355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Вайс » Исламское государство. Армия террора » Текст книги (страница 1)
Исламское государство. Армия террора
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:41

Текст книги "Исламское государство. Армия террора"


Автор книги: Майкл Вайс


Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Вайс Майкл, Хасан Хасан
ИСЛАМСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Армия террора


Эми и Оле, натерпевшимся от ИГИЛ (да и от нас) больше,

чем надлежит терпеть супругам

ОТЛОЖЕННЫЙ ВЗРЫВ

Эта книга – об одном из самых зловещих и характерных социально-политических феноменов современности, который привлекает всеобщее внимание и становится едва ли не центром глобальной «большой игры». Группировка «Исламское государство» (напомним, что она признана террористической и запрещена на территории Российской Федерации), о которой знали в основном специалисты-востоковеды либо аналитики спецслужб, фиксирующие развитие событий на Ближнем Востоке, ворвалась на международный небосклон летом 2014 г. Захват второго по величине иракского города Мосул и дальнейшее победное шествие радикалов по Месопотамии, в результате которого под контролем самопровозглашенного «халифа» Абу Бакра аль-Багдади оказались значительные территории Ирака и Сирии, превратили ИГ в фактор мировой повестки дня.

Хорошая военная подготовка ядра экстремистов, демонстративная и необузданная жестокость, которая ошарашивает даже исламистов прежней генерации, умелая пропагандистская работа не только в регионе, но и на Западе – все это стало крайне неприятным сюрпризом, поставившим в тупик тех, кто призван противостоять натиску. Авторы этой книги – американский и сирийский журналисты, давно следящие за регионом, – добросовестно собрали свидетельства того, как устроена ИГ, откуда она взялась и почему оказалась настолько успешной по сравнению с другими радикальными структурами. Однако помимо экспресс-анализа по горячим следам феномен ИГ, безусловно, требует глубокого осмысления в контексте глобальных перемен, которые случились за последнюю четверть века со времени кризиса и краха СССР, а также первой «войны в прямом эфире» – «Бури в пустыне», целью которой было освобождение Кувейта от иракской оккупации. ИГ – квинтэссенция процессов, которые охватили Ближний Восток в конце XX и особенно в начале XXI в.

Как ни странно, политические бури, прокатившиеся по всему миру на рубеже 1980-х – 1990-х гг., мало затронули Ближний Восток. Во всяком случае они качественно не изменили его институциональное устройство, сложившееся по итогам волн деколонизации сначала после Первой, а потом Второй мировой войны и закрепленное мировой двухполюсной конфронтацией второй половины прошлого столетия. Основой этого устройства служили национальные государства, где-то созданные искусственно, а где-то возникшие естественным путем, и авторитарные светские режимы. Организованы они были по-разному (от абсолютных монархий до республик), но едины в стремлении сдерживать народную стихию и в первую очередь – «несанкционированные» религиозные проявления.

Разделение планеты на два противостоящих военно-идеологических блока цементировало сложившуюся модель. Разные лидеры имели возможность выбрать могущественного внешнего покровителя, патронат которого укреплял стабильность режима. Конец холодной войны изменил это положение вещей, поскольку выбора не стало. На мировой арене в целом и на Ближнем Востоке в частности доминировала одна сверхдержава, которой уже не надо было опасаться, что кого-то «уведут» в противостоящий лагерь.

Демократизация, которая случилась в Восточной Европе, на территории бывшего СССР, в Восточной Азии, Латинской Америке и Южной Африке, не затронула Ближний Восток. Важным «блокиратором» на этом пути послужила кровавая гражданская война в Алжире в первой половине 1990-х гг. Перспектива прихода к власти на прямых выборах исламистов привела к реакции военных и тяжелейшим последствиям для страны. Не только сам Алжир обрел серьезный иммунитет к демократическим экспериментам («арабская весна», которая в 2011–2012 гг. бушевала в соседних Тунисе, Ливии, Египте, на него не перекинулась), но и для всего региона алжирская гражданская война стала предостережением.

