Текст книги "Сантьяго"

Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7

Поскольку Черный Орфей так и не вернулся в густонаселенные миры Демократии, а Дмитрий Сокол никогда их не покидал, вполне естественно, что Орфей не упоминал Сокола в своих стихах и не давал ему прозвища. Они не встречались, их пути не пересекались, они не знали о существовании друг друга. Может, оно и к лучшему: Сокол не понравился бы Черному Орфею. Орфей любил колоритных, с необузданными страстями мужчин и женщин Пограничья. Сокола же отличали хладнокровие, расчетливость, самоконтроль. Черный Орфей писал свои поэтические картины яркими мазками, Дмитрия Сокола пришлось бы рисовать пастельными тонами.

Сокол полагал себя цивилизованным человеком, то есть подходил к преступлениям цивилизованно. Если требовалось убить человека, он мог взять в руки чековую книжку, но никак не оружие. Если речь шла о контрабанде или продаже товара на черном рынке, между ним и непосредственными исполнителями вставала когорта холдинговых компаний и посредников, и концы надежно прятались в воду. Он жаждал респектабельности, которую презирал Черный Орфей, он терпеть не мог гласности, служению которой Орфей посвятил свою жизнь.

Орфей мог бы назвать Сокола лицемером, но, пожалуй, тот не заслуживал столь одномерной характеристики. Соколу с завидной ловкостью удавалось не переступить черту, за которой теряется уважение общества. И в этом он мог бы произвести должное впечатление даже на барда Внутреннего Пограничья.

Его виллы находились на Сибрайте и Поллуксе IV, штаб-квартира – на Канфоре VII, хотя он не появлялся там многие годы. Он участвовал во многих благотворительных акциях и совсем недавно оплатил строительство нового корпуса больницы Паллас-Афина, старейшего из семи укрытых куполами городов Пегаса. Он покровительствовал искусству и постоянно поддерживал щедрыми пожертвованиями местный симфонический оркестр и балетную труппу. А вот оперу он больше не жаловал, поскольку не одобрял романа между своей дочерью и ведущим тенором. Общественность его не осуждала, с пониманием восприняв его решение.

Последние два года он довольно редко покидал пентхауз одного из лучших домов Гектора. В девяти комнатах жили он сам, его сын и две дочери, а еще три, с отдельным входом, он приспособил для работы.

Во второй половине дня Вера Маккензи вошла в вестибюль этого самого дома, подождала, пока женщина-охранник сообщит о ее прибытии и получит подтверждение, что ее ждут, а потом поднялась на лифте в пентхауз. Выйдя из кабины, она оказалась в небольшой приемной. Секретарь сразу пригласила ее в роскошно обставленный кабинет.

– Босс подойдет через минуту-другую, – сообщила секретарь и вернулась на свой пост у лифта.

Вера воспользовалась этими минутами, чтобы оглядеться. Две стены – украшенные произведениями искусства, собранными со всей Демократии, все дорогие, некоторые действительно высокого уровня, но больно уж разношерстные, не создававшие ощущения цельности. Третья – огромное окно, из которого открывался прекрасный вид на синюю реку и долину за пределами купола. Ковер с большим ворсом, в котором буквально утопали ноги. Громадный голографический экран с пультом управления, встроенным в подлокотник кожаного дивана. Четыре одинаковых кресла, два – новеньких, с иголочки, два – чуть потертые. Инопланетный музыкальный инструмент размерами с рояль, каких ей видеть еще не доводилось. На нем шесть кубиков с голограммами членов семьи Сокола. Она взяла один, с изображением молодой женщины.

– Моя младшая дочь.

Уверенный, дружелюбный голос.

Она повернулась, чтобы увидеть вошедшего в кабинет Сокола.

Высокий, широкоплечий, плотный мужчина, седые волосы, аккуратно подстриженные усы. Темно-синие глаза, прямой нос, квадратный подбородок. Элегантный костюм, совсем недавно вышедший из моды на Делуросе VIII.

– Очень красивая. – Вера поставила кубик на место.

