Текст книги "Вдоводел"

Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

– Что ж, Вдоводел, ты оправдал мои ожидания, не подвел, – этими словами Маркиз Куинзберри встретил входящего в его кабинет Найтхаука.

– Я не Вдоводел. И ты не предупредил меня, не сказал, с кем придется схлестнуться.

– Ты тот, кем я тебя назвал. Что же касается предупреждения, мой заместитель должен уметь постоять за себя. Считай, это была проверка.

– По-моему, я прошел проверку в той драке в казино.

– Прошел.

– Тогда я тебя не понял.

Маркиз усмехнулся.

– Кто тебе сказал, что жизнь проверяет нас только однажды?

– Вроде бы ты считаешь себя хорошим бизнесменом, – Найтхаук с трудом скрывал распиравшую его злость. – А вот в этом деле поступил непрактично. Как ты мог послать меня против Испанской Кружевницы, не предупредив о ее способностях? Ведь я мог погибнуть, понятия не имея о том, кто мне противостоит!

– Куда более непрактично держать тебя на столь высокой должности, если ты не знаешь, как поступить в нестандартной ситуации, – отрезал Маркиз. – Между прочим, а как тебе удалось с пей справиться?

– Обманом и хитростью. Другого способа убить ее я не нашел».

– Ты еще очень молод.

– А как бы ты убил ее? – спросил Найтхаук.

– Я? – Маркиз громко рассмеялся. – Я бы послал кого-то еще. Я же босс.

– Похоже на то, – кивнул Найтхаук. – Только знаешь, что я тебе скажу? После подобных разговоров у меня тоже возникает желание стать боссом.

– Это хорошо. Мне нравится здоровое честолюбие, – улыбка Маркиза исчезла. – Но ты должен помнить, что в этой организации есть место только для одного босса, и оно занято. Мною.

Найтхаук молча смотрел на него.

– Знаешь, обычно я рассматриваю такой взгляд как нарушение субординации. В твоем случае я спишу его на задиристость юности. В этот раз. Но не искушай удачу. Она понадобится тебе, чтобы убивать наших врагов.

– Твоих врагов.

– Ты работаешь на меня. Поэтому они и твои враги.

– Если ты так говоришь.

Глаза Маркиза превратились в узкие щелочки.

– Никак не могу понять, то ли ты стараешься разозлить меня, то ли просто не обучен хорошим манерам. Мне приходится постоянно напоминать себе, что ты покинул лабораторию лишь пару месяцев назад.

– А теперь ты стараешься разозлить меня, – ответил Найтхаук.

Маркиз покачал головой.

– Отнюдь. Я просто излагаю факты.

– Скажем так, ты выбираешь самые неприятные.

– Тебе предстоит еще многому научиться. Факты есть правдивые и лживые. Приятными и неприятными они становятся в зависимости от того, с чьей позиции на них смотреть.

– Вроде бы звучит логично, но это чушь собачья, о чем тебе хорошо известно.

– Я вижу, ты в отвратительном настроении. Мне говорили, что с трехмесячными такое случается, поэтому я прощаю тебя, но прими добрый совет: не вводи это в привычку, во всяком случае, когда будешь разговаривать со мной. Понятно?

Найтхаук предпочел промолчать.

– Понятно? – повторил Маркиз.

Найтхаук кивнул.

– Понятно.

– Я знаю, что вгоняет тебя в депрессию, – продолжал Маркиз. – И вот что я тебе скажу: дай мне разобраться с делами, и я слетаю на Делурос на недельку или две и убью настоящего Найтхаука.

– Настоящий Найтхаук – это я.

– Давай оставим семантику в стороне. Как только я его убью, ты останешься единственным Найтхауком.

– Не пойдет.

– Почему?

– Потому что убить его должен я.

– Знаешь, ты можешь достать кого угодно, – раздраженно бросил Маркиз. – Выметайся отсюда, пока дело не дошло до кулаков.

