Текст книги "Петербургская Академия наук и М.В. Ломоносов"

Автор книги: Майя Курмачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

В стенах этой лаборатории Ломоносов трудился многие годы. Он собственными руками произвел здесь тысячи опытов, на основе которых был сделан ряд ценнейших наблюдений и открытий. Достаточно указать, что здесь он разработал закон сохранения веса веществ. Накопленные экспериментальные материалы открыли перед Ломоносовым возможности широкого использования химии для развития науки и экономики страны. Этому он посвятил свою знаменитую работу «Слово о пользе химии», доложенную на публичном собрании Академии в 1751 г.

Лаборатория Ломоносова решала ряд практических задач: в лаборатории производились химические анализы различных руд и минералов, разрабатывались рецепты красителей для нужд текстильной промышленности и т. д.

С химической лабораторией связано одно из замечательных открытий Ломоносова – создание прозрачных и непрозрачных стекол, так называемых смальт.

Проведя в 1748–1752 гг. более четырех тысяч опытов, Ломоносов разработал рецептуру и технологию приготовления смальты всевозможных цветов и оттенков. Изготовлять – в лаборатории смальту в больших количествах с целью практического использования было невозможно. Поэтому осенью 1752 г. Ломоносов обратился в Сенат с просьбой разрешить ему построить недалеко от Петербурга специальную фабрику для производства стекла. Получив участок земли и денежную ссуду, Ломоносов начал строительство Усть-Рудицкой фабрики. В 1754 г. строительство было закончено, и фабрика начала выпускать продукцию из цветного стекла. Это были изделия бытового спроса и главным образом смальта для набора мозаичных картин. Так возродилось в России мозаичное искусство, широко развитое в прошлом. Первоначально набор мозаичных картин производился на Усть-Рудицкой фабрике, но потом это стали делать в Петербурге, в мозаичной мастерской, расположенной во дворе дома Ломоносова на Мойке. Ломоносов и работавшие с ним мастера набрали сорок одну картину. Двадцать четыре из них сохранились и находятся в настоящее время в разных музеях Москвы и Ленинграда. Среди них известная «Полтавская баталия», хранящаяся в так называемом Главном здании Академии наук СССР в Ленинграде на Университетской набережной^[94]. В 1756 г. Ломоносов преподнес Сенату собственноручно, изготовленный портрет Петра I. Усть-Рудицкая фабрика сыграла важную роль в подготовке специалистов по производству стекла, хрусталя, фарфора. Здесь в 1752 г. начал обучаться Петр Дружинин, направленный казенным стекольным заводом. Ему Ломоносов передал рецепты изготовления окрашенных стекол. Эти рецепты Дружинин применял на заводе. Изготовление цветного стекла под руководством Дружинина прочно вошло в заводскую практику^[95]. Так в жизни осуществлялась заветная мечта ученого, чтобы науки служили развитию производительных сил страны. В этой связи Ломоносов заключал: «Науки художествам путь показывают; художества происхождение наук ускоряют. Обои общею пользою согласно служат».

Много лет посвятил Ломоносов составлению практического руководства по горному делу. В 1763 г. выходит в свет его книга «Первые основания металлургии или рудных дел». Из этой книги черпало знания не одно поколение специалистов в области разведки, добычи и переработки полезных ископаемых. Последние годы Ломоносов работал над созданием «Российской минералогии», труда о природных богатствах страны и их размещении.

Ломоносов проявил себя и техником-изобретателем. Свыше 20 технических отраслей он знал в совершенстве – помимо производства цветного стекла и мозаичных смальт, производства красок, пороха, мореходных инструментов, насосов, часов он много сделал для усовершенствования таких приборов, как микроскоп, барометр, термометр. Грандиозный размах и глубина научных изысканий М. В. Ломоносова были высоко оценены многими современниками и прежде всего великим математиком XVIII в. Л. Эйлером.

В 1747 г. Л. Эйлер писал о Ломоносове: «Желать должно, чтобы и другие Академии в состоянии были произвести такие открытия, какие показал г-н Ломоносов»^[96]. Живо интересовался и высоко ценил его труды американский ученый и политический деятель Б. Франклин^[97]. Французский ученый Н. Леклерк говорил, что имя Ломоносова «составляет эпоху в летописи человеческого разума»^[98].

