Текст книги "Сила соблазна"
Автор книги: Майя Родейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11
Каждый повеса нуждается в сопернике
«Светские новости» от леди Оригинальность
Несмотря на все восхитительные планы Дорогой Аннабел, все же остается неясным, как может Болван оставаться настолько безразличным.
«Лондон уикли»
Издательство «Лондон уикли»
Поздний вечер
Это безумие. Это опасно. Предложение «Беспечной из Кэмден-таун» казалось умным и легко осуществимым, пока излагалось на бумаге. Оставить что-нибудь в издательстве. Вернуться за этим попозже. Оказаться наедине с Найтли. И ждать романтической сцены.
Просто, не так ли?
Аннабел казалось необходимым попробовать нечто более смелое, особенно после того, как оказалось, что ее соперница – сама Лидия Марсден. И дело не только в прогулке по парку. Джулиана узнала, что сам лорд Марсден поощряет ухаживания Найтли за своей сестрой. За первой прогулкой в парк последуют и другие, пока парочка не прошествует к алтарю.
И если ей не удастся завоевать его сердце…
Однако в этот момент Аннабел уже жалела о том, что затеяла все это, и особенно о том, что так неосмотрительно приняла совет «Беспечной». Но отступать было слишком поздно, поскольку она уже вошла в здание издательства.
В конце еженедельного совещания Аннабел «забыла» в комнате свою шаль. Лучшую шаль, что служило дополнительным веским предлогом ее забрать. Отправляясь в экспедицию, она надела недавно купленное дневное платье, скроенное так, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры, светло-голубое, в тон глазам. Единственное утешение… по крайней мере выглядит она хорошо, хотя план явно неудачен.
Да и Бланш будет гадать, куда подевалась золовка… особенно когда поймет, что дети не выучили уроков и свечи не зажжены.
И как она станет объясняться? Она не продумала досконально каждый аспект этой дикой схемы, ибо в таком случае Старая Аннабел припомнила бы миллион деталей, которые могли привести к неудаче, и еще миллион других причин, по которым следовало оставаться дома и в безопасности.
Однако Новая Аннабел взяла верх.
И если кто-то спросил бы, почему она не подождала неделю, до следующего совещания, у нее был довольно неубедительный ответ, что закат куда романтичнее дневного света. Да и роман, вероятнее всего, завяжется в уединении, а не под взглядами собравшихся авторов.
Кроме того, ей нужно писать колонку. Следовательно, необходима тема. Поэтому Аннабел проскользнула в здание в конце дня.
Слава Богу, Найтли все еще был на месте, но не один.
Она задержалась в тени, за дверью его кабинета, раздумывая, что делать, но наконец удовлетворилась подслушиванием. Иначе Джулиана просто убьет ее!
– Что вы узнали? – спросил Найтли. Судя по тону, его одолевало нетерпение. Словно Земля, по его мнению, вертелась недостаточно быстро!
– Оказалось, что Бринсли, под видом доктора, действовал несколько месяцев и получил доступ в спальни многих порядочных женщин, – сообщил собеседник.
Аннабел узнала голос Оуэнса. Если Найтли захочет назначить преемника, им станет Оуэнс: молодой, дерзкий, неразборчивый в средствах и очень обаятельный.
Очевидно, они говорили о скандале в «Лондон таймс». Бринсли – тот репортер, которого арестовали и бросили в Ньюгейт.
– Ад и проклятие! – выругался Найтли. – Представляю, что ему известно…
– Совершенно верно, – согласился Оуэнс.
Аннабел осмелилась заглянуть за угол, в кабинет Найтли, поскольку дверь была приоткрыта. Оказалось, что Найтли расхаживал по комнате, заложив руки за спину и нахмурившись.
Она потихоньку вздохнула.
В этом человеке так и горели энтузиазм, энергия и сила, которые восхищали ее и влекли к нему. Она отметила залихватски падавший на лоб локон, который Найтли безжалостно откинул назад. Как ей хотелось запустить пальцы в его волосы…
Его губы сжимались в твердую линию. Она думала только о том, чтобы смягчить их поцелуем…
– Я хочу потолковать с Бринсли, – деловито объявил Найтли. – Нам следует представить это преступлением бессовестного репортера и подчеркнуть, что подобное явление единично и не характерно для всех работников прессы.
– Понятно, сэр, – ответил Дэймиен.
