Текст книги "Страстный защитник"
Автор книги: Мэдлин Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 10
За два часа до рассвета Анна спустилась в подземелье замка и повела свою малочисленную армию к потайному выходу из Ла-Рош-де-Роальд. Впереди шли два стражника, факелами освещая путь по извилистому лабиринту.
Анна с любопытством и затаенным страхом смотрела по сторонам. Прежде ей не часто случалось здесь бывать. В сумрачных боковых коридорах виднелись двери, петли и засовы которых заржавели от времени. Возможно, их никто не открывал в течение долгих столетий.
После смерти Драго она осталась единственной, кому был известен подземный путь к ступеням, вырубленным в скале. Но нынешним утром она открыла этот секрет Катрин.
Ночь Анна провела без сна. Ей не давали сомкнуть глаз не только мысли о предстоящей битве, но и воспоминания о последнем свидании с Морваном. Она горько упрекала себя в том, что слишком многое ему позволила, что не сумела подчинить свои плотские желания разуму и воле. Возможно, виной всему было ее смятенное состояние в канун сражения с де Бомануаром…
Слова Морвана о том, что ей по душе сражаться против врагов наравне с мужчинами, не шли у нее из головы. А что, если он прав? Если ей и в самом деле свойственно опьянение боем, жажда ратных подвигов? Может, она слишком увлеклась, изображая из себя владетельного лорда, и эта личина накрепко приросла к ней? Неужто она и впрямь с радостным предвкушением прирожденного воина ждет начала атаки? Похоже, она не что иное, как ошибка природы, мужчина в женском обличье… Анна, никогда не смотревшаяся в зеркала, теперь словно бы мысленно поместила одно из них перед своей душой. Но не могла, как ни силилась, рассмотреть запечатленный в нем расплывчатый, ежесекундно меняющийся образ.
На миг замерев перед подземным выходом из крепости, она осенила себя крестным знамением и отодвинула засов. Часовые толкнули дверь и загасили свои факелы. Анна вышла на ступени. До слуха ее донесся шум морского прибоя. Воины следовали за ней.
Прибрежная дорога, петляя между утесами, вывела их к кромке густого леса.
Выйдя на поляну, Анна услышала негромкое ржание. Карлос пригнал сюда с фермы два десятка лошадей. Он кивком указал ей на одно из деревьев. В предрассветном сумраке перед ней предстали три великолепных жеребца со стройными шеями и тонкими ногами, что безошибочно указывало на их принадлежность к сарацинской породе. Это были самые быстроногие кони во всем стаде. Они предназначались Анне, Карлосу и юному Луи.
Она закрепила ножны с вложенным в них мечом в седельных петлях и, усевшись на коня верхом, взяла из рук слуги колчан со стрелами.
Чьи-то руки принялись ощупывать упряжь, коснулись стремени, ласково скользнули вверх по ее ноге до самого колена. Перегнувшись через седло, она встретилась взглядом с Морваном. Колеблющийся свет факела отбрасывал на его лицо причудливые тени, отчего оно казалось суровым, даже гневным. Анне вспомнились их разговоры минувшей ночью, его страстные ласки… Он наверняка думал сейчас о том же.
Сжав ладонью ее округлое колено, он отчеканил:
– Держитесь как можно ближе к стене. Чтобы наши лучники могли вас прикрывать.
«Или, еще лучше, возвращайтесь-ка в замок!» – мысленно докончила она, вслух же сказала:
– Я буду осторожна.
– Если вас станут преследовать, не вступайте в ближний бой, возвращайтесь назад. Грегори придет к вам на выручку. Я ему приказал глаз с вас не спускать.
Ах вот, значит, как! В этом сражении у нее будет персональный телохранитель. Анна с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.
– И еще. При малейшей опасности сбросьте с головы капюшон. Они не посмеют тогда причинить вам вред.
Вот ведь еще какой советчик выискался, сердито подумала Анна. Послушать его, так она должна предать себя в руки Гюрвана живой и невредимой. Ну уж нет! Этого он не дождется!
Поднявшись на цыпочки, он обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал в губы.
Карлос повел своих людей в лес. Морван, отступив на шаг назад, стал надевать латные рукавицы.
