Текст книги "Теснина"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Вы хотите, чтобы я поднялся наверх и вымыл снасти…

Констатация факта, заявление, свидетельствующее о глубокой разочарованности, серьезном оскорблении. Я оторвался от фотографии и посмотрел на него:

– Да, и тем самым вы сделаете мне большое одолжение. А я тем временем закончу с фотографиями, и мы пойдем к Отто Вудлу.

– Как скажете.

Локридж вышел с обиженным видом и на сей раз двинулся наверх не бесшумно, как прежде, а изо всех сил грохоча сапогами. Я вынул из принтера вторую фотографию, положил ее рядом с первой. Взял торчащий из кофейной кружки черный фломастер и на нижнем белом обрезе фотографии крупно вывел: ДЖОРДАН ШЕНДИ.

Затем вернулся к компьютеру, где монитор по-прежнему высвечивал фотографию Грасиэлы с дочерью. Я щелкнул мышью, и на экране появился новый снимок. Сделан был там же, в торговом центре, только с большего расстояния, что сказалось на качестве – поверхность фотографии получилась зернистой. На сей раз за Грасиэлой, по-прежнему толкавшей коляску, виден мальчик. Сын, понял я. Приемный сын.

Итак, на фотографии запечатлены все члены семьи, кроме Терри. Выходит, это он снимал? Но если так, почему с расстояния? Я вновь щелкнул мышью, рассматривая очередные фотографии. Почти все они были сделаны в центре, и почти все – издали. И никто не глядел в камеру, да, кажется, и не догадывался о съемке. На двадцать девятом снимке место действия изменилось: теперь семья оказалась на пароме, направляющемся на остров Святой Каталины. Путь лежал домой, и фотограф оказался среди других пассажиров.

Четыре снимка. На всех Грасиэла сидит в центре дальней стены центрального помещения парома. По бокам от нее сын и дочь, фотограф же устроился на противоположной стороне, снимая через головы впередисидящих пассажиров. Даже заметь Грасиэла фотографа, она наверняка приняла бы его за случайного попутчика. Ни за что бы не догадалась, что именно она привлекла его внимание.

Последние две фотографии из тридцати шести, казалось, не имеют решительно никакого отношения к остальным – словно из другого альбома. На первой запечатлен зеленый дорожный знак. Увеличив снимок, я понял, что он был сделан через лобовое стекло машины. Виднелись его края, часть приборной доски и что-то вроде наклейки в нижнем углу стекла. Можно было разглядеть покоящуюся на руле ладонь фотографа.

Дорожный знак торчал на фоне совершенно пустынной местности. На нем было начертано:

ДОРОГА XXYXZ

1 МИЛЯ

Дорогу эту я знал. Или, точнее говоря, видел знак. Да он известен любому, кто ездил из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас и обратно с такой же регулярностью, как я за последний год. Примерно посреди Пятнадцатого шоссе как раз и находится поворот на дорогу XXYXZ, бросающийся в глаза благодаря хотя бы своему неповторимому названию. Дорога проложена в пустыне Мохаве и, кажется, ведет в никуда. Ни заправочной станции тебе, ни кафе. Конец алфавита – конец света.

Самый последний снимок был не менее удивителен. Я увеличил его, и глазам моим предстал странный пейзаж. В центре кадра – дряхлая посудина. Заклепки деревянной обшивки повылетали, а желтая краска облезла под лучами палящего солнца. Посудина покоится на каменистой почве пустыни, бог знает как далеко от ближайшего водоема. Лодка, плывущая по песчаному морю. Быть может, в этом и был какой-то смысл, но я его не уловил.

Следуя примеру Локриджа, я вывел на принтер две эти последние фотографии и принялся листать предшествующие, выбирая, что бы напечатать. Остановился на двух снимках, сделанных на пароме, и на двух из торгового центра. Под жужжание принтера я увеличил еще несколько фотографий, в надежде разглядеть что-нибудь на заднем плане. Понять бы, что же это за центр, где находится! Конечно, можно просто спросить у Грасиэлы, но не слишком мне этого хотелось.

