Текст книги "Седьмое чувство"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Если вы не спешите, я бы хотел узнать у вас кое-что еще, – сказал Дарий. – Я был в зале Оживающих Картин.

– Это вас Бренн туда водил, да? – догадался Лавиус. – Он так со всеми поступает. Проверяет, оживет ли картина под взглядом посетителя или нет.

– Да, я знаю об этой особенности картин Марла, – кивнул Дарий. – Но меня очень заинтересовали две его работы. Это висящие друг против друга изображения Предсказательницы и Повелителя Ужаса.

– Прекрасные картины, – оживился монах. Похоже, он был еще не в курсе того, что случилось в зале. – Настоящие произведения искусства.

– Согласен. Однако, к своему стыду, я обнаружил, что ничего не знаю о Предсказательнице и о том, что эти двое значили друг для друга. – Дарий старался говорить ровно, чтобы его сбившееся дыхание не показало монаху, насколько он заинтересован. – Повелитель Ужаса для меня всегда был успешным полководцем, и только.

– Это грустная история, – сказал Лавиус, закрывая тетради и неподвижно уставившись глазами в точку чуть выше правого плеча гнома. – Я специализируюсь на этом периоде истории, поэтому лучше меня об этом вам никто не расскажет.

Дарий, скрестив на груди руки, приготовился слушать.

– Великий Повелитель Ужаса, будучи уже на вершине своей славы и могущества, узнал о существовании Предсказательницы и потерял покой. Он никогда не встречался с ней, но это не помешало ему влюбиться без памяти. Судьба часто играет с людьми странные шутки. Повелитель видел только ее изображение, потому что за баснословные деньги выкупил у Марла ее портрет. Он узнал, что она возглавляет храм Четырех Сторон света, возле которого был маленький городишко, что впоследствии будет гордо именоваться Вернстоком, и решил, во что бы то ни стало дойти до храма. У многих людей, интересующихся прошлым, часто возникает вопрос: почему Повелитель вдруг оставил свой дворец и двинулся через весь материк, присоединяя новые государства к своей и без того огромной империи? А ведь причина была только в ней, в Предсказательнице. За три года во главе своей армии Повелитель сумел преодолеть расстояние, отделявшее его от любви всей его жизни. Но он опоздал всего на один день. Она скоропостижно скончалась накануне от неизвестной болезни.

– Какой кошмар… – Дарий непритворно скорбел вместе с героями этой истории двухтысячелетней давности.

– И сам Повелитель Ужаса тоже умер, когда узнал об этом. Я полагаю, что у него случился сердечный приступ. Его воины устроили небывалый погребальный костер в память о своем господине. Они были преданы ему, словно псы, почитали за полубога, и для них это была невосполнимая утрата. Тогда на восходе солнца были одновременно принесены в жертву пять тысяч человек из числа местных жителей. С первым солнечным лучом их зарезали солдаты.

– О костре и жертвоприношении я знаю. Дикие были нравы, – сказал Дарий и, вспомнив о происшествии в Кальгаде, добавил: – Сейчас, правда, ненамного лучше. Раньше я считал, что Повелитель Ужаса умер оттого, что был отравлен своим же ближайшим окружением, мечтавшим занять его трон.

– Такая версия имеет место, но это неправда, – Лавиус покачал головой, – я изучал первоисточники. Шестьсот лет назад одним нерадивым переписчиком была допущена неточность, в результате чего в последующие книги и закралась эта ошибка.

– Потратить три года – и опоздать всего на день. Действительно, грустная история, – пробормотал Дарий. – А откуда известно, что Предсказательница отвечала взаимностью на его чувства?

– В храмовых записях содержатся намеки на это. Предсказательница записывала все свои видения, но иногда она позволяла себе уклоняться от основной темы и излагала непосредственно свои мысли. Она была очень мудрой женщиной, хотя ей едва исполнилось тридцать. Но храм Четырех Сторон не позволят возглавить кому попало.

– А можно взглянуть на эти записи? – затаив дыхание, спросил Дарий. Если бы он смог увидеть ее почерк, для него это было бы уже счастье. – Я буду очень осторожен.