– Не вините себя в том, что не смогли остановить меня, – мягко проговорила Анна. – И ради всего святого, не теряйте осторожности из-за беспокойства обо мне. Карлос будет рядом. На него можно положиться. Храни вас Бог, Морван.
– Да поможет Он и вам, миледи.
Поклонившись ей, он легко вспрыгнул в седло. Дезире, молодой конь, верхом на котором он собирался участвовать в бою, был чудным животным – быстроногим и выносливым, он не променял бы его даже на могучего боевого коня!
Отряд молча двигался через лес. Когда деревья начали редеть, Карлос жестом дал сигнал к построению. Пешие воины разделились на две колонны. Анна, Карлос и Луи направили лошадей к авангарду одной из них. Началось томительное ожидание.
С высоты пригорка им был виден вражеский лагерь. Анна с тревогой вглядывалась в смутные очертания фигур спящих воинов, освещаемых огнями костров. Всмотревшись пристальнее, она различила также и тех из солдат противника, кто вовсе и не думал ложиться. В числе последних оказался и сам Гюрван. Несмотря на ранний предрассветный час, он был бодр, деятелен и… вооружен.
Тут внимание ее привлекло какое-то движение позади лагеря. С южной стороны луга к расположению войска де Бомануара бесшумно крались темные тени. Это могли быть только английские лучники из Бреста.
Внезапно ночную тьму прорезали всполохи призрачного серебристого сияния: лучники, выставив вперед щиты, пошли в наступление. И тотчас же тишину разорвал резкий свист стрел, которые градом посыпались на воинов Гюрвана.
По команде Карлоса те из лучников, которые состояли в его отряде, выбежали из леса и принялись обстреливать позиции обескураженного противника с северного направления. Вскоре на подмогу им выступили и конные рыцари.
Казалось, все силы преисподней внезапно обрушились на лагерь де Бомануара. Над обширным лугом, где еще недавно царила сонная тишина, теперь стоял несмолкаемый гул, в который слились пение стрел, стук копыт, стоны и вопли раненых, крики нападающих, звон стали и конское ржание.
Анна направила коня в самую гущу сражавшихся. Карлос и Луи скакали за ней по пятам. Стремительно накладывая одну стрелу за другой на упругую тетиву, Анна на всем скаку пускала их в воинов противника. Конь ее замер в нескольких ярдах от сражавшихся. Краем глаза она заметила Гарольда, выехавшего из ворот крепости во главе небольшого отряда конников.
Его неожиданное появление окончательно решило исход битвы. Многие из воинов Гюрвана, спавшие у костров, были убиты, так и не успев проснуться. Остальные в большинстве сражались пешими и без лат: внезапная атака противника лишила их возможности надеть доспехи и сесть в седла. Лишь Гюрван и те немногие из его вассалов, кто решил не спать в эту ночь, смогли оседлать своих боевых коней. Де Бомануар высился над массой сражавшихся, словно башня, и без устали орудовал огромным боевым топором. «Вероятно, на лезвии его оружия еще осталась кровь несчастного Пьера, невинно убиенного мужа Рут», – с ненавистью подумала Анна.
Она держалась поодаль от воинов, бившихся со свирепым остервенением, и, галопируя вдоль северного края ратного поля, разила меткими выстрелами конных и пеших врагов.
Вскоре весь широкий луг стал ареной сражения. Анна продолжала свои набеги, перемещаясь от одной группы сражавшихся к другой. Ее закаленные стрелы легко пробивали кольчуги, в которые были облачены некоторые из ратников; целясь и попадая в лошадей, она приводила в состояние полной беспомощности всадников в тяжелых стальных латах – те вместе с убитыми или ранеными животными валились наземь, как каменные глыбы, становясь легкой добычей ее воинов.
Атмосфера битвы пьянила ее, каждый удачный выстрел доставлял ни с чем не сравнимую исступленную радость. Сердце ее гулко стучало в груди – от предвкушения победы и от осознания опасности, которой она ежесекундно подвергалась. Но несмотря на страх за собственную жизнь, она никогда еще не испытывала такого воодушевления, такого восторга.
