Текст книги "Гаситель"

Автор книги: Майя Полумиско

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8

Айнар похолодел. Он поискал глазами скальпель – оставила ли Гарат его поблизости. Того гляди, придется отбиваться от обезумевшей толпы. Тесхенцы – чужаки, враги, они ведь убивают детей. И никаких Искр в лечении не использовали…

– Дышит, дышит уже, – крикнула Гарат.

Пара женщин притиснулись поближе. Кто-то потрогал руку и ногу мальчишки.

– Живой, – провозгласила стоящая рядом с Айнаром, тощая, лохматая, похожая на лошадь, только местных полосок не хватало. – Живой, дышит!

– Не лезьте, дуры, – их оттащила пара мужиков. Зеваки наседали, но отец ребенка вдруг как будто проснулся и понял: может пригодиться, может помочь сыну, наверняка, первенцу – и отчаянно, с исступлением человека, который больше ничего поделать не может, прогонял любопытных. Толпа не редела, но отступили шага на два.

Гарат невозмутимо проверяла пульс и дыхание.

– Уже лучше.

Она повысила голос.

– Живой, живой! Пчел пусть остерегается.

– Дык… – отец поскреб лохматую макушку, после чего вернул шляпу на место. – Пчелы да пчелы, че с них взять.

– Ну хоть не за лицо пусть кусают, – отмахнулась Гарат.

Еще спустя минут пять отек спал. Мальчик дышал самостоятельно.

– А че, он так и будет… – снова высунулся папаша и ткнул грязным пальцем с черной каймой под ногтями в сторону трубки.

– Сейчас уберем. Айнар!

Убирать оказалось легче. Гарат вытаскивала трубку, он аккуратно отцеплял зажимы. Живая человеческая плоть оказалась упругой и совсем не податливой, Айнар все сравнивал ее со свежей резиной для покрышек, хоть заливай в форму для отливки. Он помогал откачивать лишнюю кровь и жидкость, пока Гарат зашивала рану.

– Лекарства у меня местные, – объяснила она. – Действуют небыстро, мальчишка бы успел того. Ну да ничего, шрам на шее останется, мелочь.

Ранка оказалась маленькой и аккуратной. Гарат сунула матери склянку.

– Будете смазывать дважды в день, пока не заживет.

Та сползла на землю, как показалось Айнару: в обмороке, но оказалось, что всего лишь рыдает в исступленной благодарности – руками она цеплялась за грубое платье Гарат, лбом прижималась к коленям. На булыжники падали слезы. Даже зеваки прониклись: кто-то зашмыгал носом. Отец растерянно улыбался, а потом подскочил к Айнару и обнял его.

– Хорошие вы. Вот ты. Хороший парень. И девка твоя… Умные! Надо ж придумать, такую штуку сделать! Трубку мальцу в глотку вставить, значит!

Трубка лежала рядом на телеге – в крови, теперь еще и с налипшими комьями травы. Ее придется долго отмывать и дезинфицировать, подумалось Айнару, зато теперь он и сам дышал полной грудью, в ответ обнял гуннарова отца, и зеваки заорали, захлопали в ладоши, как все зеваки во всех мирах, если драматичная сцена заканчивалась хорошо.

Спустя еще минут десять мальчик пришел в себя. Его напоили водой, посадили в прохладное место. Он озирался, не понимая, чего понадобилось всем этим людям, горло еще болело, говорить не пытался. Гарат совала матери снадобья в глиняных и стеклянных резервуарах, объясняла, что делать, если опять возникнет отек.

– …Корни таума с третьей частью полынника, поняла? Хорошее противоотечное и антигистаминное… то есть, хочу сказать – поможет.

Женщина моргала:

– Да у нас Искра Жизни есть. Вот недавно купили как раз. Только с собой не взяли, а то…

– Искра-искрой, а про корни таума с полынником не забывай. А еще можешь эту смесь вот для чего использовать.

Айнар чуть отошел: люди слушали. Расходиться они не торопились, поэтому ловили каждое слово Гарат.

«Вот, что она имела в виду».

Айнар даже улыбнулся. Конечно, вряд ли она рассчитывала, что им повезет эффектно спасти ребенка от аллергического отека, смертельного без экстренной операции, но и с чирьями-зубами бы сработало. Корень таума, полынник, какие-то еще местные травы. Люди не совсем забыли медицину помимо магии – просто использовали ее редко, да и зачем? Никто не прикладывает подорожник, если есть антибиотики…

Но Искры не антибиотики.