– Оригиналы сгорели без малого восемьсот лет тому назад, а списки, сделанные Хранителем Вустом, утеряны. Вот такая вот преступная халатность, – мрачно сказал Лавиус. – Приходится довольствоваться вольным пересказом в изложении Тора Короткого.

– И тут неудача! – буркнул расстроенный гном. – Что же делать? Расскажите хотя бы то, что известно.

– Она узнала о его существовании за десять лет до трагической развязки. Видела в своих видениях или ей сообщили о нем гонцы – неизвестно. Во всяком случае, первые упоминания о Повелителе, мужчине с сердцем, закованным в каменный панцирь, появились именно тогда. Но мне до сих пор непонятно, как она сумела полюбить на расстоянии, не видя его, ведь у нее не было даже картины Марла.

– Должно быть, использовала свой дар предвидения, предположил Дарий.

– Другого объяснения я не вижу, – согласился Лавиус. – Когда ей сообщили о том, что Повелитель Ужаса принял решение пройти через все земли в надежде увидеть ее, в своих записях Предсказательница принялась то и дело с горечью обращаться к Судьбе. По-видимому, она знала о своей преждевременной смерти. Она пишет, что еще слишком рано праздновать победу, когда на карту поставлено их будущее. Последняя запись, сделанная накануне смерти, звучит так… – Монах на миг задумался, вспоминая. – «Если ступаешь на путь, который приведет тебя к Богу, не сворачивай с него. И как бы тебе ни было тяжело – не сворачивай. На нас лежит тяжесть прожитых Жизней, и выбор заставляет страдать наши Сердца. Ведь в каждом из них других так много. Что бы ни случилось, помни, что Ты – не один».

Дарий ошеломленно посмотрел на монаха. Лавиус фактически процитировал строки из «Книги Имен». Дарий хорошо помнил их. Ведь как раз в тот день, когда он их прочитал, состоялось его знакомство с Рихтером.

– Что-то случилось? – спросил обеспокоенный монах. – Вам стало плохо? Вы неважно выглядите.

– Нет, все в порядке, – ответил Дарий, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Просто я удивлен. Я встречал эти слова раньше, но не имел ни малейшего понятия, кому они принадлежат. Вы знаете, как толковать эти строки?

– Она понимала, что умирает, поэтому и написала об этом, – ответил Лавиус, не отводя глаз от лица гнома.

– Да… – Дарий подумал о том, что, с тех пор как прочел эти слова, он тоже умер. И если бы не Рихтер…

Гном почувствовал себя в ловушке, словно кто-то посмел накрыть его прозрачным колпаком и теперь издалека наблюдает за ним, сам, оставаясь невидимым. Слишком много совпадений, слишком много… Но если так, то кто за всем этим стоит? Может, Затворник все-таки не до конца выжил из ума? Нет, это невозможно. Его слова – полная ерунда, не стоит даже вспоминать о них.

Дарий не выносил, когда ограничивали его свободу, Делалось это напрямую или нет – для него не имело значения. Он должен был сам принимать решения, куда ему идти и чем заниматься. За несколько часов, проведенных в тюремной камере, он не успел осознать весь ужас от утраты свободы – ведь все произошло быстро, но сейчас Дарий испытывал неприятное чувство, что по чьей-то злой воле его все глубже затягивает в бездонную воронку, из которой для него уже не будет выхода. Что же делать? Как противоборствовать тому, чего не видишь, не знаешь?

– Об истории взаимоотношений Повелителя Ужаса и Предсказательницы обычно умалчивают, – продолжил Лавиус. – Это делалось и будет делаться по вине тех, кому выгодно представлять Повелителя безликим чудовищем, не способным испытывать какие-либо эмоции. В научных трудах о нем говорят словно о бездушной машине смерти.

– Но выходит, что это было не так, – сказал Дарий.

– Конечно, – кивнул монах, соглашаясь. – Представляете, как сильно надо было полюбить человека, чтобы проделать ради него такой путь? На такое способен далеко не каждый.

– А разве поблизости не было ни одного некроманта, способного оживить Предсказательницу? – спросил вдруг гном.

– Я тоже задавался этим вопросом, – с довольным видом сказал Лавиус. – Занятно, наши мысли текут в одном направлении.

