делаете в Париже? Когда ваша страна борется против гнета России, не следует ли принцу встать в ряды ее армии? Или вы из тех принцев, кто не любит тяготы войны?

– Вы только что обозвали меня трусом.

– Только в том случае, если вы действительно принц. Но я готов держать пари, что вы лжете. Я подозреваю, что вы выбрались из варшавских низов и, с тех пор как покинули родину, живете за счет женщин.

Глаза Стефана от злости налились кровью. Эйдриан небрежно натянул красный шелк, прикрыв оголенную грудь герцогини.

– На самом деле, Стефан, на что бы вы существовали, если бы не распутничали с богатыми дамами и не помогали им организовывать оргии?

– Я поэт, – огрызнулся Стефан.

– А-а-а… Поэт. Что ж, тогда подобное заявление меняет дело, не так ли? Женщины не содержат вас, а оказывают вам свое покровительство.

Наклонившись, Эйдриан подхватил герцогиню на руки.

– Я отнесу ее туда, где она придет в себя. Попробуете помешать, я убью вас.

Стефан что-то раздраженно прошипел, а выражение его лица быстро изменилось, став язвительным и недоброжелательным. Когда Эйдриан поднял свою ношу, Стефан преградил ему путь.

– Я не шучу, Стефан. Отойдите, или я выйду вместе с вами во двор и убью вас. Если вы негодяй, то тем более из-за вас я не буду менять свои планы.

Проигнорировав угрозу, Стефан с хмурым видом отошел в сторону.

Эйдриан сошел с помоста со своей ношей на руках. От движения красный шелк сполз, открывая грудь. Ничего не скажешь, очень красивая грудь. Он вынес герцогиню из сераля, стараясь, насколько возможно, сохранять достоинство.

Старый дворецкий прошмыгнул в коридор. Эйдриан окликнул его:

– Ваше имя?

– Чарлз, сэр. Герцогиня настаивает, чтобы мы все обращались друг к другу по имени. Боюсь, французское влияние, сэр.

Так, значит, герцогиня приветствует фривольное равноправие во взглядах? Что ж, не очень приятная новость, подумал Эйдриан и обратился к слуге:

– Кроме вас, в доме есть еще английские слуги?

– Ее горничная Дженни. Остальные – французы, и еще несколько из Польши, Австрии и Богемии пасутся здесь день и ночь. Но они присутствуют, чтобы обслуживать своих господ, которые, как часто бывает, превращаются в постоянных гостей.

– И сколько же постоянных гостей?

– В данный момент четверо.

– Все мужчины?

Чарлз залился краской от подбородка до лысины и кивнул:

– Богема, сэр. Художники, поэты и так далее… Они известны в городе как кружок мисс Роли. Все они отличаются высокой чувствительностью. Миледи – известная покровительница нового романтического направления в искусстве. – Он с любовью посмотрел на свою госпожу – ее голова болталась, как у тряпичной куклы, – и деликатным движением прикрыл шелком грудь. – Смею заметить, что ее теперешнее поведение так не похоже на нее. С тех пор как она узнала о смерти отца, она сама не своя.

– Сильные переживания?

– Не то слово, сэр. Герцог не испытывал любви к дочери. Вот почему мы здесь. Но новость плохо подействовала на нее, она поняла, что больше не сможет скрываться.

Они подошли к парадной лестнице.

– Покажите мне ее покои, Чарлз, и позовите Дженни и еще двух других женщин, которым вы доверяете. Потом я дам вам инструкции, касающиеся сборов. Герцогиня покидает Париж. Если у вас есть сомнения относительно моего права осуществить ее отъезд, пока она не в себе, мне следует сказать вам, что я действую в согласии с волей короля Вильгельма. У меня при себе письмо, в котором он настаивает на ее незамедлительном возвращении домой.

– Король! – Чарлз переваривал новость, пока они шли к лестничной площадке. – Но я не думаю, что смогу так быстро организовать отъезд.