Однако правящие верхи в должной мере не оценили многие открытия Ломоносова, не содействовали тому, чтобы они нашли применение в народном хозяйстве. В условиях самодержавно-крепостнического строя такова была судьба не только открытий Ломоносова. Это же произошло с изобретениями А. Нартова, И. Кулибина, И. Ползунова и других талантливых ученых из народа^[99].

Многие современники Ломоносова оставались равнодушными к его занятиям физикой и химией и нередко высказывали пожелания, чтобы он оставил эти науки, полностью переключившись на изучение литературы и истории. Ученый вынужден был защищать свои научные интересы. По этому поводу Ломоносов писал И. Д. Шувалову: «Что же до других моих в физике и в химии упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ниже возможности. Всяк человек требует себе от трудов успокоения: для того, оставив настоящее дело, ищет себе с гостьми или с домашними препровождения времени картами, шашками и другими забавами, а иные и табачным дымом, от чего я уже давно отказался, затем, что не нашел в них ничего, кроме скуки. Итак, уповаю, что и мне на успокоение от трудов, которые я на собрание и на сочинение «Российской истории» и на украшение российского слова полагаю, позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильяру, употребить на физические и химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют и сверьх сего пользу и честь отечеству, конечно, принести могут, едва меньше ли перьвой…»^[100]

Трудно представить, чтобы один человек мог успеть так много сделать и в естественных и в гуманитарных науках. Не удивляет поэтому, что долгое время в иностранных сообщениях можно было встретить утверждение, якобы в России было два Ломоносовых и что не следует-де путать Ломоносова-химика и Ломоносова-писателя.

Необычайно своевременны и основательны были труды Ломоносова в области гуманитарных наук. В них он выразил свое глубокое убеждение, что культура каждого народа должна развиваться как национальная культура. Он выступил как замечательный поэт и преобразователь русского литературного языка.

До Ломоносова русский литературный язык был трудным для понимания парода. Таким делали его иностранные слова, проникшие в употребление через представителей господствующих верхов. Ломоносов стремился приблизить язык к народу и в этом прогрессивность того, что он сделал для русского литературного языка.

Постоянно указывал он на «природное изобилие, красоту, силу, великолепие и богатство русского языка, его глубокую древность», на то, что во всей стране народ «говорит повсюду вразумительным друг другу языком».

В первые годы работы в Академии Ломоносов написал «Краткое руководство к риторике». В 1747 г. он переработал и расширил этот труд, а в следующем, 1748 г. издал под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика». Это был труд для широких кругов читателей, написанный на русском языке, а не на латинском, на котором до сих пор велось преподавание риторики, да и то только в духовных школах. «Риторика» содержала наставления, как правильно и красиво строить речь, последовательно и ясно излагать мысли. Эта книга на протяжении 50 лет переиздавалась семь раз. Долгие годы она служила основным пособием по теории русского литературного языка и ораторского искусства.

Исходя из практики, Ломоносов создал стилистику, основы которой сохраняют свое значение и в наше время. Его теория о трех стилях – высоком, среднем, низшем – сильно ограничила применение церковнославянского языка в русском языке по сравнению с традицией предшествующего времени. По убеждению Ломоносова, из славянского языка следовало использовать слова или общие для обоих языков, или понятные для русского человека. Главная идея, которая была положена в основу учения о трех стилях, заключалась в том, что основой русского литературного языка должна была быть письменная и разговорная речь широких кругов народа.

Выступая за развитие русского языка в связи с его национальным складом, Ломоносов боролся с засорением языка чуждыми иностранными словами, требовал вносить то, что было ближе характеру русского языка. Ломоносов сам создал много новых слов. В разработанную им научную терминологию он внес много русских терминов: равновесие тел, преломление лучей, воздушный насос, земная ось, удельный вес и др. К иностранным терминам он обращался тогда, когда не находил соответствующих обозначений в русском языке; им были введены в научный оборот термины «горизонт», «формула», «квадрат», «барометр», «атмосфера» и т. д.