В руках у покупателей красовались сумки с логотипами разных магазинов – «Нордстром», «Сакс», «Барнс энд Ноубл». На одной Грасиэла с детьми пересекала продуктовые ряды, среди которых виднелись лотки с хот-догами и сладостями. Все наименования я привычно занес в блокнот, – теперь я легко выясню, где именно происходило дело. Если, конечно, будет нужно и если не захочется спрашивать у Грасиэлы. Пока я колебался. Зачем лишний раздергать ее без особой необходимости? Зачем нервировать рассказами о том, что кто-то выслеживал ее семью и этот «кто-то» странным образом связан с гибелью ее мужа? Нет, это плохая идея, по крайней мере сейчас.

Еще более тревожащим образом эта связь – или намек на нее – обнаружилась, когда принтер выплюнул новую фотографию. На ней семья проходила мимо книжного магазина «Барнс энд Ноубл». Снимали с противоположной стороны улицы, почти под прямым углом к витрине магазина. В ней отразился и сам фотограф. На мониторе я его не разглядел, но на отпечатке изображение проявилось.

Правда, выглядело оно не ахти, особенно на фоне рекламного плаката – мужчины в килте. Вокруг шотландца громоздились кипы книг, а надпись извещала: СЕГОДНЯ У НАС В ГОСТЯХ ИЭН РЭНКИН[2]2
  Рэнкин, Иэн – шотландский писатель, автор знаменитых криминальных романов-бестселлеров об инспекторе Ребусе. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Замечательно, вот реклама-то и поможет вычислить дату, когда были сделаны снимки Грасиэлы с детьми. Достаточно позвонить в магазин и выяснить, когда у них был Иэн Рэнкин. Но с другой стороны, та же самая реклама, увы, мешала мне как следует рассмотреть лицо фотографа.

Я вернулся к компьютеру, увеличил эту фотографию на мониторе, но, сколько ни вглядывался, никак не мог сообразить, что же предпринять.

Бадди поливал из шланга восемь спиннингов, прислоненных к корме. Я велел ему выключить воду и вернуться вниз. Он молча повиновался. Оказавшись в кабинете, я жестом предложил ему сесть на табурет, а сам склонился над ноутбуком и ткнул в отражение фотографа в витрине магазина.

– Нельзя ли увеличить эту часть снимка? Мне бы рассмотреть ее поподробнее.

– Можно, но вы сильно потеряете в четкости. Это цифровое изображение, ясно? У вас имеется то, что имеется.

Для меня это была чистая тарабарщина, и я просто предоставил ему свободу действий. Он принялся нажимать значки на верхней панели монитора. Изображение увеличилось, и Бадди расположил его так, что только нужная мне часть осталась на экране. Вскоре он объявил: все, крупнее не получится. Я буквально припал к ноутбуку. Изображение стало совсем мутным. Даже клетки на килте Рэнкина и те расплылись.

– А почетче никак?

– То есть вы хотите снова уменьшить изображение. Конечно, сейчас…

– Да нет же, я спрашиваю, сфокусировать нельзя?

– Э нет! Говорю же, вы имеете то, что имеете.

– Ну что ж, печатайте как есть. Я уже выводил этот снимок на принтер, тогда получилось лучше, чем на экране. Может, и сейчас повезет.

Локридж подключил принтер. Минута прошла в напряженном ожидании.

– А что это такое, собственно? – осведомился Локридж.

– Отражение фотографа.

– Терри?

– Да нет, не похоже. По-моему, кто-то фотографировал его семью, а потом посылал ему снимки. Нечто вроде сигнала. Он вам об этом ничего не говорил?

– Да нет.

Я пристально посмотрел на Бадди: не запнется ли?

– А когда вы впервые заметили этот файл?

– Да не помню уж. Пожалуй… а впрочем, только сегодня, вместе с вами.

