Текст книги "Облачные замки"

Автор книги: Майкл Скотт Роэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Я осклабился в улыбке:

– Не стоило вам связываться с торгашами, герр барон! Они неплохо смотрят за своими лавками!

Он презрительно фыркнул:

– Ну твоя-то лавка, торгаш, вот-вот обанкротится!

Элисон сделала несколько шагов по трапу, а клинок Лутца завертелся так быстро, что я не мог его разглядеть, только чувствовал давление на свой меч. И вот он нанес удар, целясь мне в живот. Я едва успел парировать его, но при этом едва устоял на ногах, а Лутц уже целился мне в горло. Но и этот удар я сумел отбить, причем довольно искусно, так что Лутц пошатнулся и отступил. Наши клинки снова скрестились, и каждый пытался прижать противника к борту гондолы. Его меч освободился, а мой, со скрежетом коснувшись металла, ударил его прямо в ногу. Лутц отскочил назад, поскользнулся в крови – Элисон или лейтенанта, и чуть не полетел на баллоны с газом. Его спас только внезапный скачок дирижабля, и он растянулся на полу.

Однако я не смог воспользоваться этим; я был слишком измотан и только жадно, порывисто втягивал воздух. Элисон уже спустилась по трапу и теперь ползла – медленно, но верно, к клетке с Граалем. Лутц, стоявший на коленях возле люка, тоже заметил ее и кинулся к трапу. Я сделал ему подножку. В падении он нанес мне удар, пришедшийся по касательной, и сильно ободрал мне бок. Лутц довольно крякнул.

– Хватит тактики темных переулков!

– А я-то думал, что как раз нацисты специализируются на уличных драках!

– Нацисты? – задыхаясь, переспросил он. – Да ты даже не понимаешь, что значит это слово! Нацисты были слепцами, этакий яркий флажок для простолюдинов, и ничего больше! Другое дело Schutzstaffel. [130]130
  Отряды СС (нем. ).


[Закрыть] Вот у них были честь, чистота, отвага. За это я никогда не прекращал бороться.

Корабль снова накренился, и теперь пришла моя очередь поскользнуться и отлететь к корме и заглохшему мотору. Нужно было воспользоваться теми небольшими преимуществами, что я имел. Были вещи, которые для меня привычны, а для Лутца нет; но как заманить его в ловушку?

Он уже приготовился спрыгнуть в люк; его необходимо было остановить. Я сделал глубокий вдох, от которого больно закололо в боку, поднялся на ноги и, стараясь не обращать внимания на дрожь во всем теле, кинулся на него. Минуту или две я заставлял себя подражать действиям Лутца, не спешил с решающим ударом и пытался использовать свои преимущества; только в моем случае речь шла, разумеется, не об умении фехтовать. Хоть мне и не удавалось пробить его защиту, у него тоже ничего не получалось; и это, как мне казалось, раздражало его. Я оттеснил его к стенке, затем отступил, и ему пришлось последовать за мной в надежде пробить мою оборону. После этого я стал кружить вокруг Лутца, буквально осыпая его быстрыми и мощными ударами. Это не могло продолжаться долго; я быстро терял силы, и каждая секунда могла оказаться роковой. Но Лутц был сбит с толку и ослабил свою защиту, чтобы выяснить, что же это я вытворяю. Он это понял лишь тогда, когда его каблуки застучали по краю люка, и я внезапно усилил атаку. Боясь потерять равновесие и судорожно шаря свободной рукой в поисках опоры, он обнаружил у себя за спиной трап, и был вынужден отступить на него.

Чем выше ты стоишь, тем сильнее и раскованнее твои удары. Если бы он попытался спуститься еще ниже, его песенка была бы спета. Видимо, он тоже понял это и поднялся вверх на пару ступенек, и я немного присмирел под его резкими ударами, что было не удивительно. Он засмеялся, но я сделал два шага вдоль люка и, оказавшись сбоку от Лутца, рассек ему ногу от бедра до самой ступни. Или скорее не ногу, а штанину бриджей для верховой езды, потому что крови опять видно не было. Я, вероятно, лишь слегка поцарапал его. Но мне удалось вырвать солидный клок кожи из его ботинка, и это вывело его из себя. Инстинктивно он вспрыгнул еще на одну или две ступеньки – и я смог наконец осуществить задуманное. Я пригнулся под его ударом и в отверстие люка увидел Элисон: она упала на клетку, крепко сжав ее руками. У меня мелькнула надежда, что Грааль тотчас исцелит ее, но этого не произошло. Я ободряюще крикнул, а затем с силой захлопнул тяжеленную крышку люка, ударившую Лутца по ногам.