О заслугах Ломоносова, как создателя русского литературного языка XVIII в., один из историков писал: «До Ломоносова русский человек с возбужденною знанием мыслью испытывал самое тяжелое чувство, – чувствовал себя немым». Благодаря Ломоносову он заговорил звучным и красивым языком.

«Российская грамматика» Ломоносова^[101] была написана в 1754 г. Этот труд явился результатом многолетней работы над самыми разнообразными источниками: гражданскими и церковными книгами, словарями, фольклором. Новая грамматика сыграла огромную роль в истории русского языка. Выдержав 15 изданий, она стала одной из самых популярных и распространенных книг, по которой учились многие поколения.

О значении грамматики Ломоносова академик И. И. Давыдов в 1855 г. писал: «Мы, через сто лет рассматривая эту грамматику…, должны сознаться, что в сущности и в грамматических началах к великому холмогорцу ничего прибавить не можем»^[102]. Высоко оценивая этот труд в наше время, академик С. П. Обнорский говорил: «Только могучий талант Ломоносова мог… создать такое произведение… которое теоретически, в научном использовании, существует уже 185 лет, не потеряв основного своего научного значения»^[103].

В своей грамматике Ломоносов всесторонне характеризует русский язык, его богатство, способность точно выражать самые сложные понятия. По его мнению, русский язык «велик перед всеми в Европе», так как в нем сочетаются «великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италнянского, сверх того, богатство и сильная в изображениях краткость греческого и латинского языка».

М. В. Ломоносов подчеркивал большое практическое значение грамматики, которая призвана научить правильно говорить и писать. Она нужна в любых науках. «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики…», – писал Ломоносов^[104].

В отличие от философов-идеалистов, считавших, что слова («речи») выражают идеи, Ломоносов в своей «Грамматике» утверждал, что источником понятий является действительность, что слова выражают «вещь». Материалистически он объяснял и историю языка, связывая с развитием человеческого общества, с ростом культуры, которая определяется материальными условиями жизни людей.

Ученый был одновременно и поэтом. Его перу принадлежит несколько десятков поэтических произведений – од, поэм, стихотворных посланий. Отбросив требование равного числа слогов в строках стиха, определяющее несвойственное русскому языку так называемое силлабическое стихосложение^[105], Ломоносов завершил реформу русского стиха, начатую Тредиаковским. Он создал существующее до нашего времени привычное нам силлабо-тоническое стихосложение, основанное на правильном чередовании ударных и безударных слогов^[106].

Этой новой системой стихосложения, наиболее близкой характеру русского языка, он начал пользоваться уже в своих переводах од Анакреона и Фенелона, а с 1739 г. с «Оды на взятие Хотина» – во всех созданных им поэтических произведениях. С оды на взятие Хотина началась слава Ломоносова как поэта. Долгое время оды были основным жанром его поэтических произведений. Ломоносов писал их величественным языком, соответствующим идейному содержанию. Как правило, они были написаны в связи с торжественными государственными и политическими событиями и в соответствии с традицией посвящались императору или императрице, высокопоставленным лицам. Как поэт Ломоносов выполнял обязательное для Академии представление од по случаю дней рождения, восшествия на престол царствующих особ. Нередко ему приходилось выполнять и другие поручения двора, так, например, в 1750 г. им была написана трагедия для русского театра, нуждавшегося в расширении репертуара. В журнале академической канцелярии 29 сентября 1750 г. было записано: «Сего числа Академии наук господин президент объявил именной ее императорского величества изустный указ, коим ему, г. президенту, повелено: профессорам Тредиаковскому и Ломоносову сочинить по трагедии и о том им объявить в канцелярии»^[107]. В связи с этим поручением Ломоносов в 1750 г. написал трагедии «Тамира и Селим», а в 1751 г. – «Демофонт».