Система замерла в своем развитии, и проявлением этого стала, например, ситуация в Ираке, где американское вторжение 1991 г. резко ослабило Саддама Хусейна, но не ликвидировало ни его, ни баасистский режим. До конца 1990-х в регионе под воздействием объективных причин копились факторы дестабилизации, но в основном подспудно и при ограниченном участии внешних игроков. Последние были слишком заняты обустройством нового ландшафта Европы и утверждением общих принципов централизованного доминирования. Хотя тревожные звонки начались еще в конце 90-х гг. (взрывы бен Ладеном американских посольств в Кении и Танзании), гром грянул только в сентябре 2001 г. Атаки на Нью-Йорк и Вашингтон заставили Соединенные Штаты целиком и полностью развернуться к Ближнем Востоку.

С этого момента, а в особенности со второго вторжения в Ирак в 2003 г., началось разрушение того самого устройства, которое сохранилось на предыдущем этапе. Американский поход в регион парадоксален. Его мотивация была вполне прагматична – меры по обеспечению национальной безопасности, поскольку выяснилось, что прямая и явная угроза каждому американцу может исходить даже из той части света, о которой большинство граждан США не имеют ни малейшего понятия. Но в то же время кампания была невероятно идеологизированной, поскольку базировалась на идее, что «демократии не воюют друг с другом», а значит, для того чтобы Америке не угрожали, потенциального злодея нужно демократизировать.

Уже администрация Джорджа Буша, которая взяла на вооружение такой подход, обжегшись о разгоревшийся в Ираке пожар, постепенно начала отходить от откровенного догматизма, а сменившая ее администрация Барака Обамы никогда его и не разделяла. И все же заданный импульс столкнул лавину. Политико-религиозная фрагментация Ирака, победа ХАМАС на свободных выборах в Палестине, раздел Судана, перевороты и войны в Северной Африке в период «арабской весны» – события не вполне равноценные, однако они укладывались в общую канву. Маховик раскручивался постепенно, но вращался все быстрее. Мощный толчок извне, которым стала американская попытка спешной демократизации региона, нарушил и без того уже шаткий внутренний баланс. Политическое развитие, застывшее на предыдущем этапе, попросту взорвалось. И этот взрыв, вероятнее всего, снесет не режимы и даже не государства, а весь тот Ближний Восток, каким мы его знали в XX в.

ИГ отрицает политическое устройство, социальную модель, государственные границы, религиозные установки, международные взаимосвязи, которые определяли ближневосточное бытие в предшествующие десятилетия. Это заявка на тотальную ревизию всего того, на чем держалась «конструкция» региона. Любопытно, что при этом ИГ «впитывает» в себя в первую очередь те элементы, которые стали жертвами изменений, вызванных внешним вмешательством, то есть бенефициаров прежних режимов. Это офицеры саддамовской армии или представители племен, которые в Ливии ориентировались на Каддафи. В некотором смысле – реванш мертвых диктаторов…

Одна из причин победоносного марша ИГ заключается в том, что эта группировка, как таран, врезалась в самую гущу запутанных, подобно клубку змей, противоречий Ближнего Востока. Получилось, что ИГ – при всей своей варварской сущности – все время нужна кому-то для решения тактических задач. Ведь противостояние развивается одновременно по многим линиям – суннитско-шиитская религиозная война, борьба за региональное влияние между целым рядом держав, прежде всего Ираном и Саудовской Аравией, соперничество внешних игроков, в которое в какой-то момент активно вступила Россия, клановые и племенные разбирательства, действия Запада в целом в отношении мусульманского мира… И каждый раз кто-то является непримиримым оппонентом ИГ, а кто-то негласно полагает, что ее деяния в данный момент выгодны. Это не означает, что кто-то управляет ИГ, – напротив, старается подстроиться, чтобы использовать в своих интересах. И как раз в этом наиболее ярко проявляется системный кризис и Ближнего Востока, и мировой структуры управления в целом.