Найтхаук, тоже злой как черт, не говоря ни слова, вышел из кабинета и вернулся в казино. Как обычно, в зале было полно народу. У столов ни одного свободного места, проститутки обоих полов зыркали глазками, выискивая партнеров на час или на ночь. Столы для джабоба облепили люди, страстные поклонники этой инопланетной игры, а вот блэкджеку отдавали предпочтение лодиниты и канфориты. Среди них затесался даже один шестиногий, с золотистым панцирем, ламбидарианец.

Мэллой играл в покер с двумя разодетыми старателями и зеленокожим существом, какие Найтхауку еще не встречались. Чешуйчатый проныра долго набавлял ставки, имея на руках стрит-масть, но проиграл каре. Потом Найтхаук направился в бар, заказал «Пыльную шлюху» и изредка поглядывал на танцовщиц, которые одна за другой появлялись на плавающей платформе, пока на нее не вышла Жемчужина Маракаибо.

Найтхаук, забыв про коктейль, не отрывал от нее глаз, а она внезапно подмигнула ему и рассмеялась, увидев его реакцию. Найтхаук подождал, пока выступление закончится, и с полным стаканом в каждой руке отправился к ее гримерной. Камера системы безопасности зафиксировала его прибытие и доложила хозяйке комнаты.

– Войди, – вынесла вердикт Жемчужина Маракаибо, и дверь схлопнулась, чтобы вернуться в прежнее положение, как только Найтхаук переступил порог.

Она сидела в элегантном кресле, обнаженная по пояс. Маленькое зеркало зависло в воздухе в тридцати дюймах от ее лица. Жемчужина Маракаибо смотрелась в него, аккуратно стирая с лица косметику, но повернулась к Найтхауку, как только тот вошел.

– Очень приятно видеть тебя целым и невредимым. Маркиз говорит, что ты – герой.

– Маркиз преувеличивает.

– Скромный герой, – уточнила Мелисенд. – В здешних краях диковина.

– Я принес тебе коктейль, – он поставил стакан на столик рядом с танцовщицей.

– Я не просила.

– Попробуй. Тебе понравится.

– Может, и попробую, но чуть позже. – Она пристально посмотрела на Найтхаука. – Ты знаешь, что сделает Маркиз, если узнает об этом визите?

– Я знаю, что он попытается сделать, – его вновь охватила злость.

– И ты не боишься?

– Нет, – Найтхаук помолчал. – Кроме того, ты меня пригласила.

– Тогда уходи.

– Еще не время.

Мелисенд улыбнулась, но предпочла промолчать, так что в гримерной ненадолго повисла тишина. Девушка смотрела в зеркало, Найтхаук – на нее.

– Ты очень хорошо танцуешь.

Нет ответа.

– Почему ты не хочешь поговорить со мной? Меня вполне устроят чисто дружеские отношения.

Брови Мелисенд изумленно взлетели вверх.

– Чисто дружеские?

– Да.

– Почему?

– Потому что я очень одинок.

– Вокруг так много женщин. Почему именно я?

Найтхаук ответил после долгой паузы.

– Потому что мы с тобой – выродки. Я уверен, что Маркиз говорил тебе, кто я, а твоя синяя кожа ясно указывает на то, что ты – мутантка. Каждый из нас – уникум. Вот я и подумал, что тебе тоже одиноко.

– Ты ошибся.

– Я в этом не уверен. Когда рядом нет Маркиза, ты все время одна.

– А тебе не приходило в голову, что меня вполне устраивает такая компания?

– Нет, не приходило.

– Почему? Только потому, что тебе одиночество радости не доставляет?

Найтхаук глубоко заглянул в ее чистые, почти бесцветные глаза.

– Наш разговор ушел не туда.

– Да, я знаю, – на ее губах заиграла улыбка. – Значит, ты хочешь стать моим другом.

– Совершенно верно.

– Забавно. – Она не делала попытки прикрыть грудь от его откровенного взгляда. – Я-то думала, что ты хочешь посмотреть на мое тело.

– И это тоже.

– Твоя трактовка дружбы включает мою постель?

– Только если ты пригласишь меня в нее.

– А если нет?