Но каков бы ни был повод для создания литературного произведения, Ломоносов никогда не был придворным поэтом^[108]. Обращаясь в своих одах к императору или императрице, вельможам, Ломоносов не имел в виду «хвалить», а стремился внушить те мысли, которые считал правильными. Дорогим для него был образ любимой родины. Он посвящал свои произведения народу. Народ был постоянным его героем. Оды всегда служили формой выражения его общественно-политических взглядов на существующую действительность, средством пропаганды передовых идей. В них Ломоносов высказывал недовольство феодально-крепостным строем, при котором народ живет в нищете и бесправии, протест против крепостного режима. Характерной чертой его творчества являлся глубокий патриотизм. Он с гордостью писал о героическом прошлом своей родины, о подвигах русских людей на полях сражений с иноземными захватчиками. Его произведения проникнуты верой в созидательные силы простого народа, в его труд и знания.

Широко известны написанные Ломоносовым в «Оде на день восшествия на престол Елизаветы Петровны 1747 года» строки:

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Ломоносов верил, что деятельность всех людей в государстве должна быть направлена на процветание родины. Источник благополучия страны он видел в развитии всех сторон народного хозяйства, в развитии науки и образования.

Ломоносов отразил эпоху, в которой жил сам, его взглядам была свойственна историческая ограниченность. Он не видел и не мог видеть сил, способных устранить препятствия, стоящие на пути развития страны. Он не понимал, что это препятствие – крепостническая монархия. Как многие просветители его времени, Ломоносов связывает осуществление своих надежд с деятельностью мудрого и просвещенного монарха, соблюдающего закон и использующего власть для блага страны и народа. Идеальным монархом для Ломоносова был Петр I. Но, характеризуя положительные стороны деятельности царя-преобразователя, Ломоносов не видел классовой сущности политики дворянского самодержца.

В литературном творчестве Ломоносова нашло отражение его резко отрицательное отношение к духовенству, проповедующему суеверие взамен науки. Он требовал запретить духовенству вмешиваться в то, что принадлежит науке. Хотя стихотворение «Гимн бороде» не было напечатано, оно получило в 1757 г. широкое распространение в рукописных списках. Члены Синода расценивали это стихотворение как оскорбление всего духовенства и требовали наказать автора, а стихотворение сжечь.

Заслуги Ломоносова в развитии русского языка и литературы высоко оценивались передовыми людьми России. А. Н. Радищев называл славу Ломоносова «славой вождя», а В. Г. Белинский утверждал, что «с Ломоносова начинается наша литература; он был ее отцом и пестуном»^[109].

Ломоносов трудился и на поприще истории. Историческому прошлому он посвятил ряд специальных трудов. По количеству этих трудов немного, но своим содержанием они оказали существенное влияние на развитие исторической науки. Интерес к русской истории проявился у Ломоносова еще в юношеские годы. В период учения в Москве и Киеве он многие часы проводил за чтением различных рукописей и старопечатных книг по истории. Углубленную работу над источниками Ломоносов начинает с 1740-х годив^[110].

Это позволило ему в 1749 г. выступить в Академии против доклада Г.-Ф. Миллера «О происхождении имени и народа Российского», проповедующего так называемую норманскую теорию, согласно которой все значительные сдвиги были достигнуты в России благодаря пришельцам из варяжских земель. Одновременно с критикой взглядов Миллера выступили С. П. Крашенинников и Н. И. Попов. Спор велся с привлечением широкого круга источников. Ломоносов непрерывно занимается изучением прошлого России. В письме к Л. Эйлеру от 12 февраля 1754 г. он сообщал, что «целиком почти» ушел в историю, в «древности российские». Это Ломоносов делал ради той же идеи – быть полезным своему народу.

В 1754–1758 гг. Ломоносов писал свой первый крупный исторический труд «Древнюю российскую историю от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава первого, или до 1054 года»^[111]. Это исследование знакомило читателей с далеким прошлым России. Оно было основано на глубоком и детальном изучении большого числа источников: русских, греческих, польских и др.

В 1759 г. Ломоносов написал вторую историческую работу «Краткий российский летописец»^[112]. В этом труде излагались важнейшие события русской истории с 862 по 1725 г. В исторических исследованиях Ломоносов убедительно аргументирует свою точку зрения по проблеме происхождения русского народа и показывает несостоятельность норманской теории.

