Текст книги "Теснина"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

10

Бэкус следовал за ними до самого съезда с шоссе. Двигаясь на безопасном расстоянии, он включил поворотник и пересек дорогу. Сейчас он развернется, и если они наблюдают за ним в зеркало заднего вида, то решат, что это просто турист спешит в Лас-Вегас.

Меняя маршрут, он краем глаза заметил, что фэбээровская машина съезжает с шоссе и направляется в сторону пустыни. На участок двинули. Его участок. Из-под колес автомобиля поднялось густое белое облако пыли. Вдали показались светлые палатки. Ну вот, теперь дело сделано. Место преступления – город, который построил он. Город на костях. Агенты – всего лишь муравьи, ползающие по битому стеклу. Они живут в созданном им мире и, сами о том не подозревая, выполняют его приказы.

Хотелось бы, конечно, подойти к этим осколкам поближе, насладиться ужасом на их лицах, но риск слишком велик.

К тому же у него еще одна задача. Он вдавил педаль газа чуть не до предела и помчался в город греха. Пришла пора убедиться в том, что все в порядке, все готово.

По дороге на него вдруг нахлынула легкая печаль. Наверное, она зародилась в тот самый момент, когда они с Рейчел разъехались в разные стороны, она – в пустыню, он – в Лас-Вегас. Бэкус глубоко вздохнул и попытался прогнать нелепое чувство. Ведь вскоре им предстоит новая встреча.

Бэкус ухмыльнулся – ему вспомнилась табличка с его именем в руках женщины, встречавшей Рейчел в аэропорте. Профессиональный юмор. Бэкус узнал встречающую. Агент Черри Дей. Рейчел была ее инструктором точно так же, как некогда он был инструктором Рейчел. Таким образом, кое-что из его опыта передалось новому поколению через Рейчел. Что ж, приятно. Вот видок был бы у Черри Дей с ее дурацким объявлением, подойди он к ней там, у эскалатора, и скажи: «Спасибо, что встретили».

За лобовым стеклом расстилалась гладкая доска пустыни. Она прекрасна, особенно если вспомнить, что закопано в песке.

При мысли об этом тяжесть в груди прошла, и к Бэкусу вернулась бодрость духа. Бэкус взглянул в зеркало заднего вида: вроде ничего подозрительного. Тогда он с улыбкой полюбовался собственным отражением и в очередной раз поздравил себя с безупречной хирургической операцией.

11

Только теперь, вплотную подойдя к лагерю, Рейчел Уоллинг уловила этот запах – его ни с чем не спутаешь. Запах разлагающейся плоти, который разносил по всему лагерю ветер, раздувая пологи палаток. Рейчел дышала ртом, слишком хорошо зная – хотя предпочла бы не знать! – что запах ощущается тогда, когда крохотные частицы достигают чувствительной поверхности носовых протоков. То есть если обоняешь разлагающуюся плоть, значит, ты дышишь ею.

Неподалеку были разбиты три небольшие квадратные палатки. На жилые они не слишком походили. И действительно, здесь обитали оперативные службы, а позади возвышалась прямоугольная палатка размером побольше. Рейчел обратила внимание на люки в потолках. Естественно: в палатки доставляют найденные в песке тела, надо же хоть как-то избавиться от удушающей вони.

Все звуки забивал гул по меньшей мере двух работающих на бензине генераторов, обеспечивающих электрическое освещение места действия. Слева от палаток были припаркованы два больших крытых трейлера с включенными кондиционерами.

– Сначала сюда, – предложила Черри Дей, указывая на один из них. – Рэндел должен быть тут.

Трейлер напоминал гигантские фургоны, которые Рейчел еще раньше заметила на шоссе. Назывался он «Широкая дорога», на заднем бампере у него значились номера штата Аризона. Дей постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь, шагнула внутрь. Рейчел последовала за ней. Для семейного путешествия по широкой дороге трейлер явно не был приспособлен. Ни перегородок, ни намека на комфорт. Все это убрали, и теперь фургон представлял собой вытянутое помещение с четырьмя складывающимися столами и множеством стульев. У дальней стены – конторка с обычным для рабочего кабинета набором: компьютер, факс, ксерокс и кофейник. Два стола завалены кипами бумаг. На третьем, к удивлению Рейчел, красовалась большая ваза с фруктами. Обеденный стол, что ли? Питаться-то надо даже в местах массовых захоронений. За четвертым восседал мужчина с открытым ноутбуком и мобильным телефоном в руке.