Аннабел тоже поняла, что скоро в газете появятся многочисленные статьи на эти темы, а потом по городу пойдут слухи. Это всего лишь вопрос времени, прежде чем лондонцы поверят газете и поразятся, насколько «Лондон уикли» настроен на биение сердца города.
Разговор закончился, и Оуэнс, выходя из кабинета, налетел на Аннабел. Та испуганно охнула. Только этого не хватало!
– Мисс Свифт! Что вы здесь делаете? – осведомился Оуэнс, с любопытством взирая на нее.
– Моя шаль, – пробормотала она, заметив, что Найтли смотрит на них в открытую дверь. – Я забыла здесь свою лучшую шаль.
– Вы скорее всего оставили ее в комнате авторов. Пойдемте, я провожу вас, – предложил Оуэнс и, взяв ее под руку, повел по коридору.
– Что вы… – шепотом начала Аннабел.
– Чудесная сегодня погода, – перебил ее Оуэнс.
Какое отношение имела его фраза к происходящему?
Разве он не сообразил, что должен удалиться, оставив ее наедине с Найтли?
Оуэнс последовал за ней в комнату авторов и закрыл дверь, надежно отделив их от остального мира.
– Что вы делаете? – прошипела она, потянувшись к дверной ручке.
Но Оуэнс загородил дорогу. Аннабел впервые заметила, что он довольно высок и широкоплеч. Судя по тем авантюрам, в которые Оуэнс бросался очертя голову, он еще и силен.
Их взгляды скрестились. Темно-карие глаза. Длинные ресницы. Почему она не замечала всего этого до сих пор?
Голова Аннабел закружилась. Этого она не планировала. Что, спрашивается, происходит?
– Это одна из ваших интриг? – с улыбкой спросил Оуэнс.
Сбежать и не ответить? Невозможно…
Он прислонился к двери. Господи, спаси ее от людей, которые умеют так небрежно прислоняться к двери.
– О чем вы? – спросила она с невинным видом. Ей не хотелось отвечать на вопрос. И она не совсем понимала, что задумал Оуэнс.
– О, бросьте, Аннабел, мы не так тупы, как он, – усмехнулся Оуэнс.
– И что? – спросила она с легким раздражением. – Если все так, вы стоите на пути моей… истории. Моей газетной колонки.
Ей хотелось сказать «истинной любви». Однако вместо этого она впервые в жизни пробормотала три слова:
– Как вы смеете?
– Хороший трюк, Аннабел, – рассмеялся Оуэнс, – оставить шаль, чтобы потом за ней вернуться. Классический. Но как вы напишете об этом, без того, чтобы он все понял? Не настолько он глуп.
Хороший вопрос. Тот, на который у нее не было ответа. Особенно еще и потому, что Оуэнс прав. Она не может написать об этом, не выдав себя.
И снова Аннабел поняла, что не просчитала всего. Во всем виновата вынужденная спешка. И тот печальный факт, что если бы она хорошенько все обдумала, никогда не решилась бы на такое.
– Я что-нибудь придумаю, – ответила она. Комната неожиданно показалась ей слишком тесной. И душной.
Оуэнс продолжал всматриваться в нее темными, бархатисто-карими глазами.
Ответ его был совершенно неожиданным.
– Я вас одобряю, – откровенно заявил он.
– Простите… – потрясенно пролепетала Аннабел. Оуэнс нарушал все ее планы, пока стоял, загораживая дверь высоким, сильным телом и удерживая ее в этой комнате. Они вдвоем и никого больше.
– Послушайте, Аннабел, вот вам бесплатный совет. Мужчины живут соперничеством. Погоней. Состязанием. Испытаниями. И ради своей колонки вам необходимо пробудить в нем подозрения. Если он поймет, что Болваном прозвали именно его, это слишком легко. Но если он вообразит, что Болван – это я…
Оуэнс замолчал.
Аннабел смотрела на него, пытаясь осознать сказанное.
Если удастся вселить в Найтли сомнения, значит, у нее появится возможность писать свободно, без опасения выдать себя. И она сумеет написать занимательную колонку, что еще увеличит продажи. А если что и способно привлечь Найтли, так это увеличение продаж.
В некоторых письмах предлагалось поощрять соперника и соперничество, но она посчитала это невозможным. Кто будет играть роль этого соперника?!
Оуэнс, вот кто. Оуэнс, который, как она заметила, молод и красив.