Ноги его при этом не особенно пострадали, но нервы стали сдавать. Над головами у нас был еще один люк; Лутц атаковал меня серией молниеносных ударов, чуть было не сняв с меня скальп, а затем повернулся и полез по трапу наверх.

Люк распахнулся, и первое, что меня поразило, был порыв ветра. Он приободрил меня, а Лутц как-то стушевался и остановился в сомнении. Я оказался рядом и нанес ему удар в ногу. Он вскрикнул и чуть не упал с трапа, но затем восстановил равновесие и шмыгнул в отверстие люка, попытавшись захлопнуть крышку прямо перед моим носом, но я был быстрее. Мы оказались стоящими на корпусе дирижабля. Вернее, стоящим – в точном смысле слова – был лишь я. Лутц, не решаясь выпрямиться, стоял на коленях.

– Никогда не занимались альпинизмом, герр барон? Это не ваша стихия, правда?

Я обошел вокруг люка, а он на четвереньках пятился от меня, цепляясь пальцами за обшивку корпуса, натянутую туго, как кожа на барабане. Ветер трепал наши волосы и приносил с собой невыносимую вонь снизу, с горы. Я тихонько засмеялся от того, как лунный свет серебрит поверхность клинка. Я махнул мечом в сторону Лутца, он вскрикнул и чуть не потерял равновесие.

– Да и по мачтам ты никогда не карабкался, верно? Для этого были матросы на твоих прогулочных яхтах, а ты все у штурвала ошивался, так ведь? Nicht wahr? [131]131
  Не правда ли? (нем. )


[Закрыть]

Я снова махнул мечом, он отшатнулся, немного поскользнулся и судорожно выровнялся.

– Это нечестная битва! – выпалил он, но у меня уже не было сил, чтобы смеяться.

– Не строй из себя идиота! Какая может быть честная битва – с тобой? Я убью тебя, вот и все.

Я надеялся, что мне это удастся.

Тут началось состязание в ловкости. Он оказался более цепким, чем хотел показать сначала, и, покрепче ухватившись за обшивку, выкинул вперед ногу и ударил меня по голени. Я откинулся назад, но успел уцепиться за крышку люка. И тут Лутц совершил нечто действительное умное, чего я от него никак не ожидал: он воткнул свой клинок в обшивку и, опираясь на него, выпрямился. Стараясь не глядеть за борт, где в опасной близости от нас развевались щупальца зверя-горы, он направился ко мне. Я тоже выпрямился, чувствуя, как во мне закипает гнев и понимание тщетности всего происходящего. На хвосте дирижабля сквозь обшивку поблескивал красный огонек; в любой момент пламя могло перекинуться на один из баллонов с газом, и тогда все будет в мгновение кончено. Наша участь уже решена, и мы лишь боролись за право отнять друг у друга последние секунды существования. Хотя погибнуть от удара меча было, наверное, лучше, чем в котле, что закипал под нами. Но я не мог это остановить, как, впрочем, и мой соперник, ибо мы зашли слишком далеко.

И снова наши клинки сошлись, словно гремучие змеи при спаривании, бок о бок, острие об острие – и снова Лутц оказался быстрее. Огненный укол пронзил мою грудь выше сердца, прожег мясо и задел левую ключицу, причинив невыносимую боль. Колени мои подогнулись, и я опустился вниз. Этот удар был в его манере, молниеносный, решающий исход схватки, но еще не смертельный. При свете луны я увидел, как блеснули его зубы, когда он перенес всю тяжесть тела на клинок, готовясь нанести быстрый крученый удар от запястья, которым вспарывают живот.

Но в эту страшную секунду я вспомнил капитана волков и то, как я с ним покончил. После такой победы сдаваться я не научился. Я отступил под натиском Лутца, прогнулся назад, а он по инерции вылетел вперед – и угодил прямо на мой выпад.