– Знаете что, Бадди, не морочьте мне голову. Дело серьезное. Я ведь сразу заметил, вы управляетесь с этой штукой так, будто компьютер давно ваш, с самого окончания колледжа. И я полагаю, вы залезали в него, когда Терри не было на яхте. Правда, скорее всего он знал, и его это не волновало. Меня тоже. Мне только одно важно – когда вы впервые наткнулись на чертов файл?

Локридж задумался.

– Где-то за месяц до его смерти. Но если вас интересует, когда эти снимки впервые увидел Терри, то достаточно заглянуть в архив и посмотреть, когда файл был создан.

– Вот давайте и посмотрим.

Бадди в очередной раз пробежался по клавишам. Ответ не заставил себя ждать.

– Двадцать седьмого февраля, – объявил он. – Этот файл записали двадцать седьмого февраля.

– Ну что ж, прекрасно, – сказал я. – А теперь, если исходить из того, что фотографии делал не Терри, как они могли сюда попасть?

– Несколькими путями. Один – он получил их по электронной почте и скинул в папку. Другой – кто-то снимал его камерой, а Терри обнаружил снимки. Третий – кто-то переслал снимки непосредственно с камеры или компакт-диска. Этот путь – самый надежный. Проследить отправителя очень трудно.

– А отсюда Терри мог пересылать электронную почту?

– Нет, обычно он пользовался домашним компьютером. На яхте нет подключенного модема. Сколько раз я ему говорил, давай наконец подключимся к спутнику: и телефона никакого не нужно, горя знать не будем, как тот малый с рекламного ролика, что устроил офис прямо посреди поляны. Но так и не уговорил…

Принтер выбросил фотографию, и я буквально выхватил ее из рук Бадди. Впрочем, тут же спохватился и аккуратно положил на стол, чтобы мы оба могли ее рассмотреть. Отражение было по-прежнему расплывчатым, нечетким, но все же получше, чем на мониторе. Теперь я хотя бы увидел, что фотограф держит камеру на уровне лица, полностью его закрывая. Но в глаза бросились большие буквы ЛА – логотип команды «Лос-Анджелес доджерс». На фотографе была их бейсболка.

Вообще-то в этом городе в такой бейсболке могут выйти на улицу тысяч пятьдесят жителей. Точнее не скажу, не знаю. Зато знаю другое – я не верю в совпадения. Никогда не верил и никогда не поверю. Я еще раз посмотрел на расплывчатое изображение и нутром почувствовал: фотограф и таинственный пассажир – одно и то же лицо. Джордан Шенди.

До Локриджа тоже дошло.

– Ничего себе, – протянул он. – Это ведь тот же самый малый, верно? С того рейса. Шенди.

– Ну да, – откликнулся я, – мне тоже так кажется.

Я попросил Локриджа увеличить снимок, на котором Шенди показывает выловленную рыбину. Изображения не совпадали, однако ничто не могло меня переубедить. Доказательств кот наплакал, уверенности быть не могло, и тем не менее – я не сомневался. Я знал, что незнакомец, который ни с того ни с сего зафрахтовал яхту Терри Маккалеба, и мужчина, тайком фотографировавший его жену и детей, – один человек.

Чего я не знал, так это как злополучные снимки попали к Терри. Подумал ли он о том же, что и я?

Я перетасовал отпечатанные листы, пытаясь выстроить какую-то логическую цепочку. Но ничего не получалось. Не хватало деталей. Имелись только разрозненные фрагменты мозаики. Чутье подсказывало, что Маккалеба каким-то образом поймали на крючок. Он получил снимки – либо по электронной почте, либо в виде компакт-диска, либо просто в конверте. Последние две фотографии – ключ ко всему. Первые тридцать четыре – наживка. Последние две – невидимый крючок.

Смысл послания очевиден – для меня по крайней мере. Фотограф хотел заманить Маккалеба в пустыню. На дорогу XXYXZ.