– Понимаю, – кивнула Аннабел. – Но почему вы хотите мне помочь?
– Чем скорее он женится и поймет, что жизнь может проходить не только в кабинете издателя, тем скорее я получу повышение, – пояснил Оуэнс, словно факт был очевиден. – Не у него одного в этом издательстве есть амбиции.
– Но как это сработает? – спросила она.
– Уже работает, – заверил он. – Можете написать об этом, и пусть гадает, кого вы ловите: его или меня. Это сделает вас намного интереснее.
– Хотите сказать, что я серая, незаметная мышка? – обиделась Аннабел.
– Теперь уже нет, – ухмыльнулся Оуэнс. – Теперь уже нет.
– Не пойму, как к этому отнестись, – нахмурилась Аннабел.
– Я всего лишь хочу помочь. И сделайте что-нибудь с волосами, – посоветовал он.
– О чем вы? – рассердилась она, но рука невольно потянулась к тугому, нашпигованному шпильками и перетянутому лентами узлу.
– Позвольте мне, – тихо предложил Оуэнс и ловко вынул пару шпилек, освободив волнистые пряди, мягко обрамившие щеки. Аннабел наблюдала за ним и заметила в его лице нечто вроде восхищения.
– Гораздо лучше, – пробормотал он. Ее губы приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука. Происходило нечто… гораздо большее, чем избавление от шпилек.
Аннабел, к которой вернулась застенчивость, поспешно отступила.
И тут же наткнулась на стул.
И стала падать, а Оуэнс поспешно ее поймал.
Найтли выбрал именно этот момент, чтобы открыть дверь, и обнаружил Аннабел в объятиях другого мужчины. Волосы девушки были растрепаны, губы приоткрыты.
Для Найтли это означало только одно: между ней и Оуэнсом что-то происходит.
– Что-то случилось? – поинтересовался Найтли.
– Я забыла шаль, – выпалила Аннабел, что, в сущности, ничего не объясняло.
Оуэнс разжал объятия и отступил.
– Я помог мисс Свифт, – вкрадчиво вторил он.
И при этом почти не солгал. Но коварно позволил словам повиснуть в воздухе, дав Найтли возможность делать всяческие предположения. Аннабел наблюдала, как Найтли буквально впитывает открывшуюся его взору сцену. Отметила его прищуренные глаза и сжатые челюсти. Неужели Оуэнс прав? Неужели для осуществления ее планов необходим соперник?
– Я как раз уходил, чтобы заняться тем делом, которое мы обсуждали, – объяснил Оуэнс, нежно касаясь локтя Аннабел, прежде чем покинуть комнату и оставить девушку наедине с Найтли.
Найтли прислонился к двери.
Аннабел сдержала вздох.
Она обожала, когда он прислонялся к двери…
– Должно быть, очень дорогая шаль, – заметил Найтли.
– Моя лучшая, – пояснила она, закутываясь в голубой кашемир, хотя ей было ничуть не холодно. Скорее, наоборот.
– Вам она потребовалась для какого-то особенного события? – вежливо спросил он. Слишком вежливо. Словно подозревал, что она по самое горло увязла в очередной интриге.
Но Аннабел сказала себе, что ее воображение чересчур разыгралось.
– Для похода в церковь, конечно, – пояснила она, но не остановилась, как следовало бы. Сдали нервы. – Служба завтра, а до следующего совещания еще неделя, и я не могла оставить шаль здесь. Нужно накинуть лучшую шаль, прежде чем идти в церковь. Она единственная, которая подходит к моему голубому платью, а его нужно непременно надеть на службу. А вы ходите в церковь?
– Нет, – бросил Найтли. – Нет, если принять в расчет «это».
Под «этим» он, вероятно, подразумевал газету.
– Вот как, – ответила Аннабел. Она не знала, стоит ли принимать в расчет «Лондон уикли». И не знала, что ответить.
Ей стало так жарко, что она немного спустила шаль с плеч. Пожалуй, стоило бы открыть окно.
От улыбки Найтли у нее сильно забилось сердце. Словно только они двое знали какую-то шутку.
– Я рад, что вы нашли шаль. Особенно учитывая, что на дворе июнь, – усмехнулся он.
– Вы же знаете, погода в Англии очень… переменчива, – выдавила Аннабел.