– Присаживайся. Сейчас он освободится, и я вас познакомлю.

Рейчел устроилась за обеденным столом и незаметно принюхалась. Кондиционер работал, никакого запаха земельных работ не ощущалось, работать можно, так что неудивительно, что начальство выбрало это помещение. Рейчел покосилась на вазу с фруктами. Неплохо бы сейчас съесть гроздь винограда, просто для подкрепления сил.

– Хочешь чего-нибудь? Действуй. – Дей указала на вазу.

– Да нет, спасибо.

– Ну смотри, как знаешь.

Дей перегнулась через стол, ухватила виноградную гроздь, а Рейчел почувствовала себя полной дурой – зачем было отказываться, сама загнала себя в угол. Мужчина – скорее всего это и есть Алперт – разговаривал по телефону очень тихо, должно быть, даже собеседнику на другом конце провода приходилось напрягать слух. Рейчел обратила внимание, что левая стена трейлера во всю немалую длину увешана фотографиями с места раскопок. Она отвернулась. Не станет она их изучать, сначала заглянет в палатки. Она посмотрела в ближайшее окно. Отсюда открывался чудный вид на пустыню. Видны и глубокая ложбина, и горные пики на горизонте. Интересно, имеет это какое-нибудь значение? Выбрал ли Бэкус это место именно из-за вида, и если да, что именно его привлекло?

Стоило Дей отвернуться, как Рейчел поспешно схватила несколько виноградин и мигом отправила их в рот. В этот же момент мужчина закончил разговор, щелкнул крышкой телефона и направился к Рейчел с протянутый рукой.

– Рэндел Алперт, я здесь за главного. Добро пожаловать.

Рейчел руку подала, но ответила не сразу – надо было прожевать виноград.

– Рада познакомиться. Хотя обстоятельства безрадостные.

– Это верно, но вы только полюбуйтесь здешними красотами! Это, доложу вам, не кирпичные стены в Квонтико. К тому же, слава Богу, сейчас апрель, а не август – вот тогда бы мы поджарились заживо.

Вот, стало быть, каков он – новый Боб Бэкус. Сидит в офисе, но на большие дела выходит сам. А это, несомненно, большое дело. Нет, не нравится он ей. Дей права – действительно морф.

Рейчел давно разделила всех агентов Поведенческого управления на два типа. Первый она именовала морфами. Они сродни тем, за кем охотятся: скользкие и бесстрастные. Как и серийные убийцы, они переходят от одного дела к другому, наплевав на такие понятия, как ужас и зло, подлинную природу которых они не знают и знать не хотят. Рейчел называла их морфами, потому что такие агенты взваливают на себя тяжесть расследования, каким-то образом абстрагируясь от происходящего. Раскопки, в ходе которых обнаруживаются трупы один за другим? Нет, прекрасный пейзаж, превосходящий скучные городские виды Квонтико!

Эмпаты – второй тип – заслужили свое прозвище тем, что осознают и переживают весь ужас происходящего. А ужас превращается в огонь, сжигающий их. Они анализируют, делают выводы, словом, выполняют свою работу, гонимые этим чувством. В глазах Рейчел они были высшей лигой агентов-профессионалов, ибо делали все возможное и невозможное, чтобы поймать преступника.

Хотя для здоровья, конечно, лучше быть морфом. Идешь себе налегке, без лишнего багажа. В кабинетах Поведенческого управления витают призраки эмпатов – агентов, сошедших с дистанции, людей, для которых бремя оказалось слишком велико. Агентов вроде Джэнет Ньюкомб, которая сунула в рот дуло пистолета, или Джона Фентона, который направил свой автомобиль в никуда, или Терри Маккалеба, который в буквальном смысле отдал работе сердце. Рейчел помнила их всех. Но прежде всего она помнила Боба Бэкуса – воплощение морфизма, агента, бывшего охотником и дичью одновременно.