– Рано или поздно пригласишь. А пока две заблудшие души могут найти успокоение в компании друг друга.

– Что-то не похож ты на заблудшую душу. – Мелисенд выгнула спину и сладострастно потянулась. – Скорее, на похотливого мужичка.

– Ты – ослепительная красавица. Как еще я могу смотреть на тебя?

– Может, учитывая ситуацию, тебе вообще не стоит на меня смотреть?

– Маркиз только что сказал мне, что приветствует инициативу в своих подчиненных, – улыбнулся Найтхаук. – Кроме того, если никто не будет на тебя смотреть, ты останешься без работы.

– Какие мы умные, – Мелисенд скорчила гримаску. – А теперь, если насмотрелся, лучше уходи.

– Я все еще смотрю. Почему бы тебе не попробовать коктейль.

– Я могу позвать Маркиза.

– Нет, этого ты не сделаешь, – уверенно ответил Найтхаук.

– Почему нет?

– Потому что не хочешь, чтобы я его убил.

Мелисенд рассмеялась.

– Ты? Убьешь Маркиза?

– Совершенно верно, – без тени улыбки кивнул Найтхаук.

– То есть передо мной не похотливый служка, а похотливый эгоцентрик, пуп Вселенной. Пожалуй, я должна пригубить твой несчастный коктейль, а не то ты убьешь и меня.

– Ты напрасно смеешься.

Мелисенд пожала плечами и вновь уставилась в зеркало.

– У меня мало опыта в общении с женщинами, – после долгой паузы заговорил Найтхаук. – Поверь мне, меньше всего мне хочется выглядеть перед тобой шутом.

– Не шутом. Самоубийцей, – поправила его Мелисенд. – И Маркиз говорил мне, что твой личный опыт вообще невелик. – Она с любопытством окинула Найтхаука взглядом. – Тебе действительно только три месяца от роду?

– Образно говоря.

– И каково тебе без воспоминаний детства?

– Воспоминания есть. Только они не мои и с каждым днем становятся все туманнее.

– Как это хорошо – не помнить детства. Я бы с радостью забыла свое.

– Тебя не радовало детство?

– А как оно могло радовать… как ты нас назвал… выродка? Дети могут быть очень жестокими. – Она помолчала. – Потому-то я и отправилась во Внутреннее Пограничье. Здесь никого не волнует синяя кожа или трехмесячный возраст. О человеке судят только по его делам: что он может, а чего – нет.

– Интересная мысль, – усмехнулся Найтхаук. – Но мне, казалось, что и в Олигархии придерживаются тех же принципов.

– На словах, но в ходу они только в Пограничье.

– Может, я стану менее доверчивым, когда мне исполнится год, – печально вздохнул Найтхаук. Мелисенд рассмеялась.

– А ты можешь быть очень забавным.

Довольная улыбка осветила его лицо.

– Чему ты так обрадовался?

– Приятно сознавать, что тебя ценят не только за умение убивать.

– Кем был исходный Джефферсон Найтхаук? – спросила Мелисенд.

– Лучшим охотником за головами в истории человечества. Большую часть жизни провел в Пограничье. Его прозвали Вдоводелом.

– Вдоводел? Я о нем слышала.

– Я думаю, о нем слышали все.

– Как он умер?

– Он жив.

Мелисенд нахмурилась.

– Но он жил больше ста лет тому назад.

– Все так. Он заразился неизлечимой болезнью и был заморожен, пока эта болезнь не доконала его.

– Наверное, тебе неприятно осознавать, что он еще жив.

– Я сам себе кажусь призраком.

– Призраком?

– Нематериальным существом. Будто он – реальный человек, а я – всего лишь эфемерная тень, которая появляется и исчезает исключительно по его воле.

– До чего же отвратительное чувство! – пылко воскликнула Мелисенд.

– Полностью с тобой согласен. Но, по-моему, танцевать полуобнаженной перед толпой мужчин, которые так и пожирают тебя глазами, куда противнее.

– Ерунда, – отмахнулась Мелисенд. – Мне очень нравится читать восхищение в их взглядах. А от того, что ты рассказал, просто мутит. – Она схватила стакан, залпом осушила его.