– Если вам нужно время, чтобы запереть дом, то вы останетесь и займетесь им. Герцогиня уедет со мной без промедления.

– Боюсь, что она не согласится.

Эйдриан не имел ни малейшего намерения позволить Софии Роли помешать выполнению возложенной на него миссии. Чарлз провел его по коридору, и они остановились у большой двойной двери. На зов Чарлза явились три горничные и занялись своей госпожой.

– Что ее держит здесь, Чарлз? Если причина в Стефане, я улажу ее.

– Я не имел в виду польского поэта. Животные, сэр. Она никогда не уедет без них.

– Не вижу проблемы. Мы возьмем их с собой. Я умею ладить с собаками.

Чарлз повернул дверную ручку.

– Если бы только собаки, сэр…

Эйдриан вошел и остановился как вкопанный. Множество глаз уставилось на него из разных концов комнаты.

Он только что покинул гарем, чтобы очутиться в зверинце.

«Если бы только собаки», – сказал Чарлз.

Эйдриан окинул взглядом роскошную гостиную. Яркие птички прекратили пищать, но маленькая обезьянка все еще проявляла признаки раздражения, потому что ее хозяйка не удосужилась открыть клетку. В одном стеклянном аквариуме проживала рептилия странного вида, две крупные змеи ползали в другом. Под окном растянулся пушистый оцелот. Какие-то глухие удары в смежной гостиной свидетельствовали, что и там есть животные.

И разумеется, собаки. Три мастифа с задумчивым взглядом темных глаз. Они выстроились перед камином, как солдаты, и целеустремленно поглядывали на шею Эйдриана. Женские пронзительные крики доносились из туалетной комнаты, заставляя их насторожиться.

– Крупные животные обитают в загородном доме, – объяснил Чарлз. – Один дом едва ли может вместить жирафа и льва, да еще здесь, в городе, не правда ли?

– Конечно. Я тоже поместил однажды в доме жирафа и льва, так они разнесли мою библиотеку. – Эйдриан опустился в кресло между мастифами.

Крики послышались снова. Они означали, что три служанки пытались справиться с герцогиней. К счастью, половину из ее воплей он понимал, поэтому знал, что происходит.

Слава Богу, она не запомнит, как ее приводили в чувство. Дженни не в счет, а две служанки-француженки тем более. Они не могли поднять герцогиню, чтобы отнести ее в ванную, поэтому попросили его помочь.

Стараясь соблюсти деликатность, он опустил ее в воду прямо в одеянии. Намокший шелк подчеркивал малейший изгиб тела, словно вторая кожа, и вид ее был куда эротичнее, нежели если бы она оставалась голой. Но увы, герцогиня оказалась настолько пьяна и неприглядна, что свела на нет его сексуальную реакцию. Она медленно приходила в себя, осознавая ситуацию, и затем пробудилась окончательно.

Ее мутило. И будет выворачивать всю ночь.

Эйдриан вновь сел в кресло. Два мастифа покорно устроились у его ног, но третий отказался сдвинуться с места. Эйдриан пытался отделаться от мыслей, которые упорно лезли ему в голову. В его воображении возникали то намокший красный шелк, то обнаженная грудь.

Время от времени доносился сердитый голос герцогини. Она угрожала уволить всех и каждого. Чарлз бросил вопросительный взгляд на Эйдриана.

– Можете идти. Вы знаете, что делать, – распорядился тот.

Третий пес подошел, поджав хвост. Эйдриан снисходительно выслушал дружеское сопение, затем жестом приказал животному лечь. Налив себе вина, он вытянул ноги и приготовился ждать.

Глава 2

Сжав виски руками, София медленно покачивала головой из стороны в сторону. О Господи, за что ей такая мука, ведь она выпила всего лишь на пару бокалов больше, чем обычно!

– Он все еще здесь?

Дженни со скрипом отворила дверь и высунула нос.

– Да, сидит у камина, словно у себя дома.

София жестом приказала двум другим горничным, которые вытирали воду около ванны, удалиться.

– А теперь можете идти спать. Остальное подождет до утра.