«Исламское государство» как конкретное радикальное образование, скорее всего, не будет бесконечно продолжать свой победоносный марш. К нему уже приковано чересчур большое внимание, и слишком влиятельные силы клянутся остановить радикалов и нанести им поражение. Среди них теперь и Россия. Если кто-то, наконец, всерьез объявит войну ИГ (чего не было как минимум до осени 2015 г.), устоять ей будет трудно. Но даже если ИГ будет отброшена, а то и разгромлена, в долгосрочном плане это уже ничего не изменит. Процесс деконструкции Ближнего Востока идет полным ходом, рано или поздно начнется его воссоздание на новых, пока неизвестных основаниях. Место ИГ быстро займет какой-то другой продукт распада прежнего и рождения нового мира, и так будет продолжаться до тех пор, пока не наступит новый устойчивый баланс – и в регионе, и в мире.

Пока же можно с высокой долей вероятности констатировать, что эпоха «западного», то есть сооруженного по европейским лекалам в эпоху распада империй, Ближнего Востока безвозвратно уходит в прошлое. И едва ли не самым ярким свидетельством этого является исход оттуда беженцев. Не столько тех, кто скрывается от боевых действий, сколько среднего класса, то есть самой вестернизированной, продвинутой прослойки. То ли осознанно, то ли интуитивно эти люди пришли к выводу, что для них будущего в той части мира нет. Стало быть, это будущее построят другие, и, в общем, неважно, будут ли они называть себя Исламским государством или как-то иначе.

Федор Лукьянов,

главный редактор журнала

«Россия в глобальной политике»,

председатель Совета по внешней

и оборонной политике,

профессор-исследователь НИУ ВШЭ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В конце 2011 г. Абделазиз Кувейн обратился к своему сирийскому дяде с просьбой устроить ему встречу с Риядом аль-Асаадом, полковником сирийских ВВС и одним из первых армейских чинов, порвавших с режимом Башара Асада. Абделазиза, 16-летнего юношу из Бахрейна, обуревало желание принять участие в вооруженном восстании в Сирии, но родители запретили ему даже думать об этом. Однако их запрет его не остановил.

В начале 2012 г. он прилетел в Стамбул, а затем, подобно многим другим иностранным участникам этого вооруженного конфликта, проехав 13 часов на автобусе, оказался на юге Турции, в городе Рейханлы. Перейдя здесь границу, он очутился в Алеппо, северной сирийской провинции, находящейся в руках вооруженных мятежников, противников режима Асада. В течение нескольких недель Абделазиз сражался в рядах умеренных повстанческих группировок, пока не понял, что они слишком коррумпированы и мало на что способны. Покочевав по различным исламистским бригадам, он примкнул к «Ахрар аш-Шам», а затем к «Джабхат ан-Нусра», которые, как позднее выяснилось, были структурами «Аль-Каиды» в Сирии. Заслужив репутацию бесстрашного и глубоко верующего воина, сам Абделазиз тем не менее все больше разочаровывался в своих сотовари-щах-исламистах. К тому же его семья настаивала на том, чтобы он вернулся в Бахрейн. И в конце 2012-го Абделазиз приехал домой. Его мать, едва он переступил порог, первым делом забрала у него паспорт.

«Я хожу по улицам (он имел в виду улицы Бахрейна) и чувствую себя, словно заключенный в камере, – рассказывал Абделазиз после возвращения. Он все еще тосковал по своей миссии святого воителя. – Я как будто связан. У меня такое чувство, словно за мной постоянно следят. Этот мир ничего для меня не значит. Я хочу быть свободным. Я хочу вернуться назад. Люди отдают свои жизни, а в этом и состоит цель существовании достойного человека на земле».

В 1980-е семья Абделазиза перебралась в Бахрейн из восточной Сирии. Родители обеспечили ему все возможности для благополучной жизни. «Его отец растил и воспитывал сына правильно, – вспоминал один из родственников. – Он делал все необходимое, чтобы Абделазиз не испытывал нужды ни в чем и занял достойное положение в обществе». По словам родственника, мальчик был «спокойным, благородным и всегда вел себя так, как подобает мужчине».