– Скажи мне… как ты стала Жемчужиной Маракаибо?

– Я думала, с разговорами покончено.

– Мы – родственные души. У нас много общего, мы можем многим поделиться друг с другом. Я рассказал, как стал Вдоводелом, а теперь ты расскажи, как у тебя появилось новое имя.

– Ни о каких обменах мы с тобой не договаривались, – отрезала Мелисенд. – Если здесь у тебя и есть родственная душа, так это скорее Ящерица Мэллой, а не я. Каждый из вас хочет то, чего никогда не получит. В его случае это деньги.

– А в моем?

– Не прикидывайся дурачком. Ты пришел сюда только ради того, что хочешь заполучить. – Она поднялась, плавным движением сняла полотенце, обернутое вокруг бедер. – Смотри внимательно Джефферсон Найтхаук, ближе ты к моему телу не подберешься.

– Я так легко не сдаюсь. – Он не отрывал глаз от ее обнаженного тела.

– Даже если бы меня и влекло к тебе, у меня очень развит инстинкт самосохранения. Я принадлежу Маркизу, как, впрочем, и ты. Он может убить любого из нас или обоих.

– Я тебя защищу.

– Не болтай ерунды. Это его мир.

– Обещай мне хотя бы подумать.

– Хорошо, обещаю. А теперь иди. Мне надо готовиться к следующему выступлению.

– Сегодня вечером это будет твой последний танец?

– Да.

– Я хочу увидеть тебя после выступления.

– Дурак.

– Я знаю. Но ты мне не ответила. Могу я снова заглянуть к тебе?

– Ты же знаменитый киллер. Как я могу остановить тебя?

Найтхаук улыбнулся, встал и поспешил к стойке бара, чтобы занять местечко поудобнее.

Глава 10

Найтхаук откинулся на спину, подоткнув под голову подушку. Кровать плавала в нескольких дюймах над полом и постоянно подлаживалась под тела тех, кто лежал на ней.

– Как же мне было хорошо! – неожиданно он улыбнулся во весь рот. – Я рад, что не пришлось ждать этого двадцать три года.

– Теперь, оказавшись в постели с женщиной, тебе придется сравнивать ее со мной, – ответила Мелисенд, Жемчужина Маракаибо.

– С чего ты решила, что я захочу кого-то еще?

– Ты – мужчина. Захочешь не сейчас, так позже.

– Ты. Ты – моя женщина.

Мелисенд повернулась к нему, заглянула в глаза.

– Но ты – не мой мужчина.

Он нахмурился.

– Не понял.

– Я принадлежу Маркизу. Ты это знаешь.

– Но я подумал…

– Исходя из того, что я легла с тобой в постель, ты подумал, что я готова навсегда покинуть его? – Она улыбнулась. – Ты действительно еще очень молод.

– Тогда почему ты легла со мной в постель?

– Потому что ты напоминал голодного щенка. И из любопытства. Хотелось узнать, каково трахаться с клоном.

– И?

Она пожала плечами.

– Тебе еще надо многому научиться.

– Извини, что вызвал у тебя неприятные ощущения, – с горечью бросил Найтхаук.

– Я не говорила, что они неприятные.

– Ты нашла другие слова.

– Все было нормально.

– Но не более того.

– Вот именно.

– Не так хорошо, как с Маркизом.

– Не грусти. Многим мужчинам в первый раз не удается и этого.

– Не очень-то утешает, знаешь ли.

– А ты бы предпочел, чтобы я солгала?

– Конечно.

– Но тогда ты стал бы настаивать, чтобы мы пошли на второй круг.

– Почему нет?

Мелисенд покачала головой.

– Один раз – это любопытство. Два – уже измена.

– Странное у тебя представление о морали.

– Оно складывалось у меня в течение тридцати стандартных галактических лет. А сколько формировалось твое?

Найтхаук ничего не ответил, перекинул ноги через край кровати, вскочил и, подойдя к окну, принялся рассматривать заснеженный Клондайк.