– Это Брасс Доран звонила, – пояснил Алперт. – Привет передает.

– Так она вернулась в Квонтико?

– Ну да, у нее что-то вроде агорафобии – боязни открытого пространства. Но она по-прежнему в нашей команде – только на другой стороне площадки. Ладно, к делу. Насколько я понимаю, агент Уоллинг, вы отдаете себе отчет в происходящем. Ситуация щекотливая. Мы рады вам, но не забывайте – вы здесь просто наблюдатель и, возможно, свидетель.

Этот сугубо официальный тон пришелся Рейчел не по душе. Ясно – ее держат на расстоянии.

– Свидетель? – переспросила она.

– Возможно, вы нам что-нибудь подскажете. Вы ведь были знакомы с этим типом, а большинство из наших, когда провалилось дело Бэкуса, гонялись по улицам за грабителями банков. Я пришел в управление сразу после вашего прокола. После того, как ребята из отдела профессиональной ответственности все прочесали. Черри – одна из немногих, кто остался с тех времен.

– Моего прокола?

– Вы понимаете, о чем я.

– Я могу взглянуть на раскопки? Хотелось бы увидеть, что вы там нарыли.

– Черри вас проводит, хотя особо там смотреть не на что, разве что на сегодняшнюю добычу.

«Сказано в духе истинного морфа», – с неприязнью подумала Рейчел и, повернувшись к Черри, поймала сочувственный взгляд.

– Но сначала хотелось бы предупредить вас еще кое о чем.

О чем именно, Рейчел догадывалась, однако промолчала, позволяя Алперту высказаться. Он подошел к двери и ткнул пальцем в сторону грузовика. Рейчел посмотрела в том направлении, но ничего, кроме далеких горных кряжей, не увидела.

– Отсюда не видно, – пояснил Алперт, – но на земле выложено полотнище, на котором большими буквами написано: «Идут съемки. Полеты запрещены. Не шуметь». Это на тот случай, если кто заинтересуется, откуда появились палатки и фургоны. Неплохая идея, а? Съемочная группа приехала со своим оборудованием. Никто посторонний не сунется.

– Ну и к чему вы клоните?

– К чему клоню? Да к тому, что мы прикрыли это дело плотной завесой, понимаете?

– Вы что же, намекаете, будто я могу проболтаться журналистам?

– Отнюдь. Просто предупреждаю всех, кто здесь оказался. На сей раз мне нужен полный контроль. Ясно выражаюсь?

Контроль скорее нужен руководству Бюро и отделу профессиональной ответственности! Разоблачение Бэкуса выкосило в Поведенческом управлении чуть не каждого десятого, репутация была подорвана, ФБР стало, спасибо прессе, притчей во языцех. Так что огласка боссам сейчас совсем не нужна, особенно после ошибок одиннадцатого сентября, борьбы за бюджетные деньги и газетных скандалов с министерством внутренних дел. Учтем и то обстоятельство, что массам успели внушить, будто убийца-маньяк давно мертв.

– Ясно, – холодно процедила Рейчел. – На мой счет можете не беспокоиться. Я могу идти?

– Еще одна вещь.

Алперт заколебался. Тема, что ни говори, щекотливая.

– Видите ли, какая штука… Не все ребята в курсе ваших взаимоотношений с Бэкусом. Как говорится, только те, кому нужно. Так должно быть и впредь.

– О чем это вы? Уж не хотите ли вы сказать, что люди, которые здесь работают, не знают, что убийства – дело рук Бэкуса? Но как же так можно? Им надо…

– Агент Уоллинг, расследование ведете не вы. Не пытайтесь подменить других. Вас пригласили сюда как наблюдателя и помощника, не забывайте об этом. К тому же мы не можем утверждать, что это Бэкус, и пока…

– Ну конечно, его отпечатки нашли только на «джипиэсе». Да, и еще на почтовых посылках.

Алперт неприязненно посмотрел на Дей.

– Черри зря сообщила вам про отпечатки. Что же до почты, то неопровержимых доказательств у нас пока нет.