Айнар подошел к отцу ребенка.

– А хочешь, научу пчел окуривать, чтобы близко не подлетали?

Наверняка, полагал Айнар, он знает. Крестьяне, даже если не пасечники – они ж только и делают, что со всякой живностью работают. Неужели до дымаря не додумались, он – городской житель, и тот просто ради любопытства интересовался.

Мужик посмотрел на него прозрачными и непонимающими бараньими глазами.

– Дымарь, – сказал Айнар – Если будете пчел отгонять, вам нужен дымарь.

Он достал из саквояжа журнал и принялся зарисовывать будущий шедевр прогресса. Тем временем, к Гарат потянулись люди – среди них Айнар узнал и давешнего толстяка с чирьем.

Он улыбнулся. Дымарь тоже пригодится, а еще – его помощь доктору Ашшале, потому что Искры-Искрами, а доступная медицина – вот она, прямо сейчас. Айнар подмигнул Гуннару: мальчишка очухался настолько, чтобы потихоньку встать и подойти к матери. Та отправила его обратно, отдыхать, но любопытный малец был рекламой куда лучшей, чем нарисованные аляповатые символы вместе с полыником.

Сработало же.

– Вот тебе чертеж дымаря. Покажи кузнецу, ну или хочешь, я сделаю. За сходную цену.

Отец Гуннара смотрел на Айнара с открытым ртом.

– Я еще не то умею, – снисходительно добавил он, считая, что имеет полное право на свои пятнадцать минут славы.

Минут оказалось больше.

Они работали до глубокой ночи. Внезапно оказалось, что у людей из насквозь магического мира, где недуги от поноса до проказы лечатся наложением волшебных огоньков, полным-полно болезней. Это были «несрочные» или «среднесрочные» случаи: чирьи, нарывы, вросшие ногти, гнилые зубы. Одному тощему и пожелтевшему типу Гарат удалила тронутый уже зловещей синевой гангрены палец, отругала: чего ж вы, господин, тянули. Тот ворчал: работы много, некогда, Искры Жизни дома закончились. Смущаясь, подходили женщины, иногда даже беременные, тогда Гарат выгоняла Айнара «передохнуть», а сама принимала в наспех организованной «палате» из крытого навеса, телеги и некрашеной холстины-ширмы.

Айнару все хотелось осмотреть поближе позаимствованную в «Ведре и карасе» «свечку». Интересно, ее хватились? Почти погасшие Искры – все-таки Искры. Он никак не мог выбрать удобного момента, толпа собиралась все плотнее, его дергали за руку – спрашивали, не Светоч ли Гарат. Айнар огрызался: нет, разве не видели, инструментами работает и склянками. Полынником, корнем таума, выжимкой листьев ольховника и прочим в таком роде. Он говорил быстро и бегло, с опозданием прикусывал себе язык на каком-нибудь «иммунитете» или «аллергической реакции», ловил странные взгляды.

«Я чужак, мне можно».

Попутно он осматривал телеги. Конструкция стандартная: колесо, спицы. Додумались же, лошадей приручили. Может, Гарат преувеличивает? «У меня лапки» от магии не такие уж «лапки»? Ну да, технология направилась по альтернативному пути, и что?

В темноте слабо светились глаза статуи. Люди Орона кланялись и делали молитвенный жест. Айнар попытался разговориться с одной из клиенток, средних лет женщиной, которая притащила сразу двоих детей, и теперь причитала, что им обоим нужно к Светочам, насколько Айнар понял – бородавки выводить. Он спросил про полив, про пахоту, посевы. Искры, везде Искры.

«Ничего не понимаю».

Толпа разбредалась под луной и странными нездешними звездами – «Билли Миллиган» узнавал их, а имен у звезд не было, местные считали их недосягаемыми Искрами, символом власти Светочей над простыми смертными. Обычная религиозная чушь, решил Айнар.

Гарат тронула его за плечо.

– Двадцать шесть гхэ и семнадцать нитов.

Айнар открыл рот. За восемь гхэ можно купить хорошего поросенка. Двадцать шесть – целая корова или даже лошадь.

– Неплохо так!