Он был первым, кто указал на древность славян и их роль в разрушении рабовладельческих империй, на высокий уровень экономического строя и культуры, независимый характер Древнерусского государства. Как ученый, признающий эволюцию, он распространяет это представление и к истории. Он показал, что Киевское государство было создано местными славянами, отчасти чудскими (финно-угорскими) племенами. Некоторые положения, выдвинутые Ломоносовым в споре с норманистами, прочно вошли в историческую науку и получили дальнейшее развитие в трудах советских ученых.

М. В. Ломоносов показал, что источники, которыми пользуются норманисты, свидетельствуют не о «малолюдстве» славян, а о плохой осведомленности их авторов. «Имя славенское поздно достигло слуха внешних писателей… – пишет он, – однако же сам народ и язык простираются в глубокую древность. Народы от имен не начинаются, но имена народам даются»^[113]. Ломоносов стремился показать место и значение своего народа и своей родины во всемирно-историческом процессе, выявить общие черты и особенности его развития.

Исторические взгляды Ломоносова отражены и в переписке со знаменитым французским философом Вольтером. Основываясь на обширных знаниях источников, он указал Вольтеру на целый ряд ошибок, допущенных в его труде «История российской империи при Петре Великом».

«Древняя российская история» й «Краткий российский летописец» принесли Ломоносову широкую известность как в России, так и за ее пределами. Обе работы издавались за границей на немецком, французском и английском языках.

Долгое время оставалось неизвестным одно из замечательных произведений Ломоносова по социально-экономической истории – письмо И. И. Шувалову «О размножении и сохранении российского народа» (1761). Этот ^ТРУД» обличающий пороки современного ему общества, содержащий протест против крепостного права, был найден в архиве И. И. Шувалова в XIX в. и доведен до широкого читателя только в 1905 г. Записка основана на близком знании народной жизни. Она свидетельствовала о том, что ученый обдумывал широкую программу подъема производительных сил страны, предусматривающую мероприятия по изменению бесправного положения крестьянства, развитию сельского хозяйства, товарного производства и промышленности.

Высказывания о необходимости подъема культуры сельского хозяйства для улучшения жизненного уровня народа содержала и небольшая работа Ломоносова «Мнение об учреждении Государственной коллегии земского домостройства» (1763).

Далеко не все, к чему стремился Ломоносов, успел он осуществить. Не оконченной осталась вторая книга «Древней российской истории». Остались без ответа его проекты о мерах по сохранению памятников русской культуры.

Исторические взгляды М. В. Ломоносова соответствовали уровню развития исторической науки в России середины XVIII в. Ограниченным был круг источников, многие документы, введенные позже в научный оборот, были неизвестны. Это не могло не отразиться на концепции, которую разделял и создавал Ломоносов. Будучи материалистом в объяснении явлений природы, он оставался идеалистом в понимании исторического процесса. Отсюда его попытки объяснить общественные отношения идейными побуждениями людей.

Научные труды и поэзия М. В. Ломоносова принесли ему широкую славу. О «петербургском ученом» писали многие зарубежные газеты и журналы. Его произведения переводились на латинский, немецкий, французский, английский, итальянский, шведский языки. Труды русского ученого высоко ценили крупнейшие представители мировой науки – Вольтер, Эйлер, Франклин и др. Эйлер 24 августа 1748 г. писал К. Г. Разумовскому, что Ломоносов «своими познаниями делает честь не только императорской Академии, но и всему народу»^[114].

Признанием научных заслуг Ломоносова было избрание его почетным членом иностранных Академий наук. В 1760 г. Ломоносов был избран почетным членом Шведской Академии наук, а в 1763 г. – Болонской Академии.

М. В. Ломоносов жил в тяжелое для развития науки время – царское правительство и чиновничье-бюрократический аппарат, всеми мерами защищая устои крепостничества, боялись всего нового и передового. Идеи же Ломоносова не укладывались в старые рамки, осуществление его программы ускоряло становление буржуазных отношений.