Лизетт и Линетт выскользнули за дверь. И София успела разглядеть мужчину, сидящего в окружении ее собак.

Эйдриан Берчард. Она знала Берчардов. Рэндалл Берчард, граф Динкастер, был другом ее отца.

Единственное, что она знала о сидящем сейчас у нее Берчарде, – то, что рассказала ей Дженни. Оказывается, он прибыл сюда по поручению короля и должен привезти ее в Англию.

– Отошли его. Пусть уходит.

– Не думаю, что он согласится. Он предупредил, что останется здесь, пока вы не соизволите переговорить с ним.

София оттолкнула Дженни в сторону и сама просунула нос в щелку. Эйдриан Берчард пил ее вино, сидел около ее камина и чесал ее Юри за ухом. Он выглядел довольно живописно с темными спутанными волосами, черными глазами и в черном вечернем костюме. Многие женщины не возражали бы, если бы обнаружили его в своих покоях.

Он обладал неотразимой внешностью, которая волновала ее, несмотря на ее болезненное состояние. Более того, он производил впечатление какого-то авантюриста, в нем заключалось нечто загадочное. Оно привлекало и тревожило. Покрой его одежды и то, как он свободно расположился в чужом доме, выдавали в нем английского аристократа. В нем явно ощущалось воспитание, которое невозможно подделать. Но его лицо… заставляло усомниться в его английском происхождении.

Он не похож на светловолосого графа Динкастера. У него густые волнистые черные волосы и очень темные глаза, глубоко сидящие и формой напоминавшие те, что встречаются у уроженцев Средиземноморья. Их контраст с его светлой кожей казался неестественным. В уголках четко очерченного рта пролегали жесткие складки, придававшие его лицу некоторую жестокость.

Она не могла отделаться от впечатления, что если он наденет другое платье, изменит манеру поведения и добавит несколько психологических деталей, то больше станет походить на испанского гранда, чем Стефан на польского принца.

Но если Стефан и мог не быть принцем, он все равно оставался поляком в отличие от Эйдриана Берчарда.

Чем больше она разглядывала его, тем больше он пробуждал в ней неприятные воспоминания. Она старалась отбросить в сторону темные тучки, которые сопровождали события прошедшей ночи. Ей крайне неприятно сознавать, что она провела несколько часов собственной жизни, абсолютно не помня происходящего с ней.

Держа в руках корсет, Дженни обратилась к хозяйке:

– Вы в состоянии одеться сейчас, миледи?

– Я не имею ни малейшего желания одеваться специально для него. Достань фиолетовый пеньюар, как-нибудь уложи волосы и набрось шаль мне на плечи. Думаю, вполне достаточно. Если он будет шокирован, мне все равно.

– Не думаю, что вы можете шокировать его, – проговорила Дженни, пряча улыбку и открывая дверцы гардероба. – После того, что он уже видел, смешно, если бы он смутился от вашего абсолютно приличного пеньюара.

– Что ты можешь сказать о нем, Дженни? Горничная бросила взгляд на дверь.

– О, миледи, он, бесспорно, производит впечатление! Мистер Берчард не такой страшный, как его отец, но в нем есть что-то такое, что позволяет довериться ему. В нем есть уверенность, что все будет так, как он решил. И он с головы до пят джентльмен. Чарлз сказал, что, когда он нес вас сюда и ваше платье… приоткрылось… ну, вы понимаете… мистер Берчард ни разу не взглянул на вашу голую грудь.

Желудок Софии отозвался отрыжкой. О Господи, еще не хватало! Разумеется, произошел несчастный случай, и незнакомец видел ее полуголой!

– Он нежно обращался с вами, миледи, – продолжала щебетать Дженни, укладывая волосы Софии крутыми локонами. – Он нес вас в ванную, как дитя, и когда вас тошнило, он помогал и даже не поморщился.

София почувствовала, что краснеет. Внезапно все, что произошло, словно выплыло из тумана. Льющаяся вода. Сильные мужские руки держат ее подбородок над фаянсовой гранью. Мокрый алый шелк.