– Зря не зря – факт остается фактом. И вам его не скрыть, агент Алперт.

– Да никто и не собирается, – неловко рассмеялся тот. – Мы всего лишь фильтруем информацию и ждем момента, когда ее стоит обнародовать. Только это я и пытаюсь вам сказать. Одно ваше присутствие уже говорит о многом, и я не хочу, чтобы вы сами решали, кого и во что нужно посвящать. Это моя работа. Ясно?

Рейчел неохотно кивнула и оглянулась на Дей.

– Вполне.

– Вот и хорошо. А теперь, Черри, можешь ее забирать. Устрой коллеге экскурсию.

Они вышли из грузовика, и Черри повела Рейчел к первой палатке из тех, что поменьше.

– Не смогу сказать, что ты пыталась ему понравиться, – заметила Черри.

– Удивительно, насколько ничего не меняется. Наверное, бюрократы просто не умеют учиться, даже собственные ошибки им нипочем. Эта публика просто застыла на месте. Ладно, проехали. Ну, что мы имеем на сегодняшний день?

– Восемь мешков и еще два на подходе. До этих пока не добрались. Перевернутая пирамида в классическом виде.

Рейчел владела этой кодировкой, собственно, в какой-то степени она сама ввела ее в оборот. Вот что хотела сказать Черри: из земли извлекли восемь трупов, а пробы почвы, взятые с помощью газа, свидетельствуют о наличии еще двух. Основываясь на прежней трагедии, можно построить некоторые модели поведения убийцы. Преступник, возвращающийся со своими жертвами на место прежних захоронений, следует определенной идее – захоронения образуют перевернутую пирамиду, или букву V. Такие вот дела. Бэкус, сознательно либо случайно, воссоздает модель, которую сам же, будучи агентом ФБР, и вычислил.

– Позволь задать тебе один вопрос, – заговорила Рейчел. – Этому Алперту звонила Брасс Доран. Уж она-то должна знать о прежних связях Бэкуса?

– Она и знает. Это Брасс обнаружила «пальчики» на почтовых посылках.

Рейчел кивнула. Теперь у нее есть союзник, которому можно доверять и который в курсе дела.

Они дошли до палатки, и Черри откинула полог, пропуская Рейчел. Через вентиляционный люк в палатку проникал свет, хотя и тусклый. К освещению Рейчел привыкла сразу же. Сразу заметила и большое четырехугольное отверстие в центре. Оно ничем не было закрыто. Рейчел поняла, что землю, а также песок и камни, извлеченные из могильника, отправили в Квонтико на лабораторный анализ.

– Первое место – это там, где аномалии, – пояснила Черри. – Остальные – просто захоронения. В очень хорошем состоянии.

– Что за аномалии?

– На это место указал «джипиэс». Там обнаружилась лодка. Она…

– Лодка? В пустыне?

– Вспомни, что я говорила тебе о проповеднике, основателе здешних мест. Он выкопал артезианскую скважину. Так, наверное, и лодка появилась. Она здесь не одно десятилетие простояла. Короче, мы ее подняли, взяли пробу и начали копать. Аномалия номер два состоит в том, что в могиле две жертвы. А вот во всех остальных – по одной.

– И похоронены одновременно?

– Да. Одна поверх другой. Только один труп завернут в пластиковый мешок. Главное – в этом случае смерть наступила намного раньше. Месяцев на семь, по нашим прикидкам.

– Так, значит, один на другом. Пластиковый мешок – для лучшей сохранности. Прикончив второго, Бэкус понял: надо что-то делать. Вот и похоронил обоих в пустыне. А лодку использовал как символ. То есть нечто вроде надгробия и одновременно символа, потому что знал, что вернется с новыми жертвами.

– Возможно. Только зачем ему лодка, если у него есть «джипиэс»?

Рейчел почувствовала прилив адреналина. Мозговой штурм всегда был для нее любимой частью работы.

– Навигатор появился позже. Да и предназначен не для Бэкуса, а для нас.

– Для нас?

– Для тебя. Для Бюро. Для меня.