Вот она в который уже раз направила своего коня к крепостной стене, затем повернула его и галопом помчалась к середине луга. Но тут глазам ее представилось ужасающее зрелище: один из рыцарей Гюрвана вырвался из жестокой сечи и мчался к северному краю огромной поляны. Он занес над головой меч, чтобы поразить юного Луи, не ведавшего, какая опасность настигает его сзади.
Анна прицелилась из лука в вороного коня, на котором скакал рыцарь, но внезапно Луи подался вправо и очутился на линии выстрела. Анна, не мешкая, вложила стрелу в колчан, повесила лук на седельные петли и вытащила из ножен меч. Она успела как раз вовремя, чтобы отбить смертельный удар, который рыцарь собирался обрушить на голову несчастного Луи. Острие меча лишь слегка царапнуло плечо юноши.
Он пронзительно вскрикнул от неожиданности, и его гнедая кобыла понесла. В Считанные мгновения он оказался вдалеке от Анны и рыцаря, лошади которых, столкнувшись друг с другом, одновременно рухнули наземь вместе со всадниками.
Противник Анны, облаченный в тяжелые латы, в падении изловчился освободить ступни из стремян, и когда его могучий боевой конь резко вскочил на ноги, он ухватился за одно из стремян. Послышался лязг доспехов. Секунда – и вот он уже встал перед растерявшейся Анной во весь свой немалый рост. Она потянула своего коня за поводья – тот также успел подняться. Но, напуганный падением, конь шарахнулся в сторону.
Внутри у нее все похолодело. Смерть в образе вражеского рыцаря смотрела ей в лицо. Опустив забрало шлема, он повернулся к ней всем корпусом.
Она обеими руками сжала рукоятку меча. Звуки сражения внезапно стали доноситься до нее словно откуда-то издалека. Луг вдруг сделался необъятным, осенняя трава, покрывавшая его, заколыхалась, как морские волны.
Последним, что она услышала, был злорадный, торжествующий смех противника, который тот издал, шагнув к ней.
Морван безошибочно определил тот миг, в который исход битвы оказался предрешен. Размахивая мечом, он направо и налево разил пеших воинов, чтобы пробиться к всадникам, которых те окружали. И вдруг обнаружил, что противник стал медленно отступать. Поредевшие ряды воинов де Бомануара двигались к замковой стене. Судьбу армии Гюрвана решили эти первые шаги к ловушке, из которой у нее не было надежды выбраться.
Ему нужен был сам Гюрван, и потому он прокладывал себе путь к той голове со светлыми, почти белыми волосами, которая возвышалась над сражающимися.
Краем глаза уловив какое-то движение слева, он натянул поводья – и как раз вовремя: конь круто повернулся и мощным корпусом сбил с ног вражеского воина, который норовил перерезать ему сухожилия. Теперь, прежде чем снова искать встречи с Гюрваном, Морван взглянул в том направлении, где должна была находиться Анна.
Но ее нигде не было видно. Быстро прикончив воина, который едва не покалечил его Дезире, он снова обратил взгляд на север, к стене замка, поблизости от которой обещала держаться эта своенравная особа. На сей раз у северо-восточного края луга, на изрядном расстоянии от стены, ему удалось заметить двух оседланных лошадей, а чуть поодаль – тонкую фигуру в капюшоне и наступавшего на нее рыцаря в тяжелых латах.
Выкрикнув замысловатое ругательство, он пришпорил коня и понесся вперед. Ветер свистел у него в ушах. Он знал, что Анна не снимет капюшон. Она скорее умрет, чем отдастся на милость врага.
Рыцарь сделал резкий выпад, но она успела увернуться от острия его меча и подалась в сторону. Морван не мог не одобрить этот маневр. Однако вряд ли ей удастся им воспользоваться в следующий раз. Зная, что не успеет спасти ее от этого чудовища, он в отчаянии стиснул зубы и пришпорил Дезире. Словно издалека он услышал свой собственный яростный крик: рыцарь намеревался обрушить на голову Анны сокрушительный удар.