– Шаль чуть похуже не подошла бы, – упорствовал Найтли, явно насмехаясь над ней. Все шло не так, как полагается. Хотя казалось бы, ее желание исполнилось: она осталась наедине с Найтли. Иначе сидела бы дома и наблюдала, как брат читает газету, а Бланш – назидательную литературу – вслух, на благо семьи. Такова была ничем не примечательная жизнь Старой Аннабел.
А сейчас она искренне развлекалась, подыгрывая Найтли.
– Почему вы думаете, что у меня есть еще одна шаль, чуть похуже?
Она старалась говорить естественно, и кажется, ей это удалось.
– Ваша семья владеет предприятием по импорту тканей. Если вам чего-то и недостает, то никак не шалей, – ответил Найтли. Аннабел от удивления приоткрыла рот.
Всего несколько дней назад она не была уверена, что он знает, как ее зовут. А ему, оказывается, известно про семейный бизнес Свифтов?!
Должно быть, ее челюсть отвисла сама собой.
– Откуда вы знаете?
– Мисс Свифт, моя обязанность знать все, – отрезал Найтли и, оттолкнувшись от косяка, выпрямился и добавил: – Пойдемте, я провожу вас домой.
– О, не хотелось бы навязываться…
Слова, глупые слова отказа от заветного приглашения слетели с языка, прежде чем она успела сдержаться. Потому что знала: ему с ней совсем не по пути. Ее дом слишком далеко.
Вот что бывает, когда ты излишне почтительна и прежде всего думаешь о других. Вежливость крепко-накрепко засела в ней, и она механически произносила нужные фразы.
– Нельзя называть себя джентльменом и при этом позволить вам гулять одной ночью.
Аннабел пришла одна, поскольку Незамужние Тетушки никогда не имеют компаньонок. Они сами становятся компаньонками.
– Что же, если вы настаиваете, – ответила Аннабел кокетливо. Возможно, впервые в жизни.
Глава 12
Поездка в экипаже не должна обходиться без компаньонки
Дорогая Аннабел!
Поездки с некоторыми джентльменами небезопасны. Надеюсь, ваш Болван – один из таких.
Весельчак с Фаррингтон-роуд
«Лондон уикли»
Найтли не мог объяснить, почему перспектива путешествия вместе с мисс Свифт так интриговала его. Возможно, потому что она была последней в мире женщиной, с которой он собирался остаться наедине. Застенчивая, тихая, хорошенькая, непритязательная Аннабел. Нервно ерзает на сиденье напротив него в темной, бархатной коробке его экипажа.
Четыре года он не думал об этой женщине, а теперь она постоянно присутствовала в его мыслях и беседах. Казалось, все только и говорят об Аннабел.
Кроме того, эта женщина совершенно точно не имела никаких романтических связей до этой недели, когда у нее появилось сразу два неподходящих поклонника.
Лорд Марсден, проклятый маркиз и к тому же чертовски обаятельный, посылал ей розы.
И совершенно точно что-то происходило между ней и Оуэнсом. Как еще объяснить растрепанные волосы, розовые щеки и тот факт, что Дерек увидел ее в объятиях этого хлыща?!
Но почему это беспокоит его? Мысль об этом раздражала. Не давала покоя.
Настолько, что он вышел из-за письменного стола, решив узнать причину продолжительного молчания за закрытой дверью. А когда он открыл дверь, едва не взорвался от ревности и желания дать Оуэнсу по физиономии.
Зато теперь он остался наедине с Аннабел.
– Куда прикажете, мисс Свифт? – спросил он, когда они уселись в модный экипаж новейшей конструкции, с удобными темно-зелеными бархатными сиденьями, и стенками, отделанными черным лаком. Дерек наслаждался внешними признаками успеха – красивый особняк, дорогие портные и все самое лучшее, что можно купить за деньги.
– Монтегю-стрит сто пятьдесят, Блумсбери, – ответила она. – Или вы уже и это знаете?
– Уже знаю, но мне казалось разумным уточнить адрес на случай, если вы собирались ехать в другое место, – пояснил Найтли.
«Например, в дом Марсдена. Или на квартиру Оуэнса».
При мысли об этом его внутренности затянулись узлом.
– Вы очень заботливы, – ответила Аннабел и замолчала, очевидно, споря с собой, стоит ли высказывать все, что у нее на уме. Сам Дерек, привыкший к быстрым решениям, с интересом наблюдал за сменой выражения ее лица.