Рейчел подошла к краю ямы и заглянула вниз. Неглубоко, особенно если учесть, что лежали в ней двое. Рейчел плотно сомкнула губы и вдохнула зловонный воздух через нос. Нужно запомнить все детали как следует.

– Погибших установили?

– Официально нет. И с родственниками не связывались. Но кое-кто нам уже известен, по крайней мере пятеро. Первый был убит три года назад. Второй – семь месяцев спустя.

– Какую-нибудь временную закономерность установили?

– Да. Интервал всякий раз сокращается примерно на восемь процентов. Похоже, последние два убийства совершены в ноябре.

Так, все сходится. Сокращающийся интервал – дело обычное, он свидетельствует, что убийца все меньше контролирует свои эмоции и все сильнее верит в собственную неуязвимость. Проскочил в первый раз, во второй сошло с рук и так далее.

– Похоже, начинается пресыщение, – заметила Рейчел.

– Возможно.

– Возможно?

– Слушай, Рейчел, это же Бэкус. Ему известно все, что известно нам. Он просто играет с нами. Как в Амстердаме, когда ушел до того, как мы поняли: это его рук дело. История повторяется. Он завелся, иначе зачем было посылать нам эту штуковину? Он уже набрал обороты. И ничего он не пресытился. Сидит себе где-нибудь, посмеивается, наблюдает, как мы действуем по привычным правилам. И знает: мы подойдем к нему не ближе, чем в прошлый раз.

Рейчел кивнула. Она понимала, что Черри права, но решила сохранять оптимизм.

– В какой-то момент он проколется. Что там насчет навигатора? Что-нибудь выяснили?

– Пока нет. Работаем. Брасс занимается этим делом.

– Так, что еще?

– Еще? Еще – ты, Рейчел.

Рейчел промолчала. Опять-таки Черри Дей права. Какой-то козырь в рукаве у Бэкуса припрятан. Его малопонятное, но прямое послание, адресованное Рейчел, ясно свидетельствует об этом. Он хочет, чтобы она была здесь, чтобы вступила в игру. Но что это за игра? Что задумал Поэт?

Рейчел учила Черри, а Бэкус учил Рейчел. И он был классным наставником. Оглядываясь в прошлое, следует признать: лучшим, нежели Рейчел, да и вообще кто-либо другой. Ее натаскивал полицейский агент и маньяк, охотник и жертва в одном лице – уникальное сочетание в истории криминалистики. Рейчел навсегда запомнила одну его как бы мимоходом брошенную реплику. Однажды ночью они вдвоем поднимались из цокольного этажа конторы в Квонтико.

«Вообще-то все это чушь. Не можем мы предугадать действия этих людей. Можем только реагировать на них. А из этого по большому счету следует, что никому мы не нужны. Мы хороши для первополосных материалов газет, а Голливуд снимает про нас хорошие фильмы, вот и все».

Рейчел была тогда новобранцем. Горела идеалами и верой, строила грандиозные планы. Битых полчаса она старалась переубедить Бэкуса. Теперь, вспоминая все то, что она говорила человеку, который, как впоследствии выяснилось, был жестоким убийцей, она содрогалась.

– Ну что, тронулись дальше? – предложила Рейчел.

– Конечно, как скажешь.

12

Было поздно, а батареи, от которых работало электричество на яхте, видно, выдыхались: лампочки над верхней койкой светили совсем тускло. Или, может, мне только казалось. Может, это мои глаза потускнели? Оно и неудивительно: семь часов кряду я продирался сквозь папки с документами, которые извлек из ящиков наверху. Блокнот исписал до самого конца, а потом перевернул и пошел от конца к началу. Беседа, которая состоялась у меня днем, ничего сенсационного не принесла, хотя и не сказать, что была совсем уж бесполезной. Последним яхту Терри Маккалеба зафрахтовал шестидесятитрехлетний Отто Вудл. Он жил в отличном районе, прямо за знаменитым казино «Авалон». Беседа наша длилась около часа, и рассказал мне Вудл примерно то же, что я уже знал от Бадди Локриджа. Он подтвердил все подробности путешествия, которые представляли для меня хоть какой-то интерес. Да, он сошел с яхты, когда она бросила якорь в Мехико, некоторое время провел со знакомыми женщинами. Говорил он об этом без всякого смущения и вполне откровенно. Жена на целый день уехала в город за покупками – чем не возможность оттянуться как следует? Ну, он ею и воспользовался. Уйти в отставку не значит уйти из жизни, пояснил он. Мужчина есть мужчина. Тут я пресек эту тему, перевел разговор на последние мгновения жизни Терри Маккалеба.