Ее спасла лишь быстрота реакции. Промедли она хоть миг, и ее тело, а также голова в капюшоне оказались бы рассечены на две половины. Однако рыцарю все же удалось задеть ее острием своего огромного меча: Морван с ужасом увидел, как она упала, раскинув руки в стороны, и осталась недвижима. Противник снова занес меч над головой. Он собирался ее добить, при этом явно не подозревая, кто она, и принимая ее за молодого воина или оруженосца.
Он не слышал приближения Морвана и вряд ли успел понять, что произошло: секунда – и меч косым ударом отсек его голову, и она вместе со шлемом покатилась по траве.
Несмотря на тяжесть лат, Морван стремительно соскочил с лошади и бросился к Анне, распростертой на земле. Он снял и отбросил в сторону латные рукавицы, сунул меч в ножны и опустился на одно колено. Леденящий страх, какого он никогда еще не испытывал, сковал его душу. Луг, кровавая сеча, солнце, облака и высящаяся чуть поодаль стена замка – все отодвинулось куда-то в сторону, осталось вне его сознания.
Он приподнял ее голову и с силой шлепнул по щеке. Из груди его вырвался вздох облегчения – она открыла глаза!
Топот копыт заставил его вскочить на ноги и приготовиться принять бой. Но во всаднике на взмыленной лошади он узнал Карлоса. Лицо грума стало пепельно-серым от волнения, в глазах застыл ужас.
– Она жива, – поспешил успокоить его Морван. – Прикрой нас с тыла. Я отнесу ее в замок.
Карлос, оглянувшись, бросил взгляд на сражавшихся.
– Возьмите ее коня. Сильней и выносливей вы не сыщете на всей нашей ферме.
Морван осторожно поднял Анну и с усилием поставил ее на ноги. Из раны на ее боку широкой волной струилась кровь. Ранение, судя по всему, было тяжелым, но не смертельным. Он с радостью убедился, что у нее нет переломов и иных увечий.
Сев в седло, он поднял ее и усадил впереди себя. Она вскрикнула от боли, и ему стало безумно жаль ее – такую беззащитную в этот миг, хрупкую, так тяжко страдающую. Но чувство это вскоре вытеснила досада: ведь она осознанно шла на этот риск вопреки всем предостережениям тех, кто ею дорожил. Поэтому теперь оставалось лишь благодарить Бога, что она отделалась довольно легкой раной. А боль… что ж, она неизбежна, когда меч противника рассекает твою плоть.
Правой рукой обняв ее за плечи, левой он взялся за поводья, но тотчас же на миг отпустил их и сдернул капюшон с поникшей головы Анны. Золотистые кудри рассыпались по ее плечам, свесились на лицо, почти его закрыв.
Боль полностью возвратила ей сознание, и когда конь пустился вперед галопом, она вцепилась в края седла. Морван взглянул на нее сверху вниз. Первым, что бросилось ему в глаза, были подол ее туники и рейтузы, ткань которых насквозь пропиталась кровью.
Он протяжно вздохнул и зажмурился. Гнев буквально слепил его. От мысли, как близка она была к гибели, его словно кипятком обдало.
Подъехав ко рву, он с радостью обнаружил, что мост опущен. Не дожидаясь, пока решетка ворот полностью поднимется, он поднырнул под нее, когда она еще продолжала со скрипом скользить вверх. Первым, кого он встретил, был Грегори. Морван бережно снял Анну с седла и передал ему. Грегори подхватил ее на руки.
– Она ранена в бедро. Поручи ее заботам Катрин и служанок. – Он оглянулся на нее и галопом поскакал прочь, чтобы снова встать в ряды защитников Ла-Рош-де-Роальд.
Боль была нестерпимой, кровь все не унималась, но Анна почувствовала себя гораздо бодрее, чем в первые минуты после ранения.
– Опусти меня на землю, Грегори. Я сама пойду. Слишком я для тебя тяжела.
Грегори подчинился. Едва лишь ее ступни коснулись земли, Анна ухватила воина за плечо.
– Левый бок в порядке. Поддержи меня справа. И помоги взойти на стену. На той позиции, где стоял ты один, нас теперь будет двое.
– Но вы же слышали, что он приказал, миледи.