9

Рейчел Уоллинг спускалась на эскалаторе в мрачный багажный отсек международного аэропорта Маккарен. Вообще ее багаж находился при ней на всем пути из Южной Дакоты, но здание аэровокзала спланировали так, что всем пассажирам приходилось проходить через этот отсек. Внизу толпилась куча людей. Водители лимузинов размахивали карточками с именами прибывших, зазывалы рекламировали отели и казино, гиды навязывали туры по городу. От грохота лопались барабанные перепонки. Маккарен ничуть не напоминал тот аэропорт, откуда она нынче утром начинала свое путешествие.

Черри Дей должна была ее встретить. Если не считать торопливого свидания в Амстердаме, она не видела сослуживицу по ФБР четыре года. А с тех пор, как они действительно работали бок о бок, все восемь миновали, так что Рейчел сомневалась, узнают ли они с Черри друг друга.

Но беспокоиться, как выяснилось, было не о чем. Шаря взглядом по залу прилетов, она узрела картонный лист с надписью: БОБ БЭКУС.

Державшая его женщина улыбалась. Такое у нее, видно, чувство юмора. Не ответив на улыбку, Рейчел молча двинулась в сторону встречавшей.

У Черри Дей были огненно-рыжие волосы, забранные сзади в конский хвост. Привлекательная, стройная дамочка, с приятной улыбкой и блестящими глазами. Рейчел подумалось, что она больше напоминает мать двоих детей, учеников католической школы, нежели охотницу за серийным убийцей.

Дей протянула руку и смущенно посмотрела на картон:

– Ну да, понимаю, дурацкая шутка, но я подумала, что ты сразу заметишь.

– И не ошиблась.

– В Чикаго долго просидела?

– Несколько часов. Когда летишь из Рапид-Сити, выбор невелик. Денвер либо Чикаго. Кормят лучше в аэропорте О'Хара.

– В багаж сдавала что-нибудь?

– Нет. Можем идти.

У Рейчел была только среднего размера спортивная сумка с несколькими сменами белья. Дей указала на одну из застекленных дверей.

– Мы заказали тебе номер в нашем «Эмбасси сьютс». Повезло – кто-то в последний момент снял бронь, а так все отели переполнены из-за боя.

– Какого боя?

– Понятия не имею. В одном из казино дерется то ли чемпион-тяжеловес, то ли юниор-средневес. Толком не разобралась, знаю только, что именно из-за него в город понаехала такая прорва народа.

Рейчел видела: Черри болтает без умолку, потому что нервничает. А вот почему нервничает, непонятно – то ли что-то случилось, то ли думает, что в сложившейся ситуации с Рейчел нужно быть поосторожнее.

– Если хочешь, поедем в отель, устроишься и отдохнешь немного. А после – совещание в местном штабе. Ты могла бы заглянуть…

– Нет, нет, лучше сразу на место действия.

Они прошли сквозь автоматически открывающиеся двери, и Рейчел ощутила дуновение сухого воздуха Невады. Не таким уж он оказался обжигающим, как она представляла, подбирая одежду. Напротив, скорее прохладный и жесткий, несмотря на то что солнце в зените. Рейчел надела темные очки и подумала, что ей очень даже пригодится жакет, который она сняла в аэропорте Южной Дакоты.

– Но это в двух часах отсюда. Ты уверена, что…

– Да. Поехали. Начинать лучше всего оттуда.

– Начинать – что?

– Пока не знаю. Что бы то ни было, он хочет, чтобы первый ход сделала я.

Дей промолчала, хотя немного насторожилась. Они прошли на закрытую стоянку и отыскали ее машину – служебный «краун вик»[3]3
  «Краун вик» – жаргонное название полицейской модели «форда» «краун виктория». – Примеч. ред.


[Закрыть], залепленный грязью настолько, что, казалось, это камуфляж для езды по пустыне.