– Благодарю вас. Обязательно передам ей ваши слова. – Он коснулся скрытой панели на стене. Мгновенно часть ковра исчезла, из пола выдвинулся небольшой, но укомплектованный всем необходимым бар. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Почему нет?

– Чего желаете?

– А что бы вы порекомендовали?

Он взял бутылку необычной формы:

– Сигнианский коньяк. Подарок друга, недавно вернувшегося с Альтаира.

– Вроде бы вы сказали, что коньяк сигнианский. – Вера насторожилась при упоминании Альтаира.

– Все так. Сигнианский коньяк повсюду пользуется спросом. – Он помолчал, улыбнулся. – Если б вы хоть раз попробовали альтаирские напитки, то поняли бы, почему он остановил свой выбор на сигнианском коньяке.

Он налил коньяк в два бокала, один протянул Вере.

Она пригубила коньяк:

– Очень хороший.

– Не хотите ли присесть? – Сокол подвел ее к креслу, подождал, пока она сядет, сам опустился в кресло напротив. – Вы не будете возражать, если я закурю?

– Отнюдь.

– Сигары с Земли, – гордо сообщил он, закурив. – Нынче достать их не так-то просто.

– Могу себе представить.

– И все же они стоят затраченных усилий. – Он выпустил струю дыма. – А где ваши операторы?

– Они мне не нужны. – Она открыла сумку, достала что-то маленькое и металлическое, поблескивающее объективами, положила на столик между ними. – Тут два широкоугольных трехмерных объектива, которые заснимут все происходящее в комнате, и высокочувствительный микрофон. Он не пропустит ни одного вашего слова. – Вера нажала кнопку, включающую голокамеру. – Качество, конечна, не студийное, но никогда не знаешь, в каких условиях придется брать интервью, так что камера эта очень удобная.

– Фантастика! – восхищенно воскликнул Сокол. – Значит, эта штуковина, просто лежа на столе, обеспечивает круговую съемку?

Вера кивнула:

– Совершенно верно. То есть я тоже попаду в кадр. Но в лаборатории фильм смонтируют и уберут лишнее. То есть получится стандартное интервью: вопрос – ответ. И кроме нас с вами да техников, никто и знать не будет, что мы обошлись без операторов.

– Интервью будет показано на Делуросе Восемь? – Сокол и не пытался скрыть своей заинтересованности.

– И еще на полдюжине планет.

– Смогу я получить копию окончательного варианта?

– Конечно. Но для просмотра понадобится специальное оборудование.

– Я его достану.

– Отлично. Будем начинать?

– Я готов.

Следующие тридцать минут ушли на обстоятельное, профессионально взятое интервью: она рассчитывала продать его если не информационному агентству, в котором работал Линдер Смайт, то его пегасским конкурентам или на Лодине XI, если Сокол таки станет послом.

– Что ж, – она выключила голокамеру, – с этим покончено.

– С вами очень приятно работать, – улыбнулся Сокол. – Вы дадите мне знать, когда подготовите передачу к показу?

– Обязательно. Все, однако, будет зависеть от вашего ответа на следующий вопрос.

– Простите?

– Я хочу задать вам еще один вопрос.

– А свой агрегат вы включать не будете?

Вера покачала головой:

– Пусть это останется между нами.

– Хорошо. – Сокол откинулся на спинку кресла. – Спрашивайте.

– Я хочу, чтобы вы крепко подумали, прежде чем отвечать.

– Я, между прочим, привык к каверзным вопросам, – широко улыбнулся Сокол.

– Рада это слышать. – Вера не сводила с него глаз. – Где я смогу найти Сантьяго?

На мгновение на его лице отразилось изумление. Потом оно сменилось профессиональной улыбкой политика.

– По моему разумению, Сантьяго – миф Пограничья. Если он когда-то и существовал, то уже давно умер.

– Он жив.

– Я в этом очень сомневаюсь.

– Если кто-то уже и умер, мистер Сокол, так это Сидни Перу.

Улыбка исчезла.

– Кто такой Сидни Перу?

– Контрабандист, убитый шесть лет тому назад.

– Никогда о нем не слышал.

– А как насчет Хейндрича Клаусмейера?