– Знаменитые убийцы не должны дуться, как избалованные дети.

– Слушай, – он резко обернулся к Мелисенд, – сегодня я в первый раз познал женщину и так же впервые она меня отвергла. Может, Вдоводел и нашел бы выход из этой ситуации, а вот у меня – проблемы.

– Ты – Вдоводел.

– Я – Джефферсон Найтхаук.

– А есть ли разница?

– Еще какая.

– Кто бы ты ни был, должна заметить, что ты очень глупо выглядишь, стоя у окна в чем мать родила.

Он шагнул к кровати, сдернул покрывало, бросил на пол.

– Теперь мы равны.

– Тебе полегчало?

– Не очень.

Мелисенд поднялась, критически оглядела себя в зеркале, поправила волосы, собрала раскиданную одежду.

– Что ты делаешь? – пожелал знать Найтхаук.

– Одеваюсь и ухожу. Ты давно перестал забавлять меня. А теперь мне даже неинтересно с тобой.

– Ты идешь к Маркизу.

– Совершенно верно.

Найтхаук надвинулся на нее, схватил за руку.

– А если я тебя не пущу?

Мелисенд скривила губы и вырвалась.

– Больно! Не смей распускать руки!

– Я не так уж и сильно схватил тебя. В чем дело?

– Ни в чем. – Она начала одеваться.

– Дай мне взглянуть на твою руку, – Найтхаук развернул ее лицом к себе.

– Отстань от меня!

Он взял ее за руку, внимательно осмотрел предплечье.

– Ничего себе синячище. Как же я не заметил его, когда ты танцевала?

– Я его замазывала.

– Откуда он у тебя?

– Не твое дело. – Она опять попыталась вырваться.

– Его поставил тебе Маркиз?

– Я упала и ударилась.

– Неужели ты падала, широко раскинув руки? Это работа Маркиза.

– А если и его? Тебя это не касается.

– И часто он бьет тебя? – спросил Найтхаук.

– Я это заслужила.

– За что?

– За серьезное прегрешение. Во всяком случае, за то, что я перепихнулась с трехмесячным, он бы меня бить не стал.

– Он не будет бить тебя за то, что ты переспала со мной?

– А кто ему скажет? Ты?

– Как может мужчина бить беспомощную женщину!

– А как может мужчина убивать женщин? – огрызнулась Мелисенд. – Не этим ли ты намедни занимался?

– Я не позволю ему избивать тебя.

– Ты меня больше не интересуешь. И я не хочу, чтобы ты в дальнейшем докучал мне.

– Ничего не выйдет.

– Почему?

Он долго смотрел на Мелисенд.

– Наверное, я влюбился в тебя.

– Наверное?

– Я не знаю. Раньше я никогда не влюблялся.

– Ты и теперь не влюблен. Просто хорошо провел время в постели с женщиной. Ничего больше.

– Я не хочу даже думать о том, что ты возвращаешься к Маркизу.

– Прекрасно. Думай о чем-нибудь еще.

Мелисенд оделась, направилась к двери..

– Я собираюсь вычеркнуть из памяти сегодняшний вечер. И настоятельно советую тебе последовать моему примеру.

– Никогда.

– Это твои трудности. – Дверь схлопнулась при приближении Мелисенд и вновь встала на место, когда она вышла в коридор.

Найтхаук вернулся к окну, долго смотрел на заваленный снегом город. Затем медленно оделся: сонливость как рукой сняло. Он подошел к зеркалу, чтобы причесаться, но увидел не свое отражение, а ужасного скрюченного старика с проваленными глазами и торчащими сквозь кожу скулами. Вдоводела.

– Как бы ты поступил на моем месте? – с горечью спросил Найтхаук.

Прежде всего, не попал бы в такую передрягу. Я не позволял либидо управлять рассудком.

– Как ты можешь так говорить? Я лишь раз лег в постель с женщиной.

Ты лишился способности думать, как только увидел ее.

– С тобой случилось бы то же самое. Только не говори, что случилось бы со мной, а чего – нет. Учишься жить ты, не я.

Согласен. Как бы ты поступил на моем месте? Забыл ее?

– Не могу.

Она всего лишь женщина. Ты – всего лишь мужчина. Разница только в том, что опыта у нее побольше, и она знает, что сможет забыть тебя. Переспи еще с несколькими женщинами, и увидишь, что вызвать в памяти ее лицо с каждым разом станет все труднее.

– Поэтому ты и стал знаменитым убийцей? Потому что никто для тебя ничего не значил?

Я не говорил, что никто для меня ничего не значил. Я сказал, что нельзя позволять железам править рассудком.

– Надоело мне это слышать. Скажи что-нибудь еще.

Не командуй мною, сынок. Я – Вдоводел. Ты – всего лишь моя тень, заменитель.

– Тогда помоги мне, черт побери! Я же отправился в Пограничье ради тебя!

Если б не это, ты бы меня не увидел. Не отказывайся от помощи, которую тебе дают. И не жди совета, который хочешь услышать.

– Что ты говоришь?

Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как удержать синекожую женщину. Не скажу. Забудь ее.

– Может, ты и смог бы забыть. Я – нет.

Тогда готовься к тому, чтобы убить Маркиза.

– Я готов убить его хоть сегодня.

Знаю, Но когда ты убьешь его, кто укажет на убийцу губернатора Трилейна? Или ты забыл, ради чего тебе вообще дали жизнь?

– У Маркиза никак не меньше пяти миллионов кредиток. Почему я не могу убить его, конфисковать деньги и отослать их на Делурос?

Потому что конфисковать ты хочешь только его женщину. И потому, что у Вдоводела есть свой кодекс чести. Если он говорил, что берется за поручение, то всегда держал слово.

– Но я – не Вдоводел.

Ты им станешь, дай срок.

– Нет! Я – Джефферсон Найтхаук!

Как и я… сначала я тоже был Джефферсоном Найтхауком:

– Я – сам по себе! Я – не ты и не желаю выполнять твои приказы!

Ты даже представить себе не можешь, до чего мы с тобой похожи.

– Нет! – яростно выкрикнул Найтхаук.

Да, плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Ты же не думаешь, что видишь меня в зеркале, не так ли? Просто твой разум таким образом объясняет мое присутствие. Я – твоя совесть. Более того, я – твоя сущность. Мы переплетены духовно, физически, как только возможно. Ты падаешь, и мне больно, ты смеешься, и я радуюсь, ты хватаешься за оружие, а я целюсь и нажимаю на спусковой крючок. От себя не уйти, сынок, то есть не уйти от меня, потому что я – твое истинное я. Я тот, кем ты стремишься стать. Я – идеал, которого ты стремишься достигнуть, и я всегда буду маячить впереди. Как бы ты ни старался, в глубине души ты всегда будешь знать, что у меня получилось бы лучше, будь то оружие или женщина.

– Черта с два!

Отнюдь. Сейчас я на тридцать процентов человек, а на семьдесят болезнь, я заморожен, словно кусок мяса, оставленный для завтрашнего обеда, но ты все же боишься меня, ревнуешь ко мне. Я – злой дух твоих грез, юный Джефферсон, а вот в моих мыслях тебя нет.

– Я не хочу ничего этого слышать! – в отчаянии выкрикнул Найтхаук. Выхватил сонар, нажал на спусковой крючок. Звуковая волна разнесла зеркало на тысячи осколков.

Он успокоился еще быстрее, чем разъярился, и тут до него дошло, что выработать план действий так и не удалось.

Найтхаук прошел в ванную, встал перед зеркалом.

– Извини. Я вышел из себя. Возможно, ты прожил сорок лет, прежде чем нечто подобное случилось с тобой.

На него смотрел симпатичный молодой человек.

– Я же сказал, извини. И я по-прежнему не знаю, что делать.

Ему показалось, что молодое лицо в зеркале сменилось старческим и больным лишь на мгновения, достаточные для того, чтобы сказать: «Разумеется, знаешь», – а потом опять стало молодым, на котором отражались лишь неуверенность да нерешительность.