Дженни заколола локоны пониже затылка, собрав их в тугой пучок. София поднялась, чтобы накинуть шелковый пеньюар, отделанный атласной лентой.

Собрав оставшиеся крупицы достоинства, София величественно прошла в соседнюю комнату, как требовали обстоятельства.

Эйдриан склонился над лежащим Юри. Пес распластался на полу, задрав лапы вверх, трепеща всем телом, – он требовал внимания.

София ждала. Он наверняка слышал ее шаги, но притворялся, что не слышит. По-видимому, решил устроить между ними состязание.

Наконец Эйдриан бросил на нее взгляд, от которого у нее во рту сразу все пересохло. Поднявшись, щелкнул пальцами, указывая Юри на место у камина. София не пропустила его поистине символический жест. «Ваши собаки уже слушаются меня», – означал он.

Он посмотрел на нее еще раз, уже оценивающе, надеясь убедиться, что ее состояние улучшилось.

Когда он подошел, она подала ему руку, и он склонился к ней.

– Мне, видимо, стоит снова представиться, герцогиня. Я Эйдриан Берчард. Вы чувствуете себя лучше? Я взял на себя смелость и попросил принести что-нибудь из еды. Вот увидите, вам сразу станет лучше.

Чай и кексы ждали на столе. Он подвел ее к столу, усадил, налил чай и сам устроился в нескольких шагах. По-хозяйски.

– Пожалуйста, съешьте что-нибудь. – Эти слова звучали как приказание.

София, поморщившись, потянулась за кексом. Откусила кусочек и отпила глоток, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Еще не совсем избавившись от воздействия алкоголя, она едва могла скрыть улыбку удовольствия от его присутствия.

Но остатки здравого смысла, несмотря на адскую головную боль, подсказывали ей, что надо держаться настороже. Она понимала, что он задумал. Эйдриан командовал ею, словно она полная идиотка.

– Вы один из сыновей графа Динкастера? Я знала ваших родителей.

София сама удивилась, услышав свои слова. Он так поражал своей красотой, что она не могла сосредоточиться и заставляла себя не смотреть на его лицо. Сейчас, когда он находился совсем близко, она чувствовала полное потрясение от его совершенной красоты.

У него были высокие скулы, глаза по-доброму сверкали в свете свечей. Волосы, черные как вороново крыло, небрежно падали на лоб, лицо и воротник – стиль, господствующий в современных салонах. Он держался совершенно естественно и не скрывал свою жизнелюбивую натуру.

«Скажите мне, мистер Берчард, что ощущает неотразимой красоты человек, когда сердце каждой женщины замирает при виде его?» – хотелось спросить Софии.

– Я третий сын, у меня два брата – Гэвин и Колин, – бесстрастно ответил Эйдриан.

Третий сын. После «наследника и того, кто в запасе». Леди Динкастер была блондинкой, как и ее супруг, подумала София. Она с интересом изучала смуглое, совершенно не типичное для англичанина лицо Эйдриана.

– У вас для меня письмо, – проговорила София, с трудом проглотив бестактный вопрос, готовый сорваться с ее уст.

Он достал послание из внутреннего кармана сюртука. София заметила королевскую печать.

– Что там говорится?

– Король удивлен, что вы не вернулись в Англию, когда скончался ваш отец. Он требует вас немедленно. У него большое желание ввести новую обладательницу титула пэра в ее права.

– Мой отец умер. Мое присутствие на его похоронах не преодолело бы той пропасти, которая разделяла нас при его жизни. Что касается его величества, я не удивляюсь его желанию, чтобы его лорды посмеялись надо мной. Еще бы, в стране, по закону первородства управляемой мужчинами, женщина наследует столь высокий титул! Пусть они позабавятся где-нибудь еще.

– Ваша ситуация необычна, но в ней нет ничего смешного. Вы не одиноки. Как вы знаете, есть и другие женщины, которые, как и вы, получили преимущественное право наследования в своих семьях.