– Общая специализация накладывает свой отпечаток.

– Две тысячи лет назад некромантия как наука только стояла на пороге великих открытий. Это было вызвано тем, что долгое время она оставалась под запретом из-за давления, оказываемого на нее различными религиозными кругами. Некроманты могли срастить кости, ткани, но искусство оживления было им еще недоступно. Магия тоже совершенствуется. То, что раньше представлялось фантастичным, теперь вполне возможно.

– Зря некромантов запрещали, – сказал Дарий. – Глупо бороться с тем, что от тебя не зависит. Их талант приносит большую пользу.

– Именно поэтому братья Света всегда выступали за свободу без притеснений, – проворчал Лавиус. – И зло можно повернуть во благо, если знать как.

На столе замигал красным шарик, один из целого ряда, лежащий на бронзовой подставке. Монах бросил на него тревожный взгляд.

– Мне нужно идти, – сказал он, стремительно поднимаясь. – Срочное дело. Зафиксировано незаконное проникновение в хранилище.

Дарий без возражений поднялся. Они вышли в общий коридор, где Лавиус остановил одного из молодых монахов и попросил его показать гному дорогу наверх. После чего сам Хранитель, словно призрак, растворился среди книжных стеллажей. Проводник Дария в противоположность Бренну оказался немногословным. Он даже имени своего не назвал, только изредка оборачивался, проверяя, следуют ли за ним. Монах показал Дарию, как покинуть храм, и повернул обратно.

Оказавшись на улице, Дарий с удивлением обнаружил, что провел в Вечном храме больше времени, чем полагал вначале. Был уже глубокий вечер, на улицах зажгли фонари.

– И куда мне теперь? – пробормотал Дарий, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится дом Виктора и Марши.

Монах по доброте душевной доставил его к ближайшему к библиотеке выходу, совсем не к тому, через который Дарий с Мартином вошли в храм.

Дарий был в затруднении. Бродить по незнакомому ночному городу одному, с проклятой книгой за пазухой не слишком радостная перспектива. И как назло, не видно ни одного человека, лицо которого внушало бы хоть каплю доверия.

– А Мартин тоже хорош, – ворчал Главный Хранитель, – привести привел, а отвести обратно не догадался.

Дарий проверил, как себя чувствует мышь, и, полагаясь на удачу, пошел вперед. Сориентировавшись, гном выбрал улицу, по которой ему необходимо идти, чтобы попасть в дом капитана стражи. В нужном ему направлении двигался чей-то частный экипаж, и Дарий, решив не пренебрегать представившимся шансом, запрыгнул на запятки. Ни кучер, ни пассажиры на это никак не отреагировали. Таким образом, гном сэкономил массу времени и уже через сорок минут стучался в дверь Виктора.

Рихтер, аккуратно подстриженный, гладко выбритый и из-за этого помолодевший на несколько лет, держал в руках чашку, полную горячего чая. Это была четвертая чашка за вечер, который он провел в напряженном ожидании.

– Я уже начал волноваться, – с укором сказал он Дарию, который, вытянув ноги и сняв с головы эквит, со вздохом облегчения откинулся в кресле.

– Мартин не появлялся? – устало спросил гном.

Некромант покачал головой:

– Нет. Я думал, вы везде будете вместе.

– Мы и были вместе, – сказал Дарий. – Он, как и договаривались, провел меня на территорию храма, познакомил с нужным монахом – правой рукой Затворника, и ушел по своим делам. Больше я его не видел.

– Одному ходить ночью опасно, – заметил Рихтер, и его брови угрожающе сдвинулись к переносице. – Особенно если не знать города.

Дарий понял, что если не ему, то уж Мартину в ближайшем будущем по этому поводу предстоит получить серьезный выговор.

– Все в порядке, – отмахнулся Дарий. – Руки-ноги на месте… Голова тоже. Кому нужен ничем не примечательный, скромно одетый гном? У которого единственная ценность – книга в потертом кожаном чехле? Да-да, к сожалению, с проклятой книгой расстаться не получилось. В библиотеке участились случаи краж, поэтому ее придется забрать обратно домой.