Он раскинул руки и выронил свой клинок, улетевший в темноту. Я забыл о боли, зарычал, будто сам был волком, и поглубже вонзил свой меч в тело противника, пока наконец рукоятка не зазвенела о пуговицы на его рубашке. Лишь после этого я вырвал меч из тела Лутца, а он согнулся от боли и упал на четвереньки, хватая ртом воздух и кашляя. Его ноги пытались нащупать опору, но не нашли, и он заскользил вниз. Руками он нашел разрыв в обшивке и ухватился за него; но разрыв делался только шире. Толстый шелк с пропиткой отходил треугольным пластом, вместе с которым Лутц, беспомощно барахтаясь, сползал все ниже.

– Zu Hilfe! [132]132
  На помощь! (нем. )


[Закрыть] – кричал он между приступами кровавого кашля. – Rette mich doch! Um Gottes Name! Steve! [133]133
  Спаси же меня! Ради Бога! Стив! (нем. )


[Закрыть]

Но я уже отвернулся и не слушал его призывы, заталкивая меч за пояс. Меня теперь мало беспокоила его судьба. Держась одной рукой за поручень и чувствуя, что голова моя сейчас расколется от боли, я сполз по трапу в дымный полумрак. Элисон с бледным как смерть лицом и с боком, перевязанным какой-то тряпкой, еле держась на ногах, в упор смотрела на меня.

– Я думал, ты мертва!

– Я думала, ты мертв!

Мы прохрипели это в один голос, и Элисон даже сумела выжать из себя сухой надтреснутый смех.

– Не… совсем.

– Все равно что умер. Почему…

Она сглотнула, хотя во рту у нее явно пересохло.

– Иди за… копьем. Нельзя потерять… Держаться вместе, даже если будет авария… Так мы найдем…

– Пра… Я пойду.

Со стороны это, должно быть, звучало как разговор двух пьяниц. Я чуть не упал, но все-таки мне удалось преодолеть остаток пути и взять копье. Задыхаясь от недостатка воздуха, я посмотрел вверх и увидел – разрыв в обшивке увеличился, и языки пламени вырываются из него наружу. Если Лутц все еще там, он, должно быть, изжарился заживо, да и мы каждую секунду можем присоединиться к нему. Я засунул гладкое прохладное древко за пояс и тут же увидел яркую вспышку, услышал громкий хлопок, и все смешалось. Я пригнулся и, как выяснилось, совершенно вовремя. Стена пламени прокатилась по отсеку так близко, что опалила волоски у меня на руках. Я беспомощно сполз на пол рядом с Элисон.

Прогремел новый взрыв, еще громче предыдущего. Дирижабль закачало из стороны в сторону, так что у меня потемнело в глазах, но гондола оставалась не тронутой пламенем.

– Почему мы все еще живы? – спросила Элисон сурово, почти сердито.

– Это «Гинденбург»! [134]134
  Марка немецкого дирижабля времен Первой мировой войны.


[Закрыть] – крикнул я. – При горении водорода пламя поднимается вверх!

Я прополз по полу и поднялся у панели управления. Мы все еще летели, но быстро теряли высоту. Я и думать не хотел о том ужасе, что творится у нас над головой.

Руль направления был сломан, но посредством прочих рычагов еще можно было что-то предпринять. Я с силой ударил по рычагу, отвечающему за работу двигателей, и, кажется, завел их. Но внезапно что-то стукнуло в иллюминатор и размазалось по стеклу. Сначала я решил, что это одно из щупалец. Но это была верхушка дерева.

У нас оставались считанные секунды, чтобы добраться до выхода. Я распахнул клетку с Граалем и помедлил секунду, прежде чем дотронуться до лежавшей в ней вещи. Элисон склонилась над копьем.

Мы схватили и то, и другое. Ничего не произошло, если не считать того, что неровная поверхность гранита поцарапала мне руку. Корабль с силой швыряло из стороны в сторону, и тут взорвался еще один баллон. Мы поползли к выходу. Я тихонько застонал; даже тащить за собой эту каменюку было нелегко, она всей своей тяжестью давила на мое раненое плечо. Но Элисон обняла меня свободной рукой, и неожиданно гримаса боли, искажавшая ее лицо, сменилась улыбкой.