Едва тронувшись, Дей извлекла мобильник, набрала какой-то номер и отрапортовала – то ли шефу, то ли напарнику, то ли главному там, на месте действия, – что багаж она получила и направляется по известному адресу. По-видимому, ответили ей не сразу, потому что прошло довольно много времени, прежде чем она попрощалась и отключилась.

– Рейчел, проверку ты прошла, доступ на место действия тебе в принципе открыт, и все-таки придется воздержаться. Ты здесь наблюдатель, понимаешь?

– О чем это ты? Я агент ФБР. Такой же, как и ты, между прочим.

– Да, но не сотрудник нашего отдела. Это задание вне твоей компетенции.

– Слушай, ты же сама меня пригласила, потому что Бэкусу нужна именно я.

– Знаешь что, Рейчел, давай все же придумаем начало получше, чем у нас вышло в Амстер…

– Ладно, оставим это. Что нового?

– У нас уже десять трупов. Правда, судя по всему, больше не будет. По крайней мере здесь.

– Выяснили, кто они?

– Выясняют. Сведения пока приблизительные, уточняются.

– А Брасс Доран тут?

– Нет, в Квонтико. Занимается…

– Ее место здесь! Вы не понимаете, что происходит? А она…

– Знаешь что, Рейчел, охолони немного, а? Давай кое в чем определимся. Расследование веду я, а не ты. Хорошо бы тебе это понять, иначе у нас ничего не получится.

– Но ведь Бэкус разговаривает со мной. Это меня он сюда вызвал.

– Ну да, именно поэтому ты здесь. Но в роли живой мишени ты никому не нужна. Стой себе в сторонке, наблюдай за происходящим. И должна тебе сказать, такое начало мне совершенно не нравится. Ты больше не тетя Рейчел. Да, ты была моей наставницей. Десять лет назад. В Поведенческом я проработала побольше твоего и дел расследовала много. Так что не разговаривай со мной свысока и не веди себя как училка или мамочка.

На эту тираду Рейчел ничего не ответила, только попросила притормозить – ей надо взять жакет из сумки, а та в багажнике. Дей остановилась у здания туристического агентства на Блу-Даймонд-роуд. В машину Рейчел вернулась в темной мешковатой всесезонной робе, по виду напоминающей мужской пиджак. Дей никак не прокомментировала чудесное превращение.

– Спасибо, – поблагодарила Рейчел. – Ты права. Прости. Но ты, должно быть, и сама понимаешь, каково это – обнаружить, что твой шеф, твой наставник – не кто иной, как тот самый злой дядя, за которым ты всю жизнь гоняешься. И тебя же за это открытие наказывают.

– Да понимаю я, конечно, понимаю. Но дело не только в Бэкусе. Там многое повлияло. Журналист, некоторые твои решения. Люди говорят, мол, тебе еще повезло, что работу сохранила.

Рейчел бросило в жар. Ей напоминают, что в Бюро она всем поперек горла. Даже своим товарищам. Даже агенту, которого сама когда-то обучала. Да, она переспала с журналистом, писавшим о ее расследовании. Это был мимолетный роман. И никого не интересовало, что журналист стал участником событий, он работал бок о бок с Рейчел изо дня в день, из часа в час. Об этой связи будут злословить и шептаться на каждом углу. Подумать только, журналист! Ниже падать некуда. Разве что в бандитскую шайку вступить или двойным агентом заделаться.

– Пять лет в Северной Дакоте, затем перевод с повышением в Южную, – грустно вздохнула Рейчел. – Верно, мне действительно повезло.

– Слушай, я знаю, что досталось тебе прилично. Но речь сейчас о другом. Я всего лишь хочу сказать, что тебе надо знать свое место. Веди себя сдержанно. За тобой многие наблюдают. Если сыграешь по правилам, получишь обратный билет.

– Ясно.

– Ну вот и славно.

Рейчел нагнулась и, потянув за рычаг, откинула спинку сиденья.

– Сколько нам, говоришь, ехать?

– Около двух часов. Обычно мы летаем вертолетами из Неллиса. Сберегаем массу времени!