– И это я половину бесплатно лечила, – невозмутимо добавила Гарат. – Советовала, как варить микстуры из обычных трав, как очищать раны, помогать при простуде. Хоть бы слово запомнили, и уже легче, уже не пойдут за Искрами!

На последней фразе она понизила голос до шепота, с неудовольствием покосилась почему-то на статую, как будто каменная Циана Тар-Оронен могла спрыгнуть с постамента и лично покарать за хулу.

– Все, идем отдыхать.

– В «Карася»?

– Какой там, поди битком набито. Тесхенцев уж точно не пустят, – Гарат отмахнулась. – Поищем где-нибудь амбар.

– А ужин?

– А вот ужин купить можно.

В амбар набилось еще полдесятка желающих, зато хозяин пытался урвать всю возможную выгоду «базарного дня», поэтому ужин приготовил тоже с запасом. За отдельную плату, конечно. Гарат ворчала: десять нитов за двоих содрал, скупердяй. Айнар заглатывал хлебно-мясное на вкус варево с прожилками то ли лука, то ли капусты. Рагу было острым, соленым, от него хотелось пить, зато горячим и сытным, а выбирать ему не приходилось. Гарат ела медленно, а потом позвала Айнара – мол, поговорить надо. Соседи уже завалились спать, распространяя запах перегара, портянок и пота вместе с оглушительным храпом.

– Смотри, колодец, – показала Гарат Айнару.

Тот пожал плечами. Колодец как колодец.

– Грунтовые воды черпает. Вон Искра.

Желтый фонарик вспыхивал там, где журавль переходит в нить.

– Стандартная конструкция, которая ни черта бы не работала без Искры, – добавил Айнар и осекся. Темное лицо Гарат под светом из одной луны казалось едва различимо. Блеснули желтоватые зубы:

– Именно. Ты изучай-изучай. Технарь наш.

Айнару послышалась издевка.

– Если ты мне хочешь предъявить, что я ничего полезного не сделал, так это потому…

– Тихо, тихо. Медицина – проще. Искрами не каждую бородавку лечили. Простейшие отвары-повязки все равно умели накладывать, а вот заставить колодец качать грунтовую воду без магии – задача инженерная. Это тебе не чирей вскрывать. Смекаешь?

– Это здесь я должен сделать…

– Эх ты, Айнар Венегас.

Гарат вздохнула.

– Включай уже свои мозги, гений.

Уши запылали от обиды:

– Нет, ну я могу попробовать сделать чертеж, поработать и предложить завтра хозяину… – он широко зевнул. – Или послезавтра. Это не на один час задача.

– Вот именно. Прямо сейчас ничего трогать не стоит. Запоминай. Думай. А чертежи – лучше заранее готовь. Теперь яснее?

Айнар хмуро кивнул.

– Спать идем, – приказным тоном заявила Гарат, и он последовал за ней, но повертевшись в мягком пряно пахнущем сене, выбрался наружу. Если заметят, решат – до ветру пошел, подумаешь.

Айнар вернулся к колодцу и достал «свечу». Холодный кристалл разгорелся в темноте куда ярче, чем среди других на стене «Ведра и карася». Искра перетекала из желтого в красноватый, потом почти до голубого и снова в лиловый; радужный спектр захватывала, понял Айнар. Он достал журнал и записал:

«Яркость. Мощность. Сила. Чистота. Проверить».

Он снова трогал кристалл, пытался понять его структуру: кварц? Дешевый плавленый алмаз, даже не фианит, а скорее технический? Вообще янтарь, застывшая древняя смола?

«Похоже, третье».

Тепло, холодно? У янтаря высокая способность к электризации. Айнар потер «свечу» о свои волосы, убедился: магнитит. Не так сильно, как если янтарную палочку познакомить с кошачьей шерстью, но сработало – несколько сухих травинок послушно поднялись с земли за «магией». Это не Искра даже, помнил он, так, огрызок. Последняя ступень перед забвением: висеть в захолустной таверне с названием вроде «Ведро и карась», дальше только остывшие углы и серый пепел.

Не тепло, не холодно.

Искра не ощущается «никак», потому что ты, Айнар Венегас, жалкий смерд, раб и безымянный чужак в спасаемой Светочами Глеоре, куда тебе понимать священное знание.