– Абсолютно незнакомая мне фамилия.

– Они оба работали на вас. И обоих убили.

– Вы решили полить меня грязью? – холодно осведомился он. – Должен прямо вам сказать, объект вы выбрали неудачный. Мое прошлое открыто для всех. Мне нечего скрывать.

– А вот я думаю, что вы много чего скрываете, мистер Сокол, – покачала головой Вера. – К примеру, контрабандные операции на Биндере Десять.

– В последние пять лет я ни разу не бывал на Биндере, – ответил он. – Кроме того, пресса уже пыталась навесить на меня это дело. Вы не продвинетесь дальше своих коллег по той простой причине, что я не преступник.

– Мои коллеги не знали того, что известно мне.

– И что же вам такого известно? – спросил он, не выказывая тревоги.

– Только одно: если вы не подскажете мне, где искать Сантьяго, то не позже чем через неделю увидите на экране вашего видеовизора очень любопытное журналистское расследование.

Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся:

– Показывайте, что хотите. Я никогда не слышал ни о Перу, ни о Клаусмейере.

Вера не отвела взгляда. В том, что он знал и Перу, и Клаусмейера, сомнений у нее не было. Вопрос заключался в другом: сколь велика уверенность Сокола в том, что ей не удастся представить неопровержимые доказательства их знакомства? Она решила нанести еще один удар.

– А вот Сальваторе Акоста перед смертью сказал мне совсем другое.

Сокол пренебрежительно фыркнул:

– Еще одна загадочная личность. Да кто такой ваш Сальваторе Акоста?

– Он тоже работал на вас, давным-давно.

– Никакие Акосты на меня не работали.

– У меня есть видеозапись, в которой он обвиняет вас в убийстве Перу и Клаусмейера.

– Я в этом очень сомневаюсь.

– А если она существует? Можете вы пойти на такой риск? Может, в суде от нее толку не будет, хотя я в этом не уверена, а вот в том, что она закроет вам дорогу на Лодин Одиннадцать, я не сомневаюсь.

– Такой записи у вас нет. А если и есть, то этот человек – лжец.

Вера пожала плечами и направилась к двери.

– Каждый имеет право на собственное мнение. – Она повернулась к Соколу. – Наша монтажная лаборатория не может начать работу над интервью без вашего письменного разрешения. Завтра утром я пришлю вам соответствующий бланк.

Сокол мрачно смотрел на нее.

– Между прочим, вы могли бы достигнуть гораздо большего, если бы не ходили вокруг да около.

– Не поняла.

– Вы могли бы прямо сказать: «Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его». Тогда я бы постарался хоть чем-то посодействовать вам. А вот угрозы и шантаж я не приемлю, тем более основанные на лжи.

Вера заговорила после короткой паузы:

– Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его.

Он улыбнулся:

– В этом случае я посодействую вам с превеликим удовольствием. Вам следует обратиться к одному бандиту из Пограничья.

– Как его зовут?

– Настоящей его фамилии я не знаю, но он называет себя Веселым Бродягой.

– Где я его найду?

– Скорее всего на планете Золотой початок в системе Джолиана.

– Что связывает его с Сантьяго?

– Веселый Бродяга работал на него.

– На него работали десятки, если не сотни людей, – резонно заметила Вера. – Что отличает Веселого Бродягу от остальных?

– Он знает Сантьяго лично.

– Надеюсь, вы говорите правду. – В ее голосе слышалась угроза.

– С пленкой вы можете делать все, что хотите. – В который уж раз Сокол улыбнулся. – Правда мне не повредит, вам ложь не поможет. – Он подошел к двери. Взмах руки перед датчиком. Дверь ушла в стену. – Я с нетерпением жду запись смонтированного интервью.

– Вы ее получите в самом ближайшем будущем. – И Вера направилась к лифту.

Сокол постоял, глядя на захлопнувшиеся двери кабины, раскурил новую сигару, вернулся к бару, налил себе коньяку.

– Ты все слышал?

– Да, – ответил мужской голос.

– Пусть ее возьмут под наблюдение.

– Только под наблюдение? – удивился голос.