– А внимание не привлекаете?

Рейчел имела в виду прессу: не просочились ли сведения о расследовании, ведущемся в пустыне?

– Какое-то копошение было, но пока все тихо. Трупы нашли в Калифорнии, а мы сидим в Неваде. В какой-то степени это помогает держать кастрюлю закрытой. Честно говоря, о тебе уже кое-кто беспокоится.

Рейчел тут же вспомнила Джека Макэвоя, того самого журналиста.

– Ну что там беспокоиться, – отмахнулась она. – Ведь я даже не знаю, где он сейчас.

– Если это дело прогремит, – узнаешь. И увидишь. О том деле он написал книгу, которая стала бестселлером. Уверяю тебя, примчится за продолжением.

Рейчел подумала о книге, которую читала в самолете и которая живет у нее в сумке. Интересно, что заставляет ее читать и перечитывать роман – сюжет или имя автора?

– Пожалуй.

Не углубляясь в этот предмет, она застегнула жакет и скрестила руки на груди. Накатила усталость, ведь после звонка Дей Рейчел ни на минуту не сомкнула глаз.

Она прижалась щекой к окну и задремала. Ей снова снилась тьма. Но на сей раз она была не одна. Видеть Рейчел никого не видела – слишком темно, но чье-то присутствие ощущала. Близкое присутствие, хотя вряд ли этот кто-то пришел по ее душу. Она пошевелилась и напрягла зрение. Кто это? Она вытянула руки, но они повисли в пустоте.

Рейчел услышала стон и тут же поняла, что вырвался он из ее собственного горла, откуда-то из нутра. И тут ее кто-то схватил. Что-то стиснуло ее и встряхнуло изо всех сил.

Она открыла глаза. Сквозь лобовое стекло на нее надвигалась пустынная дорога. Черри Дей потянула ее за рукав:

– Что-нибудь не так? Сейчас поворот.

Рейчел увидела зеленый знак на обочине:

ДОРОГА XXYXZ

1 МИЛЯ

Она выпрямилась на сиденье и, посмотрев на часы, обнаружила, что проспала больше полутора часов. Шея у нее затекла, правый висок ныл от того, что так долго прижимался к стеклу. Она принялась массировать шею, сильно вдавливая пальцы в кожу.

– Что-нибудь не так? – переспросила Дей. – Похоже, тебе дурной сон приснился.

– Да нет, все нормально. Я что-нибудь сказала?

– Нет, просто застонала. Показалось, будто ты от кого-то убегаешь, а тебя догоняют.

Дей включила сигнал и повернула направо. Дорога возникла из ниоткуда. У поворота не было ни заправки, ни даже какого-нибудь брошенного домика. Непонятно, зачем здесь съезд и зачем здесь дорога.

– Ну вот, мы почти на месте.

Дей переехала через шоссе по эстакаде. Сразу у подножия эстакады дорога сменилась незаасфальтированной колеей, уходившей на юг и вниз, к плоскому дну бассейна, именуемого пустыней Мохаве. Вокруг – голо, ни деревца. Белые солевые пятна соды издали напоминали плоские снежные сугробы. Юкка протягивала костлявые пальцы к небу, а растения поменьше жались к валунам. Это была мертворожденная жизнь. Рейчел трудно было себе представить, какие существа способны прокормиться на этой бесплодной почве.

Они миновали знак, извещающий, что путь их лежит в сторону местечка под названием Сода-Спрингз, затем дорога круто повернула налево, и Рейчел внезапно увидела впереди белые палатки, трейлеры, фургоны и всякий дорожный транспорт. Слева от лагеря стоял зеленый военный вертолет с застывшими лопастями. Дальше, у подножия холмов, виднелись компактно расположенные невысокие строения – с виду придорожный мотель, только ни дороги не было, ни указателей.

– Где это мы? – осведомилась Рейчел.