Он широко зевнул. Не спал уже больше суток, а Гарат, наверняка, разбудит завтра спозаранку. Айнар еще разок напоследок осветил лунную ночь слабой полузаглохшей свечой. Его взгляд упал на один из камней, Айнар поднял его, рассмотрел поближе: характерный блеск «фальшивого золота» намекал: пирит, «золото дураков» или просто дисульфит железа. Надо попробовать почикать кресалом, решил он, добыть огонь старым дедовским способом, почти что огнивом. Подойдет любая хорошая прочная сталь. Завтра заглянет к кузнецу.

А пока спрятал и ворованную свечу, и свою неприметную находку, словно она за единственный миг превратилась из никому не нужного камня в драгоценный артефакт.

В Гарат Ашшале Айнар точно не ошибся: та проснулась затемно и потрясла его за плечо:

– Вставай, вставай.

Остальные еще храпели – и это крестьяне-то, которые, очевидно, привыкли к ранним пробуждениям. Впрочем, Айнар тоже привык, на самом-то деле. В рабстве не подрыхнешь до полудня. Вот только он съеживался и будто пытался уползти от неумолимо надвигающегося дня: черная пыль на языке и в горле, от нее кашляешь так, что иногда накатывает рвота. Нужно не рвать: выйдет завтрак – до ужина голодным ходи. Нужно терпеть.

«Стойте-ка».

– Миллиган, отвали-ка.

– Какой еще Миллиган? – удивилась Гарат. Она, похоже, успела умыться, потому что выглядела чистой и аккуратной, словно не в груде сена спала, а на вполне приличной постели, да еще с удобствами в виде душа-туалета.

– Билли Миллиган. Это я айнаровы воспоминания так называю.

– Ты и есть Айнар, – напомнила Гарат, поджала губы, но продолжать не стала. – Потом ты перестанешь делить «себя» и «его».

«Ну да, потому что то и другое – я. Квантовая, туда ее в качель, неопределенность».

Айнар зевнул. Размышлять о природе разделенной двойственности и квантовой запутанности в полпятого утра не хотелось. Он опять поплелся к колодцу, хотелось если не зубы почистить, то хоть рот прополоскать, умыться и все прочее. В кустики наведаться. Хоть лопухи они тут освоили, подтирались без всяких там Искр.

Завтрака дожидаться Гарат не стала, пришлось только выразительно повздыхать. «Потом перехватим», – заявила она, наводя на мысли о том, что «по жизни» питается чашкой отвара из корня иммар. Напиток получался горьким, по вкусу сродни зрелому пуэру, действовал похоже: бодрил. Кстати, от чашки иммарова отвара он бы тоже не отказался, но лучше яичница из трех яиц с беконом, сосисками, жареной картошкой, солеными огурцами и…

Он шел за Гарат, вздыхая о несбывшемся. Остановился возле кузни: это была она, открытая, защищенная только прочной каменной крышей. Хозяин еще не пришел, сновали два сопляка-подмастерья лет двенадцати-четырнадцати.

– Погоди, – попросил Айнар у Гарат. – Я сейчас, две минуты.

Глава 9

Хороший кусок стали нашелся всего за два нита, по ниту каждому из мальчишек. Оба засияли ярче начищенной тарелки. Айнар огляделся: они вполне традиционно раздували меха, накаляя огонь… ах нет. Вон очередной «светильник», вездесущая Иска, словно пятно поверх вполне обычных вещей. Хотелось отчистить это «пятно», пойти вытащить кузнеца из постели или из-за стола с наверняка сытным завтраком и ткнуть: вот видишь? Камень и железо. Щелк – огонек. Вот тут меха, поддув, отвод жара. Плавишь сталь, охлаждаешь водой, добавки по вкусу. Никаких тебе Искр не надо, кроме тех, что летят от пирита с обточенной железкой.

Мальчишки попрятали монетки, видимо, боясь, что «дяденька» отберет плату, еще и уши надерет. Они украдкой перешептывались, тыкали в него пальцем; то ли тесхенец им казался диковинкой, то ли очки на носу.

Айнар вернулся к Гарат.

– Что ты там сделал? – хмурилась та.

– Ничего, – честно ответил он. – Пока – ничего. А мы куда идем вообще?

– К людям, – пожала плечами Гарат, но допрашивать дальше не стала, переключилась. – Вчера многие просили заглянуть. Орон – не самый большой город, обойдем желающих до обеда. Кого подлечу, кому пропишу мази, травы, составы разные. Искры Жизни всегда были самыми дорогими, догадаешься почему, гений?