Здесь тоже все сходилось, Вудл видел и запомнил в точности то же, что и Бадди. Он подтвердил, что по меньшей мере два раза Маккалеб принимал лекарства, бросая таблетки в стакан с апельсиновым соком.

Я прилежно записывал услышанное, хотя и понимал: ничего мне не пригодится. По прошествии часа я поблагодарил Вудла за уделенное мне время и оставил его любоваться видом на залив Санта-Моники и поднимающуюся стену городского смога.

Бадди Локридж ждал меня в электромобиле, который я взял напрокат, едва приехав на место. Бадди все дулся из-за моего отказа взять его с собой. Даже упрекнул меня, что я его просто использовал, чтобы встретиться с Отто. Он был прав, но, честно говоря, его печали занимали меня сейчас меньше всего.

Мы молча доехали до пристани, я сдал электромобиль и предложил Бадди отправляться домой: весь день, а может, и часть ночи я буду заниматься документами. Он кротко предложил свою помощь, но я отказался – мол, он и так мне очень помог. Опустив голову, Бадди побрел к парому. Я глядел ему вслед. Что-то меня смущало в этом человеке, и я знал, что насчет него придется крепко подумать.

Не желая возиться с надувной лодкой, я взял водное такси, которое и доставило меня на яхту. Там я быстро осмотрел капитанскую каюту и, не обнаружив ничего примечательного, перешел в носовое помещение.

Тут я заметил лежавший на столе плейер и стопку компакт-дисков – небольшая музыкальная коллекция Терри состояла в основном из блюзов и рок-н-ролла семидесятых годов. Я нашел вещь посвежее – «Мир без слез» Люсинды Уильяме, и так она мне понравилась, что я проигрывал этот диск чуть не все семь часов, что возился с бумагами. В голосе певицы звучала музыка дальних дорог, и это было здорово. Когда энергия батареек начала иссякать, я выключил музыку, и тут выяснилось, что, не прилагая к тому никаких усилий, я запомнил слова по меньшей мере трех песен – будет теперь что спеть дочке на ночь.

Вернувшись в кабинет Маккалеба, я прежде всего включил ноутбук и открыл папку «Досье». Обнаружился список из шести файлов, даты их создания указывали на последние два года. Я открывал файлы один за другим в хронологическом порядке и в каждом находил сведения о подозреваемых в убийстве. Написанные сухим, четким языком профессионала, досье содержали выводы, основанные на тех или иных особенностях места преступления. Значит, Маккалеб отнюдь не ограничивался простым чтением газетных статей. У него были источники информации – он явно держал в руках фотографии, пленки с записями допросов и заметки следователей. Слепому ясно, что все это – отнюдь не хобби пенсионера, который скучает по своему делу и не хочет потерять форму. Это работа специалиста, участвующего в расследовании. Все сохранившиеся в памяти компьютера дела подпадали под юрисдикцию небольших полицейских управлений запада страны. Моя версия: Маккалеб узнавал о преступлениях из газет, телевидения либо каким-то другим способом и просто предлагал содействие полиции. Предложение принималось, затем ему сообщали информацию, связанную с местом преступления. Он делал анализ и составлял психологический портрет подозреваемого. Интересно только, помогали ли Маккалебу его слава, его громкое имя? Сколько отказов он имел, прежде чем получил эти шесть заданий?

Скорее всего Терри занимался своим делом прямо здесь, на яхте, не вставая с того самого стула, на котором сейчас сижу я. И считал, что жена в курсе того, чем он занят.