– Что еще вы знаете обо мне? – спросила Аннабел, выпрямляясь, словно эти слова требовали от нее суровой решимости.
– Вам двадцать шесть лет, – ответил он.
– Невежливо уточнять возраст дамы, – ответила она, невольно подтвердив его слова.
– Вы живете с братом, торговцем тканями. И его женой. Вот уже три года раздаете советы любопытным, безответно влюбленным и несчастным, – продолжал Найтли.
Как легко собирать сведения о людях. И это часто оказывалось весьма полезным.
Но лучше не упоминать о недавно открытых фактах: Аннабел выглядела настоящим ангелом, тем более что золотистые локоны выбились из узла, в который она обычно укладывала волосы. А губы были пухлыми и красными… грешными. Когда она улыбалась, на левой щеке появлялась маленькая ямочка. Она часто краснела, вздыхала, и Дерек находил занимательным, что она способна выказывать столь страстные, чувства.
Сам он никогда не был на это способен. Другое дело женщины. Большинство охотно делились мыслями и чувствами.
– Любопытно, что вы знаете обо мне? – переменил он тему. Аннабел нерешительно улыбнулась, словно не зная, с чего начать.
– Вам тридцать пять лет, ваша мать актриса, у вас городской дом в Мейфэре, и ваш почерк невозможно разобрать, – задорно ответила она.
– И у меня твердая грудь, – не удержался Найтли.
Аннабел застонала. Он с трудом различал ее лицо в полумраке, но был готов поклясться, что она покраснела.
– Вы легко смущаетесь, – заметил он, добавляя это качество к списку фактов об Аннабел.
– Вы это знали или только что обнаружили? – спросила она, улыбаясь.
– Я учусь, – объяснил Дерек. Он знал о ней меньше, чем о других корреспондентках, потому что у тех вошло в привычку врываться в его кабинет, высказывать претензии, поднимать шум и скандал.
Похоже, это самая длинная беседа с Аннабел. Забавно.
– Я также знаю, что ваша колонка – главная тема разговоров в городе, – добавил он. Помимо Драммонда, Гейджа и его матери все только и судачили о стремлении Дорогой Аннабел завоевать Болвана. Оуэнса? Или Марсдена?
На каждой встрече с автором или таким же бизнесменом, как он сам, обсуждался этот вопрос. Он даже подслушал, как камердинер с дворецким жарко спорили о том, до каких пределов должен доходить вырез платья.
– Что вы думаете о моих последних колонках? – спросила она.
– Они становятся невероятно популярными. Их обсуждают даже посетители кофеен. Вам следует как можно дольше интриговать их, читателям это нравится.
Приключения Влюбленной Аннабел стали прекрасной темой для обсуждений, приносившей большую прибыль.
Кроме того, продолжение интриги означало, что Оуэнсу придется подождать. Или Марсдену? Один из них уж точно пресловутый Болван.
– Понятно, – тихо сказала Аннабел, поглаживая бархат сидений и глядя в окно. Дереку показалось, что над ней прошло облако, поскольку она неожиданно показалась немного менее оживленной. Может, он сказал что-то не то? Странно, ведь он хотел сделать комплимент.
– Почтовые служащие жаловались, что вы получаете огромное количество писем, – сказал он, надеясь, что упоминание о ее популярности немного поднимет настроение.
– Они всегда жалуются, – улыбнулась Аннабел. – Но людям нравится обращаться ко мне со своими проблемами.
– Должно быть, у вас талант их разрешать. И давать добрые советы, – лениво заметил он. Шаль сползла с ее плеч, обнажив первое средство привлечения Болвана. Найтли вдруг понял, что желает ее. И что они в экипаже одни.
– Должно быть, так. А вы не знали? – спросила она, глядя на него огромными голубыми глазами. Он мгновенно потерял нить беседы, увлекшись созерцанием нежных холмиков в вырезе платья и все усиливавшимся желанием к Аннабел.
– Не знаю, как дальше живут читатели, принявшие ваши предложения. Или в чем заключается хороший совет. Поэтому вы не увидите, как я правлю вашу колонку. Сам я живу по трем правилам, и это все.
В самом деле, разве мужчина нуждается в чем-то большем? Нет, конечно.
– Скандал компенсируется продажами, – скучающе начала Аннабел, как все авторы, пересказывающие именно эту фразу. Однако она была абсолютно правдива. Поэтому они улыбнулись друг другу, поскольку верили в эту истину.