– Пока мы не выясним, где она хранит пленку, или не решим, что она блефует. И я не хочу, чтобы она покидала планету, прежде чем мы с этим разберемся. А пока раздобудь ее досье. Не те глупости, что утром выудили из компьютера, а фактические материалы. В твоем распоряжении четыре часа.

– Маловато будет.

– Четыре часа, – отрезал Сокол.

На самом деле подготовка досье заняла три часа и десять минут, в течение которых Сокол дал еще одно интервью, на этот раз местному репортеру, и начал готовить речь, с которой намеревался выступить следующим вечером перед спонсорами приближающейся избирательной кампании. Но ему помешал светловолосый мужчина неопределенного возраста, вошедший в кабинет с блокнотом в руке.

– Присядь. – Сокол указал на кресло.

– Все данные введены в компьютер, – доложил мужчина. – Но я решил зайти лично на случай, если у вас возникнут вопросы.

– Так что ты накопал?

– Ее зовут Вера Надежда Маккензи. Тридцать шесть лет. Родилась на Белоре, выросла на Сириусе Пять, защитила диплом на Аристотеле…

– Это университетская планета, созданная несколько десятилетий тому назад? – прервал его Сокол.

– Да. Особым рвением и способностями не блистала, отметки получала средненькие, но у Аристотеля очень высокая репутация, так что ей без труда удалось получить место в информационном агентстве.

– Сколько она проработала на Делуросе? – спросил Сокол.

– Ни одного дня. Она работала в штате десять лет, главным образом в секторе Альфард, а потом перешла на работу по договорам.

– Личностный профиль?

– Умная, сообразительная. Пьет больше, чем следовало бы, увлекается азартными играми. К семейной жизни, похоже, не приспособлена. Шесть раз у нее были серьезные романы, но ни один не протянул и года.

– И что это должно означать?

– Только одно: на первое место она ставит свою карьеру.

– Так переходи к карьере.

– Она не переносит вышестоящих указаний. Дважды ее увольняли за неподчинение. Профессионал высокого класса, однако на ее счету нет сенсаций, которые могли бы принести ей известность. Нацелена на успех. Боится, что ее время уйдет, а потому нервничает. Примерно год назад уговорила двух спонсоров выделить почти два миллиона кредиток под проект «Сантьяго». Как ей это удалось, я еще не выяснил. Возможно, она с ними переспала, но скорее всего шантажировала. Сантьяго она ищет уже одиннадцать месяцев, потратила две трети отпущенных ей средств. – Блондин помолчал. – У меня ощущение, что сейчас у нее самый ответственный момент. Или она таки доберется до Сантьяго, или на ее карьере можно ставить крест.

– Так почему она просто не исчезла с деньгами?

– Она хочет быть богатой и знаменитой, а не просто богатой.

– Мне это чувство знакомо, – пробормотал Сокол. Посмотрел на блондина. – Есть что-нибудь еще?

– Да. Три недели тому назад она вышла на Уиттейкера Драма и, возможно, убила его.

– Что значит, возможно? Или она его убила, или нет.

– Все не так просто. На Деклане Четыре она скооперировалась с охотником за головами по фамилии Каин, который тоже ищет Сантьяго, чтобы получить причитающееся за него вознаграждение. Насколько мне известно, в своем деле он один из лучших. Оба находились в квартире Драма в одно и то же время. Так что убить его мог любой. – Блондин сверился с блокнотом. – Компанию им составлял мелкий шулер по фамилии Тервиллигер. Каин увез его с Порт-Этранжа и с тех пор держит при себе. Роль Тервиллигера в этой истории мне не ясна. Я предполагаю, что именно он вывел Каина на Драма, но возможно, на того указал кто-то другой, знавший Драма, в обмен на какую-либо услугу.

– Какую услугу?

– Трудно сказать… но у шулеров врагов хватает. Так что иной раз очень кстати иметь под рукой знакомого охотника за головами, особенно в Пограничье.

– Хорошо. – Сокол раскурил сигару, долго смотрел в потолок. – Давай вернемся к Маккензи. Как она вышла на меня? Драм не знал о моем существовании.