– Прямо как со сковороды…

Гондола со скрипом проехала по верхушке еще одного дерева, новый порыв рыжего пламени взвился над нами, а поскольку на прыжок сил у нас не осталось, мы попросту выкатились из дирижабля.

Последовавшие за этим мгновения смешались: хлещущие по лицу ветки, бьющий в лицо воздух и удар…

Должно быть, я еще несколько секунд пребывал в сознании, потому что последним, что запомнил, был объятый пламенем дирижабль, несущийся над головой, протянувшееся к нему щупальце, которое разорвало взрывом еще одного баллона. А затем корабль разнесло на части, и пылающие осколки обрушились туда, куда я и предполагал.

На этот голый и безжизненный хребет, и прямо на это страшное лицо.

Звуки, раздавшиеся при этом, были ужасны и гораздо громче, чем при взрыве дирижабля. Но на фоне их оглушительного рева вполне отчетливо слышался человеческий крик ужаса и отчаяния. Земля у нас под ногами затряслась, дьявольские щупальца взвились вверх, упали вниз, еще в воздухе рассыпавшись каскадом дождя… Затем была темнота, внезапная и удушающая.

Но темнота не была одновременно и пустотой. Я был приговорен к смерти и спрашивал: почему, почему, почему? Я набирал этот вопрос на мониторе, потому что больше мне ничего не было позволено предпринять. Если мне удастся пробиться с этой апелляцией, это могло бы помочь – если не мне, то Элисон. Но в ответ я не получал ничего, кроме идиотского знакомого сообщения:

СРОЧНО ВО ИЗБЕЖАНИЕ НЕМИНУЕМОГО УНИЧТОЖЕНИЯ СИСТЕМЫ СОЕДИНИТЕ ПОРТ «К» С ПОРТОМ «Ч» СРОЧНО

СРОЧНО ВО ИЗБЕЖАНИЕ НЕМИНУЕМОГО УНИЧТОЖЕНИЯ СИСТЕМЫ СОЕДИНИТЕ ПОРТ «К» С ПОРТОМ «Ч» СРОЧНО

СРОЧНО ВО ИЗБЕЖАНИЕ НЕМИНУЕМОГО УНИЧТОЖЕНИЯ СИСТЕМЫ СОЕДИНИТЕ ПОРТ «К» С ПОРТОМ «Ч» СРОЧНО

Оно все приходило и приходило, и мне уже хотелось кричать от бессилия.

Впрочем, по словам Джипа, это продолжалось всего несколько секунд. Потому что, едва Джип и Молл заметили, что мы упали, они кинулись к нам.

– Если бы это был барон, – пояснил он, – мы бы, конечно, тоже поспешили, но с другой целью. А где он, кстати?

Я попытался сосредоточиться, хотя в голове у меня все плыло; но тут Джип увидел мое плечо и прекратил меня трясти.

– Черт возьми! Каким-нибудь дюймом ниже – и он продырявил бы сердце!

– Элисон?

– Она здесь. Но плоха. Пулевое ранение, сломанная нога, а может быть, еще и травма внутренних органов. Да и то вы счастливо отделались; если бы лес был пожиже, а все эти чертовы кусты не разрослись так густо, вы бы разбились всмятку. Молл пошла за ветками для носилок.

Я приподнялся на локте. Элисон лежала рядом, с посеревшим лицом, потемневшими губами, сжимая копье в обессилевших руках. Грааль лежал в нескольких шагах от меня. Я посмотрел на гребень горы, огромную массу разлетавшегося во все стороны огня. Склон горы сотрясался, и мечущиеся в панике тени носились вокруг – воцарился полный хаос.

Языки пламени теперь скатывались вниз между деревьями; а это означало, что скоро весь лес будет объят огнем. Кого пытается обмануть Джип? И маленькая кучка людей рядом с ним, выживших в этом аду. Вот византийский стрелок, потерявший и лошадь, и лук, помогает раненому солдату-пехотинцу, который все еще сжимает в руках пришедшую в негодность винтовку со штыком. А вот двое партизан спокойно вытаскивают из карманов патроны и вставляют их в магазины своих «шмайсеров». Между тем английский лучник прикрывает нас, достав из колчана последнюю стрелу. Из всего нашего отряда уцелели всего четырнадцать или пятнадцать человек. Центуриона среди них не было; Гаштейн был здесь, но одна рука его превратилась в кровавое месиво. Воины смотрели на нас, широко раскрыв глаза от удивления, и как будто чего-то ждали.