– А второе? – спросила она.
– Любая драма уместна лишь на газетной странице, подсказал он, хотя никогда не произносил эти правила вслух и никогда о них не говорил. Но Дорогой Аннабел можно сказать все.
– Забавно, если учесть, что ваша мать актриса, – заметила Аннабел.
– Именно потому, что моя мать актриса, – возразил он.
– Драма вне газетных страниц мне больше импонирует, – вздохнула Аннабел. – Конечно, для мужчин все иначе. А для нас, незамужних женщин, в жизни существует очень мало приключений и развлечений.
– А это не считается? – спросил он.
Конечно, это всего лишь поездка в экипаже. Но что может помешать ему усадить ее на колени и сделать своей? Да ничего, если не считать его выдержки, которая с каждой секундой все больше слабела.
«Это всего лишь Аннабел», – пытался сказать себе Дерек. Но лгал самому себе. Потому что медленно, но ясно понимал, что хочет попробовать на вкус губы Аннабел, коснуться нежной кожи и груди, которая… о Господи, пробуждала такие порочные мысли! Почему все эти годы он ее не замечал?!
В свое оправдание он мог только сказать, что до последнего времени она не носила столь откровенных платьев.
Аннабел туже закуталась в шаль. В лучшую, по ее словам. Или это уловка, чтобы без помех встретиться с Оуэнсом?
– О да, это может считаться приключением, – ответила она с улыбкой, которая без преувеличения могла считаться порочной. – К счастью для вас, я личность незначительная. И мои родственники ни в коем случае не станут справляться о благородстве ваших намерений.
– Почему? – спросил Найтли. Он имел свою, не совсем обычную точку зрения на родственников незамужних женщин. Обычно они всеми силами стремились навязать ему своих сестер и дочерей, причем как можно скорее. Взять хотя бы Марсдена.
– Это будет означать для них потерю бесплатной прислуги, – призналась Аннабел с вымученным смехом, ударившим прямо в сердце Дерека. Она пыталась шутить на эту тему, но это ей плохо удавалось. – Бланш придется самой делать математику…
Бланш, вероятно, жена ее брата. Должно быть, кошмарная особа.
Его обуял благородный порыв спасти Аннабел из этой гнусной ситуации. Но Дерек отнес его за счет врожденных инстинктов истинного джентльмена. Или слишком многих проведенных в театре часов.
«Драма уместна лишь на газетных страницах. Повторить. Драма уместна лишь на газетных страницах».
– Неудивительно, что вы жаждете приключений, – заключил он, уводя разговор от ее семейки.
Слова все еще висели в воздухе, когда экипаж сильно тряхнуло. Аннабел оторвало от сиденья и бросило на колени Дерека. Лошади остановились. За окном послышались шум и крики: должно быть, они столкнулись с другим экипажем.
Нужно срочно посмотреть, что случилось.
Но Найтли остался и обнаружил еще много интересного в своей милой спутнице. Она была теплой – он точно знал это, потому что его мгновенно схватил жар – и просто роскошной женщиной. Дерек инстинктивно обнял ее, чтобы удержать на месте. И ощутил изгибы бедер, попки, грудей…
Ничего не скажешь, чертовски соблазнительна! И не только ее рот вводил мужчину в грех. Все остальное – тоже. Вся она греховно обольстительна, эта Ангельская Аннабел!
Почему он не узнан все это раньше?
Ну, прежде всего он до этого не держал ее в объятиях. Во всяком случае, дольше, чем было необходимо или диктовалось правилами приличия.
Найтли обнаружил также, что его телу очень нравилось ощущать Аннабел на коленях. Во всяком случае, определенные анатомические его части всеми силами старались выказать свою симпатию. Положительно непристойную симпатию.
– Мне бы стоило посмотреть, что происходит, – выдавил Дерек, хотя прошла еще минута до того, как кто-то из них попытался пошевелиться.
Когда они разъединились, он, должно быть, не слишком заботился о том, где находятся его руки, и ненамеренно коснулся определенных округлых частей ее тела.
В конце концов, он всего лишь мужчина.
Но это неправильно. Аннабел работала на него. Работала… на… него.