Блондин пожал плечами:

– Не знаю.

– Так я тебе скажу, – продолжил Сокол. – Кто-то ей сказал, возможно, Акоста. С кем она виделась на Пегасе?

– Только с Линдером Смайтом.

Сокол улыбнулся:

– Вот мы и нашли ответ. Этот мерзавец скормил ей все то, что уже долгие годы пытается повесить на меня.

– Возможно, – согласился блондин. – Но сначала надо убедиться, так ли это.

– Думаю, тут никаких сложностей не возникнет. Кстати, а кем был этот Акоста?

– Контрабандистом. Возможно, время от времени работал на Сантьяго.

– У нас с ним были какие-либо дела?

– Напрямую – нет.

– Мог он знать мою фамилию?

– Исключить этого нельзя.

– Попробуем зайти с другой стороны. Когда его убили?

– Пару недель тому назад.

– До того, как Вера Маккензи объявилась на Пегасе?

– Конечно.

Вновь Сокол улыбнулся:

– Значит, они не встречались.

– Полной уверенности в этом нет. Они могли встретиться вне Пегаса.

– Разумеется, нет. Иначе, переговорив с ним, она сразу бы прискакала ко мне. Значит, она блефовала от начала и до конца.

– Так вы думаете, они не встречались? – спросил блондин.

Сокол нахмурился.

– Скорее всего нет. Но торопиться нам ни к чему. Сильно насолить она мне не сможет, хотя из-за нее я могу и не получить пост посла на Лодине Одиннадцать. – Он повертел в пальцах сигару. – Выясни, где бывал Акоста в последний год и не мог ли он увидеться с ней на другой планете.

Блондин вернулся через час.

– Так что? – осведомился Сокол.

– Вы правы: пути Акосты и Веры Маккензи не пересекались.

– Я это чувствовал! – воскликнул Сокол.

– Так что будем делать? – полюбопытствовал блондин.

– В Гекторе у нее должен быть абонентный ящик. Возможно, она уже связалась с Каином, так что завтра изыщи способ ввести Сантьяго в курс дела. Пусть будет настороже на случай, что Каин и этот шулер выйдут на Бродягу.

– Завтра?

Сокол кивнул:

– Вторую половину нынешнего дня тебе придется посвятить Линдеру Смайту. Позаботься о том, чтобы он больше не распространял обо мне сплетен. Убивать достойного представителя четвертой власти мы, конечно, не будем, но преподать ему хороший урок необходимо. И не говори, кто тебя послал. Он все поймет сам.

– Со второй половиной этого дня и утром следующего мне все ясно. А что насчет сегодняшнего вечера?

– Вечера? Иди домой и ложись спать.

– А Вера Маккензи?

– Никакой пленки у нее нет, так что угрозы она собой не представляет. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось на Пегасе.

– А когда она отправится восвояси?

Сокол улыбнулся:

– Сие существенно изменит ситуацию, не так ли?

Глава 8

Его прозванье – Папа Вильям,

Его призванье – звать к добру.

Улыбка у него умильная,

Убийства для него – не труд.

Кто бы ни разговаривал с Черным Орфеем, рано или поздно собеседник не мог удержаться от вопроса: кто, по его мнению, наиболее запоминающаяся личность из всех, встреченных им в своих странствиях? Орфей устраивался поудобнее, прикладывался к стакану с вином, взгляд его устремлялся в бесконечность, словно он наслаждался представленной ему возможностью освежить воспоминания. И когда у слушателей уже возникали сомнения, а услышат ли они ответ, губы Орфея расходились в улыбке и он начинал говорить, что повидал множество мужчин и женщин: убийц (Птичка Певчая, Джонни-Банкнот), людей трагической судьбы (Шусслер-Киборг), авантюристов (Декарт Уайт, которого прозвал Карт-Бланш, причем Декарту прозвище это ну очень понравилось), хороших женщин (Молчаливая Энни, Благословенная Сара), плохих женщин (Плосконосая Сол, сестра Слизи), гигантов (Человек-Гора Бейтс), но никто не мог встать рядом с отцом Уильямом.