– Она принесет нам новые неприятности, – сказал Рихтер. – Вроде разбойников.

– Необязательно, – возразил Дарий. – Нападение разбойников к самой книге не имело абсолютно никакого отношения. Кстати, у меня для тебя сюрприз. – Дарий достал из кармана мышь и посадил ее на столик.

– Что это? – удивленно спросил Рихтер, придвигаясь ближе. – Собираешь обитателей для живого уголка? Белая мышь – первый экземпляр коллекции? – Некромант с подозрением посмотрел на друга.

– Только не смейся… Но мне кажется, что это Матайяс, – виновато сказал Дарий. – Когда Мартин вел меня в храм, мы проходили через рынок. И тут на меня что-то нашло. Это было очень странное ощущение. Словно молотом ударили по наковальне, а я находился между ними. Или как будто бы средь бела дня в меня ударила молния.

– Даже так? – Рихтер недоверчиво покачал головой.

– Эта мышь очень похожа на Матайяса. Например, цветом волос, то есть шерстки. И, кстати, совпало то, о чем он мне рассказывал. Мышь мне эту продал торговец змеями. Он разводит грызунов на корм. Кроме того, за ухом у него есть метка в виде маленького треугольника. Все как в снах. Смотри! – Он показал метку Рихтеру.

– Чудеса… – прокомментировал некромант. – И почему они всегда случаются именно с нами?

– Знаешь, меня это тоже беспокоит. И чем дальше, тем больше, – взволнованно сказал Дарий. – И дело даже не столько в Матайясе. С ним как раз все просто. Я узнаю правду, когда он мне в следующий раз приснится.

– На вид мышь как мышь, – сказал Рихтер, наблюдая за грызуном. Он легонько постучал по столу пальцем. – И повадки у него мышиные.

– У меня такое чувство, будто… – Гном замялся. – Это очень глупо, Рихтер. Я знаю, что глупо. Зря мы сюда приехали, лучше бы мне было сидеть дома и не высовываться. Не знаю, как это объяснить, но все чаще я чувствую себя мухой, попавшей в паутину. Хотя поначалу все было великолепно: я был рад, наконец, увидеть этот город – конечную цель нашей поездки. Но теперь… Даже не знаю, что и думать.

– Что случилось, Дарий? – мягко спросил Рихтер, делая успокаивающий жест рукой. – Неудачный разговор с Затворником?

– Неудачный – не то слово.

– Но он же принял тебя?

– Да, принял, а что толку? – И Дарий в подробностях передал Рихтеру содержание разговора с Затворником.

– Избранник? – удивленно переспросил некромант. – Который заменит на престоле самого. Создателя? Никогда не слышал ни о чем подобном. Иначе я бы обязательно запомнил, с моей-то памятью. А вот идея реинкарнации и мне не раз приходила в голову. Будучи ребенком, я часто гадал о своем возможном прошлом. Когда с детства тебя знакомят с ремеслом некроманта, поневоле начинаешь задумываться о дальнейшей судьбе души. Даже – вот еще глупость! – искал в великих людях схожие с моими черты. В основном среди завоевателей и великих магов. – Он усмехнулся. – Правда, мои изыскания успехом так и не увенчались.

– А вот гномы после смерти попадают в рай, и точка. Никаких перерождений. – Дарий постарался, чтобы его голос звучал как можно убедительнее.

– А рай в вашем представлении – это вечнозеленая высокогорная долина, куда никогда не ступала нога человека?

– У некоторых гномов – да. Но другие, – намекнул Дарий, подразумевая себя, – могут не разделять эту точку зрения.

– А что ты выяснил насчет моей маленькой проблемы?

– Понимаешь, более чем странные ответы Затворника вынудили меня искать помощи в другом месте, поэтому я не спросил его про поединок со Смертью… – Дарий виновато опустил глаза. – Но я выяснил этот вопрос с Лавиусом, Хранителем храмовой библиотеки.

– Ничего, я понимаю, – кивнул некромант. – Затворник слишком долго не выходил из храма. Неудивительно, что он спятил. Обидно, что все это время мы надеялись на помощь безумного старца. Это как на скачках – никогда нельзя ставить все свои деньги на одну лошадь. Она может проиграть.