– Это… все?

– Все, – эхом отозвалась мрачная Молл. – Больше нет ни мужчин, ни женщин, ни лошадей. Нет ни пищи, ни питья. Нет ничего, что могло бы облегчить вашу боль – в этом месте не растут чистые травы.

– Спасайтесь… сами, – едва слышно проговорила Элисон. – Возьмите с собой Грааль и копье. Оставьте меня…

– Нет, – сказал я.

Молл тихонько хмыкнула.

– Именно этого слова я и ждала! Ну ладно, это мы выясним, теперь в путь…

– Нет, – снова сказал я. – Молл, помоги мне подняться…

– И чтоб ты у меня на плече дух испустил? Я на такое не пойду…

– Да помоги мне подняться, черт тебя дери! Ты не понимаешь, что сейчас происходит.

Я уже хотел было опять выругаться, но сменил тон:

– Есть еще один способ, и он сработает!

Не произнеся больше ни слова, Молл подхватила меня под здоровую руку и подняла на ноги. Рана, конечно, закровоточила, но это было неважно. Я сделал два шага вперед, подошел к камню и снова преклонил колени, на сей раз перед ним. Боль прожгла меня насквозь, а когда я попытался поднять руки, голова моя поплыла, а внутренности чуть не полезли наружу. Но теперь это уже не имело значения – ни малейшего. В руках у меня была сила, своей мощью превосходящая Брокен. Ее планы были грандиознее и величественнее, и даже если ее постигала неудача, внутри нее зрело семя нового успеха. Но и возможный успех был бы абсолютным, и меня готовили к этому все время, хоть и знали, что постичь это я смогу только тогда, когда в моих руках окажутся и Грааль, и Копье.

Теперь я внезапно все понял, осознал, каким образом они связаны между собой, и наверное, рассмеялся бы, если б не был так переполнен благоговением. Я знал теперь, каков смысл древнего ритуала, и с уважением и даже страхом поднял Копье высоко над головой. Элисон увидела это и из последних сил крикнула:

– Нет, Стив! Ты не имеешь права! Нельзя это делать в одиночку!..

Слишком поздно.

Копье ударило; но не в основание грубой каменной глыбы, а в блестящее световое ядро, которое скрывалось где-то за каменной поверхностью.

Соединить…

И свет залил все вокруг. Он потек вверх по копью, объял мои руки и потянул меня вниз, вниз, к смерти, как я предположил, желая вырвать меня из объятий боли. Эта сила потянула меня вниз, вниз, словно глубоководного ныряльщика.

Вокруг были облака, сплошные облака, они сомкнулись надо мной словно волны, и я подумал, что сейчас утону. Почти инстинктивно я начал отталкиваться ногами и поднялся к поверхности. Но и там, высоко над головой, я увидел лишь тенистые берега облачного архипелага, а над ними огромный туннель из облаков, как бы обрамленный безлунным и чистым небом, по которому с трепещущими парусами и брызгами, разлетавшимися вокруг носа, скользила огромная бригантина, освещенная сигнальными фонарями и нагруженная чудесными грузами для чудесных портов. Это был тот самый пейзаж, который я так тщательно выбирал, чтобы украсить стену своего кабинета. Но сейчас передо мной оказался великий оригинал, с которого тот пейзаж был написан.

А я плыл совершенно один. Не было рядом ни лодки, которая понесла бы меня, ни корабля, чтобы ступить на его палубу. Силы покидали меня. И вот холодные облака сомкнулись над головой, и я снова ушел в глубину…

Прозвучал легкий шорох, и я почувствовал под собой мягкую обивку кресла. Падение прекратилось. Я скрестил ноги и откинулся назад, с отстраненным удовольствием рассматривая морской пейзаж, но тут тихонько засигналило переговорное устройство, и я со вздохом нажал на кнопку.

– К вам посетитель, – произнес голос Клэр.