– Мне он ничего не смеет приказывать. Я иду на стену, слышишь?
Грегори нехотя подставил ей плечо, и они медленно добрели до ступеней.
– Он мне за это голову оторвет, вот увидите. Сэр Морван не из тех, кто прощает провинившихся. А у вас из раны кровь так и хлещет.
– Скажешь, что выполнял мой приказ.
Грегори позвал на помощь одного из стражников, и вдвоем они кое-как подтащили Анну к бойнице.
Она с волнением оглядела поле боя. В самой гуще сражения мелькали шлем Морвана и светлые волосы Гюрвана. Оба рыцаря медленно, но неуклонно приближались друг к другу. Вот боевой топор де Бомануара обрушился на голову одного из воинов ее гарнизона. Даже с такого расстояния она увидела, как из раны хлынула кровь. Воин упал как подкошенный.
Мало-помалу сражавшиеся приблизились к стене, и тут на воинов неприятеля обрушился град стрел. Лучники могли теперь хорошо прицелиться и все как один били без промаха. Арьергард армии Гюрвана оказался в западне. В рядах его воинов началась паника.
– Дай-ка мне арбалет, Грегори.
– Миледи, мы их разбили. Сами видите. Вам надобно заняться раной.
Блеклые голубые глаза Грегори были устремлены на Морвана. Анна это заметила. Не ускользнула от нее и тревога, застывшая в этих глазах.
– Арбалет!
Она нисколько не сомневалась в воинской опытности Морвана. Но и Гюрван был отчаянным рубакой. И вдобавок отличался могучим сложением. Стоило им оказаться лицом к лицу, и он мог бы серьезно ранить Морвана. Даже убить. Ей стало трудно дышать. Она поняла, что если с ним что-то случится, она этого не переживет.
Замковый стражник протянул ей арбалет. Взяв тяжелое оружие в руки, она покачнулась. Правая ее нога предательски согнулась в колене. Если бы Грегори не поддержал ее, она бы упала. В ушах у нее стоял звон, голова начала кружиться.
Ненависть придала ей сил. Видя вдалеке Гюрвана, она вдруг разом вспомнила все ужасы, все отчаяние, какие ей довелось пережить по его вине. Перед ее мысленным взором мелькнули лица Рут и Маргариты. Злость заклокотала у нее в груди, ища выхода. Никогда еще она не испытывала такого мучительного, такого страстного желания лишить человека жизни. Внезапно ей подумалось: а если бы мать-аббатиса узнала, насколько ее подопечная может быть кровожадна, приняла ли бы она ее снова под сень обители?
Но вот взгляд ее выхватил в самой гуще схватки мощную фигуру де Бомануара. Безжалостно топча пеших воинов, своих и чужих, тот приближался к Морвану. Анна прицелилась из арбалета, и когда ее бывший жених и английский рыцарь сошлись для поединка, она потянула за спусковой крючок.
Останься Гюрван в прежнем положении, и стрела вонзилась бы в его мощную шею. Но в тот самый миг, когда Анна послала в него смертоносный снаряд, он замахнулся на Морвана мечом и переменил положение, привстав на стременах и слегка отклонив корпус в сторону. Стрела поразила ему подмышку, которая не была защищена стальными доспехами. Морван тотчас же оглянулся и приметил ее светлые локоны, мелькнувшие в одной из бойниц. Анна потянулась за следующей стрелой, но тут рука де Бомануара бессильно свесилась вниз. Топор упал на землю.
Не иначе как стрела раздробила ему кость. Он вытащил из ножен меч и демонстративно швырнул его наземь.
Морван резким движением поднял забрало шлема. Было очевидно, что он взбешен: противник сдался, и бой не состоится!
– Проклятие! – воскликнул Грегори. – При всем уважении к вам, миледи, схоронитесь-ка вы теперь в своих покоях и носу оттуда не кажите, пока я сам с ним не переговорю.
Тут перед глазами Анны замелькали разноцветные круги. Упав на руки Грегори, она едва слышно пробормотала:
– Отнеси меня туда, сделай милость. Самой мне не дойти.