– На каких скачках? – не понял Дарий.

– Это популярное на Западе развлечение, – объяснил Рихтер. – Здесь оно почему-то не прижилось. Но ты сказал, – в его голосе послышалась надежда, – что был в библиотеке.

– Да, – подтвердил Дарий, отводя взгляд.

– И?.. – Рихтер пытался выглядеть безразличным, но рука, самопроизвольно сжавшаяся в кулак, выдавала его истинные чувства.

– Все известные вызовы на поединок заканчивались победой Смерти, – сказал Дарий. – И никак иначе.

– Замечательно. – Рихтер произнес это слово таким зловещим тоном, что у гнома по спине побежали мурашки. – Значит, я один такой особенный. – Он сгорбился и прикрыл глаза рукой. – Как теперь быть?

– Лавиус знает далеко не все. Он всего лишь человек. Например, он уверен, что если такое вдруг случится, то неминуемо наступит конец света. Но ведь этого не произошло.

– Неправда, произошло. Для меня он уже настал.

– Не говори таких страшных вещей. – Дарий с тревогой следил за другом. – Надежда остается всегда. Если существует сама возможность выиграть поединок, значит, из твоего положения обязательно есть выход. Надо только его найти. Рихтер, а ты не можешь попробовать спросить об этом у самого Смерти?

– Вызвать его снова, теперь уже для разговора? За чашкой чаю, вроде той, что я только что держал в руках? – Некромант горько усмехнулся. – Нет, не могу. Сделать это можно только один раз.

– Так я и думал, – грустно сказал Дарий.

– Да и вряд ли он стал бы со мной разговаривать. – Рихтер пожал плечами. – Он честно предупреждал меня. Я еще мог повернуть все вспять… Но ты прав. Жизнь не окончена, поэтому не будем предаваться унынию и вспоминать прошлое. – Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то фальшивой. – Аудиенция у Затворника провалилась? Не беда. Поедем еще куда-нибудь. Заодно уберемся из этого города, раз он на тебя так плохо влияет. У тебя есть какие-нибудь планы на завтра?

– Рихтер, мне необходимо попасть в храм Четырех Сторон света. История про Повелителя Ужаса и Предсказательницу меня сильно взволновала. Я хочу увидеть этот храм.

– Хорошо, – согласился Рихтер, – утром пойдем на него посмотрим.

– Меня пустят в сам храм?

– По-моему, там нет никаких ограничений. Единственная неприятная вещь, с которой придется смириться, это умопомрачительное количество ступенек. Само здание располагается высоко. Это не только храм, но и отличная смотровая площадка. Оттуда открывается прекрасный вид во все стороны. Из-за этой особенности храм и получил свое название.

– Ты был там? – тихо спросил Дарий.

– Нет, не довелось. Отпугнули все те же ступеньки. Для меня храм особого интереса не представлял, времени любоваться красотами тогда тоже не было, поэтому я прошел мимо. А может, прошел еще и потому, что в то раз у меня не было хорошей компании.

– Я надеюсь, что Затворник сохранил остатки былого ума и в его предложении есть рациональное зерно.

– И на нас обоих снизойдет просветление. – Рихтер сложил руки в молитвенном жесте и напустил на себя благочестивый вид. – Ты слишком долго пробыл в Вечном храме, он уже начал оказывать на тебя свое влияние.

– Я не это имел в виду, – сухо сказал Дарий.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. – Некромант встал и принялся прохаживаться по комнате. – Я сам расстроен, отсюда мое дурное настроение. Занятно все-таки: как ты умудрился взять нарисованный цветок? На что это было похоже?

– Ты не поверишь. – Дарий покачал головой. – Да что говорить – я сам себе не верю. Сейчас кажется, что и цветок, и картины мне привиделись. Но цветок был настоящим. Я чувствовал его запах, а стебель на ощупь был твердым и хрупким одновременно. И что самое страшное… – гном перешел на шепот, – он все еще хранил тепло ее рук. Две тысячи лет спустя я чувствовал тепло ее рук… – Гном замолчал, кусая губу.