То была любовь с первого взгляда. Не физическая или духовная, но тот невообразимый вихрь чувств, какой испытывает художник-пейзажист при виде прекрасного заката. Черный Орфей рисовал свои картины на огромных полотнах, но отцу Уильяму было тесно даже на них.

Впервые Орфей увидел его в системе Корвуса, когда он грозил адским огнем и вечным проклятием всем тем, кто посмеет уклониться от пожертвований (а среди его паствы Орфей заметил не одну знаменитость Пограничья). Два года спустя их пути пересеклись в звездном скоплении Квинелла, где отец Уильям молился за упокой души четверых мужчин и женщины, которых только что убил. Третий и последний раз Орфей столкнулся с ним на Гиродасе II и словно зачарованный наблюдал, как отец Уильям застрелил двух преступников, снял с них скальпы, обменял на причитающееся ему вознаграждение (власти не требовали представления скальпов, но ни у кого не возникало желания разъяснять отцу Уильяму, что без этой процедуры можно и обойтись), пожертвовал деньги местной церкви, а потом два дня распространял слово Господне среди слоноподобных аборигенов.

Орфей пытался что-либо узнать о прошлом отца Уильяма, но безо всякого результата. Говорить отец Уильям хотел только о Боге, хотя, опрокинув пару стаканчиков, мог подискутировать о Содоме и Гоморре. Внешность у него была запоминающаяся. Рост – шесть футов пять дюймов. Вес – почти четыреста фунтов. Он не расставался с двумя бластерами в черных кобурах, извергавшими, как утверждал отец Уильям, очищающий огонь Господень. Он отринул все удовольствия плоти, кроме обжорства, объясняя, что истощенный слуга Бога – плохой слуга, потому что требуется немалый запас калорий, чтобы донести факел христианства до безбожников многочисленных миров Пограничья. Отец Уильям искренне верил, что планета, приютившая разыскиваемого убийцу, более других нуждается в спасении, и полагал, что наилучший способ наставить ее жителей на путь истинный – искоренить (лучами бластера) зло и облагодетельствовать выживших учением Христа. При этом уже проклятые попадали в ад чуть раньше положенного срока, зато остальные, уже неподвластные дурному влиянию, могли вырваться из загребущих лап Сатаны.

Отца Уильяма знали многие, но далеко не все. Вот и Черный Орфей уделил ему лишь три четверостишья, в то время как Жиль Сан-Пити, далеко не такой колоритный, упоминался девять раз. Черный Орфей полагал, что потрясающий Библией охотник за головами – личность настолько замечательная, что отец Уильям известен всем и без его виршей. Однако, четверостишья все-таки не давали полного представления о человеке, которому они посвящались, в постоянно растущей саге число их перевалило за две тысячи, и те, кто не слышал, как Черный Орфей восторгается отцом Уильямом, могли и не подозревать о существовании последнего.

Именно к этой категории относилась и Вера Маккензи. Она понятия не имела, что отец Уильям проповедует на Золотом початке, а если б и знала, то оставила бы сей факт без внимания. Интересовало ее только одно: найти бандита по прозвищу Веселый Бродяга и через него выйти на Сантьяго.

Ее корабль приземлился на Золотом початке, маленькой планетке, принадлежащей картелю фермерских синдикатов. Все сельскохозяйственные работы выполнялись роботами под руководством горстки мужчин и женщин. Все они носили звонкие титулы президентов, директоров, управляющих, отлично зная, что они не более чем механики и сторожа. Город на планете был один. Трейдтаун, появившийся задолго до ферм, заметно разросся и теперь мог похвалиться восемью тысячами жителей. Как и большинство Трейдтаунов Пограничья, его название совпадало с названием планеты.

Вера решила, что надолго она здесь не задержится, поэтому бронировать номер в отеле не стала, оставила свои пожитки в корабле и на такси отправилась в город. Робот-водитель высадил ее на центральной площади, окруженной невысокими зданиями, рядом с монументом открывателю планеты.

В отличие от Каина, который двадцать лет провел в разных Трейдтаунах и за нужной ему информацией отправлялся в бары и бордели, Вера прямиком направилась в местный информационный центр. В штате его числился лишь один журналист: планета маленькая – новостей совсем ничего. Вера показала свои документы, спросила, где ей найти Веселого Бродягу.