Глава 11
Морван стоял у ворот, наблюдая за процессией пленных и раненых, которая медленно втягивалась во двор крепости. Последние несколько часов сражения принесли наиболее обильную кровавую жатву. Впрочем, людям де Бомануара пришлось куда хуже, чем защитникам Ла-Рош-де-Роальд. Гюрвана успели уже препроводить в подземелье. Туда же доставляли и его воинов, оставшихся в живых.
Морван пересек двор и вошел в замок. В главном зале на тюфяках лежали раненые, свои и чужие. За ними ухаживали несколько служанок. Он приказал двоим слугам сопроводить его наверх, в свои покои, и помочь снять латы. Когда с этим было покончено, он облачился в длинную тунику и рейтузы и спустился вниз в поисках какой-нибудь еды.
На одном из столов в большом зале громоздились подносы с хлебом, сыром и жареным мясом. Он взял один из находившихся здесь же кубков, щедро наполнил его элем, положил на тарелку мяса и хлеба и встал у камина лицом к огню, чтобы подкрепиться в одиночестве и обдумать все события нынешнего дня.
Но не прошло и нескольких минут, как его, робея, окликнула молоденькая служанка:
– Прошу прощения, сэр Морван, вы не знаете, где отец Асканио?
– А зачем тебе он?
– Меня леди Катрин просила отыскать святого отца. Для миледи Анны.
У Морвана потемнело в глазах.
– Ей нужен священник?!
– Нет-нет, это не то, что вы подумали, – улыбнулась девушка. – Просто нужно же кому-то сильному держать миледи Анну, чтобы…
Не дослушав ее, Морван залпом допил эль и швырнул остатки хлеба в огонь.
– Для такой надобности и я сгожусь.
Подходя к комнате Анны, он услышал из-за двери оживленный спор. Морван замедлил шаги. До слуха его доносились голоса Анны и Катрин. Морван решительно толкнул дверь.
Никто не заметил его прихода. У постели Анны хлопотали четыре служанки. Катрин сидела на стуле у изголовья сестры. На коленях у нее Морван заметил плошку с целебным бальзамом. Комнату наполнял приторно-едкий запах этого снадобья. Женщины пытались удержать Анну на постели, но она с силой отталкивала их руки и порывалась сесть.
– А я говорю, рану нужно зашить! – упорствовала Катрин.
– А я тебе повторяю, – возвысила голос Анна, – что это всего лишь царапина. Кость не задета. Смазать бальзамом и перевязать потуже – вот и все. – С этими словами она шлепнула по руке одну из служанок.
Все четверо словно по команде отпрыгнули от ее ложа, когда обнаружилось присутствие в комнате Морвана. Растерявшись от неожиданности, служанки не торопились заслонить от его нескромных взоров свою госпожу, которая лежала на животе в чем мать родила. Морван успел наглядеться на плавные изгибы ее тела, на ее упругие ягодицы и стройные, длинные ноги. Тело Анны было еще прекраснее, чем он воображал.
Но тут служанки опомнились и снова разом бросились к постели. Они выстроились вдоль ложа Анны, словно суровые стражники.
Анна густо покраснела и уронила лицо на согнутые в локтях руки.
– Катрин, ну как же ты могла?!
Младшая сестра швырнула служанкам простыню и невозмутимо отозвалась:
– К твоему сведению, я посылала за Асканио. А почему сюда явился сэр Морван, мне неизвестно.
– Асканио дает последние напутствия умирающим, – пояснил Морван и, подойдя к постели Анны, деловито спросил: – Так для чего же вам здесь понадобились сильные мужские руки, леди Катрин?
– Надо, чтобы ее кто-то держал, пока я зашью рану, – вздохнула Катрин. – Нам с этим не справиться.
Анна приподняла голову и обратила к сестре сердитое лицо.
– Только перевязка! Больше мне ничего не нужно!
– Откуда тебе знать? Ведь ты своей раны не видишь. А вдруг она загноится, и ты умрешь от отравления крови? Да и шрам, если аккуратно все заштопать, будет не так заметен.
– Плевать я хотела на шрам!