– Дарий, мне не нравится, с каким видом ты говоришь о Предсказательнице. – Рихтер обеспокоенно посмотрел на друга. – Я знаю только одного человека, который с таким же чувством говорил о любимой женщине, и это для него очень плохо закончилось. – Некромант постучал указательным пальцем по груди. – И этот человек – я сам. Не повторяй моих ошибок.

– Нет, я не мог влюбиться в изображение на картине. Не мог! – Дарий хотел возмутиться, но возмущение поучилось каким-то вялым.

– Повелитель Ужаса тоже не мог. Однако это его не остановило, – резонно заметил Рихтер.

Пламя свечей запрыгало от неожиданно появившегося сквозняка. Некромант насторожился:

– Кто здесь?

Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появился Мартин. Вид у него был хуже, чем у побитой собаки. Увидев Дария, монах несказанно обрадовался.

– Ты уже здесь! – Мартин подскочил гному. – Какая радость! Честное слово, я искал тебя по всему храму, но мне сказали, что ты уже ушел. Понимаешь, я думал, что ты больше времени проведешь у Затворника, обычно беседы у него затягиваются надолго. К Магнусу сложно попасть, но и не менее сложно уйти, просто так он от себя никого не отпускает, поэтому я решил немного задержаться. Старые знакомые, разговоры, последние новости… Жизнь не стоит на месте… – Мартин говорил сбивчиво, не переставая с опаской посматривать на Рихтера.

Некромант с мрачным видом наблюдал за его попытками оправдаться.

– Пустое, – отмахнулся Дарий, – я все понимаю. Я давно не маленький и добрался самостоятельно.

– А как прошла встреча? Что с книгой? – с любопытством спросил Мартин.

– Никак. Книгу принять не могут, потому что в библиотеке появились воры из числа монахов, – сказал Дарий.

– Какой ужас! – Мартин всплеснул руками. – Свои?

– Да, – подтвердил Дарий. – И это печальнее всего.

– Я ничего не знал о кражах. А с кем ты разговаривал?

– С Лавиусом. Мне Бренн посоветовал.

– Как же, как же… Я слышал о нем. Из хранилища не вылезает ни днем, ни ночью. Хранитель в четвертом поколении. Дарий, а что случилось с картинами Марла? По храму ходит сплетня, что при твоем появлении изображения ожили и разбежались в разные стороны и, только благодаря героическим усилиям Бренна, их удалось вернуть на место.

– Ничего подобного, – буркнул Дарий. – Это невероятное преувеличение.

– Я так и думал. – Мартин удовлетворенно кивнул. – Так что же случилось на самом деле?

– Цветок элтана… – нехотя сказал Дарий. – Женщина на одной из картин подарила его мне, а я передал его мужчине, что был нарисован на другой картине. И все.

– Серьезно? – Мартин привычным жестом пригладил волосы на затылке. – Бренн действительно немного преувеличил. Да… Я всегда считал, что картины Марла сложнее, чем кажутся.

– Интересно, стали бы они оживать под моим взглядом? Особенно под теперешним. – Некромант устало прикрыл веки.

В соседней комнате часы пробили полночь.

– Глаза тут ни при чем, – уверенно возразил Мартин. – Главное – это душа. Они ее чувствуют.

– Не буду спорить, – сказал Рихтер. – Мы завтра собираемся посмотреть город. Дарий хочет побывать в храме Четырех Сторон. Ты пойдешь с нами?

– Конечно, пойду. Это отличное место для того, чтобы собраться с мыслями, – сказал Мартин серьезным тоном, задумчиво глядя на огонек свечи.

В этот момент Дарий увидел, как с монаха слетели обычная беззаботность, неизменная вера в торжество Света и беспокойство за чистоту душ. Перед гномом был истинный Мартин – мужчина, которому больше нечего терять, потому что он добровольно расстался со всем, что дорогу обычному человеку. Не осталось ничего: ни семьи, ни денег, ни власти, ни почета. Только старенькая ряса и надежда на то, что он выбрал верный путь.

Мартин с усмешкой посмотрел на гнома.

– Да, Дарий… Я умею не только молиться, но и мыслить.