Пробыв в Бахрейне три месяца, Абделазиз сумел, в конце концов, уговорить мать вернуть ему паспорт. Через три дня он снова отправился в Сирию. Сразу же по прибытии в эту страну Абделазиз стал «подданным» «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ), которое к тому моменту завоевало репутацию наиболее дисциплинированной и хорошо организованной джихадистской группировки в Сирии. Позже Абделазиз говорил, что в те несколько месяцев жизни в Бахрейне он принял решение присоединиться к ИГИЛ после бесед по скайпу с «несколькими братьями», находившимися в Сирии. Его предшествующий опыт общения с другими, идеологически схожими с ИГИЛ исламистскими группировками поспособствовал тому, что он присоединился к структуре, армию которой составляли главным образом иностранцы. Служа ИГИЛ, Абделазиз продвигался вверх по карьерной лестнице, став координатором действий местных эмиров и других повстанческих группировок; затем ему было поручено доставлять сообщения и заключать устные договоренности от имени своего руководителя. Когда летом 2014 г. ИГИЛ захватила огромные территории и в Сирии, и в Ираке, Абделазиз получил повышение. В соответствии с новой должностью он должен был отвечать за безопасность трех городов, расположенных вблизи сирийско-иракского приграничного города Альбу-Камаль, который служил коридором между двумя странами. Им пользовались люди, подобные ему самому.

В ИГИЛ Абделазизу неожиданно пришли в голову несколько новых мыслей относительно себя самого. Он понял, что показал себя сильным, жестоким и решительным человеком. Он отрубал врагам головы. Он держал в доме езидскую[1]1
  Езиды – курдская этноконфессиональная группа. Религия езидов – езидизм (на основе зороастризма). В основном проживают на севере Ирака и в странах Европы. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]
девушку, которая была его сабийей, т. е. секс-рабыней. Девушка была дана ему в награду за участие в боях против воинов пешмерга[2]2
  Пешмерга (в переводе с курдского «идущие на смерть», «глядящие в лицо смерти») – курдские военизированные формирования в Иракском Курдистане.


[Закрыть]
и других курдских боевиков в иракском Синджаре у границы с Сирией. По сообщению пропагандистского журнала ИГИЛ «Дабик», пятая часть всех секс-рабынь, взятых в Синджаре, была распределена среди руководящего состава ИГИЛ, и обладатели этих девушек могли обойтись с ними по своему усмотрению. Остальные пленницы, считавшиеся военными трофеями, были распределены среди рядового и сержантского состава армии, то есть между такими вояками, как Абделазиз.

Он показал нам фотографию своей сабийи. На вид ей было не больше 20 лет. Почти месяц она «принадлежала» Абделазизу, после чего перешла к кому-то из других командиров ИГИЛ.

Становиться насильником – это, как казалось Абделазизу, не вписывалось в моральные принципы благочестивого мусульманина, каковым он себя считал. Один из его товарищей по оружию рассказывал, что, когда по телевизору передавали новости, Абделазиз закрывал экран, дабы не видеть женских лиц ведущих и репортеров. Он часто цитировал Коран и Хадис[3]3
  Хадис – сборники преданий и легенд о поступках и высказываниях исламского пророка Мухаммеда.


[Закрыть]
, помпезно и высокопарно говорил об ад-Дауле – «государстве», как называет свой проект ИГИЛ. На вопрос, как бы он поступил, если бы его отец, вступив в ряды «Джабхат ан-Нусра», лицом к лицу встретился с ним в бою, Абделазиз без колебания ответил: «Я бы убил его. Абу Обейда (один из сподвижников Пророка) убил в бою своего отца. Рука любого человека, протянутая с намерением навредить ад-Дауле, будет отрублена». Абделазиз также называл своих родственников, служивших в армии или силовых структурах Бахрейна, «отступниками», поскольку вооруженные силы страны, давшей приют его семейству, входили в многонациональную коалицию, возглавляемую Соединенными Штатами и подвергавшую ИГИЛ бомбардировкам.

До того как примкнуть к джихаду в Сирии, Абделазиз начал изучать теологию и с трудом осилил первый курс факультета исламоведения в религиозной академии в Саудовской Аравии. Бросив среднюю школу в Бахрейне, он перебрался в Медину, намереваясь заняться изучением шариата – исламского религиозного закона. В школе, по словам членов его семьи, он сторонился не отличавшихся благочестием сверстников и общался преимущественно с учениками, бескомпромиссными в вопросах религии. Вскоре он стал рассуждать на «джихадистские» темы, постоянно говоря о бедственном положении мусульман-суннитов в Африке, на Ближнем Востоке и в Южной Азии.