– Вот как, – проговорил я, стараясь не выдать недоумения и не показать, что напрочь забыл, что кого-то жду. Никогда не знаешь, слышат тебя посетители или нет. – Спасибо, да. Пожалуйста, попросите его войти!

Я поспешно выпрямился, окинул взглядом кабинет, пожалел, что не выкинул все эти листы с сообщениями. Впрочем, теперь это не важно; у меня только и осталось времени, чтобы поправить галстук, ибо дверь уже открывалась. Я был рад, что портьеры задернуты: солнечный свет, бивший в окна, слепил бы глаза. Эта мысль привела меня в секундное замешательство. Ведь Клэр перестала быть моей секретаршей уже… сколько времени? Двенадцать лет или даже больше. Так почему же… Не иначе, она пришла вместе с этим посетителем… Да, несомненно. Однако, Боже, кто же это такой, – тот, кто открыл дверь и у кого за спиной сияют солнечные лучи?

Встречал ли я его раньше, этого типа? Вроде бы да, но я никак не мог узнать посетителя. У него было лицо сильного человека, с резкими чертами, и выглядел он совершенно так, как большинство преуспевающих бизнесменов средних лет. Все в нем соответствовало этому образу, вплоть до безупречного костюма и серебряных висков. И все же мой взгляд постоянно наталкивался на черты, которые мне были смутно знакомы: высокий рост и крепкое сложение – чуть плотнее меня; гибкость и энергичность движений, овал лица, насмешливая улыбка, при которой уголки его рта взлетали кверху, и низкий звучный голос, когда он протянул руку, назвав меня по имени. Да, звучный, но не просто низкий: в нем ощущалось интонационное богатство, но вместе с тем его отличала неизменная чистота. Все говорило за то, что это весьма внушительный персонаж, не такой, о встрече с которым с легкостью забываешь. Но при этом я никак не мог его вспомнить – ни его имени, ни места, где мы с ним встречались.

По этой причине я стал вести себя даже несколько искательно: посадил его в лучшее гостевое кресло, а он махнул рукой, показывая, чтобы я не беспокоился, и откинулся на спинку.

– Очень уютно, – заметил он, оглянувшись вокруг. – Как, впрочем, и всюду в вашем офисе. Мастерский дизайн, даже не без изящества. Но при этом, простите за откровенность, совершенно лишенный всякого намека на претенциозность. Никакой бизнес-безвкусицы.

Он удовлетворенно кивнул, когда взгляд его упал на морской пейзаж.

– Славная смесь романтики и практичности. Самовыражение сильной личности, как вашей собственной, так и компании. Да, и мне с давних пор нравятся старинные географические атласы. Хорошо, что вы их сохранили.

Один из давних клиентов, еще с первых дней моей работы в офисе.

– Они достались мне от Барри, – произнес я, наливая ему кофе и с удивлением размышляя, откуда появился здесь поднос, а еще о том, куда ведут все эти комплименты. – У него была большая коллекция, но она сильно пострадала, когда на офис был налет.

– Да, – подтвердил мой посетитель, – я об этом слышал. Что ж, мистер Фишер, я полагаю, вам интересно, зачем я здесь. Я знаю, что у вас голова и без того кругом идет. Время сейчас напряженное, от вас зависят люди…

– Ну, можно и так выразиться.

– Именно так. Но я уверяю, что не отниму у вас много времени, и, вполне возможно, вы об этом не пожалеете. Мистер Фишер, – проговорил он серьезно, между тем как я поудобнее уселся в кресле, – вы здесь очень неплохо устроились, это очевидно. Хоть я и не особенно люблю все эти технологичные офисы. Но комфорт – это не всегда удовольствие. А вы довольны? Мистер Фишер, вы показали себя достаточно умелым в создании компаний, которые могут работать и без вас.

– На такое не способна ни одна, – возразил я, немного встревоженный. – А если они и производят такое впечатление, то это означает, что в компании период застоя. Всегда необходимы деятельные умы на верхушке – задающие вопросы, находящиеся в поисках новых деловых контактов или новых путей управления. Это все равно что старая шутка про лебедя, слышали? Он безмятежно скользит по глади пруда и при этом изо всех сил загребает лапками под водой.

Он усмехнулся. Мне понравилась эта усмешка; только жаль, что я никак не мог припомнить, где я ее уже видел.