– По-моему, вам обоим пора отправляться спать. – Рихтер зевнул и многозначительно посмотрел на свою кровать.

Друзья поняли намек и, пожелав некроманту спокойной ночи, отправились по своим комнатам. Перед уходом Дарий предусмотрительно забрал Матайяса: он не хотел, чтобы мышь потерялась или по ошибке и недосмотру пострадала от рук хозяев этого дома.

Снова темнота. Но на этот раз темнота ликующа радостная, восторженная. И вспышки света – словно распускающиеся бутоны неведомых цветов.

– Где ты? – спросил Дарий. – Покажись, чтобы я тебя видел.

– Ты делаешь успехи, – донеслось из-за его плеча.

Гном стремительно обернулся. Матайяс сидел за роскошно сервированным столом и держал в руках кувшин с молоком.

– Ты приходишь в сон раньше меня, и это несмотря на то, что я из него фактически никогда не ухожу. Присаживайся и угощайся. – Матайяс радостно улыбнулся.

– Все равно это ненастоящее, – сказал Дарий, придвигая к себе стул.

– А ты попробуй… – с набитым ртом сказал Матайяс. – Тогда и будешь судить. Вот этот сыр – просто прелесть.

– А по какому поводу праздник?

Стоило Дарию сесть, как обстановка поменялась. Теперь они находились на каменной платформе, такой высокой, что вокруг них проплывали сиреневые облака.

– Рассвет, – мечтательно сказал Матайяс. – Теперь здесь всегда будет рассвет. Спасибо тебе за это.

– Я не ошибся? – осторожно спросил Дарий.

– Нет, ты выбрал верно. Здорово, правда? Их ядовитые зубы никогда меня не коснутся.

– Я не был уверен, что сумею тебя отыскать. Это получилось случайно. Я вдруг ощутил твое присутствие.

– Но ведь ты сумел, я не зря на тебя надеялся. – Матайяс лучился от счастья. – Моя мечта может вот-вот осуществиться. Я обрету свой настоящий облик.

– Так тебя заколдовали? Почему же ты раньше не сказал? Если найти хорошего мага, это можно исправить. – Дарий подался вперед.

– Говоря «настоящий», я подразумевал свой разум, свою сущность, а не тело, – объяснил Матайяс. – Меня нельзя расколдовать, потому что я был рожден мышью. Глупая душа не разбирает, куда вселяется. Поэтому, имея человеческую природу, я был вынужден влачить мышиное существование. Хотя, – он весело подмигнул гному, – сейчас оно значительно улучшилось.

– Но там, в обычном мире, ты ведешь себя, как…

– Животное? Очень умное, но животное? – Матайяс развел руками. – Тебя интересует, куда же девается эта искра бессмертного человеческого духа?

– Да.

– Пожалуйста, посмотри внимательно вокруг, – попросил Матайяс.

Гном повернул голову, и пространство, причудливо искривляясь, поплыло перед его глазами. Разноцветные звезды, призывно мерцая, выстроились в несколько рядов.

– Я почти весь здесь. – Матайяс вздохнул. – То, что тебе представляется звездами, на самом деле двери в другие сны.

– Вроде этого? – спросил Дарий.

– И да, и нет. – Матайяс пожал плечами. – Все они разные. Мышь никогда не сможет вместить в себя человека, поэтому мне приходится сидеть здесь в заточении. Перебиваясь с сыра на масло, – добавил он шутливо, беря с блюда бутерброд. – В реальном же мире я существую всего на пять – десять процентов.

– Выходит, что и другие животные на самом деле могут быть не теми, кем кажутся на первый взгляд? – Дарий с ужасом припомнил количество съеденного им мяса.

– Могут, – согласился Матайяс, – но не думаю, что это происходит часто. Я склонен полагать, что мой случай, скорее исключение, подтверждающее правило. Досадная ошибка, случайность или расплата за неведомые мне грехи в прошлой жизни.

– Опять реинкарнация… – Гном нахмурился. – Прошлая жизнь… Почему все настаивают на существовании прошлой жизни?