Метаморфозы продолжались и в Сирии, но здесь они происходили на поле боя. Он называл себя Абу аль-Мутасимом, в честь аль-Мутасима Биллаха, восьмого халифа из династии Аббасидов, который прославился тем, что поднял армию, чтобы отомстить византийским солдатам за оскорбление, нанесенное женщине. Абделазиз говорил, что хотел бы последовать примеру этого аббасидского халифа, оказав поддержку беспомощным мусульманам в Сирии и Ираке. Даже после того как его назначили на высокую должность в одной из спецслужб, он никогда не упускал возможности оказаться на передовой и принять участие в бою. «Я не могу сидеть сиднем, – говорил он нам. – Я ведь прибыл сюда, чтобы стать мучеником, и именно к этому стремлюсь».

Наконец 23 октября 2014 г. Абделазиз обрел то, что искал. Он был застрелен снайпером сирийской правительственной армии в районе аль-Хакикат города Дайр-эз-Заур.

Вступая в группировку, бойцы обычно пишут письмо, которое просят после смерти передать родственникам. В своем послании Абделазиз обратился к матери: «Как тебе известно, в том числе и из телевизионных передач, неверные и рафидиты (презрительное прозвище мусульман-шиитов) зашли слишком далеко в деле угнетения, убийства, пыток и насилия над теми, для кого мусульманская честь превыше всего. Клянусь Богом, я не могу видеть, как убивают моих мусульманских сестер и братьев в те минуты, когда они взывают к другим мусульманам, а их мольбы не достигают ушей того, кто мог бы прийти к ним на помощь, да и сам я сижу и не делаю ничего. Я хотел быть таким, каким был аль-Мутасим Биллах. А главная причина заключается в том, что я страстно хотел попасть на Небо и очутиться рядом с пророком Мухаммедом, обрести мир подле него. Я хотел попросить прощения и для тебя в твоей будущей жизни».

Когда в середине июня 2014 г. отряды ИГИЛ штурмом овладели Мосулом, главным городом иракской провинции Ниневия, мир пришел в замешательство, больше похожее на потрясение. Эти люди, такие же как Абделазиз, захватили на Ближнем Востоке территорию, почти равную по площади Великобритании. Всего 1000 боевиков вошли в город в центральном Ираке, оборонявшийся 30-тысячным гарнизоном обученных американцами иракских солдат и полицейских. Те отступили, оставив ИГИЛ американские вездеходы «Хамви» и танки «Абрамс» стоимостью в десятки миллионов долларов. Так кто же эти террористы, у которых теперь есть бронированные автомобили и танки? И что вообще представляет собой ИГИЛ – организацию или что-то больше похожее на армию?

За пять месяцев до падения Мосула президент Обама в интервью репортеру журнала New Yorker Дэвиду Ремнику назвал ИГИЛ «юниорской сборной» террористов. И вот теперь эти юниоры разрушили границы, разделявшие Сирию и Ирак, современные национальные государственные образования, которые почти 100 лет находились в пределах этих территорий. Представители ИГИЛ объявили, что этот символический акт воссоединения знаменует собой конец англо-французского колониального сговора, из-за которого еще до официального окончания Первой мировой войны карта региона была перекроена на нынешний лад. Но теперь на этой карте не появится ни единого отпечатка западного пальца. Вместо этого на ней будет только халифат. Обладай мусульмане достаточной силой, торжественно заявил Абу-Бакр аль-Багдади, глава ИГИЛ, халифат несомненно вновь простирался бы до Испании и даже захватил бы Рим.