– Двести лет назад какой-то мой предок убедил короля разрешить дочери наследовать титул, и сейчас меня заставляют играть роль герцогини. – Она потянулась к нему. – Я не хочу, увольте. Управляющий прекрасно справится с делами поместья. Я собираюсь остаться в Париже.

– Вы должны вернуться. Разумеется, вам известно, что происходит в Англии? Французские газеты пишут о вас, а гости из Англии наверняка рассказывают.

– Я не много общаюсь с англичанами, но вы правы, я знаю, что там происходит.

– Тогда вам известно, что парламент распущен и предстоят новые выборы. Надвигающиеся перемены в палате общин охватили всю страну, натравливая класс на класс. Если акт о принятии реформ утвердит следующий парламент, они изменят Англию так, как даже война не изменила.

– Может быть, пришло время перемен, я не знаю. И предоставлю решать подобные вопросы другим.

– Существует немало людей, которые скорее предпочли бы революцию, нежели реформы. Герцогиня Эвердон не может оставаться во Франции. – Он поймал ее взгляд. – Я приехал, чтобы привезти вас домой, и если потребуется, то взвалю вас на спину и перенесу через пролив. Я не шучу.

Пока звучала угроза, он сохранял полное спокойствие. Никакой напыщенности, которая могла бы вызвать смех. Никакого желания уколоть. Он изложил факты ровным, твердым тоном, не повышая голоса. «Все так, как есть», – сказал он. Все так, как должно быть.

– Как женщина, я не могу заседать в парламенте. Я не унаследовала политическую власть вместе с титулом и состоянием.

Он задумчиво разглядывал ее.

– Не могу решить, или вы настолько искренни, насколько несведущи в своих правах, или упрямитесь в тщетной надежде, что может быть по-другому.

– Вы очень близки к обвинениям, мистер Берчард.

– Простите меня. Позвольте мне объяснить ситуацию в более широком смысле. Как герцогиня Эвердон, вы контролируете двенадцать членов палаты общин, которых предстоит избрать жителям Девона и Корнуолла.

– «Гнилые местечки»…

– Согласен… Ваше право на выдвижение кандидатов вернет их в палату общин на предстоящих выборах. Ваше влияние на голоса избирателей трудно переоценить. Каждый голос имеет значение. Поэтому, пока вы не можете участвовать непосредственно, вы все-таки обладаете значительной силой.

Традиция, о которой он говорил, существовала с давних времен. Пэры, заседающие в палате лордов, распоряжались сотнями мест в палате общин. София не представляла, что ее отец имел такую власть.

Внезапно она протрезвела. Все, оказывается, намного хуже, чем она думала.

– Вас послал король. Кто еще? – спросила София. Искра одобрения промелькнула в его глазах.

– Герцог Веллингтон и другие, имеющие влияние в партии тори.

– Мы оба знаем, что такие люди не позволят оставить в моих руках власть, которую вы так красноречиво описали. Им нужно найти способ управлять мною, и самый простой путь справиться с женщиной – действовать через ее мужа. Поэтому скажите мне: кто тот мужчина, которого прочат мне в мужья?

Услышав ее слова, Эйдриан изумился. Уголок его рта едва заметно дернулся вверх. Он выглядел сейчас особенно обольстительным.

– Что ж, если вы настаиваете, то им является мистер Джеральд Стидолф.

О Боже! Джеральд! Кто угодно, только не он.

Гнев и страх подобно молнии вспыхнули в ее больной голове и искали выхода, а Эйдриан Берчард – единственный, кто был рядом.

– Почему именно вас послали за мной? – с жаром воскликнула она. – Почему они выбрали вас, а не кого-то еще?

– Я знал вашего отца. Я член парламента из Стоктона в Девоне, который входил в один из ваших избирательных округов.

– А вы не боитесь отпугнуть меня своим вмешательством в мою жизнь? Скажите, что случится, если я не выставлю вас кандидатом на предстоящих выборах?

Его веки опустились, на губах появилась улыбка, но уже менее привлекательная и дружелюбная.

– Надеюсь, что партия найдет для меня другое место. А если нет, я буду вынужден отстаивать свои интересы.

– Значит, вы важный член партии, а не просто сторонний наблюдатель, из тех, что занимают последние ряды в парламенте?

– Не особенно важный, но полезный.

– Неудивительно, что они послали вас. Вы знаете свое дело. Вы служите мне, но только в той мере, которая удовлетворяет ваших настоящих хозяев. Чтобы встреча с вами носила достоверный характер, не следует ли вам предоставить мне некое доказательство: кольцо или печать?

София просто желала его поддеть. И никак не ожидала, что он засунет руку в карман и вытащит кольцо. Она сразу узнала кольцо отца с гербом Эвердона на драгоценном камне.

Эйдриан держал свою руку на расстоянии от нее. София смотрела на кольцо. Дрожь пробежала по телу, вызывая в памяти картины прошлого. Он наклонился и, взяв ее руку, надел тяжелое золотое кольцо ей на палец. Смешно, пронеслось у нее в голове.

От его рук исходило невероятное тепло, настолько сильное, что она пришла в замешательство, готовая умолять его не отнимать их. Но он отнял руки, и она осталась одна со своим кольцом.

– Так как трудно было предположить, сколько вам понадобится времени, чтобы прийти в себя, я дал Чарлзу инструкции относительно вашего отъезда. – Он исподлобья посмотрел на нее как на проблему, которую требовалось уладить.

– Относительно моего нежелания, мистер Берчард, мне бы хотелось прояснить кое-что.

– Я знал, что вы так скажете, – сухо произнес Эйдриан.

Он ожидал отговорок. София готовилась дать их, но резко изменила тактику.

– Моя горничная говорит, что вы… сопровождали меня в ванную. Если бы я могла, то подняла бы тревогу и запретила бы вам проявление такого внимания ко мне. Надеюсь, в будущем вы выкажете большее уважение к моей скромности.

– Я не сопровождал вас, я нес вас. Вы находились в невменяемом состоянии, и вашим горничным требовалась помощь. Если вы намерены и дальше вести подобный образ жизни, то подыщите горничных посильнее, чтобы им было сподручнее обслуживать вас. – Эйдриан поднялся. – Теперь, я думаю, вам следует поспать. Завтра с утра вам нужно упаковать ваши личные вещи. Отдайте соответствующие распоряжения, а я займусь остальным с помощью Чарлза. София все еще не двигалась с места.

– Может быть, я неясно выразилась? Я никуда не собираюсь.

– Придется, герцогиня. Мы уезжаем завтра утром. Возьмите все, что вам нужно, чтобы чувствовать себя комфортно. Возьмите ваших животных и поклонников. Не забудьте арабские шелка и гашиш. Как же без них ваши оргии? Берите все, но поверьте мне, я говорю вам в последний раз – вы поедете со мной в Англию.

Открыв рот, София следила за его уходом. Гашиш и оргии, надо же! Напомнить ей о таких вещах по меньшей мере неделикатно. Потому что…

И вдруг ужасные видения выплыли из тумана, какие-то разрозненные обрывки мелькали перед глазами, мешая дышать.

Духи, шелка, смех, шепот… Ее сераль имел успех, но некоторые из представителей высшего света уехали слишком рано… фантазии становились все реальнее и в то же время напоминали сладкие мечты… краски сгущались, звуки улетали прочь.

Как много видений, бесконечный поток… Рука на ее теле и жаркий шепот около ее уха… Предметы одежды, летающие в воздухе.

– Дженни.

Горничная выскочила из туалетной комнаты.

– Дженни, передай Чарлзу, что я должна поговорить с ним утром, как только встану.

Скандальные видения выплывали из тумана… обнаженные женщины и мужская плоть… сплетение тел…

– И еще, Дженни, скажи слугам, чтобы они вошли в гостиную и попросили оставшихся гостей уехать. Немедленно.