– Я не настаиваю, – миролюбиво ответил Матайяс. – Но я же должен как-то обосновывать свое более чем странное существование? Мне все сложнее различать, где заканчиваюсь лично я – такой, как есть, и где уже начинаются мои выдумки. Рассуждая, всегда приходишь к какому-нибудь выводу. – Он вздохнул. – Но я вижу ты совсем не весел. Что тебя тревожит?

– Я не понимаю, что происходит. Раньше я всегда понимал, где причина, где следствие, а теперь все запуталось. Я слышу только какие-то обрывки фраз, невнятный шепот, но не понимаю, что это значит. Почему именно я? Почему ты являешься ко мне, а не к кому-то другому?! – воскликнул Дарий, сжимая кулаки. Солнце над его головой покрылось трещинами и начало рассыпаться по кускам. – Ты обещал, что я все узнаю!

– Прости, но мне нечего тебе сказать. – Матайяс печально покачал головой. – Мне известно только то, что ты – моя последняя надежда. Стоит тебе приложить немножко усилий, подправить линии то тут, то там… и я стану тем, кем ты меня видишь.

– Какие еще линии? – прошептал гном.

– Ты много значишь для этой Вселенной, ну а почему – тебе лучше знать. – Матайяс словно не услышал его вопроса. – И если ты еще не выяснил это, выходит, твое сознание просто спит, и ему нужен толчок, чтобы проснуться.

Гнома потащило в сторону и с силой ударило о черную стену.

Дарий открыл глаза и обнаружил себя лежащим на полу. Над ним склонился Рихтер. Лицо у некроманта было очень испуганное. Давно его Дарий таким не видел.

– Дарий, успокойся… Не кричи. Ты так весь дом перебудишь. Что с тобой?

– А что случилось? – спросил гном, приподнимаясь с пола.

– Ты так громко закричал, что я подумал, уж не напал ли на тебя. Я вскочил, прибежал сюда и увидел, что ты лежишь на полу и корчишься в конвульсиях, словно у тебя эпилепсия. Жуткое зрелище.

В дверном проеме показались встревоженные Виктор и его сын. Они были босые, в одних ночных рубашках, но с оружием.

– Все в порядке, – успокоил их Рихтер.

– Я уж не знал, что и думать, – пробормотал старик, пряча за спину меч. – Спросонья показалось, что, то ли гоблины, то ли драконы напали.

– Кошмар приснился, – объяснил Дарий. – Извините меня, пожалуйста.

– Да, Виктор. Беспокойные тебе достались гости. – Рихтер приложил ладонь ко лбу гнома, проверяя, нет ли у того жара.

– Ничего, ничего… Главное, что все в порядке. – Виктор, деликатно прикрыв дверь, удалился.

– А где Мартин? – спросил Дарий, залпом выпивая протянутый другом стакан воды.

– Спит как убитый. Я мельком заглянул к нему, когда бежал на твой крик.

Дарий вздохнул:

– Хорошо ему спать.

– Тебе и вправду приснился кошмар? – недоверчиво спросил Рихтер. – Или что-то похуже?

– Нет, это не было кошмаром. Я опять разговаривал с Матайясом. – Дарий поискал глазами мышь.

– Она забралась в твой эквит, – подсказал Рихтер, догадавшись, кого он ищет.

– А, хорошо…

– Это он и есть, да? – Некромант подошел к окну и раскрыл ставни. Свежий воздух не помешает.

Дарий кивнул:

– Да, я не ошибся. Признаюсь, меня это основательно сбивает с толку. Мы разговаривали, и Матайяс сказал, что у него человеческая душа, поэтому он является ко мне в человеческом обличье. Он намерен вернуть свой облик. В твоей практике не было подобных случаев?

– В практике – нет, но слышать приходилось. Ты знаешь быль о говорящем тростнике? Девушка, спасаясь от насильников, превратилась в тростник, а деревенский пастух, ищущий пропавшую корову, вырезал из нее дудку, которая вместо звуков стала говорить человеческим голосом.

– Но это же выдумка!

– В каждой выдумке есть доля истины. Особенно если она основана на народном творчестве, – заметил Рихтер. – Но я согласен, пример с тростником не слишком удачен. Ну а как тебе история о старом слуге, который после смерти стал собакой и погиб в схватке с кабаном, защищая своего господина?