Эта книга написана на основе личных впечатлений. Один из нас – сириец из приграничного города Альбу-Камаль, долгое время служившего коридором для джихадистов, которые раньше стремились в Ирак, а теперь из него. Другой вел репортажи из Аль-Баба, города в провинции Алеппо, в котором зародилось независимое и демократически настроенное сирийское гражданское общество. Сегодня это зловещее место, где правит ИГИЛ, живущее по законам шариата. Мы хотим дать ответ на простой вопрос, который неоднократно звучал в телевизионных шоу в те памятные лето и осень 2014 г.: «Где именно появилась ИГИЛ и как ей удалось за столь короткий срок причинить столько зла?» Понятно, откуда возник этот вопрос, особенно если учесть многочисленные пропагандистские фото– и видеоматериалы, циркулирующие по всему миру и демонстрирующие, как обезглавливают нескольких западных заложников, первым из которых был американский журналист Джеймс Фоли. Но в то же время этот вопрос кажется странным, поскольку Соединенные Штаты уже почти 10 лет воюют с ИГИЛ в различных ее воплощениях: сначала с «Аль-Каидой» в Ираке (АКИ), затем с Советом моджахедов и, наконец, с «Исламским государством Ирака» (ИГИ). Все это выглядит так, как если бы в 1985 г. Вьетконг вернулся под другими знаменами и захватил треть Южной Азии, а все – от Администрации президента Рейгана до CNN – удивлялись бы и задавались вопросом, откуда взялось это неизвестное партизанское соединение. Если кого-то можно называть хорошо знакомым противником, то как раз ИГИЛ.

Тем не менее мы многого не знаем об этом тоталитарном и теократическом объединении, а какие-то сведения о нем забыты, засекречены или же попросту не проверены. В странах, ведущих против него борьбу, не утихают споры о его идеологии, военной стратегии и внутренних движущих силах. Является ли ИГИЛ в целом более могущественной организацией, чем сумма ее частей, или она слабее их? Победой или поражением стало международное соглашение о нанесении авиаударов по ИГИЛ, на заключение которого ушло семь месяцев? И достижима ли цель нынешней политики Соединенных Штатов в Сирии и Ираке, которую президент Обама обозначил как «уничтожение и окончательное разрушение» ИГИЛ? Или же, как предположил бывший министр обороны Леон Панетта, этот новый виток войны на Ближнем Востоке продлится 30 лет, охватит Северную Африку и перекинется оттуда в Европу?

Мы начнем с рассмотрения того, что представляет собой ИГИЛ сейчас и как она эволюционировала и взаимодействовала с миром в течение последнего десятилетия. В первых главах будет рассказана сложная история прежних воплощений ИГИЛ, основанная на десятках интервью с бывшими военными и представителями разведслужб США, а также западными дипломатами, которые участвовали в борьбе с «Аль-Каидой» в Ираке. ИГИЛ – это то, во что вылилась кровавая кульминация долгого спора в рядах международного джихадистского движения. В частности, спора о том, как должна вестись эта священная война и против кого. Являются ли целями для нападения шииты, алавиты и прочие мелкие секты и этнические образования или их можно попросту игнорировать и сосредоточить все внимание на борьбе с явными противниками – американцами и их союзниками, «сионистами и крестоносцами»? Самую фанатичную позицию в этом споре занимал Абу Мусаб аз-Заркави, иорданец, основатель «Аль-Каиды» в Ираке, в то время как «умеренных» возглавлял его покровитель и формальный руководитель Усама бен Ладен. Недавний раскол между «Аль-Каидой» и ИГИЛ был неизбежен с самого момента встречи аз-Заркави и бен Ладена в Афганистане в 1999 г. Объединившись, они помогли разорвать на части Ирак, подтолкнув шиитов к кровавым злодеяниям, и добились многочисленных потерь среди американцев и их союзников. Эта история и связывает воедино прошедшее десятилетие военного противостояния с тем, что происходит с режимами в Иране и Сирии, без чего невозможно понять, что такое ИГИЛ сегодня. И хотя нельзя определить, какая из сторон в конечном счете одержит победу в этом джихадистском споре, да и будет ли вообще в нем победитель, но тот факт, что в течение всего прошедшего года «Аль-Каида» находилась в состоянии братоубийственной войны со своей прежней дочерней структурой, указывает Западу, как именно он должен продолжать вести борьбу против обеих.