– Конечно, это так. Вы наладили механизмы, которые поддерживают работу компании. Вы сами стали их частью, но круг ваших действий весьма ограничен. Большая часть работы по руководству возложена на плечи Дзвида Ошукве.

– Конечно. Он с ней лучше справляется, чем я. К тому же в «Си-Тране» есть немало людей, которые, подобно ему, смогут в свое время принять бразды правления от меня и барона фон Амернингена…

Что-то щелкнуло у меня в голове, и я в нерешительности замолчал.

– Это как раз то, о чем я и хочу поговорить с вами, – произнес посетитель. – Мистер Фишер, вы уже так богаты – или будете в скором времени, – как многие даже и не мечтают. И в итоге у вас нет больше цели, за которую стоит сражаться и бороться. Разве вам не хочется иногда, чтобы на вашем пути встречалось побольше трудностей? Вы еще не готовы попробовать что-нибудь новое?

Я сцепил пальцы домиком. Я никогда не любил, когда читают мои мысли.

– А вот это, – проговорил я сурово, – закрытый вопрос. Из тех, которые влияют на стоимость акций и весьма притягивают спекулянтов.

Мой посетитель отхлебнул из чашки и улыбнулся.

– Мистер Фишер, вы не должны отвечать на него, по крайней мере прямо. Но дело в том, что я пришел сюда именно затем, чтобы предложить вам такое. Наши перспективы…

С этими словами он полез в свой дипломат, достал оттуда аккуратную сафьяновую папку и тихонько положил ее передо мной на стол.

– Если вы располагаете временем, прочитайте это, пожалуйста, сейчас, пока я здесь и могу ответить на вопросы, которые у вас, возможно, возникнут. Но хочу вас предупредить: вы можете удивиться тому, на какие длительные сроки простираются наши планы. А еще тому, что в них подразумевается ваше участие.

– Что?

– Мы предположили это, поскольку не осмеливались предположить что-либо иное. Словом, прежде чем осуждать нас, прошу, прочитайте все это до конца.

Я наградил его самым подозрительным и хмурым взглядом, на который был способен, и открыл папку. Тотчас волосы у меня чуть не встали дыбом, а сердце едва не выпрыгнуло из груди. В верхней части первой страницы на плотной, кремового цвета бумаге, красовалась эмблема голубя, летящего над двумя изящными – и неожиданно знакомыми – башнями.

Я прочитал эту страницу, и следующую, и еще одну, и глаза мои раскрывались все шире от нараставшего удивления. Я уставился на посетителя поверх папки.

– Значит, это – все это – было у вас запланировано?

Удивление испарилось под напором распиравшей меня ярости.

– Вы что, хотите сказать, что пожертвовали всеми этими людьми в бездарно состряпанной идиотской…

– Нет-нет, – проговорил он немного раздраженно. – Я же просил вас прочитать все до конца. Вы знали, что что-то затевается, да, можете назвать это жестокой попыткой перехвата. Причем на территории, размеры которой вы даже представить себе не можете. Поэтому нам пришлось создать общий стратегический план, который покрывал бы все возможные варианты развития событий. Секреты Ле Стрижа, как он ни старался, никогда не были тайной за семью печатями. Мы шли по следу; мы следовали за ним в двух направлениях: по пути, которым он пришел, и по пути, которым он мог пойти. И на том, и на другом пути оказались вы. Было ясно, что вы обязательно вмешаетесь, хотя в то время мы и не знали почему. Поэтому мы продолжили поиск, а когда осознали значимость вашей фигуры в этом деле, одновременно испытали удивление и отвращение. Кстати, мы понятия не имели, кто стоит за Ле Стрижем и бароном фон Амернингеном, когда тот вмешался во все это.

Он слегка усмехнулся.