В любом случае с уверенностью могу сказать, что аналитическая работа отнимала у него массу времени и требовала полной сосредоточенности. Теперь мне стало ясно, что имела в виду Грасиэла, говоря о семейных неурядицах. Долг и дом – для Терри это было нераздельно. Он постоянно был погружен в дело. Составление психологических портретов преступников стало для него не только испытанием профессионализма, но и достоинствами отца и мужа.

Убийства, которыми он занимался, произошли в Скоттсдейле (Аризона) и Хендерсоне (Невада), остальные четыре – в калифорнийских городках Ла-Джолла, Лагуна-Бич, Салинас и Сан-Матео. В двух случаях жертвами стали дети, остальные четыре преступления совершены на сексуальной почве – убиты три женщины и один мужчина. Маккалеб никак не связывал эти преступления. Ясно, что они и на самом деле не имели отношения друг к другу, просто именно ими занимался Терри в последние два года. Трудно судить, помог ли Терри полиции, да и вообще в досье не было ни слова, раскрыто ли хоть одно преступление. Я занес в блокнот основные пункты каждого из эпизодов. Неплохо бы связаться с местными отделениями и выяснить, в каком состоянии находятся дела. Маловероятно, конечно, но вдруг Терри принял смерть от рук одного из «клиентов». Версия слабая, но и ею пренебрегать нельзя, надо отработать.

Выключив на время компьютер, я вернулся к картонным ящикам с документами, которыми была уставлена верхняя койка. Я снимал их один за другим, пока наконец на полу и места свободного не осталось. Любопытно, здесь перемешаны раскрытые преступления и «висяки». Ближайший час я потратил на сортировку: если гибель Терри связана с одним из этих дел, то искать эту связь надо в тех случаях, когда преступник еще на свободе. Какой смысл копаться в закрытых делах?

Чтение оказалось захватывающим. Многие документы проливали свет на знакомые мне дела, а в иных расследованиях я и сам участвовал. На папках не было пыли, и у меня возникло подозрение, будто с ними постоянно работали. Время от времени Маккалеб извлекал их, начинал восстанавливать ход расследования, анализировал психологический тип подозреваемого, место преступления, разные версии. Он связывался со следователями, лаборантами, даже свидетелями. Установить это было нетрудно: помогла привычка Маккалеба делать записи на внутреннем кармане папки – там он тщательно фиксировал предпринятые шаги и даты.

Они-то и указывали на то, что Терри занимался многими делами одновременно. Ясно было и то, что он сохранил связи с ФБР и филиалом отдела поведенческих наук в Квонтико. Целый час я потратил на пухлую папку со сведениями о Поэте, одном из самых известных серийных убийц, какими когда-либо занималось ФБР. Впоследствии выяснилось, что маньяк возглавлял группу, его же и преследующую. Этот восьмилетней давности скандал сильно подорвал репутацию Бюро и его хваленого психологического подразделения. В качестве своих жертв агент Роберт Бэкус выбирал коллег из убойного отдела. Он обставлял все как самоубийство, каждый раз прикрепляя к одежде жертвы клочок бумаги с виршами Эдгара Аллана По. За три года он успел уничтожить восемь человек в разных концах страны. Потом какой-то журналист докопался до истинной природы этих «самоубийств», после чего на Бэкуса началась охота. Он был обнаружен и застрелен в Лос-Анджелесе, как раз в тот момент, когда целился в детектива из голливудского отделения полиции Лос-Анджелеса. Я тоже работал в этом отделе, а предполагаемая жертва, Эд Томас, был моим коллегой. Так что я имел к этому делу непосредственное отношение, и, помнится, Поэт вызывал у меня живейший личный интерес.

Теперь же передо мной раскрывались подробности давней истории. Официально Бюро объявило дело закрытым. Но с самого начала циркулировали слухи, будто Бэкусу удалось ускользнуть. Говорили, после выстрела он скрылся в системе подземных каналов, прорытых под Лос-Анджелесом. Шесть недель спустя обнаружили труп с пробитым пулей черепом, но настолько разложившийся, что идентифицировать его не представлялось возможным, какие уж тут отпечатки пальцев! Крысы, как говорилось в отчете, обглодали тело до костей, не оставив даже зуба, по которому можно было бы установить личность убитого. Ко всему прочему, Бэкус исчез, предусмотрительно изъяв анализы ДНК. В общем, в наличии имелся лишь скелет и отверстие от пули. По крайней мере так было заявлено официально. Бэкуса сочли убитым, дело поспешно закрыли, и то унижение, что перенесла контора, стало внутренней проблемой: связано-то оно с одним из своих.