Последние годы своей жизни Ломоносов трудился в обстановке недоброжелательства, в напряженной борьбе с теми, кто препятствовал развитию науки. Противники пытались, воспользовавшись болезнью ученого, отстранить его от руководства Географическим департаментом, отказывались осуществить административные реформы Академии, создать в Петербурге университет, многие годы задерживалось издание «Древней российской истории», вышедшей из печати уже после смерти ученого.

О тяжелых настроениях Ломоносова перед смертью свидетельствует такая запись в его бумагах последнего периода: «За то терплю, что стараюсь защитить труды П[етра] В[еликого], чтобы выучились россияне, чтобы показали свое достоинство… Я не тужу о смерти: пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют»^[115].

Весной 1765 г. Ломоносов простудился и 4 (15) апреля 1765 т. скончался в возрасте 54 лет. Проститься с Ломоносовым пришло множество людей, по свидетельству современников – простого народа. Похоронен Ломоносов в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.

Рукописи, книги ученого на другой день после его смерти были опечатаны и увезены фаворитом Екатерины II графом Г. Г. Орловым. Лишь небольшая часть из них осталась у вдовы и дочери Ломоносова. Многие годы ученые предпринимали попытки разыскать архив и библиотеку Ломоносова, но безуспешно. Ряд исследователей полагал, что большой архив ученого погиб по той причине, что правительство считало нежелательным предавать его гласности. Только в 1972 г. советским ученым удалось найти архивные документы, содержащие сведения о судьбе библиотеки Ломоносова^[116]. Установлено, что библиотеку купил граф Г. Г. Орлов и перевез ее в Мраморный дворец. После его смерти дворец (и находящиеся в нем книжные собрания) был куплен Екатериной II и в 1795 г. подарен великому князю Константину Павловичу. Окончательно судьбой библиотеки Ломоносова распорядился внебрачный сын Константина Павловича П. К. Александров, унаследовавший Мраморный дворец. Он подарил библиотеку Ломоносова вместе с другими книжными собраниями дворца Александровскому университету в Гельсингфорсе (Хельсинки), где она и хранится в настоящее время. Содержащиеся в библиотеке издания, которыми пользовался Ломоносов, его заметки на полях книг открывают новые страницы в изучении его творческой деятельности^[117].

Об отношении правящих кругов к М. В. Ломоносову говорит и тот факт, что Академия не провела заседания, посвященного его памяти. Приехавший вскоре после кончины Ломоносова французский ученый доктор медицины Леклерк в речи по поводу его избрания в почетные члены Академии говорил о больших заслугах Ломоносова перед наукой. Но эта речь не нашла отклика, не была напечатана^[118].

Но если заслуги Ломоносова не находили признания в правящих кругах, то передовые современники ценили его труды и поддерживали его борьбу за развитие науки. Просветитель Н. И. Новиков в 1772 г. опубликовал биографию Ломоносова. О заслугах «великого мужа» революционный демократ А. Н. Радищев писал в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790).

Исследователи, которые во времена Ломоносова только начинали свой путь, продолжили его дело. Это были географ и натуралист И. И. Лепехин, астроном П. Б. Иноходцев, натуралист Н. Я. Озерецковский, химики Н. П. Соколов, В. М. Севергин и многие другие. Под влиянием идей Ломоносова в России XVIII в. формировалась плеяда демократической интеллигенции, вслед за Ломоносовым глубоко верившая в преобразовательную силу знаний и считавшая своим гражданским долгом всемерно содействовать их распространению^[119].

Мимо наследия Ломоносова не проходили крупнейшие представители русской культуры XIX–XX вв. – В. Г. Белинский, А. С. Грибоедов, Н. А. Добролюбов, Н. А. Некрасов, А. С. Пушкин, Н. Г. Чернышевский.

В. Г. Белинский писал о М. В. Ломоносове: «На берегах Ледовитого моря, подобно северному сиянию, блеснул Ломоносов. Ослепительно и прекрасно было это явление! Оно доказало собой, что человек есть человек во всяком состоянии и во всяком климате, что гений умеет торжествовать над всеми препятствиями, какие ни противопоставляет ему враждебная судьба, что, наконец, русский способен ко всему великому и прекрасному не менее всякого европейца»^[120].