– Потому что вопрос жизни и смерти, – в тон ей отвечал немного обиженный этим насмешливым «гений» Айнар.

– И это тоже, но главным образом, потому что все есть жизнь. От приплода свиней и коз до рождения первенцев. Экономить пытались и прежде. Я просто подскажу, как обойтись вообще без Искры Жизни. Или почти без нее.

Айнар подумал немного.

– Гарат, – сказал он. – Но Искра работает надежнее. Мне кажется, как раз в твоем деле лучше бы совмещать магию и науку. В чем фишка: если я соберу станок, и он заработает, он будет работать всегда. А организмы, ну… непостоянные. В нашем…

Он осекся, слово показалось неправильным.

– В другом мире антибиотики изобрели, электронику всякую, но на сто процентов только зубы рвать научились.

– На девяносто. Иногда оставляют корни, – нейтральным тоном ответила Гарат. – Да, именно так. Поэтому сказала: «почти». Поэтому меня десять лет плохо-хорошо знают, но не трогают. Я не предлагаю ничего революционного, не заставляю вовсе отказываться от Искр. Технический прогресс начинался не с медицины.

– А с военных технологий, – вырвалось у Айнара, и он прикусил язык, затряс головой. Он не соберет атомную бомбу в средневековье – ладно, Глеора не совсем средневековье, мелкий городок вообще не показатель «как оно тут».

«К тому же королей-министров нет. Только Светочи. Они религия, они правящая элита, все сразу. Довольно удобно, бунтовать некому – мир без революций, потому что слишком рискованно поднимать суковатую палку против Искры».

– Я хочу потом в большой город.

Гарат как будто знала.

– Могро, – сказала она. – Тебе нужна столица, Могро. Отсюда – дней шесть пути. Подумай сразу, чем будешь там жить и зарабатывать на кусок хлеба. В здешнем захолустье-то тебя не бросят, накормят, напоят, найдут в амбаре местечко на ночь. Денег не возьмут, максимум – отработаешь на поле. Другое дело – город.

– Я догадываюсь, – сказал Айнар, который никогда не видел ничего крупнее Орона.

Или жил в столице на миллион жителей?

«Билли Миллиган, кто из них кто?»

Первый дом оказался совсем бедной лачугой. В ней на серых тряпках прямо на полу лежала девушка со сломанной ногой, мальчишка лет восемнадцати – то ли брат, то ли муж, объяснял, что на Искру денег не хватает. Магия срастит кость за часы и дни, шиной и фиксатором потребуются недели. Наблюдая, как Гарат фиксирует деревяшкой и заматывает в три слоя тряпками, Айнар сказал:

– Погодите-ка.

Гипсовых залежей поблизости не видел, но гончар-то в городе был. Айнар поймал за рукав грязной рубахи болтливого парня – тощего и рыжего, все они были такими здесь.

– Гончар? А, ну да, – он объяснил как пройти, всего три улицы и два дома, «а там здоровый карагач и яблоня за забор вывалилась». – Только, зачем тебе гончар? У него Искра только своя…

– Знаю.

Айнар кивнул Гарат, та – ему. Девушка пыталась шевелить ногой. Ее звали, как услышал Айнар из разговоров, Клара.

– Лучше не двигайся, пока не закончу.

Про глину он только слышал. Это не медицинский гипс, вообще-то даже близко не он, но вроде сойдет. Удивительно, что Гарат сразу же не отправила своего нового помощника за нужным ингредиентом. «Ждала, чтобы сам додумался? Но я не врач…»

«А тебе придется быть всем. Научить их пользоваться только что не камнями».

Он потрогал найденный накануне кремень. Бросил беглый взгляд на тлеющую свечу: и не думала гаснуть. Железо тоже на месте.

Кряжистый старик с длинной «соль с перцем» бородой работал раздетым до пояса, когда его окликнули – даже не обернулся. Глуховатый или просто чужаков не любит, Айнар выяснять не стал, показал монету в два нита: дороговато за ком свежей глины, но уж ладно. Старик только бросил вслед недоумевающий взгляд, попробовал монетку на зуб – сойдет.

Глина влажно хлюпала в мешке, когда Гарат обмазывала ей шину.