– Или что Элисон проникнется к вам самыми нежными чувствами. Чувствами, за которые она, конечно, сама себя ненавидела, поскольку думала, что вы не лучше барона. Мы не боги и не тираны – мы не сдерживаем порывы человеческого сердца и не ограничиваем их. Ужасно неприятно, когда приходится иметь дело с противниками, которые этим грешат, но это одно из важнейших отличий, разделяющих нас. Некоторые из них вначале тоже имели самые лучшие побуждения, но…

Я кивнул:

– Понятно. Средства искажают цель. Безграничная власть развращает…

– Именно так. Соответственно мы не могли продумать все до мелочей, но было очевидно, что не избежать попытки похитить копье, причем с вашим участием. И что за ней последует нападение, целью которого станет кража Грааля. И мы не могли это предотвратить. У нас имелось несколько вариантов: вы не забираете копье; вы его похищаете, а мы возвращаем его назад без вашей помощи; вы возвращаете его без проблем; вы возвращаете его с проблемами ; но оно все равно не попадает на вражескую территорию. Если бы осуществился любой из них, атаки на Гейленберг никогда бы не последовало. Нас подвело то, что и копье, и Грааль были похищены и попали к нашему противнику.

– Боже! – Я откинулся в кресле, чувствуя, что кровь отхлынула от моих щек. – Неужели поражение было так близко?

Лицо моего визитера помрачнело.

– Да, это действительно так. Но одновременно это обусловило и наш успех – то, что источник нашей силы попал в лагерь врага. Конечно, в том случае, если бы вы смогли проникнуть туда, чтобы совершить необходимое, а именно – забрать их и скрыться. Если бы у вас ничего не получилось, мы были бы уничтожены. Но если бы мы пытались каким-то образом управлять и руководить вами, мы могли бы безнадежно повлиять на вас и все испортить. Поэтому единственное, что мы могли предпринять, – это помочь вам оказаться там и снабдить вас своеобразной инструкцией. Это знание не должно было иметь для вас никакого смысла до той поры, пока не наступит нужное время, и все же оно должно было намертво засесть в вашем мозгу.

Он снова усмехнулся:

– Поэтому наше на первый взгляд бессмысленное сообщение и высвечивалось постоянно на экране вашего компьютера. Это было не слишком приятно, да?

Я решил дать волю своему негодованию.

– Еще бы, черт возьми! Но я – почему все это свалилось на меня?

– Потому что у вас такое имя. И потому, что только вы могли все это сделать.

– Это… это бред. Множество людей были в это втянуты. Элисон, Джип, Молл… Катика. Особенно Катика. Как насчет ее? Это тоже ваша затея?

Он помрачнел.

– Нет. Она сама решила. Она знала, на что идет, и сама решила принять в этом участие, чтобы искупить свое прошлое. Помните карту, сквозь которую просвечивала другая? Катика получила предупреждение, но решила идти с вами. Верно, она немало сделала, чтобы помочь вам. Однако даже без ее помощи вы все равно бы справились. Как-то по-другому, но справились. То же самое касается и вашего друга Джипа. Он сыграл во всем этом важную роль, но были и другие пути проникновения на Брокен – например, через пентаграмму в усадьбе барона фон Амернингена. И другие способы осуществить нападение на Брокен – без того, чтобы собирать рыцарей Грааля. Но во всем мы полагались на вас.

Во мне быстро нарастала волна гнева.

– Жаль, но у меня не было вашей проклятой уверенности! Вы использовали меня как последний сукин сын! Вы использовали моих друзей, вы выкинули их на помойку так, как выкидываете этих ваших рыцарей! Но они-то сами решили служить Граалю. А вот у меня никогда не было возможности выбора! Так что давайте-ка вернемся к интересующему меня вопросу. Почему я?

– Потому что вы человек особенный.

Он отпил из чашки и протянул руку за печеньем, которое я совсем забыл предложить ему.

– Превосходно. Потому что Ле Стриж поступил весьма и весьма разумно, заманив вас во все это. Однако его подвела его ограниченность. Он увидел только, каким образом он сможет вас использовать; но мы разглядели в вас искру успеха гораздо большего, чем просто восстановление status quo aute bellum. [135]135
  Положение для войны (лат. ).


[Закрыть] Он рассказал вам о ваших предках, не так ли?

– О том, что ли, что я – следствие маленькой оплошности франкской принцессы? Да. Но какое это имеет отношение к нынешним ценам на помидоры?

– Это все, что он понял? Она была одной из дочерей Карла Великого, мой друг, первого правителя Священной Римской империи, первого правителя, которому после римлян оказалось под силу объединить Европу. И, по странному совпадению, он был также последним правящим монархом, который одновременно был и королем Грааля.