– У вас есть дела поважнее поисков Бродяги, – ответил ей мужчина средних лет, к которому она обратилась.

– Например?

– Вам бы следовало подумать о том, как выбраться с этой планеты живой.

– Что вы такое говорите?

– Это, конечно, не новости, поэтому в эфир мы давать эту информацию не стали. Жителям любой планеты неинтересно то, что происходит где-то еще. Но до нас дошел слух о том, что на Пегасе вы очень рассердили одного человека. Он подумал, что проучить вас прямо на Пегасе негоже, сами понимаете, зачем ему бросать на себя тень, но вот Золотой початок – самое подходящее для этого место.

– Так он заказал мое убийство?

– Насколько мне известно, он нанял трех киллеров, чтобы гарантировать, что Золотой початок вы не покинете.

– Кто они?

Мужчина пожал плечами:

– Не знаю.

– Великолепно, – пробормотала Вера.

Посмотрела в окна, словно пытаясь вычислить среди прохожих наемных убийц. Вновь повернулась к местному журналисту:

– Куда мне обратиться, чтобы полиция защитила меня?

Мужчина покачал головой:

– Вы уже не в Демократии. У нас даже нет полицейского управления.

– Но вы же должны защищать своих граждан, – не сдавалась Вера.

– Золотой початок – планета Бродяги. Он их и защищает.

– Я думала, Золотой початок принадлежит каким-то корпорациям.

– Официально – да. Но их штаб-квартиры расположены на Делуросе, Земле, планетах-близнецах Канфора, и пока фермы продолжают приносить прибыль, им без разницы, что здесь творится. Кроме того, договариваясь с таким, как Бродяга, что он поживет на вашей планете, можно ожидать ответного жеста доброй воли.

– То есть они дают ему пристанище, а он следит за тем, чтобы никто не грабил их караваны и не трогал их представителей. Так?

– Что-то в этом роде, – кивнул мужчина. – Текста договоренностей я, естественно, не видел, но уверен, что вы недалеки от истины.

– Прекрасно. Так дайте ему знать, что я хочу его видеть, и попросите его защитить меня.

– Я думал, что вы вникли в ситуацию, – раздраженно бросил мужчина. – А получается, что нет.

– Так что же я упустила?

– Киллеры не могли дать согласие без одобрения Бродяги. Тут такой порядок.

– Я же с ним никогда не встречалась, – удивилась Вера. – Что я ему такого сделала?

– Вероятно, ничего. Человек он очень дружелюбный. Но киллеры платят ему комиссионные за то, что работают на его территории. И надо честно признать, что деньги он любит больше, чем людей.

– Так мне надо найти его до того, как они найдут меня.

– Вы даже не знаете, кто они, – покачал головой мужчина. – Возможно, это та троица, – он указал на троих вооруженных мужчин, стоящих на другой стороне улицы. – А может, старушка, вышедшая в магазин за покупками, или бармен в соседнем баре, или механик в космопорте. На вашем месте я бы как можно быстрее добрался до корабля и убрался с Золотого початка.

– Я не могу улететь, не переговорив с Бродягой, – отрезала Вера. – Где мне его найти?

Мужчина пожал плечами.

– Черт побери! – рявкнула Вера. – Собираетесь вы мне помочь или нет?

– Я действительно не знаю, где его найти! – огрызнулся мужчина. – Я даже не знаю, на планете ли он сейчас. Он никому не докладывается, когда улетает или прилетает.

– Понятно. Если он на планете, где он может быть?

– Есть у него поместье в горах… настоящая крепость… но вам туда не попасть. Вокруг мощные системы безопасности. Уничтожают все живое.

– Так как же мне связаться с ним?

– Ну отец Уильям собирается провести в наших краях еще пару дней, так что Бродяга будет приглядывать за ним, чтобы чего не вышло.

– Кто такой отец Уильям?

Мужчина вытаращился на нее:

– Вы давно в Пограничье?