– Вот, – говорила она. – Высохнет – можешь ходить. Айнар сделает тебе костыли, сделаешь же? Вон там дерево торчит старое, сухое. Нож возьмешь у Кая.

Каем звали парня.

– Ходишь будешь так недельки две, не меньше. Лучше передержать. Потом глину разобьешь, повязки снимешь. Как новенькая нога не будет, ты уже перелом сместить успела, но хромота останется совсем незаметная.

Остроносая веснушчатая Клара внимала Гарат с благоговейно приоткрытым ртом. Зафиксированная нога больше не причиняла ей боли; похоже, девушка ждала, когда сможет подняться с кисло пахнущих тряпок, пройтись хоть на подпорках, выглянуть из дома. Айнар вырезал костыли; его руки умели работать по дереву. «Приходилось, весла для кораблей строгать. Не все магией же делается».

«Просто удивительно, Билли».

Они закончили с Каем и Кларой часа через два. Гарат милостиво разрешила заглянуть к торгашу – поблизости как раз притаилась маленькая лавка, купить хлеба, местного красновато-оранжевого сыра, фруктов и воды. После позднего завтрака отправились во второй дом.

Как и накануне, пациенты перепутались в айнаровой голове. Дом за домом, гниющие раны и утробный кашель, язвы, нарывы, вросшие ногти, плешь и лишай на неприличном месте, в лучшем случае – блюющие девки с явным токсикозом. Девка была незамужней, мать ее чуть не прибила, когда Гарат установила причину дурного самочувствия по утрам.

Айнар помогал Гарат, а хотелось большего: да хоть находку испытать, кремень с огнивом. Зря, что ли, целых два нита отдал?

Он был близок к тому, чтобы подергать Гарат за рукав грязноватой рубахи и спросить: а можно бы уже к чему-нибудь другому перейдем? Перевязки и отвары вместо магии – это здорово и правильно, но не по моей части. Правда, пока помалкивал и лишь вздыхал.

– Все, кажется, последний, – сверилась с собственным журналом Гарат.

Домик стоял на окраине, но выглядел лучше прочих: двухэтажный, очень аккуратный, с декоративными цветами – маргаритками, ирисами, даже плохо завязавшимися и бледными, но настоящими тесхенскими розами. Айнар вздернул бровь:

– Здесь важная шишка живет?

– Ага, – сказала Гарат. – Двоюродный брат местного бургомистра. Сам понимаешь, нигде родственники власть имущих не бедствуют.

– Кто бы сомневался.

Айнар помедлил.

– Странно, что они тебя позвали. Я имею в виду, остальные-то беднота, ясное дело – экономят, лишнюю Искру не купят, но эти…

Гарат прищурилась:

– Соображаешь. Но как раз бургомистра я немного знаю, есть тут такой, Фран Кейпер. Он и прежде интересовался моим «искусством», просил научить его родичей. Вроде как раз у брата, Удо Кейпера, то ли дочь, то ли племянница учиться хотела.

– То есть, тебе девчонку в ученицы отдадут? Бургомистрову родственницу?

Айнар уставился на розу – крупная и яркая, единственная хорошо уродилась на фоне бледных и жухлых товарок, которым не хватало тепла.

Гарат пожала плечами.

– Нам нужно работать с местными людьми, и чем на более высокий уровень дотянемся, тем лучше.

– Понимаю, – согласился Айнар, и немного нахмурился, словно вступил в темноту: шахта или насквозь промокший корабль, его бьют тяжелой палкой с обивкой из древесины-«бочки», чтобы не сломать кости, не порвать кожу, а синяки – да заживут, тьманники с ними.

«Тьманники».

«Билли, что это такое?»

Страх и боль. Айнар передернул плечами, как будто стряхивая внезапный холод. Гарат снова его опередила, и он двинулся следом.

Тяжелую кованую дверь открыла тихая девушка – очень светлая, похожая на вылинявшую тряпку или на моль-альбиноса. Айнар заподозрил: рабыня с Кьенингарских островов, но для рабыни девушка была слишком хорошо одета, платье новое, вышитое сложным узором. И все-таки она не решалась даже поднять на посетителей взгляд блеклых рыбьих глаз:

– Добро пожаловать, господа, папенька уж заждались. Просили вас к нему вести как придете, уж извольте послушаться.

Она поклонилась.