Затем мы рассмотрим первопричины сирийской революции, показав, как режим Асада, в течение долгого времени помогавший «Аль-Каиде» и подстрекавший ее к террористическим атакам на соседей, в то же время создавал благоприятные условия для того, чтобы терроризм пустил корни в самой Сирии, а потом попытался выдать себя за жертву своего давнего союзника. Наконец, мы рассмотрим, что представляет собой сегодня ИГИЛ, возглавляемая аль-Багдади и его палачами. Помогут нам в этом интервью с действующими или уже ушедшими из жизни боевиками, шпионами, агентами-нелегалами, а также их жертвами – жителями Сирии, мятежниками и активистами и одной храброй и непокорной школьной учительницей из Ракки, города на севере Сирии, которая сказала «Хватит!». Одними из основных центров вербовки в ИГИЛ являются тюрьмы. Умышленно или случайно, но на Ближнем Востоке они в течение многих лет по сути были школами террористов, где известные экстремисты оказывались вместе и могли планировать дальнейшие действия, совершенствовать свои навыки, а также рекрутировать новых бойцов.

ИГИЛ – это террористическая организация, но не только. Это к тому же и мафиозная структура, которая эксплуатирует существующие десятилетиями «серые» транснациональные рынки торговли нефтью и оружием. И вооруженное формирование, состоящее из солдат, чья боеспособность поразила американских военных. И сложная организация по сбору информационных данных, сотрудники которой проникают в структуры противника и, прежде чем разгромить его в бою и захватить его территории, вербуют его высших чиновников. И умелая пропагандистская машина, которая эффективно распространяет официальные сообщения, создаваемые в недрах организации, и с помощью социальных сетей вербует в свои ряды новых рекрутов. Кроме того, ИГИЛ – наследница врага еще более давнего, чем «Аль-Каида». Большая часть его верхушки – тех, кто принимает решения – служила прежде либо в армии, либо в спецслужбах Саддама Хусейна. «Светский» баасизм вернулся в Ирак, но уже в облике исламского фундаментализма, что при внимательном рассмотрении не выглядит таким уж явным противоречием.

Но самое главное, ИГИЛ представляет себя притесняемому суннитскому меньшинству в Ираке и еще более угнетенному суннитскому большинству в Сирии как последнюю линию обороны против всех их врагов сразу – «неверных» Соединенных Штатов; «отступников», каковыми являются арабские государства Персидского залива; сирийской алавитской диктатуры и рафидитов, один из которых обосновался в Иране, а другой в Багдаде. При этом, как принято во всех конспирологических теориях, ИГИЛ опирается на крупицы правдивой информации и сложные геополитические реалии, чтобы говорить о всемирном сатанинском заговоре против нее. Сирийские военные самолеты летают сейчас в том же небе, что и американские, предположительно сбрасывая бомбы на те же самые объекты в восточной Сирии, а в это время правительство Соединенных Штатов утверждает, что у Асада нет будущего в Дамаске. В Ираке созданные Ираном шиитские вооруженные формирования – некоторые из них объявлены правительством Соединенных Штатов террористическими (поскольку их руки в крови американцев) – выступают головным отрядом сил безопасности Ирака в наземной кампании, проводимой с целью отразить атаки ИГИЛ под контролем и при содействии Корпуса стражей исламской революции – еще одной структуры, признанной Соединенными Штатами террористической. Эти боевые подразделения проводят в суннитских деревнях этнические чистки, осуждаемые Amnesty International[4]4
  «Международная амнистия» – организация по защите прав человека.


[Закрыть]
и Human Rights Watch[5]5
  «Наблюдение за соблюдением прав человека» – частная американская организация, следящая за соблюдением прав человека.


[Закрыть]
, – и при этом получается, что военная авиация Соединенных Штатов обеспечивает им прикрытие с воздуха. Какими бы ни были намерения Вашингтона, его вынужденный альянс с кровавыми режимами Сирии и Ирана удерживает суннитов, ненавидящих или боящихся ИГИЛ, от того, чтобы объединиться (как это было с движением «Пробуждение», развернувшимся ранее в Ираке) и самим изгнать террористов из своей среды. Часть тех, кто пытался сделать это, были убиты, другим пришлось влиться в ряды своих палачей и присягнуть им на верность.

Между тем организация ИГИЛ, произведшая сенсацию и в то же время недооцененная, жестокая и эффективная, стерла границы современных национальных государств и провозгласила воссоздание исчезнувшей исламской империи. Старый враг превратился в нового и продолжил уже и без того затянувшуюся войну.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю