Текст книги "Кости земли"

Автор книги: Майкл Суэнвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Майкл СУЭНВИК
КОСТИ ЗЕМЛИ

1
НАЧАЛО

Вашингтон, округ Колумбия: кайнозойская эра [1]1
  Кайнозойская эра. Началась ок. 67 млн. лет назад и продолжается в наше время, разделена на три периода: палеогеновый, неогеновый и четвертичный. В эту эру сформировались современный рельеф, климат, атмосфера, животный и растительный мир, человек


[Закрыть], четвертичный период, эпоха голоцена [2]2
  Голоцен (от греч. Holos – весь и kainos – новый) – современное геологическое время. Синоним: позднейший плейстоцен. Начался 10 000 лет назад.


[Закрыть], современный век, 2010 год н. э.

Если предположить, что эти запутанные события вообще имели хоть какое-нибудь начало, то они начались холодным октябрьским днем, в тот момент, когда в кабинет Ричарда Лейстера вошел человек с переносным холодильником. Не спрашивая разрешения, пришелец поставил свою ношу на столмежду лимонного цвета надувным тираннозавром и коробкой с нерассортированными зубами гадрозавра. А уже затемс холодной улыбкой протянул ученому руку.

Незнакомец, назвавшийся Гриффином, явился, чтобы предложить Лейстеру работу.

В ответ Лейстер, усмехнувшись, присел на краешек стола и отложил визитку гостя, даже не взглянув, на нее.

– Вы не могли выбрать худшего времени для подобного предложения.

– Серьезно? – Гриффин смахнул кучу коробок со стула и сел, поддернув брючины на коленях. Он явно не хотел мять дорогой костюм. Лицо Гриффина было тяжелым и невыразительным. – А почему?

– Ну, начать с того, Смитсоновский музей взял меня на эту должность, еще когда я заканчивал учиться. Было бы черной неблагодарностью уйти сейчас, не проработав и трех лет. Я понимаю, что вы, наверное, предлагаете большие деньги…

– Я ничего не говорил о деньгах.

– В музее прекрасно знают, какая это честь – работать на них, – сухо продолжал Лейстер. – Один из наших специалистов подрабатывает, торгуя пивом. Догадываетесь, что приносит ему больший доход?

– Кроме денег, существуют и другие стимулы.

– Поэтому вы и тратите время зря. Дело в том, что летом я руководил раскопками в Вайоминге. Мы нашли там следы, которые… Знаете, подобная находка попадается раз в жизни, и то если очень повезет. Что бы вы ни предложили – оно того не стоит.

Долгое время Гриффин молчал. Раскачиваясь на стуле, он лишь пристально глядел в окно. Проследив за его взглядом, Лейстер не заметил ничего, кроме мрачного неба, рыжих черепичных крыш, чадящих машин да прилипших к стеклу желтых листьев. Внезапно гость спросил:

– Могу я взглянуть на вашу находку?

– Вы серьезно? – удивился Лейстер. Гриффин не походил на человека, способного заинтересоваться научными исследованиями. Он напоминал бюрократа, чиновника, администратора. Возможно – политика. Но только не ученого. Даже встречу Гриффин организовал не так, как это сделал бы ученый – позвонив и сославшись на общих знакомых, – а через администрацию музея. Лейстеру сообщили оттуда, что кто-то настойчиво названивает им, и палеонтолог решил, что встретиться будет легче, чем выслушивать объяснения по телефону.

– Было бы не серьезно, я бы не просил.

Мысленно пожав плечами, Лейстер включил компьютер и нашел нужную программу. На огромном настенном мониторе появилось изображение – настолько подробное, насколько позволяли современные технологии. Еще осенью Лейстер отдал увеличенные фотографии раскопок Ральфу Чапмену из соседней лаборатории, и тот состряпал цельную и достоверную объемную картину.

– Что вы видите? – спросил палеонтолог.

– Отпечатки лап, – сказал Гриффин. – В грязи.

– Совершенно верно. Это и есть самое волнующее. Когда выкапываешь кости, то получаешь представление об умершем животном. А вот эти следы оставлены живыми существами. В то утро они дышали и двигались, а для одного из них оно стало последним. Подождите, я вам все объясню.

Лейстер положил руку на «мышь», чтобы, комментируя, управлять изображением.

– Сто сорок миллионов лет назад один апатозавр вышел прогуляться вдоль берега мелкого озера. Обратите внимание, как глубоки его следы, как мирно и неторопливо он шагает. Животное не знает, что на него уже охотятся.

Гриффин скрестил руки на груди, мрачно наблюдая за манипуляциями Лейстера. Руки гостя казались слишком большими для человека его телосложения.

– Посмотрим на более мелкие цепочки следов, появляющиеся со стороны леса и догоняющие след апатозавра с обеих сторон: здесь и здесь. Следы принадлежат паре аллозавров. Это динозавры-убийцы двенадцати метров длиной и с непомерно длинными когтями. Зубы их столь велики, что каждый напоминает кинжал, да еще с зазубренным краем. Аллозавры двигались быстро, но еще не бежали – лишь преследовали. Обратите внимание, как хищники держатся по отношению к жертве: они могут прыгнуть на нее в любой момент и с двух сторон. А вот здесь апатозавр почуял опасность. Возможно, ветер переменился, и он уловил запах преследователей. Или охотники подали голос перед атакой. Что бы ни встревожило зверя – по следам этого не угадаешь.

– Он побежал.

– Посмотрите, как сразу увеличилось расстояние между отпечатками. И то же самое произошло со следами аллозавров – вот тут. Они начали загонять свою жертву так, как сейчас это делают львы. И разница лишь в том, что их жертва величиной с гору, а сами аллозавры столь огромны и свирепы, что могли бы закусить львом на завтрак. Теперь вот здесь: видите этот маленький прыжок одного из аллозавров и абсолютно идентичный – другого? Они сравнялись с апатозавром в скорости и бегут как бы в единой связке. Аллозавры готовятся атаковать.

Лейстер совершенно забыл о своей «аудитории», вновь захваченный древней драмой. Жизнь, преследуемая смертью. Ситуация привычная, но всякий раз неожиданная для живущих на этой Земле.

– Мог бы апатозавр убежать от них? Вероятно, да, развей он большую скорость. Но столь громоздкое существо просто не в силах бежать быстрее аллозавров. Поэтому он вынужден был повернуться – вот здесь, где все три следа сходятся, – и драться.

Палеонтолог дважды щелкнул правой кнопкой «мыши», чтобы увеличить площадь обзора.

– Вот тут и начинается самое интересное. Смотрите, как перепутаны следы – все кругом-истоптано, изрыто, перемешано. Перед нами своеобразная запись состоявшегося сражения, что, собственно говоря, и делает раскопки уникальными. Обратите внимание на глубину парных отпечатков. Я еще не все рассчитал, но скорее всего чудовище поднялось на задние лапы и буквально рухнуло на своих мучителей. Если бы апатозавр смог использовать преимущество своего невероятного веса, он бы выиграл битву. Но нашему другу не повезло. Вот здесь, где истоптан буквально каждый миллиметр, наш бедный Патти упал. Бум! – оставляет он отпечаток своего величественного тела. А тут, несомненно, следы хвоста. Патти просто так не сдается! Увы, игра уже проиграна, независимо от того, сколько продлится бой. Если апатозавр упал – все кончено. Эти хищные монстры ни за что не дадут ему подняться.

Лейстер еще раз отодвинул изображение, чтобы окаменевшее поле битвы у берега древнего озера появилось на экране целиком. Следы тянулись примерно полмили, и при воспоминании об этих раскопках у палеонтолога до сих пор побаливала спина. Сперва попадались лишь невыразительные обломки, и две трети работы уходило на то, чтобы осматривать их и отбрасывать. И ученые осматривали, отбрасывали и копали, копали, копали, пока вся эта невероятная картина не появилась из-под земли. Вот когда стало по-настоящему интересно! Отпечатки тщательно измерили и сфотографировали, а бесценную находку укрыли слоями чистого песка, чтобы уберечь от дождя и жадных браконьеров.

– И наконец, вот здесь…

В предвкушении волнующего момента Лейстер повысил голос. Больше всего на свете он любил разгадывать научные головоломки, а уж эти следы были всем загадкам загадка. Ведь помимо аллозавров свои отпечатки там оставили птицы, мелкие динозавры, даже несколько млекопитающих – все, кто сумел ухватить остатки добычи. Следы пересекали друг друга и переплетались в таких невероятных комбинациях, что казалось, расшифровать их просто невозможно. Но Лейстер принял вызов и получил от работы настоящее удовольствие.

– На этом самом месте бедный Патти умер, и аллозавры сожрали его без всякого сожаления. Невероятная удача, что многие из костей апатозавра вдавились в грунт глубоко и аккуратно, оставив четкие отпечатки. Мы сняли слепки – локтевая кость, части бедренной, три позвонка – вполне достаточно для идентификации. Первый неиспорченный, нетронутый временем след динозавра!

– Теперь понятно, откуда вы знаете, что это апатозавр. А как насчет аллозавров?

Лейстер усмехнулся и увеличил изображение, так что отпечаток позвоночника занял весь экран. Спасибо Ральфу! Двойной щелчок левой кнопкой, и изображение стало выпуклым и объемным. Палеонтолог выделил хвостовую часть.

– Вглядитесь в этот позвонок, и вы наверняка увидите застрявший в нем зуб. Ни единой пломбы, заметьте! Его потерял один из этих хулиганов. То ли во время атаки, то ли уже вгрызаясь в мертвое тело.

Гриффин зааплодировал негромко и несколько саркастически.

– Поразительно, – заявил он тоном актера из захудалой театральной постановки. Ощущался явный диссонанс между тем, что Гриффин сказал, и тем, как это было произнесено. Будто он слышал все рассказанное Лейстером сотни раз, и ему такие истории порядком надоели. Палеонтолог испытал почти физический шок. Как мог хоть мало-мальски образованный человек, выслушав столь волнующий рассказ, выглядеть так, как выглядел Гриффин? А тот небрежно произнес:

– Не сомневаюсь, что для вас эти отпечатки – открытая книга.

– Они и есть книга. Нет, больше, чем книга! Такого никто никогда не находил, подобные следы можно изучать годами!

Чтобы разобраться в отпечатках, Лейстер беседовал с фермерами, не понаслышке знакомыми с повадками волков и кугуаров, со следами их охоты и местами отдыха. А один его приятель из Национального музея американских индейцев обещал познакомить с проводником из племени навахо, способным, по слухам, выследить форель в горном потоке и сокола – в грозовой туче. Нечего и говорить, сколько бесценной информации можно было выжать из такого следопыта.

– Скажу больше: день, когда раскопки были закончены и я осознал, что я совершил, стал самым ярким в моей жизни.

Он находился у горной цепи со странным названием хребет Пылающей Женщины под самым жарким и голубым небом, какое только можно было представить. С одной стороны возвышались скалы, с другой простирались поросшие кустарником равнины. Радостные голоса рабочих, шуршание совков в земле – все это ушло в сторону, оставив его в почти священном одиночестве. Казалось, застыл даже воздух – ни шороха, ни звука, ни дуновения. В тот момент Лейстер ясно ощутил присутствие Бога.

– Я почувствовал, что подобная находка оправдывает сам факт моего существования на Земле. И вы хотите, чтобы я все бросил? Да ни за что на свете!

– Я вполне представляю значение вашей находки, – заявил Гриффин. – Но, поверьте, мое предложение лучше. Гораздо лучше.

– При всем моем уважении, мистер Гриффин… Посетитель предостерегающе поднял руку:

– Прошу, выслушайте меня до конца.

– Хорошо.

Входя, Гриффин плотно затворил за собой дверь, и в комнате, кроме них, никого не было. Однако теперь, прежде чем заговорить, он внимательно огляделся кругом. Потом, извинившись, откашлялся и начал:

– Разрешите мне начать с условий контракта. Просто чтобы не возвращаться к этому потом. Вы остаетесь на своей прежней должности, но в рамках проекта будет подписан договор о том, что мы «заимствуем» вас на полгода. Вашу работу по-прежнему оплачивает государство, поэтому никакой прибавки к жалованью не ожидается. Извините.

«А ведь он наслаждается, – подумал Лейстер. – Научный разговор утомил его до смерти. А вот возможность поспорить буквально вернула к жизни». Обычно палеонтолог не удостаивал таких людей пристальным вниманием, но Гриффин не выглядел заурядным обывателем. Лейстер напряженно изучал невыразительное, бесстрастное лицо сидевшего перед ним человека, пытаясь найти малейшую подсказку для разгадки его странного спокойствия. Ученый считал себя кропотливым исследователем: попади ему в руки кончик запутанной нити, и он не остановится, пока не размотает клубок до конца. Все, что ему необходимо, это время и тот самый свободный кончик.

Гриффин, не глядя на собеседника, неожиданно отогнул край рукава рубашки. Под ним обнаружились массивные часы, сделанные, по-видимому, из нержавеющей стали. И тут странный собеседник Лейстера сделал легкое движение, на которое палеонтолог не обратил бы внимание при других обстоятельствах. Теперь же оно показалось ему настолько странным, что ученый насторожился. Накрыв циферблат рукой, Гриффин взглянул на тыльную сторону ладони и освободил часы только после того, как поднял глаза.

Лейстер решил, что пора продолжить беседу. Уверенным голосом он спросил:

– Итак, предлагаемые вами условия ничем не лучше моих нынешних?

– Даже хуже, – ответил Гриффин.

«А у него, оказывается, есть чувство юмора! Невероятно, но факт», – подумал Лейстер.

– В вашей работе будут существовать ограничения, – продолжал гость. – Во-первых, не разрешаются публикации. Нет, все, что касается ваших раскопок, – ради бога. – Он пренебрежительно махнул рукой в сторону экрана. – Об этом пишите и печатайте сколько душе угодно. При условии, конечно, что работы сначала просмотрит наш внутренний комитет. Мы желаем удостовериться, что вы не используете в них предоставленную секретную информацию. Кроме того, вы не сможете ни с кем обсуждать свою деятельность в рамках проекта. И еще. Нам требуется ваше разрешение на то, чтобы ФБР установило за вами надзор. Уверяю вас, это не страшно.

– Надзор? ФБР? За палеонтологом? Какого черта, что за ерунда?!

– Я должен также предупредить вас о возможной угрозе насильственной смерти.

– Ага, насильственной смерти? – Лейстер начал злиться. – Ну, теперь все окончательно ясно, спасибо.

– А разве вам не любопытно? К вам в кабинет приходит незнакомец, – Гриффин заговорщически наклонился к Лейстеру, – и говорит, что у него есть работа, которая подходит именно вам. Из-за специфики данной работы он не может сообщить подробности, пока вы не посвятите себя ей душой и телом. Но он намекает, что, согласившись, вы переживете самое захватывающее научное приключение со времен путешествия Дарвина на «Бигле». Что скажете?

– Что незнакомцу удалось вызвать мой интерес…

– Если все это правда, – иронически закончил Гриффин.

– Да, – подтвердил Лейстер. – Если все это правда.

Гриффин улыбнулся. Улыбка странно исказила его грубоватое лицо.

– Значит, я сказал все, что вам нужно было знать.

Лейстер ждал продолжения, но его не последовало.

– Простите за резкость, – наконец не выдержал палеонтолог, – но это самая большая чушь, какую я слышал в своей жизни. Вы не сказали ничего, что могло бы заинтересовать меня. Напротив, сообщили, что за мной будет установлена слежка, что мне нельзя будет публиковаться, что меня могут… Честно говоря, я не в состоянии придумать более серьезных аргументов, которые убедили бы меня не принимать вашего предложения.

Во взгляде Гриффина появилась едва заметная насмешливая искорка. Словно подобную реакцию он и пытался спровоцировать.

Или хотел, чтобы Лейстер подумал именно так.

Нет, это уже походило на манию преследования. Лейстер никогда раньше так не рассуждал, ему не нравилось даже думать таким образом. Он привык иметь дело с неживой природой. Она могла хранить свои тайны за семью печатями, но никогда не морочила ему голову намеренно. А этот странный человек заставлял Лейстера мыслить в несвойственной ему манере.

Гриффин опять накрыл часы ладонью и, бросив на нее взгляд, сказал:

– Все равно вы примете мое предложение.

– Если причина вашей уверенности в том, что…

Гриффин подвинул холодильник поближе к Лейстеру.

– Я оставляю вам вот этот подарок. Правда, с одним условием – вы никому его не покажете и ничего о нем не расскажете. В остальном делайте с ним что хотите, – пренебрежительно скривив рот, добавил он. – Вскрывайте, изучайте, разбирайте на части, чтобы удостовериться в его подлинности. Там, где я взял это, полно таких игрушек. Но никаких фотографий. Иначе вы никогда больше не получите ничего подобного.

С этими словами Гриффин вышел.

Оставшись в одиночестве, Лейстер решил пока не открывать странный подарок. Разумнее всего было бы вообще выбросить его на ближайшую свалку. Что бы там ни приволок этот Гриффин, оно сулило одни неприятности. ФБР, внутренний комитет, цензура и даже смерть – этого еще не хватало! Разве что взглянуть одним глазком, любопытства ради.. А потом уже выкинуть.

Палеонтолог открыл холодильник.

Ошеломленный, он долго смотрел на обложенное льдом содержимое. Затем, молча, Лейстер запустил руки внутрь, ощутив прохладную плоть. Кожа слегка двигалась от прикосновений пальцев, под ней чувствовались мышцы и кости.

Это была голова стегозавра.

Порыв холодного ветра заставил окно слегка зазвенеть, потоки воды заструились по стеклу. Внизу по улице, шумя, проезжали машины. В коридоре кто-то смеялся.

Постепенно силы вернулись к Лейстеру. Он достал странную штуковину из холодильника и водрузил ее на стол, прямо на кипу журналов по палеонтологии. Голова была около сорока пяти сантиметров в длину, пятнадцати в высоту и пятнадцати в ширину. Лейстер медленно провел ладонями по ее поверхности.

Шкура динозавра казалась прохладной и слегка пружинила. Под ней ощущались эластичные мускулы и твердые кости. Один из пальцев ученого случайно проскользнул между губами существа, наткнувшись на гладкие зубы. Клюв имел острые края и на ощупь напоминал рог.

Лейстер приподнял одно веко и увидел золотистый глаз. И внезапно палеонтолог почувствовал, что плачет. Не утирая слезы, он рывком распахнул рабочую тетрадь, а затем принялся готовить инструменты для вскрытия. Скальпель номер четыре с лезвием номер двадцать, тяжелые щипцы, пила, несколько резцов и увесистый молоток. Все это хранилось в лаборатории с прошлого лета, когда Сьюзен Как-ее-там, одна из интернов Джона Хопкинса, целыми неделями тихо сидела в углу, составляя атлас мягких тканей варана, которого угораздило испустить дух в Национальном зоопарке.

Лейстер освободил стол от всего, что на нем было – книг и дискет, пары циркулей и бумагорезки, сухих крендельков и фотографий раскопок, – и расположил голову посередине. Аккуратно разложил инструменты: скальпель, щипцы, пилу. Удивился: где же циркули, которые здесь только что были? Ах да, он же смахнул их на пол вместе со всем остальным! После минутного колебания Лейстер отложил резец и молоток в сторону. Они подходили только для грубой работы, а он собирался делать все тщательно.

С чего же начать?

Палеонтолог начал с продольного разреза от клюва до отверстия, где спинной мозг соединяется с головным. Затем бережно отодвинул кожу, обнажая мышцы – темно-красные с легким серебристым оттенком.

«Затылочная мускулатура», – записал Лейстер в тетради и сопроводил запись быстрым наброском. Закончив описание мышечной структуры, он снова взял скальпель и рассек мускулы так, что показались кости черепа. Из инструментов, разложенных на столе, выбрал пилу, потом отложил ее и приподнял щипцы. Внезапно палеонтолог почувствовал себя вандалом, замахнувшимся молотком на Мадонну Микеланджело. Но, черт побери, он уже видел скальп стегозавра!

Лейстер аккуратно разрезал кость. Она разошлась с тихим звуком, похожим на хруст лопнувшего пластика. Черепная коробка раскрылась.

Мозг стегозавра, покрытый яркой сеткой кровеносных сосудов, оказался оранжево-бежевого, почти янтарного цвета и, разумеется, крошечного размера – стегозавр был на редкость тупой зверюгой даже среди динозавров, вообще не отличавшихся особой резвостью мысли. Его форма заставила Лейстера вспомнить о предшествующем тщательном изучении окаменелых черепов этого вида.

Но дальше простиралась терра инкогнита даже для него. Ничего не известно о внутреннем строении мозга динозавра, о его микроструктуре. Будет он напоминать мозг птицы, крокодила или млекопитающего? Сплошные открытия! Нужно зарисовать и описать дыхательные отверстия. А мускульная система языка! И не забыть бы рассечь глаз и посмотреть, сколько там типов цветовых рецепторов.

И еще проверить – были ли у этого зверя носовые раковины. Достаточно ли для них места? Раковины нужны, чтобы улавливать влагу, выдыхаемую вместе о воздухом, и хранить ее в организме. Теплокровные животные с их частым дыханием нуждаются в сложных раковинах – чтобы предохранить легкие от высыхания. Холоднокровные же не испытывают столь сильной потребности во влаге и вполне могут обойтись без них.

Споры о том, к кому относятся динозавры – к теплокровным или холоднокровным, – начались задолго до рождения Лейстера, и теперь он одним махом мог поставить все точки над «i».

Но сначала – мозг.

Лейстер чувствовал себя Колумбом, глядящим на длинную береговую линию нового континента. «Здесь обитают драконы». Его скальпель завис над распластанной на столе головой.

Затем он опустился.

От усталости Лейстер пошатнулся и чуть не потерял сознание, но сумел взять себя в руки. Потряс головой, с трудом соображая, где он и почему так вымотался. Постепенно все вокруг обрело четкие очертания, и Лейстер скорее почувствовал, чем услышал, – в здании царит полная тишина. Часы в виде Элвиса Пресли в розовом пиджаке и с разинутым ртом, давний подарок одной из его подружек, показывали 3:12 ночи. Палеонтолог занимался головой динозавра около двенадцати часов без еды и отдыха.

Перед Лейстером выстроились в ряд колбы; в каждой из них лежала определенная часть мозга, помещенная в формальдегид. Тетрадь была почти целиком заполнена описаниями и рисунками. Ученый взял ее и пробежал глазами первую страницу.

«Вскрытие черепной коробки показало, что мозг достаточно короткий, но глубокий, с хорошо выраженным мостовым изгибом и резко скошенной каудодорсальной частью. Малые церебральные полушария имеют в поперечнике диаметр, слегка превышающий продолговатый мозг. Хотя оптические и обонятельные центры весьма велики, мозжечок поразительно мал».

Лейстер узнал собственный аккуратный и мелкий почерк. Однако он не имел ни малейшего понятия о том, как и когда написал эти слова. Равно как и десятки последующих.

– Я должен остановиться, – произнес палеонтолог вслух. – В таком состоянии мне нельзя даже гвозди забивать.

Услышав, как прозвучала эта фраза, Лейстер решил, что она вполне справедлива. Измученный, он обернул голову динозавра алюминиевой фольгой и поместил в лабораторный холодильник, вынув оттуда месячной давности пакет грейпфрутового сока и упаковку «пепси-колы». Замка у холодильника не было, но после недолгих поисков Лейстер вытащил откуда-то длинную оранжевую веревку, которой и обмотал агрегат несколько раз. Он взял лист бумаги, яркий маркер и, написав: «Опасно! Эксперимент с бактериями ботулизма! НЕ ОТКРЫВАТЬ!», приклеил записку к дверце.

Можно было идти домой.

Но именно теперь, когда голова, эта невообразимо прекрасная голова древнего ящера, не маячила больше перед ним, занимая все мысли, Лейстер наконец осознал, сколь невероятно ее появление.

Откуда она взялась? Чем можно объяснить подобное чудо? Как ЭТО вообще может существовать?

Путешествия во времени? Нет.