Гарат оглядела ее с головы до ног, ничего не ответила. Она поднялась почти сразу наверх по каменной лестнице, Айнар бегло успел оглядеться, отметив богатое убранство: большой очаг-печь с целыми двумя Искрами, широкий стол, шкафы, повсюду развешаны съедобные травы, и даже ваза с цветами на подоконнике. Умывальник и тот висел на почетном месте: мол, вот, какие мы аккуратные и чистоплотные.

Второй этаж не уступал: коридор со свечами-мелкими Искрами, несколько закрытых деревянных комнат. На видном месте висела медвежья голова – медведи Глеоры больше напоминали поджарых медоедов, только размером с хорошего бурого. От злобно ощеренных клыков хотелось держаться подальше.

«Моль» скользнула мимо них настоящей бабочкой и с новым поклоном открыла дверь. Айнар успел увидеть кабинет с письменным столом, шкафом, кресло с сидящим в нем дородным типом, но этот «тип», едва заметив сопровождающего, прикрикнул:

– Пусть баба одна входит, помощничек обождет!

Пришлось остаться на пороге: Гарат быстро шикнула: «я скоро». «Моль» тоже замерла рядом с Айнаром, косила на него, как загнанный заяц и явно боялась хоть слово вымолвить.

– Внизу подождать можно? – спросил Айнар.

«Моль» с облегчением вздохнула:

– Да, господин. Папенька поговорить-то любят, а хозяйку вашу давно поджидали…

«Хозяйку?»

Айнар напрягся:

– Я свободный человек.

Снова рыбьи глаза, как будто селедка соленая из банки уставилась:

– Конечно, господин. Извольте вашу хозя… иначе называть?

– Никак не нужно.

И он, не дожидаясь разрешения, пошел обратно по лестнице. Невежливо, но настроение испортилось в нуль.

Айнар хотел выйти на улицу, его схватили за рукав. Обернувшись, увидел девушку.

– Простите папеньку, господин.

Стало неловко.

– Это ты… э-э вы извините. Как вас зовут?

– Зоэ Кейпер, господин.

– Айнар. Айнар Венегас, можно просто Айнар, и пожалуйста, не называй меня господином, хорошо?

«Моль» моргнула красноватыми веками с бесцветными ресницами.

– Как скажете, гос… Айнар.

Он скрежетнул зубами.

– Я тут посижу, хорошо?

– Конечно. Хотите воды? Иммарова отвара?

– Давай, – бросил Айнар, просто чтобы занять время и чем-то заполнить неизбежные паузы, которые растянутся на мили, если без чашки черного отвара. – Буду премного благодарен.

Он проследил, как она наклонилась над очагом и прикоснулась к кристаллу Искры.

– А знаешь, – Айнар подошел ближе. Зоэ вздрогнула, едва не выронила похожую на подсвеченный изнутри кварц безделушку. – Я могу тебя научить разводить огонь без вот этой штуки.

– Господин… Айнар изволит шутить, – Зоэ закрыла своим маленьким худощавым телом очаг.

– Не-а.

Он достал огниво и кремень.

– Тут, правда, понадобится солома… о, вон есть сухая трава. Невидаль. Сколько стоит пучок соломы, Зоэ?

Айнар положил хрупкую желтую охапку прямо в очаг. Он отметил, что растопку использовали, несмотря на Искры, и едва не фыркнул: грош цена в базарный день такой магии, для которой еще условия создавай. Вот разжигать топку на мокром дубе посреди болота – это бы смысл имел. Да и то – керосин справится лучше…

– Смотри.

Он не знал, получится или нет. Айнар Венегас, раб, сын Джерайи Венегаса и Дакоти Ашор, никогда не пользовался такими штуковинами. Человек из другого мира, который осознал, что плохо помнит то, иное имя, – и отмахнулся, ну не сейчас же, – тоже. Газовые зажигалки лучше. Или индукционные плиты. Индезит думает о вас. Кремень с огнивом – нет.

Щелк.

Мелкие огоньки разлетелись, солома не взялась. Зоэ помялась:

– Господин Айнар, – она словно бы нашла компромисс между пожеланиями и воспитанием своего деспотичного «папеньки». – Позвольте…

– Да я сейчас!

Он раздраженно зашипел.

Второй раз огонь взялся так послушно и ярко, словно всю жизнь только об этом и мечтал: выйти на сцену, рожденным из обычного камня и железа, никакой магии, никаких дешевых чудес, уцелевших со времен четвертичного кайнозоя.