И развлекаться с ней несправедливо и нечестно. Это будет всего лишь мимолетная связь, если учесть намечавшуюся помолвку с леди Марсден. И рано или поздно это приведет к оскорбленным чувствам, неловкости, вопросам гордости и так далее, и тому подобное. И к потере одного из авторов, ведущих невероятно популярную колонку.
Аннабел была неприкосновенна.
Ощутив вечерний холод, Найтли прежде всего подумал:
«Хорошо, что Аннабел пришла за шалью».
И только потом он сосредоточился на ситуации.
Экипажи действительно столкнулись. И один, к несчастью, принадлежал ему. Слава Богу, лошади не пострадали. И никто не покалечился. Даже экипаж почти не получил повреждений. Однако пассажиры второго экипажа рвались в бой, и только холодная выдержка Найтли успокоила их, помогла разобраться, и все мирно разъехались.
Но все это время он краем глаза наблюдал за Аннабел, смотревшей в окно экипажа. Поэтому и не свалил с ног человека, обвинившего его кучера в разгильдяйстве и распущенности и осыпавшего ругательствами всех участников происшествия. Именно Аннабел явилась причиной, по которой он так спешил завершить спор миром. Сознание того, что Аннабел ждет, подстегивало Дерека.
– Наверное, в газете появится статья о правилах уличного движения, не так ли? – спросила она, когда он наконец уселся напротив.
– Совершенно верно, – ухмыльнулся он. – И еще одна с сетованиями на ужасающее неумение некоторых людей править лошадьми.
– Должно быть, чудесно иметь собственную газету и говорить целому миру, о чем вы думаете, – задумчиво произнесла она. – Особенно когда столько людей читают ее и соглашаются с вами. Вы поэтому работаете так много, мистер Найтли?
– Я люблю работать. Люблю успех и все, что к нему прилагается, – честно ответил Найтли.
Он любил испытания, трудности, погоню и гордость, приходящую с успехом. А также богатство и влияние, которые помогают достичь цели.
«Вышвырните ублюдка. Ему здесь не место».
Брат ошибся. Ему самое место в обществе. И вскоре общество примет его как одного из своих.
– Могу представить. Это очень красивый экипаж, – заметила Аннабел, гладя мягкие сиденья.
– Час назад он был гораздо красивее, – проворчал он. Аннабел рассмеялась.
Ко множеству деталей, которые Дерек успел узнать об Аннабел, пришлось добавить, что у нее прелестный смех.
– Мы почти приехали, – сообщила она, глянув в окно. – Большое спасибо, что проводили меня домой. Надеюсь, я не отвлекла вас от чего-то важного.
– Не мог позволить моему лучшему автору бродить в ночи без сопровождения, – широко улыбнулся Найтли.
– Особенно потому, что поездка в экипаже наедине с вами не была чем-то опасным или неприличным, – улыбнулась она в ответ.
Не была. Пока что ничего такого не случилось. И все же теперь, когда он столько узнал об Аннабел, ощущение опасности почему-то его не покидало.
Когда экипаж остановился перед аккуратным маленьким городским домом, ему пришло в голову обнять Аннабел и отведать вкус этих греховных губ. Он мысленно отметил, что она тоже об этом думает. Иначе как объяснить нервозность в красивых голубых глазах? И румянец на щеках? И блеск зубов, теребивших пухлую нижнюю губку?
«Почему не поцеловать ее»? – не унимался дьявол, сидевший у него на плече.
«Почему бы нет»? – уничтожающе цедила логика.
Потому что она работает на него. Разве он не объявил ее неприкосновенной всего четверть часа назад? Очевидно, необходимо напомнить себе, почему она неприкосновенна.
Потому что влюблена, то ли в Оуэнса, то ли в Марсдена. И должна продолжать добиваться кого-то из этих олухов. О ее колонке говорили по всему городу, и пока все обсуждали любовные приключения Аннабел, никто не вспоминал о назревающем гнусном скандале из-за проклятого расследования. И пусть все так и остается.
Потому что он будет ухаживать и женится на леди Лидии, и этот брак даст ему все, чего он так добивался: положение в высшем свете и защиту его газете. Его авторам.
Потому что Аннабел была милой, невинной женщиной. А он – безжалостным, холодным мужчиной, не заботившимся ни о чем, кроме своего бизнеса и положения в обществе, как бы грубо это ни звучало. Он не хотел разбить сердце такой девушки, как она.
– Вам пора, – произнес он голосом куда более хриплым, чем намеревался.