Труды Ломоносова продолжали Лобачевский, Бутлеров, Пирогов, Менделеев, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Павлов, Введенский, Зелинский, Жуковский, Греков, Тихомиров и многие другие. Развивая науку далее, ученые правильно оценили труды Ломоносова, гордясь им, как своим соотечественником.

Усилиями советских исследователей во всей полноте оценен вклад М. В. Ломоносова в науку. Отношение советского народа к замечательному представителю русской науки ярко выразил С. И. Вавилов: «Влияние его гения, его труда неизмеримо. Наш язык, наша грамматика, поэзия, литература выросли из Ломоносова. Наша Академия наук получила свое настоящее бытие и смысл только через Ломоносова… Если внимательно оглянуться, то станет ясным, что краеугольные камни успехов нашей науки были заложены в прошлом еще Ломоносовым»^[121].

В память о Ломоносове его имя присвоено городам, селам, улицам и площадям. Его имя носит крупнейшее учебное заведение страны – Московский государственный университет. Имя Ломоносова на карте Арктики и на оборотной стороне Луны.

Ломоносов принадлежит народу – с ним он связан рождением, научной и общественной деятельностью, своим гением, доказавшим силу и способности народа – творца истории.

ПРИЛОЖЕНИЯ

№ 1 1724 год, январь 22

Проект положения об учреждении Академии наук

и художеств, утвержденный Петром I

К розпложению художеств и наук употребляются обычайно два образа здания; первый образ называется универзитет, второй – Академия, или социетет художеств и наук.

§

Универзитет есть собрание ученых людей, которые наукам высоким, яко феологии и юриспруденции (прав искуству), медицины и филозофии, сиречь до какого состояния оные ныне дошли, младых людей обучают. Академия же есть собрание ученых и искусных людей, которые не токмо сии науки в своем роде, в том градусе, в котором оные ныне обретаются, знают, но и чрез новые инвенты (издания) оные совершить и умножить тщатся, а об учении протчих никакого попечения не имеют.

§

Хотя Академия из тех же наук и тако из тех же членов состоит, из которых и универзитет, однакожде обои сии здания в иных государствах для множества ученых людей, из которых разные собрания сочинить можно, никакого сообщения между сотого не имеют, дабы Академия, которая токмо о приведении художеств и наук в лутчее состояние старается, учением в спекуляциях (розмышлениях) и розисканиях своих, отчего как професоры в универзитетах, так и студенты пользу имеют, помешательства не имела, а универзитет некоторыми остроумными розисканиями и спекуляциями от обучения пе отведен был, и тако младые люди оставлены были.

§

Понеже ныне в России здание к возрощению художеств и наук учинено быть имеет, того ради невозможно, чтоб здесь следовать в протчих государствах принятому образу, но надлежит смотреть на состояние здешнего государства как в розсуждении обучающих, так и обучающихся, и такое здание учинить, чрез которое бы не токмо слава сего государства для розмножения наук нынешнем временем разпространилась, по и чрез обучение и розпложение оных польза в народе впредь была.

§

При заведении простой Академии наук обои намерения не изполнятся, ибо хотя чрез оную художествы и науки в своем состоянии производятся и разпространяются, однакожде оные не скоро в народе розплодятся, а при заведении универзитета – и меньше того, ибо когда розсудишь, что еще прямых школ, гимназиев и семинариев нет, в которые бы младые люди началом обучиться и потом выше градусы наук возприять и угодными себя учинить могли, то невозможно, дабы при таком состоянии универзитет некоторую пользу учинить мог.

§

И тако потребнее всего, чтоб здесь такое собрание заведено было, еже бы из самолутчих ученых людей состояло, которые довольны суть:

1. Науки производить и совершить, однакожде тако, чтоб они тем наукам

2. младых людей^[122] (ежели которые из оных угодны будут) публично обучали и чтоб оне

3. некоторых людей при себе обучили, которые бы младых людей первым рудиментам (основательствам) всех наук паки обучать могли.

§

И таким бы образо[м] одно здание с малыми убытками тое ж бы с великою пользою чинило, что в других государствах три разные собрания чинят, ибо оная