– В XXYXZ, – буркнула Дей, – По мне, так задний проход вселенной. Построил его шестьдесят лет назад какой-то радиопроповедник, он же дал название. Правительство выделило ему землю на том условии, что он наладит здесь геодезические работы. Мужик нанял пьянчужек из трущоб Лос-Анджелеса, а сам тем временем продолжал свои проповеди. Зазывал сюда верующих, покупаться в местных источниках и отведать минеральной воды, которую сам же разливал по бутылкам. Земельному комитету понадобилось лет двадцать пять, чтобы от него избавиться. А потом это место передали в совместное пользование ряду университетов штата для исследований почв в пустыне.

– Но почему именно здесь? Почему именно это место выбрал Бэкус под кладбище?

– На наш взгляд, потому что эта земля – государственная собственность. Ему надо было заставить нас – то есть скорее всего тебя – взяться за это дело. Что ж, в таком случае он преуспел. Раскопки ведутся масштабные. Мы сами провели электричество, запаслись водой, пищей, жилье строили – словом, чем только не пришлось заниматься.

Рейчел промолчала. Она озиралась, с равной пристальностью вглядываясь в место преступления и отдаленный горизонт, где в небо врезались серые горные кряжи, ограничивающие эту пустынную котловину. Дей не права, здесь не так уж плохо. Рейчел не раз слышала, что береговая линия Ирландии ужасно красивая, а сейчас ей подумалось, что и пустыня со своим голым марсианским пейзажем тоже по-своему хороша. Дикая красота. Опасная красота. В пустыне Рейчел никогда не бывала, но годы, проведенные в обеих Дакотах, научили ее ценить дикие места и пустынные пейзажи, где люди выглядят захватчиками. Это была ее тайна. Районы вроде того, где она работает, в ФБР называют ссылкой. Они придуманы для того, чтобы довести человека до крайности и заставить его уйти. Но она вышла победительницей в этой игре. Она готова стоять до конца. Она никогда не сдастся.

У пропускного пункта, расположенного в сотне ярдов перед палатками, Дей притормозила. Под навесом стоял мужчина в обмундировании парашютиста, с белой меткой на нагрудном кармане – ФБР. Под мощными порывами ветра навес грозил вот-вот рухнуть. О прическе охранника и говорить не приходится – от нее осталось одно воспоминание.

Дей опустила стекло, однако и не подумала предъявить пропуск. Она тут своя. Дей назвала охраннику имя Рейчел, добавив, что гостья – «командированный агент». Интересно, что это значит?

– А агент Алперт дал ей допуск? – Голос охранника оказался столь же невыразительным и скрипучим, как песок расстилающейся вокруг пустыни.

– Да, все в порядке.

– Ладно, пусть документ покажет.

Рейчел протянула жетон. Охранник записал номер и вернул владелице.

– Из Квонтико?

– Нет, из Южной Дакоты.

Охранник бросил на Рейчел взгляд, который никто бы не назвал ласковым.

– Ладно, двигайте, – бросил он и вернулся под навес.

Дей подняла стекло и, подняв облако пыли, рванула вперед.

– Этот малый – из лас-вегасского отделения, – пояснила она. – Им очень не нравится играть вторую скрипку.

– А кому понравится?

– Ну да, конечно.

– А откуда Алперт, из военной разведки?

– Ну да.

– И что он собой представляет?

– Помнишь, ты как-то развивала теорию, что все агенты делятся на две категории – морфы и эмпаты?

– Было дело.

– Ну так он морф.

Рейчел понимающе кивнула.

Они остановились возле небольшого картонного указателя, прикрепленного к ветке юкки: стрела с надписью «Стоянка автотранспорта». Дей повернула, и они припарковались последними в ряду из четырех таких же заляпанных грязью машин.

– А сама-то ты кем стала? – осведомилась Рейчел.

Дей ответила вопросом на вопрос:

– Ну как, готова к драке?

– Более чем. Я четыре года ждала этого момента. И дождалась.

Рейчел рывком распахнула дверь и вышла под яркое солнце пустыни. Она чувствовала себя как дома.