Зоэ молчала. Айнару хотелось потрясти ее за руку: ну? Тебе понравилось? Что скажешь?

Она молчала, в прозрачных глазах отражалось пламя. Зрачки расширились и поглотили радужку.

– Это… так…

– Попробуй сама.

Айнар плюнул на пальцы и, поморщившись, погасил огонь.

– Щелкни во-от так. Бей, не стесняйся. Это не про силу, а про навык, но освоить нетрудно. Покупать зато ничего не придется, никаких Светочей, сами обойдетесь, железок полно, камни на дороге валяются, бесплатные. Они только смотри, слоистые должны быть, с во-от такими золотыми прожилками.

Зоэ приняла оба предмета, заторможенно опустилась на колени и чиркнула. Сухая трава послушно загорелась снова.

– Видишь! – торжествующе объявил Айнар. – А я чего говорил!

– А можно… еще раз…

– Сколько угодно. Смотри, – Айнар убрал Искру, затем вторую. Зоэ вздрагивала, словно он замахивался для удара. Солома разгорелась хорошо, пришлось залить водой из стоящей на столе с накрахмаленной скатертью чашки, а потом положить свежую. – Пробуй.

Огонь вновь расцвел на сухостое.

– Видишь? Никакой магии. И вообще, «искры» – это не только волшебные штуковины, а вон то, оранжевое. Разлетается и бдыщ!

– Бдыщ, – повторила Зоэ, словно древнее заклятие на незнакомом языке.

Она тушила и снова зажигала. Три, пять, семь, раз. Трава послушно бралась от самых немагических «искр» на свете. Айнар стоял рядом и торжествующе ухмылялся, в этот момент ему хотелось погрозить кулаком – кому, точно не понимал, вероятно, статуи Цианы Тар-Оронен, покровительнице города Орона. Посмотри, мол, твоя магия ничего не стоит по сравнению со старой доброй физикой – силой трения, нагревания. Пещерные люди додумались до палочек тысячи лет назад, но у вас всегда хватало шаманов-Светочей, богов-Светочей.

Боги не нужны. Светочи – тем более.

– Это так красиво, – сказала Зоэ, а потом раздался тот самый грохот, какой можно услышать, когда пинком выбивают тяжелую кованую дверь. Почти одновременно со второго этажа послышались крики: проклятия, ругательства на тесхенском. Непереводимая игра слов. Что-то вроде «лживый сын оскверненной верблюдицы», – Айнар не поставил бы на правильность перевода. Тесхенцем он все-таки был скорее по крови, чем по сути.

– Они! – вывалился Удо Кейпер, сжимая за руку Гарат. Она сопротивлялась и пыталась то пнуть его в пах, то укусить, но грузный мужик без труда удерживал маленькую тощую женщину. – Они преступники! Зоэ! Дура-девка, вали отсюда!

Она испарилась.

Айнар успел броситься на Удо Кейпера и даже врезал ему. Чужая челюсть поддалась с мерзким хлюпаньем жира и мяса, хрустом кости. Секунду спустя его скручивали – руки за спину, носом в пол. Холодный каменный пол пах грязью и нагретым металлом.

– Воры и преступники, – говорил кто-то позади, разглядеть его Айнар не мог. – Обыщите этих двоих!

Тяжелая подошва наступила на затылок Айнара. Чьи-то руки ощупывали и оглядывали его, он не мог пошевелиться, поднять взгляд, даже закричать.

– Ага, вот и оно!

«Свеча».

– Засвидетельствуйте, господа, – надтреснутый старческий голос. Фран Кейпер, предположил Айнар. Бургомистр старше своего родича, дряхл, но из ума, к несчастью, не выжил.

«Зачем они…»

– В каталажку их! – заключил старик.

Айнара силой подняли за скованные за спиной руки. Стража Орона не походила на профи, скорее – какие-то местные добровольцы, дружинники или вроде того: тронутая ржавчиной кольчуга, такие же мечи, невзрачные круглые физиономии землепашцев и скотоводов.

Раны легли поверх старых шрамов, он не удержался и гортанно застонал. По пальцам потекли струйки крови. Зато он разглядел Франа Кейпера – тот действительно оказался худощавым стариком, седым и плешивым одновременно, зато в расшитой золотом одежде.