Но из материалов, собранных Маккалебом, явствовало, что слухи были обоснованны. Бэкус жив и скрывается неизвестно где. Где-то четыре года назад он объявился в Голландии. Согласно служебной информации, которую Маккалеб получил из своих источников, за два года некий убийца отнял жизнь у пятерых мужчин в Амстердаме. Все они были иностранными туристами, все исчезли после посещения квартала красных фонарей. Каждого обнаружили задушенным в водах реки Амстел. Подозрение пало именно на Бэкуса потому, что местные полицейские власти всякий раз получали по почте извещения, отправитель которых брал на себя ответственность за убийства и советовал привлечь ФБР. Согласно все той же конфиденциальной информации, в этих записках фигурировало имя агента Рейчел Уоллинг, которая стреляла в Бэкуса четыре года назад. Голландская полиция неофициальным образом предложила американским коллегам изучить ситуацию. Подпись во всех пяти записках была одна и та же – «Поэт». Анализ почерка, осуществленный в ФБР, позволял предположить, хотя и не со стопроцентной вероятностью: записки отправлены не подражателем знаменитого Роберта Бэкуса, но самим Бэкусом.

Конечно, к тому времени, как местная полиция, Бюро и даже Рейчел Уоллинг объединили усилия, убийцы и след простыл. С тех пор о Бэкусе ничего не было слышно – по крайней мере так утверждали источники Маккалеба в ФБР.

Я вернул пухлую папку на место и обратился к следующей. Вскоре выяснилось что Маккалеб не просто изучал старые криминальные сводки. Он испытывал свой опыт, свое профессиональное мастерство. Во множестве файлов хранились газетные статьи и листки с заметками. Одни из эпизодов вызвали в свое время ажиотаж, другие прошли незамеченными. Специальную папку Терри отвел под газетные публикации, связанные с делом Люси Паттерсон, беременной женщины из центральной части Калифорнии, два года назад загадочно исчезнувшей под самое Рождество. Случай этот долго еще будоражил прессу и широкую публику, особенно после того, как тело женщины было обнаружено в заливе, именно там, где якобы рыбачил ее муж, когда она исчезла. Сделанная еще до страшной находки запись на внутреннем кармане папки гласила: «Явно мертва – труп в воде». А на листке, датированном накануне ареста мужа, значилось: «Другая женщина».

В одной из папок обнаружились чуть не пророческие записи, касающиеся Элизабет Смит, девочки из Юты, которую нашли почти через год после исчезновения. Под газетной фотографией ребенка Терри написал – и, как выяснилось, был прав – «Жива».

А еще Терри Маккалеб частным образом занимался делом Роберта Блейка, некогда звезды экрана, обвиненного в убийстве жены. История эта долго не сходила с первых полос. Записи Терри представляли набор догадок и предположений, но, когда дело дошло до суда, выяснилось, что он был прав.

На мгновение у меня возникло подозрение, что Маккалеб датировал свои записи задним числом, черпая информацию в газетах и на телевидении, но создавая иллюзию, будто выдвигает версии сам. Но мысль эта как возникла, так и прошла. Разумеется, всякое бывает, однако вероятность ничтожно мала. Какой смысл? Себя ведь не обманешь. Нет, наверняка он действительно занимался этими делами самостоятельно.

В одной из папок я обнаружил газетные вырезки, в которых сообщалось, что полиция Лос-Анджелеса открыла новое подразделение, которому предстоит заниматься старыми «висяками». Тут же нашелся листок с именами и номерами мобильных телефонов четырех сотрудников отдела. Похоже, Терри удалось преодолеть ведомственные барьеры, разделяющие ФБР и полицию Лос-Анджелеса. Ведь кому попало номера мобильных телефонов там не дают – это я прекрасно помнил.