Когда-то ему на глаза попалась статья из журнала по физике, рассказывавшая о теоретической возможности подобных путешествий. В статье говорилось, что для их осуществления необходимо построить невероятно огромный, длинный и прочный цилиндр величиной с Млечный Путь, вращающийся со скоростью, равной половине скорости света. И даже если этот монстр будет построен – что в принципе невозможно, – вряд ли кто-то добьется от него реальной пользы. Объект, запущенный вдоль его поверхности под строго определенным углом, очутится либо в прошлом, либо в будущем. Все будет зависеть от направления движения: по вращению цилиндра или против него. Но насколько далеко этот объект в конце концов окажется, предсказать невозможно. Поэтому вопрос о небольшой прогулочке в мезозойскую эру и поднимать глупо.

В любом случае современные физики вряд ли построят машину времени в течение ближайшей тысячи лет. Если вообще когда-либо построят…

А не мог ли кто-нибудь нанять инженеров-генетиков, чтобы восстановить фрагменты ДНК динозавров? Как в том фильме, который он обожал ребенком? Снова нет. Это чистой воды фантастика. ДНК – вещь хрупкая и разрушается крайне быстро. Самое большее, что удавалось до сих пор, это восстановить мелкие фрагменты генов насекомых, найденных в янтаре. Может быть, кто-то соединил такие фрагменты? Ерунда. Это не легче, чем восстановить все пьесы Шекспира по обрывкам обгоревшей рукописи, в которой сохранились лишь слова «никогда», «предательство» и «этот». Только в данном случае это будут обрывки не одной-единственной рукописи, но стотысячной библиотеки, включающей произведения Микки Спилейна и Дороти Сойерс, Хораса Уолпола и Джин Диксон [3]3
  Дороти Сойерс (1893 – 1957) – английская писательница, работавшая в жанре классического детектива. Микки Спилейн (род. в 1918г.) – американский писатель, автор детективов о знаменитом сыщике Майкле Хаммере. Хорас Уолпол (1717 – 1797) – английский писатель и антиквар. Джин Диксон (1918 – 1997) – всемирно известная американская предсказательница, астролог.


[Закрыть], отчеты Конгресса и полное собрание сочинений Стивена Кинга.

Невозможно.

Проще посвятить остаток жизни попыткам восстановить Венеру Милосскую. А для этого бродить по берегу Средиземного моря и просеивать песок, стремясь отыскать крупицы мрамора, некогда бывшие ее руками.

А если перед ним фальшивка?

Из всех возможных объяснений последнее казалось самым невероятным. Палеонтолог сам вскрыл голову существа, ощущал эластичность и упругость мышц, видел кровь на своих руках. Животное совсем недавно было живо.

Лейстер часто использовал журналы по биологии в своей работе. Он четко знал, что возможно, а что нет. Собрать псевдодинозавра? Из кусочков? Ученые были бы счастливы, если бы им удалось создать таким путем хотя бы вирус. Даже самая простейшая амеба – это целый сложный мир.

Вот и все. Только три возможных объяснения, одно невероятнее другого.

Но Гриффин-то знает! Знает и может рассказать! Где его визитка? Валялась же где-то здесь, на столе…

Лейстер отыскал драгоценную карточку и прочел:

Г. ДЖЕЙМСОН ГРИФФИН АДМИНИСТРАТОР

Больше ничего. Ни адреса. Ни телефона. Ни факса. Ни электронной почты. Даже названия организации, и того не было.

Гриффин не оставил ни единой ниточки.

Лейстер рванулся сначала к телефону, а затем, судорожно набрав номер администрации музея, – к компьютеру. Там же миллионы записей! Давно прошли те дни, кода человек мог что-то совершить, не оставив после себя никаких следов. Он наверняка отыщет Гриффина!

Только после часа безуспешных поисков палеонтолог признал свое поражение. Имя Гриффина не фигурировало ни в одном из просмотренных файлов. Джеймсон Гриффин не работал ни в одном государственном учреждении. И, кроме того, как установил Лейстер, он никогда не отправлял почтовых сообщений.

Как будто Гриффина никогда и не было.

Оставалось одно – ждать. Ждать и верить, что этот ублюдок вернется.

А если нет? Если он исчез навсегда?

Эти вопросы Лейстер задавал себе каждый день, сотни раз на дню, в течение полутора лет. Именно столько времени прошло, прежде чем в его офисе раздался неожиданный телефонный звонок.