– Достаточно давно. Черный Орфей о нем упоминал?

Мужчина кивнул:

– И написал куда лучше, чем о вас. Вы – Королева-Девственница, не так ли?

– Да.

– Тогда вы должны знать его творение.

– У меня слишком много дел, чтобы заучивать наизусть восемь тысяч строк. Так вы скажете мне, кто он такой?

– Смотря с какой стороны посмотреть. Он един во многих лицах: и проповедник, и охотник за головами, и благодетель. Все зависит от того, кто вы.

– И он знает, как связаться с Бродягой?

– Полагаю, что да. О преступниках отец Уильям зачастую знает больше других.

– Если он охотник за головами, возможно, он идет по следу Бродяги. Так почему Бродяга позволил ему приземлиться на Золотом початке?

– Возможно, потому, что не хотел волнений в народе. В Пограничье отец Уильям – самый популярный евангелист. Правда, некоторые полагают, что он – самый меткий стрелок. Во всяком случае, он появляется там, где хочет.

– Дмитрий Сокол его нанять не мог, так? – спросила Вера.

– Ни в коем разе. Он – охотник за головами, а не наемный убийца.

– Что ж, – Вера вздохнула. – Значит, пора повидаться с ним. Где его найти?

– Он раскинул шатер в миле от города. К западу.

Вера взглянула на часы:

– И когда он начнет проповедовать?

– Сегодняшняя служба уже идет два часа.

– Значит, близится к концу, – предположила Вера.

Мужчина рассмеялся:

– Дай Бог, чтобы он закончил до наступления темноты.

– Вы шутите! – воскликнула Вера. – Да о чем можно говорить восемь часов кряду?

– Он найдет, – усмехнулся мужчина. – Не забывайте, что другого священника в ближайшие два-три года, до его следующего приезда, эти люди не увидят. Так что ему надо подробно и убедительно рассказать об адском огне и проклятии души, чтобы его слова долго не выветривались из памяти.

– Да уж, тут нужны недюжинные способности. – Вера поднялась. – Пожалуй, пойду.

– Если вы не отказываетесь от ваших первоначальных намерений, почему бы вам не подождать до темноты?

– Потому что города я не знаю, – ответила Вера. – Зачем облегчать им жизнь? Скорее они попытаются убить меня ночью, а не среди бела дня. Жаль, что рядом нет моего партнера. Такие ситуации больше по его части.

– А кто ваш партнер?

– Себастьян Каин. Слышали о нем?

– Птичка Певчая? – В глазах журналиста зажегся огонек. – Он работает с вами?

Вера кивнула.

– Согласен с вами. Он бы тут был на своем месте. А почему прилетели вы, а не он?

– Он сейчас в системе Альтаира.

Мужчина подался вперед:

– Позвольте высказать догадку. Его цель – Альтаир-с-Альтаира?

– Да.

Мужчина присвистнул:

– Я не знаю, что вы задумали, но, видать, легких путей вы не ищете, не правда ли?

– Получается, что нет.

Вера вновь подошла к окну. Трое вооруженных мужчин, что стояли на другой стороне улицы, уже ушли.

– Что ж, пожелаю вам удачи. Она вам не повредит.

– Благодарю. – Вера направилась к двери. – Одна миля к западу, так?

– Совершенно верно, – кивнул мужчина.

Вера вытащила из сумки маленький пистолет, сунула за пояс, вышла во влажный воздух Золотого початка. По улице по двое, по трое шли люди. Она постояла, внимательно их разглядывая, пытаясь вычислить наемных убийц.

Это нелепо, одернула она себя. Никому не дано знать, как может выглядеть наемный убийца.

Она постояла еще с минуту, ожидая услышать грохот выстрела или почувствовать лазерный луч, прожигающий ее плоть, затем зашагала к углу, повернула налево. Обогнула квартал, вновь остановилась перед зданием, где работал ее коллега, пытаясь понять, следит ли кто за ней. Потом пришла к логичному выводу, что в мире, где законы устанавливает бандит, живущий в крепости на холмах, ей надо не стоять столбом, представляя собой идеальную цель для убийцы, а поскорее искать союзников.