Морван отстранил служанок от кровати и резким движением стянул простыню, которой те успели прикрыть Анну от шеи до ступней. Глубокая рана в форме полумесяца зияла на боку. Она тянулась от края лопатки вбок, почти до самого бедра. Края раны начали припухать, а возле нее наливался краснотой огромный синяк. Вероятно, Анна ушиблась при падении. Скоро, подумал он мрачно, это нежное тело щедро разукрасят и другие боевые отметины – кровоподтеки, подсохшие ссадины, которые пока еще не заметны.
Он бросил взгляд в сторону очага, возле которого громоздилась деревянная лохань с розоватой водой и валялись влажные простыни. Хорошо, что они успели ее вымыть. Завтра у нее начнет отчаянно болеть все тело, все мышцы и связки, и о том, чтобы позволить кому-то тереть себя тряпицами, она и помыслить не сможет.
– С вашего позволения, милорд, – промямлила одна из служанок, целомудренно укрывая свою госпожу простыней, кроме того участка спины, где виднелась рана.
– Нечего заискивать перед сэром Морваном, – сердито осадила ее Анна. – Пока что еще я твоя госпожа.
– Вот-вот, – подхватил Морван. – Ведь будь я здешним господином, и отметины на вашей коже оставил бы мой ремень, а не меч рыцаря, который вас чуть не прикончил. И Катрин ничего не пришлось бы зашивать.
Он принялся расстегивать поясной ремень. Анна приподнялась на локтях. Глаза ее с ужасом и недоверием следили за его движениями.
– Вы не посмеете!
– Разумеется, нет. У меня и в мыслях ничего подобного не было. Выпороть вас ремнем, когда вы и без того страдаете от ран и ушибов? За кого вы меня принимаете? Ремень надо сжать зубами, чтобы не прокусить губу, когда Катрин станет штопать вашу рану.
Служанки многозначительно переглянулись. В глазах у всех четверых горело торжество. Наконец-то нашелся человек, сумевший укротить их строптивую госпожу. Но Морвану вдруг сделалось досадно за себя и за Анну. Разве приличествует рыцарю так унижать беспомощную, тяжко страдающую юную деву? Разве допустимо так безжалостно подавлять ее волю?
– Ты останься здесь, – приказал он одной из служанок, пышнотелой девице с крепкими красными руками. – Остальные быстро отправятся вниз. Там много раненых. Позаботьтесь о них. А мы здесь управимся и без вас.
Три женщины с видимой неохотой повиновались ему. Он повернулся к притихшей Катрин:
– Начнем. И да поможет нам Бог.
Катрин соорудила вдоль кромки ложа нечто вроде валика из одеяла, обернутого простыней.
– Пусть-ка она повернется на спину. Мне будет лучше видна ее рана. А вы не смотрите сюда.
Морван дотронулся до плеча Анны:
– Они ушли и не станут больше смущать вас своим присутствием. Вы теперь будете слушаться Катрин?
Она молча кивнула. Он повернулся спиной к кровати. Когда Катрин сообщила, что у нее все готово, и он снова воззрился на раненую, оказалось, что та облачена в тонкую рубаху, которую решительная Катрин распорола как раз над зиявшей раной. Морвану только и оставалось, что любоваться обнаженными руками, на одной из которых виднелось два кровоподтека, начинавших темнеть. Еще один располагался у нее под глазом, захватывая часть щеки.
Морван примостился на краю кровати и сказал служанке:
– Ты усядешься ей на ноги, на икры. Налегай всем весом своим, чтобы она не могла шевельнуться.
Служанка тотчас же выполнила команду. Анна страдальчески поморщилась. Морван поднес к ее лицу ремень, и она с гримасой неудовольствия сжала мягкую кожу зубами. Одной рукой он бережно приобнял ее за плечи и положил ладонь другой на плоский живот.
– Начинайте, леди Катрин.
Стоило пальцам сестры коснуться ее кожи, как Анна болезненно вздрогнула. Морван крепко стиснул ее плечи и плотнее прижал ладонь к животу. Анна изо всех сил вцепилась в его руку – сначала она пыталась высвободиться, а после перестала сопротивляться и сжимала ладони, впиваясь в его кожу ногтями, только чтобы не закричать. Всякий раз, когда игла вонзалась в ее тело, она кусала ремень и поводила головой из стороны в сторону.
Лоб Морвана покрылся крупными каплями пота. Он с раздражением твердил себе, что она заслужила еще и не такое. Возомнив себя воином, беспечно подвергая себя опасности, она должна была знать, чем это может закончиться. Однако, глядя на ее белые зубы, впивавшиеся в ремень, на глаза, в которых стояли слезы, он почувствовал, как в сердце его вползает жалость.
– Катрин, нельзя ли попроворней?
– Все надлежит сделать как подобает. Или вообще никак, – парировала юная супруга Джосса, продолжая свою работу.
Ему нечего было на это возразить. Рана оказалась большой, и на то, чтобы ее зашить, потребуется еще немало времени. А значит, пребывание несчастной Анны в аду продлится еще долго.
Он наклонился к ней:
– Откройте глаза. Когда они зажмурены, боль ощущается сильней. Это я вам говорю по своему опыту. Смотрите на потолок, на платье Катрин. Разглядывайте узор, кружева.
Глаза ее широко распахнулись, и из них брызнули слезы, заливая виски и струясь на подушку. Они тяжело, страдальчески уставились не на потолок, не на платье Катрин, а на него. Морван ободряюще улыбнулся, от души надеясь, что сострадание, изливавшееся из его глаз, хоть немного утишит ее боль.
– Хотите, я вам расскажу, как у меня появился мой Дезире?
Она с усилием кивнула.
– Меня им наградил Эдуард за доблесть в сражении при Креси. Когда я обратился к его монаршей милости с просьбой отпустить меня из Кале, где мы держали осаду, на службу в Гасконь, он мне его подарил. Дезире был одним из его любимых жеребцов. Я вот тут подумал… – Ему во что бы то ни стало нужно было рассеять ее мысли, переключить их с испытываемых ею страданий на что-то захватывающее, волнующее. И он заговорил о первом, что пришло в голову: —…подумал, он ведь вам понравился, жеребец и впрямь очень хороших кровей. Так вот, быть может, его следовало бы скрестить с какой-нибудь из ваших породистых кобыл. Или с несколькими. Тогда я мог бы претендовать на одного из жеребят. Ведь так принято, верно? Мне все равно, жеребчик это будет или кобылка. Ну как, по рукам?
И снова кивок, губы дрогнули в благодарной улыбке, но тут Катрин вонзила иглу в самый болезненный участок раны. Или же у Анны иссякло мужество и она больше не могла терпеть невыносимую боль молча. Во всяком случае, широко раскрыв рот, она издала отчаянный крик.
Взгляд ее мгновенно сделался диким, затравленным. Она попыталась высвободиться, и Морвану стоило больших усилий удержать ее.
– Я взял бы ваши мучения на себя, Анна, если бы мог. Богом клянусь, что это так.
Худшее, однако, осталось позади. Мало-помалу она успокоилась, и снова ее страдальческий взгляд остановился на его лице.
– Вы же знаете, все на свете кончается. Закончится и это. Потерпите, осталось совсем немного. А вот как выздоровеете, сможете поехать в Англию к своему герцогу. Чтобы уладить все ваши дела.
Взгляд ее исполнился неизъяснимой печали, но она согласно кивнула.
– У меня остались при дворе кое-какие знакомства. Я дам вам рекомендательные письма к тем, кто сможет помочь. – Произнося это, он старался подавить тоскливое чувство, возникшее в душе при одной мысли об ее уходе в монастырь. Воображение тотчас же нарисовало ему удручающую картину: вот Анна в темно-коричневом монашеском облачении медленно проходит сквозь врата обители, и те навек затворяются за ней. И все же это видение было не самым худшим из тех, что представали перед ним в последние дни. Ведь еще так недавно он с ужасом представлял ее убитой в сражении или цепенеющей на супружеском ложе в объятиях Гюрвана.
– Ну, вот и все, благодарение Богу! – с чувством воскликнула Катрин.
Он ослабил хватку, но рук с ее живота и плеч не убрал. Анна розовым языком вытолкнула изо рта ремень. Ее ладони по-прежнему сжимали его руку.
